– Уверен, – сказал Сенин. – Просто знаю, и всё. У нас свои секреты.
Он лихорадочно думал. Действовать требовалось очень быстро, иначе стук прекратится и полиция сделает всё на свое усмотрение. А это означает, что применит самый топорный метод из всех возможных.
– Взгляните, – сосредоточенно сказал Сенин. – Между той стеной и пулеметом – толпа. Весь зал простреливается. Если они начнут палить по штурмовикам, тут поляжет сотни полторы. Это нас не устраивает.
– И что? – Яцес еще выразительней прищурился. – Выход-то какой?
– Выход? – С каким удовольствием Сенин переложил бы сейчас свои дела на чьи-нибудь чужие плечи. – Выход такой. Во-первых, давай сюда свою гранату.
– Это еще зачем? – пробормотал Яцес, но послушно полез в карман.
– Вы идете на ту сторону и тихонько объясняете людям, чтобы перемещались. Только спокойно, без сутолоки. Скажете, что здесь сейчас будет опасно, без подробностей. Я останусь в районе пулемета. Если что – приму меры.
– Да какие меры?!
– Всё, обсуждение закончили. Идите. Нет, стойте. – Сенин на секунду задумался. – Хэнк, первым делом подойдешь к стене и ответишь таким же стуком. Если они услышат, то перестанут стучать. Они будут ждать сигнала. Как только закончите с людьми, стукнешь в стену три раза. Понял? Три нормальных размеренных удара. Они поймут, что уже можно.
– Откуда ты знаешь, что поймут? – с прежним недоверием проговорил Яцес.
– Поймут, не сомневайся. Идите.
Он перевел дыхание. Вот тебе и критическая черта. Сейчас придется броситься на «мытарей» и пригрозить гранатой. Если неправильно себя поведешь, тут же ляжешь на пол с пулей в голове. Двойничку даже никакой работы не останется…
Он начал осторожно перебираться ближе к пулемету. Наемник, следивший за залом, не обратил на это внимания. Многие ползали туда-сюда, без всякой цели, а просто от нервов.
Остановившись у тепловой колонны, он взглянул на своих парней. Они уже были на месте, уже разговаривали с людьми. Больше всего Сенин боялся, что те отреагируют слишком бурно.
Но всё было спокойно. Эти запуганные люди ничему не удивлялись. Выслушивали, кивали, передавали другим. И тихонько поднимались, чтоб найти безопасное место.
Сердце бешено колотилось. Сенин ждал, когда «мытарь» заметит наконец несанкционированное перемещение заложников и поднимет шум. Тогда придется предъявить гранату.
Дай бог, чтобы Хэнк к этому времени уже нанес свои три удара в стену.
Одно было хорошо – пулемет не вращался на триста шестьдесят градусов. Чтобы его переориентировать, нужно ворочать и налаживать станину. Значит, у спецназа будет полминуты, чтоб войти…
Три удара… Сенин всё еще сомневался, хотя сомневаться, может, и не следовало. Поймет, никуда не денется. Везде, когда не действует другая связь, три ясных размеренных удара что-нибудь да значат. Например, «люк закрыт, можно поднимать давление». Или «снимайте напряжение, мы входим». Три удара – магическое число, число ясности. Поймет, догадается…
Внезапно он ощутил под ногами сильную дрожь. Он успел подумать, что такое же совсем недавно с ним было… В следующее мгновение по залу прокатилась упругая воздушная волна. Огромный кусок противоположной стены рассыпался на куски. Сенин догадался, что полиция применила вибропластит, который не дает убийственно разлетающихся осколков.
Вслед за воздушной волной зал накрыло густым облаком пыли. Поднялся крик. Тут же загремели автоматные очереди. Сенин рванулся к пулемету, чувствуя, что бежит прямо по живым людям. На ходу он содрал пленку с предохранителя гранаты.
«Мытари», дико матерясь, разворачивали станину пулемета. Непонятно, куда они собирались стрелять – в поднявшейся пыли через три метра уже ничего не разглядеть.
Граната не понадобилась, и вообще делать Сенину ничего не пришлось. Где-то рядом крикнули: «Уходим, все вниз!», наемники тут же бросили свой пулемет и моментально сгинули в пыли. Было слышно, как неподалеку лязгнула тяжелая створка какого-то люка.
Рубен оказался прав: у них был свой тайный план и запасной вариант бегства.
В зале не утихала стрельба, и неудивительно, что не все «мытари» услышали команду отходить. Пыль оседала, уже можно было разглядеть, как на том конце зала мечутся ослепшие и оглохшие люди. Они никак не могли выйти через проделанную дыру: с улицы стреляла полиция, а по полиции с галереи второго этажа садили в четыре ствола «мытари». Проскочить через эту огневую завесу не смог бы и самый везучий.
Сенин уже понял, что задуманная им ранее попытка уложить всех на пол – полный абсурд. Никто здесь никого не слушал.
Стрельба вроде бы утихла, люди бросились к проему, расталкивая и растаптывая друг друга. Неясно было, сколько успело выбежать. Почти сразу наверху заработал ручной пулемет, пули начали вышибать искры из стены прямо над проемом, и народ с воем бросился обратно, врассыпную по всему залу.
Стало видно, что на полу лежит несколько десятков тел. Некоторые шевелились, некоторые стонали и голосили. Может, попали под случайные пули, может, и неслучайные. Или просто потоптаны и раздавлены толпой.
От пролома ударил гранатомет, и тут же наверху грохнул взрыв, осыпав зал щебенкой. Пулемет наконец заткнулся.
Стало как-то тихо. Сенин начал перебираться через зал – показалось, что именно сейчас удачный момент, чтобы выскочить на улицу.
Светлое неровное пятно было всё ближе и яснее, там мелькали фигуры выбегающих людей. Сенин увидел и трех бойцов – они, прикрываясь обломками стены, целились куда-то под потолок.
Он начал нервничать, торопиться и в конце концов упал, зацепившись за чью-то ногу. А когда начал подниматься, замер в немом изумлении.
В проломе показался силуэт – высокий человек в шлеме и бронежилете. Сенин сразу узнал его. Голова закружилась от какого-то ирреального чувства – эту картинку он уже видел сегодня во сне. Всё повторялось в точности.
Мир словно перестал существовать. Исчезли и звуки, и боль, и чувство опасности. Во всём мире были только Сенин и его двойник, медленно приближающийся.
«Вот так, – подумал Сенин и удивился, как спокойно вдруг стало у него внутри. – Вот и всё. Вещие сны сбываются. Капитан Сенин, приготовиться к отбытию в мир иной!»
Он был спокоен. Он стоял на коленях и просто ждал. Казалось, он слишком долго готовился к этому моменту и смирился. Да еще этот сон, где всё окончательно встало на свои места.
Двойник приближался. Сенин скосил глаза на гранату, которая всё еще лежала в руке. Повернуть, что ли, предохранитель – помирать, так вместе с этим отродьем…
Уныло усмехнулся и отбросил в сторону. Ни к чему теперь гранаты, не поможет никакое оружие.
Двойник продолжал идти к нему – целенаправленно, не таясь и не выискивая в углах залегших врагов.
«Уж скорей бы…»
В следующую секунду над правым ухом что-то ужасающе жахнуло, Сенин невольно сжался, зажмурив глаза. В голове моментально образовался леденящий свист, мозги словно чем-то отшибло.
Проскочила мысль, что сработала граната, но гранату он отбросил совсем в другую сторону и предохранитель не трогал.
Потом он медленно, с трудом обернулся. Прямо за его спиной стоял на одном колене «мытарь» и перезаряжал «шило» – короткую винтовку устрашающего калибра.
Тогда Сенин повернулся в другую сторону и увидел двойника. Он стоял на коленях и вот-вот готов был упасть. А еще – у него не было головы.
Голова лежала шагах в пяти позади него. И рядом помятый шлем.
Видя эту картину, Сенин вдруг потерял всякий контроль над собой. Он никогда бы не смог объяснить, что с ним происходит и что им движет.
Он повернулся к «мытарю» и, издав нечеловеческий рев, рванул на себя его винтовку. Тот оказался неожиданно силен – не отпуская винтовку, качнулся туда-сюда, выводя Сенина из равновесия, и дал ребром приклада Сенину чуть выше левой брови. Но Сенин этого даже не заметил. Он так рванул оружие на себя, что наемник кувырком полетел на пол.
Сенин даже не стал стрелять, а лишь опустил приклад ему на голову. Черепная коробка треснула легко, как шарик для пинг-понга. Сенин не концентрировал внимание на деталях, лишь краешком сознания отметил, что противник мертв.
После этого он бросился к телу подражателя. Упал на колени, поскользнувшись на луже крови, и снова издал какой-то жуткий вой. Теперь уже от ужаса.
Он не мог объяснить, что с ним творится, да и не пытался. Ему никогда не было так страшно.
Немного позже оставшиеся заложники из своих углов с испугом смотрели на совершенно сумасшедшего человека, который тряс обезглавленное тело и кричал: «Это я убит! Это я умер!»
В зале заклубился дым. Очевидно, полицейские накидали шашек и готовились наконец войти, используя тепловизоры.
У Сенина к этому моменту начало проясняться в голове.
«Спокойно», – сказал он себе, хотя до спокойствия ему было очень далеко. Руки ходили ходуном, в ушах все еще стоял свист.
«Спокойно, очень спокойно, – убеждал он себя. – Не время для истерик…»
Он привстал, подобрал оторванную голову и положил ее в шлем, словно арбуз в лукошко. Затем приподнял тело двойника и поволок в сторону импровизированного туалета. Дым был очень кстати, сейчас Сенина никто не видел.
Приходилось очень торопиться. Полицейские могли вот-вот войти в здание.
Кое-как совладав с трясущимися руками, Сенин начал торопливо снимать с мертвеца форму и надевать ее на себя. Всё было в крови, да еще пол в туалете покрывал слой нечистот из перевернутых ведер. Но всё это Сенин пропускал мимо своего внимания. Ему важно было успеть.
С такой же поспешностью он натянул на труп свою одежду.
Дело сделано. В штурмовой отряд вернется капитан Рэд – помятый, окровавленный, но живой. А спасатели найдут тело заложника Ганимеда Сенина. Список погибших будет опубликован.
Убийцы из СИНа его обязательно прочитают. И, естественно, аннулируют приговор.
Метка! Сенин едва не забыл про невидимую метку на руке. Он пошарил в полицейском ранце и, как и ожидал, нашел небольшую горелку, штатное устройство на все случаи жизни. Через несколько секунд на запястье двойника чернело обугленное пятно.