По спине Пэриса пробежал холодок. Подняв голову, он посмотрел на Люка.
– Мужчину ты знаешь, – усмехнувшись, объяснил тот. – Это его жена, Сильвия. Она, знаешь ли, из тех, кого мужчины с маленьким… ну, ты понял… называют статусными женами. А эта щекастая девочка – его дочь, Эвелин. Мы прекрасно знаем, что Хашер любит больше всего на свете, и это совсем не она. Я расправлюсь с ними. Эта девчонка… – Люк сделал паузу. – Она его гордость и радость.
Пэрис понятия не имел, откуда у Люка этот семейный снимок, но Люку было под силу получить практически все, что угодно.
– Я уничтожу и его, и Нэнси, и все, что им дорого, – спокойно сказал Люк, словно речь шла о приглашении на ужин.
– Даже девочку? – пробормотал Пэрис. – Правда?
– Даже ее, – безразлично ответил Люк.
Эти два слова потрясли Пэриса. Он вздрогнул. Порой он забывал, что в этом мире мало что существует страшнее, чем Люк и его гнев.
Уже не раз и не два Люк любезно напоминал ему, что он не человек и готов идти по головам ради достижения собственной цели.
Пэрис снова взглянул на снимок, который лежал среди купюр. Он не смотрел ни на сержанта, ни на его жену. Он видел лишь улыбающуюся девочку всего на пару лет младше самого Люка.
Эвелин Дэшер.
Пэрис понимал – а возможно, в глубине души это понимал и Люк, – то, что сделали с Надей, необратимо, и никакие лекарства ей уже не помогут.
Эвелин Дэшер была, считай, уже мертва.