– Вот черт, – сквозь стиснутые зубы, бросил Макс.
Я ожидала чего угодно, но не этого. Прищурив глаза, он изучал меня и не торопился идти на встречу. Так и стоял в открытых дверях, забыв даже про разбросанные бумаги.
– Я тоже рада тебя видеть, Макс, – сказала я чуть охрипшим от волнения голосом, – Поговорим?
– Сейчас? – хмуро спросил он, все же вспомнив про документы и, присев на корточки, быстро собрал листы в кучу.
– Хочешь подождать еще три месяца? – съязвила я. Его скулы напряглись. Мне даже показалось, что он побледнел под загаром.
Глава 12
« …. полюбить я называю счастье из сказок – суметь найти в себе силы и чудо дожить до конца своих дней, продолжая видеть хорошее.»
Ники Кален «Арена».
Анжелика
Мы долго смотрели друг на друга. Его глаза, как синие льды Антарктиды, словно застыли и на несколько минут из них ушла вся жизнь. А я успела подумать, эти мгновения молчания растянулись в вечность, как мог он… как посмел уехать, сбежать, не испытывать чувства вины и выглядеть так шикарно, загорать на солнышке, пока в моих кошмарах я умирала ночь за ночью. Сейчас, глядя в его глаза, я вспомнила, что мне снилось, когда я плакала и кричала…. Мы из разных миров, раз он может вот так смотреть пустыми стекляшками, словно мы не хотели прожить вечно, вдали от всех людей, словно нас не соединяли в прошлом мокрые простыни, грязные тарелки и общее полотенце. Я могла простить ему все …. Но не это. Равнодушие, ложь, трусость. Он был скалой для меня, крепостью. А теперь он превратил мою жизнь в руины, сам оставаясь по-прежнему целым, прочным. Мой темный принц. В страшных сказках так и случается. Разве нет? Время собирать камни…. Когда из нашей жизни ушел смех, внезапно и безжалостно вошла боль, злость, обида. Они разрушили все. Или мы сами?
– Заходи, – коротко бросил Макс, вырвав меня из глубокой задумчивости. Он распахнул дверь, пропуская меня внутрь. Цокот моих шпилек напомнил раскаты грома. Да, признаю, теперь я испытала страх. Мы снова наедине в том самом доме. И этот человек способен на что угодно.
– Мила знает, куда я поехала, – зачем-то сказала, нервно кусая губы и едва ворочая ногами. Входная дверь захлопнулась, и я вздрогнула, снова обхватывая себя руками. Макс встал перед дверью, отметая сразу все пути к бегству. От страха я не сразу заметила, что дом находится в явном запустении. Повсюду пыль, на дорогих полах песок и разводы грязи. Так не похоже на чистюлю Эванса. Я посмотрела в непроницаемое лицо и снова застыла. Дар речи покинул меня, как и все до единой здравые мысли. Картины пережитого здесь ужаса мелькали в памяти, сменяя друг друга, как в калейдоскопе.
– Я не трону тебя, – тихо произнес он, медленно надвигаясь на меня. Я задержала дыхание, но неожиданно горько улыбнувшись, Макс прошел мимо, обдав волной знакомого аромата. Я вдруг поймала себя на мысли, что хочу прижаться к нему, спрятать лицо на его груди и расплакаться надрывно, в голос. Так, как даже в детстве не плакала. Вот такая дура.
Макс встал возле камина, щелкнув выключателем.
– Холодно, – пояснил он.
Мог бы не говорить. Меня уже давно колотило и от холода, и от нервного напряжения. Не знаю, процент которого чувства был выше, но вид пламени, хоть и искусственного, немного меня успокоил. Макс продолжала смотреть на меня, не моргая, как удав, гипнотизируя потенциальную жертву. Одна рука в кармане стильных темно-синих брюк, другая – небрежно лежит на столешнице над камином. Идеальная лепка лица, подтянутая спортивная фигура, современный деловой стиль. Прям кадр из модного журнала. Хозяин жизни, мать его. Давай, Лика, злись. Не будь размазней!
– Говори, – приказал он, показательно взглянув на дорогие часы на запястье.
– А тебе нечего сказать? – спросила я, оторопев от подобной грубости и наглости.
– Тебе стает легче, если я извинюсь? Встану на колени или вскрою вены? – от иронии в его голосе хотелось выть.
– Нет, – возмутилась я.
– Тогда не вижу смысла в продолжении. Если, конечно, ты пришла за извинениями.
– То есть для тебя твой поступок является совершенно нормальным? – повышая тон, спросила я. Макс отвел взгляд, снова каменея.
– Нет. Я перегнул палку. Мне жаль. Тебя устроит такой ответ?
– Нет!
– Что ты хочешь? Тебя не устраивает банальное извини, не устраивает, если я встану на колени и вскрою вены. Я кто угодно в твоих глазах, но мы оба знаем, что дураком назвать меня сложно. Я прекрасно понимаю, что любые слова и поступки не изменят того, что уже произошло. Чтобы я не сделал, ты решение приняла. И все же ты здесь. Хочешь, чтобы я отговорил тебя?
– Ты ведешь себя так, словно мы не женаты. Словно тебе все равно, – пискнула я. Слезы обиды накатили на глаза. Глупая затея приехать сюда. Пошел он к черту.
– Скажи, что хочешь остаться моей женой, и мы поговорим, – произнес он так, словно собирался подписать очередную сделку. Он непробиваемый. Совершенно пустой человек.
– Никогда не думала, что смогу ненавидеть тебя.
– Лучше бы ты поняла раньше, что ненависть безопаснее любви, – холодно отчеканил Макс. – Мы поговорили? Ты получила извинения от меня. Я дам тебе развод и столько денег, сколько скажешь. Я признаю полностью свою вину в том, что наш брак не подлежит восстановлению.
– Ты говоришь о нас, черт возьми! – закричала я, срываясь на плачь, – О нас, а не о каких-то чертовых вещах. Это не хренов бизнес-план, это мы, это наши чувства. Наше будущее. Макс….
– Нет никакого будущего. Ты свободна, – по слогам произнес он. Безжалостный ублюдок. У меня началась истерика. Меня кинуло вперед к нему. Чудом удержалась, чтобы не исполосовать это красивое и одновременно гадкое лицо.
– Нет, мать твою. Я не свободна. Я беременна, черт бы тебя побрал, – сказав самое главное, я вдруг успокоилась, как-то сникла и добавила охрипшим голосом, – Только поэтому я здесь. Дело не только в нас и наших проблемах.
Выдохнувшись и морально и физически, я доползла до дивана и устало опустилась на него, закрыла лицо руками.
Пауза затянулась. Я не смотрела и не торопила его. Пусть осознает. Я зла на него, но справедлива. Мне понадобилось очень много часов, чтобы принять случившееся. Не все в жизни поддается планированию. Пусть знает….
– От меня, я так понимаю, – спустя минуты три, спросил звенящим от напряжения голосом мой муж.
– Нет. От соседа, – рявкнула я, – Я же к тебе пришла. Как думаешь?
– Не дерзи. Ты бегала к Нику. Откуда я знаю, что вы там делали.
– Мы ничего не делали. Мы – друзья. Сложно понять? Ты же так не умеешь, – я взглянула на него, убрав за уши упавшие на лицо черные пряди. Я замерла в потрясении. Его глаза посветлели на несколько тонов. Почти бесцветные, жуткие. Он отвернулся, словно прочитав мои мысли, прижался лбом к мраморной стойке возле камина.
– Этого не может быть, – произнес он тихо, словно уговаривая сам себя. Потом резко повернулся, яростно взглянул на меня, как загнанное в ловушку животное, – Я покупал тебе таблетки. Каждый месяц. Мы же все решили. Какого черта? Ты что – идиотка?
– Не ори. Что теперь орать? – я встала в защитную позу, – Я забыла…. Наверно. Может, сбой какой случился.
– Сколько?
– Что сколько?
Макс закрыл глаза, потер пальцами переносицу. Мне кажется, или он не дышит?
– Что сколько? – повторила я.
– Месяцев, недель. Как это считается у вас…, – голос чужой отстраненный.
– Четырнадцать недель, то есть где-то три с половиной месяца. Точно скажут только на узи. Послушай, я понимаю, что ты не ждал и не просил этого ребенка, – начала я. Пора перейти к сути вопроса. Самое время, несмотря на то, что Макс явно не в адеквате, – И ничего не требую. Тебе не нужно даже усыновлять его. Я дам тебе развод и не буду настаивать на твоем участии в воспитании и алиментах. Хотя финансовый вопрос сейчас для меня важен. Сам понимаешь, что я не могу работать, пока ребенок маленький. Раздел имущества не нужен, но небольшая сумма денег, чтобы мне хватило на два года скромной жизни с ребенком будет кстати. Мы можем обсудить все сейчас, или через адвокатов. Я посчитала, что будет честнее придти лично. Если бы не ребенок, я бы ничего не попросила, и ты меня больше не увидел бы…. Но ты имеешь право знать, и я ….
– Заткнись, – он бросил на меня один из своих убийственных взглядов, потом прошелся по мне, задержавшись на области живота. Кстати, неделю назад он так заметно увеличился. Рановато для срока в три месяца, – Ты была у врача?
– Конечно, – удивленно моргнула я.
– Узи делала?
– Нет еще. Послезавтра назначили.
– Кто врач? Неважно, пойдешь к другому, – Макс вдруг включился, ожил, перещелкнул режим скорости на максимальный, заметался по гостиной туда—сюда, раздавая распоряжения, – Необходимо сдать много анализов. Ты хоть что-то делать начала?
– Ну, кровь, кардиограмму….
– Ляжешь на обследование. Завтра.
– Зачем? – удивилась я, – Со мной все хорошо. Не тошнит, ничего не болит.
– Завтра в больницу, – не терпящим возражений тоном повторил Макс, – В клинику, которую отец строил. Там лучшие врачи. Я сегодня договорюсь. Отца предупрежу, что ты не выйдешь на работу.
– Макс, – я встала перед ним. Посмотрела в глаза, – Мы разводимся. Ты забыл? Это мой ребенок, и я буду решать, что мне делать.
– Развода не будет, – отчеканил Эванс, и отодвинул меня в сторону, направляясь к двери.
– Ты куда? – растерянно спросила я.
– Поехали, – не оборачиваясь, бросил он.
– Куда? – чувствуя себя дурой, снова спросила я.
– Домой. Теперь мы живем в другом месте. Этот дом я выставил на продажу.
– Стоп! – яростной оклик. Мне послышалось, или это я? Личность проснулась, – Я никуда с тобой не поеду. Никаких мы нет. И я живу совсем в другом месте.
Макс медленно повернулся, зловещая холодная улыбка застыла на его губах.
– Хорошо, Энжи. Не сердись, – с пугающей мягкостью произнес он, впервые назвав по имени, – Давай, определимся. Ты настаиваешь на разводе?