— Смилла продала нашей сестре Иггре секрет: как влезть и ограбить кладовую одного торговца, — начал объяснять маг таким скрежещущим голосом, который сделал бы честь любому орку, — как обойти все ловушки… Только про одну она забыла, понимаешь? В результате сестренку обожгло кислотой. И она умирала медленно и мучительно. Мы тоже чуть не получили свою порцию. Это промах Смиллы, и мы пришли «поговорить» с ней.
Тот, что был пониже, кивнул:
— Не вы одни хотите такого разговора. Мы тоже, но никак не можем достать эту стерву.
Фарон наклонил голову:
— Это почему же?
— Пару десятидневий назад, — ответил бугбер с украшением на шее, — мы решили, что пора с ней кончать, она нам все портит, а свет ее ламп ранит наши глаза. Когда мы ее ударили, она швырнула один из тех камней, что дают яркую вспышку. Это нас ослепило, а она успела удрать к себе наверх, в свою комнату. — Он кивнул в сторону шаткой лесенки. — Мы никак не можем попасть туда. Она как-то закрыла дверь, может, с помощью магии.
Фарон фыркнул:
— Для нас с братом нет ничего невозможного!
Бугберы обменялись взглядами. Низкорослый, потерявший, как заметил Рилд, несколько нижних зубов, пожал плечами.
— Попробуйте, — предложил высокий. — Только Смилла принадлежит и нам тоже. Можете избить ее, изуродовать, отрезать кусок и съесть, но вы должны оставить ее живой.
— Договорились, — согласился Фарон.
— Ну, тогда двигайте.
Бугберы провели их по битком забитой комнате и проводили по лестнице, на которой тоже отдыхали бедняки.
Наверху находились небольшая площадка и известняковая дверь с закругленным верхом. Двое караульных, орк и псовоголовый гнолл с язвами на морде, сидели на полу перед дверью и смертельно скучали.
Мастера разглядывали дверь, словно изучая ее.
— Сможешь выбить? — прошептал Фарон.
— Как же! Даже бугберы не сумели! И не рассчитывай. Откроешь с помощью магии?
— Вероятно. Она запечатана магически, но я не хочу, чтобы наши друзья видели мои действия. Это может повредить нашей маскировке. Так что прикрой меня и отвлекай их.
— Хорошо. — Рилд выбрал место и угрюмо посмотрел на двух бугберов. — Мы можем ее открыть. А как насчет добычи внутри?
Бугбер покрупнее нахмурился и сказал:
— Мы договорились. Я не говорил ни о какой добыче.
— Смилла взяла украшения сестры, — ответил Рилд. — Мы хотим их вернуть, ну и в придачу что-нибудь получить как плату за то, что вы ее убьете, она же не рабыня, а свободная.
— Вот проклятие…
Бугбер, где-то потерявший зубы, потянулся к заткнутому за пояс ножу, напоминавшему скорее секач мясника, чем оружие для сражения, но, без сомнения, подходивший и для этой цели.
Рилд коснулся пальцами рукояти короткого меча, удобного для схватки в тесном помещении, и предупредил:
— Хотите драться — будем драться. Я раскрою тебе череп скорее, чем ты откроешь рот. Но мы с братом пришли убить Смиллу, а не вас. Давайте поговорим. Если вам так и не удастся попасть внутрь…
— Открыта, — сообщил Фарон.
Белый свет засиял за спиной Рилда, заставив бугберов зажмуриться. Тоже закрыв глаза, воин развернулся и бросился к просвету.
— Эй! — завизжал ему вслед один из бугберов. Рилд почувствовал, как огромная лапа пытается схватить его за плечо. Но было поздно. Рилд вслед за Фароном перескочил порог и захлопнул дверь.
— Держи ее! — крикнул маг.
— Долго не смогу.
Рилд навалился всем телом. Дверь вздрагивала от ударов ломившихся бугберов. Вдруг ноги темного эльфа заскользили по кальцитовому полу, но в следующее мгновение он нашел упор и вновь налег на дверь.
Фарон тем временем осматривал все вокруг, словно что-то искал. Но вот он издал легкий возглас удовлетворения, поднял какой-то длинный прут и приладил его на дверь. Когда он убрал руки, запор остался там, где он его установил.
— Это — очень удобное маленькое устройство, — объяснил маг. — Вот так. Теперь можешь отпустить.
Чтобы быть твердо уверенным в их безопасности, Фарон по очереди заговорил каждую задвижку и каждую щель. Так он мог обеспечить защиту не только им, но и хозяйке.
Хозяйка, однако, не слишком высоко оценила этот жест.
— Убирайтесь! — хрипло крикнула она. — Убирайтесь, не то я убью вас своим волшебством!
Мастера повернулись. Убого обставленная комната освещалась парой изящных латунных палочек, из верхушек которых исходило довольно мощное магическое сияние. Они были вставлены в винные бутылки, словно тонкие восковые свечи в канделябры. Может быть, Смилла не сумела добиться большего в освещении.
Сама она лежала на койке за освещенным кругом в дальнем конце комнаты. Фарон с трудом разглядел ее.
— Добрый день, моя госпожа, — кланяясь, приветствовал ее маг. — Мне чрезвычайно досадно, что я не могу исполнить твою вежливую просьбу. Но посуди сама, если мы с другом выйдем через эту дверь, то сюда ворвутся обитатели этого дома, а мне кажется, это именно то, чего ты хотела бы избежать.
— Кто ты? Это речь не орка.
— Госпожа необыкновенно проницательна. На самом деле мы дроу и пришли поговорить с тобой по довольно важному делу.
— Зачем вы изменили внешность?
— Объяснение простое — чтобы сбить со следа наших врагов. Мы можем приблизиться? Очень утомительно беседовать через всю комнату.
Смилла подумала, потом сказала:
— Подойдите.
Фарон и Рилд двинулись вперед. За их спинами по другую сторону двери бугберы сыпали проклятиями и угрозами.
Друзья сделали несколько шагов, и желудок мага чуть не вывернуло от нового приступа тошноты. Это определенно был запах гангрены. Выдержать такое оказалось нелегко, даже всегда флегматичному Рилду на мгновение стало не по себе.
— Ближе не надо, — остановила их Смилла, и Фарон мысленно ее поблагодарил.
Ему совсем не хотелось подходить к существу, покрытому фурункулами, язвами и струпьями, хотя заклинания, вплетенные в его мантию и в дворфскую кольчугу Рилда, защитили бы их от заражения.
— Сможешь нам помочь? — спросил Рилд. Больная смотрела подозрительно:
— Ты заплатишь мне великолепным двуручным мечом, который носишь за спиной?
Фарон был ошеломлен. Изменяя внешность Рилда на свинорылый облик орка, он превратил Дровокол в боевой топор, но запавшие, слезящиеся глаза сумели разглядеть эту иллюзию.
Не успел он справиться с изумлением, а Рилд уже покачал головой:
— Нет, меч не отдам. Я много потрудился, чтобы добыть его, и только с ним могу оставаться живым, но, если хочешь, я с его помощью вымету отсюда гоблинов. А еще у нас при себе — немало золота.
Смилла, с распущенными седыми, спутанными волосами, лежала, обложенная горой грязных, отдающих кислятиной и плесенью подушек. Она попробовала приподняться, чтобы сесть, но тут же отказалась от этой мысли. Ей явно не хватало сил.
— Золота? — переспросила она. — Знаешь, кто я, воин?
— Я знаю, — ответил за друга Фарон. — Может, не все, зато самое главное.
— Что ты знаешь?
— Экспедиция, отправленная Домом Фэн Тлаббар, — начал маг, — отважилась подняться к Светлым Землям для охоты и разбоя. Когда они возвратились, их сопровождала красивая женщина-человек. Эта колдунья и прорицательница была не пленницей, а гостьей.
Почему ты захотела прийти сюда? Может быть, спасалась от какого-то неумолимого врага или тебя привлекали грация и утонченность моего народа, а также возможность пожить в экзотическом для тебя Подземье? Я подозреваю, что ты хотела изучить магию дроу, но это — лишь предположение. Этого никто никогда не узнал.
Кстати, почему Фэн Тлаббар оказали тебе такую услугу? Это, пожалуй, самый любопытный вопрос. Кто-то воспылал к тебе нежными чувствами? Или у тебя самой имелись кого-то привлекавшие секреты?
— Я нашла способ их убедить, — ответила Смилла.
— Надо думать. Оказавшись в Мензоберранзане, ты многое делала для Дома Фэн Тлаббар, как и бесчисленные слуги из низших рас. Разница была в том, что ты занимала высокое положение, и тебе даже разрешалась некоторая фамильярность. Верховная Мать Гении позволяла тебе ужинать с семьей и присутствовать на торжественных приемах. Говорят, ты обладала такой же осанкой, выдержкой и обаянием, как дроу.
— Я была у них вроде дрессированной собачки, одетой в платье и танцующей на задних лапках. Тогда я этого просто не понимала, — презрительно усмехнувшись воспоминаниям, вставила Смилла.
— Возможно, некоторые воспринимали тебя именно в таком свете. Но другие видели кое-что еще. Верховная Мать Генни вела себя так, будто удочерила тебя. Ты находилась под ее опекой и была всего на одну ступень ниже дочери. Ты жила так, как подобает только аристократкам Мензоберранзана. Никто не осмелился посягнуть на твое место из почтения к госпоже Четвертого Дома до тех пор, пока она не ополчилась на тебя.
— Пока я не заболела, — поправила женщина.
— Пожалуй. Вызвана ли эта болезнь недостатком солнечного света, который необходим вашей расе? Или постарался враг? Если тебя отравили, значит, либо в стенах Дома Фэн Тлаббар был кто-то, соперничавший с тобой за благосклонность Генни, либо предатель, лишивший семью развлечений и помощи.
— Я так и не сумела докопаться до правды. Смешно это слышать от меня, не так ли?
— Звучит скорее как издевка. Ведь несколько жриц пробовали вылечить тебя, но почему-то их попытки потерпели неудачу, и вот тогда-то Генни без долгих церемоний выставила тебя из своей цитадели.
— Не совсем так, — поправила его Смилла, — она послала пару троллей, солдат-рабов, убить меня. Мне удалось бежать. Впоследствии я пыталась предложить свои услуги другим Домам, и благородным и торговым, но ни одна дверь не открылась перед человеком, который утратил расположение Фэн Тлаббар.
— Госпожа, — сказал Фарон, — если тебе от этого будет легче — то же самое произошло бы с любым членом нашего сообщества. Ни один темный эльф не потерпит присутствия кого-то, страдающего неизлечимой болезнью. Таков закон Паучьей Королевы — слабый должен умереть.