Это она.
Но просьба…
Евгения понимала, если она согласится, Иоанн будет на нее не просто зол. Он ее в порошок сотрет.
С другой стороны, а откуда он узнает?
На виду есть только одна надпись – письмо адресовано ей. Ни печатей, ни чего-то такого… что могло бы навести на мысль слишком любопытных.
Да и королева справедливо пишет, что решение принимать не ей и не Евгении. А человек, который может принять это решение, должен обладать всей полнотой информации. Может, она и не станет ее использовать, но знать – обязана. Слишком дорого нам порой обходится незнание.
– Садись, Адам.
Ханс смотрел так, что тейн с трудом подавил желание удрать. И подальше бы…
– Ваше величество…
– Да уж, мое. Что там у твоего монашка?
Адам прикусил губу. Хотелось бы похвастаться, да нечем. И соврать не выйдет, надо королю отвечать правду.
– Ваше величество, пока у него не выходят устойчивые полноценные формы.
– А что касается поиска… устойчивой формы?
– Мы ищем, ваше величество. Но для поиска нужен камень Многоликого, а они пропали века назад.
– Ты говорил, что догадываешься о местонахождении одного из них.
– Да, ваше величество. Мы проверяем догадку, но пока ничего не нашли.
Ханс прошелся по комнате, заложил руки за спину, потом резко повернулся к Адаму и воткнул в него ледяной взгляд.
– Если вы ничем похвастаться не можете, тогда слушай, что нужно мне. Мне нужна смерть Иоанна Эрландского.
– ЧТО?!
Такого тейн не ожидал. Рука дернулась осенить себя символом Многоликого. Ханс криво усмехнулся.
– Сколько у нас сейчас… неустойчивых?
– Человекообразных штук восемь. Было. Сейчас шесть. А более… животного вида, двадцать два человека. Существа. Тоже было. Сейчас минус четыре, восемнадцать.
– Отлично. Вот десяток и надо выпустить в Эрланд.
– Ваше величество! Зачем?!
– Чтобы убивали. Чтобы сеяли ужас, нападали по ночам… сколько продержался тот, удравший? Напомни?
Тейн не сомневался, что король и сам отлично все помнит, но не откажешь ведь.
– Почти полгода, ваше величество.
– Вот. Нам при удаче и столько не понадобится. Мне нужно, чтобы эрландцы стали бояться, чтобы заговорили о неких чудовищах… понимаешь?
– Пока нет, ваше величество.
– Если просто натравить твоих зверушек на Иоанна, что толку? Рано или поздно что-то всплывет наружу, и мы получим проблемы и с Эрландом, и с прочими соседями. Но если в городах Эрланда появляются некие монстры, не есть ли это наказание за королевский грех?
– Грех, ваше величество?
– Конечно, грех. Стоит только вспомнить королеву Марию, истинное сокровище, чуткую и милосердную женщину, которую Иоанн довел до смерти своими похотливостями и изменами… – Ханс с видом абсолютного праведника возвел глаза к небу.
Тейн, который отлично знал, сколько служанок во дворце было уволено во времена оны, промолчал. Как известно, его величество не лапает, а выражает восхищение, не тащит в постель, а делает предложение, от которого нельзя отказаться. Не плодит ублюдков, а милостиво делится своей благородной кровью… так можно продолжать до бесконечности.
– Допустим, ваше величество.
– Вот. В городах начнутся беспорядки, поползут слухи, Иоанн поедет на охоту и там погибнет от лап монстра… монстров. Думаю, оставшихся нам хватит для поручений и опытов.
Тейн прикинул расклад.
– Должно хватить.
Полученные братом Тома формы действительно были быстрее, сильнее, более живучими и опасными… эти могли справиться с королевской охраной. И догнать короля тоже могли, и убить – запросто!
Просто так никто не удивится. Его величество нарушил волю Неба, и провидение покарало нечестивца. А если дать еще указания священникам, о чем говорить в храмах, а о чем помолчать… да, пожалуй, королева Мария очень хорошо подходит на роль символа невинности и чистоты. Жила с мужем, была ему верна, молилась, страдала, а главное – умерла и не может высказать свое мнение о ситуации.
Адам с восхищением посмотрел на короля.
Все же Ханс сам то еще чудовище… но умен, этого у него не отнять! Потрясающе умен!
– Ваше величество, я восхищен…
– Меньше слов, больше дела. Пусть твои монахи отберут нужных и начнут натаскивать, кого куда. Думаю, зимой начнется в городах, а к лету… да, летом Иоанн должен умереть.
Вернера Ханс прощать никому не собирался. А письмо было весьма и весьма похоже на правду.
Он еще проверит содержащуюся в нем информацию, но что-то подсказывало королю, что это правда. Так что… Иоанн обречен. А Хансу надо бы подумать о выгоде, которую он может получить. Да-да, именно выгоде. Может быть, пограничные области Эрланда под шумок можно будет присоединить к Фардании?
Кто бы после Иоанна ни сел на трон, он будет не вполне законным правителем, не по прямой линии. Кстати, кажется, у него еще один бастард есть? Надо бы устранить! А вот когда начнутся беспорядки, обязательно кто-то полезет на трон. Вот этому человеку можно предложить дружескую помощь, в обмен на пару провинций, к примеру?
Феликс, который это письмо и написал, с помощью Марии, мог быть доволен, их план сработал. Два волка собирались вцепиться друг другу в глотки.
Доволен был и тейн.
Он и сам думал, как бы что-то такое провернуть в Эрланде?
Гиену, в которую превратился брат Винс, пока обнаружить не удавалось, но если спустить с цепи вот этих…
Эти – найдут!
Главное, чтобы они приносили свою добычу в одно место, не все сжирали… тейн тоже решал несколько задач. И королю поможет, и себе тоже, и брат Тома перестанет ныть над ухом… любимого человека он потерял, извращенец! Ха!
Решено!
И тейн еще раз глубоко поклонился его величеству.
– Прекрасная эрра, вы позволите?
Мария обернулась на приятный бархатистый голос.
– Хм?
Если бы она не знала Феликса, сказала бы, что рядом с ней просто великолепный и восхитительный мужчина. А так… хорош, но до их личного эльфа не дотягивает. Утонченности не хватает.
Феликс словно статуэтка, вырезанная рукой мастера, а над этим парнем работал подмастерье. Но все равно хорош.
И светлые волосы, и фигура, в меру стройная и мускулистая, и большие голубые глаза, и дорогая одежда. И даже украшения – серебро.
Значит, не эрр.
– Исс?
– Исс Меро, к вашим услугам, прекрасная эрра.
Мария подняла бровь.
Он что – идиот? Конечно, она сейчас очень неплохо выглядит, и очень сама себе нравится, но она же беременна! И это заметно!
И ноги у нее отекают, и круги под глазами есть… это беременность не в семнадцать, а в тридцать пять с хвостиком. Как ни повторяй, что дети – это счастье, берут-то они все из организма матери. И в семнадцать лет взять можно больше, а отдать легче. В тридцать пять возраст сказывается.
– Что привело вас сюда, исс?
– Я просто катался, эрра, – исс понял, что обаяние не срабатывает, и стал улыбаться чуточку скромнее. И пафоса поубавил.
– Замечательно. Вы тут живете, неподалеку?
– Да, эрра. В поместье Стоунов. Временно гощу в этом тихом и очаровательном месте. И теперь оно стало для меня втрое прекраснее, здесь появились вы!
Мария пожала плечами.
– Мы снимаем дом, тут, неподалеку. Что ж, была рада знакомству, исс Меро.
О том, что она сама не представилась, Мария предпочла скромно забыть. Не удалось.
– Эрра, но мы ведь не познакомились! Вы так и не назвали своего имени!
– Эрра Мари Нейман.
Феликс щедро разрешил и ей и Анне пользоваться своей фамилией. А что – у него есть мать, есть сестры, пока кто-то сообразит, что это другие люди, год пройдет. Тем более что Феликс все подтвердит.
За «мать» он получил подзатыльник, увернулся, конечно, сошлись на тетке по отцу. А Тину с Мелиссой и так никто не искал. Альтоны они – и Альтоны.
– Эрра, – исс склонился перед ней в немного нарочитом глубоком поклоне, поднес ее руку к губам, и Мария сообразила, что ей напоминают его ужимки.
– Исс, вы имеете какое-то отношение к театру?
Вопрос был неожиданным, и потому мужчина ответил честно:
– Да. Я актер…
И не из ведущих, скорее на амплуа героев-любовников. Мордашка смазливая, но переигрывает. Впрочем, говорить это вслух Мария не стала – зачем?
– Не сомневаюсь, когда вы выходите на сцену, зал замирает в восхищении, исс.
Мужчина расплылся в улыбке.
– Эрра, я был бы счастлив пригласить вас на мой спектакль! И играл бы только для вас!
Мария пожала плечами.
– Исс, я не люблю театр.
Вот так. Тебя мне еще не хватало для полного счастья… продолжая логическую цепочку – а что ты делаешь в гостях, а? Театр – тот еще змеиный клубок, актер ушел, актер потерял роли, про актера забыли, ты, мальчик, далеко не Миронов, Абдулов или Табаков. Возвращаться придется с болью и кровью. А ты живешь тут и явно никуда не торопишься, и отлично выглядишь? А за чей счет банкет?
Да-да, здесь актер профессия не слишком уважаемая, и что интересно – сдельная. Сыграл спектакль – получил оплату. И не из госбюджета, а то, что зрители принести соизволят. Нет у спектакля успеха – соси лапу, а это продукт некалорийный. И уж точно на зарплату актера такой жилет не купишь, на него серебра пошло втрое от стоимости, на вышивку! Здесь ведь нет сплавов, здесь серебро и золото настоящие! И стоит такое удовольствие дорого.
Жиголо?
Почему нет? Здесь за это даже не осуждают, здесь профессия актера и подразумевает определенную вольность нравов. Талант?
Не будешь спать, с кем скажут, полетишь с подмостков вперед головой. С талантом в обнимку.
Исс изобразил разочарование, но смысл понял. Мария держалась вежливо, и это максимум того, на что он может рассчитывать.
– Мне так жаль, эрра…
Мария пожала плечами. Ей как раз жалко не было.
– Прощайте, исс.
– С вашего позволения – до следующей встречи.
– Не думаю, что она необходима.