законом.
Ранее подчеркивалось, что ни чрезмерно строгое наказание, вызывающее озлобление у лица, ни очень мягкое, развивающее у него ощущение безнаказанности, не могут эффективно воздействовать на психику человека, так как в обоих случаях наказание воспринимается виновным как несправедливое. Как справедливо отметил И. И. Карпец, «будучи строго индивидуальным, наказание тогда достигает своих целей, когда оно целесообразно и справедливо. Если наказание несправедливо, оно не способствует исправлению виновного, а, наоборот, может озлобить, ожесточить его, т. е. не достигает цели частного предупреждения»[191].
При назначении наказания необходимо знать все обстоятельства совершенного преступления, особенности виновного, его характер, взгляды на жизнь, на отношение к моральным ценностям. Учет данных обстоятельств позволит вынести справедливое наказание, смысл которого будет понятен осужденному и которое будет эффективно воздействовать на него.
Именно поэтому закон и практика должны требовать от судебных органов постоянного, тщательного и осмысленного учета личности виновного и конкретных обстоятельств дела.
При этом к преступлениям, вызванным отрицательным поведением потерпевшего, суды должны подходить с особой тщательностью.
Как свидетельствует практика, в случаях совершения насильственных преступлений под влиянием аморального или противоправного поведения жертвы преступник считает себя пострадавшей стороной. Опрос лиц, осужденных за убийство и причинение вреда здоровью, показал, что многие из них (78%) винят в совершении преступления исключительно потерпевшего, при этом 63% виновных полагают, что впредь не пойдут «на поводу» у жертвы и не совершат преступления.
При вынесении сурового наказания такие преступники чувствуют себя «страдальцами», несправедливо осужденными за свою решительность и принципиальность. Их исправление будет успешным лишь тогда, когда они в полной мере осознают общественную опасность своих действий.
В связи в этим может возникнуть вполне справедливый вопрос: «Если виновный не обладает ярко выраженной антиобщественной установкой (на чем ранее мы делали акцент), то что тогда подлежит коррекции и исправлению?»
Ответ на этот вопрос достаточно прост: «Осужденному необходимо привить убеждение в том, что жизнь и здоровье людей является высшей ценностью и нет ничего, что могло бы эти ценности умалить». Требуется также воспитать в нем убеждение, что уголовный закон охраняет жизнь, здоровье, честь и имущество всех граждан без исключения.
Однако осуществление данной задачи осложнено тем, что при совершении преступлений вследствие отрицательного поведения потерпевших, субъект воспринимает жертву как антиобщественное лицо, вышедшее за рамки правовых или моральных норм. Расправляясь с ним, виновный внутренне оправдывает свое поведение; более того, он ставит потерпевшего на одну ступень с собой по отношению к закону.
В случае назначения таким преступникам излишне сурового наказания суд добьется лишь того, что озлобит их, убьет веру осужденных в справедливость законов. С другой стороны, излишне мягкое наказание создаст у виновного представление о своей безнаказанности и также не приведет к исправлению.
Глава 2 Дифференциация уголовной ответственности и отрицательное поведение потерпевшего
2.1. Понятие дифференциации уголовной ответственности
До недавнего времени правовой литературы, посвященной непосредственно дифференциации уголовной ответственности, было очень мало. Эта область исследовалась такими учеными, как И. М. Гальперин, П. С. Коробов, С. Г. Келина, Г. Л. Кригер, Л. Л. Кругликов, Ю. Б. Мельникова, но они в большинстве своем рассматривали дифференциацию в аспекте сравнения ее с индивидуализацией ответственности, иногда даже не различая их между собой.
На сегодняшний день дифференциация уголовной ответственности изучается в трех основных направлениях. Во–первых, как принцип уголовной политики, во–вторых, как деятельность законодателя, в-третьих, как разграничение ответственности в зависимости от определенных обстоятельств. В рамках данного исследования будет рассмотрено лишь третье направление.
Термин «дифференциация» происходит от латинского «differentia», что означает различие[192].
В русский язык это понятие первоначально вошло как математический термин, означавший поиск разности величин[193]. в дальнейшем оно стало общеупотребимым, и сейчас под дифференциацией понимается расчленение, различение отдельного и частного при рассмотрении, изучении чего–либо. При этом дифференциация не является синонимом слова «деление»[194]. Смысловая нагрузка рассматриваемого понятия состоит, на наш взгляд, в поиске различий между явлениями, понятиями, частями, которые составляют единое целое или могут быть объединены более общим понятием.
Именно поэтому неприемлемо отождествление дифференциации и классификации. Подобную неточность допускает Ю. Б. Мельникова[195]. Автор не различает данные понятия. Между тем при дифференциации в каком–либо общем явлении происходит выделение его составляющих, а при классификации наблюдается обратный процесс — отдельные явления и понятия распределяются, упорядочиваются по отдельным признакам на классы, объединяются в систему.
Весьма интересно, на наш взгляд, определение дифференциации уголовной ответственности, данное Т. А. Лесниевски–Костаревой. Автор рассматривает это явление «как градацию, разделение, расслоение уголовной ответственности в уголовном законе, в результате которой законодателем устанавливаются различные уголовно–правовые последствия в зависимости от типовой степени общественной опасности преступления и типовой степени общественной опасности личности виновного»[196].
При несомненных достоинствах данного определения, оно, по нашему мнению, имеет существенный терминологический недостаток. Если «разделение» и «расслоение» употребляется в словарях для разъяснения смысла дифференциации, то понятия «градация», на чем автор делает акцент, там не содержится. Происходит замена «дифференциации» на иной термин — «градация», что не только не разъясняет объем и сущность рассматриваемого понятия, но и искажает его.
На наш взгляд, дифференциация уголовной ответственности как различение ее вида, объема и характера в зависимости от определенных условий не укладывается в смысловое значение градации, так как последняя подразумевает «постепенный, последовательный переход от одного к другому, постепенное возвышение, усиление (понижение, ослабление)»[197]. Градация понимается как движение по одной шкале путем изменения какого–либо признака. Для дифференциации же мало одной оси координат. «Дифференциация происходит в нескольких измерениях: по виду, размеру, характеру»[198]. Кроме того, ей не всегда свойственны размеренность и последовательность, порой она характеризуется «резкими» изменениями ответственности (например, специальные виды освобождения от ответственности).
Необходимо также отметить, что для дифференциации более характерно значение различения, разграничения, выделения, а не разделения, расслоения. Последние представляют некий механистический подход в виде деления целого на части, что не соответствует сущности рассматриваемого явления.
Помимо вышеназванного, существуют и иные определения дифференциации уголовной ответственности.
Так, П. В. Коробов понимает под ней «установление государством в уголовном законе различного объема неблагоприятных уголовно–правовых последствий для лиц, совершивших преступления, основанное на учете характера и степени общественной опасности содеянного, личности и степени общественной опасности виновного»[199].
В уголовном праве рассматриваемое понятие определяют также как «выделение в законе такого разнообразия мер уголовно–правового характера, которое в наибольшей мере соответствовало бы разнообразию типов преступлений и лиц, их совершающих»[200].
В. И. Курляндский видит сущность дифференциации «не в определении различных уровней ответственности по отношению к индивидуальному случаю нарушения, а в том, чтобы классифицировать формы ответственности в зависимости от наиболее типичных свойств, характеризующих в обобщенном виде различные группы правонарушений»[201]. Автор допускает уже отмеченную нами неточность: он отождествляет дифференциацию и классификацию.
По мнению Г. Л. Кригер, «дифференциация ответственности является исключительной прерогативой законодателя, который определяет в более или менее типизированном виде объем и пределы соответствующей юридической ответственности, связывая их с определенными критериями и признаками, закрепленными непосредственно в законе»[202].
Основное различие между приведенными определениями состоит в том, что авторы по–разному подходят к основанию дифференциации.
Под «основанием» в русском языке понимается «опорная часть, основа; существенный признак, по которому распределяются явления, понятия»[203]. Рассматривая дифференциацию уголовной ответственности как различение, разграничение, выделение законодателем условий и обстоятельств, при которых возможно или необходимо изменение объема, характера и вида уголовной ответственности, дадим свое определение основанию дифференциации.