Миклош задумчиво кивнул.
– Думаю, Вадим не рассчитывал, что ты сможешь создать Подобие, вот и отвлекся. В общем-то это довольно сложная магия, не та, которую можно просто в Ордене изучить, особенно на стандартном курсе.
– Подобие? Это какие-то определённые чары? Просто я про это ничего не знаю, – Саша несколько растерянно смотрит на парня, – просто захотела отвлечь его, подергав за самые дальние щупальца поиска этого, чтобы к нам не подошел.
– Просто захотела… – Миклош усмехается, – сила, Саша, обличает наши хотелки в воздействия. Даже в высшие воздействия – если этой силы много. Вопрос немного не в этом…
– А в том, какого черта он искал меня. Ты знаешь этого человека?
– Только то, что он работает на Совет. Раньше в Петербурге, теперь я думаю, что из москвичей.
– И ты думаешь, он работает на Паука?
Миклош качает головой, задумчиво рассматривая дома и машины, проплывающие за окном.
– Я не знаю. Раньше наш враг, кем бы он ни был, не слишком явно пользовался административными ресурсами. А Ловчий всегда имел репутацию сложного, но честного человека, я не знаю, что могло заставить его работать на преступника. Анасталея из Совета нашли и упокоили, так что или это очередной сложный план с подставными лицами, или…
– Или что-то изменилось. Очень сильно изменилось.
Словно в подтверждении этих слов в кармане завибрировал телефон, оповещая о входящем сообщении.
На удивление это было письмо, пришедшее на электронную почту. Саша понятия не имела, кто его отправил, и на секунду замерла в раздумьях.
– Открывай. Думаю, если понадобится, новый аппарат можно будет купить.
– Пожалуй, – Саша чуть улыбнулась и кивнула. И открыла письмо.
Никакого текста в нем не было. Только один вложенный файл, который на деле оказался служебным предписанием. Саша пробежала его глазами – и тяжело вздохнула, чувствуя, как строки сухого канцелярского языка врезаются в разум.
Александру Неродову задержать по обвинению в убийствах… город Анапа… ввиду общественной опасности предварительное оповещение подозреваемой не проводить… при задержании использовать полную изоляцию от магии… нестабильное психическое состояние… силовой нервоз, отягощенный сложной личностной историей… потенциальная опасность класса альфа… общественная безопасность… с местным отделением не сотрудничать ввиду заинтересованности… при невозможности задержания – устранить.
Саша предполагала, что этим все и закончится. Чувствовала.
– Сашка, что такое?
Ее расстройство было явно написано на лице. Говорить не хотелось, особенно отвечать на участливость Миклоша. Знал бы он, с кем связался… Саша просто толкает телефон парню.
Теперь она опасна для всех.
Саша хотела стать оперативником. Даже числилась сейчас таковым в роли стажера. И процедуру, которую сопровождала записка, знала. Задержание особо опасных преступников действительно проводили без предварительного оповещения в том случае, если предполагалась, что известие о собственном аресте владеющий магией расценит не слишком хорошо. Не слишком – с массовыми жертвами, побегами на другой край мира или взятием заложников. Бывало всякое, и, разумеется, для волшебника шансов уйти от правосудия было намного больше, чем для обычного человека. К тому же для могущественного волшебника, способного ходить по Глубине хотя бы на небольшие расстояния не было проблемы с тем, чтобы сбежать быстро и далеко. В Ордене не было ресурсов на то, чтобы даже в Краснодарском крае под каждый камень заглядывать, что уж о стране говорить.
От поисковых ритуалов можно было оградиться, внешность можно было изменить нелегально, без всяких записей, и после сбежать куда-нибудь где Ордена нет и не появится. В глушь, и жить там вдали и от магического, и от человеческого правосудия. Так что существовала процедура, при которой внезапность ареста, во время которого использовалось полная изоляция от магии, была необходимостью. Негодяя сначала скручивали в бараний рог, а уже потом поясняли за что, собственно, его скрутили.
И именно это и собирались сделать москвичи. Саша видела входные данные предписания, оно шло от московского совета к московским же исполнителям. То, о чем ее предупреждали в Анапе. Если вмешается головной офис, то все станет сильно сложнее.
И что хуже всего – теперь, после ее, по сути, побега с вокзала, под ударом оказывались все. Мика, Серафим, Карина, Михаил Ефимович, возможно – и близнецы… Все, кто был хоть как-то с ней связан могут быть подвергнуты допросу, и если их ответы окажутся неудовлетворительными или их и вовсе не последует, то обвинение в содействии особо опасному преступнику будет означать лишение силы. Смерть для любого долгоживущего мага или того, кто сильно зависит от магии. Например, того, кто переселился в другое тело…
Когда на плечо ложится рука, Саша едва не подпрыгивает в кресле. В автобусе нет никого из магов кроме нее и Мике, но все же…
– Саша, мы с этим справимся.
Саша против воли улыбается. Она прекрасно чувствует страх Миклоша в Отражении, и так же ясно чувствует его стремление подбодрить. Защитить.
И кто из них старше – как теперь понять? Что-то подобное она ощущала тогда, когда Мика впервые садился на поезд, подавленный необычной стальной махиной.
«Мы» звучало притягательно. Но на дно Саша с собой не намеривалась никого звать.
– Тебе нужно будет выйти на первой остановке. Я навешу защиты, вернешь в город, к Карине, там они не должны достать, переправят подальше отсюда, куда москвичи не дотянутся, и…
– Саша, – Миклош перебивает ее, – не нужно никаких поспешных решений. До меня и сейчас москвичи не дотянутся. Во-первых. А во-вторых, – он указал на Сашин телефон, где появилось оповещение еще об одном входящем сообщении.
От другого анонимного отправителя. Увы, в нем был только непонятный набор латинских букв.
– Что это?
Миклош чуть улыбается.
– Это шведский с несколькими известными ошибками. Язык свеев, точнее.
Саша с недоверием кинула взгляд на Миклоша. Он гугл-переводчик, что ли, использовал?
– И ты знаешь, что тут написано?
– Да. В мое время были популярны всякие разные шифры на иностранных языках. Чаще всего на французском, разумеется. Дань моде. Наставник использовал их больше в шутку, тем более что шведский тогда мало кто знал. Да и сейчас, кажется, тоже. Они в основном с Новгородским и переписывались, прямо под носом у петербургских шишек важных. Развлекались так. Я как-то заметил, и Серафим показал мне, как это работает. Написана здесь поговорка, которую перевести можно как: «Не нужно поспешности пока не увидишь сны».
Саша делает несколько глубоких вдохов.
– Думаешь, речь о том, что нам надо уснуть?
Миклош чуть пожимает плечами.
– Кажется, прямо сейчас мы все равно не можем сделать ничего более существенного. Не выпрыгивать же на ходу? До пункта назначения, как я понимаю, ехать еще несколько часов.
Саша кивает.
– Тогда нам ничего не стоит попробовать. Может быть, конечно, речь шла о ночи, но, в любом случае, отдых лишним не бывает, хотя я и надеялся поспать все-таки лежа, а не сидя. Но увы.
– Извини…
Миклош отмахивается. И прикрывает глаза, облокачиваясь на стекло.
Саша откидывается на спинку кресла. Едва ли она сумеет заснуть сейчас, несмотря на свою любовь к отдыху в транспорте. Сколько всего, да и они только приехали из Нальчика. И этот Ловчий, и задержание, и…
Сон подкрадывается незаметно.
Она оказывается на поляне. Знакомой поляне в том самом лесу. Человек в Черном стоит за мостом через ручей. Теперь он не просит войти, а сам указывает на лес за своей спиной.
После короткого колебания Саша следует за ним, и оказывается через несколько минут пути через густую темноту на берегу неширокой реки в небольшом уютном ресторанчике. Здесь мало людей, пахнет морем и почему-то свободой. Вокруг сидят незнакомцы. Четыре человека, двое мужчин и женщина. Человек в черном сам садится за стол.
– Это Венеция? – зачем-то спрашивает Саша.
Человек в Черном кивает.
– Никакого подтекста, просто приятные воспоминания. У вас много вопросов, у нас мало ответов и мало времени. Но это лучше, чем ничего.
Один из мужчин, мощного сложения и почему-то похожий на бородоча-стрельца из учебников по истории России, кивает. Женщина в легком греческом хитоне задумчиво есть кусок сыра из тарелки впереди. Только смущенный парень рядом с Сашей с несколько подрагивающими чертами лица выглядит неуверенно.
– Москвичи оборзели, – женщина кладет в рот кусок сыра, – предполагаю, что Стефания подергала за ниточки. Отвлечь нас, заставить разбираться с ерундой – хороший ход. Если эти недоумки дотянутся до тебя, мотылек, то ограничат в силе и попробуют навязать какую-нибудь ненужную клятву, шантажом ли или уговорами. Неважно. Так что лучше не попадать под полный блок, благо он даже с амулетами требует времени на подготовку к применению. Неплохо вы ушли от Ловчего, неплохо. Освободили сторожевую собаку с цепи у гор… Посмотрим, чем это закончится. Ориентир у вас?
Саша кивает.
– Пока не торопитесь с его применением. Возможно, он понадобиться вам совсем не так, как можно предположить сейчас. Ориентир не так груб, как тот поиск, что вы засекли, – Человек в черном задумчиво смотрит вдаль, куда-то за канал на крыши домов, – но все же он ощутим тому, на кого настроен. А Светлану вам стоит взять, и живой, тогда все эти абсурдные обвинения не будут стоить и выеденного яйца. Но здесь не нужна спешка. К тому же любая сильная магия привлечет и москвичей. И если у Александровой есть союзник – маг, Черный Кинжал и шкатулка Гипноса, то вам точно не стоит сломя голову за ней гнаться, да и любая схватка потребует большого напряжения. Эти артефакты опасны даже с твоей, Саша, силой. К тому же ты ее огромное количество истратила, снимая Цепь, а сила того камня все же некоторое время будет на тебя настраиваться, так что не спешите воевать. Лучше найдите сначала шкатулку. Ее владелец где-то в Судаке – там начались такие же необъяснимые дневные ограбления. Хотя бы от этого артефакта себя обезопасите, да и не лишней будет и против москвичей, и в качестве доказательства против Паука, с предмета силы такого уровня эксперты снимут всю историю и прижмут каждого, кто с помощью совершал незаконные дела, а я удивлюсь, если Стефания и