– Вера, решай! – сказал Толя.
Вера с жалостью смотрела на немолодого мужчину в черном балахоне, стоящего на коленях перед ней. Да, этот мир встретил ее погано, и она почти ничего о нем не знала, но даже совершенно незнакомому человеку она не могла сказать «нет».
– Пусть он идет с нами, – тихо сказала она.
– Спасибо! – воскликнул балахонщик, вскакивая на ноги и бесконечно кланяясь. – Спасибо, Богиня! Я буду служить Вам верой и правдой.
– Юморист! – усмехнулся Толя. – А звать-то тебя как?
– Меня зовут Морлок, – представился балахонщик. – Могу я узнать ваши имена, братья мои?
– И сестры! – вставила Рели. – Хотя, не хотелось бы мне иметь такого братика!
Старик Абрам жил один в самом большом доме на всю деревню. Дом был двухэтажным, причем весь первый этаж занимала гостиная. Для жилья был приспособлен второй этаж. Именно там, в одной из комнат, на большой двуспальной кровати досматривал последние сны несчастный старец. Он еще не знал, что готовит ему грядущий день…
В дверь постучали. Старик спал очень чутко, поэтому сразу проснулся. Другое дело, что вставать ему не хотелось. Он лежал еще минут пять, но стучащий не уходил. Абрам вздохнул, встал, накинул халат, надел тапки и спустился вниз по скрипящей лестнице.
– Кто там? – крикнул он, подойдя к двери.
– Это я! – откликнулся звонкий девичий голосок.
– Дочка! – воскликнул Абрам. – Вернулась!
Он открыл дверь, и первое, что увидел – кулак. Кулак настойчиво затребовал стыковки с его лицом и добился ее. Абрам отлетел от двери шагов на пять.
– Не люблю ждать, – объяснил свой поступок Вотзефак. – Заходим, что встали?
На глазах у потрясенного Абрама в гостиную один за другим вошли десять парней, двое пожилых мужчин и неуверенно оглядывающаяся девушка. С Отсосом и Арахисом они расстались еще в машине. Последней вошла Рели.
– Рели! – вскричал Абрам. – Как ты выбралась? Иди, обними своего старого папочку! И где ты нашла эту толпу антисемитов?
Рели и впрямь подошла к привставшему Абраму, но обниматься не стала. Напротив, она отвесила ему весьма звучную пощечину. Старик снова повалился на пол.
– Как ты мог? – срывающимся от ярости голосом завопила Рели. – Как ты мог проиграть меня в карты, подонок?!
– Я был пьян…
– Это что, оправдание?
Абрам пожал плечами. Тем временем гостиная наполнилась звоном тарелок и хлопаньем шкафов.
– Мясо! – заорал кто-то.
– Вино! – поддержали его.
– Грабят! – заголосил Абрам.
– Августо! – ответили ему.
– Не уходи от разговора, папа! – прикрикнула Рели. – Никто тебя не грабит, это просто возврат долгов. Ты – сволочь! Почему ты не мог любить меня, как отец?
– Я любил тебя! И сейчас люблю!
– Молчи! Ты даже слова не сказал, когда эти мрази меня забирали!
– Эти мрази? – Абрам покосился на толпу, сосредоточенно жующую, сидя за огромным столом.
– Это – не мрази, – внесла ясность Рели. – Без этих людей я бы не выжила!
К лежащему Абраму подошел парень в испачканной и порванной сутане. В руках он держал огромный бутерброд.
– Годоворд, – представился он.
– Абрам, – мрачно сообщил Абрам.
– Помолившись, Годоворд схавал толстый бутерброд! – крикнул вдруг Вингер.
– Заткнись! – велел ему священник, и вновь обратился к Абраму:
– Я, конечно, понимаю, Абрам, что мы поступаем не совсем по христиански, но обстоятельства вынуждают нас действовать сообразно им. Считайте это искуплением. Когда все закончится, я отпущу вам грехи, и мы разойдемся друзьями.
– Грехи! – Рели чуть не захлебнулась собственным криком. – Этот мерзавец меня продал! Дочь свою! Ты этот грех ему будешь отпускать?
– Он искупит этот грех, помогая нам, – возразил Годоворд. – А ты, между прочим, тоже нарушаешь заповедь. Почитай отца своего…
– Почитай что никакого отца у меня нет! – Рели развернулась и с гордо поднятой головой пошла к столу.
– Почитай библию! – крикнул ей вслед Годоворд. – Там хорошо сказано о любви к ближним и всепрощении. – Он повернулся к Абраму и вполголоса добавил:
– Дети. Они никогда не прощают ошибок, но хотят, чтобы им все простили.
Священник помог старику подняться.
– Я ведь не хотел! – всхлипнул Абрам. – Я так страдал, так страдал!
Годоворд, кивая, подвел его к столу и посадил рядом с Офзеринсом. Тот немедленно накинулся на новый объект для своего менталитета:
– Вы никогда не были у меня в замке? О, что за дивное место! Августо с Кармелитой были просто в восторге, когда увидели его. Кстати, вы знакомы с Августо? Поразительный молодой человек!
– Горишь ли ты желанием искупить свой тяжкий грех? – торжественно спросил Годоворд Абрама, когда завтрак был закончен.
– Готов!
– Тогда поступаешь в распоряжение вот этих людей.
Толя и Соломон вышли вперед, мерзко улыбаясь.
– Значит, так! – сказал Соломон. – Для начала мы тут будем жить. До выяснения обстоятельств.
– Рад гостям, – безропотно сказал Абрам.
– Второе – мне нужно постирать халат! – сказал Толя. – Так, чтоб не сел, и был белее белого. И через час надо, чтобы он был сухим.
– Сделаю! – сказал Абрам.
– Веронике нужна одежда, – продолжил Толя.
– У них с Религией один размер, – определил Абрам. – Может взять все необходимое наверху – дочка покажет…
– Нет у тебя больше дочки! – огрызнулась Рели. Она взяла Веронику за руку и потащила ее по лестнице на второй этаж.
– Так, ну, и последнее… на этот момент, – добавил Соломон. – Нам нужны деньги.
– Найдем, – вздохнул Абрам. Спорить было бессмысленно.
Вероника при активной поддержке Рели копалась в ее немаленьком гардеробе. Сначала она хотела взять самый минимум и как можно невзрачнее, но Рели настояла на обратном:
– Бери, что захочешь! Мне ничего не жалко. Девушка должна выглядеть красиво! Или ты со мной не согласна?
– Наверное, – сказала Вероника. – А разве ты на меня не сердишься?
– Из-за чего?
– Из-за Толи.
– Почему я должна на тебя сердиться? – спросила Рели; все-таки было видно, что тема ей неприятна.
– Ну, ты ведь любишь его…
– Да, люблю! – это было произнесено с явным вызовом. – И он меня, кстати, тоже любит. Другое дело, что он и к тебе не ровно дышит. Ну, тут уж решать ему. Зачем мне тебя ненавидеть? Каждый имеет право на свой кусок счастья, и совсем не обязательно ненавидеть всех, кто на него претендует. Жизнь рассудит. Возьми вот эту кофточку, она пойдет к юбке.
Вероника оделась неброско, но красиво. Туфли без каблуков, юбка до колен и тонкая кофта с длинным рукавом.
– Неплохо, – оценила Рели. – Сама бы влюбилась, но… – она разочарованно развела руками. Вероника улыбнулась.
– Спасибо тебе, – сказала она.
– Да не за что! Только вот о главном мы забыли.
– О чем?
– Тебе бы помыться. Пошли, покажу ванную.
Ванная в доме была достойная. Подобно гостинице-храму поклонников Ники, здесь даже был водопровод с холодной и горячей водой. Вероника заперлась внутри, как раз тогда, когда к двери подбежал Абрам с докторским халатом в руках.
– Кто там? – спросил он, показывая на дверь.
– Моя подруга Вероника, – холодно ответила Рели. – И, прошу заметить, она не продается!
– Рели, ну перестань, а? – заныл Абрам. – Я же нечаянно! Она там надолго?
– Опрятные девушки быстро ванну не принимают.
– Но мне нужно постирать халат!
– Не думаю, что это мои проблемы. Вон отсюда! Мне тоже нужно переодеться, а вы чужой мне человек, и зрелище это не для вас!
Абрам, всхлипывая, пошел вниз по лестнице.
– Как ты собираешься это сделать? – спросил Соломон. Они с Толей подходили к дверям городской лечебницы.
– Технически все просто, – ответил Толя. – Мы срезаем парню верхушку черепа, аккуратно достаем опухоль и закрываем все назад.
– А оно срастется?
– Должно. Знаешь, откровенно говоря, я не дам за его жизнь и ломаного гроша. Но если не попытаться – он умрет точно.
– Черт, я еще никогда так не нервничал!
– Я тоже, Сол.
Они вошли в лечебницу. У входа сидела дежурная медсестра.
– Вам кого? – спросила она.
– Я, извольте заметить, доктор, – представился Толя. – Пришел лечить пациента с опухолью мозга.
Сестра удивленно посмотрела на него.
– Вы будете делать операцию? – спросила она. – Вы не шутите?
– Это плохая тема для шуток.
– Хорошо, сейчас я сообщу дежурному врачу… Как мне вас представить?
– Доктор О’Пэйн.
Пока медсестра бегала в поисках доктора, Соломон спросил:
– А почему О’Пэйн?
– Чтобы не сказать «Айболит», – объяснил Толя. – Конспирация!
– Умнó. От меня что требуется?
– Будешь сидеть в коридоре. Если что – сообщай. Я все-таки боюсь, что это ловушка.
– Понял.
Они ждали недолго. Вскоре медсестра вернулась с бородатым доктором. Они почти бежали по коридору. Увидев Толю, сестра что-то шепнула на ухо врачу, и он кивнул.
– Доктор О’Пэйн? – спросил врач.
– Да, это я.
– Я доктор Кьюр. Вы правда собираетесь делать операцию?
– Да, да, собираюсь, – раздраженно ответил Толя. – Вам не кажется, что время, потраченное на разговоры о ремесле – это время, отнятое у самого процесса?
– Конечно, конечно! – Доктор Кьюр потащил Толю за руку по коридору. – Что вы хотите сделать первым делом?
– Осмотреть больного.
– А, ну, конечно, конечно…
Они поднялись по лестнице на второй этаж, снова прошли по коридору и остановились у закрытой двери в палату.
– Здесь? – уточнил Толя.
– Конечно, конечно, – закивал доктор.
Толя толкнул дверь.
Палата была огромной. Может, она была и стандартной, но в ней должно было лежать по меньшей мере человек десять. Сейчас же посреди нее стояла лишь одна койка с одним, соответственно, человеком. Это был мальчик лет двенадцати с очень бледным лицом. Взгляд его был таким тусклым, словно он уже стоял одной ногой в могиле.
Толя решительно подошел к нему.