– Как ты? – спросил он, снимая с головы темные очки и кладя рядом на стол, – Поспала? Тебе бы не нужно двигаться. Полежи пару дней, пока я здесь. Мне не сложно позаботиться о Соне.
Я, прищурив глаза, уставилась на него, скрестив руки на груди. Он был невозмутим. Ни одного следа от моего удара не осталось на безупречном лице. Кофейная машина шумно вздыхала, пока я пыталась не устроить очередную истерику. Макс лениво улыбнулся, скользнув взглядом по всему моему телу и … черт, меня пронзил острейший приступ возбуждения, неуместного, преступного, пугающего.
– Просто скажи спасибо, Энжи, и попытаемся вести себя, как взрослые люди, – произнес он чуть охрипшим голосом. Мы оба понимали, что чувствуем, и от этого было только хуже, – Но я бы не отказался от благодарности в виде поцелуя. Вчера вышло как-то не очень. Хочу еще раз извиниться.
– Ты серьезно? – вздернув бровь, я с вызовом смотрю на него, – Ты приносишь мне телефон, чтобы я поговорила с мужем, а потом предлагаешь мне поцеловать тебя? Ты меня за кого принимаешь, вообще?
– Энжи, поцелуи бывают разными. Я имел в виду дружеский поцелуй в щеку, а не ниже пояса, – его взгляд останавливается на моих губах, а мой невольно ползет в место, которое он только что озвучил. Черт, я резко отворачиваюсь, но, конечно, Эванс заметил. Краснея от смущения, ставлю перед ним кофе и механически начинаю разбирать пакеты. И суда по тому, что я успела рассмотреть, поцелуи в щеку вряд ли устроили бы этого мужчину.
– Где развлекались? – натянуто спросила я.
– Катались на каруселях, гуляли, ели мороженое, потом пообедали в кафе. Было классно. У тебя очень любознательная и позитивная девочка. А как прошла твоя беседа с Костей?
– Нормально.
– Не очень-то вдохновляющее звучит.
– Почему я должна обсуждать с тобой своего мужа?
– Ну, может быть, потому что я тоже когда-то был твоим мужем, – Я смотрю через плечо на Макса. Он чертовски красив и так невероятно сексуален, а в моей кухне слишком мало места, чтобы не чувствовать волны напряжения между нами. Я хочу его, и это безумно неправильно и греховно, но есть вещи неподвластные разуму. Присаживаясь на стул, я хватаюсь за свою кружку, чтобы спрятать дрожащие руки, с силой сжимаю бедра и жалею, что не надела сарафан или что-то с юбкой. Эти шорты, все равно, что трусики, и могут выдать меня…. Как же глупо! Я должна подумать о чем-то еще. Отвлечься от этих потрясающих глаз, чувственных губ и шикарного пресса, обтянутого майкой. Боги, этого мужчину хочется съесть. И я больше не маленькая, смущающаяся от слова «минет» и «оргазм» школьница, которую он когда-то соблазнил. Я женщина, которая знает все о своих желаниях и умеет их воплощать в жизнь. И до последних событий моя сексуальная жизнь была регулярной и ежедневной, не считая четырех дней в месяц. Возможно дело в этом, в долгом отсутствии секса. Но если бы Макс не появился, я бы и не вспомнила об этой части жизни. Некогда было просто.
– Это нормально, – тихо произносит Макс, отодвигая в сторону свою кружку. Его пальцы оборачиваются вокруг моего запястья. Меня словно током пронзает. Наши взгляды встречаются, и мы застываем, – Я тоже это чувствую, – произносит он на выдохе, – Мы расстались не потому что перестали любить друг друга, а совсем по иным причинам. Но нашим телам пофигу до этих причин. Они хотят получить то, что привыкли. Просто инстинкты, милая. Ты же так думаешь обо мне? Что, словно, тупое животное, живу инстинктами. Это просто, Энжи. Попробуй.
Он поглаживает чувствительную точку на внутренней стороне моей ладони большим пальцем, и я перестаю дышать.
– Мы можем это сделать, никто не узнает… – он наклоняется ко мне, тянет меня к себе. Змей-искуситель. Так хочется поддаться ему, уступить, окунуться снова в этот водоворот страсти и похоти. Но я знаю, чего он добивается. И когда его грешные чертовски горячие губы совсем близко, я накрываю их ладонью, отталкивая, и резко встаю.
– Не все так легко изменяют своим половинкам, Макс, – гневно бросаю я, – Хотя ты вряд ли поймешь, что иногда человек кроме инстинктов должен включать еще и сердце.
– Как гордо и достойно звучит! – Эванс усмехнулся, тоже вставая. Он выше и сильнее, но я не ощущаю страха. Лишь жажду, черт бы его побрал. Без всякого смущения он поправляет заметно выпирающую эрекцию в своих джинсах, и проходит мимо меня, успев шепнуть на ухо, – Но, если я буду чуть настойчивее, ты дашь мне все, что я хочу.
– Ты придурок, Макс, – мой голос дрожит от напряжения.
– Пойди и приляг, Энжи. Я немного поработаю на своем ноуте и сварю нам ужин.
– Иди к черту.
– Подыщи другое словосочетание. И ты такая колючка из-за неудовлетворенности, крошка!
Я слышу, как он смеется в гостиной. Мне хочется догнать его и надавать тумаков. Сдерживать себя становится все сложнее. Я пытаюсь не поддаться инстинктам, которые руководят действиями Макса Эванса. На самом деле мне грустно и больно верить в это. В то, что он не испытывает глубоких чувств и эмоций, а просто копирует, изображает, играет…. В глубине души я не верю в это, и как любая романтическая девушка надеюсь, что именно меня он любил и любит. Снова думаю о его словах, брошенных мне в бешенстве. Что Макс имел в виду? «У меня не было шести лет, чтобы забыть тебя». Так он сказал. Для него ничего не изменилось. Но разве его болезнь не подразумевает невозможность того, что он озвучил?
У меня в голове долбанный миллион вопросов, ответы на которые по большому счету меня не должны интересовать, но интересуют …. Разве я не должна сейчас думать о муже? Особенно после недавнего разговора, первого за несколько месяцев. Но почему, почему, кроме растерянности и ощущения неприятного осадка и недосказанности, я не чувствую ничего из того, что должна испытывать любящая жена. Почему все так чертовски сложно?
Понятно, что в сложившейся ситуации, заснуть или просто расслабиться у меня не выходит. Я сплошной комок нервов. Снова поднимается температура, и именно ухудшение самочувствие отвлекает меня от хаотичных мыслей. Выпиваю прописанные врачом лекарства и, наконец, погружаюсь в сон. Но даже во сне Макс Эванс не оставляет меня. И впервые это не кошмар. Скорее, наоборот. Мне снится, что мы занимаемся любовью. И это так остро и мощно, что, проснувшись, я понимаю, что только что во сне испытала реальный оргазм. Его отголоски заставляли мое тело пылать и желать большего. Я ненавижу свой сон, свое тело и Макса Эванса. Мне хочется плакать от обиды на саму себя, когда дверь распахивается и ко мне врывается Соня. Забираясь на кровать, она крепко меня обнимает своими нежными ручками и целует в щеку. Она еще немного сонная, я глажу ее волосы и прошу рассказать, как она провела время в городе. Софи оживляется, ее глаза горят, когда она рассказывает о своих приключениях с дядей Маком. Она слишком мала и доверчива. Я не сомневаюсь в том, что Эванс использует Софи, чтобы подобраться ко мне. Я не хочу и не буду верить в его искренность. Иначе…
Иначе мне конец.
Соня тянет меня в гостиную, и мне, разумеется, нужно встать и покормить дочь. Но я не могу. Каждая встреча с Максом, как буря в пустыне. Мне нужно его выгнать из своей жизни. Насовсем. Зря я позволила ему остаться на пару дней. Огромная ошибка. Я нехотя спускаюсь, но с облегчением обнаруживаю, что Максим ушел, а ужин, горячий ужин стоит на плите и издает божественный аромат.
– Мак сказал, что придет утром, – сообщила Соня, забираясь на стол. Я удивленно взглянула на дочь.
– Ты его видела, когда встала?
– Я проснулась и сразу пошла искать Мака. Он как раз собирался уходить. Сказал, что у него серьезное дело в Майами.
Я хмыкнула, представляя длину ног «его важного дела». Понятно, что в Майами он отправился за тем, что не получил от меня. Сволочь.
На столешнице возле бара я заметила зарядку от его мобильного, ноутбук и папку с какими-то бумагами. Почему-то меня это страшно разозлило. А пиджак на спинке стула просто добил. Что этот гавнюк о себе возомнил? Ему тут ночлежка, что ли? Вещи свои раскидал, как дома. Хотя раньше за ним подобного не наблюдалось. Самым чистоплотный мужчина из всех, что я видела и знала. Скажу больше, у него пунктик насчет порядка.
Видимо, Макс не врал, когда говорил, что в его жизни многое изменилось.
Бросив пиджак сверху на ноутбук, я занялась, наконец, ужином. И надо отдать должное Эвансу, жаркое по-французски и греческий салат оказались не хуже, чем в ресторане. Раньше он никогда не готовил…. Мы заказывали пиццу и суши или питались в кафе, покупали готовую еду. Конечно, я пыталась готовить сама, но особых успехов не добилась.
Вечер прошел спокойно, и, если не учитывать приступы кашля и заложенное горло, мое самочувствие заметно улучшилось. Температура больше не поднималась, и головные боли утихли. Соня предпочла книжки своим излюбленным подвижным играм. Мы читали сказки и рисовали, смотрели мультики и перед сном прогулялись в саду. Заходила Дейзи справиться о моем здоровье, принесла фрукты и конфеты. Я уже уложила Соню спать, и мы смогли спокойно попить чаю на веранде перед домом. Дейзи делилась своими проблемами на работе, пела дифирамбы моему бывшему мужу, укоряла меня в черствости и скандальности. Я не вступала в споры, а просто слушала новую подругу. Макс всегда умел произвести впечатление, и в зависимости от его конечных целей оно могло быть диаметрально противоположным. Поэтому явная расположенность к нему Дейзи не стала для меня большим сюрпризом.
Когда она ушла, я еще долго сидела в тишине сада, глядя на редкие звезды и темное небо. Я вспоминала всю свою жизнь, ее взлеты и бесконечные падения. Но, наверно, меня сложно назвать несчастливой женщиной.
– Мне нужно выпить, – вслух сказала я и вернулась в гостиную. Чувствовала я себя удивительно хорошо. Даже кашель не мучил. И на душе полегчало. Взяв бокал, я достала из бара бутылку вина, открытую давным-давно. Плеснула в бокал и на всякий случай понюхала. Вроде, не прокисло. Пригодились и фрукты. Нарезала апельсин, персик и банан, побрызгала взбитыми сливками. Вкуснотища. Два бокала вина исчезли незаметно для меня самой. Легкое опьянение накрыло мои измученные мысли, направив их в сторону оставленного Эвансом ноутбука. Если бы компьютер не лежал на столешнице, рядом с моим импровизированным местом пиршества, у меня бы никогда не пришло в голову залезть в него. Но я выпила, ноутбук лежит рядом и как тут устоять?