Женщина кивнула.
– Где он живет? Мы как раз приехали к нему.
– Видите дом с зеленой крышей? – она махнула рукой в сторону одной местных избушек. – Туда вам и надо.
Мы поблагодарили женщину за помощь и поспешили к знахарю. Тот действительно находился у себя – калитка его забора была не заперта, а из открытого окна приятно пахло какими-то травами.
– Ты знаком с этим человеком? – спросила я у Андрея, когда мы поднялись на крыльцо.
– Нет, – он качнул головой. – Сейчас познакомимся.
Кутузов громко постучал в дверь. Спустя минуту раздались чьи-то шаркающие шаги, и в открытое окно выглянул седой полноватый старик. При виде нас его глаза стали круглыми, как монеты.
У меня внутри что-то екнуло.
Это был тот самый колдун, которого две недели назад я видела в парке в компании темноволосого демона.
Старик меня тоже узнал. Еще щеки побелели, а во взгляде появился испуг.
Кутузов, казалось, этого не заметил. А если и заметил, то не подал вида.
– Доброе утро, – сказал он колдуну. – Вы – Федор Иванович Уткин?
– Д-доброе, – заикаясь, пролепетал дед. – Я – Уткин, да.
– Мы из отдела по борьбе с нечистью и проклятьями, – Андрей вынул из кармана удостоверение и показал старику. – Хотим поговорить с вами по поводу кликуш.
В глазах Уткина мелькнуло облегчение, которое сразу же сменилось настороженностью.
– Проходите в дом, – сказал он. – Дверь открыта.
В сенях было темно, пыльно и не убрано. Вдоль стен друг на друге стояли грязные мешки, ведра и корзины. На полу виднелись комья земли, очевидно, принесенные на обуви из огорода. В воздухе по-прежнему витал аромат трав, только теперь к нему примешивался знакомый запах гнили.
– Пахнет бедой, – тихо сказала я Андрею.
Тот бросил на меня встревоженный взгляд, но ничего не сказал.
Слева от нас открылась узкая деревянная дверь, и мы шагнули в небольшую кухоньку с печкой-грубкой, распахнутым настежь окном и электрической плиткой, на которой сейчас томилась кастрюля, распространявшая по дому дух лекарственного отвара. Запах гнили здесь тоже ощущался. Он был тонок и прозрачен, однако травы перебить его все-таки не могли.
Уткин стоял посреди кухни, вытянувшись, как солдат. Когда мы вошли, он жестом указал на три старых деревянных стула, стоявших у разделочного стола. Андрей сел на один из них, знахарь заместился на втором, я же осталась стоять.
– Федор Иванович, нам сообщили, что за последние три месяца в восьми окрестных деревнях появились двенадцать кликуш, – сказал Кутузов. – Причем, четыре из них закричали всего неделю назад.
Уткин кивнул.
– Чтобы снять с женщин проклятие, надо знать, кто его наложил, – продолжал Андрей. – У вас есть на этот счет какие-нибудь соображения?
– Увы, нет, – покачал головой Федор Иванович, бросив на меня быстрый взгляд. – Я уже говорил вашим коллегам, что в нашей округе нет ни одного темного колдуна. А если и есть, то мне об этом не известно.
Я мысленно усмехнулась.
Удивительная штука репутация. Если ты будешь систематически улыбаться, вежливо общаться с соседями и рассказывать стражам порядка о магических происшествиях, никто не заподозрит, что на самом деле ты – сволочь и лжец. В итоге можно всю жизнь считаться светлым знахарем и при этом потихоньку, исподтишка творить любые бесчинства. Никто не подумает, что добрый дедушка-травник окажется замешан в преступлениях и темной ворожбе.
Андрею, например, не приходит в голову достать очки-уловители и проверить избушку Уткина на наличие темных следов. Коллеги-оперативники наверняка тоже не видели в этом необходимости. А зря.
Кутузов задал старику еще какой-то вопрос, и тот начал ему что-то вдохновенно рассказывать. Минуту назад от деда волнами шло напряжение, теперь же он успокоился и повеселел. Федор Иванович явно не понимал, почему его расспрашивают о кликушах, вместо того, чтобы арестовывать за связь с иномирцем, однако его это очень радовало.
Я к их разговору прислушиваться не стала. Вместо этого вынула из кармана зеркало и принялась разглядывать кухню в его отражении.
Зеркальная глубина подтвердила мое предположение – комната от пола до потолка была покрыта темными нитями заклятий. Колдовали здесь постоянно – один или даже несколько раз в день.
Особенно крупный пучок тянулся от печки, вернее, от полки, которая висела рядом с ней. Подойдя ближе, я увидела, что на ней лежат ножницы – большие, портняжные, вроде тех, что Уткин бросил в меня две недели назад в парке. К их лезвию, испачканному какой-то зеленоватой гадостью, прилип чей-то длинный темный волос.
Меня будто ударило током. То, что женщин проклинает Федор Иванович, я поняла еще в тот момент, когда он выглянул из окна. Теперь же стало понятно, для чего они ему нужны.
У демона, с которым дед разговаривал в парке, был медальон с клоком чьих-то волос. Судя по всему, эти кудри принадлежали дамам, которых старый мерзавец превращал в кликуш. Ему ничего не стоило потихоньку отрезать у каждой из них по маленькой прядке, накладывать через нее проклятие, а потом передавать эти волосы демону.
Во время приступов кликуши фонтанируют эмоциями, а значит, демон мог не просто тянуть из них жизненные силы, а доить, как коров, получая за один раз и завтрак, и обед, и ужин. Бедные женщины при таком раскладе наверняка сгорали за три-четыре недели.
Между тем, темноволосый демон давно вернулся на родину, а медальон с волосами покоится на дне городского озера. При этом количество кликуш не только не уменьшилось, а выросло аж на четыре штуки. О чем это говорит? О том, что Уткин нашел себе нового «друга». Или же обеспечивал человеческой энергией не одного демона, а нескольких.
Мой взгляд скользнул вниз и наткнулся на небольшую жестяную коробочку, похожую по форме на утопленный медальон. Повинуясь внезапному порыву, я приподняла ее крышку и увидела внутри клок разноцветных волос. В нос тут же ударил запах гнили.
В моей груди стало жарко, руки сжались в кулаки. Я закрыла коробочку и, убедившись, что на меня никто не смотрит, сунула ее в свою сумку.
– …девчоночкам я помогаю, – донесся до меня голос колдуна. – Они, бедные, так страдают, что у меня слезы на глаза наворачиваются. Ей-богу, Андрей Владимирович! Я им отвары варю – целебные, чтобы приступы снимать. Разливаю отвар по бутылочкам и развожу по деревням. Он им, бедняжкам, еще и восстановиться помогает. После приступов девчоночки, что выжатые лимоны – еле ноги передвигают.
Кровь ударила мне в голову. Я размахнулась и со всей силы саданула рукой по разделочному столу. Андрей и Федор Иванович вздрогнули.
– Старый лжец! – злобно крикнула я. – Предатель! Скотина!
– Саша! – Кутузов, изумленный моей неожиданной грубостью, поднялся на ноги. – Что ты говоришь!..
– Андрей, надень очки! – продолжала кричать я. – Посмотри вокруг! Его изба заляпана остатками темного колдовства. Заляпана снизу доверху, Андрей!
– Вы с ума сошли, девушка! – взвизгнул старик. – Я – знахарь, травник! Я магию вижу, но колдовать отродясь не умел! Зачем вы меня обижаете?
– Зачем ВЫ обижаете своих односельчан? – заорала я ему в лицо. – Зачем врете полиции? Вы – обманщик! Преступник!
– Андрей Владимирович, Бога ради, успокойте вашу коллегу. Иначе я буду жаловаться на нее в спецуправление! Я пожилой, уважаемый человек, я всю жизнь занимался врачеванием. Я живу честно, по совести, и таких оскорблений не потерплю!
Кутузов несколько долгих мгновений смотрел мне в лицо, потом достал и надел уловители. Огляделся вокруг, присвистнул.
В тот же миг Уткин вскочил со стула и со всех ног кинулся к двери. Я снова вскрикнула.
Андрей щелкнул пальцами, и Федор Иванович остановился – так резко, будто натолкнулся на невидимую стену. Еще один щелчок, и старик плюхнулся обратно на стул.
– Дело принимает интересный оборот, – усмехнулся мой куратор. – Александра, будь добра, посторожи уважаемого врачевателя, а я вызову оперативников. Будем разбираться вместе.
Он достал телефон и вышел в сени. Я же повернулась к старику. Тот сидел, застыв, как истукан – Андрей для верности связал его магическими путами.
Я опустилась перед знахарем на корточки и прошипела:
– Где он живет?
– Кто? – глаза Уткина стали темными, как ночь, и в них отражалась самая натуральная паника.
– Друг, для которого вы приготовили столько дойных коров. Мне нужно знать, где он обитает.
– Я не понимаю… – пролепетал Федор Иванович, – не понимаю, о чем вы говорите…
Я вынула из сумки коробочку с волосами и сунула ему под нос.
– Если вы скажете, как найти вашего приятеля, я не стану докладывать, что вы помогаете демонам.
Старик моргнул. В его взгляде мелькнул огонек интереса. Правильно: от массовых проклятий знахарь может откреститься – то, что именно он делал кликуш, еще надо доказать, а за отношения с демонами с него точно снимут три шкуры. Жестяная коробочка с локонами кликуш может вынести ему приговор прямо здесь и сейчас. Если, конечно, я ее кому-нибудь покажу.
– Он меня убьет, – прошептал Уткин. – Убьет, если узнает, что я с кому-то о нем рассказывал.
– Не успеет, – я усмехнулась, бросила коробочку обратно в сумку и доставла из кармана зеркало. – Можете мне поверить. И поторопитесь – сейчас сюда вернется Андрей Владимирович.
Бесконечно долгую секунду Федор Иванович смотрел мне в глаза, а потом тихо произнес:
– Каштановый бульвар. Он живет где-то рядом с ним. Мы встречаемся там по вторникам после шести часов вечера.
– Этот демон у вас один? Или вы кормите кого-то еще?
– Я кормил двоих, – на губах старика появилась кривая ухмылка. – Одного из них вы убили.
Правильнее сказать, депортировала. Однако это сейчас абсолютно не важно.
Я бросила взгляд в зеркальце. В нем появилась мужская рука, которая показывала мне поднятый вверх большой палец.
Завтра нас с Эдиком ждет славная охота.
Глава 4
Каштановый бульвар располагался в новой части города. Это была узкая полоска зелени с лавочками и клумбами, затерявшаяся среди кирпичного леса новостроек. Вечером здесь было многолюдно. На скамейках сидели влюбленные парочки, по дорожке прогуливались мамы с колясками, носились юные самокатчики, спешили с работы домой уставшие люди.