– Ещё тогда, вначале, все цыплята готовы были лететь на Марс, и только двенадцати счастливчикам раскрыли правду… Почему бы не проделать это ещё раз? От радости они будут прыгать до потолка!
– Первые три-четыре дня – может быть. Чтобы прыгать, большого ума не нужно. Потом задумаются, начнут взвешивать все за и против. А потом их психика станет просто неуправляемой. И всё полетит к чёрту. Я знаю, о чём говорю. Это не только моё мнение, Вик. Заставь человека пройтись по узкой полосе, нарисованной на асфальте, он проделает это безукоризненно. Пусти его над пропастью по такому же брусу, он сорвётся и упадёт. Это никакая не тайна Версаля. Самая обычная, человеческая психология. Двустороннее движение фантазии. От вас к телезрителям. И мы вовсе не зря отобрали самых…
– Тупых?
– Скажем, простачков без достаточного кругозора, чтобы понять, что происходит на самом деле. Угадай, кого на Земле больше? Философов, писателей, учёных, или простых людей, измордованных своей работой? Но зато крепких в физическом отношении, с толстыми нервными волокнами, без всяких исканий и творческих бессонниц. В этом их величие, Вик! Без них, упорно тянущих лямку цивилизации, ничего бы не было. Так кто должен колонизировать Марс?
– Теория золотого миллиарда… Камикадзе от незнания. А потом на готовенькое примчится элита человечества. У кого нервные волокна тоньше…
– Этого мы с тобой не увидим. А что до ирландки… Как выяснилось, она неплохо разбиралась в геологии и в астрономии. Выйдешь наружу, сам поймёшь, что я имею в виду.
– Но они тоже не олигофрены, они нормальные, полноценные люди, просто мало читали и не то смотрели, много ли знаний в комиксах и молодежных реалити-шоу? Так что же? Неужели не поймут того, что могла понять художница?
– А вот это и есть единственная плохая новость. Ты должен будешь подарить им алмазные шпоры и охапку платиновых шпаг. Ты понимаешь меня, Вик? Они ничего не должны понять.
– Но…
– Для них это единственная возможность выжить. Не бояться. Идти над пропастью, а думать, что идут по асфальту. Верить в то, что, пусть не близко, пусть в полутысяче километров, но стоят наготове вертолёты. Прогревают моторы вездеходы, и спасатели несут вахту, чтобы не пропустить призыв о помощи. С Модулем ведётся интерактивная связь. Когда совсем прижмёт, твои цыплята смогут пообщаться с исследователями станции «Восток-4». Мнимыми исследователями мнимой станции.
– Бог ты мой! – выдыхаю я.
– Есть и другие ухищрения. Дохлый тюлень. Его доставили на Марс в замороженном виде вместе с контейнером. Робот-марсоход по твоей команде перетащит труп стоимостью в сотни тысяч поближе к Модулю. Будут ещё сюрпризы.
Подо мной мелко вздрогнул ложемент и пошёл вибрировать, оживляя ток крови по зацветшим венам, как гоняют волны по заросшему пруду. Через несколько минут появилась картинка. Я оставался при своём мнении, поэтому тут же попытался плюнуть в это ставшее ненавистным лицо гения. Не получилось. Слюноотделение пошло только через пять минут. Ещё через четверть часа я смог пошевелить рукой и сразу же потянулся к щекам. Так и есть. Бородадо самых глаз.
– Да, Вик. Сначала тебе и Вики придётся побыть брадобреями. Ещё она поможет сделать эпиляцию для девушек, пока они спят. Иначе вопросы пойдут раньше, чем мы предполагаем. И это будут очень трудные вопросы. Гоняй их до седьмого пота. Если нужно, врежь кому-нибудь по морде, чтобы боялись. Это разрешается, и ты это умеешь. Только сначала предупреди меня. Интерактив никто не отменял. Не забудь про задержку в передаче сигнала. Между нами восемьдесят миллионов километров, и расстояние будет увеличиваться. Но ты же лучший. И у тебя получится.
– И всё это из-за каких-то паршивых ста тысяч? Или сколько там накапает за три года?
– Я знал, что ты согласишься! Пять миллионов тебя устроит?
– Сволочь… Чокнутый махинатор…
С такой же лёгкостью он мог пообещать мне и пятьсот миллионов, но, с другой стороны, разве у меня есть выбор? Выбора не было. Только надежда. Сколько бы миллионов мне ни пообещали, расчёт строился на другом. Я не смогу бросить цыплят! Проклятье на мою голову. И немножко на голову Экзюпери, которого обожаю с детства.
– Пять миллионов, Вик, – донеслось через положенные четыре минуты. – Плюс вселенская слава покорителя Марса. Скажи честно, разве мечтал ты, подыхая от жажды в Сахаре или от голода в Гоби, что когда-нибудь побываешь на Марсе? В Модуле у тебя достаточно воды и кислорода, тонны любимой картошки, яичный порошок… Вдобавок эта работа ещё и оплачивается. Надеюсь, ты не будешь требовать ответа на вопрос, кто убил Кеннеди? Я знаю, не будешь. Потому что тебе это неинтересно. Кстати, совсем скоро станет неинтересно всему миру, тогда нам и откроют правду. Зато тебе интересно другое… Ты только вдумайся, Вик! Ты на Марсе! Пинк Флойд в твою честь уже пишет новый альбом. Побывать там, где Вик… Ты хочешь всё бросить и вернуться? Вот скажи, ты бы вернулся прямо сейчас, если бы имелась такая возможность? Что скажешь, Вик? Молчишь?
Тогда кончай жалеть себя и займись делом. Любимым делом.
Он не улыбался. Он даже был по-человечески взволнован, я имею в виду, взволнован по-настоящему, не актёрствуя. Он ждал очень важного ответа. И я его, кажется, нашёл…
– Шоу должно продолжаться.
Они не боялись. До хрипоты, до посинения готовы были спорить со мной, но не боялись. Потому что я перестал быть Сталкером, теперь я никак не меньше, чем апостол Пётр, потому что у меня ключи. Психология действительно великая наука. Даже индуска стала выглядеть намного привлекательней, как только я узнал всю правду.
– Здравствуй, Виктор Афдеефф, – были её первые слова после пробуждения, – никогда не прощу тебе тощую ирландку!
О Господи! Не успели Адам с Евой посмотреть, что у них за игрушки под листиками, сразу пошли интриги. Шерше ля фам! Теперь уже и на Марсе. И я отправил её брить бороды и ноги.
Прав, на все сто прав Большой Во. Знание – великая сила. Но иногда незнание сильней. И мне придётся день за днём дарить цыплятам алмазные шпоры, а они в это обязаны верить.
– Какого чёрта, Вик? Разве в Антарктиде бывает ветер с песком? Еле успели убраться!
Это ещё вопрос из простых. А как я бился первые дни, чтобы убедить в нормальности здешней силы притяжения! Как разглагольствовал о причинах очередного абсурда. Подумаешь, Солнце стало маленьким! Мы же на полюсе, а тут всё не как у людей…
Теперь я должен был мямлить что-то про глобальное потепление, а Вики якобы приняла запоздалое сообщение с «Востока-4», даже успела его записать. Что-то про катаклизмы, про перемещение тропического циклона прямо к нам. Пока выкручиваемся.
– Ну, ладно, циклон так циклон. А мы вот, тюленя нашли. Правда, он какой-то оранжевый, как и всё в этой Антарктиде. Завтра попробуем подстрелить альбатроса, я видел одного над горизонтом. Не веришь?
Бог в помощь, ребята! Конечно, верю! Я тоже с вами пойду.
♀ Что вы знаете о Шушурбане?
Когда Мишка вернулся к убер-такси, ловко балансируя двумя подносами с эрцаз-пищей, его штурман Алиса горько рыдала, вытирая слезы шторкой.
– Эми? – осторожно осведомился Мишка, садясь в салон на свое водительское место.
– Смо-о-три-и-и, – всхлипнула Алиса, протягивая ему планшет.
Мишка вздохнул, увидев логотип сетевой библиотеки и маркировку «Не-земной автор». Неужели Алису опять потянуло на графоманов с тентаклями, хитиновыми панцирями и псевдоподиями? Мишка как-то раз попытался прочесть что-то оттуда, обозначенное как «шпионский роман», но когда понял, что половина действующих лиц являются субличностями в составе единого сознания гигантского шмеля, парящего в космосе и пожирающего галактики… в общем, он содрогнулся и бросился зализывать моральную травму старым добрым Дюма.
«Аанди-Ту, окруженный вязкой и плотной темнотой, протянул щупальца и нашарил хрупкое и высохшее тельце Ку-ри-Ба, – пробежал Мишка глазами последний абзац. – Его любимый питомец, самое близкое в мире существо, маленький хромой Ку не отзывался. Прекратили биться три верных сердечка, бессильно распласталась единственная псевдоподия. Никогда больше не издаст Ку веселый заливистый буук, не выбежит, хромая, навстречу маленькому хозяину, Аанди…
Слезы покатились из пустых глазниц Аанди-Ту».
– Опять? – сурово спросил Мишка, возвращая планшет Алисе. Собственно, ее личное дело, чем она занимается, когда нет работы, но проблема в том, что в последнее время работы не было практически постоянно, а это могло оказаться чреватым как для литературного вкуса бывшего филолога, так и для ее нервной системы.
– Ты грубый и бессердечный, – всхлипнула Алиса. Шторку она, однако, оставила в покое.
– Ну, есть такое, – согласился Мишка, протягивая ей поднос. – Ешь. Сейчас сборный туристический рейс с орбиты придет. Может быть, кого-нибудь удастся перехватить.
Заняться частным извозом было большой тактической ошибкой. Мишка купился на романтику путешествий и заразил ими старую подругу. Но, кроме романтики, ничего эта деятельность не приносила. Подавляющее большинство гостей Земли прибывали на планету по туристическим путевкам, в которые входили услуги корпоративных такси, уже заранее пристыкованных к коридорам выхода. Разумеется, эти туристы и не обращали внимания на юрких частников, какими бы романтичными те ни были. Другой тип приезжих, совсем малочисленный, наоборот, отличался рискованностью и любовью к приключениям. Но этих такси не интересовало вообще. Они жаждали чего-то особенного, невероятного, эксклюзивного. Лошади, дирижабли, аэропланы – вот что радовало их сердце или сердца, в зависимости от вида. И тут небольшое и юркое убер-такси тоже было не в кассу.
Мишка уже решил: дорабатывает до конца года, а там меняет профиль деятельности. Редких заказов едва-едва хватало на заправку энергобаллонов, не то что на какие-то излишества. Алиса тоже откровенно скучала, перемежая скуку рыданиями над сентиментальными романами.
– Ешь давай, – повторил Мишка. – У нас на все про все десять минут.