Но Платон отверг его, остановившись пока на своём, опробованном и согласованном уже с Сашей Сталевым.
Пока, по аналогии с настольным хоккеем, изобретатели решили, чтобы в каждом из трёх периодов играла одна из трёх троек нападения, а позже, для удобства, и пятёрок игроков. А количество ударов в периоде установили в три и наносили их по очереди. Гости начинали разбитием пирамидки первый и третий период, а хозяин – второй.
А чтобы не было споров и чудачеств от Саши Комарова, пирамидку устанавливали передним шаром по центру поля, а биток ставили на перекрестии лучей, соединяющих угловые лузы с разноимёнными центральными.
Голы, забитые в лузы, находившиеся со стороны битка, считались забитыми соответственно левым и правым защитником. Поначалу центральные лузы принадлежали соответственно левому и правому нападающему. А две дальние угловые оставались за центральным нападающим. Но иногда, когда результативность центрального нападающего превышала результативность двух крайних в сумме, то центр и края менялись лузами.
За непопадание по второму шару или за вылет шара через борт назначался буллит, пробивавшийся после окончания периода одним шаром с центра в угол.
Но когда Платон увидел, что даже при абсолютно результативной игре обычно нельзя было забить больше девяти шаров, то он ввёл правило реализации якобы «численного преимущества» с помощью реализации «премии». Она назначалась за забивание шаров со всех трёх ударов и реализовывалась результативным разбитием пирамиды и дальнейшим забиванием шаров до первого промаха. Поэтому иногда количество голов победителя, которым в подавляющем числе случаев был Платон, стало превышать десять, что соответствовало реальности и увиденной по телевизору действительности.
И теперь Платон стал у себя дома проводить чемпионаты и розыгрыши кубка СССР, а фактически Москвы, по хоккею. Себе он взял, конечно, «Динамо» (Москва). Сталев естественно взял «Спартак» (Москва). Комаров с удовольствием взял свой ЦСКА. А Боре Быкову, который ни за кого не болел, достались «Крылья Советов» (Москва). На всякий случай Платон дал команду и своему отцу, которому достался московский «Локомотив».
Чемпионат играли в два круга. А в розыгрыше кубка первая команда сначала играла с четвёртой, а вторая естественно с третьей.
Платон сам вёл записи турниров, проставляя счета в таблицу, считая очки, победы, ничьи и поражения, а также забитые и пропущенные шайбы и их разницу, подводя итоги соревнований и ведя всю статистику, в том числе суммарную за все турниры. Кроме того, он учитывал и количество шайб, забитых каждым хоккеистом каждой команды, по итогам турнира определяя лучшего бомбардира и пятёрку лучших игроков по «заброшенным шайбам».
После каждого такого турнира он с удовлетворением замечал, как по суммарным показателям за все турниры его «Динамо» неумолимо уходит во всё больший отрыв от соперников по всем положительным показателям.
За очень редким исключением, когда ему просто не везло, Платон выигрывал практически всегда, тем более чемпионаты. Лишь при единственно проигранной кубковой игре он мог не выиграть кубок. Но в чемпионате, даже случайное поражение Платона, как правило, от Сталева, в итоге компенсировалось его другими победами и поражениями главных соперников, и не влияло на его итоговое первое место.
Турниры теперь проводились после школы каждую субботу и укладывались в один вечер, так как составляли не больше двенадцати – пятнадцати игр, каждая не более десяти минут. И то, когда играл сам Платон, и он же параллельно вёл все записи. Поэтому часа в два они обычно укладывались, доставляя удовольствие себе и не тревожа этим домочадцев.
А Алевтина Сергеевна так вообще их никогда не видела, так как приходила с работы домой, когда довольный итогом очередного турнира Платон уже заканчивал аккуратное оформление текущей статистики.
– «Я смотрю, в тебе сказались гены дедушки Серёжи Комарова! Вон как ты аккуратно всё считаешь и записываешь, как настоящий бухгалтер! Вот так бы ты заполнял и свои школьные тетради!» – неожиданно высказалась мама, случайно увидев тетрадь со спортивными записями сына.
Но аккуратность вообще была свойственна Платону за исключением случаев, когда он очень торопился. А торопился он часто, чем иногда создавал о себе мнение плохо знающих его людей, как о человеке суетном, торопливом и неаккуратном. И то и это часто проявлялось в его учёбе, в спорте, в играх, в работе по дому и в садоводстве.
– «Сын! А помнишь, как на участке ты, поторопившись, чуть не взял в рот ядовитый химикат?!» – вдруг спросил его отец, что-то до этого вычитавший в газете о прошедшем с 10 по 15 февраля Пленуме ЦК КПСС.
– «А ты, Петь, чаще подсовывай ему всякую дрянь – глядишь, как-нибудь единственного сыночка и отравишь!?» – саркастически тут же заметила Алевтина Сергеевна.
– «Так он бывает такой моторный, что я не успеваю ему что-то объяснить! А он уже схватил это и что-то с ним делает!? Ну, прям, как мартышка какая-то?» – оправдывал и своё разгильдяйство Пётр Петрович.
– «Так у меня все напасти и недоразумения от моей же спешки! Я быстро всё считаю, соображаю и уже бегу делать, пока другие только раздумывают, как и что сделать!» – оправдывал себя наблюдательный сын.
– «Но я-то хотел сейчас сказать как раз и об этом! Вышло постановление партии об интенсификации производства сельхозпродукции. Теперь везде будут широко применяться удобрения и химикаты для борьбы с вредителями! И в нашем садоводстве и огородничестве они тоже будут применяться! Так что тебе, сын, теперь нужно быть вдвойне осторожней, не пробовать сразу на язык всякую гадость!» – ошарашил его отец.
Платон взял, протянутую отцом газету, и вслух прочитал:
– «Так! Постановление называется: «Об интенсификации сельскохозяйственного производства на основе широкого применения удобрений, развития орошения, комплексной механизации и внедрения достижений науки и передового опыта для быстрейшего увеличения производства сельскохозяйственной продукции». Пап, но здесь ничего нет про ядохимикаты!?».
– «Как нет?! А про внедрение достижений науки и передового опыта разве не об этом?! Сын! Учись читать между строк! А то ты всегда всё делаешь лишь от сих и до сих! Смотри на вещи шире и главное глубже!» – возбудившись, сел на своего любимого конька Пётр Петрович.
– «Что-то ты, Петь, уж слишком глубоко копнул – прочитал не между строк, а под строчками?!» – вмешалась в спор своих мужчин Алевтина Сергеевна.
– «Да шутит он над вами, насмехается!» – поставила точку и закончила их спор Нина Васильевна.
– «Хорошо! Я больше не буду сразу брать на язык незнакомое мне вещество, а буду сначала его нюхать! Или, в крайнем случае, буду, как папа, сначала брать его мизер на указательный палец, и лишь с него чуть-чуть слизывать языком! Потому не отравлюсь!» – под смех женщин сгладил всё Платон, оставив первенство за собой.
К этому времени он уже научился определять продукт, которым он отравился. Несколько оправившись от отравления, он начинал мысленно перечислять и явственно представлять перед глазами своего богатого воображения продукты, которые он ел перед отравлением. И, как только он доходил до продукта – виновника отравления, его сразу начинало слегка мутить. И даже с годами он не утратил такой своей способности.
Также не утратили способности всегда оставлять первенство за собой и французские парашютисты, когда 19 февраля по приказу президента Франции генерала Шарля де Голля осуществили операцию по возврату власти в Габоне её прежнему президенту Леону Мба.
– Что-то армия Габона оказалась очень слабой, раз так быстро её побили?! Прям, как Сашка Комаров со своим ЦСКА испугался проигрывать и теперь прячется от меня?!
И действительно, со временем Саша Комаров стал всё реже появляться на бильярдных турнирах у Платона. Если быть вторым, вслед за Платоном, ему было уже не привыкать, то быть ещё и третьим, пропуская вперёд ещё и ненавистного ему от ревности веснушчатого рыжеватого второго блондина Сталева, он не хотел и не смог с этим мириться. У тут ещё и его властная мать взяла своего легкомысленного сына в оборот в связи с приближением выпускных экзаменов. Так что всё чаще их турниры проходили без Комарова и его ЦСКА. Но это сыграло на руку Боре Быкову, теперь даже в худшем случае получавшим бронзовые медали. Но иногда ему везло и на большее, причём не без корыстного участия Платона.
Как-то Борис припоздал на один из турниров, и Кочет дважды обыграл Сталева. Платон вообще не любил играть решающие матчи при зрителях. Потому спокойно и без нервов расправился со своим главным конкурентом «Спартаком». А когда пришёл Борис, Кочет сначала подсунул под него Сталева, дабы сразу не решать турнир интриги. И те вдруг разошлись миром, по разу обыграв друг друга, но с разницей шайб в пользу Сталева. Теперь же интриговать стал сам Платон. Чтобы лишить ненавистный ему «Спартак» и его вредного тренера серебра, Платон быстро подсчитал, что ему теперь мало выиграть у Бориса с маленьким счётом – надо было ещё и подарить ему хотя бы одно очко. И Платон подыграл Борису, сыграв один матч вничью, и тем самым дав ему серебро. Но Сталев понял это и, обидевшись, но, не подав вида, предложил следующий раз решающие матчи играть последними.
И Платон согласился:
– «Конечно, так будет правильней! Интересней и азартней будет борьба!».
С Днём Советской армии и военно-морского флота своего отца Платон и Настя на этот раз поздравили рукоделием дочери, связавшей ему варежки для лыж. А Платон нарисовал папе поздравительную открытку на тему войны с Японией.
К середине третьей четверти, уже наигравшись и насытившись, Платон с друзьями стали играть нерегулярно и всё реже и реже, пока они не договорились и вовсе их прервать в связи с надвигающимися выпускными экзаменами, подготовка к которым стала отнимать всё больше времени.
Да и Алевтина Сергеевна, понимая, что напрямую не сможет повлиять на упрямого сына, стала действовать окольными путями, сначала поговорив с матерью Комарова, а потом и проведя беседу с друзьями сына Быковым и Сталевым.