и стучит по папке, - все, что тебе надо знать про свою новую личность здесь внутри. Изучи ее и знай
ее, пока не позволишь Галло поймать тебя, потому что, если ты сделаешь ошибку, он схватит тебя.
- И, когда он говорит все, - Маттео вставляет замечание, - он имеет в виду все. Я вернулся
сделать ее, как будто ты вернулась сюда из Соединенных Штатов две недели назад, включая дату
полета. И так как паспорт разрешает тебе находиться здесь девяносто дней, никто не задаст вопрос, как долго ты здесь.
- Означает ли это, что у меня будет действующий паспорт? – спрашиваю я, интересуясь, могу
ли я уехать в Штаты и положить расстояние между собой и Никколо.
- Пока нет, - отвечает Кейден. – Галло верит, что тебя ограбили и твое удостоверение личности
было украдено. Дай ему пробежаться по твоим отпечаткам, пусть выяснит, кто ты, а затем я отведу
тебя в паспортный отдел за удостоверением.
- У меня амнезия, - я уточняю. – Не захотят ли они связаться с моей семьей? – И слово семья
бьет меня в грудь, заставляя беспокоиться о своей настоящей семьи.
- У тебя нет семьи, - говорит Маттео, как будто читает мои мысли. – Я позаботился об этом.
Нам не нужно, чтобы кто-нибудь искал твоих родственников для подтверждения, кто ты есть или нет, и выяснить, что они фальшивка.
- Я понимаю условие вашей стратегии, - я говорю, - но это оставляет меня одну в незнакомой
стране и прямо сейчас я могу вам сказать, Галло использует это, как повод слоняться поблизости. Он
хочет вылить на Кейдена грязь, и он использует меня для этого.
Кейден отвечает невстревоженно. – Я дам Галло ясно понять, что ты со мной. Тема закрыта, и
он может поцеловать меня в зад.
У меня нет времени понять, как я чувствую себя от непередаваемого тона его утверждения, пока Маттео не объявляет: - Время для фото, - он начинает щелкать фотоаппарат.
Сердито смотря на него, я поднимаю руку. – Можно в конце концов предупредить меня или
что?
- Я предупредил, - говорит он, смотря на свои часы и снова на меня. – И я сделаю кадры, которые подойдут. Через час паспортизация собирается делать свое еженедельное обновление
безопасности, что, иронично, предоставит легкий взлом. Меньше, чем через час ты будешь Рей Элеана
Вод, и никто не сможет сказать другое.
В моем горле появляется ком. – У меня на эту новость реакция люблю / ненавижу.
- Считай, что все только ради тебя, дорогая, - поддерживает Кейден, - потому что никто не
собирается искать Рей Элеану Вод. И мы удостоверились, что в больничном и полицейском рапортах
стоят разные даты и нет твоего имени. Как только мы это сделали, ты можешь прятаться у всех на
виду, и никто не свяжет Джейн До, которую привезли в больницу, как тебя. Мы полностью
отсоединили тебя от той личности.
- А что на счет больничного персонала?
Кейден отвергает мой вопрос. – Тебя зарегистрировали под вымышленным именем. Мы
защищены.
Мои губы сжимаются. – Я все равно беспокоюсь. Что на счет мужчин, которые преследовали
меня? Не продолжат ли они расспрашивать вокруг?
- Я заплатил начальнику охраны дать мне знать, если кто-то будет задавать вопросы в больнице,
- отвечает Кейден, вероятно имея ответ на все.
- Те мужчины, которые преследовали меня будут знать, как я выгляжу, - я спорю.
- Они мертвы, - объявляет Кейден, не заморачиваясь с вступлением.
Потрясенная, я бледнею. – Что? Как? Когда?
- Детали не имеют значение, - утверждает он, его слова холодны, как лед. – Они бы убили тебя, если был бы шанс.
Я кидаю на него недоверчивый взгляд. – Они были людьми, которые возможно умерли из-за
меня.
- Что бы подразумевало, что Никколо – человек, - отвечает он, - и я уверяю тебя, он – не человек.
Идем дальше. В твоем паспорте будет фото. Мы собираемся взломать и заменить его, как только он
появится.
- Что с таким же успехом включает полицейский рапорт, - Маттео вставляет замечание. - Я
установлю сигнал уведомления. Я узнаю за минуту, когда что-нибудь изменится в полицейском
рапорте. В основном, затем ты будешь призраком.
Только если «затем» не про это. Я уже стала призраком до этого, стертая из существования, без
связи с прошлым, которое, боюсь, я никогда не вспомню. Никто, кто бы волновался обо мне, кто когда-
нибудь смог бы найти меня, и если они искали, они могли закончить смертью, как, боюсь, скоро
закончу я.
Глава Девять
Мои глаза встречаются с глазами Кейдена, и его взгляд сужается, говоря мне, что он прочитал
мою реакцию на слово призрак даже перед тем, как говорит: - Это хорошо. Ты понимаешь это, правда?
Я тут же злюсь на него, на себя, на все. – Как и те мужчины, ставшие мертвыми?
Он не реагирует на мои нападки, его выражение твердое, его глаза острые, но нечитаемые. –
Да, - сжато говорит он. – Как и те мужчины, ставшие мертвыми.
Я открываю свой рот, чтобы спросить он ли убил их, но вспыхнувшее воспоминание меня на
коленях, уставившаяся на тот пистолет, вспыхивает в моей голове и затыкает меня. Вдруг нуждаясь
выбраться из этого крошечного пространства, я вскакиваю с барного стула, глядя в лицо Маттео и в
профиль Кейдена, мои руки сдавливают бедра, таким образом пряча, как глупо они трясутся. – Где
ванная?
- Она за гостиной, - предлагает Маттео.
- Спасибо, - бормочу я, уже двигаясь совершить свой побег, но Кейден не позволяет это сделать.
Он хватает мою руку, поворачивая меня к себе лицом, его прикосновение – клеймо, которое я
и приветствую, и боюсь. – Я не делал это с тобой, - говорит он, доказывая, что понял мою злость и
вину, которую я даже не понимала, что установила до этого момента.
- Это не тот ответ, который я хочу, - говорю я, боясь, что он – убийца. Боясь, что и я тоже.
- Ты не задавала вопрос.
- Ты знаешь вопрос, несмотря на то, что я не спрашивала.
- Убил ли я тех мужчин? – он спрашивает.
- Да. Ты убил тех мужчин?
- Они напали на Адриэля, когда он пытался сбежать с места твоего нападения, и он
удостоверился, что он был последним стоящим человеком. Поэтому нет. Я не убивал их, но также мне
не жаль, что они мертвы. Они бы убили любого из нас в мгновение.
Это хороший ответ, как я бы хотела, считая, что люди мертвы и я – корень причины. – Можно
я, пожалуйста, пойду в ванную?
Мускулы его челюсти дергаются, говоря мне, что он хочет подтолкнуть меня к признанию, но
не делает. Он освобождает меня, и я не даю ему время передумать, стремясь к двери без оглядки. Входя
в гостиную, я делаю быстрый путь к лестнице, намереваясь добраться до спальни, где я буду свободна
шагать и возможно не отказать себе несколько раз побить матрас. Я уже нахожусь на верхней ступени,
когда думаю, что больше шансов быть захваченной в комнате с кроватью, ведь Кейден непременно
последует за мной рано или поздно.
На всякий случай, я перехожу ко второй лестнице и смело поднимаюсь на второй этаж дома.
Как только я добираюсь верха, я с радостью замечаю на расстоянии окно на всю стену и дверь, ведущую к заднему дворику с крышей. Так или иначе, наблюдая за грозой в то время, как внутри меня
бушует ярость, - безусловно замечательно. Я тянусь к ручке серой деревянной двери и открываю ее, сжимаясь, когда звенит звоночек, предупреждая Кейдена, что я не в ванной комнате. Я не поворачиваю
назад. Мне нужна каждая секунда, которую я могу провести в одиночестве и подумать, без Кейдена, отвлекающего меня своим присутствием.
Я выхожу на бетонное патио, которое простирается до узкого домика, холодный влажный
воздух обрушивается на меня, дверь захлопывается за мной. Она закрывает меня снаружи, но с другой
стороны, я уже нахожусь снаружи. Дрожа, я складываю свои руки перед собой и иду к бетонной стене
по пояс, дождь и сероватая тень набрасывают великолепный вид на холмы и крышу. Зная, что у меня
есть только несколько минут побыть одной, я обдумываю ситуацию. Кажется очевидным, что моя
проблема – это контроль, или даже недостаток его. Я позволяю Кейдену диктовать все, что происходит
со мной, и, хотя я могла бы простить себя за это, пока мне было так больно, что не могла двигаться, я
так больше не могу. Время сделать решение, начиная с того, что случится дальше.
За мной звенит дверь, и уже мой небольшой кусочек свободы заканчивается. Сейчас я знаю, что он разрешал мне уединиться, чтобы просто переместить наш разговор в уединенное место. Я
поворачиваюсь к нему лицом, и пока по мне распространяется адреналин, такой желаемый мне
контроль отходит от него. – Я не искала способ убежать, если это то, что ты подумал, - я заявляю, пятясь назад, т.к. он подкрадывается ко мне, высокий и широкий, его удлиненные волосы выставляют
его красивые черты лица в жестких линиях.
Я ударяюсь об стену, когда он сдерживает дыхание, чтобы не дотронуться до меня, и это
ужасает меня, как сильно я хочу, чтобы он дотронулся до меня, как сильно я хочу героя, и во мне
вскипает гнев от моей слабости. – Если ты боялся, что я снова убегаю, - набрасываюсь я, - здесь не
было куда идти.
- Ты думала об этом?
- Ты не дал мне время ни о чем подумать.
- Ты не сказала, что тебе надо подумать. Ты сказала, что хочешь поговорить со мной. Поэтому
пошли внутрь, где тепло и поговорим.
- Мне нравится холод, - я заявляю, бросаясь от него в открытое пространство, и только когда
между нами остается несколько безопасных шагов, я поворачиваюсь к нему лицом, как и он ко мне.
- Прошлой ночью он тебе не нравился.