Он сел на кровать. Она расположилась рядом, тут же положив руку ему на колено. Но жест был не интимный, а скорей дружеский.
– Ну, рассказывай. Где пропадал, чего делал.
– Да так, ничего интересного. Слетал между делом к начальству «на ковер».
– Бросил нас, никому ничего не сказал. Разве так можно?
– Торопился очень. А у вас тут как дела?
– По-старому, – махнула рукой Ангелина.
– Говорят, неведомые болезни вас одолевают?
– Какие болезни? А-а, ты про это… Да ничего там особенного. Мне док сказал, там что-то кожное. Корка какая-то появляется. Она заразная, как лишай, знаешь? Гриффины всех соседей заразили. Поэтому их и отселили, на всякий случай. Хочешь, возьми у меня мазь, если боишься.
– Я подумаю.
Ее взгляд упал на мусорную корзину, заполненную обрывками «мочалки».
– Всё маешься?
– А ты?
– Не знаю, я уже привыкла. Оно у меня как комнатное растение. Знаешь, надоело уже обрывать, пусть растет.
Она придвинулась поближе, и Сенин с неудовольствием подумал, что его сердце в какой-то момент забилось неровно.
– Ну, расскажи, чем занимался-то? – заговорщицки произнесла Ангелина. – Что там начальству про нас докладывал.
– Не волнуйся. – Сенин покровительственно улыбнулся. – Лично тебе ничего не грозит. Твоя работа признана высокопрофессиональной.
– А чья не признана?
– Ангелина, успокойся. Я туда не кляузничать летал, а просто доложил о результатах проверки. Скоро заберу своих ребят, и больше вы про нас не вспомните.
– Как это?! – возмущенно воскликнула она. Затем ее голос стал мягким, кошачьим. – Думаешь, у нас такая память короткая?
Она уже почти прижималась к нему, и Сенин начал нервничать. Его не покидало неприятное ощущение, что Ангелину подослали с разведывательными целями.
– Думаешь, мы бессердечные? – продолжала она. – Посмотри, как сердце у меня бьется. Вот здесь, слышишь?
Она уже совершенно бесстыдно расстегнула пару верхних пуговиц на рубашке и водила там своей рукой.
– Посмотри, не бойся…
– Ну всё, хватит, – не выдержал Сенин. Он поднялся и отошел к окну. – Извини, я устал и хотел побыть один.
– Ой! – вскрикнула Ангелина.
– Ну, что «ой»? – Сенин повернулся к ней и вдруг увидел, какое растерянное, даже испуганное у нее вдруг стало лицо.
– Только не это, – чуть не плача проронила Ангелина.
– Да что с тобой?
Она отвернула край рубашки. Над правой грудью Сенин увидел матово-розовое пятно, похожее на след старого ожога.
– У меня тоже началось. – Она вскочила, поспешно застегиваясь. – Я побежала к доку.
В дверях она задержалась, и Сенин увидел у нее в глазах совершенно натуральные слезы.
– Ты тоже иди, – сказала она. – Ты ведь рядом сидел.
После ее ухода Сенин со злостью врезал кулаком по двери. Черт подери, думал он, только приехал – и уже успел пообжиматься с заразной бабой. Очень вовремя!
Впрочем, по поводу болячек он быстро успокоился. Верилось, что доктора с этим делом разберутся в два счета. В конце концов, «рыбью чесотку» они вывели у него без особого напряжения. И Валенски в этих делах тоже не лыком шит.
И всё же упомянутой мазью надо поинтересоваться. На всякий случай.
Незадолго до ужина Сенин взял Вельцера и отправился в коммуникационный центр. Он попросил бойца подключить передатчик к видеоблоку, после чего выставил за дверь.
Безо всяких проблем он связался с «Миротворцем», после чего на экране возникло настороженное лицо капитана. По закону, капитан являлся командующим любой операцией, пока силы не высадились на поверхность планеты. Там уже в дело вступало наземное командование. Это правило соблюдалось и в частном бизнесе, и в государственных делах.
– Мы легализовались, – сообщил Сенин. – Здесь всё спокойно, и всё идет по плану.
– По какому плану? – подозрительно спросил капитан.
– По утвержденному, – с насмешкой ответил Сенин. – Инфицирование мы провели в первые же сутки, и антикультура, похоже, действует.
– И когда же она подействует?
– Ну, это мне неизвестно. Биотехник говорит, что требуется тридцать-сорок дней.
– А где он сам? Пусть он даст квалифицированную характеристику ситуации. От меня ждет отчета Сектор, я не могу говорить им «похоже» и «это неизвестно».
– Я постараюсь выходить на связь ежедневно и буду делиться всеми новостями. Мы только что прибыли, и сказать нам пока нечего. Не волнуйтесь, биотехник тоже перед вами выступит. Вы будете получать полную картину происходящего.
– Надеюсь, так и будет. У вас там точно всё в порядке?
«Абсолютно, – мысленно ответил Сенин. – Не считая того, что вся моя команда превратилась в оборотней, а у дамы сердца на коже появились следы неизвестной болезни».
На самом деле капитан не знал правды насчет «оборотней», да и никто на его корабле ее не знал. Разве что какой-нибудь особо доверенный представитель администрации.
– У нас всё в порядке, – сказал Сенин. – Вот, ужинать сейчас пойду. Ну, если вам интересно, тут какая-то кожная болезнь распространяется. Несколько семей заразились.
– Серьезная болезнь? – капитан заметно напрягся.
– Не знаю… Я видел какие-то пятна на коже.
– Ну, пятна – это еще не болезнь, – пренебрежительно поморщился капитан. – Не отключайтесь, для вас есть сообщение из Сектора.
Экран замигал, затем Сенин увидел изображение Макреева.
«Здравствуй, инспектор, – покровительственно улыбнулся тот. – Как видишь, всё у нас получается, всё происходит, как мы и задумывали. Скоро полетишь домой, обнимешь молодую жену. И не с пустым карманом. И если до сих пор думаешь, что мы плохие ребята – пересмотри свою позицию. Мы никого не убили, никого не ограбили и, что особенно важно, не оставили людей без помощи. Так что заканчивай скорее дела и наслаждайся жизнью. Твоя совесть чиста».
«Надо же, – удивился Сенин. – Даже прокламацию для меня заранее записали. Интересно, у них есть второй вариант? На случай, если ни хрена бы у нас не получилось?»
После ужина он сидел в своей комнате и листал каталог с яхтами. Послание от Макреева настроило его на чемоданное настроение. Перед глазами так и маячил образ большой фарфоровой чашки с какао. Уже хотелось считать дни, когда кончится эта экспедиция, когда большой и быстрый лайнер унесет его прочь от этой заледенелой тверди, где под землей копошатся тихие, но безжалостные убийцы с человеческими лицами.
Рядом стояла ополовиненная бутылка с настойкой которой Сенин разжился у заботливой Ангелины. Правда ему показалось, что она здорово обиделась, когда он взял бутылку, развернулся и ушел.
Надоело всё до чертиков. Пора в новый дом. В тепло. В тишину и покой. К чашке с какао.
Вошел Валенски – хмурый и подавленный. Присел где-то в углу и горестно вздохнул.
– У нас проблемы? – поинтересовался Сенин. Валенски вяло покачал головой.
– Устал я что-то сегодня, – безжизненно проронил он. – А ты чего один сидишь?
– А с кем мне сидеть?
– С кем-нибудь. Стемнеет скоро… сам понимаешь.
– Надоело уже бояться. – Сенин захлопнул свой каталог. Потом отхлебнул из бутылки. – Сам не знаю, кого боюсь. Есть он или нет – кто мне скажет?
– Есть, – упрямо произнес Валенски.
Сенин встал и открыл створку шкафа, где было зеркало. Критически осмотрел себя с головы до ног. Потом выхватил пистолет и направил в собственное отражение.
– Ты что делаешь? – испугался Валенски.
– Да ничего… – пожал плечами Сенин. – Упражняюсь в прицеливании по самому себе.
Он внимательно посмотрел своему отражению в глаза.
– Так вот ты какой, двойник-убийца, – медленно произнес он. – Сволочь проклятая… На-ка тебе пулю в лоб!
– Так не получится, – с сожалением улыбнулся биолог. – Ты не сможешь. Он не будет вызывать тебя на честный бой, он просто нападет сзади и проломит голову.
– Кто – он? Вот этот? – Сенин ткнул пальцем в зеркало. – Да его нет! Он просто мое отражение. Он ничто.
– Откуда ты знаешь, что его нет? – произнес Валенски с каким-то недобрым придыханием. – Ты же его видишь.
– Я вижу стекляшку. А в ней – отражение, которое ничем не может мне угрожать.
– А если может? А если отражения повсюду охотятся на людей и занимают их место? Мы ведь на этом свете ничего не знаем точно.
Сенин присел на кровать и удивленно посмотрел на Валенски.
– Тебе не кажется, – сказал он, – что мы все тут уже капельку сбрендили?
Он взял бутылку, подержал на весу и отставил в сторону.
– И даже не капельку. Вот, и на спиртное меня как-то подозрительно часто тянет…
Его взгляд упал на клоки «мочалки», торчащие по углам.
– Валенски, командование интересуется, когда подействует твое зелье?
– Уже действует.
– Да нет же. Гляди, пожалуйста, цветет буйным цветом. И нич-чего с ней не делается.
– Делается. Ты просто не видишь, она… она уже другая. Она умирает. – Биолог нагнулся, вырвал клок и поднес к самому лицу Сенина. – Вот, посмотри получше.
– Убери от меня, – сморщился Сенин.
У Валенски в этот момент было совершенно необычное выражение лица. Вдруг показалось, что он владеет некой сверхъестественной чувствительностью, которая позволяет ему насквозь видеть все травинки и знать, что делается у них внутри.
Вдруг он поднял на Сенина глаза, собрался с духом и сказал:
– Ганимед, вообще-то у нас проблемы.
– Та-ак… – процедил Сенин. – Конечно! Я просто знал, что без проблем не обойдется. Ну, говори.
– Я про эту болезнь…
У Сенина екнуло сердце.
– Ну, говори, не томи!
– Это мы ее привезли.
– Извини, не понял.
– Это мой грибок. Он почему-то поражает людей. Нет, не людей! Я хотел сказать, подражателей. В общем, через какое-то время тут будет полномасштабная эпидемия…
Валенски умолк, затравленно глядя на Сенина.
– Интересно, очень интересно. – Сенин нервно встал, прошелся по комнате. – Значит, вместо того чтобы убить грибницу, эта плесень отравит всё поселение?