Скрипнула дверь, и с громким смехом в зал ввалились четверо охранников – среднего возраста мужчин, вооруженных автоматами. Мишут обескуражено икнул: сами они не были вооружены вообще ничем.
– Опа! – воскликнул один из охранников, хватаясь за автомат. – Эти-то как пробрались?
– Что будем делать? – осведомился другой.
Первый смачно харкнул на пол, секунду посозерцал свое творение, а потом изрек гениальную фразу:
– Дон не любит, когда в него плюют. Придется смыть это кровью.
Офзеринс лишь что-то пискнул, когда остальные охранники потянулись за оружием. Мишут крепче сжал гриф гитары, и вдруг все остановилось. Несколько опешив, Мишут увидел, как прямо перед ним материализовался смутно знакомый молодой человек в черных очках.
– Ангел? – поразился он. – Сколько лет, сколько зим!
Ангел хмуро посмотрел на него и, не говоря ни слова, коснулся его гитары. Что-то сверкнуло, и струны инструмента упоенно загудели.
– Что это? – спросил Мишут; он чувствовал, что гитара как будто потяжелела, но не так, чтобы оттягивать руки, а совсем напротив: теперь она стала какой-то цельной, сильной, такой, как нужно.
Ангел не ответил на вопрос. К избранным, предавшим свое избрание, он относился отрицательнее отрицательного. Ангел исчез. Мишут обескуражено погладил струны гитары, и те отозвались на его прикосновение требовательным гулом. Мелодия просилась наружу, и Мишут не мог позволить ей пропасть.
Щелкнули затворы. Офзеринс упал на колени, закрывая голову руками. Мишут действовал быстро и по наитию: он совершил резкий выпад вперед, падая на одно колено, и одновременно ударил по струнам. Адский, немелодичный звук разорвал предсмертное затишье, и словно воздушная волна прошла от гитары по всему залу. Четырех изготовившихся к стрельбе охранников смело с пути. Один просто отлетел прочь метра на три и рухнул на пол. Другим повезло меньше. Их с приличной силой впечатало в каменные колонны.
– Augusto live! – заорал лорд, кидаясь к одному из упавших автоматов.
Мишут не обратил на него внимания. Он с любопытством глядел на свой инструмент. Гитара словно говорила с ним на незнакомом, но тем не менее интуитивно понятном языке. Сейчас, например, Мишут понимал, что гитара не совсем довольна его поступком. Эти струны не хотели убивать зло его оружием.
Послышались хлопки дверей, шаги. Офзеринс выпустил куда-то автоматную очередь, и, дождавшись ответной, с воплем отскочил поближе к Мишуту.
– Нас сейчас убьют! – заорал он.
Мишут не обращал внимания. Он с улыбкой смотрел на гитару. «Что же мне сыграть?» – мысленно спросил он у инструмента. И ответ пришел.
Мишут поднял голову и обвел взглядом людей, окруживших их. Это были уже не охранники, а простые обитатели крепости. Бандиты и убийцы, готовые убить кого угодно ради дона, своего благодетеля. Сколько их было? Пятьдесят? Сотня? Они все продолжали и продолжали бежать из всех дверей. Никто пока не стрелял, но по лицам было видно, что долгих диалогов не будет. Просто сейчас их превратят в две кучи кровавого свинца. Так, чтобы даже воспоминаний не осталось.
– Ну, что, ублюдок, споешь, иль как? – спросил один из них, поглаживая ствол своей винтовки.
– Три-четыре, – шепнул Мишут, и ударил по струнам.
Простая, незамысловатая, но вместе с тем невыносимо трогательная мелодия разлилась по залу. Акустическая гитара заменяла и электричество, и бас, и барабаны. Первые ряды стоящих в окружении бандитов почувствовали непонятное давление. Они не успели насторожиться, не успели нажать на курки – очередной рифф разметал их в разные стороны. Послышались стоны, отдельные выстрелы. Теперь, когда строй был нарушен, музыка уже не оказывала такого влияния. Каждый в отдельности мог подняться. И тогда Мишут запел:
Нарисуй кусочек неба
В своем черновике!
Нарисуй кусочек мира,
И неси его ко мне!
Нарисуй мне лучик света,
Как играет свет с водой!
Нарисуй немножко неба,
Да раскрась его весной!
Обязательно – улыбок
Озорных смешных детей!
Да разбавь все это смехом,
Чтобы стало веселей!
Непонятной силой бандитов носило по залу, поднимая то к самому потолку, то протаскивая в сантиметрах от пола. Эта новая сила не убивала – она просто играла с теми, кто считал силой себя. Уже больше сотни людей с сумасшедшей скоростью летали по залу, лавируя между колоннами…
Нарисуй ты мне мой город,
Только в радужных тонах!
Чтобы город мой смеялся,
Чтобы утонул в цветах!
Нарисуй мне революцию,
Только не на кулаках!
Только не на баррикадах,
А революцию в мозгах!
И тому лысому генералу
Нарисуй мир без сволочей,
Без военных самолетов,
Без военных кораблей!
Фундамент крепости дал трещину. От колонн летела каменная крошка, тоже включаясь в безумный хоровод. Разлетелись вдребезги окна…
Посмотри, какое небо
У тебя над головой!
Расскажи, чем пахнет лето,
Как уютно нам с тобой!
Про серебряную зиму,
Да про март, апрель и май!
Расскажи, как солнце встало,
Да закат не прозевай!
Лорд, спиной прижавшийся к спине Мишута, с открытым ртом созерцал это невероятное действо. Даже его натура, открытая для любого безумия, поражалась такому зрелищу.
Нарисуй мне кошку Нюрку,
Что играется с луной!
Расскажи, что есть надежда,
Расскажи мне про любовь!
Как огибает радуга город,
Что увидел я вчера!
Нарисуй мне бабье лето,
Да прохладные вечера!
И рассветы и закаты
Во всей своей красе!
Нарисуй босые ноги,
Что ступают по росе!
Две ближайшие колонны с жалобным треском переломились пополам, чудом никого под себя не подмяв. Тогда Мишут замолчал. Буря улеглась. Бандиты со стонами попадали на пол. Невероятной музыкой с них сорвало всю одежду; автоматы превратились в бесполезные комья железа. Да и сами бойцы были какими-то вялыми – ползали по полу, мотая головами, и даже не пытаясь встать.
– Пошли, – сказал Мишут Офзеринсу. – Надо помочь нашим!
– Ага! – согласился лорд и, оглядываясь на недавних врагов, поспешил за Мишутом.
Ждать пришлось не долго. Уже минут через пять дверь снова раскрылась, и в каморку вошел Отсос.
– Вы че творите? – без предисловий начал он. – Если бы я давал вам по щелбану каждый раз, когда дон говорит, что закопает вас всех, у вас бы уже было два отличных сотрясения мозга!
– Да мы сами его валить пришли! – обрадовал его Соломон.
Отсос застонал и опустился на пол, закрыв лицо руками.
– Ты почему нас не сдал? – спросил его Толя.
Отсос горестно посмотрел на него.
– Мистер нам краем глаза намекнул, что не хочет вашей смерти. Дон был рядом, так что конкретного приказа он дать не смог. Я думаю, смогу незаметно выпроводить вас отсюда, а потом катитесь на все четыре стороны! О приятеле своем забудьте!
– Слушай, Отсос! – Толя присел рядом с ним. – Ты ведь не думаешь, что мы такие тупые, да?
Отсос пожал плечами.
– Ну, я к тому, что мы ведь не малые дети, чтобы надеяться на простой и безопасный захват крепости. Мы знали, что будет трудно. Знали, что кто-то может погибнуть. Нам теперь отступать никак нельзя. Неужели тебе самому нравится дон? Я же вижу, как ты к нему относишься. Все эти демоны…
Отсос вздрогнул – Толя попал в самую точку. Сношения с Дьяволом насторожили даже самых верных людей дона.
– Проведи нас к нему, – попросил Толя. – Это все, что от тебя требуется: только приведи к нему, и дай свершиться тому, что должно.
– Да ты понимаешь, о чем просишь? – сорвался Отсос. – Ты видел, как дон тренировался? А я видел! Он один раскидал десятерых лучших наших бойцов, включая Мистера, и даже не вспотел!
– Весь мир будет уничтожен, если его не убить, – поддержал Толю Соломон. – Поверь, это так. Дон зашел слишком далеко.
Отсос поник.
– Если вы проиграете, – шепнул он, – конец не только мне, но и Мистеру. Я не прощу себе этого!
– Почему бы вам не восстать против него? – спросил Толя.
Отсос лишь усмехнулся:
– Восстать против дона? Никогда! Мы преданы Мистеру, а Мистер предан дону.
– Значит, не отведешь?
– Не отведу? – задумался Отсос. – Отчего же не отвести? Только вам придется вести меня на прицеле.
– Это мы умеем! – обнадежил его Соломон. – Ну, так где дон?
– Следующий этаж. Обед у него сейчас.
Соломон уже открыл рот, чтобы сказать нечто вроде: «Ну, пошли!», когда пол под его ногами ощутимо дрогнул.
– Что это? – удивился Отсос.
– Не знаю, но надеюсь, что против дона, – заявил Толя. – Давай, веди уже!
Отсос встал, честно сдал автомат Соломону, у которого их оказалось уже три – по одному на каждом плече, и один в руках, – и покорно вышел за дверь. В коридоре, к счастью, никого не оказалось. До лестницы они дошли совершенно спокойно.
– Интересно, куда все подевались? – задумчиво говорил Отсос. – Минут назад тут было полно людей дона.
Пол к тому времени вновь завибрировал, но уже более ритмично. Оставив эту загадку тектоникам, Отсос повел Толю с Соломоном вверх по лестнице. Архитектура крепости здесь несколько изменилась, и доктор с бригадиром были весьма удивлены, когда через минуту оказались уже на следующем этаже – они-то рассчитывали идти не меньше, чем минут двадцать.
– И кто только построил эту крепость? – задумчиво сказал Соломон.
– Никто не знает, – пожал плечами Отсос. – Слышите? Похоже, дон на месте. Все, идите дальше сами – прямо и налево в самом конце. Я вас не видел.
– Хорошо, друг, – Соломон убрал автомат и протянул Отсосу руку. – Спасибо за помощь.
– Удачи. Или… Даже не знаю, чего вам и желать. А, пусть все будет, как должно!
Отсос побежал вниз по лестнице, а Соломон и Толя пошли по коридору к обеденному залу. Голос, доносящийся оттуда, все нарастал, но понять, что он говорит, было пока затруднительно. Вдруг раздался громкий вскрик. Вероника! Толя сжал цевье автомата до боли в пальцах…