- Получите, распишитесь, - утерев выступивший от жара пот, не без самодовольства вручаю починенное заулыбавшейся рыхлой тётке, поспешившей удалиться.
Работаю не за деньги, а за бартер и отношение через тётю Песю. Ей видней, што и как с кого брать – услугами там, деньгами, или свои долги закрывать таким образом. А я так… хобби!
В своё удовольствие работаю, когда время и охотка. В прошлом годе сапожничал мала-мала, в этом вот, слесарничаю. Вполне себе удовольствие!
Даже мыслишки возникают иногда насчёт всерьёз поработать. Устроиться на лето в мастерские при порту, а?! Запах металла, станки, настоящая работа. Только время, время! Там же не в охотку надо, а от и до, а это, сильно подозреваю, большая таки разница!
С полуподвалом так вышло, што и неудобно немножечко. Я было заикнулся об аренде, так тётя Песя ажно руками на меня кышнула. Дескать, какая аренда! Так бери!
Вот же простодырая, а? А ещё жидовка! Говорят… всякое о них говорят! Иногда даже и правду, даже если и нехорошо совсем. А они разные. Небогатая ведь, совсем не. А вот так!
Ну я тогда и придумал, штоб через неё работать. Хитрый план, значица! Какая-никакая, а копеечка с услугами к её рукам прилипнет. Может даже и не меньше выйдет.
Да пусть даже и с запасом! Я што-то размахнулся, и ка-ак закупился! Инструментов и книг технических через немецкую колонию закупил чуть не на триста рублей. И это контрабандой, без пошлин!
Инструмент, а особенно литература техническая, у них качественная, а уж цены… мёд и мёд! Если без пошлин. В разы!
Немецкий тяжеловато разбираю, технический-то, но ничего, заодно и подтяну. А то как посмотрел разницу между ценами, так и сразу – большим поклонником всего германского стал!
Инструмент если, так чуть не в два раза некоторый, а книги и того больше. А?! Я, канешно, патриот и всё такое, но и не так, штобы карманы купеческие своими деньгами набивать! Напрямую если, работяге, то и на! Не жалко. А купчине или заводчику, который их в «Яре» спустит? Сапогами по блюдам фарфоровым для куражу?
Мишка спустился. Постоял, нависая, похмыкал, присел на корты, и лампу паяльную в руки. Потушенную. Вижу, што прям распирает, как попробовать хочется, и было заважничал. Сейчас, думаю… а потом сам себе укорот дал, с важничаньем этим.
- Хочешь попробовать?
- Хм, - и хочется, но стесняется вот так сразу, ажно уши заалели, - а давай!
Вроде как бы и нехотя, а у самого голос петуха пустил. Объяснил ему, как зачищать металл, как нагревать, как припой класть. Показал. Ну и обрезки жестяные, каких не жалко, на опыты.
Пусть! Полезно мужчине такое, даже если и не как ремесло, а просто для понимания.
Мишка застарался. Сидит, кончик языка набок, сощуренный весь. Я в книжечки, ну и так, контролирую вполглаза. Другим вполглаза за двором.
Менделева мать прошла, бёдрами туды-сюды. Такая себе корма, што почти што и каравелла! Грузовая. Устаревшей конструкции судно.
Фирка с вёдрами за водой. Известное дело, бабье! Мужику даже и невместно в таком разе помогать. Если только как намерения ухажёрские обозначить, ну или там беременная, да вот прям на сносях.
Есть бабьи дела, есть мужские, и упаси боже! Баба если забор поправлять берётся, то это ейному мужику позор вечный! А если своего нет, так соседям большущий такой укор.
Ну и наоборот. Мужику к печке и соваться нельзя! Потому как хозяйке его стыдобища превеликая. Иные даже и на стол сами не собирают, если вдруг што. Сидят, ждут. Даже и голодные! Правда, потом могут и того. Аргументировать за ожидание.
Раз так прошла, два, а у меня в голове мысли стали складываться. Про погоду почему-то. Это сейчас в Одессе мёд и мёд, а по зиме? Такое себе по рассказам твориться, што просто ой!
Как поздняя осень в Москве, только сильно хужей. Сырей, ветристей, противней. И так месяцев чуть не пять! Жуть-жуткая, как по мне. Как представил! И Фира по такой гадости, с вёдрами.
Внутри такое што-то заворочалось, што и понял – не хочу! Штоб Фира с вёдрами.
Сорвался с места, да и в мастерскую, книжками шелестеть. Где, где… а, вот! «Водопровод своими руками», и ничего так, вполне рабочая схема! В смысле, справлюсь.
Бачок, медные трубы, помпа… или моторчик? Моторчик как основной, а помпа – как резервный? Чуть усложняется, но не критично.
- Я в немецкую колонию собрался, - докладываю Мишке, - Са-ань! Я до немцев, айда с нами! Фи-ир!
- Сейчас! – донеслось звонкое, - переоденусь только на выход!
- И зачем? – ступорнулся Чиж уже на выходе со двора.
- Трубы нужны.
- Зачем?! – уже хором. Я ажно остановился, да взглядом так… а потом вспомнил, што таки да, они пока и не в курсе.
- Водопровод делать буду.
Глаза…
От немцев вернулся два часа спустя, задумчивый и с футбольными мячами. Чертёж, н-да… Всё верно, прикинуть сперва надобно, што и как.
Немчики свои услуги предлагали, но я заупрямился. Тут такое дело, што не просто людей нанять, а самому! Своими руками и умом. Интересно!
А мячи так, по случаю. Увидел в магазине, да и сразу – дай! Обстучал на ноге, и так здорово вышло! Из прошлой ещё жизни привет, да и из этой – танцор всё-таки не из последних, координация и всё такое.
У Саньки тоже неплохо вышло, а у Мишки – ожидаемо плохо, из-за ноги.
Он, канешно, вид сделал взрослый и равнодушный к забавкам, но я ж вижу, как зацепило! Эге, думаю, вот тебе и аргумент дополнительный! Для докторов.
Ну и скупил все мячи, которые были, все четыре. Не так штобы и сильно в охотку, хотя и не без этого, а больше для маяченья перед глазами. Аргумент.
Вернулись когда, Мишка почти сразу наверх поднялся, работать вроде как. И тоска внутри глаз, такая себе, почти што привычная, въевшаяся. У меня ажно по сердцу резануло, но нет!
Бумкать начал о стену сарая, потом с Санькой перекидываться. Народу сразу! Интересно потому што, забава новая.
Да и день к вечеру клонится, народ моего возраста весь почти по домам – кто из школ вернулся, а кто и с работы успел. Совпало так, не специально коварился.
- Мальчики! – высунулась тётя Хая Кац со страдальческим лицом и дёргающимся глазом, - Шли бы с забавками своими на чьи-то другие нервы, а не мои персонально!
Ну мы и пошли. А што? Совесть же!
Мишка остался, Фира с ним. Она такая, интересуется. Ум у неё практический больше. Науками занимается добросовестно, и очень даже с успехом, но вот ни разу не Надя! Не глупее, просто интересу меньше.
Зато если готовить што, шить, или вон – рисовать, так не оттащишь! По полдня крутится у нас – то за Санькой наблюдает, если он в гостиной рисует, то за Мишкой. Глазищами своими так уставится, и как заворожённая! Нравится. Учиться потихонечку.
И от Двойры как оберег, значица. Там дело такое, што девка напрочь перезрела, готова уже и к малолетке в штаны залезть, даром што там ещё толком и не работает ничего. Глаза с поволокой, вздыхает коровой стельной, любые штаны взглядами томными провожает. А тут вот, поблизости. Штаны. И в штанах.
А потом што? Скандал? Оно нам не надо! А Двойра, вот ей-ей, за ради замужества хоть перекрестится! Вижу так, по глазам с поволокою. Да-алеко зайти дело может, вплоть до Священного Синода проблемы.
Тем более, подмастерье портновский. Пусть даже и малолетка. Чем не жених?
А на пляжу! Фурор! Толпа чуть не в пятьдесят человек, да с мячами. Играть пытаются, значица. Такое себе зрелище, позорное, а им и ничего, нравится! Азарт!
Бегаю вокруг, правила втолковываю да драчки разнимаю. Хорошо ещё, к мячам брошюрку футбольную взял. Засомневается кто, сразу в нос тыкаю – читай!
В четыре мяча-то, ого! Шума больше, чем от всего Привоза, вот ей-ей! Играть никто не умеет, а вот орать, это да. Крикливый народец, с детства к переору привыкают.
- Офсайд! – дяденька какой-то судить взялся. Бегает вокруг в купальном костюме, лысиной потной сверкает, а уж азарта в глазах! Говорит, в Британии учился, и где-то как-то даже и участвовал. Давно.
Грубая игра, бестолковая. Ногами босыми то по мячу, то песку. Толкаются! Потные от жары, песок налипший на телах.
Бумц по мячу! Бумц по ноге соперника! Скандал, в морду лезут! А мне разнимать.
Я не выдержал, да и показал – обводочки, перепасовку с Санькой – как могли, а могли не очень. Я-то ладно, он откуда? А всё равно лучше прочих!
Понабивал на ноге, на голове. И рты открытые вокруг, а в глазах желание – не хуже штоб уметь.
Потом ещё дяденьки подошли, околофутбольные, помимо лысого. Те, кто где-то што-то видел, слышал, читал.
Старые уже, чуть не за двадцать, а туда же! Но один так и ничего, соображает. Англичанин какой-то, из торговцев. Мистер Скотт, который попросил звать его Эндрю, потому как уже знает за хи-хи на свою фамилию. Чисто на русском так! Только шепеляво, будто каша во рту.
Ну а я што? В сторонку, и действуйте! Нравится вам тренерско-судейское всякое, так и пожалуйста. Мне играть интересней.
- Сергей! – замахал я, завидев знакомого, - Уточкин!
Идёт! Издали ещё улыбается, руку протягивает. Костюмчик полосатый, не просох ещё после моря. Но – фигура! Не жердь с брюшком и не мячик полусдувшийся, как у всех почти на пляжу.
- Егор, - нараспев, а сам глазами на игроков, ажно прикипел.
- Ты как? – не выпускаю его руку, - Поможешь с организацией?
До тёмнышка почти што играли. На две команды аккурат и хватило молдаванских, если вместе с запасными на травмы и отдохнуть. Два других мяча по пляжу пошли, но што характерно – вернули! Публика!
Не в смысле што честные шибко, а просто – соображающие. Если мячей этих на всю Одессу четыре, то особо и не скрадёшь. Бы-ыстро такого крадуна вычислят! С втекающими и вытекающими последствиями.
Назад шли шумно, сплошной переор, да хохот. И вспоминают – кто как играл, да как хотел, да вот завтра!
А у меня свои мысли. Удачно получилось, это да! Сразу интерес и всё такое. Косту ещё подключить, можно будет тогда матчи «Молдаванка – Пересыпь» проводить.