– Можно и так, – согласился Хельмут.
– Что ж нам теперь, сидеть тут и караулить? – спросил Карл. – Да ещё и патрули снарядить по берегу в обе стороны?
– Нет, – покачал головой Велга. – Князя Дравена мы уважаем, народ рашей тоже, но в охранники ему не нанимались. Отвели беду ненадолго, и ладно.
– Надо просто поспешить в Брашен, – сказал Дитц. – Всё равно нам туда надо, а теперь и ещё один стимул появился.
– Так и сделаем, – сказал Велга.
– Кушать подано! – раздался от костра весёлый голос Оли Ефремовой. – Идите жрать, пожалуйста!
Корабли уходили всё дальше в море. Вскоре остались видны только мачты с парусами, а затем пропали и они. Солнце тоже скрылось за деревьями, росшими на горбах пологих холмов, в склоны которых постепенно переходил обрыв с севера. Кричали птицы. Золотились редкие облака. Над опустевшим пляжем плыл вкусный запах дыма и горячей походной еды, и не нужно было иметь большой фантазии, чтобы представить себе, что Отряд находится где-нибудь на Земле. Только они были не на Земле и слишком хорошо об этом знали. А если бы и на Земле, то что толку? По-настоящему вернуться домой могли только Влад Борисов и Оля Ефремова. Возможно, Свем Одиночка. Все остальные не хотели об этом даже мечтать. Той Земли, тех стран и времён, в которых они родились и выросли, давно не существовало. Да и сами они изменились настолько, столько испытали и повидали, что уже не знали, где их дом и нужен ли он им вообще. Зачем, если ты молод, удачлив и впереди целая вечность? Ещё не кончились дороги, которые нужно пройти. А значит, дом подождёт.
Глава восьмая
Дождь хлестал в высокие стрельчатые окна каминного зала. Казалось, где-то там, за каменными стенами, стоял беспечный великан, достающий головой до верхушки донжона, и поливал Замок из гигантского садового шланга. В целях санитарии и гигиены.
Координатор сидел в кресле с высокой спинкой у пылающего камина и задумчиво смотрел на потоки воды, стекающие по ту сторону разноцветного стекла. Он любил дождь, любил сидеть в непогоду у огня в каминном зале со стаканом крепкого (из тысяч и тысяч алкогольных напитков всех доступных цивилизаций и времён Координатор отдавал предпочтение сорокалетнему грайду с планеты Шиванд, выдержанному в скорлупе гигантских орехов дерева бейнах) и ни о чём не думать. Вернее, думать, что он ни о чём не думает, а просто отдыхает. На самом деле именно в такие минуты ему часто приходили в голову мысли, которые позже превращались в концепции, планы и реальные дела.
Распахнулись двустворчатые тяжёлые двери, и в каминный зал вошёл Распорядитель. Его длинные седые волосы были, как обычно, собраны на затылке в два хвоста. На худых широких чуть сутулых плечах болталась мягкая светло-серая рубаха навыпуск. Так же на Распорядителе имелись широкие, едва достающие до лодыжек, чёрные штаны и весёленькие сандалии ярко-жёлтого цвета на босу ногу.
Он молча подошёл к столику с напитками, подумал, плеснул себе в высокий стакан грайда, долил лимонадом, пододвинул ближе к огню второе кресло и уселся напротив Координатора. Молча отсалютовал стаканом, сделал глоток и уставился в огонь.
– Как дела? – осведомился Координатор.
– Ты ещё спроси, какие у меня творческие планы, – хмыкнул Распорядитель.
– Смешно, – согласился Координатор. – Особенно должно быть смешно тем, кто смело мешает благородный грайд с вульгарным лимонадом.
– Это хороший лимонад, – сказал Распорядитель. – Домашний. Одна знакомая на Земле делает.
– Русская?
– Почему русская? Американка. Из Теннесси.
– Ясно. Кстати, о людях. Ты в курсе, что произошло с Пирамидой?
– Ещё бы.
– Что думаешь по этому поводу?
– Людей погибших жалко, – сказал Распорядитель. – Годные были люди, подходящие. Но наш Отряд жив, и это уже хорошо.
– То есть ты предлагаешь не вмешиваться?
– С чего бы? Я вообще не вижу ничего сверхординарного в данной ситуации. Пирамида – это власть. А за власть испокон веков идёт война. Особенно среди нашего брата гуманоида. Пусть сами разбираются, у нас своих дел достаточно. Но сварогам, если честно, я не завидую.
– Да, – согласился Координатор. – Однажды они уже имели дело с Отрядом. И вот теперь снова на те же грабли. – Он помолчал и добавил: – Давай-ка выпьем за Отряд. Пусть живут, и пусть у них всё получится.
– Давай. – Распорядитель протянул руку, и два толстостенных тяжёлых стакана столкнулись с глухим крепким стуком.
…К городу на побережье, который был хорошо виден на имеющейся у них карте, они вышли утром четвёртого дня пути по берегу моря на север. И очень вовремя вышли. Как раз на третий день с северо-запада подул холодный пронизывающий ветер, небо затянули серые тучи, и зарядил бесконечный дождь. Боевые комбинезоны сварогов были абсолютно непромокаемы и прекрасно защищали от холода, но шагать день напролёт по мокрому бездорожью с тяжелым рюкзаком за плечами и «адовой Хильдой» на груди, когда в лицо хлещет дождь пополам с ветром, и ноги вязнут в грязи, которая буквально несколько часов назад была вполне твёрдой почвой, – удовольствие сомнительное. Не говоря уже о ночёвке в такую погоду под открытым небом. После того, как путники отправили назад, несолоно хлебавши, военную экспедицию уйсов, было принято решение идти вдоль моря не по самой кромке берега, а чуть дальше, по холмам. Таким образом, им не пришлось бы следовать всем многочисленным и непредсказуемым изгибам береговой линии, а значит, путь сокращался.
Хотя Оля Ефремова и старалась следить за скоростью и направлением ветра, когда шторм сбил их воздушный шар с курса, они не знали точно, как далеко от точки приземления лежит город. По самым оптимистичным подсчётам, выходило порядка пятидесяти-шестидесяти километров. И около восьмидесяти-ста по самым пессимистическим. Это если по прямой. С учётом обхода различных препятствий, как-то: оврагов, слишком крутых склонов холмов и небольших озёр – больше.
Лекта вращалась вокруг своей оси за двадцать шесть с половиной часов. Вокруг солнца – за триста сорок пять местных суток. В это время года, ранней осенью, день был примерно равен ночи. По старой солдатской привычке Отряд ложился рано и рано же вставал – едва брезжил рассвет. Часы Рурика, выставленные по местному времени, показывали девять часов и сорок восемь минут утра, когда шедшие на этот раз в авангарде Вешняк и Майер, взобравшись на очередной холм, остановились и передали по рации:
– Видим город.
И меньше, чем через час, Отряд, не таясь, стоял у открытых городских ворот, глядящих на запад.
Не слишком высокие, метра четыре, не больше, стены города, крепостные башни и дома в самом городе были сложены из желтоватого ракушечника. Судя по всему, местного производства.
– Похож на сакский камень, – оценил Влад Борисов, когда они ещё только разглядывали город с вершины холма. – В Крыму из него много строят.
– Мы были в Крыму, – сказал Велга и вздохнул. Остро захотелось домой, хотя совсем недавно он и сам не знал, где его дом. Да и сейчас не знал. Но захотелось.
У ворот на каменной лавке сидел и спал, откинувшись спиной на стену и опустив голову на грудь, старик. Был он облачён в ржавую, всю в прорехах, кольчугу поверх полотняной рубахи, полотняные же штаны и короткие, порыжевшие и потрескавшиеся от долгой жизни, сапоги. На правом сапоге часть подмётки отвалилась, и наружу торчал большой палец с длинным желтоватым ногтем. Обеими руками старик обнимал копьё.
Отряд не стал будить усталого стража и прошёл за ворота. Прямо от них тянулась довольно широкая, мощённая камнем улица, по сторонам которой вплотную друг к другу теснились дома. В основном одно – и двухэтажные, но изредка попадались и трёхэтажные. Отряд шёл по улице спокойно, не торопясь. Внешне расслабленно, но оружие под рукой. Из переулка навстречу вышла женщина средних лет. В правой руке она несла деревянное ведро с водой. Увидела странных незнакомцев, остановилась, глядя настороженно, но без явного испуга. Отряд тоже остановился.
– Здравствуйте, – сказал Велга, и транслятор перевёл его слова на рашский.
– И вы здравствуйте.
– Мы друзья князя Дравена Твёрдого. Кто сейчас правит в городе?
– Дравен Твёрдый вспомнил о нас? – усмехнулась женщина и переложила ведро в другую руку.
– Он и не забывал, – ответил Велга. – Но сейчас плохое время для всех. Ржавая Смерть мало кого пощадила. Не бойтесь, мы пришли с миром.
Женщина подумала и поставила ведро на мостовую.
– Я давно ничего не боюсь, – сказала она. – Чего бояться, если почти все, кого я знала и любила, лежат в могилах? Но любопытства пока не утратила. Сама не знаю, почему. Нрав такой, наверное. Не переделать уже, – она окинула Отряд заинтересованным взглядом серых глаз. – Вы не раши.
– Нет, – подтвердил Велга. – Мы вообще из другого мира.
– То-то я смотрю, – женщина покосилась на Рурика, – с вами болван железный. Говорят, сильный колдун может такого сделать и оживить. Но для этого ему нужно продать душу Врагу.
– Мы не колдуны, – сказал Дитц. – Души свои никому не продавали. И это не болван. Машина. Механизм. Только очень сложный. Вы можете сказать, где нам найти правителя города?
Женщина смотрела на Отряд, явно раздумывая, стоит он доверия или нет. Наконец, едва заметно вздохнула:
– Вы его уже нашли. Это я.
Её звали Гория. Гория Сенат. А город, как выяснили путники почти сразу, назывался Петлек, и жителей-рашей здесь было от силы пятая часть. Остальные принадлежали другому народу, хоть и родственному рашам, но некогда бывшему под властью уйсов. Уйсов выбил из Петлека, получив таким образом выход к морю, отец Дравена Твёрдого. С тех пор город и окружающие земли считались владениями рашей. Местные жители, уже забывшие, когда у них было собственное государство (и было ли вообще), особо не возражали. А уж с приходом Ржавой Смерти всем и вовсе не стало дела до любой политики – выжить бы.
– Удивительно, – заметил Дитц, когда они расположились в большой комнате на первом этаже отделанного белым камнем двухэтажного, с колоннами и с черепичной крышей здания, стоящего на центральной площади. – На нашем языке фамилия Сенат означает главный в стране орган управления. Собрание облечённых высокой властью людей.