Нырнув сквозь пространство снова, Ланн схватил еще две стрелы и понял, что в колчане их осталось около десятка — слишком мало для этой твари. Даже истыканный стрелами, как огромный еж, этот колосс будет двигаться и убивать. Если бы только удалось выбить ему глаз или оба, но этот чертов шлем хорошо их закрывает!
Вдох. Прыжок. Выдох. Выстрел. Восемь.
Вавакия не замедляется, он разворачивает свое огромное тело быстро и легко, снося деревья хвостом, когда они попадаются на пути.
Вдох. Прыжок. Выдох. Выстрел. Шесть.
Кровь сочится из ран на туловище, но стрелы ему все равно, что иглы. Не отвлекаясь на то, чтобы их вытащить, демон делает новый бросок.
Вдох. Прыжок. Выдох. Выстрел. Четыре.
Вдох… Ну вот и все. Любые силы рано или поздно подходят к концу, и однажды нужно просто встретить конец достойно. Горящие глаза демона все ближе, но попытка выстрелить в них оканчивается пустой потерей стрел. Алебарда блестит в свете молний, и хоть демону трудно управляться с ней одной рукой, на последний удар сил ему хватит… Ланн не двигается с места. Глупый конец глупой жизни. Так и должно быть.
— Обернись, ханзир*! — звонкий голос взрезал пелену дождя. — Я пришла за твоей правой рукой!
*свинья (прим. авт.)
Если бы не вспышка молнии, определить, где именно стоит командор было бы невозможно, но свет, холодный и яркий, очертил ее темную фигуру футах в шестидесяти от демона. Участок леса, где он гонялся за Ланном, был уже основательно вытоптан, так что взгляду ничто не мешало.
— Хочешь знать, что стало с левой? — крикнула она и вавакия стиснул оружие крепче. — Я запихнула ее обратно в пизду твоей уродливой трехглазой мамаши! — глядя на то, как он, рыча, разворачивается, Сайдири оскалилась тоже: — И там еще осталось мно-о-го места…
Вавакия рванулся к ней, во все стороны разбрызгивая воду столпоподобными ногами, Ланн выпустил ему в спину последние две стрелы, но тот даже не споткнулся. Она с ума сошла! Это не тот противник, с которым стоит сражаться в ближнем бою! Она ему по пояс! И даже если она взберется ему на спину, ни один из ее кинжалов не достигнет его сердца, как не достигли стрелы! Почему она не бежит, почему не спрячется под плащом?
— Ты не будешь жить вечно, сука! — взревел демон, занося алебарду над рогатой головой. — Ты окажешься в Бездне с последним вздохом твоего сраного рта!
Ланн, задыхаясь, побежал за ним, но сил давно не осталось и он не смог даже догнать монстра, не то, что обогнать его и попытаться хоть чем-то помочь командору. Но на половине пути два дерева по сторонам от несущегося в ярости демона вздрогнули и огромная сила выворотила их из земли. А затем все стихло…
Громадная туша, разрезанная на две половины, аккурат в той части, где заканчивались пластины доспеха, лежала на мокрой земле и медленно остывала. Деревья с содранной корой нависали над ней, цепляясь остатками корней за землю. Блестела от воды едва заметная тонкая нить, такая же, что разрезала Ланну ногу, когда он явился в гости без приглашения.
Ловушка. Пока Ланн бегал от этой ходячей крепости по лесу, Сайдири установила ловушку. То, чего никогда не смогла бы сделать командор, сделала инерция и громадный вес демона.
— Они были здесь, — не громче дождя повторяла Сайдири, сидя в грязи и ощупывая морду мертвого демона окровавленными руками: она торопилась, а нить — капризное оружие. Но она все еще надеялась, что если ее обманут глаза, то не обманут руки. — Все это время. Все время, — она дышала неровно и время от времени издавала что-то похожее на тихий смешок. — Я не спятила. Не спятила…
Сайдири не видела своих преследователей до этого момента. Каждый проклятый день она подозревала, что может быть просто не в себе и видеть то, чего нет. И единственный раз, когда Ланн мог подтвердить ее подозрения, он промолчал, поэтому ей пришлось вскрывать череп своему мертвому другу, который ничего не смог бы утаить. Узнала ли она что-то, спрашивать, пожалуй, не время…
Резко подняв голову, Сайдири поджала губы и замерла. Ланн остановился в двух шагах, не зная, что сказать… Он даже лицо ее не узнавал теперь — оно то же, но совсем другое — тревожная складка между бровями, бледные губы, колкий взгляд. Как можно было так обмануться?
Она живет в одна в лесной чаще, а не в городе, где полно развлечений. Ее единственные друзья оба обожжены войной и мертвы. Она мало говорит и редко улыбается. Она осмотрительна и не склонна поддаваться эмоциям. Она не пьет, черт возьми!
Это не его жена.
Первое, что она спросила, когда увидела его: «Кто ты такой?»
Он же не знал и знать не хотел, кто она. Он видел в ней только ту женщину, которая оставила его и страстно хотел ее вернуть. Что, черт возьми, он может ей сказать сейчас? «Извини»?
— Не надо было… — тихо проговорил он. — Если бы я не смог его одолеть, я бы доблестно сбежал с поля боя, как подобает настоящему крестоносцу. То есть, тактически отступил бы, да.
— Ты опустил руки и собирался позволить ему разрубить себя пополам! — рявкнула она. — Ты думаешь, я слепая?
Она не могла не помочь, даже зная, что не нужна ему. Это то, что она делает последние десять лет — пытается спасти всех. Для нее война не закончилась, у нее собственный крестовый поход. Бессмысленный, как поиски навсегда утраченной любви.
— Шиика никогда не были злыми, — отвернувшись, она запустила руку в сумку и вытащила бинт, который тут же промок под дождем. — Их мотивы могут быть туманны, но не враждебны. Твоя жена, будучи их частью, тоже не причинила бы тебе вреда. Они бы не отправили тебя сюда, чтобы ты просто здесь умер, — бинт неотвратимо темнел, впитывая кровь. — Должен быть лучший исход. Или его существенная вероятность.
Глава 17
— Звучит как что-то на извечном, — мотнув головой, Ланн подошел ближе. Если она говорит об этом так спокойно, значит и он может. На самом деле он ожидал, что она будет в ярости — мало кому понравится, когда его в постели принимают за кого-то другого. Ему бы точно не понравилось…
Ланн протянул руки, чтобы помочь ей закрепить бинты, и она его не остановила. Лучше бы она его ударила! Потому что, прикасаясь к ее холодным рукам, он все еще помнил, насколько теплыми они могут быть.
— Перекресток Миров соединяет планы, а не отражения, — пояснила она. — Ты пришел сюда не сам.
Шиика отправили его сюда? Просто чтобы подсунуть вместо одной женщины другую? Как-то слишком мелко для Извечных. Не говоря уже о том, что это так не работает! Несмотря на то, что всего пару дней назад он был абсолютно уверен, что это работает именно так. Нельзя просто вынуть из сердца одного человека и положить туда другого…
— Прости меня, — покачал головой Ланн. — За вчерашнее и… вообще.
— За что? — фыркнула Сайдири. — Между той, кто я есть и той, кем я могла бы стать, я бы тоже выбрала последнюю, — нахмурившись, она добавила: — если бы меньше слушала твою богиню… А вчера мне просто по ошибке перепало немного того, что мне вовсе не предназначалось.
Вот обязательно быть такой вежливой? Она ведь умеет ругаться — он только что слышал! По зубам съездить наверняка тоже может, но нет, надо проявить снисхождение!.. И за что? За особые навыки в постели?
— Ладно, давай просто забудем, — глядя на перекосившуюся правую половину его лица, медленно протянула она. — Не так уж много изменилось. Колония все еще где-то здесь, мне все еще нужна твоя помощь. — Сайдири поднялась на ноги, с пол ее плаща ручьем лилась вода. — И этот боров, он ведь пришел не за мной. Ты им мешаешь, а я — нет.
Она права. Что бы ни происходило между ними, демоны никуда не делись. Ну, а эта дыра в груди, размером с вечность… Ланн живет с ней достаточно долго, чтобы протянуть еще немного.
У вавакии не оказалось при себе ничего, кроме доспеха и оружия, по крайней мере ничего такого, что указывало бы, откуда он пришел и где остальные. Как только кончился дождь, командор вдоль и поперек осмотрела лес на сто ярдов вокруг, но нашла только следы демона, обрывающиеся в нескольких десятках футов от места нападения. Конечно, он телепортировался! Кому надо месить грязь ногами в темном лесу?
— Хватит, — тихо сказал Ланн, когда Сайдири в очередной раз помянула какую-то имперскую разновидность чертей и пошла дальше в поисках хоть какой-то зацепки. — Здесь ничего нет.
Сайдири обернулась с лихорадочным блеском в глазах, облизнула пересохшие губы и покачала головой:
— Ты не понимаешь…
— …что значит бестолку искать годами, а потом вдруг напасть на след? — он попытался улыбнуться, но, как только она отвела разом потускневший взгляд, передумал. Пожалуй, это действительно не смешно. — Остановись. Выбьешься из сил и снова станешь легкой добычей.
Возвращаться в Зимнее Солнце с демонами на хвосте — очень плохая идея. Деревню, которой последние десять лет не угрожали даже разбойники, вырезать может один-единственный бабау. Когда Ланн заметил, что сейчас как раз наилучшее время, чтобы напасть на беззащитных людей, командор покачала головой и ответила, что, как ни странно, деревня нужна демонам тоже. Как гарантия того, что Сайдири будет оставаться на одном месте долгое время. Эта простая уловка позволяла им находить командора снова и снова много лет. С этим можно было поспорить, но Ланн не стал, уповая на то, что командор знает своих демонов лучше…
Отступив на северо-запад, где обжитые территории заканчивались и начиналась пустошь, они разбили лагерь, чтобы хоть немного просушить одежду и отдохнуть. Дождь давно закончился, но в воздухе витала сырость и грозовые облака заслоняли солнце. Они ужинали в молчании и в молчании охраняли сон друг друга — им больше нечего было сказать. То, что пока они вместе, дело с мертвой точки не сдвинется, достаточно очевидно, чтобы это не обсуждать. То, что на этот раз командор может не успеть — тоже.