Они свернули в радиальный тоннель и бежали теперь к центру подземного города.
— Все это ерунда, — сказал Элгар. — Им нужно самое главное наше сокровище.
— Уж не хотят ли они украсть голову Уллины Великой?
— Свиньям скормите вашу голову! Они пришли за Зерном Имира!
— А сто это за стука? У нас этого нету.
Элгар чуть было не встал посреди коридора, но вовремя спохватился.
— У вас это есть, — сказал он твердо. — Зерно Имира, сокровище Светлых. Слуги Улле захватили его в день истребления Светлых в долине Эар.
— Как оно выглядело?
— Невидимая, очень тяжелая крупица, рядом с которой все предметы искажаются.
— А время замедляется? — Ляма причмокнула губами, словно вспомнив что-то приятное. Она снова стала говорить по-взрослому, должно быть, тема была слишком серьезна.
— Верно. Замедляется. Итак?
— Голова! — удовлетворенно кивнула Ляма. — Конечно, они охотятся за головой Уллины.
— При чем тут голова? Объясни. После гибели Дуль-Куга многие знания были утеряны, в том числе и это…
— Как? Неужели погибли все старые марбиане? Все, кто сражался в тот день со Светлыми? Значит, и я тоже… и Властелин Времени… Сегодня вечером, говоришь? Ну надо же. Хорошо еще, что вы там в будущем не растерялись, петлю скрутили…
— Я жду объяснений.
— Уллина из всех людей первая услышала слово Спасителя — спустя всего несколько мгновений после Его прихода, и слово это воплотилось в ней наиболее полно. Она вела нас в бой против Светлых в долине Эар. Когда все было кончено, она увидела последнего Светлого, карабкающегося на скалу у края долины. Пытался сбежать от нас, глупый старикашка. Уллина, стоя под скалой, крикнула ему вслед Заповедное Слово. Ну, естественно, Светлый лопнул, потроха во все стороны разлетелись. А из руки у него выпало что-то невидимое. Похоже было, как будто прозрачный выпуклый алмаз падает вдоль отвесной стены, и камни кривятся, когда он пролетает мимо. Эта штука падала прямо Уллине в темя. Она не отстранилась, торжествующе вскрикнула и разорвала себе ногтями грудь. О, у нее были сильные пальцы! Она словно знала, что эта штуковина останавливает время, и рассчитала все точно. Она не успела еще умереть, когда невидимый алмаз вошел в ее череп. Ее дух оказался достаточно могуч, чтобы задержать падение алмаза, и тот застрял у нее в мозгу. Кривизна времени расползлась на всю голову. Уллина застыла в предсмертном вопле. Теперь она счастливейшая из всех тварей. Подумать только — умирать, умирать без конца! Растянуть на века то, что у других длится краткий миг!
— И что же, вы отрубили ей голову и принесли в Дуль-Куг?
— Нет, конечно нет. Ее попробуй тронь, эту голову! Сначала, правда, лезли всякие, пытались ей хоть палец в рот засунуть, чтобы разделить с ней ее счастье, но потом явился Властелин Времени и взял дело в свои руки. Саму голову, как вы могли бы догадаться, с места сдвинуть невозможно, ухватишься за нее быстро, а после руку отнимать будешь лет двадцать. Ну и поскольку для любого из нас голова Уллины — источник блаженства, а особенно для Властелина Времени, то мы и построили Дуль-Куг прямо вокруг нее. Иначе она бы сгинула в толще ледника. Тело-то ее умерло сразу и года за два сгнило начисто и рассыпалось в труху — все до самой шеи. А голова и по сей день пребывает в предсмертном вопле. Правда, очертания губ немного меняются. И потом, она падает. После того как тело отвалилось, голова висела в полутора саженях над землей, а сейчас осталось не больше локтя, и с каждым годом падение ускоряется.
Они пересекли второй кольцевой тоннель. Ляма остановилась возле железных ворот.
— Подождите немного. — Она юркнула в полуоткрывшуюся дверь, захлопнув ее за собой. Аги успел заглянуть в щель и тихонько присвистнул.
— Знакомые места, — шепнул он Энки на ухо. — Это зал с генераторами, накопителями и прочей адской техникой. Отсюда меня забрасывали в прошлое. Надо же. Оказывается, я уже побывал в Дуль-Куге, сам того не ведая.
— Значит, Дуль-Куг соединяется напрямую с подземельями Хаза, — сказал Энки. — Теперь понятно, почему у верхнего входа так безлюдно.
Аш растерянно озирался и что-то бормотал. Тер глаза, ковырял в носу и ушах, как будто вдруг засомневался в подлинности своих ощущений. Несколько раз он, забывшись, прикладывался губами к каменной стене коридора и тут же отскакивал, словно ужаленный.
— Ш-ш, Элгар, — позвал он Светлого. — Почему я ничего не понимаю? Почему все такое синее? Где мы?
Элгар молчал, погруженный в раздумья. Энки, насупившись, пробормотал:
— Тебе еще хорошо, Аш. Ты недавно научился видеть и если сталкиваешься с непонятным, то так и говоришь себе: непонятное. Мы-то привыкли понимать все и не проводим грани между видимым и тем, что есть. И я не удивлюсь, если, столкнувшись с чем-то невозможным, ты окажешься более зрячим, чем мы.
— Страшно, — сказал вдруг Бату. — Я слушал эту девочку-оборотня, и мне вдруг показалось, что все в мире куда сложнее, чем мы думаем. Я представлял марбиан по-другому. Эта Ляма говорит и держится совсем как человек. Спокойно так, по-земному. Не похожа на посланца иной вселенной. Оно и понятно, ведь все эти твари — марбиане, менхуры, — все они родились людьми. И теперь вот одни служат Улле, другие Имиру, и каждый занимается своим делом. Как будто иначе и быть не может: одни так, другие этак. И нет никого, кто бы глянул сверху и рассудил нас.
Энки собирался ответить, но тут дверь приоткрылась, и в коридор выскочила Ляма.
— Мы посовещались и решили не мешать вам. Делайте, что хотите, а там посмотрим.
Они свернули в кольцевой тоннель, немного пробежали по нему и вошли в хранилище тел.
— Наши менхуры совсем не уверены, что вы действительно пришельцы из будущего, — говорила Ляма, перебираясь между грудами трупов: эта часть зала была заполнена в основном человекоподобными телами, мужчинами, женщинами, детьми. — Кем бы вы ни были, мы не рискуем. Во-первых, обман раскроется еще до того, как вы увидите голову Уллины Великой. Во-вторых, вы все равно с ней ничего не сделаете. С нее и волоска не упадет, даже если засыпать ее порохом и взорвать. Кстати, вероятность того, что вы сказали правду, менхуры оценили в две сотые процента. — Тут Ляма зловредно хихикнула. Скорее всего, вы просто выродки, приятели тех пятерых. Ну, вот и пришли.
На ледяном полу лежал огромный змееног. Пятью щупальцами он придерживал полузадохшихся, посиневших пленников — Энки, не веря глазам, узнавал их, одного за другим: Эйле, Орми, Кулу, Барг, Хлу. Змееног развлекался тем, что перекладывал их с места на место, составляя из тел на льду правильные фигуры: пятиугольники, пятиконечные звезды. Свободные щупальца змеенога бесцельно сворачивались, разворачивались и сплетались в косички.
— Не желаете ли позаботиться о достоверности? — спросила Ляма ехидно. — Как бы они вас не раскусили. Сделайте так: когда четыреста пятый их отпустит, скажите что-нибудь грозное. Мы вам, так и быть, подыграем. Четыреста пятый! Ты свободен, брысь!
Змееног выпустил бесчувственных пленников и оттолкнул их, так что они проехали немного по льду и сбились в кучу. Вскоре Орми начал подавать признаки жизни. Его грудь судорожно поднялась и опустилась. Потом он открыл глаза.
Кулу, вздрогнув, прохрипел:
— Дерьмо…
— Ну! — пискнула Ляма, ущипнув Элгара за ляжку.
— Прочь, исчадья зла! — закричал Элгар, взмахивая руками. — Солнце обратит вас в камень!
— О ужас! — заверещала Ляма, прыгая на одной ножке. — Светлый в Дуль-Куге! Спасайся, кто может!
Орми и Кулу вскочили, Эйле приподнялась было, но тут же без сил упала обратно на лед.
Кучи трупов зашевелились, застонали, завыли. В один миг ожили все тела в хранилище. Чешуйчатые пауки, зеленые карлики, змееноги, летучие мыши, дети, соплянки, шипастые гусеницы — с ревом, воем и визгом бросились к дверям. Там началась ужасная давка. Очень скоро, однако, все стихло, и выродки остались одни в опустевшем зале.
Бату подошел к спасенным, улыбаясь во весь рот. А Кулу уставился на Энки, и взгляд его постепенно становился все более осмысленным. Наконец он произнес, запинаясь:
— Энки! А я-то все забывал спросить змееныша, куда ты подевался.
Орми подошел к брату и хлопнул его по плечу.
— Значит, пришли все-таки.
— Как видишь, — усмехнулся тот. — Главное, вовремя.
— Мое имя — Бату, — сказал Бату, дружелюбно кивая вождю ядозубов. — Я сидел с Эйле в одной тюрьме.
Внезапно Аш вскрикнул, побледнев, как покойник:
— Черный Ужас!
Его дрожащая рука указывала на ямку во льду у него под ногами. Ямка была наполовину заполнена водой, а на дне темнел кожаный мешочек с яйцом Клыкача. Орми потерял его, когда их схватил змееног. Орми поспешно достал из ямки мешочек — тот стал еще тяжелее — и повесил на шею. За его спиной раздался могучий хохот Барга.
— Ох, не могу! Ну ты и вырядился, лысый. Что это? Бычий пузырь? Много же всего ты скрыл под одеждой, разрази меня Улле!
Аш смущенно посмотрел на свою прозрачную накидку и пробормотал что-то насчет холода в верхних коридорах. При этом он понемногу пятился, искоса поглядывая на Орми и яйцо Клыкача.
Элгар захлопотал над Эйле и Хлу. Они все еще не пришли в себя. Светлый бормотал заклинания и совершал магические пассы руками, пока не привел их в чувство. Тогда он встал и сказал:
— Не будем терять времени, друзья. До сих пор мы поступали правильно, и вот мы встретились в Дуль-Куге, придя сюда двумя путями, как было предсказано отцом Веором. Я вижу, что Орми уже добыл один из двух предметов, необходимых нам для последнего боя с Врагом, — сила Земли в этом мешочке у него на груди. Осталось добыть силу Неба. Пойдем и возьмем Зерно Имира, если сможем. Марбиане не будут нам мешать — об этом я позаботился. А те препятствия, которые остались… устранить их мы не в силах, и нам придется либо преодолеть их, либо погибнуть. Орми! Удалось ли вам узнать, где хранится Зерно Имира?
— Скорее всего, в самом центре, — сказал Орми. — Точно не знаю, но это яйцо становится все тяжелее и горячее по мере того, как мы приближаемся к середине.