Вы просто представить себе не можете, что означает поддерживать из поколения в поколение жизнь в полуразрушенном подземном городе, когда каждый день – землетрясения, где тяжко с водой и продовольствием, где воздух пахнет серой. А снаружи – огненный ад, который через тысячелетия сменился ледяным адом, и только потом уже, через другие тысячелетия, можно было всё начинать с нуля. Вы не можете представить, что значит лишиться последнего из тех, кто умеет создавать биологические машины, дающие свет и тепло, и как пришлось судорожно, теряя каждый день сотни жизней, пробуя и ошибаясь, восстанавливать эти технологии, чтобы город жил. Вам лучше не знать, что произойдет с городом, в котором вдруг не осталось лекарей и акушеров. Или тех, кто способен добыть, очистить и провести в ваш дом воду. Добыть и приготовить пищу. Сделать лекарства. Приручить зверей. Высадить нужные злаки. Сделать так, чтобы ваши дети стали не одичавшими двуногими хищниками, а детьми человеческими, научить их писать, читать и считать. Как тяжело без тех, кто хранит знания. Покажет, как верно собрать охотничьи снасти, как вести каменную кладку, сделать порох и построить дом, добыть руду и выплавить металл. Выковать плуг. Соткать ткань и пошить одежды. Это тысячи вещей, о которых мало кто из вас думает в повседневной жизни. Вы не можете представить тысячной доли мучений и того подвига, что пришлось пережить и совершить вашим предкам. Они прошли сотни кругов ада и выжили. Теперь слово за вами. Сможете ли вы сохранить мир, когда вернется смертельный рой?
В зале стояла тишина, потому что всё сказанное слишком отличалось от тех вещей, которые обычно обсуждались на заседаниях парламента.
– Если это удалось вашим предкам, то есть нашим предкам, – сказал кто-то из зала, – то почему вы так за нас переживаете? Благодарим за предупреждение, но… Опасность, о которой вы говорите, она ведь не обязательно будет угрожать нам снова? Орбиты меняются, прилетит или нет кометный рой, это под большим вопросом. Мне только что доложили из академии наук, что астрономы пока не видят поводов для беспокойства. Или вы считаете нашу науку отсталой по сравнению с наукой пралюдей? И вообще, к чему такие демонстрации, можно было как-то по-другому… Чтобы не вызывать панику среди населения. Вы представляете, что творится сейчас на биржах?
– Биржи – это ваша детская игра. Что бы там ни творилось, оно не идет ни в какое сравнение с тем, что будет твориться повсеместно, когда вы увидите кометный рой. Уровень техники не так важен, как практические наблюдения. Я же говорил, давным-давно астрономы могли наблюдать приближение роя. И определить его движение. И точно указать, когда эта встреча произойдет в следующий раз. Они это умели. Вы можете сомневаться в моих словах, вот только ничего не изменится. Через четыре поколения вы окажетесь застигнутыми врасплох. Чтобы этого не произошло, мы и пришли.
– Будете помогать нам технологиями? Знаниями?
– В каком-то смысле да. Хотя многим мы делились на протяжении веков. Да и сами вы не стояли на месте. Мы признаём, что ваш технический прогресс в некоторых сферах достиг невероятных вершин. Проблема в том, что одновременно он стал причиной общечеловеческого регресса. Излишние блага порождают не только культуру и искусство. Ещё они многих приучают жить иначе, чем одним целым с другими людьми и остальным миром. И поэтому мы пришли. Как надсмотрщики, чтобы помочь исправить некоторые ошибки.
– Будете делать всех равными? – мелькнуло негодование вперемешку с иронией. – Мы это уже проходили.
– Нет, не проходили. До этого вы ещё просто не доросли. А те попытки, которые делались в разное время и в разных странах… Их не оценили. И даже сочли раковой опухолью на здоровом теле. И приняли все меры к уничтожению.
– И что же? Станете насаждать коммунизм? Но это утопия! Вернете к жизни Мао? Сталина? Или вспомните о традициях древней Спарты?
– Прошу успокоиться, мы ничего не будем насаждать. Мы просто приведем в соответствие то, что у вас говорят, с тем, что делают. В этом, собственно, заключается формула движения к справедливости. Вы же не станете отрицать, что тяга к справедливости всегда присутствует в людях? И вы, власть, когда убеждали избирателей сделать вас властью, тоже обещали справедливость. Наши действия не будут противоречить вашим словам. Только и всего.
Тишина стала просто гробовой. Как будто мир уже погиб, вокруг плавятся руины последнего подземного города, а снаружи трещат и ломаются материковые плиты, не выдержав космической бомбардировки.
– Наверное, вам пока ещё не понятна вся специфика нашего мира, ведь есть много нюансов, – решился кто-то нарушить эту тишину, тщательно взвешивая слова. – Наверное, будет лучше, если вы попытаетесь понять, что не всё так просто, и есть вещи, которые нельзя оценить однозначно.
– Не переживайте. Ваш мир уверенно повторяет то, что происходило раньше. Идет в тупик. И нам не было бы до этого никакого дела, если б не необходимость выживания цивилизации. У вас не так много времени, как может показаться. Вы разрознены. Вы не имеете общего плана и иметь его не можете: ведь каждый будет защищать свои интересы, а не интересы всего человечества.
– Вы слишком много на себя берете, – следующий голос был уверенней и громче, если не ошибаюсь, это говорил лидер какой-то партии, который метил в президенты на следующих выборах. – И времени, если речь идет о поколениях, достаточно. Сами признали, что наш прогресс достиг каких-то там вершин! Приятно слышать, что не считаете нас обезьянами!
– При этом я имел в виду исключительно научный прогресс, – парировал Сталат. – Есть и другие вещи, которыми вы не владеете и вряд ли сможете овладеть в ближайшее время. А вот в чем вы поднаторели, так это в умении всегда и во всем оставаться безгрешными. Человечество научилось обманывать само себя, вот в чем дело. Вы перестали путать тупики и проспекты, это иносказательно, разумеется. А прогресс… Давайте я вам кое-что покажу.
С этими словами Сталат закрыл глаза ладонями, будто собрался играть в прятки. А потом началась сплошная чертовщина.
Потолок. Он полностью исчез. Стены ещё более раздались вширь. С неба, прямо в центр свободной площадки перед трибунами, плавно вонзился гигантский стальной шпиль. Звук был таким, будто ледокол взламывает паковый лёд. Или трещит лесной пожар. Затем посыпалась пыль, частицы ржавчины, хлопья застарелой краски. И все увидели, что это не какой-то там железный небесный перст, а перевернутая Эйфелева башня. Опороченная краса и гордость Парижа. Она воткнулась в разверзнутое здание парламента, и теперь издавала жуткий скрип, слегка раскачиваясь, балансируя на своем острие. Оттуда, где были обзорная площадка и кафе, доносились крики ужаса. Тем не менее, никаких падающих тел пока не наблюдалось. А когда к Эйфелевой башне добавилась целая флотилия речных трамвайчиков, снующих туда-сюда по Сене, а теперь – прямо по небу, я даже невольно издал вскрик, что-то среднее между восторженным «Вау!» и испуганным «О, чёрт побери!».
– Не волнуйтесь. С людьми не произойдет ничего плохого. Для них всё осталось по-прежнему, разве что теперь они видят, что мир перевернулся и висит у них над головой. Попробуйте теперь оценить, насколько такие способности помогали нам заниматься строительством городов-убежищ. Примите во внимание, что здесь я один показываю всякие фокусы, а там, в прежнем мире, такими способностями обладали многие. И это далеко не всё…
– Никаких галлюцинаций, никакого обмана! – заговорил и Безымянный. – Я вижу, о чем многие из вас подумали. Вы просто ищете причину, чтобы не верить нам. Потому что мы не обманываем, и вам от этого страшно. Но почему?
Его вопрос оставался без ответа. Всё же здесь находились профессионалы, которые занимали кресла в парламенте и министерствах не один год и уже начали основывать семейные династии. Посыпались вопросы.
– Каким образом вы предполагаете повсеместно насаждать справедливость? Что вообще в вашем понимании справедливо, а что нет? Где гарантии, что сказанное – правда?
Ну, и всё такое.
Сталат долго играл в гляделки с Безымянным. До тех пор, пока все не выговорились. И тогда ответил одной фразой:
– Мы сделаем вам прививку.
– Как? Что это значит?
– Прививку всему человечеству. Вы сами будете решать, что справедливо, а что нет. Это тоже часть забытых технологий. Вакцина правды. Поверьте, мы вовсе не рады, что нам приходится прибегнуть к этому средству.
– Так не делайте! В чем необходимость? Почему нельзя обойтись помощью в подготовке к катаклизмам?
– Необходимость в том, что я не зря упоминал численность населения в один миллиард. По нашим подсчетам, чтобы гарантированно выжить и возродить цивилизацию даже с нашей помощью, необходимо, чтобы население Земли к моменту катастрофы составляло как минимум двенадцать миллиардов. А ещё лучше пятнадцать.
– Вы бредите? Это невозможно! Пятнадцать миллиардов! Мы гарантированно вымрем от бескормицы безо всяких комет! Чем больше население, тем больше придется строить убежищ и готовить запасов пищи!
– Никакие убежища не смогут обещать стопроцентное выживание. Если из сотни тысяч у нас выживало в городе десять тысяч, то к моменту, когда можно было выйти на поверхность, из этих десяти тысяч сохранялась сотня. А потом из сотни оставался какой-нибудь десяток. И это были первичные племена. Для выживания стаи животных такой статистики было бы достаточно. Но я опять повторяю – кто будет сохранять знания? Кто будет заново строить цивилизацию? Там будут нужны не биржи, казино и банки, а врачи, желательно с медицинскими инструментами и умением ими пользоваться. Инженеры со всякими аппаратами. Строители, повара, биологи, ученые, математики. Там потребуются сотни профессий. А для этого нужно, чтобы на поверхность из каждого города поднимались не сотни, а тысячи. К тому же неизвестно, какие на этот раз выйдут последствия. Мне странно, что вы, развитая цивилизация, забыли о том, что необходимо смотреть в небо, а не только под ноги. У вас повсеместные программы сокращения численности населения. У вас войны. У вас эпидемии искусственных болезней. Геноцид. Вместо пути муравья вы избрали путь термита. Вы пожираете свой дом. И при этом продолжаете говорить о справедли