Они интеллигентно представились. Самого здорового звали Гордосевич, у него были поставленные «домиком» брови, и это придавало ему удивленный и немного обиженный вид. Следующий – Вельцер, блондин с тонкими чертами лица и при этом, с огромными кулачищами. Еще был узкоглазый наголо стриженный Муциев, из-под воротника которого выглядывала цветная татуировка. И наконец, Карелов – самый старший из всех, даже с легкой сединой. Довольно скромного и смирного вида. Сенин сразу подумал, что Карелов – такой же отставной полицейский, присягнувший «Русскому космосу».
– Первый раз в жизни, – сказал Сенин, – я десантируюсь в зону бедствия с людьми, которых до этого никогда не видел…
– Предполагаемого бедствия, – деликатно поправил блондин Вельцер.
– Что-что? – нахмурился Сенин.
– Я говорю, что угроза бедствия пока только предполагается, и мы еще сами не знаем, что там на самом деле.
– У нас теперь принято перебивать командира?
– Извините, – смутился Вельцер.
– Тем не менее это правда. Мы летим неизвестно куда, а я вдобавок – неизвестно с кем. Позже мы, конечно, хорошо познакомимся, я узнаю о ваших сильных и слабых сторонах, вы расскажете мне о своих увлечениях, тайных мечтах и проблемах внутреннего мира. Но сейчас на это нет времени. Исходя из этого, я устанавливаю следующую схему нашего поведения. Во-первых, мы безоговорочно выполняем все правила, предусмотренные для операций подобного рода. Во-вторых, вы делаете всё, что я говорю, и именно так, как я говорю – не быстрее и не медленнее, не лучше и не хуже. В-третьих, до окончания операции мы подразумеваем, что находимся на потенциально опасной территории, и ни на минуту не расслабляемся.
Сенин говорил и переводил взгляд с одного на другого. Для первой ознакомительной встречи он действовал достаточно жестко, а потому ждал сопротивления. Или хотя бы молчаливого протеста. Он готовился этот протест так же жестко подавить.
Но на лицах слушателей ничего нельзя было прочитать. Сплошное доброжелательное внимание.
– Все знакомы с правилами высадки в зону бедствия? – Кивают.
– Все имеют свидетельства по основам связи, транспорта, безопасности и медицинской техники?
Все имеют.
– Очень хорошо. Можете как угодно относиться к этому заданию, но моя цель – выполнить его и вернуть вас на базу живыми и здоровыми. За пятнадцать лет службы я потерял троих товарищей. Все они погибли по одной причине: в какой-то момент перестали правильно оценивать ситуацию. У кого есть вопросы? Нет вопросов? Тогда оглашаю последнее правило: несмотря ни на что, я являюсь вашим товарищем, к которому вы можете в любое время обратиться за любой помощью.
В глазах слушателей блеснуло любопытство. Как подозревал Сенин, в корпорации товарищеские отношения с начальством считались извращением. Что-то вроде интима с родной бабушкой.
Впрочем, традиции большого бизнеса и паркетный этикет Сенина сейчас мало заботили. Поблизости не было ни одного письменного стола, зато был злой холодный космос и неизвестность. Вот что главное.
– Скажите, – подал голос Карелов, – а как вас называть?
– Как угодно. Можно по имени, на «ты». Как удобнее для дела.
– Еще вопрос. – Это был лысый Муциев. – Можно узнать подробнее про ваших трех товарищей? Которых вы потеряли. Извините, если…
– Ничего, я отвечу. Один в шутку направил оружие на товарища и получил пулю в ответ. Другой захотел помочиться с края пусковой башни и был застигнут подземным толчком. Еще один просто зазевался и попал под пятитонный вездеход. Нужны подробности?
– Да нет…
– Как видите, нет никакой доблести в том, чтобы погибнуть на службе. Даже от пули. И даже от вражеской пули. Вы свободны. Готовьтесь к старту, а позже мы еще встретимся и обсудим детали операции.
Оставшись один, Сенин попытался критически оценить свое выступление. Впечатление произвел, это уж точно. Ребята, кажется, даже напуганы – и его манерами, и зверской физиономией.
Только не перегнуть бы палку. Вообще-то тяжело работать, когда подчиненного даже выматерить толком нельзя. Хотя не исключено, что можно. Это станет ясно со временем.
Его раздумья прервал дверной сигнал.
– Разрешите? – Это был Карелов.
– Прошу, – сказал удивленный Сенин.
Гость сел и некоторое время молчал. Сенин не мешал ему собраться с мыслями.
– Вы, насколько я знаю, недавно в этой должности, да и в корпорации вообще.
– И что?
– Я целиком поддерживаю всё, что вы нам сказали. Я всё понимаю и сам привык к делу относиться серьезно. Но хочу предостеречь от некоторых ошибок в общении с нами.
– Ну, понятно… – усмехнулся Сенин.
Карелов настороженно взглянул на него. Похоже, испугался, что его не так поняли.
– Давай-ка начнем общение с того, что перейдем на «ты», – предложил Сенин. – Тем более ты старше меня.
– Да, хорошо, – не очень уверенно согласился Карелов. – Хотя вряд ли я старше, просто… – он махнул рукой.
– Ты ведь тоже служил? – Гость кивнул.
– Чувствуется. И тоже в полиции?
– Нет, я… А разве вы… разве ты не смотрел наши дела?
Чувствовалось, с каким трудом ему дается это «ты». «Вот же замордовали человека», – подумал Сенин.
– Как раз собирался посмотреть, – сказал он.
– Ну, там всё увидите… Увидишь.
– Так что там насчет общения?
– Да-да. Дело в том, что в корпорации принят более демократичный стиль, чем в военизированных формированиях. Это касается и нашей сферы – безопасности.
– Очень интересно. Значит, я не отдаю приказ, а выношу его на голосование?
– Не совсем. Просто не спешите… не спеши с приказами. Придавай им форму предложения. Интересуйся, какие мысли есть у других. Создавай условия для коллегиальных решений. Это очень хорошо скажется на микроклимате в команде.
Сенин не выдержал и расхохотался. Карелов смущенно замолчал.
– Лет пять назад я и сам бы так смеялся, – сказал он. – Но есть вещи, от которых будет не смешно. По окончании миссии каждый из нас должен написать подробный отчет. И дать оценку каждому члену группы. В этой ситуации лучше не настраивать против себя людей.
– Я знаю про отчет. Думаю, лучший отчет – хорошо выполненное задание.
– Это ты так думаешь. Здесь всё не так. Знаешь систему «Протокол»?
Сенин знал. И ненавидел так же, как и все полицейские. Ее называли «око начальниково». Миниатюрная камера устанавливается на шлем, и еще одна – под ствол оружия. Изображение с первой камеры записывается в электронную память с частотой около двух кадров в секунду. Та, что под стволом, работала в хорошем качестве и разрешении и включалась нажатием на спусковой крючок. Это очень помогало устанавливать истину и разбираться в последствиях той или иной проблемной полицейской операции. Немало парней рассталось с погонами благодаря системе «Протокол».
– У нас у всех будет система «Протокол». И от того, что будет ею записано, зависит вознаграждение каждого.
– Вот оно как, – проговорил Сенин. – Выходит, будем не о задании думать, а кино снимать. У кого лучше получится, тому и главный приз.
– Не совсем так, всё сложнее. Еще раз повторю, я всецело на твоей стороне. Но в этой сфере надо быть осторожным, нужно соблюдать неписаные законы и обдумывать каждый шаг.
Сенин с досадой поморщился. Ведь Карелов, пожалуй, знает, что говорит. Впрочем, смотря про какие законы идет речь. Сохранять свое достоинство не менее важно, чем быть паинькой в глазах начальства.
«Любопытный персонаж», – подумал Сенин, когда гость ушел.
Он сел к терминалу и нашел личные дела своих бойцов. Итак, Карелов Герман. Надо б запомнить имена, потому что не дело называть своих ребят по табличкам на груди. Год рождения… действительно, на четыре года моложе. Последнее место работы…
Сенин удивленно присвистнул. Последним местом работы у Карелова был Федеральный суд. Непростой человечек оказался. Впрочем, может, он и в суде работал, как здесь, – на дверях стоял.
По поводу должности почему-то никаких данных не оказалось. Сенин нашел лишь такой странный факт: прослужил пять лет, уволен по собственному желанию с сохранением восьмидесяти процентов специальной пенсии.
Картинка не складывалась. Для восьмидесяти процентов пенсии слишком короткий срок службы в этом сугубо канцелярском учреждении. Даже если учесть командировочные, «летные», где месяц идет за три. Может, ранение, инвалидность? Но тогда он не прошел бы кадровые фильтры корпорации.
В следующую секунду до Сенина дошло. Только одно ведомство Федерального суда отправляло своих работников на пенсию через шесть лет. Это СИП – Служба исполнения приговоров. Федеральные киллеры, которые летали по всей Вселенной и искали заочно приговоренных к смерти. Ничего себе, подкинула судьба попутчика!
Сенин встречал этих ребят, которые на первый взгляд не отличались от обычных работяг – геологов, строителей, техников. Он знал, что на форме, которую они никогда не надевали, у них имеется буква «Н», что означает «неотвратимость». И песочные часы, которые так же олицетворяли неотвратимое течение времени. Говорили, что от них вообще нельзя спрятаться.
Ты подумай! А ведь такой скромный на вид. Что ж, будем иметь в виду.
Не откладывая в долгий ящик, Сенин просмотрел списки пассажиров лайнера и без труда нашел то, что искал. Его новый знакомый – социопсихолог Феликс Рубен – также был на борту. Что и неудивительно. Не так много через базу проходит транспортов дальнего следования.
Через несколько минут они встретились на смотровой площадке, обнявшись, как старые знакомые. Сейчас здесь собралось немало пассажиров, чтобы заказать мороженое и полюбоваться, как «Форум» будет отделяться от шлюзов.
– Ага, уже переоделся! – отметил Феликс, взглянув на новую форму Сенина.
– Старая форма мне больше нравилась, – ответил Сенин.
– На старой было больше блестящих штучек? Я заметил, что только женщины и военные так любят украшать себя побрякушками.
– Женщины – может, и любят. А военные просто выполняют устав.