— Мам, я хочу в магаз сгонять.
— Куда?
— Ну, в магазин. Вдруг чего выбросят к празднику. Надо же нам Новый Год встретить радостно. «Голубым огоньком» сыт не будешь.
— Да у нас есть всё необходимое.
— Ну, а я излишеств каких-нибудь поищу.
— Знаешь, давай, не будем деньги просто так разбрасывать, с неба не падают. И откуда замашки такие? Французские, понимаешь, духи ему подавай. Мне и с рижскими нормально.
— Ладно, пойду я. Может увижу чего.
— Нельзя тебе ходить ещё. Падай на диван и читай. Или телевизор посмотри.
— Ой, что там смотреть-то? «Весёлых ребят» только, так это ж вечером. Программа не очень. Пойду я разведаю, что к чему. Платоныча проведаю заодно. А то как он там один без меня?
— Отнеси ему котлеты.
— Да я зайду яблок куплю в «Золотую осень». У меня рублишко завалялся.
— Откуда опять?
— Мам, я у тебя не брал, честное слово.
— На вот, — протягивает она мне зелёненькую трёшку. — На что попало не трать и Платонычу своему купи что-нибудь. Не узнаю я тебя, Егорка. Раньше из дому не выгонишь, а теперь наоборот. Больной и то метёшься куда-то… Взрослеешь, что ли?
В овощном магазине я покупаю два килограмма мандарин. Везёт. Вот что значит приходить в субботу к самому открытию, даже очереди нет. Ещё беру банку персикового сока с мякотью. А себе стакан томатного за десять копеек.
Продавщица наливает гранёный стакан из прозрачного конуса. Здесь же, на прилавке стоит литровая банка с бурой водой и такая же банка с солью. Да, технология та ещё, система мипель, как бабушка говорила, через «м». Вытаскиваю ложку из бурой банки, зачерпываю немного соли, размешиваю её в своём стакане, а ложку возвращаю в банку с водой. Вода становится чуть более тёмной.
Выпиваю. Отлично. Вкус потрясный. В следующий раз куплю мандариновый. Дорогой, но тоже очень вкусный. Просто супер вкусный. После этого иду прямиком в больницу и поднимаюсь в своё отделение. Сегодня должна Таня дежурить.
— Так мужчина, ну-ка выйдете! — слышу я знакомый голос и поворачиваюсь на звук.
Огненная копна волос, халат в обтяжку. Она.
— Танюш, привет, — улыбаюсь я, как Смоктуновский после отсидки в «Берегись автомобиля».
— О! — удивляется она. — Ты чего это здесь делаешь, Егор?
— Соскучился. Смотри, это тебе, — протягиваю я авоську с мандаринами. — С наступающим. Ты Новый Год где встречаешь?
— Здесь, — хмуро отвечает она и принимает подарок.
— Серьёзно что ли?
— Ага, серьёзней некуда.
— Да, блин… Не повезло. Но ты не переживай, я к тебе загляну значит в следующем году. В самом начале. Сразу после полуночи.
— Здесь врач будет дежурный.
— Татьяна, — делаюсь я очень серьёзным. — Не заставляй меня ревновать, ясно?
Она чуть улыбается.
— Нашёлся ревнитель, тоже мне. Как сам-то?
— Плохо без тебя.
— Ты это заканчивай. Давай чтобы без драм, мал ты ещё в любовь-морковь играть.
— Точно мал? Серьёзно? — поднимаю я брови и многозначительно смотрю на неё. Она краснеет.
Ах ты ж моя хорошая. Ну что за время всеобщей невинности.
— Дурак, — смеётся Таня.
Второй раз дураком называют.
— Думаешь, надо подрастить? Вроде ж не жаловалась.
Она закрывает лицо и заливается смехом. Хороша ты, Таня, до чего же хороша. Мы минут пятнадцать болтаем, потом она говорит, что ей нужно идти делать процедуры. Я привлекаю её к себе и целую, но она выскальзывает и испуганно озирается по сторонам.
— Ты чего? Если застукают, знаешь, что будет?
— А может, у меня чувства, — говорю я со смехом. — Я и жениться готов!
— Иди уже, женильщик.
— А сосед мой здесь? — спрашиваю я. — Не выписали ещё?
— Его тридцать первого, в понедельник должны выписать, если всё в порядке будет.
— Пустишь меня к нему на пять минуток?
Она снова с сомненьем оглядывается и, наконец, говорит:
— Ладно. Только тихо, как мышка. Понял? Накинь вон халат, на крючке висит.
Я беру халат и шагаю в палату.
— Юрий Платонович, с наступающим! — бодро говорю я и водружаю на тумбочку сок и несколько мандаринов. Она у него и так вся заставлена продуктами, банками и склянками.
— Ба, какие люди! Захворал что ли, Егор? Или меня навестить пришёл?
— Вас навестить. Думаю, как там Платоныч поживает, скучно ему одному. А у вас, я смотрю передачка дефицитная. Навещал кто?
— Да, коллеги приходили, товарищ Шерлок Холмс. Ну садись. А тебе разве можно выходить из дому? У тебя же постельный режим вроде.
— Ай, — машу я рукой. — Чего бока пролёживать, дел в шапку не соберёшь.
Похоже, он рад моему визиту. Мы немного болтаем, а потом я перехожу к делу, потому что пришёл не просто так. То есть не только затем, чтобы его навестить.
— Вопросик у меня. Даже два. Можно?
— Ну давай.
— Мне бы духи французские купить. Не знаете где?
Я обрисовываю ему ситуацию, рассказывая всё, как было.
— Духи не проблема, — отвечает Большак. — Пятьдесят рябчиков, и они твои. С этим я помогу.
— Так сорок же вроде… — чуть хмурюсь я.
— В Москве, может и сорок, а у нас, как ты говоришь, полтос.
— Понятно. Ну деньги есть, спасибо Кахе. Вот они… Трёшка материна, правда. Но как раз у меня сейчас пятьдесят. Мне, правда, ещё продуктов надо купить к Новому Году.
— А духи когда нужны?
— Примерно через месяц.
— Понятно. Ну, сейчас я деньги с тебя брать не буду. Потом придёшь ко мне и там всё порешаем. А второй вопрос какой?
— Да вот, хотел спросить, может вы знаете, принимает ли кто ставки на хоккей?
— Тотализатор? Серьёзно? Ну, ты меня удивляешь, Егор, правда. Проиграешь же.
— Не, у меня на хоккей чуйка. Но только на международные соревнования.
— Чуйка тебе. Проиграешь все деньги и духи не на что купить будет.
— Не, не проиграю, — говорю я уверенно. — Это верное дело. Я вообще не ошибаюсь. Хотите проверьте. Вот ЦСКА в понедельник канадцам продует. Думаю, со счётом четыре-два или даже четыре-один.
— Ну ладно, доживём до понедельника, как говорится. Вчера смотрел игру?
Я киваю.
— Ясно всё с тобой. Хорошо, я поспрашиваю у людей, может чего подскажут. А ты что покупать-то собираешься? Перед праздником народу везде уйма.
— Зато что-нибудь выбросят наверняка. У нас ведь всегда так. Кто смел, тот и съел. Закон социалистических джунглей.
Большак задумывается на несколько секунд, а потом, продолжая ещё что-то взвешивать, говорит:
— Сделаем так, Егор. Сейчас поедешь на «Южный», найдёшь гастроном «Русское поле», я адрес скажу. Спросишь там Любовь Петровну Гусынину, это директор магазина. А я ей позвоню и предупрежу, чтобы она тебе собрала подарочный набор рублей на… десять… Хорошо? Там без очереди и продукты дефицитные. Согласен?
— Конечно согласен, кто может отказаться от такого предложения!
— Ну и отлично. Запоминай адрес и беги, а я ей звякну. Про тотализатор узнаю и скажу. Позвоню тебе домой.
Блин, придётся десятку выбросить на продукты. Ну ладно, за месяц ещё придумаю что-нибудь…
Я сажусь на автобус и еду на «Южный». Путь неблизкий, зато похоже на автобусную экскурсию в прошлое. Гастроном нахожу быстро. Собственно и искать нечего, он находится прямо у остановки.
Посетителей мало, да и брать нечего. Молоко, хлеб, синие цыплята. Спрашиваю у продавщицы Любовь Петровну. Та ведёт меня в служебное помещение.
— Любовь Петровна, к вам, — говорит продавщица и уходит.
— Здравствуйте, — говорю я входя в кабинет, заставленный коробками и ящиками. — Я от Юрия Платоновича.
— Егор что ли? — спрашивает она с доброй улыбкой.
— Он самый, — киваю я.
— Ну заходи. Сумка есть?
— Вот, — говорю я, доставая из кармана сложенную сумку.
— Не войдёт, — качает она головой. — Ладно держи.
Она подходит к столу, на котором лежат большие бумажные свёртки, и берёт один. Только сейчас замечаю в плохо освещённом углу, прямо на полу на расстеленном брезентовом полотнище целую гору копчёной колбасы. Она прямо навалена кучей. Хмыкаю.
— Идёшь? — оглядывается она.
Я подхожу и получаю в руки тяжёлый бумажный мешок.
— Ну вот, так и понесёшь. Стой.
Она наклоняется и берёт два батона колбасы.
— Сервелат венгерский надо?
— Ну конечно надо, а как же, — улыбаюсь я.
— Вот и молодец. Дают — бери, все знают. Дотащишь?
— Конечно. Любовь Петровна, спасибо вам огромнейшее! Сколько я вам должен?
— А тебе Большак не сказал что ли?
— Сказал.
— Ну а чё ты выкамариваешь, давай, сколько он сказал.
Я ставлю мешок на стол и достаю красненький чирик. Отдаю десятку, даже не представляя, что покупаю. Надеюсь, что-то ценное.
— Юрию Платоновичу привет передавай, — говорит улыбаясь директриса. — Только ты это, давай я тебя через служебный выпущу, пошли.
Я выхожу во двор и тащу добычу к остановке. Кажется, Новый Год будет не по-советски изобильным. Хотя чего это я, у всех праздничный стол обычно полон деликатесов.
Уже подходя к остановке, поднимаясь по накатанной тропке, я чуть поскальзываюсь и из моего мешка вываливается консервная банка и катится в обратную сторону, под горочку. Я поворачиваюсь и замечаю молодую женщину в сером пальто с песцовым воротником и в песцовой же шапке. Она подбирает баночку с синей этикеткой и протягивает мне.
В этот момент наши взгляды встречаются, и я на мгновенье подвисаю от того, насколько мне знаком этот взгляд. Я его ни с чем не спутаю. У меня у самого такой же. Сто процентов, она из наших. ОБХСС наверное…
Это длится лишь мгновенье. Она тут же меняет выражение лица и превращается в обычную молодую женщину.
— Молодой человек, — милым голосом с жалобной интонацией произносит она, — ой, подскажите, пожалуйста, вы где горошек брали?
6. Праздник к нам приходит
Я смотрю на неё, внимательно так смотрю. Молодая, симпатичная. Брюнетка. Лет двадцать шесть — двадцать семь. Девчонка ещё. Я так скажу, по большей части молодая — это уже значит симпатичная. Но это только с высоты зрелости понять можно. Нет, вот правда. Юность этого не замечает и не ценит.