— Контакт. Надо же наконец выяснить, что здесь происходит!
— Контакт, говоришь… — неуверенно поскреб длинным пальцем подбородок Дитц. — Ладно, согласен. Все равно когда-нибудь это сделать придется. Да и потом мы сейчас в выгодном положении.
–:?
— Мы на холме, а они внизу. А во-вторых, по-моему, мы уничтожили именно ту банду, за которой они охотятся.
В кузове действительно была пехота.
Тридцать два человека, из которых больше половины оказались чуть ли не подростками. Тридцать два человека с автоматами, одетые в пятнистую камуфляжную форму, живо напомнившую последние события на «спасательной планете», в течение двух с половиной часов методично обшаривали деревню, видимо, в поисках живых и, видимо, таковых не обнаружили. Невиданный танк оседлал единственную дорогу и время от времени, словно принюхиваясь, чуть поводил из стороны в сторону длинным орудийным стволом.
Убитых сносили на площадь в центре деревни. Всего трупов оказалось восемнадцать, и были это в основном старики и старухи.
— А ведь нам, пожалуй, действительно зачтется то, что мы ухлопали этих подонков, — задумчиво сказал Велга, наблюдая печальное зрелище внизу. — Сейчас, я думаю, их командир отдаст приказ двум-трем взобраться на холм и оглядеться. Это единственная господствующая высота здесь. Я бы, например, такой приказ отдал.
Он оказался прав.
Четверо юнцов, забросив автоматы за спину, направились в их сторону.
— Щенки, — пробормотал Майер. — Учить их еще и учить.
— Рассыпаться, — приказал Дитц. — Как только они сюда заберутся и увидят трупы, берем их всех. Не убивать и не калечить.
— Обижаешь, обер-лейтенант, — с укоризной покачал головой Малышев и пополз в сторону.
Горе-разведчиков взяли быстро и бесшумно.
Как и рассчитывал Хельмут, эти совсем еще мальчишки сосредоточили все свое невеликое внимание на убитых бандитах, тем более что специально для такого случая рядом с телами валялось и оружие. А отвлечь вовремя внимание противника — это наполовину его победить.
Через три минуты после появления на вершине четверых юных солдатиков все они были обезоружены и усажены на землю на юго-восточном склоне — подальше от любопытных глаз.
Юнцы были настолько ошеломлены ловушкой, что в первые секунды не оказали практически никакого сопротивления, а потом было уже поздно.
— Если кто начнет орать, — предупредил их Велга, — переколем, как поросят, — и для наглядности продемонстрировал отточенную до бритвенной остроты финку. — А будете вести себя хорошо и правильно, останетесь живы. Я — лейтенант Красной Армии Алек-сандр Велга. А вы кто такие?
ГЛАВА 5
Мальчишки молчали. Они все еще не пришли в себя и только переводили обалделые взгляды с одного члена отряда на другого. При этом все четверо имели одинаково дурацкое выражение лица из-за приоткрытых ртов и хлопающих ресницами глаз.
— Глядите-ка, товарищ лейтенант, — негромко сказал Стихарь, — у них на рукавах такие же гербы, что и на «вертолете».
— Вижу, — коротко кивнул Велга.
— Как? — спросил по-русски один из пленников, который выглядел чуть постарше остальных. На его матерчатых погонах было нашито по три узкие полоски желтого цвета. — Вертилет? Вы хотели сказать ВЕРТО-ЛЕТ? Вы его видели? Где он? Мы потеряли с ним связь и…
— Спокойно, сержант, — прервал его Александр. — Здесь вопросы пока задаете не вы. Вы здесь старший?
— Я здесь старший, но если вы люди Секретаря, то мы ничего вам не скажем, а наши товарищи за нас ото-мстят. Хотя, если честно, то на людей Секретаря вы не похожи. И форма на вас какая-то странная. И разная почему-то. Где-то я уже… О боже! Да это же немецкий «шмайсер» времен Второй мировой войны! Я такие в кино видел. Вы что, какой-то древний склад раздербанили?
— Это не «шмайсер», молодой человек, — наставительно сказал Курт Шнайдер, на чье оружие обратил внимание юный сержант. — Это не «шмайсер», а «МП-39» с воздушным охлаждением ствола. «Шмайсер» — совсем другая система, — и, повернувшись к Хейницу, криво ухмыльнулся. — Эй, Карл, а ведь похоже, что ты был прав!
— Давайте ближе к делу! — поднял руку Велга. — Мы не люди Секретаря. Мы вообще не знаем, кто такой Секретарь, и в глаза его никогда не видели. Мы — сами по себе. Рассказывать долго, да вы сразу и не поверите. Скажу только, что мы добрались до этой деревни… кстати, как она называется?
— Борисовка, — буркнул сержант.
— Так вот, мы добрались до Борисовки, когда все было уже кончено. Бандитов мы, как видите, уничтожили. Двоим, правда, удалось уйти. Мы никому не хотим зла. Мы хотим только встретиться с людьми, которые будут готовы нас выслушать. Я предлагаю переговоры. Сержант, вы сейчас отправитесь вниз и доложите обо всем здесь увиденном своему командиру. Скажете, что мы готовы спуститься, но нам нужны гарантии нашей безопасности.
— Вы меня отпускаете?
— Да. И даже с оружием. Миша, верни ему автомат. Гигант Малышев протянул пленнику его оружие и ободряюще улыбнулся.
— А мы?! — хором воскликнули остальные трое.
— А вы, ребятки, извините, но пока побудете с нами, — подмигнул им Валерка Стихарь. — И смею вас уверить, что мы не самая плохая компания на этой планете!
Юному сержанту, которого, как выяснилось чуть позже, звали Володей, пришлось еще дважды взбираться на холм и спускаться вниз, прежде чем условия предстоящих переговоров удовлетворили обе стороны. К тому времени убитых жителей деревни уже убрали, а на площадь вынесли найденный в каком-то из уцелевших домов большой обеденный стол и две обычные деревянные табуретки.
Ровно в пятнадцать часов по местному времени представители сторон вышли из укрытий и направились к одиноко стоящему посреди площади столу.
Ощущая себя голым без автомата и «ТТ» на боку, Александр Велга шел по деревенской площади, вздымая сапогами белесую пыль, и чувствовал себя крайне неуютно, зная, что сейчас на него направлен как минимум десяток стволов калибра 7,62 мм. Впрочем, несколько утешала мысль, что его визави тоже находится под при-целом.
Они подошли к столу практически одновременно.
Постояли, разглядывая друг друга.
Сели.
Мужчина, пришедший на переговоры, был одет в такую же, в зеленых и коричневых разводах, форму, что и у его подчиненных, и обут в такие же высокие шнурованные ботинки. Только в вырезе ворота пестрела почему-то тельняшка с голубыми и белыми полосками, а на погонах, вернее — погончиках, было по три маленьких зеленых звездочки, расположенных треугольником.
Летом сорок третьего года погоны и звездочки только начали вводить в Красной Армии, на всех новой формы не хватало, и Велга, до сих пор носящий в петлицах по два «кубаря», определил, что перед ним старший лей-тенант.
Он и выглядел старше.
Около сорока лет, с обильной сединой в коротко стриженных черных волосах, с внимательными карими и очень усталыми глазами. Он не был похож на кадрового военного, но, несомненно, являлся военным на сегодняшний день. И не только из-за формы, надетой на нем. Уверенность, воля и скрытая сила исходили от его чуть оплывшей фигуры, таились в каждом движении, угадывались в загорелом, полноватом, прорезанном немногочисленными, но глубокими морщинами лице.
— Ну, — негромко сказал он, когда молчание совсем уж затянулось. — Кто вы и что вы хотите? И почему, скажите на милость, вы носите форму командира Красной Армии?
— Потому что я и есть командир Красной Армии, — спокойно ответил Александр. — Позвольте представиться. Лейтенант Александр Велга, командир взвода разведки. С кем имею честь?
Мужчина напротив засмеялся.
Смеялся он легко, тихо и беззлобно. Смеялся, как будто сбрасывал с души тяжелый, надоевший до чертиков груз.
— И что же здесь смешного, позвольте узнать? — вежливо поинтересовался Велга.
— Да вот это ваше «с кем имею честь» и «позвольте узнать», — уже отсмеявшись, но еще продолжая улыбаться, объяснил собеседник. — Как-то не идут вам эти старомодные выражения. А совмещение трудносовместимых вещей и явлений зачастую вызывает смех. Не замечали?
— Замечал. И все же. Я себя назвал. А вы?
— Что ж, можете меня называть Юрием Алексеевичем. Запомнить легко. Почти так же легко, как если бы меня звали Александром Сергеевичем. Кстати, как вас по отчеству?
— Иванович.
— Замечательно. Фамилия моя Холод. Старший лейтенант Холод. Но по возрасту я вполне, думаю, гожусь вам в отцы. Так что удобнее будет и мне, и вам, если вы будете меня звать Юрием Алексеевичем, тем более что непосредственным вашим начальником я не являюсь.
— В отцы? — удивился Велга. — Мне, между прочим, почти двадцать четыре года.
— А мне сорок пять. Так что, как видите, вполне подхожу.
— А почему вы сказали, что ваше отчество легко запомнить? Александр Сергеевич — понятно. Пушкин. А вот Юрия Алексеевича я что-то так вот сразу и не припомню. Разве что у Долгорукого было отчество Алексеевич…
— Вы имеете в виду основателя Москвы? По-моему, он был сыном Владимира Мономаха, то есть Владими-ровичем. Но я могу и ошибаться. А имел я в виду Юрия Алексеевича Гагарина, первого космонавта планеты Земля.
— М-да, — пробормотал Велга, — видимо, действительно, Карл Хейниц оказался прав. Понимаете, трудность состоит в том, что мне, да и всем моим людям незнакомо имя Юрия Алексеевича Гагарина, первого, как вы сказали, космонавта Земли. Как бы вам это объяснить… даже не знаю…
— Я думаю, — мягко сказал старший лейтенант Холод, — что следует начать сначала. Начните, а там по-глядим.
— Что ж, — усмехнулся Велга, — будь по-вашему. Так вот, если начинать с самого начала, то я родился восьмого сентября тысяча девятьсот девятнадцатого года в городе Москве.
— Вы не похожи на столетнего старца.
— Вы хотите сказать, что сейчас две тысячи девятнадцатый год?
— Не совсем. Если быть точным, то сегодня у нас четвертое августа две тысячи пятнадцатого года. А вы что думали?
— Я не думал, — вздрогнул Велга. — Я надеялся. Я надеялся, что сейчас все-таки лето одна тысяча девятьсот сорок третьего года.