По плану передовой дозор должен был разведать обстановку в районе становища калайдов, доложить о ней, а затем, если данная обстановка будет благоприятной (мужчины на охоте, женщины, старики и дети – дома), шестьдесят два молодца совершили бы лихой налёт. Цель – за короткое время убить как можно больше калайдов-мужчин, посеять панику и организованно отступить.
Как это почти всегда бывает, все планы пошли насмарку задолго до того, как калады приблизились к становищу врага хотя бы на два полёта стрелы…
Это место словно специально было создано для того, чтобы на нём решали споры два издавна враждующих и таких похожих соседних племени.
Широкая и длинная прогалина в лесу располагалась примерно на середине пути между двумя становищами, и миновать её было трудно. Разве что специально обходить. Но зачем? Никто и не стал обходить. Ни передовой дозор каладов, ни точно такой же калайдов. Они заметили друг друга, а вернее, враг врага, одновременно и одновременно подняли тревогу. А вожди, ведшие с обеих сторон примерно одинаковое количество воинов (у калайдов было на три больше, но это выяснилось позднее), приняли одинаковое решение.
В бой!
Молодые, горячие, полные сил и жажды уничтожить врага калады рванулись вперёд.
То же самое сделали и молодые, горячие, полные сил и жажды уничтожить врага калайды.
Они столкнулись на прогалине.
Свистнули стрелы, прошелестели брошенные копья, первые крики ярости и боли наполнили осенний лес. Затем началась рукопашная.
Свем, как положено владельцу секретного оружия, двигался в арьергарде вместе с Тилтом Камнеголовым, поэтому к самому началу боя не успел. Но и не слишком опоздал. Когда он выскочил на прогалину, смертельная схватка только началась и ещё не успела разгореться в полную силу. Плотно прижав «адову Хильду» к плечу, словно бы, как его учили, слившись с ней, Свем занял позицию чуть в стороне, за толстым, покрытым гладкой корой стволом шибача и открыл огонь. Заряды нужно было экономить, поэтому он нажимал на спуковую клавишу только тогда, когда точно знал, что попадёт.
Успел нажать три раза.
Три безжалостные молнии вылетели из ствола его «адовой Хильды». Три калайда, прожжённые насквозь, рухнули мёртвыми в траву.
«Сейчас они испугаются и побегут, – решил Свем. Он живо представил себя на месте тех, в кого из-за дерева летят самые настоящие убийственные молнии. – Точно бы побежали. Идиотов нет – драться с тем, кто владеет такой силой…»
И тут же что-то сверкнуло на противоположной стороне прогалины, прямо напротив Свема, и плазменный заряд – близнец тех, которые только что посылал он сам – ослепительно перечеркнул пространство и проделал здоровенную дыру в груди калада, только-только занесшего каменный топор, чтобы проломить череп врагу.
Обычно Свем соображал быстро, но тут на короткое время растерялся. Этого быть не могло. Но – было.
Пока охотник прикидывал, верить своим глазам или нет, второй заряд с треском и шипением вонзился в ствол дерева выше его головы локтя на три. На волосы Свема посыпался пепел и куски обгоревшей коры.
Свем быстро присел и спрятался за дерево. Судя по меткости первого выстрела, стреляли явно не с целью убить. Лишь напугать.
«Кто же это может быть?..» – подумал Свем и, не додумав, полуобернувшись, выстрелил в ответ. Тоже целя повыше.
Тут, наконец, до сражающихся на прогалине каладов и калайдов дошло, что происходит что-то непонятное, обе враждующие стороны поумерили пыл и начали оглядываться по сторонам. Кто-то из молодых каладов, решив, что противник испугался и пошёл на попятную, ринулся вперёд, взметнув над головой копьё. Ему навстречу с топором в руках кинулся калайд. Свем Одиночка, не раздумывая, выстрелил навскидку. Его невидимый оппонент не отстал. Две одинаковые молнии почти одновременно нашли свои цели, и убитые наповал калад и калайд свалились рядом, их тела дёрнулись пару раз в безнадёжной попытке продолжить жить и замерли навсегда.
Живые калады и калайды тоже замерли и опустили руки, сжимающие топоры, ножи, копья и дубины. Убивать расхотелось. Всем стало по-настоящему страшно. Секретное оружие богов оказалось у обеих враждующих сторон, и это в корне меняло все и всяческие планы и желания…
Глава шестнадцатая
Жить решили на подводной лодке. В имеющихся обстоятельствах, – это было самое разумное. Во-первых, безопасно. Задраил люк, и спи-отдыхай. Опять же в любой момент можно отчалить и фарватером вернуться в озеро. Это, если вулкан покажет нрав. Потому что от лавовых потоков стоит держаться как можно дальше. А ну как вовсе реку перегородят? Ни Миша, ни Аня в вулканологии не понимали ни бельмеса. И взять знания было негде. Фактически музейная подводная лодка, на которой они ускользнули из Пирамиды, имела на борту некое устройство, которое с натяжкой можно было обозвать компьютером, но оно было занято исключительно вопросами функционирования двигателя (они так и не поняли, на каком принципе этот двигатель работает) и важнейших механизмов в автоматическом режиме, и задать ему вопрос, как той же Циле Марковне или Локотку, было затруднительно. В смысле, невозможно. Локоток же, по своему обыкновению, обретал дар речи лишь тогда, когда считал это необходимым. Нынешняя ситуация, вероятно, не казалась ему достойной разговора.
Получалось, что больше всего знают о землетрясениях и вулканической деятельности принц Лойлл Оргом и принцесса Ченри Трииу. Они учились у лучших преподавателей обеих империй, и учились хорошо.
– Молодцы, – похвалил обоих Малышев, когда Лойлл и Ченри, не перебивая, но вовремя дополняя друг друга, рассказали им с Аней, что потемнение шапки дыма над вулканом, дрожание земли и далёкий гул означают, что вот-вот может начаться извержение.
– Я бы посоветовал вообще отсюда уплыть обратно к озеру, – сказал принц. – На всякий случай.
– Согласна, – поддержала его принцесса. – Уж очень этот вулкан близко.
– Только не подумайте, что мы боимся, – выпрямился Лойлл. – Это всего лишь разумное предложение.
– Никто и не думает, что вы боитесь, – заявил Малышев. – Вот я точно боюсь. И повторяю, вы молодцы. Жаль, мне не пришлось в хорошей школе поучиться. Потом уже нахватался, конечно, по верхам, но… всё это так.
– А почему не пришлось? – спросила принцесса.
– Некогда было учиться, надо было на жизнь зарабатывать. Да и откуда хорошей школе в нашем таёжном углу взяться? Потом война началась, вовсе не до учёбы стало. Что же до уплыть… Может, и уплывём. Но не сейчас.
За те пять дней, что они были вместе, между принцем и принцессой, с одной стороны, и Михаилом и Аней, с другой, возникло нечто вроде дружбы. Да чего там «нечто вроде», дружба и возникла. Пусть пока ещё робкая, с приглядкой, но уже вполне себе дружба. Потому что дружба – это, в первую очередь, доверие. Недругу не доверишь ни сокровенных мыслей, ни чаяний, ни страхов, ни радостей, ни оружия, ни жизни. А они доверяли. Пока Аня лазила по каменным лабиринтам развалин в поисках возможных входов и выходов из каналов Внезеркалья (когда-то она считалась колдуньей и кое-какими методами обнаружения потайных вещей и явлений владела), маленькая Лизка оставалась под присмотром принцессы Ченри. С кем ещё? Есть надо было что-то, поэтому Малышев с утра отправлялся на охоту и рыбалку, прихватив с собой принца и Локотка.
– Мужчины за добычей, женщины дома, – шутил он по этому поводу и подмигивал Лойллу. – Красота! Люблю, когда всё правильно.
– Идите уже, добытчики, – усмехалась Аня, демонстративно подбочениваясь. – Мы с Ченри, наконец, сможем делом заняться. Да, Ченри?
– И не говори, Аня, – в тон ей отвечала принцесса. – Эти мужчины. Пока за порог вытолкаешь, уже устанешь.
Лучше всего сближают людей трудности и совместное их преодоление.
Принц и принцесса впервые оказались оторваны от привычного уклада жизни, когда день и ночь, год за годом они были окружены тщательной опекой. Их воспитывали лучшие воспитатели и учили лучшие учителя. Охраняли лучшие телохранители. Кормили лучшие повара. Одежду и обувь, за редким исключением, они носили только изготовленную на заказ у лучших художников и мастеров своего дела. К их услугам во всякую минуту был любой специалист по любому вопросу, а что такое деньги, они знали только из книг и видеофильмов. Для них слетать на личном императорском крейсере за несколько сотен световых лет на сказочную планету-курорт Руторану было легче, чем кому-то съездить в гости к родственникам в соседний город. Нет, они не были такими уж неженками, избалованными и капризными детьми, которым всё дозволено. Венценосным родителям хватало ума воспитывать наследников в известной строгости. Но вот постоянная опека… Она угнетала. И Лойлл, и Ченри не раз тайно мечтали о необитаемой планете, на которой они каким-то образом оказались бы в полном одиночестве. Но, разумеется, не без материальных средств к существованию. Далее Лойлл, проявляя чудеса мужества, героизма, терпения и смекалки, обычно раскрывал тайны древней, почти вымершей цивилизации и спасал прекрасную незнакомку, томящуюся в плену у инопланетных чудовищ-мутантов. Незнакомку, не лишённую чувства благодарности.
А Ченри бы приручала местных зверей и птиц, исследовала окрестности и, наконец, находила и спасала от неминуемой смерти не менее прекрасного незнакомца – пилота космолёта, разбившегося на этой же планете при выполнении секретной миссии. Потом незнакомец чинил космолёт и привозил Ченри отцу…
В общем, довольно обычные мечты подростков, не лишённых воображения. За одним существенным исключением. Мечты эти сбылись.
Ну, почти.
Планета, на которой они оказались, была не совсем необитаемой (Михаил и Аня расказали им о Свеме Одиночке). К тому же они всё-таки находились под надзором взрослых.
Но.
Ни племя Свема, ни кто бы то ни было пока не давали о себе знать.
Это были совершенно не похожие на других взрослые!
Не слуги, не воспитатели. Хотя где-то и учителя (Михаил учил Лойлла охотиться и ловить рыбу; Аня Ченри – ухаживать за Лизкой, готовить еду и чувствовать опасность на расстоянии). Они были равные. С ними было легко.