Безусловно, только вот Диане МАЛО!
Она живая, ей хочется и так, и этак, и побольше, и разнообразнее… раньше-то нельзя было, они с Эсмеральдой так, шалили, а сейчас можно! И…
И нельзя!
Диана хандрила, и погода никак не улучшала ее настроения. То облачко пробежит, то опять солнце, в глаза светит, раздражает…
– Ваше величество, вы так прекрасны и грустны…
Эрр Расмус Вейнард появился словно из ниоткуда, склонился к королевской ручке.
– Эрр, – недовольно отозвалась Диана. В другое время она была бы ему рада… хоть посмотреть, если уж самой такого счастья не досталось, только Иоанн, который в постели храпит, как бегемот! Но сейчас и смотреть не хотелось!
Все злило.
– Ваше величество, вы позволите скрасить ваше одиночество? Я могу почитать вам стихи? Или сыграть на лютне…
– Не хочу, – надулась Диана. – Уйдите, эрр.
– Вы разбиваете мне сердце, ваше величество.
Диана демонстративно отвернулась и закрыла глаза. Мол, обойдешься!
– Я удаляюсь, но ваш прекрасный образ уношу с собой, ваше величество. В своем израненном сердце.
Зашуршали шаги. Диана открыла глаза и хмыкнула. Рядом с ней, на дорогой меховой полости, которой она укрыла зябнущие ноги, лежала шикарная алая роза.
Алая роза – страстная любовь.
Как интересно… и даже противно ноющая спина уже раздражала меньше. Неужели – правда?
Нет-нет, она не собирается увлекаться этим красавчиком, она все помнит, ей нельзя. Но чуть-чуть пококетничать можно, так, самую малость, чтобы почувствовать себя привлекательной и желанной. Разве нет?
Это просто безобидное кокетство, ничего такого, честное слово!
Диана поднесла цветок к лицу, провела по губам… роза тоже ей не верила. Но кто и когда спрашивал – розы?
– Винно! Винс, любимый!!! Что вы с ним сделали?!
Брат Тома орал так, что мог бы доораться до фарданских лесов и столь любимой ему гиены. И та могла бы ответить ему взаимностью. То есть тоже поорать.
Увы, местное общество не было столь снисходительно к его истерикам.
Хлоп!
Оплеуха от тейна получилась весьма обидная и болезненная.
– Замолчи! Дай расспросить!
Тома хлюпнул носом и заткнулся.
– Я… да…
Тейн повернулся к своему человеку.
– Расскажи, Ник, что там случилось. Что ты понял?
Ник почесал затылок. Тейн его ценил не за дар красноречия, нет. А вот за организацию любой работы… хотя там речей произносить и не надо было. Хватало матюгов и оплеух, но тут-то так не получится!
– Я… это. Доехали мы, как удобно, днем. Мы лагерь обустраивать стали, а брат Винс и еще один… этот, рыжий, в развалины отправились. Потом еще двоих затребовали… ну, тех.
Во все тайны Ник посвящен не был, но кое-что знал, а о другом и догадывался. Только вслух не говорил, а то слишком длинный язык вместе с головой укорачивают.
Тупой он! И ничего не понимает! Все!
– Вот. До вечера они там провозились, вроде как вход в подземелье нашли. Потом переночевали, как положено, я завтрак приказал сготовить, уж после завтрака брат и эти трое опять в подземелья пошли. Сами, нас не звали.
Тейн кивнул.
Пока все понятно, такой приказ и был. Не вмешивать лишних людей. А потом?
– Мы до ночи ждали, не пришел никто. Ну, мы и решили, чего лезть-то ночью? Подождали до утра… хотели подождать, так еще какая-то дрянь трех лошадей загрызла. И воет так мерзко, словно хохочет кто! Никогда такого не слышал!
Тейн кивал, стараясь что-то сопоставить. И старался не перебивать. «Красноречие» Ника было притчей во языцах, собьется с мысли, потом еще час не разгонится!
– Ночью оно хохотало, с утра ушло, а мы в развалины полезли. Там, значитца, этих троих и нашли, загрызенными.
– Следы смотрели?
Ник зачесался еще активнее.
Смотрели, как не смотреть. Только вот…
– Мало что понять можно было. Там же их грызли, кровь была, все такое… словно тварюга эта откуда-то с потолка спрыгнула и всех порвала.
– А брата Винса нигде не было?
– Нет.
– Вы искали?
– Так это… следов же не было! Мы по ходам посмотрели, а везде только эта тварюга, а брата Винса, даже если б она грызанула или уволокла, кровь была бы, одежда там…
Тейн понимающе кивнул.
Не всю жизнь Адам тейном был, кое-что понимал. Задал еще пару вопросов, не обращая внимания на горюющего Тома – и отпустил Ника. А потом повернулся к подручному – и еще затрещину ему залепил. И еще одну.
– Успокойся, кретин!
– Вин… но… – хлюпнул носом Тома.
– Ты еще не понял, что случилось, недоумок?!
– Ч-что?
– А то! Твой Винс теперь всех и загрыз!
Тома где стоял, там и сел.
– А… э…
– Баран! Для чего созданы камни Многоликого?
– Помогать обрести… ой!
Дошло! Вот ведь идиот!
– Так Винно может быть жив?!
Дважды идиот!
– Наверняка. Если этот придурок нашел камень и решил взять его голой рукой… ну, ты видел, что было в храме. Вопросов несколько: во что он превратился, где это самое бегает и как его отловить и вернуть камень?
Тома подскочил словно ужаленный.
– Я… я узнаю, я буду работать!
– Будешь, конечно, – махнул рукой тейн. – Иди пока…
А вот как это королю доложить? Прибьет ведь…
Впрочем, когда тейн прибыл к королю, оказалось, что доклад не получится по уважительной причине. Из Эрланда прибыли вести.
Погиб его высочество Вернер.
Сгорело посольство Фардании.
Убит посол Фардании… предположительно убит, вроде как он сам с собой покончил, но в это уже не верил король, нашли идиота! Чтобы Шедан себя убил? Слишком он подлый и трусливый, скорее, он всех остальных убьет!
И после всего этого рассказывать еще о чем-то?
Тейн мудро решил отложить свои дела и удалился из дворца. Лучше он сейчас этого фанатика на работу направит, чтобы королю не только о факте доложить, но и о поисках.
Давно у фарданской королевской семьи не было настолько черного дня. Вообще уже лет пятьдесят не было.
Привыкли, что они самые грозные, расслабились, а тут вот, и получили… грязным сапогом по морде. Да с оттяжечкой, и кушай, не обляпайся. И сопли кровавые вытереть не забудь! Все же так хорошо было спланировано!
Идеально просто!
И вот…
Внук мертв, а отношения с Эрландом… безусловно, плохими они не станут, это политика, вон, Иоанн в извинениях рассыпается, объясняет, что не виноватый он, не мог же он принца за воротник хватать, и это принять придется. Действительно ведь не мог.
И эрр Шедан написал, разъяснил все.
Мол, так и так, королева сбежала, его высочество за ней погнался, а вот кто там, что там…
Бог весть! Марко-то там не было. И выживших нет!
Виноват ли в этом Иоанн?
Кое-какие догадки у короля были. А сейчас надо было посоветоваться с близкими и выработать стратегию. Да-да, именно так. С преемником поговорить, и с внуком, который тоже на трон сядет в свое время. Чтобы видели, понимали, чтобы сами участвовали… сегодняшнее их решение определит политику Фардании на двадцать – тридцать лет вперед. Это важно.
– Мой внук мертв, – скрипнул голосом Ханс. Горло сдавило. От гнева и бессильной ярости.
– Мой сын мертв, – Фридрих едва сдерживался. Сын же… младший и любимый!
– Мой брат, – Дитрих, которого тоже допустили на совет, горевал меньше всех. Он тоже был честолюбив и понимал, двум медведям будет тесно в одной берлоге. А малым его братец не удовлетворился бы, ему захотелось бы больше и больше. Это естественно.
Рано или поздно они могли сцепиться. Но сейчас…
Сейчас Вернер мог оказаться полезен, чтобы привязать Эрланд к Фардании. И что с ним могло случиться? Кто мог его убить?
Этот вопрос Дитрих и задал. Пусть он не любил брата, но и спускать такое? Прощать?
Ну, знаете ли!
Сейчас простишь, потом наплачешься, когда тебе всякая пакость на голову сядет и ноги свесит! Короли Фардании славились именно своим характером. Если что-то было ИХ, то это было их, без разговоров, без оговорок, без размышлений.
Отдать свое? Такое мог предложить им только какой-то самоубийца. И свое не отдадут, и чужое заберут, и любого, протянувшего руку к их собственности, порвут на мелкие клочья. Сожрут заживо.
А уж такое… когда убили одного из них!
Как такое вообще можно простить?
Нет, вопрос не тот. Правильный вопрос – кому мстить? Вот это и решала фарданская королевская семья.
– Иоанн? – Фридрих отлично знал о происходящем у соседа. Понятно, что королю не нужна свадьба между Анной и Вернером, и он постарался ее предотвратить. Так ведь?
– Нет, вряд ли, – качнул головой Ханс. – К чему? Проще было устранить не внука, а девчонку. Найти причину для отказа, разорвать помолвку, найти другого жениха…
С этим сложно было спорить. Действительно, к чему усложнять?
Виталиса Эрсона и вовсе никто не рассматривал. Убить Анну было и проще, и легче, и быстрее – для Эрсона. Будет ли Иоанн за нее мстить? Если молодая жена ему десяток детей нарожает, он может и спустить этот случай… до какого-то времени.
Потом поквитается.
Но для таких типов, как Эрсон, что потом, что никогда, примерно равно. Они слишком верят в себя, в свою удачу, свою хитрость, свой ум… они даже и мысли о проигрыше не допускают. На том и попадаются. Но все верно, зачем убивать его высочество Вернера, если можно просто устроить несчастный случай Анне?
– Тогда – кто?
В разбойников не верил никто.
В несчастный случай еще меньше. Не бывает таких несчастных случаев, нет, не бывает…
– Ознакомьтесь, – Ханс бросил на стол письмо. – Пришло недавно, и секретарь решил не рисковать.
Фридрих послушно взял конверт в руки.
Запечатано… какой-то незнакомый герб. Оттиск с чьего-то кольца, скорее всего. Обычная роза, таких у каждого пятого на гербе по три штуки. Бывает.
– Просто пришло?
Такое письмо могло бы просто отправиться в корзину для мусора. Легко.
– Нет. Оно оказалось в дипломатической переписке с Эрландом.