выми трудностями и сразу сдалась. Сдулась, я бы сказал.
Я повернул голову и взглянул на безмятежно посапывающую в кресле Милу Кравченко. Уж кто-кто, а эта девица должна знать, что на уме у моей жены. Я всегда чувствовал, что дружба с Милой влияет на Анжелику не лучшим способом. Уж слишком уж наглая и свободолюбивая эта рыжая бестия. Хотя, признаю, с обязанностями отправленной в отставку Фреи она справилась на ура. Мозговитая, соображает быстро, за словом в карман не лезет, шустрая и исполнительная. Нужно поработать над ее понятием субординации с непосредственным руководителем, а в остальных сферах у меня к ней не было претензий. В чем-то они схожи с Фреей (Мила бы убила меня взглядом за подобное сравнение). Обе натуры страстные и прямолинейные, не из робкого десятка, имеющие определенную власть над мужчинами. Но Фрея осознавала свою сексуальность и превратила ее в искусство, а Мила еще была слишком молода, чтобы пользоваться своим даром. Но, несомненно, девушку ждет большое будущее, если она не опустится до распущенности.
Почувствовав мой взгляд, госпожа Кравченко открыла глаза.
– Выкладывай, что нужно, – Сказала она, приподнимаясь в кресле.
– Ты разговаривала с Анжеликой?
Мила зевнула, прикрываясь ладошкой.
– Гораздо меньше, чем ты. Пару звонков было, а что? Вроде, все в порядке, – она взглянула на меня, потирая переносицу. Поездка ее вымотала. Я видел явные признаки усталости.
– Да. Мне интересно, не говорила ли тебе Энжи о своих планах и мыслях относительно меня, – поинтересовался я. Мила удивленно распахнула глаза. Потом прищурилась с подозрением.
– Решил из меня шпиона сделать? – с вызовом спросила девушка, – Не на ту напал. Я твоя подчиненная, а не тайный агент. Ни слова не скажу, – Она изобразила жестом закрывающуюся молнию на губах и снова откинулась на спинку кресла, – Все, я сплю.
– Как хочешь, – с досадой пробормотал я.
– Ну, надо же! И как язык повернулся такое спросить, – добавила Мила.
***
Самолет приземлился около девяти вечера. Еще час я провел в такси, добираясь до дома. Расплатившись с шофером и, я вышел возле ворот. Перекинув дорожную увесистую сумку через плечо, направился к дому. В саду и на крыльце горели светильники, окна тоже встречали меня уютным светом. И даже усталость отошла на второй план. Я достал ключи, чтобы отпереть дверь, но та оказалась открытой. За Энжи не раз замечалось игнорирование замков на дверях. Совсем не думает о безопасности.
Бросив сумку и куртку в холле, я прошел в гостиную, обнаружив там только туфли и сумочку Энжи, а она сама нашлась в кухне. Я был рад ее видеть, внутри потеплело, на губах расплылась глупая улыбка, я забыл, что совсем недавно злился на нее. Энжи меня не видела. Стояла спиной ко мне и изучала содержимое холодильника. Меня озадачил ее наряд. Стильное обтягивающее каждый изгиб тела платье предназначалось не для домашнего ношения. Прическа, колготки, брошенные в гостиной туфли и сумочка. Во мне тут же проснулся собственник и тиран. Она пришла домой незадолго до меня. Я посмотрел на часы. Одиннадцатый час. Поздновато для шопинга. Вопрос уже готов был сорваться с губ, как вдруг Энжи обернулась. Светлые глаза уставились на меня с удивлением, потом засветились серебряными огнями, и, бросив извлеченный из холодильника помидор на пол, Энжи кинулась мне на шею.
– Ты снова не позвонил, – выговаривала она между поцелуями, – Мне совсем нечем тебя кормить. Так нельзя, Макс.
Я обнимал ее, приподняв над полом, и чувствовал себя абсолютно счастливым. Мое изголодавшееся за неделю тело реагировало на ее близость знакомым до боли образом. И она прижималась ко мне с тем же нетерпением и жаждой. Я уже знал, что ближайшие два-три часа мы не вспомним о еде. А потом не останется сил дойти до кухни. А впереди нас ждали безмятежные, полные страсти выходные. И черта с два я выпущу ее из постели до тех пор, пока не развею все сомнения относительно нашего будущего.
Энжи и не стремилась вырваться из шелкового плена простыней, которые время от времени приходилось менять, а иногда мы просто перемещались в другую комнату, чтобы предаваться страсти в новом месте. Даже во время принятия ванны, не было покоя губам и рукам. Оказываясь рядом, мы превращались в одержимых вожделеющих язычников. Мы хохотали, стонали, рычали, рвали друг друга на части, доводя до исступления, до пределов возможностей и полного бессилия. Не могу вспомнить ничего подобного, а моя жизнь была пропитана развратом, удивить меня сложно, но между мной и Энжи происходило нечто совсем иное. Это была магия. И я никогда не смогу подобрать другое слово, чтобы описать наши чувственные переживания.
В этот раз Энжи попросила пощады. Впервые. Я был доволен собой и горд, и слегка расстроен, что брачные игры придется приостановить. Выспавшись, мы навели порядок в доме и отправились в ближайшее кафе. На улице стемнело. Вечер следующего дня. Мы потеряли счет времени. Обоих мучил страшный голод. Анжелика смущенно улыбалась, время от времени бросая на меня задумчивые взгляды. А я не уставал удивляться, как ей удается выглядеть невинной и скромной после всего, что мы делали всю ночь и весь день. В ожидании ужина, я заказал вино, которое принесли сразу.
– Я упаду с одного глотка, – прошептала Энжи, глядя, как я наполняю ее бокал.
– Не бойся, я тебя подниму, – улыбнулся я, – И снова утащу в свою берлогу, где грязно воспользуюсь твоей беспомощностью.
– Для этого тебе придется дождаться ужина, – она лукаво взглянула на меня, заправляя выбившийся локон за ухо. У меня сердце сжалось, какой она сейчас казалась юной. Совсем еще девочка.
– Ты уже была в офисе отца? – спросил я, решив отойти от темы секса, ибо уже чувствовал дискомфорт в некоторой зоне своего тела.
– Нет. Начну со следующей недели. Мила в восторге от работы с тобой. Значит, и мне понравится, – ответила Энжи, с опаской пробуя вино, – Ммм, вкусно. Черт, я сегодня напьюсь, – она рассмеялась, – И потеряю всякий стыд.
– Боже, страшно представить! – воскликнул я, – Если ты со стыдом вытворяешь…
– Хватит болтать глупости, – Энжи не дала мне договорить, резко потянувшись через стол, закрыла ладошкой мои губы. Наши глаза встретились, и она перестала смеяться. Я поцеловал внутреннюю сторону ее ладони, а ее губы странно дрогнули. Она нежно провела пальчиками по моей небритой щеке, задумчиво разглядывая мое лицо.
– Почему мы не можем всегда быть такими счастливыми, как сейчас? – серьезно спросила она. Я улыбнулся ее наивности.
– Потому что в жизни двух людей есть не только секс и развлечения.
– Зачем все опошлять, – надулась Энжи.
Нахмурившись, я смотрел на нее. Не хотелось портить наше перемирие. Но как ей объяснить, что ее желание невыполнимо? Я не могу принадлежать ей круглые сутки. Не могу отдавать все свое время и мысли. Так не бывает. Она хотела меня целиком, но у меня есть обязанности и обязательства, а с ними Энжи мириться не хотела. Она еще ребенок, который хочет играть, как я мог не предвидеть подобного поворота?
– Я не опошляю, малыш. Ты хочешь, чтобы я перестал ходить на работу? – мягко спросил я.
– Нет. Меня раздражает твой гарем, и твои поздние возвращения. А против работы я ничего не имею, – пояснила Энжи, сурово глядя на меня.
– Ты запустила в гарем надежного шпиона. Волноваться больше не о чем, – Я попытался перевести разговор в шутку, – И обещаю, что не буду задерживаться в офисе, если будет, хоть малейшая возможность перенести вечернюю встречу на следующий день.
– Посмотрим, – недоверчиво кивнула Анжелика.
– Кстати, откуда ты вчера пришла так поздно? – вспомнил я.
– С подружкой гуляла, – ответила Энжи, схватившись за свой бокал. Она отвела взгляд. Холодок пробежал по спине. Я слишком хорошо и давно знаю ее, чтобы отличить ложь от правды. Стоит мне продолжить допрос, и она сломается. Анжелика лгать не умеет, и я с легкостью могу манипулировать ее слабостью. Но, что мне даст правда? Хочу ли я знать, где она была? Нет. Я не стану ни о чем спрашивать, потому что не верю в серьезность ее преступлений. Я слишком хорошо помню, как набросился на Энжи, заподозрив во флирте со Старостовым. Испугал ее до чертиков. И чем все кончилось, я тоже помню. К тому же у меня есть надежный источник достоверной информации, который развеет все мои сомнения. Я позвоню ему в понедельник и успокою разгулявшиеся нервы.
Принесли ужин, и мы благополучно вышли из неловкой ситуации.
– Как Мила? Справляется со своими обязанностями? – полюбопытствовала Энжи, жадно разглядывая содержимое своих тарелок.
– Да. Она молодец с большой буквы М. Я доволен ее работой.
– Ей будет приятно узнать твое мнение. Сама не ожидала, что Мила так изменится по отношению к тебе.
– Я особой перемены не замечаю. Она довольно груба при личном общении.
– Ты привыкнешь. Мне тоже так казалось. Что у нас на завтра?
– То же, что и на сегодня, – Я туманно улыбаюсь. Она уплетает за обе щеки ужин, – Или у тебя есть другие предложения?
– Нет. Я тоже хочу … побыть дома, – Энжи невинно хлопает ресницами, прекрасно понимая, чем именно мы займемся дома. Меня пронзает приступ внезапного острого желания. Она замечает мое состояние по безумному взгляду.
– Макс, я еще и половину не съела, – Энжи намекает, что не готова бросить ужин, и помочь мне. Я жду ровно десять минут. А потом мы уходим, убегаем, можно сказать….
И пропадаем для внешнего мира еще на одни сутки.
***
В первое утро рабочей недели я проснулся один. Подушка еще хранила тепло Анжелики, ее запах и даже один длинный черный волос. Я прислушался к тишине, звуки просыпающегося города проникали сквозь приоткрытое окно, вместе с ветром и сыростью. Когда же наступит весна? Завернувшись в теплое одеяло, я поплелся в душ. Вот бы прогулять еще один день, а лучше неделю. Взглянув на свое отражение в зеркале, усмехнулся с иронией. Настоящий пират. Или леший. Зарос до неузнаваемости. Бедная девочка, точнее, ее нежная кожа. Наверно, она ходячее раздражение. И даже не пожаловалась ни разу.