– С чего бы вы посоветовали начать? – спросил Сталат.
– А вот, ответ прямо перед нами! – радостно ответил я, указывая на фигуру жандарма, прогуливающегося рядом с лотками мелких торговцев, пытающихся всучить многочисленным туристам всякую всячину, от миниатюрных Эйфелевых башен до магнитиков на холодильники и микроволновки.
– Ну, давай, действуй, – снова подмигнул парень, теперь уже как положено: вначале улыбка, потом подмигивание.
Я почувствовал легкий холодок, не от того, что нёс внутри огромную ношу, только что вложенную в меня странными пришельцами, а потому, что пока ещё не знал до конца, как к ней отнестись, к этой ноше. Поверить? Довериться? А если всё обернется актом какого-то гипноза или галлюцинацией? А если… Я даже перепроверил мысленные записи вчерашнего дня: не было ли там каких-то приключений с наркотиками? Я вовсе не наркоман. Бутылку вина или чего покрепче, это да, бывало. Но вот наркотики не для меня, даже травку я не курил, потому что в надежде на лучшие времена боялся потерять квалификацию. Кому понадобится специалист-электронщик с трясущимися руками и неверными пальцами, когда отсчет идет на микроны, а пайка проводится в одно касание? Правда, нас давно заменили роботизированными станками, которые не курят травку, не пьют вино, не просматривают порно-сайты в интернете. И никогда не делают ошибок. Впрочем, это не важно. Почувствовав моё смятение, Безымянный коснулся мыслью, передав нужный настрой. Тут всё было ещё тоньше, чем микроны. Ободрение вперемешку с уверенностью. Прочистив горло коротким «кхм-кхм», я шагнул к жандарму.
– Мсье, у меня к вам срочная и безотлагательная просьба!
Я знаю, как речь влияет на установление первого контакта при общении. Особенно при общении с представителями власти, которым везде мерещатся подозрительные типы и которые даже в папе римском, случись тому прогуливаться без тиары и кардинальской свиты, заподозрят актёра без лицензии, проводящего уличные представления в вечно неположенном месте.
– Даже так? – жандарм окинул меня взглядом, и это был взгляд рыбы. Хищной рыбы.
– Да, да! – улыбаясь и пытаясь при этом копировать улыбку Сталата, я сделал пару уверенных шагов. – Дело в том, что нам нужно срочно выйти на руководство страны. Ну, то есть на самых-самых боссов, которые не сходят с экранов и первых полос газет. Президент или премьер-министр вполне подошли бы.
– Что? – рыба превращалась в белую акулу, почуявшую кровь неосторожных ныряльщиков.
– Ну, сегодня ведь рабочий день, конечно, для тех, кто имеет работу. Значит, найти их не составит труда. Вы-то уж точно можете в этом помочь, – затараторил я, стараясь словами сбить агрессивный настрой стража порядка. – Да вам ничего такого делать и не придется, просто выйдите на начальство, оно пусть выйдет на начальство повыше, а те ещё выше, и так, ступенька за ступенькой, попадем куда нужно. Вернее, куда им нужно, я тут ни при чем, я только проводник.
Жандарм оказался рядом и втянул воздух, проверяя: не пьян ли я? Ему, понятное дело, было от чего недоумевать, когда вот так, посреди бела дня, какой-то явно не принадлежащий к высшей касте обыватель обращается с подобной просьбой. Кем он может быть? Проводником таинственных пришельцев? Ну уж нет, такая версия будет рассматриваться в последнюю очередь. Есть варианты симпатичней. Алкоголик, наркоман или же обычный городской сумасшедший, каких сейчас немало на улицах крупных городов.
– Где вы работаете? – спросил жандарм, буравя взглядом.
– Какое это имеет значение? На данный момент нигде не работаю. Но ещё пару лет назад был радиомонтажником на предприятии по обслуживанию всяких приборов для пассажирских самолетов.
– Пару лет назад мой шеф был обычным патрульным, и оттуда уже плюхнулся в кресло комиссара, поэтому ваша просьба не может быть выполнена.
– Почему?
– Потому что он не разговаривает с неудачниками, тем более на всякие глупые темы.
– Но тема вовсе не глупая, вот эти люди, что позади меня, они совсем не то, что вы думаете. Это посланцы…
– В общем, так. Если не хотите оказаться в кутузке, валите прочь. Все трое. Я достаточно ясно выражаюсь?
– Да. Но, боюсь, не понимаете до конца серьезности ситуации; это посланцы, и они способны послать куда подальше любого, кто попытается им помешать.
Говоря так, я ощутил некую двойственность между осознанием того, как глупо нарываюсь на вполне вероятные неприятности и чувством облегчения. Потому что делал то, что мог. Но в следующую минуту моя вера в посланцев окрепла, а вот жандарм, похоже, утратил веру в свою неприкасаемость. Или же она заметно ослабла.
Почувствовав себя оскорбленным и решив применить силу, он достал электрошокер, нажал на кнопку, а в следующую секунду лежал на газоне, ловя воздух ртом, не в силах шевельнуться из-за внезапной судороги.
– Равным за равное, – сказал Безымянный и пожал плечами: мол, а что такого?
– Я думаю, вам лучше всё же послушать меня и связаться с начальством, – торжествуя, сказал я.
– Это в интересах всего человечества! – сказал Сталат, но лучше бы он этого не говорил, потому что такие фразы всегда воспринимаются как неуместный пафос.
Жандарм, который быстро пришел в себя, достал рацию и что-то проговорил. Насколько я разбираюсь в людских повадках и жестах, сказал он вовсе не то, о чем его просили. Это подозрение подтвердилось буквально через тридцать секунд, когда вдали послышалась полицейская сирена.
– Похоже, он вызвал подкрепление. И, наверное, сообщил, что на него совершено нападение. Сейчас они будут здесь.
– Ну и что? – недоуменно уставился на меня Сталат.
– Ничего. Если этот оказался таким чурбаном, попросим тех, других, которые едут…
Патрульная машина с синим маячком, как в лихом боевике, остановилась прямо перед нами, её даже занесло от резкого торможения. Наверное, ребятам не хватало адреналина, вот и решили изобразить героев. Но общения как такового не произошло. Едва первый патрульный выскочил, направив на нас пистолет, а второй прокричал в микрофон что-то вроде «не двигайтесь, лечь на землю, стоять прямо, ноги раздвинуть», Безымянный переглянулся со Сталатом, и в следующую секунду автомобиль исчез. А вместе с ним и двое бедолаг, толком не успевших проявить свою власть.
– Они были слишком агрессивно настроены, общение ничего бы не дало. Так что обойдемся без них, – сказал Безымянный.
– Вы! Вы! Вы… – похоже, мысли первого жандарма, уже приготовившегося наблюдать, как будет отомщена его поруганная честь, путались, он только и повторял это «вы, вы, вы».
– А я предупреждал, что это не просто так, что мы не уличные ротозеи, теперь не обижайтесь, – пояснил я. – Давайте попробуем ещё раз, а то как-то у нас не заладилось с самого начала. Итак, этим двум посланцам, или парламентерам, и так и так можно назвать, сегодня нужно связаться с президентом или премьером нашей страны. Вот уж не знаю, кто там главнее. Вы тут прослойка между властью и народом, так что потрудитесь что-то придумать, а то сами видите…
Но жандарм нам попался упрямый, он снова включил рацию и, теперь уже едва ли не фальцетом, прокричал, что уничтожена машина с патрульными, и что всем-всем-всем, в общем, опять двадцать пять.
– А теперь что будем делать? – спросил Сталат.
– Будем ждать. Насколько я понимаю, сейчас сюда едет сразу несколько машин. Если с ними поступить так же, как с предыдущей, кое-кто наверху поймет, что происходит что-то странное.
– И тогда они пришлют ещё больше патрульных, – задумчиво проговорил Безымянный. Похоже, он начал догадываться, что будет потом, а я снова почувствовал какое-то прикосновение к моему сознанию, словами такое не описать. – Так это и был твой план? Ты его придумал с самого начала?
– Ну, а как по-другому? Вы что думаете, президенту или премьеру охота общаться посреди дня с каким-то случайным парижанином? Вы же сами мне внушили ничего не бояться. Пусть едут хоть все жандармы, вот только уничтожать их не нужно.
– Странно. Мне казалось, люди для того и выбирают себе вождей, чтобы можно было с ними говорить о самом важном. А что до машины и тех двоих – никто их не уничтожил. Просто исключили из реальности. Это временно. Не переживай.
На переживания времени не было. Первую сирену мы услышали через минуту. Елисейские поля – особое место, тут полиции до чертиков. Вторая раздалась с другой стороны, затем третья, четвертая, затем над нами прострекотал вертолет. А вот потом…
Безымянный взглянул на меня, я кивнул. И тогда он опять ударил мячом и щелкнул пальцами, и сирены затихли, а вместе с ними и стрекот вертолета.
– Теперь веришь? – спросил я нашего жандарма, уставившегося на то самое место в небе, где только что висела черная винтокрылая машина с логотипом спецподразделения жандармерии. – А ведь тебе предлагали по-хорошему, просто связаться с шефом, постараться его убедить…
– Да вы сумасшедшие! Теперь я его точно никак не смогу убедить! – жандарм наконец обрел дар речи и бешено вращал глазами.
– Ну, раз не сможете, вызывайте следующее подкрепление…
Спустя час Елисейские поля были окружены стянутыми по тревоге военными подразделениями. В воздухе реяла целая флотилия вертолетов. Половина из них была с логотипами новостных каналов, а к нам уже направлялся какой-то человек, изо всех сил машущий белым флагом, словно он пытался разогнать на небе облака. Кем он был, профессиональным переговорщиком или просто самым провинившимся сотрудником, нам без разницы.
– Знаете, есть такие люди, – сказал я посланцам, – их называют снайперами. Они могут с большого расстояния попасть прямо в глаз. Или в руку, или в ногу. Могут стрелять пулями, а могут ампулами с парализующими средствами, имейте это в виду.
– Не переживай. Никто не сможет причинить вреда, – ответил Сталат, – ни нам, ни тебе. Просто делай своё дело. Говори с ними. Это всё равно цветочки, все ягодки впереди.
– Хорошо. Но про снайперов я предупредил.
– Про снайперов – да, а вот про эти штуки, как они называются? Которые летают выше неба, в космосе…