— Что? — наклонился к нему Велга.
— Передайте Герцогу, — отчетливо сказал пилот по-русски и замолчал.
— Что передать, друг?
— Передайте Герцогу, что мы их остановили. И еще…
Но договорить ему не удалось. По телу пробежала длинная судорога, летчик дернулся два раза и затих, глядя куда-то в одному ему теперь известное место сквозь Велгу, небо и саму Вселенную.
— Готов, — прокомментировал Майер. — Жаль. И нас жаль, и его жаль. Нас жаль, потому что мы все-таки в России, а его жаль просто по-человечески.
— Он храбро дрался, — тихо сказал Карл Хейниц.
Обнажив головы, отряд с полминуты смотрел на мертвого юношу, пока Велга, тяжело вздохнув, не сказал:
— И все равно ни хрена не понятно. Если мы в России, то о каком герцоге он говорил? Сроду у нас не было никаких герцогов. Даже при царе.
— Может, кликуха? — предположил Валерка Стихарь. — У нас в Ростове на Багатяновке в тридцать девятом жил один барыга по кличке Князь. Так вот он…
— Погоди ты со своим барыгой, — поморщился Велга. — Тут, чую, дело серьезное. Хотя в твоем предположении насчет клички что-то есть.
— Информации мало, — резюмировал Дитц. — Предлагаю похоронить убитых по-солдатски и как следует покопаться в этом железе, — он повел подбородком, как бы обозначая место поиска. — Все необычные факты запишем по мере поступления, а потом вместе подумаем. Как, подходит предложение?
— Что это ты вдруг стал предлагать, а не приказывать, а, господин обер-лейтенант? — прищурился на него Велга.
— Так ведь обстоятельства меняются, — лучезарно улыбнулся в ответ Дитц. — Надо будет — прикажу, не сомневайся.
ГЛАВА 4
Через два часа между железнодорожной насыпью и лесополосой вырос приметный холмик свежевскопанной земли. В него воткнули крест, наскоро связанный из очищенного от веток и разрубленного пополам ствола молодого тополя; на крест водрузили белый летный шлем и дали в голубое безоблачное небо скупой залп.
Работка оказалась довольно-таки потной и грязной, и хорошо, что Стихарь обнаружил неподалеку то ли маленькую речушку, то ли большой ручей, где они смогли помыться и отдохнуть на пологом травянистом бережку.
Время было самое обеденное, но есть после такой работы никому не хотелось, и Хельмут Дитц, достав из нагрудного кармана небольшой блокнот и огрызок карандаша, сказал:
— Ну что, приступим? По-моему, кое-какие факты у нас уже имеются.
— Фактов на самом деле до хрена и больше, — сказал Велга, задумчиво жуя травинку. — Вот с объяснениями похуже. Летательный аппарат неизвестной конструкции — раз. Непонятная форма одежды — два. Стрелковое оружие, с которым лично я не встречался, — три. Эмблема с Георгием Победоносцем… Нет, ничего не приходит в голову.
— А что, — спросил Карсс, — разве у вас нет… ах, да, я и забыл. Действительно, нет. У нас когда-то были такие машины, и назывались они «крутилетами». От слов «крутить» и «летать». Крутящийся винт создает подъемную силу и…
— Да это все понятно! — досадливо махнул рукой Велга. — Пусть будет «крутилет», какая разница…
— Можно еще назвать «вертилет», — вставил Стихарь. — По-моему, так даже лучше звучит. Послушайте, а может, пока нас не было, на Земле что-нибудь серьезное произошло?
— К примеру, умер товарищ Сталин, коммунисты сожгли свои партбилеты, а к власти пришли герцоги и бароны! — весело предположил Майер.
— А мы выиграли войну! — хохотнул Шнайдер. — Иначе откуда бы взялись герцоги и бароны?
— Типун вам на язык! — рассердился Малышев. — А этот «крути-верти» откуда? И вообще, умереть, конечно, каждый может и даже, как это ни печально, товарищ Сталин. И с партией тоже всякое может случиться… Что это вы на меня так смотрите, товарищ лейтенант? Мо-жет. Но чтобы вы победили в этой войне!.. — Он аккуратно сложил из пальцев правой руки внушительных размеров кукиш и продемонстрировал его немцам. — Вот вам. Не дождетесь.
— Эй! — подскочил вдруг на месте молчаливый и не очень эмоциональный Карл Хейниц и с размаху хлопнул себя по лбу. — Я понял!
— Ну?! — повернулись к нему все.
— Это даже странно, — неуверенно рассмеялся он. — Я имею в виду, что это не пришло в голову вам, господин старший советник, и вам, Ваше Высочество. Вы ведь у нас опытные космические путешественники!
Карсс и Стана недоуменно переглянулись и озадаченно уставились на ефрейтора.
— Пространство-время! — торжественно провозгласил Хейниц. — Эффект, описываемый господином Альбертом Эйнштейном, немцем, между прочим…
— Евреем, — ласково поправил подчиненного Дитц. — Евреем, мой друг.
— Хорошо, пусть евреем. Но жил-то он в Германии, верно?
— Ладно, не важно. Продолжай.
— Так вот, кто из вас читал о его теории относительности, которая повсеместно принята ведущими учеными мира?
Присутствующие, кроме Велги и сварогов, отрицательно покачали головами.
— Не тяни душу, Карлуша, — попросил Валерка. — Выкладывай.
— Альберт Эйнштейн доказал, — радостно, как будто сам додумался до этого великого открытия, изрек Хейниц, и веснушки ярче проступили на сто побледневшем от волнения лице, — что на космическом корабле, движущемся со скоростью, близкой к скорости света, время относительно Земли замедляется, и очень сильно. То есть если на корабле пройдет, допустим, год, то на Земле может пройти и сто лет.
— И… что? — с обалделым видом осведомился Веш-няк.
— А то, что мы двигались со скоростью гораздо большей, чем скорость света, и теперь находимся в бу-дущем.
— Ни х… себе, — пробормотал Стихарь.
— Это как? — снова не понял Вешняк.
— Он хочет сказать, — спокойно пояснил Велга, — что сейчас не тысяча девятьсот сорок третий год, а, мо-жет быть, две тысячи сорок третий. Да, Карл?
— Именно.
— Ну ты, земеля, и заливаешь! — восхитился Стихарь.
— Тем не менее он прав, — сказал Карсс. — Такой закон действительно существует, но к нашему случаю он, к сожалению, не имеет ни малейшего отношения.
— Это еще почему? — обиделся Хейниц.
— Потому что мы путешествовали в гиперпространстве, а там совершенно иные законы. И на время они не влияют, можешь мне поверить. Вернее, влияют, но совершенно не так… м-м… трудно объяснить, но поверь, что теория вашего… как его?
— Эйнштейна, — подсказал Дитц.
— Да, Эйнштейна. Она верна лишь для обычного пространства. Мы же, повторяю, шли через гиперпространство.
— Тогда как вы все это объясните? — не сдавался ефрейтор.
— Это ваша планета, — пожал плечами Карсс, — вам лучше знать. Лично я согласен с тем, что информации по-прежнему не хватает.
— А как же этот… «вертилет»? И ракетная атака на орбите? — не сдавался Хейниц. — Подобные вещи вполне могли появиться в будущем.
— Особенно паровоз, — с серьезным видом заметил Стихарь. — Без паровоза в будущем уж никак обойтись не смогли.
— При чем тут паровоз?!
— А при том, дорогой Карлуша, что бронепоезд тащил именно паровоз, если ты не заметил. Можешь пойти и полюбоваться на его продырявленный котел. Вон он, в кустах валяется. По-твоему, в будущем по-прежнему будут ездить на паровозах?
— А бетонные шпалы? — поддержал соотечественника Майер. — Ты когда-нибудь видел бетонные шпалы? Даже у нас в Германии они деревянные. И по всей Европе тоже. А уж в вашей дикой России…
— Сами вы дикие, — не замедлил парировать Валерка. — Всю эту самую Европу вы ограбили. И не в первый раз, между прочим. А грабят, как известно, только дикари. Цивилизованные люди предпочитают контрибуцию.
— Валера! — с уважением пробасил Малышев. — Откуда ты слова такие знаешь?
— Я много чего знаю. Шпалы бетонные, а столбы с электрическими проводами где? Россия большая, верно, электричество еще не всюду протянули. И вообще, это не будущее, а какой-нибудь секретный испытательный полигон. Помяните мое слово, без НКВД тут не обошлось. Видели их автоматы? Жаль, ни одного целого не нашлось, но мы пока плохо смотрели. Я бы лично обменял свой «ППШ» на такую машинку не глядя — были бы боеприпасы. Наверняка секретная разработка. И «вертилет» этот тоже секретный и новейшей конструкции, а полигон испытательный — в каком-нибудь богом забытом углу, где и столбов электропередачи и телеграфа нет. Мало, что ли, таких в России? Да навалом! Вот погодите, скоро явятся родимые в фуражечках с малиновыми околышами…
— Что же, по-твоему, выходит, что тут наши наших убивали? — изумился Вешняк.
— Запросто! Может, на бронепоезде какие-нибудь зеки были переодетые?
— Враги народа, — тихо подсказал Велга.
— Ага, — беззаботно согласился Валерка.
— Так врагам народа секретные автоматы в руки и дали, — не поверил Вешняк. — Врешь ты все, Валерка. Напридумывал чертовни всякой, сам запутался, а на попятный пойти гонор твой ростовский не позволяет.
— А я тебе говорю…
— Отставить, — внятно сказал Велга. — Развели базар, товарищи бойцы. Стыдно. Некоторое время все молчали.
— Мужчины! — провозгласила наконец принцесса. — Солдаты и политики! Сами вечно заварят кашу, а потом не знают, как ее расхлебать. Мало вам информации? Так добудьте ее! — Она легко поднялась на ноги и, потянувшись гибким телом, глянула на солнце. — До вечера еще далеко. Пошли, что ли?
К тому времени, когда солнце совсем склонилось к западу, осмотр места боя бронепоезда с «вертилетом» был завершен, и осмотр этот не принес ничего нового — искореженные взрывом куски металла молчали. Новость принесли Сергей Вешняк с Куртом Шнайдером, посланные в разведку по путям в ту сторону, куда направлялся бронепоезд. Михаил Малышев и Карл Хейниц, ушедшие в противоположном направлении, вернулись ни с чем. Вешняк же со Шнайдером обнаружили сброшенную с рельсов под откос дрезину с ручным приводом не далее чем в четырех километрах от обломков бронепоезда и «вертолета». По словам разведчиков, она была в рабочем состоянии, и десять человек, объединив усилия, вполне могли бы поставить ее на рельсы и дальше уже не идти, а ехать.
— Любая дорога куда-нибудь приводит, — философски заключил Дитц, выслушав доклад, — а ехать, несомненно, лучше, чем топать пешком.