Гровс расширил сферу деятельности «Алсоса» за пределы ядерной физики, полагая, что агенты, обшаривая немецкие лаборатории, могут также получать сведения о радарах, ракетах, реактивных двигателях и биологическом оружии. Впрочем, другие темы по большей части служили маскировкой, еще одним способом скрыть настоящую цель миссии – выяснить секреты нацистского атомного проекта. Члены отряда «Алсос» также имели право захватывать такие материалы, как уран и тяжелая вода, и даже самих ученых. По мере реализации миссии поиск людей становился ее главным приоритетом. Весь уран на Земле был бы бесполезен без Гана или Гейзенберга, которые могли сделать из него оружие.
Враждебно настроенные к Гровсу британцы возненавидели и «Алсос». Имеющийся разведывательный аппарат работает нормально, настаивали они; нет необходимости отправлять на фронт группу капризных ученых, особенно в условиях высокого риска быть схваченными и допрошенными, без сомнения, «на русский манер». Гровса совершенно не волновало, что думают британцы, но он разделял их озабоченность по поводу последнего пункта. Поэтому ни один из ученых, работавших на Манхэттенский проект, не подходил для участия в «Алсосе»: они знали слишком много секретов.
Однако исключение всех участников Манхэттенского проекта оставляло очень мало кандидатов на роль директора «Алсоса» по научной работе. В идеале Гровсу нужен был физик-ядерщик с некоторым опытом изучения нейтронов и работы на циклотронах. Причем не «яйцеголовый» теоретик – работа требовала навыков сыщика. Принимая во внимание опасность, он должен быть вполне готов к боевым действиям, а знание Европы и языков было бы большим плюсом. Но где найти такого человека?
К счастью, выбор военного руководителя миссии прошел более гладко. У Гровса уже имелся идеальный человек – бывший учитель естествознания с опытом борьбы с диверсантами, одержимый, как и он сам, вопросами безопасности, которого к тому же надо было убрать с нынешнего поста, прежде чем он доведет до белого каления всех армейских генералов. Этим человеком был Борис Теодор Паш.
Часть V1944
Глава 35«Трудолюбивая Лизхен»
Даже после налета на Пенемюнде немецкие «Фау»-снаряды приводили британцев в трепет: они оставались, по выражению одного чиновника, «арбалетом, направленным в самое сердце Англии». К февралю 1944 г. ситуация выглядела настолько угрожающей, что Уинстон Черчилль был вынужден известить об огромных бетонных бункерах на севере Франции палату общин. К тому моменту Рейх задействовал там 40 000 рабочих, и объекты росли с невероятной быстротой: на некоторые пошло больше бетона, чем на плотину Гувера[21]. Вбухать столько средств и материалов в непроверенное оружие было большим риском, особенно с учетом того, насколько ослабла к тому времени немецкая экономика. «Однако фюрер неизменно воодушевлялся, когда речь заходила о каком-нибудь безумном и грандиозном проекте, – отмечал один историк. – Использование сотен тысяч тонн железобетона приводило его в восторг». С этой точки зрения никакой иной план не доставил бы ему больше радости, чем зловещие бункеры.
Тем более что один из них, в Мимойеке, должен был принять столь обожаемое Гитлером оружие – «Фау-3», официально названное Hochdruckpumpe («Насос высокого давления»), но неофициально известное как «Трудолюбивая Лизхен». Согласно первой отрывочной информации, полученной союзниками, длина «Фау-3» была вдвое больше, чем у «Фау-2», и составляла 28 м, а размах крыльев достигал 36 м. Сообщалось, что снаряд якобы весил более 18 т, причем половину этой массы составляли взрывчатые вещества, и мог развивать скорость до 700 км/ч. Самой фантастической была предполагаемая дальность полета – около 10 000 км. Это означало, что, не говоря о Лондоне, «Лизхен» могла поразить Нью-Йорк и Вашингтон.
(Идея нападения Германии на США может показаться абсурдно амбициозной, но во время войны это было одним из самых заветных желаний Гитлера, и его приспешники выдвинули с этой целью несколько идей. Самым сумасшедшим, вероятно, был проект Huckepack, «На закорках». Предполагалось под завязку наполнить бомбардировщик горючим, чтобы он мог пролететь как можно дальше над Атлантическим океаном и при этом вернуться в Германию. Непосредственно перед разворотом бомбардировщика от его брюха должен был отделиться изящный самолет в форме карандаша и продолжить полет. Если все пройдет хорошо, этот второй самолет мог добраться до Манхэттена и сбросить на него бомбы. После этого он приводнялся в заранее оговоренной точке океана, откуда подводная лодка забирала экипаж. Однако грузоподъемность бомбардировщика-карандаша была незначительной, вероятно, всего несколько бомб, так что вся эта затея вряд ли была целесообразной. За исключением того случая, когда бомбы обладают немыслимой мощностью. Например, мощностью атомной бомбы. Есть косвенные свидетельства того, что нацисты рассматривали и такой вариант – обернуть немецкий Манхэттенский проект против самого Манхэттена. Но будь это даже обычные бомбы, один успешный удар «бомбардировщика на закорках» вынудил бы Соединенные Штаты направить солдат и моряков не в Европу, а на оборону собственного побережья. Более того, как десятилетия спустя доказала «Аль-Каида», нанесение удара по Нью-Йорку стало бы колоссальным психологическим успехом Рейха.)
Неудивительно, что слухи о невероятных размерах «Фау-3» оказались тем, чем они и были, – слухами. На самом деле длина снарядов «Фау-3» составляла менее одной десятой от предположительных 28 м, а дальность полета была куда меньше 10 000 км. «Фау-3» даже не были настоящими ракетами и не могли взлетать самостоятельно. Но это не означало, что «Фау-3» не были пугающими, – не зря они так нравились Гитлеру. «Трудолюбивая Лизхен», по сути, представляла собой 127-метровую винтовку, стреляющую 3-метровыми пулями. Разница заключалась в том, что для приведения пули в движение вместо одного взрыва, как это происходит в обычной винтовке, в «Лизхен» использовалось несколько взрывов в точно рассчитанные моменты прохода снаряда по стволу, что позволяло поэтапно разогнать «пулю» до почти сверхзвуковой скорости. И хотя одна 3-метровая пуля вряд ли нанесла бы такой же значительный урон, как «Фау-1» или «Фау-2», недостаток ударной мощи «Лизхен» восполняла невероятной скорострельностью: в районе Мимойека нацисты планировали задействовать 25 таких «насосов», что позволило бы им производить выстрел каждые шесть секунд. Это означало бы, что каждый день на Лондон будет падать до 14 000 «Фау-3». По этому поводу Геббельс заявлял: «В Лондоне плотно сконцентрировано вдвое большее население, чем в Берлине. Три с половиной года лондонцы не слышали сирен. Представьте, какое потрясающее пробуждение им предстоит!»
Конечно же, такая цель, как 127-метровая пушка, стоящая на открытом месте, оказалась бы непреодолимым соблазном для бомбардировщиков – она не продержалась бы и дня. Для защиты «Лизхен» около 5000 немецких военных строителей начали земляные работы. В известняковых холмах около Мимойека они вырыли огромные туннели и закрепили стволы орудий в скальной породе на глубине, равной высоте 35-этажного дома. (Такое расположение стволов заодно помогало погасить неимоверную отдачу.) Поскольку орудие загружалось с казенной части, немцам также пришлось прорыть туннели для подвоза трехметровых снарядов. Чтобы дополнительно защитить жерла, на поверхности они были окружены бетонными куполами в 5,5 м толщиной, закрыты (когда не использовались) 20-сантиметровыми стальными пластинами и замаскированы стогами сена.
Откровенно говоря, у «Трудолюбивой Лизхен» было мало шансов на успех. Ускорение снаряда такого размера с помощью серии взрывов требовало невероятно точного расчета времени, который электроника того времени вряд ли могла обеспечить. Весной 1944 г. на полигоне к западу от Берлина испытания «Фау-3» оканчивались неудачей одно за другим: снаряды либо взрывались внутри стволов, либо выходили из-под контроля во время полета. Учитывая все это, некоторые историки сомневаются, что «Фау-3» вообще когда-либо могли заработать. Тем не менее Альберт Шпеер – определенно, самый трезвый и реалистичный нацист в окружении Гитлера – клялся, что испытания идут в верном направлении и уже находятся на конечной стадии. Позднее модифицированные «Фау-3» были успешно задействованы против войск союзников в Бельгии и Люксембурге.
Независимо от реального потенциала «Фау-3», в ту пору и нацистские лидеры, и союзники считали, что это устройство сработает. Опасность казалась особенно серьезной, учитывая наличие у Германии программы разработки ядерного оружия. Не было никаких убедительных доказательств связи Мимойека с «Веморком» или Урановым клубом, но слухи и намеки продолжали отравлять умы. В самом деле, какое другое оружие может оправдать вложение стольких денег, такого труда, такого количества бетона? Только ядерное. Один работавший на Манхэттенский проект физик настолько боялся атомных ракет, что начал слушать передачи Би-би-си дважды в день – не ради новостей, а чтобы убедиться в том, что Лондон все еще существует. Даже верховный главнокомандующий союзными силами в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр, когда его информировали об этих объектах, только качал головой и бормотал: «Вы меня до чертиков пугаете».
Понятно, что союзникам нужно было нейтрализовать эту опасность, причем быстро, прежде чем немцы укрепят бункеры до такой степени, что никакие бомбежки уже не помогут. Поэтому Эйзенхауэр решил, что удары по ракетным объектам, включая бункеры, получат наивысший приоритет среди операций в Европе, за исключением высадки в Нормандии. Соответственно, армия и флот США приступили к выполнению этой задачи и разработали настолько диковинный проект, что он вызвал бы улыбку даже у чудаков из УСС. Новая операция ВМС США получила название «Наковальня», и Джо Кеннеди вызвался в ней участвовать одним из первых.