Латунь чуть нагрелась от тепла ее кожи.
Амелия отступила.
Она ушла в тень, снова спрятала кристалл в кармане, небрежно плюхнулась в кресло, которое случайно задела бедром, и, запрокинув голову, закрыла глаза. Темная тишина библиотеки окутала Амелию, как мягкий плед. Как сумерки зимнего сада, эта темная тишина вдруг перестала быть пустой.
Амелия слышала тиканье часов, то, как постукивают, трутся друг о друга части сложного механизма, как шелестят звенья цепи, на которой висит маятник. Где-то под полом прятались крысята, целое гнездо, их теплые, алые нити мягко светились в углу, глубоко-глубоко в недрах дома. Между книгами ползали мелкие жучки, которые в этих книгах жили, а за полками висело кружево паутины.
Библиотека леди Алексианы перестала быть пустой и лощеной, как вымытая до скрипа кожа, Амелия услышала – и увидела, тем, другим зрением – жизнь, тайную, неприметную, такую же, как в Эривэ.
Механизм шкафного замка перестал быть преградой. Амелия знала, что в нем должно сдвинуться, чтобы дверца открылась, нужно было лишь потянуться к этому – так же, как она тянулась к тому, что пряталось за деревьями сада. Что-то провернулось с еле слышным щелчком, и Амелия вздрогнула…
…А потом вздрогнула еще раз, потому что услышала шаги.
Они были еще далеко – где-то в начале коридора, ведущего к библиотеке. Двое, взрослые, спокойные и уверенные, но – Амелия чувствовала это – было в этой уверенностиь спрятано что-то вроде крошечной пружины, как в часах. Напряженное, готовое вот-вот распрямиться – и тогда раздастся бой, треск, звон осыпающихся вниз шестеренок.
Амелия открыла глаза и судорожно вздохнула, словно вынырнула из воды.
Нужно было сбежать, нырнуть в межстенный лаз, спрятаться в нем и осторожно, как мышонок, пробраться к себе. Но Амелия не успела – ей хватило времени лишь на то, чтобы скрыться в соседней комнате, за шкафом, на котором стояли трактаты ученых мужей и медный бюст капитана Джоффруа, открывшего когда-то для Ангрии пути в Латиерра Нуова.
Библиотечная темнота снова окутала Амелию – в этот раз как плащ, с ног до головы, спрятав ее от чужого внимания. Амелия затаилась, стараясь не дышать, не елозить, не сжимать в руке кристалл, который, она боялась, может вдруг загореться и выдать ее раньше, чем ей хватит смелости все-таки добраться до тайной двери.
Другая, не тайная дверь открылась с еле слышным шорохом.
Вспыхнул желто-оранжевый теплый свет.
Кто-то хмыкнул – одобрительно, но не восторженно.
– Да, этим сложно удивить кого-то вроде вас, – голос лорда Дамиана звучал тихо. – Но вряд ли библиотека этого дома…
– Библиотеке этого дома достаточно просто быть, – ответил его компаньон. – Не самое плохое место для спокойной беседы. Пусть и в столь странное время.
Амелия услышала еле заметные, осторожные шаги. Сумрачное зеркало на стене отразило высокий силуэт: темные волосы, белый воротник рубашки, резковатые движения. Амелия не могла не узнать его, потому что сама же сегодня заставила лорда дель Эйве водить в игре, быть слепым котом, и внимательно следила за тем, как осторожно он двигается с завязанными глазами.
И с неловкой полуулыбкой на тонких губах.
Сейчас на его лице улыбки не было.
Амелия вжалась в стену, надеясь, что зеркало, ставшее для нее помощником, не превратится в предателя и не выдаст ее отражение двум мужчинам, двум чародеям, чью беседу она невольно подслушала.
Что будет теперь? Ее превратят в мышонка или милосердно передадут леди Алексиане, которая, не нужно гадать, окажется очень недовольна! Стоит ли выдать себя сейчас или есть шанс неслышно пробежать до тайной двери и исчезнуть в пыльной темноте?
– Я бы предпочел отдохнуть, но, признаюсь, был заинтригован, – лорд дель Эйве не спешил садиться в кресло, он так и стоял на месте, оглядываясь. – И не нашел в себе сил отказаться от приглашения, хотя мы оба понимаем, что это все выглядит в высшей степени странно.
Он махнул рукой, словно под всем подразумевал и эту комнату, и слишком позднее время, и сам факт того, что оказался здесь, в чужом доме, ночным гостем другого гостя.
Амелия не видела лорда Дамиана – он стоял так, что в зеркале отразилась бы лишь его тень, не будь в библиотеке так мало света. Но она его слышала, отчетливо и ясно, и новое чутье, которое позволило ей почти открыть дверцы шкафа, добавляло звукам голоса лорда Дамиана больше оттенков. Словно бы сквозь произнесенные слова проступало что-то еще.
Амелия закрыла уши руками.
Правда, это ничуть не помогло.
– Вы подозреваете меня в том, что я пытаюсь заманить вас в ловушку?
– Отнюдь, – Юлиан дель Эйве тряхнул головой, отбрасывая с лица мешающую прядь. Он все еще стоял и рассматривал что-то, чуть задрав подбородок. – Это больше похоже на попытку познакомиться с влиятельным лицом.
Лорд Дамиан глухо рассмеялся.
Амелии показалось, что он был уязвлен и даже смущен.
– Но, как видите, я здесь.
– Не буду скрывать, что наслышан о вас, – сказал лорд Дамиан. – И мне польстила бы возможность стать вашим приятелем. Но я не склонен искать дружбы кого бы то ни было только ради высокого статуса.
Его собеседник промолчал.
– Но я ищу в вас не друга, а союзника, – продолжил лорд Дамиан. – Потому что, я уверен, вы отлично понимаете, к чему все идет.
– А к чему все идет? – переспросил лорд дель Эйве с отстраненным удивлением. – И, главное, что именно?
Амелия почувствовала, что в комнате словно бы стало холоднее.
Лорд Дамиан сохранял молчание долго. Амелия слышала, как стучит ее сердце, отдаваясь где-то у самого горла – тук-тук, тук-тук, громко, до щекотки в груди, в которой, казалось, образовалась гулкая пустота.
– У вашего господина, Мастер Юлиан, есть цель, – сказал лорд Дамиан, наконец. – Цель, которую он прикрывает другими. Менее значимыми, но куда более понятными окружающим. У моей госпожи тоже есть цель. И она идет вразрез с интересами вашего господина. Они будут кружить друг вокруг друга, как два волка, которым пришла пора выяснить, кто из них главный, а когда они, наконец, сцепятся, всем придется несладко.
Лорд дель Эйве выдохнул воздух чуть громче, чем стоило бы, но ничего не ответил, позволив собеседнику продолжить.
– Но я достаточно о вас наслышан, чтобы предположить кое-что.
– Это пахнет заговором, Мастер Дамиан.
Фраза прозвучала резко, как удар хлыста.
– Я не силен в интригах, милорд, – парировал лорд Дамиан с улыбкой – Амелия слышала ее, пусть и не видела его лица. – И верен своей госпоже. Но, если я достаточно хорошо понял, что вы такое и что такое ваша семья, – он выделил слово «семья» голосом, словно оно имело некое особое значение, – то могу предположить, что у наши с вами ценности и принципы близки. Я пригласил вас, чтобы мирно поговорить.
Он сказал что-то еще, но Амелия не расслышала слов – только шаги и щелчок замка.
– А вы хорошо знаете тайники герцогини, – заметил лорд дель Эйве с легким ехидством.
– Герцогиня доверяет мне тайники.
Звякнуло стекло.
– Продолжит ли она доверять вам, когда узнает, что я здесь?
Лорд Дамиан промолчал в ответ.
Это можно было бы расценить как обиду, но Амелии казалось, что в молчании пряталась хитрость. Улыбка в одном лишь взгляде – такая, из-за которой приходится отводить глаза, чтобы никто не понял и не прочитал скрытое.
Его собеседник, гость, ради которого лорд Дамиан тоже пробрался в библиотеку среди ночи – тайно, как и сама Амелия, кажется, уловил что-то. Следующая его реплика прозвучала иначе – не ехидно, теплее, словно колкие льдинки успели растаять.
– Я предпочел бы чай, Мастер Дамиан. Не стоит тратить на меня дорогой брендивайн.
– Если вы настаиваете, милорд, – в ответе не было и призрака обиды. – Для этого мне придется потревожить слуг.
– И оставить меня одного здесь.
– Испытываете мое доверие? – теперь ехидничал уже лорд Дамиан. – Поверьте, милорд, я был бы дураком, если бы оставил вас наедине с чем-то, через что вы могли бы навредить мне или кому-то еще в этом доме. Я вам не доверяю, – признался он резко. – Но иду на уступки.
– Без этого и правда сложно договориться, – лорд дель Эйве, казалось, говорил с искренней надеждой. – Обещаю, что не суну нос в тайны вашей госпожи. По крайней мере, сегодня.
Дверь закрылась с легким щелчком.
Амелия видела, как лорд дель Эйве рассеянно поправил сюртук и еще раз осмотрелся, тряхнув головой, словно прядь, свесившаяся на лоб, ему мешала. Амелии показалось, что он собирается выглянуть в коридор или сесть в одно из кресел, или просто посмотреть на книги за стеклянной дверцей шкафчика, но нет – волшебник замер, всматриваясь в темноту библиотеки.
Туда, где было убежище Амелии.
В следующий миг Амелия почувствовала, как чужая воля вытаскивает ее из-за шкафа. Эта воля не была злой, но доброй и терпеливой она тоже не пыталась притворяться: что-то сдавило горло, дернуло вверх, заставляя подняться и сделать шаг, выйти на свет и застыть перед взглядом волшебника – сначала едким и пристальным, а затем, через мгновение, удивленным.
Это удивление было настолько искренним и так странно выглядело на лице лорда дель Эйве, оно так напоминало его неловкие, осторожные движения сегодня в игре, что Амелия даже не испугалась.
– Надо же, – сказал Юлиан дель Эйве и поклонился, как того требовал этикет. – Доброй ночи, ваше высочество. Очень… неожиданная встреча.
Амелия чуть приподняла полы халата и сделала книксен. Она молчала, плотно сжав губы, потому что не знала, что сказать.
Леди Бронкль, а уж тем более – леди Алексиана, пожалуй, упали бы в обморок, просто представив себе подобную сцену, но Амелия чувствовала лишь смятение и сквозняк, холодящий лодыжки.
Никто не собирался превращать ее в мышонка и прятать в карман. Юлиан дель Эйве был растерян не меньше, чем она сама, и совсем не сердился. По крайней мере, бояться его стоило не больше, чем строгости леди Катарины, если вдруг она узнает, что произошло.