Им молодой император доверял без оглядки. Шувалов ещё при старом императоре не раз доказал свою преданность. А с бароном Виленским и бароном Виллье, Александр Третий дружил с юности.
— Друзья мои, я вас позвал, чтобы продемонстрировать то, что изобрели в нашей стране, — торжественно произнёс император, и по очереди посмотрев на каждого добавил, — и это не образец, а первая фабричная партия, на уже которую ведутся переговоры на поставки. И те, кто ждал «спицы» от Ост-Гандийской компании, теперь будут покупать спички из Стоглавой от партнёрства Голдеев и Л.
Император достал несколько небольших из тонкого дерева коробочек, на которых было выжжен знак партнёрства, изображавший букву «М» у которой посередине была дополнительная перекладина, так, что получалось, что в знаке две буквы «М» и «Л», но, если присмотреться, то можно было найти ещё и букву «И».
Пока все рассматривали коробочки, император продемонстрировал, что из одной выдвигается другая, в которой лежат спички. Император показал, что надо сделать, чтобы поджечь и какое-то время все пробовали, радуясь словно дети.
— Я хочу наградить этого Голдеева и его партнёра, — сказал Александр Третий и почему-то посмотрел на Виленского, затем добавил, — спички сделаны на фабрике в Никольском уезде.
— Да? — встрепенулся вдруг барон Виллье и воскликнул — какой талантливый этот Никольский уезд.
Все вопросительно взглянули на главу медицинской канцелярии. И он поспешил прояснить:
— У меня там в уездной больнице доктор отличился, кто-то из местных изготовил ему Le Cylindre, который он называет тоноскоп и уверяет, что его тоноскоп гораздо лучше работает. Вот прислал мне образцы.
И барон Виллье достал тоноскоп и показал присутствующим. Рассказал, что уже заказана большая партия, цена в несколько раз ниже Le Cylindre.
Довольно улыбаясь, как будто это он сам, лично сделал этот прибор, и продолжил рассказывать:
— Уже очередь у нас образовалась из заказов, во всех уездах ждут. А ещё этот же доктор стал применять какие-то новые методики и у него смертность резко снизилась в больнице. Вот через неделю у нас сбор глав уездных больниц, ожидаем его с докладом.
После такого заявления даже на лице у Шувалова, по которому никто и никогда ничего не мог прочитать, промелькнуло удивление.
— Александр Иванович, — обратился император к главе тайной канцелярии, — узнай на кого оформлены «привилегии», — потом повернулся к Виленскому и добавил:
— А ты, Серж, съезди-ка в Никольское, проверь что там происходит.
И пока Виленский не успел придумать причину, почему он не может поехать, император прищурился и добавил:
— Кстати, партнёр у Голдеева твой бывший тесть, Лопатин Леонид Александрович.
Никольский уезд. Охотничья избушка в лесу.
Абруаз Фельд никогда ещё не был так зол. Эта сучка, баронесса, которую выгнал собственный муж, смогла вырваться от его людей, да ещё и натравила на него казаков, и его, его! Абруаза Фельда, отправили на каторгу.
Хорошо ещё, что охранники были продажные и с этапа ему удалось уйти. Но теперь, из-за этой твари, он вынужден скрываться в лесу словно дикий зверь.
Нет, он отомстит, заберёт у неё жизнь, а её поместье даст ему то, на что он будет жить безбедно до конца дней.
Если бы Абруаза сейчас увидела Ирина, то она ни за что бы не сравнила его с Хоттабычем. Весь ободранный, с потемневшим лицом, обритый налысо, он больше напоминал Волан де Морта*, чем добродушного джина из сказки.
(*Персонаж серии романов про Гарри Поттера написанной британской писательницей Дж. К. Роулинг. Один из самых известных тёмных волшебников, обладающий огромнейшей магической силой и практически достигший бессмертия при помощи крестражей.)
Вместе с Абруазом в этом старом охотничьем домике находились и другие изгои. Несколько каторжников, которые помогли ему добраться с этапа. И несколько деревенских, родственников Порфирия, которых Ирина пожалела. Его племянник и младший брат. Всего в доме находилось около двадцати человек.
Абруаз держал речь:
— Есть дело, которое поможет на убраться отсюда и жить безбедно в Понзском княжестве. У меня есть «тропа», чтобы всех туда вывести. Но нужны деньги, чтобы оплатить проход.
Абруаз закашлялся, один из бандитов метнулся и принёс ему воды. Глотнув из большой деревянной кружки, бывший ювелир продолжил:
— Наши деньги находятся в поместье помещика Лопатина. Те, кто давно со мной помнят, что ему принадлежит месторождение огненных рубинов. И он хранит рубины в своём доме в поместье.
Абруаз обвёл глазами всех сидящих на полу м закончил:
— Нам просто надо пойти и взять
Сначала была тишина, но потом раздался неуверенный голос кого-то из задних рядов:
— А что у них там охраны нет?
Слово взял ближайший помощник Абруаза, Макар. Макар был предан Абруазу как пёс. Когда-то Абруаз нашёл его на улице, подобрал и вырастил, с тех пор Макар всегда был с ним рядом. У Макара была одна особенность, которая проявилась ещё в детстве, он был невероятно жесток. У Макара не было никаких этичных установок. Он мог мучить и убивать животных, женщин, детей, просто так. Нет, это не доставляло ему удовольствие, просто ему было всё равно. Он делал это по просьбе Абруаза. Единственное, что было для него важно, это радость его хозяина.
Когда-то он убил мать Ирэн, если бы тогда они нашли братьев Ирэн, то и их бы ждала та же участь.
— У нас есть план, — сказал Макар. И все, услышав его замолчали, потому что этот человек внушал страх.
— Да, у нас есть план, — повторил Абруаз, — сначала мы убьём их хозяйку, а когда они отправятся её хоронить, мы войдём в поместье и возьмём огненные рубины.
— Мне нужен доброволец, тот, кто наймется в охрану поместья и убьёт Ирэн Виленскую.
Все тут же начали что-то говорить, но через несколько минут Абруаз призвал всех к молчанию и сказал:
— Пойдёт Варшавий, племянник Порфирия.
Затем, кивнул Макару и тот начал выгонять остальных, а Абруаз произнёс:
— Варшавий останься
Глава 25
В поместье Лопатиных и не подозревали, что против них затевается злодеяние. Ирине и остальным наоборот казалось, что всё наладилось. «Широкими шагами» наступала весна, всё чаще светило солнце, снег начал активно таять. Ирина предвкушала, что скоро они смогут опробовать плуг и в этом сезоне их деревни будут точно пахать на стальном плуге, а не на деревянной сохе, на которую глинистая земля прилипает и крестьянину приходится часто останавливаться, чтобы очистить её.
Начали поступать деньги от продажи спичек и тоноскопов, достраивалась новая мастерская для Павла Овчинникова. Пока мастерская строилась, Ирина отдала Павлу комнату на первом этаже дома, где он оборудовал временную мастерскую. Рука у Павла почти зажила, и он приступил к работе.
Вместе с Павлом они заказали большую партию серебряных столовых приборов, и задача ювелира была организовать гравировку и чернение. Ирина и здесь привнесла новшество. Ножи, ложки и вилки здесь были в ходу, особенно у аристократии, но вилки были либо двузубые, либо трезубые. Ирина же, ещё с детства помнившая фразу про «два удара, восемь дырок» решила, что её вилки будут с четырьмя зубами.
Павел взял двух подмастерьев на гравировку, к чернению пока никого не допускал, всё делал сам. Самые удачные изделия отправили в столицу к Шехтеру с просьбой оценить стоимость при регулярных заказах и ждали на днях ответа.
Иногда глядя на территорию поместья, где теперь с одной стороны стояла мастерская деревянщика Тимофея, в которой он делал тоноскопы и заготовки под коробки для спичек, а с другой стороны строилась ювелирная мастерская, Ирина поняла помещика Картузова, который выстроил литейку прямо перед домом, чтобы всё было у него перед глазами. Но было ясно, что производство спичек растёт, а расширять мастерскую Тимофея некуда, нужно было думать об этом уже сейчас. Ирина сделала себе пометку переговорить об этом с Голдеевым, в конце концов он тоже лицо заинтересованное в том, чтобы фабрика снабжалась коробочками вовремя.
Наступило какое-то странное спокойствие, Ирина никуда не ездила, утром, поскольку вставала рано, обходила стройки, заходила к Павлу, к Тимофею, потом после завтрака играла с Танюшей, если было настроение присоединялась к мальчишкам на занятиях. Как раз на этой неделе наконец-то наняли гувернёра, но Леонид Александрович продолжал заниматься с сыновьями, когда не был занят поездками в деревни или поручениями от Ирины.
Потом Ирина шла в свою «лабораторию» и начинала творить. Софья Штромбель всё-таки сделала глицерин. Правда с первого раза у неё не получилось, не удалось как следует очистить, и первая партия получилась грязновато-мутноватой. Зато теперь, Софья поставляла глицерин в нужных количествах. Ирина уже поделилась с Софьей рецептом мыла и на днях ждала, что та передаст ей первые образцы.
Когда придут образцы мыла, Ирина собиралась отписать законнику Поликарпу письмо с просьбой подать на «привилегию» от имени Лопатина. Софью она тоже собиралась включить на правах младшего партнёра, как в своё время Павла Овчинникова.
Рецепт на мыло Софье пока дала с мёдом и с лавандой. Ей показалось, что это будет самый выигрышный вариант на начало.
Сегодня у Ирины был первый день, когда она была готова показать своим домочадцам крем. Долго ждала, когда доставят лимоны, здесь их привозили откуда-то с Кавказа (в Стоглавой Кавказ назывался Горным княжеством) и были они не жёлтые, а зеленоватые, но не как лаймы, а будто недозрелые. Кислые просто ужас!
Сделала два вида: увлажняющий* и отбеливающий*. Отбеливающий нужен был в первую очередь самой Ирине, у Ирэн, видимо после беременности, было несколько пигментных пятен на лице. Они были еле заметны, но она-то их видела и ей хотелось от пятен избавиться. Тем более всё равно на ком-то надо было испытать эффект.
(*Рецепт увлажняющего крема: В миске смешивают мед, оливковое масло, нагревают их до 5 °C. Добавляют лимонный сок, глицерин. Держать на водяной бане еще 5 минут, снимают с огня. Взбивают желток, вливают в смесь, вымешивают до однородной массы. Добавляют 5 капель камфорного спирта)