– Больше не с кем было, – буркнула Ирина, не сводя глаз с дороги. – Я надеюсь, ты подкинешь мне материала для статьи по этому убийству?
– Даже не надейся. Не подкину.
– Выброшу из машины на ходу, – пригрозила Клепцова. – Ты обязан поделиться со мной информацией, я – представитель прессы…
Никита тяжело вздохнул:
– Ты прямо как моя сестра! Маринка тоже минуты не может усидеть на месте!
– Это ведь она когда-то привела меня в редакцию.
– Помню. Кстати, когда возвращается Артем? Не слишком ли затянулась его командировка?
– Этот бич рода человеческого очень приятно проводит время в Париже на Неделе высокой моды. Я только мечтать могу о такой командировке! Бедные французы, как я им сочувствую! Бирюков – ходячая катастрофа! Он, кстати, недавно звонил. Сказал, что ему все очень нравится и он еще месяц пробудет в Европе.
– Везет… – произнес Никита.
Ему не хватало Артема, ведь некоторые вопросы можно было обсудить только с ним.
– У тебя-то как дела? – спросил он у Клепцовой.
– Погрязла в работе.
– А личная жизнь?
– Познакомилась с одним парнем… Не знаю, что из этого получится.
– Сколько ему лет?
– Наш ровесник.
– Староват для тебя.
Машина Ирины резко вильнула на дороге. Клепцова яростно глянула на Никиту.
– Легостаев, тебя когда-нибудь избивала до полусмерти женщина моей комплекции? – злобно поинтересовалась она.
– Все, молчу. – Никита на всякий случай отодвинулся от нее подальше.
Оставшуюся часть дороги они преодолели очень быстро.
– Я тебе всю тачку провонял, – сказал Никита, когда они остановились у его дома.
Ирина с улыбкой повернулась к нему.
– Теперь ты мне точно обязан! Ну так как насчет информации?
– Ты же знаешь, что это запрещено.
– А когда следствие будет закончено?
– Там видно будет, – уклончиво проговорил Никита.
Он вылез из машины, попрощался с Ириной и пошел к дому.
– Звони! – крикнула она ему вдогонку.
Ее машина взвизгнула шинами и умчалась во тьму.
Едва войдя в квартиру, Никита прямо в прихожей стащил с себя всю одежду. Стирать ее не имело смысла, да и противно было – джинсы и пиджак насквозь пропитались вонючей липкой слизью странного буро-зелено-желтого цвета. Никита скатал всю одежду в один большой вонючий ком и сунул в пакет, чтобы потом выбросить в помойку. В ванной Никита снял с шеи цепочку с медальоном и повесил ее на край зеркала. Мельком глянув на свое отражение, он увидел, что синяки на лице уже почти прошли, но на боку на глазах расплывался огромный кровоподтек – результат падения на битые кирпичи. Никита осторожно ощупал ребра. Вроде целы. Хоть в этом повезло.
Странно, но этой ночью Илларион совсем не подавал голоса. Может, последние события так на него подействовали, что старик не знал, как реагировать? Расслабился там за прошедшие со своей смерти двести лет.
Никита залез в ванну и отмокал в ней почти час, стараясь избавиться от омерзительного запаха, хотя единственным его желанием было поскорее улечься в постель и уснуть, чтобы этот дикий день наконец закончился.
Выйдя из ванны, Никита обтерся полотенцем, им же провел по запотевшему зеркалу и попытался расчесать торчащие в разные стороны волосы.
Внезапно поверхность зеркала пошла волнами и вздыбилась на его глазах. Медальон соскользнул с угла рамки и упал на кафельный пол. Никите уже приходилось видеть такое раньше, но все равно зрелище произвело на него впечатление – привыкнуть к этому было невозможно. Спохватившись, Никита быстро обмотался полотенцем и отскочил от стекла как можно дальше.
Зеркало выгнулось наружу с тихим потрескиванием, и Никита увидел в его глубине неясный расплывчатый силуэт. Кто-то быстро приближался, плавно скользя в зазеркалье. Видимо, Сейлин наконец-то решилась на откровенный разговор. А может, просто хотела извиниться за разбитый автомобиль?
Наконец гостья высунулась из зеркала по пояс, словно из воды, и Никита с изумлением увидел, что это вовсе не Сейлин. Он тут же пожалел, что под рукой не оказалось пистолета.
Ее роскошные черные локоны теперь были уложены в высокую прическу и заколоты множеством крупных китайских шпилек. Бездонные черные глаза плотоядно разглядывали его, ярко-красные губы кривились в усмешке. Большой черный, расшитый золотом веер мерно колыхался, и Никита голой кожей ощутил ветерок.
– Ты еще жив, служитель закона? – надменно улыбнулась Алекса.
– Д-дьявол! – выдохнул Никита.
– Дьявол? О нет, ты мне льстишь, – усмехнулась демоница.
Она одним движением сложила веер.
– Знаешь, повстречайся мы раньше, все могло бы быть иначе, – произнесла она. – Я подарила бы тебе неслыханные возможности. Но сейчас, мой бедный мальчик, тебе придется умереть.
Она легко качнула запястьем. Веер со щелчком раскрылся, и что-то со свистом пронеслось в воздухе, потом еще и еще.
Никита вдруг почувствовал резкую боль в шее и одновременно в груди. Он схватился рукой за горло и выдернул из него длинную тонкую иглу. Опустив глаза, Никита увидел, что точно такая же игла торчит в его груди. Он выдернул и ее.
С десяток таких игл разлетелось по всей ванной, когда Алекса раскрыла свой веер. Они воткнулись в стены, в дверь, в душевую занавеску. Почти сразу Никита ощутил слабость во всем теле. Ноги у него вдруг подкосились, и он тяжело оперся рукой о косяк. В голове зашумело, перед глазами поплыли разноцветные пятна.
Алекса запрокинула голову и довольно расхохоталась:
– Яд действует очень быстро. Через несколько секунд ты будешь полностью парализован. Через три минуты захлебнешься собственной кровью.
Ноги отказывались повиноваться. Никита сполз по стене на пол и упал на спину. Он попытался перевернуться. Это удалось ему с огромным трудом. Никита пополз в спальню, где на тумбочке лежал телефон.
– Прощай, служитель закона, – произнесла Алекса.
Она сложила веер и втянулась в зеркало так же, как появилась из него.
Никита продолжал ползти, цепляясь за ковровое покрытие слабеющими пальцами. Когда уже не было возможности подтягивать тело дальше, он стал отталкиваться от пола ногами, но на пороге спальни силы окончательно оставили его. Никита замер.
Вот и все. Конец. Не помог ни пресловутый медальон, ни то, что он чей-то там Наследник. Ему вдруг вспомнились слова Михаила Сергеевича Бердышева: «Мой тебе совет, бросай к чертовой матери это дело! Ни к чему хорошему это не приведет!» Что ж, так оно и вышло. Его отравили, а перед ядом бессильна даже Татьяна Пожарская.
Значит, все, конец? Глаза Никиты закатились, и он потерял сознание.
Глава 40Спасение
По заливу гулял шторм. Молнии рассекали черное небо, дул сильный ветер, поднимающий такие высокие волны, что они без труда перевернули бы небольшую яхту. На волнах качалась тяжелая баржа, медленно двигающаяся в сторону порта.
Никита сидел на большом камне, торчащем посреди залива, словно последний зуб во рту дряхлого старика. Ледяные волны то и дело окатывали Никитино обнаженное тело, но он совсем не чувствовал холода, да и ветра не ощущал. И вода, и ветер проходили сквозь него, будто его тело состояло из воздуха. Он выпрямился на камне и осмотрелся.
Рядом чернел огромный мост. Минутку! Да ведь это то самое место, где его машина упала в воду. Вон и пролом в ограждении, погнутые прутья торчат во все стороны. Но Никита никак не мог его видеть – дыру заделали вскоре после аварии, когда он еще лежал в больнице! Однако сейчас пролом был, а вокруг собралась толпа, стояло несколько машин, горели сигнальные огни. Наверное, именно так все выглядело в ночь катастрофы.
– Ну и как тебе зрелище? – проскрежетал вдруг хриплый голос за спиной Легостаева.
Никита резко обернулся. К нему приближался Илларион Черноруков – брел прямо по воде, опираясь на длинную сучковатую палку, обвитую водорослями. Его длинные волосы и косматая борода развевались на ветру, как и широкие рукава монашеского одеяния. Вылезшие из орбит белые глаза жутко светились на сморщенном почерневшем лице. Однако Никита совсем не ощущал страха. То, что он чувствовал, скорее можно было назвать безразличием.
– А, вот и ты, – добродушно произнес Легостаев. – Хоть с кем-то поболтаю напоследок…
Старик откинул назад голову и расхохотался.
– Где я? – спросил Легостаев.
– А ты не видишь? В заливе, в тот самый день, когда тебя угораздило свалиться с моста. Тебе как, не дует?
– Нет, – удивленно произнес Никита.
– Странно. Стоять голяком на таком ветрище и ничего при этом не чувствовать!
– Может, наконец оставишь меня в покое? – взмолился Легостаев. – Призраки, оборотни, твое проклятое Наследие… Я так устал от всего этого.
– Придет время, отдохнешь, – с кривой ухмылкой проговорил старик.
– Придет ли? – с сомнением спросил Никита. – Ты что, не знаешь, что я подыхаю сейчас там, на полу своей спальни? А Роксолана говорила, что ты позаботишься обо мне. Ведь я вроде как твой Наследник.
– Это верно. Но я не вижу смысла вмешиваться. Нашелся кое-кто, кто поможет тебе куда лучше меня. По крайней мере, быстрее. И она уже занимается тобой, поэтому ты ничего не чувствуешь.
– Сейлин? – догадался Никита.
– Белая пери. Я не знаю ее имени. Видимо, она питает к тебе какие-то особые чувства, раз так быстро примчалась на помощь. Ты вот что, юнец, береги мой медальон как зеницу ока! Вещица сия очень сильна и полезна. Мощный артефакт. Ты даже не представляешь, на что она способна.
Неожиданно Никита почувствовал, что отрывается от камня, на котором сидел. Его тело взмыло в воздух и стало быстро удаляться от старика.
– Что происходит?! – крикнул он.
– Это все она, пери! – проорал в ответ старик. – Я же говорил! Похоже, ей удалось вытащить тебя обратно.
Никита поднимался все выше и выше. Вот уже громада моста осталась далеко внизу, старик вообще превратился в едва различимую точку, а он все взлетал и взлетал навстречу черному, как смола, небу. Где-то совсем рядом оглушительно загрохотало, мелькнула яркая вспышка молнии…