Постепенно пришли в себя остальные. Открывали глаза, садились, с изумлением оглядывали себя, полностью голых, и начинали задавать одни и те же вопросы. Выяснилось, что никто ничего не помнит. Последнее, что осталось в памяти – они в Пирамиде, обсуждают грандиозные планы создания содружества галактических цивилизаций, в которое войдут люди, свароги, лируллийцы, ирюммы…
Стоп. Свароги.
– Свароги, – проронил Женька Аничкин и побледнел. – Это были свароги.
Мартин вспомнил. Голову наполнили темнота, крик Марты, чьё-то чужое, перекошенное яростью лицо, вспышки выстрелов и боль. Господи, какая же это была боль…
Он невольно посмотрел на грудь, ощупал бок. Всё чисто. Ни следа шрамов, ни отголоска боли.
– Они нас убили, – заявила Маша Князь, великолепно подбоченясь и отставив длинную сексуальную ногу. – Сволочи!
– Точно, – согласился Женька. – А Пирамида воскресила. Так?
– Другого объяснения у меня нет, – сказал Мартин. – Кроме Пирамиды, такое чудо совершить некому. Разве что Христу, однако этот вариант мы рассматривать не будем. Но где сама Пирамида?
– И где мы? – спросила Марта.
– И все наши? – в тон ей вопросил Никита. – Где Влад, Оля и остальные?
– Про одежду и обувь я даже и спрашивать не стану, – сказал Женька.
Мартин посмотрел на небо. Солнце, пройдя зенит, клонилось к востоку. Было жарко.
– Пошли вниз, – предложил он. – Нужно достать одежду и узнать, наконец, где мы находимся.
– Я бы сказала, что это наш Крым. – Марта осмотрелась ещё раз. – С вероятностью девяносто процентов.
– Кстати, похоже, – согласился Мартин.
– Тогда, если что, мы нудисты, у которых украли одежду! – обрадовался Аничкин.
– В качестве рабочей версии годится, – согласился Мартин.
И они пошли вниз по едва приметной тропинке, вьющейся среди камней и выжженной солнцем травы.
Мартин Станкевич спускался первым, осторожно ставил ноги, стараясь не поранить босые ступни об острый камень, и чувствовал, как в его душе, подобно пене в бокале, куда льют шампанское, неудержимо вскипает радость, а в голове, словно маленькая фея лунной ночью на лесной поляне, танцует одна и та же мысль:
«Мы живы. Мы живы. Мы живы. И значит, всё впереди и ничего не потеряно».