– Да, хорош! Я и сам убедился, да и для остальных членов нашей группы Иван Семёнович нарисовал по описанию лица их знакомых. Все в один голос утверждают, что очень похожи. В дороге у вас будет время в этом убедиться.
– Без меня меня женили, – вновь задорно улыбнулся сыщик, ещё больше расположив меня к себе. – С удовольствием возьму с собой господина Куликова. Надо же, художник-криминалист! Так неожиданно! Я в своей части в Риге пытаюсь организовать антропометрическое бюро по системе Бертильона, соединённое с фотографическим павильоном, но, к сожалению, департамент денег на это не выделяет. Может, тогда получится должность художника-криминалиста пробить. А лучше бы всё сразу! Вот возьму и сманю к себе Ивана Семёновича.
– Не, не получится. Такая корова нужна самому, – непроизвольно вырвалось у меня.
– Какая корова? – удивлённо спросил Кошко.
Пришлось изворачиваться и рассказывать в лицах мультик на стихи Михалкова «Как старик корову продавал», выдав это за местный фольклор Приамурья. На память прочитал несколько запомнившихся отрывков. Кошко задорно хохотал, особенно после последнего четверостишья:
Старик посмотрел на корову свою:
– Зачем я, Бурёнка, тебя продаю?
Корову свою не продам никому —
Такая скотина нужна самому!
Смех смехом, а на следующий день Кошко, Куликов и Зарянский выехали в Севастополь. Через двое суток пришла телеграмма, что группа приступила к работе.
Пятого ноября одна тысяча девятисотого года в истории Российской империи произошло сразу несколько, можно сказать, значимых событий. Первое было трагическое – умерла её императорское высочество Ольга Александровна. Видимо, эта новость привела к несколько преждевременным родам у её императорского величества Елены Филипповны. Но, слава богу, всё закончилось хорошо, и в семье Романовых, как мечтал Николай, появилась здоровая и крикливая девочка. Можно было дать сто процентов, что назовут её Ольгой.
Эти события несколько выбили и меня, и всех, кто находился в Гатчинском дворце, из колеи. Особенно трёхчасовые роды Елены. Не хотелось бы мне оказаться на месте Николая. С утра смерть сестры, а потом эти крики роженицы. Ближе к вечеру, когда всё стало успокаиваться, к Ширинкину, у которого я находился и лечил вместе с ним нервы небольшими порциями «адмиральского чая» и моего любимого вишнёвого ликёра, примчался начальник телеграфной конторы титулярный советник Михайлов со следующей депешей: «Armand Hachette трость духовая трубка шарик крюшонница компот больше тридцати сажень убыл Одесса Константинополь Марсель 12 сентября “Пэл-мэл гэзет” 20 11 1899 третья страница Нужна помощь Кошко».
Первым телеграмму, отпустив Михайлова, прочел генерал, после чего передал её мне. Дождавшись, когда я ознакомлюсь с текстом, спросил:
– Вы что-нибудь понимаете, Тимофей Васильевич?
– Думаю, Аркадий Францевич нашёл того, кто добавил яд в компот на том злосчастном обеде, Евгений Никифорович.
– И каким образом?
– Как нашёл или как убийца добавил яд?
– И то, и другое, – несколько раздражённо произнёс Ширинкин.
– Как нашёл, не знаю, а вот как добавил – уже примерно представил, но чтобы убедиться, прикажите доставить «Пэл-мэл гэзет» от двадцатого ноября прошлого года. По-моему, она есть в подшивках газет и журналов аналитической группы.
Пока ждали газету, пришлось рассказать Евгению Ширинкину свои предположения о том, что яд в виде шарика с помощью духовой трубки запулили с расстояния больше тридцати сажень в крюшонницу с компотом. И сделал это какой-то француз Арман Ашетт, убывший на пароходе из Одессы в Марсель двенадцатого сентября.
Принесли газету, и на третьей странице сразу же наткнулись на интересное объявление, которое в моём переводе с английского звучало примерно так:
«Прогулочная трость в виде духовой трубки. Э. Ланг с Кокспур-стрит (дом 22), что в Лондоне, просит обратить внимание на сделанные им последние улучшения в уже используемых оружии и снарядах. Недавно он получил весьма ценное описание этого оружия, используемого индейцами макуши от прославленного путешественника мистера Ватертона.
Узнав об этом оружии, Э. Ланг внес свои собственные дополнения и теперь предлагает очень мощное и точное оружие для уничтожения хищников, отстреливания птиц. Кроме всех прочих достоинств, оно существенно уменьшилось в длине, став весьма притягательным для развлечения на природе дамам и господам.
Стоимость трубок от 10 шиллингов и выше, дарты идут по 4 шиллинга за дюжину, шары 1 шиллинг за сотню, формы по 2 шиллинга 6 пенни, мишени по 2 шиллинга.
У. Джексон, производитель оригинальных духовых трубок (вместе с покойным Т. Купером с Нью-Бонд-стрит), сегодня находящийся в доме 37 по Брюэр-стрит, изготавливает в настоящее время усовершенствованные изделия по цене в 7 шиллингов. А также превосходные экземпляры из эбенового дерева и трости из ротанга по 19 шиллингов 6 пенсов и 12 шиллингов 6 пенсов соответственно.
Как сказано в «Поле» от 5 мая и 28 июля, духовые трубки признаны лучшим оружием для охоты на небольших птиц. Джексон предпочитал улучшенные дарты, жесткие и не поддающиеся влиянию сырости, из них можно стрелять на расстояние в 50 ярдов, убивая грачей, голубей, кроликов и тому подобных объектов, они стоят по 4 шиллинга за дюжину. Шары по 1 шиллингу за сотню, шаблоны по 2 шиллинга 6 пенсов, мишени по 2 шиллинга.
С мишенью и дартами вы сможете прекрасно развлекаться на свежем воздухе. Все заказы исполняются мгновенно. Джексон торгует только сам, без посредников. Опасайтесь подделок».
– Это что же за трубки-то такие, если на расстоянии пятидесяти ярдов можно шаром голубя или кролика убить? – удивлённо спросил генерал.
– Не скажу, Евгений Никифорович, сам только теоретически представляю.
– Ох-хо-хо, дела наши тяжкие, – грустно вдохнул-выдохнул Ширинкин. – Надо нам к его императорскому величеству идти с докладом. Несмотря на все события сегодняшнего дня, надо доложить. Опять взбучку получу.
– Да. Надо идти, – тяжко уже вдохнул и выдохнул я. – Тем более, некоторые вопросы мы без воли императора быстро не решим.
Глава 15. Розыск
– И как вы это можете мне объяснить, Евгений Никифорович! Как?! – с яростью в голосе спросил Николай.
Генерал Ширинкин, стоявший слева от меня, покаянно опустил голову, уставившись на натёртый до блеска паркет.
– Почему Тимофею Васильевичу хватило недели, чтобы найти убийцу?! Вы же пятьдесят дней работали без результата!
– Ваше императорское величество, – начал было я, но был резко оборван Николаем.
– Не перебивайте и не пытайтесь защитить генерала. Он сам должен был додуматься до того, чтобы привлечь к расследованию уголовный сыск. Нет, формализм глаза затмил. Не их юрисдикция!
Император в раздражении сжал кулаки и затряс обеими руками перед собой, будто бы взял кого-то за грудки.
Не выдержав такого яростного словесного и эмоционального напора, в пол уставился и я.
– Если бы почти два месяца назад поймали отравителя и узнали от него, какой яд был использован, может быть, удалось бы создать противоядие, – Николай резко замолчал и вдруг как-то обмяк и сдулся, опустив голову и ссутулив плечи.
Я и Ширинкин застыли изваяниями, боясь вздохнуть.
– Значит, яд в виде шара с помощью духовой трубы был, как вы сказали, Тимофей Васильевич, запулен в крюшонницу с компотом с двадцати-тридцати саженей, – спокойным голосом произнёс император, не поднимая головы.
– Вернее всего так, ваше императорское величество, – поддакнул Ширинкин.
– А вы знаете, Тимофей Васильевич, – игнорируя генерала, произнёс Николай, – Георгий очень любил по окончании обеда поесть холодный компот, поэтому это блюдо первым выносили на небольшой специальный столик на веранде, где мы обычно обедали, ставили на поднос и крюшонницу обкладывали льдом. Только потом начинали накрывать большой обеденный стол. Так что у убийцы была возможность незаметно для слуг запулить в компот яд.
Император сделал паузу и продолжил, так и не поднимая голову:
– Съедали компот обычно весь, брат ещё с моим старшим сыном Сашкой воевал за остатки. Нравилось ему дразнить пятилетнего ребёнка. А Ольга, чтобы его успокоить, Александру обычно свою порцию отдавала.
Император замолчал, а потом резко поднял голову. В его глазах стояли слёзы.
– Что вы собираетесь дальше делать? – продолжая игнорировать Ширинкина, срывающимся голосом спросил меня Николай.
– Идти по следу, ваше императорское величество. Думаю дня через два выехать в Одессу, а дальше будем вчетвером искать этого Армана Ашетта. Но, боюсь, вряд ли мы его найдём.
– Почему? – перебил меня император.
– Я бы на месте заказчика убийства Самодержца Всея Руси и членов его семьи убрал бы исполнителя отравления.
– Что значит «убрал»?
– Нет человека – нет проблемы, ваше императорское величество.
Император задумчиво посмотрел мне в глаза, помолчал несколько секунд, а потом спросил:
– Но вы всё равно отправляетесь в Одессу и думаете найти убийцу?
– Да, ваше императорское величество. То, что убийца был жив через три дня после отравления компота, и то, что он спокойно отплыл на корабле, даёт пусть небольшой, но всё же шанс его найти. Надеюсь, умения господ Кошко и Куликова помогут это сделать.
– Кстати, Тимофей Васильевич, – вновь перебил меня Николай. – Дайте команду господину Кошко, чтобы он с курьером завтра же отправил мне подробный отчёт по своему расследованию. Очень мне интересно, как убийца попал на охраняемую территорию Ливадийского дворца. И почему его никто не обнаружил?!
Последние слова император произносил как гвозди забивал, при этом смотрел в глаза Ширинкина, я бы сказал, с очень недобрым выражением лица. К чести Евгения Никифоровича, тот выдержал этот неприсущий ранее Николаю тяжёлый и какой-то давящий на психику взгляд.
– А почему вы собираетесь уезжать дня через два, а не завтра? – перевёл взгляд на меня император.