– Знаю, но я не собиралась подвергать тебя риску специально. Ты слишком много для меня значишь.
Я рывком повернулся к ней. Кажется, она впервые призналась в этом прямо.
– Что ты имеешь в виду?
– Я… – Нижняя губа Кэт задрожала. – Теперь это не имеет значения.
– Черта с два не имеет! – крикнул я. – Ты чуть не уничтожила мою семью, Кэт. Из-за тебя мы оба едва не погибли, и это еще далеко не конец. Кто знает, сколько у нас времени, прежде чем нагрянет МО? Я отпустил этого мерзавца. Он все еще на свободе и, как бы ужасно это ни звучало, надеюсь, он получит по заслугам до того, как успеет кому-то настучать. Черт побери! Ты мне врала! И теперь заявляешь: мол, все это потому, что я много для тебя значу?
Румянец залил ее щеки.
– Дэймон…
– Отвечай!
– Ладно! – Она взмахнула руками. – Да, ты мне не безразличен. То, что ты устроил для меня на День Благодарения… – Ее голос сорвался. – Я была счастлива. Ты сделал меня счастливой. И ты по-прежнему мне дорог. Понятно? Ты важен для меня… Так сильно, что слов не хватает выразить. Я всегда тебя хотела, даже когда терпеть тебя не могла. Я хочу тебя сейчас, хотя ты сводишь меня с ума. И я знаю, что все испортила… Не только для нас с тобой, но и для Ди.
Я не сводил с нее взгляда.
Кэт всхлипнула, а ее глаза наполнились слезами.
– Я ни к кому и никогда такого раньше не испытывала. Рядом с тобой у меня словно земля уходит из-под ног, и не хватает воздуха. И рядом с тобой я живу, а не смотрю, как жизнь проходит мимо. Никто другой не заставлял меня чувствовать так.
Весь мир летел в тартарары. Эта сволочь Блейк… Зря я с ним не покончил при первой же встрече. Надо было его убить. Кэт мне врала. Адам погиб. Жизнь Ди разрушена. Агенты МО могут постучать в двери в любую секунду, я все еще не знаю, где Доусон… И при всем при этом единственное, о чем я мог сейчас думать, что меня волновало, были слова Кэт. О том, что она никогда и ни к кому не испытывала таких чувств. Что только рядом со мной она живет и задыхается от эмоций.
Она признавалась в своих чувствах ко мне.
– Только все это уже неважно, ведь я знаю: ты меня теперь по-настоящему ненавидишь. Это понятно. Но как же мне хочется вернуться назад и все изменить! Я…
Переместившись к ней к лаксеновской скоростью, я взял в ладони ее лицо.
– Я никогда не испытывал ненависти к тебе.
Кэт моргнула. Только бы она не заплакала, я этого не вынесу.
– Но…
– И сейчас не испытываю, Кэт. – Я глядел в ее глаза, полные слез. – Я зол на тебя и на себя. Так сильно, что даже чувствую вкус этой злости. И у меня жгучее желание найти Блейка и расчленить его. Но знаешь, о чем я думал весь вчерашний день? Всю ночь? Что за мысль не дает мне покоя, несмотря на всю мою злость?
– Нет, – прошептала она.
В груди у меня все сжалось.
– Я думал, насколько же мне повезло, что та… от кого я не могу отказаться… та, кто значит для меня больше, чем я способен вынести, по-прежнему жива. И она рядом со мной. Это ты, Кэт.
По ее щеке скатилась слеза.
– Что… что это значит?
– Честно – сам не знаю. – Я вытер капельку большим пальцем. – Я понятия не имею, каким будет завтрашний день, что произойдет через год. Черт, может, все кончится тем, что на следующей неделе мы просто поубиваем друг друга из-за какого-то пустяка. И такого нельзя исключать. Единственное, в чем я уверен, что мои чувства к тебе никуда не исчезнут.
Кэт разрыдалась, и сердце мое дрогнуло. Я склонился к ней и стал поцелуями осушать слезы. Вскоре этого стало недостаточно – мне захотелось ощутить ее вкус. Я нашел губы Кэт и гортанно застонал от ее поцелуя.
Но тут Кэт отстранилась.
– Как ты можешь все еще меня хотеть?
Я прижался лбом к ее лбу.
– У меня все еще чешутся руки тебя задушить. Только… Я ненормальный. И ты мне под стать. Может, в этом все и дело. Мы оба чокнутые и друг другу подходим.
– Ерунда какая.
– Ничего не ерунда, во всяком случае, для меня. – Я снова ее поцеловал. Так было нужно. – Возможно, это как-то связано с тем, что ты, наконец, призналась в своей безумной, глубокой и безоговорочной любви ко мне.
Она тихо, неуверенно рассмеялась.
– Нет, я в этом так и не призналась.
– Не настолько красноречиво, но мы-то оба знаем, что имелось в виду. И меня этот вариант устраивает.
– Правда? – Кэт закрыла свои прекрасные серые глаза, а я мог думать только о том: как же я рад, что она цела и невредима.
Я стал таким слабаком.
И ладно. Это же из-за Кэт.
– А ты чувствуешь то же самое?
В ответ я впился в ее губы… снова и снова. Касание ее губ напоминало погружение в Источник, разряд молнии прямо в душу. Поцелуй становился все глубже, и наконец мы растворились друг в друге. Не осталось ни меня, ни ее, только мы, и нам все было мало.
Все происходило само собой. Следующее, что помню – мы с Кэт на кровати, и она там, где мне хотелось – у меня на коленях. Потом она со мною рядом, в постели, и сердце у меня в груди выделывает головокружительные кульбиты. Выходит, и мне не чуждо человеческое.
Кэт оторвалась от меня, чтобы отдышаться.
– Но это ничего не меняет. Я по-прежнему виновата во всем, что натворила.
Положив руку ей на живот, я притянул ее к себе. Хотелось быть к ней ближе всеми возможными способами.
– Это не только твоя, а наша общая вина. Мы одно целое. И что бы ни ждало нас впереди, мы встретим это вместе.
– Мы?
Я кивнул, занявшись пуговицами на ее рубашке. Некоторые из них были застегнуты неправильно, и я рассмеялся. Только Кэт могла одеться с такой небрежностью и каким-то образом выглядеть при этом сексуально.
– Если в мире что и существует, то только мы.
Кэт подняла руки, помогая вытряхнуть себя из этой штуковины. Отлично. Она поддерживала взятый курс.
– А что конкретно ты имеешь в виду под «мы»?
– Тебя и меня. – Я двинулся ниже и расшнуровал ее кроссовки. – Больше никого.
Когда Кэт стянула с себя носки и откинулась на спину, щеки ее пылали. Но на ней все равно оставалось слишком много одежды.
– Вроде ничего звучит.
– Вроде? – Ну уж нет. Я скользнул рукой по ее животу, затем нырнул пальцами под рубашку. Я прикусил себя за щеку изнутри, но мимолетная вспышка боли ни капли не остудила. Я наслаждался шелковистостью ее кожи. – «Вроде» меня не устраивает.
– Ну хорошо. Звучит отлично, мне нравится.
– И мне. – Я наклонился и медленно ее поцеловал. – Спорю, ты даже в восторге.
Ее губы, прижатые к моим, изогнулись в улыбке.
– Так и есть.
В груди снова возникло это дурацкое чувство, будто от удара под дых. В хорошем смысле. Как бы то ни было, ощущение мне нравилось.
– Теперь расскажи все, – попросил я, едва отрываясь от ее рта.
Погладив мою щеку кончиками пальцев, девушка сразу поняла, что я имею в виду.
– Я не обжигалась у плиты. Блейк… он учил меня управлять огнем, создавать его.
Господи.
– А синяки?
– Я получила их во время тренировок, – шепнула она, опустив ресницы. – Мне казалось, Блейк делал это не нарочно. До последней нашей встречи, накануне Рождества. Я слишком устала, чтобы заниматься, и он предложил поехать поужинать. Я с самого начала заподозрила неладное, потому что мы выехали за пределы действия бета-кварца.
Я, должно быть, перестал дышать.
– Он был каким-то странным, пока мы ели, а потом получил эсэмэску. Теперь, зная больше, я задаюсь вопросом: насколько все это было подстроено. – Девушка невесело рассмеялась. – По дороге домой я почувствовала Аэрума. Блейк притормозил у обочины, заставил меня выйти из машины… и сразиться с Аэрумом.
– Что? – рассвирепел я.
Кэт не поднимала на меня глаз.
– Мне пришлось драться с Аэрумом, и я это сделала. Я убила… Убила его, – повторила она тихо. – Было нелегко.
Я решился заговорить не сразу.
– Вот почему тогда у тебя вся спина была в синяках?
– Да. Я не сказала тебе правду, потому что знала… знала – ты набросишься на него. И я волновалась совсем не за Блейка. Я переживала за тебя – я уже поняла: с ним что-то неладно, как ты всегда и говорил. – Кэт содрогнулась, а я прижался губами к ее лбу. – Тогда-то я и заподозрила, что он не тот, кем кажется. Я хотела, чтобы ты держался от него подальше, он мог работать на МО или на кого-то еще. – Ее голос задрожал. – Нужно было послушаться тебя, Дэймон. Нужно было…
– Ш-ш, успокойся, – шепнул я, целуя ее все еще влажные щеки, а потом и губы. Мои нежные поцелуи постепенно заставили ее трепетать по другой причине. – Меня мучила ревность, – признался я.
– Что? – Ее губы скользнули по моим.
Моя нога устроилась между ее бедер.
– Я ревновал, что ты проводишь с ним столько времени. Когда он в первый раз нарисовался, я утратил способность мыслить здраво. Все шло к тому, что я тебя потеряю… Потеряю, хотя еще и не обрел.
– Нет, – прошептала Кэт, гладя меня по щеке дрожащей рукой. – Между им и мной никогда ничего такого не было. Ну, может, вначале мне этого и хотелось, я ведь запуталась в своих чувствах к тебе. Только когда он меня поцеловал, я не ощутила ничего. Ничегошеньки. Не то что при твоих поцелуях. – Она зарылась пальцами мне в волосы. – Мы с ним только раз и поцеловались. Блейк пытался… пытался еще, но я его остановила.
Я напряженно замер.
– И он не стал продолжать?
– Да. Клянусь. Не стал.
Испытав сладостное облегчение, я вновь прильнул к ее губам. Между поцелуями, от которых я умирал и возрождался снова, я рассказывал Кэт о том, чем никогда и ни с кем не делился. Как чуть не сошел с ума, узнав, что Доусон погиб. Как во мне вспыхнула надежда, когда я понял, что брат скорее всего остался жив. Как сильно мне не хватает родителей и как порой ненавистно быть за все в ответе.
Я хотел выразить свои чувства к ней каждым прикосновением, и даже слова, что я еще не успел сказать, должны были прозвучать в том, как мои пальцы скользили по хрупкой линии ее ребер. С каждым хриплым, тихим стоном, что срывался с ее губ, я еще глубже растворялся в ней.