Очень важно отметить, что матери убивают чрезвычайно редко сыновей и дочерей подросткового возраста. Отцы, напротив, столь же редко убивают младенцев, особенно только что родившихся, однако сравнительно чаще лишают жизни собственных детей-подростков. Пытаясь разгадать эту сложную загадку природы, можно высказать следующую гипотезу: в младенческом возрасте ребенок больше контактирует с матерью, сразу после рождения он связан с ней крепчайшими узами, что, по-видимому, в отдельных случаях и вызывает его отторжение. Как можно догадываться, подобный контакт у некоторых матерей способен порождать сильную психотравму или какую-то иную нежелательную реакцию, природа которых еще недостаточно ясна, но которые порождают насилие по отношению к младенцу. Отец же вступает в более тесное общение со своим сыном или дочерью, когда они начинают взрослеть и в их межличностном взаимодействии возникают чувства враждебности, соперничества, мести и т. д. Из сказанного можно сделать предварительный вывод: тесный, неразрывный контакт является исходной точкой или первоисточником будущего кровавого конфликта.
Многие исследователи причин убийств своих детей (особенно новорожденных) матерями отмечают, что эти преступления являются следствием безвыходного положения женщины, как правило, молодой и часто несовершеннолетней, нежелания отца ребенка жениться на ней или хотя бы взять на себя какие-то заботы о нем. Говорится также о том, что такие матери боятся гнева родителей, осуждения окружающих, у них обычно недостаточно хорошее жилье, и они плохо обеспечены материально.
То, что подобные факторы действуют, не вызывает никаких сомнений. Однако убийство ребенка, новорожденного или постарше, отнюдь не является единственным выходом из самой неблагоприятной, тяжелой жизненной ситуации. Излишне приводить доказательства того, что подавляющая часть матерей готова, не задумываясь, тут же пожертвовать собой ради своего малыша. Следовательно, убийство ребенка совершается потому, что таковы особенности матери как личности, что это для нее (только для нее!) наиболее естественный, субъективно-целесообразный и приемлемый путь, это то, чему ее научила жизнь.
Убийца-мать уступает давлению внешних обстоятельств потому, что для нее важнее сохранить свой статус в среде, приемлемое для себя положение в глазах окружающих, свою свободу, чем ребенка — эту ненужную обузу. Эта проблема имеет для женщины бытийное значение, и она решает ее не в пользу младенца.
По мнению некоторых юристов, смягчающим ответственность обстоятельством является то, что во время родов роженица находится в особом психическом состоянии и плохо контролирует свое поведение. Но это не так. Во-первых, если она недостаточно контролирует свое состояние, то почему после родов она убивает, а не совершает какие-либо другие действия, скажем, не «просто» проклинает ребенка как источник родовых мук. Во-вторых, ознакомление с обстоятельствами соответствующих уголовных дел показывает, что такие матери заблаговременно готовятся к убийству новорожденного, для чего запасаются ножом, веревкой, коробкой (чтобы в ней потом выбросить труп), куском материи (для той же цели) и т. п., выезжают для родов в незнакомую местность, заблаговременно договариваются с любовником, реже — с мужем, о сокрытии следов преступления.
Например, Н., 18-ти лет, родила внебрачного ребенка в общежитии, когда никого в комнате не было, и сразу же перерезала ему горло заранее приготовленным ножом. Труп через некоторое время выбросила в кучу мусора. М., 19-ти лет, жительница села, родила ребенка в туалете и сразу же задушила его веревкой, которую все время перед родами носила с собой для убийства. Труп выбросила в выгребную яму, но когда вышла из туалета, потеряла сознание из-за потери крови.
Е. Б. Кургузкина, которая провела весьма содержательное исследование проблем убийств матерью своего новорожденного ребенка, высказывает по соответствующим вопросам соображения, которые я хотел бы привести здесь как можно подробнее.
Она пишет, что страх, появляющийся в плоде на перинатальном уровне, существует в бессознательной сфере, а при стечении определенных условий он вырывается в сферу сознания. У женщин этот взрыв происходит в ситуации, когда ее социальному и биологическому существованию грозит опасность, зачастую только кажущаяся ей. В этот период все неосознанные страхи вырываются в бессознательное, а возможно, и в сознание, побуждая женщину к определенным действиям. Боязнь лишиться той социальной среды, к которой она привыкла, опасения отвержения, негативного мнения о ней окружающих, а также то, что ребенок станет помехой ей, заставит изменить привычный образ жизни, потребует от нее излишних физических и моральных затрат, толкает женщину с проснувшимся генетическим животным страхом на убийство новорожденного ребенка. Такие женщины не учитывают духовные цели и ценности, легко подчиняются одним только естественным порывам, исключая из него материнство.
Вместе с тем Е. Б. Кургузкина обращает внимание и на то, что в период беременности и родов в организме женщины происходят определенные гормональные сдвиги под регулирующим воздействием центральной нервной системы, направленные на сохранение беременности и осуществление родового акта. Психологический анализ показал, что переживания у женщин, вынашивающих нежелательную беременность, существенно отличаются от переживаний тех, у которых беременность желательна. Есть два основных варианта психологического статуса при нежелательной беременности. При первом варианте всю беременность женщины чувствуют себя хорошо, у них пониженная чувствительность к шевелению плода, общая слабая эмоциональная реакция на факт беременности и искажение представлений о ее сроках. При втором варианте выражены страх и депрессия, сознание заполнено поисками путей плодоизгнания. Беременность на всем протяжении сопровождается глубоким чувством отвращения, брезгливостью и даже ненавистью к будущему ребенку, что порождает особо яркие и мучительные фантазии, в которых они терзают и убивают своего будущего ребенка. С самого начала толчки и шевеление плода вызывают неприятные, болезненные реакции.
Таким образом, при вынашивании нежелательной беременности эмоциональные проявления женщин резко поляризованы. В одних случаях это устойчивый негативный депрессивный фон настроения, в других — эмоциональная невключенность, безразличие и даже эйфория. Поэтому у таких женщин не формируется привязанность к ребенку, его образ вообще отторгается. На этом фоне женщина зачастую решается на уничтожение объекта, вызывающего фрустрацию и даже ненависть.
Е. Б. Кургузкина отмечает также, что в большинстве случаев, как показало изучение уголовных дел, над женщинами-детоубийцами довлеют тяжелые в эмоциональном плане образы близких. И для того, чтобы не отойти от требований этих призрачных образов, чтобы преодолеть свою тревогу, чувство отчуждения и страх смерти, даже наперекор реальным обстоятельствам, преступницы решаются на убийство неугодных им младенцев. Зачастую они из-за этого страха не в состоянии сделать выбор: оставить жизнь новорожденному, пойдя против групповых обычаев и взглядов, или совершить убийство, которое осуждается обществом гораздо суровее, сем внебрачные роды[49].
Соглашаясь с приведенными Кургузкиной соображениями, хотел бы добавить, что беременность вначале может вызывать некоторый дискомфорт, а затем и страх погибнуть во время родов. В силу этого плод и образ будущего ребенка могут восприниматься как угрожающий жизни объект, который поэтому должен быть уничтожен. Названное стремление тем более осуществится, если во время родов имели место сужение сознания и снижение уровня самоконтроля.
Многое из того, что здесь сказано о причинах убийства матерью новорожденного, может быть использовано для объяснения причин убийств матерью ребенка, которому исполнилось несколько месяцев или лет. Это, так сказать, отсроченное убийство новорожденного — нелюбимого, ненужного, мешающего, ненавидимого. Она его не убила сразу, но все равно убьет.
М., 16-ти лет, забеременела от своего соученика по техническому училищу. Долгое время не знала, что делать; мысли об убийстве ребенка были, но достаточно смутные. Отец ребенка после родов ее бросил. Она жила с родителями, отношения с которыми были очень конфликтными, особенно с отцом, и они еще больше обострились после рождения ребенка. Отец ее постоянно ругал и избивал, сломал палец, перебил кость на кисти, выбрасывал детские вещи. Когда ребенку исполнилось 5 месяцев, М. после одного из скандалов дома понесла его в подвал, где ударила головкой об выступ фундамента и бросила там. При этом она не пыталась скрыть совершенное и уничтожить следы преступления.
Есть, конечно, среди женщин, убивших своих младенцев, такие, которые вовсе не опасаются общественного мнения или ухудшения отношения к ним родных и близких, но они просто не знают, что им делать с ребенком, где с ним жить, как прокормить и воспитать, к кому обратиться за помощью и т. д. Но это все внешние условия, которые при желании можно преодолеть, главная причина подобных убийств — отсутствие материнских эмоций, материнского инстинкта, возвращение на животный уровень. Думаю, что Елизавета, описанная П. Н. Тарнавской, того же уровня, что и свинья, которая таскала и потрошила убитого этой женщиной младенца.
Убийства детей матерями могут совершаться по причинам, связанным с любовными переживаниями женщины.
Обратимся к образу легендарной Медеи, миф о которой был воссоздан Еврипидом и Сенекой в одноименных трагедиях, отражен в поэзии Брюсова, трагедиях Корнеля и Ж. Ануя, послужил темой для нескольких балетов и опер. Известны картины Веронезе, Пуссена, Делакруа, посвященные Медее.
Миф о Медее связан со сказанием о походе аргонавтов. Когда они во главе с Ясоном прибыли в Колхиду, покровительствовавшие им боги внушили Медее страстную любовь к Ясону. За обещание жениться на ней она помогла Ясону преодолеть испытания, которым его подверг Ээт, отец Медеи, и завладеть золотым руном. Вместе с Ясоном она бежала из Колхиды. Чтобы задержать преследовавшего аргонавтов Ээта. Медея убила своего брата Апсирта, а затем разбросала куски его тела по морю, рассчитывая на то, что пораженный горем отец прекратит погоню и начнет собирать части тела сына для погребения. Вернувшись на родину мужа, Медея помогла ему отомстить узурпатору Пелию, убившему его отца и брата. По совету Медеи дочери Пелия, надеясь омолодить отца, разрубили его на части и бросили в кипящий котел. Обман Медеи выяснился, ее и Ясона изгнали из страны, они стали жить в Коринфе. Когда Ясон задумал жениться на дочери царя Коринфа Главке, Медея послала сопернице пропитанное ядом свадебное одеяние; надев его, Главка сгорела заживо вместе с пытавшимся спасти ее отцом. После этого Медея убила обоих своих детей, рожденных от Ясона, и улетела на колеснице, запряженной крылатыми конями.