– Президента США, – ответил Амальди.
Внимание американцев ему, конечно, льстило, но такой поворот событий уже выглядел абсурдным.
Удивленный Паш пошел разбираться. В холле он нашел развалившегося в кресле здоровяка с густыми бровями. Капитан оглядел Паша с головы до ног и ухмыльнулся. «Похоже, полковник, нам с вами придется договориться», – сказал он. И добавил, что забирает Амальди.
После всех разочарований последних шести месяцев Паш взорвался. «Смирно!» – рявкнул он. Капитан оторопел. «Смирно!» – снова рявкнул Паш, и капитан вскочил на ноги. Он на добрых полголовы возвышался над Пашем, но полковник бросил ему прямо в лицо: «Что все это значит?»
Капитан стал протестовать: мол, Паш мешает выполнению критически важного задания, связанного с Амальди. «Это секрет, полковник. Но раз уж вы в это ввязались – хорошо, я вам скажу. Я должен доставить его в распоряжение отряда "Алсос" в Неаполь».
Будучи опытным футбольным тренером, Паш знал, как надрать задницу наглецу. «Отряд "Алсос" перед вами! – гаркнул он. – Так вы, значит, из УСС. Вы должны были вывезти доктора Амальди из Рима несколько месяцев назад. Вы провалили задание. Вы даже не пытались его выполнить».
Паш еще много чего высказал этому человеку и в конце концов прогнал его: «Вам нечего делать в Риме. Если я снова столкнусь с вами, я предъявлю вам обвинение, и не одно. А теперь вон отсюда!»
Остаток ночи он провел, кипя от злобы. Полгода он терпел их лживые увертки, а теперь еще и это! Да кем они себя, черт возьми, возомнили, эти люди из УСС? Он даже подумывал подать официальную жалобу.
Но наутро, 6 июня 1944 г., у него нашлись дела поважнее, чем какой-то недоумок из УСС. В этот день началось вторжение во Францию. Это означало, что у «Алсоса» теперь появлялись гораздо более серьезные задачи, включая поиск Фредерика и Ирен Жолио-Кюри.
Глава 41Буры и «Перечная мята»
Вы, скорее всего, никогда не задумывались над научной стороной высадки в Нормандии, но геология и ядерная физика сыграли удивительную роль в этом важнейшем военном событии.
Что касается геологии, то союзники планировали вторгнуться во Францию с несколькими тысячами единиц тяжелой техники, а это означало, что им нужно было тщательно выбрать место высадки: грузовики и танки не принесут много пользы, если по самые оси увязнут в грязи. Соответственно, штаб генерала Эйзенхауэра снарядил несколько геологических набегов на материковую часть Европы, чтобы определить, какие районы побережья подойдут лучше всего. Участники этих операций приближались к берегу ночью на надувных плотах или сверхмалых подводных лодках, часто преодолевая последние несколько километров до берега вплавь. Под покровом темноты они обследовали побережье и брали пробы почвы для лабораторных анализов. Они также измеряли глубину воды в различных местах и наносили на карты данные о скорости и силе течений. (Увы, всякий раз, когда шторм перемешивал грязь, ил и песок, им приходилось возвращаться, чтобы все перепроверить.) Затем, после трудной ночной работы, они снова погружались в прибой и плыли несколько километров обратно к плоту или подводной лодке.
Эти отряды проделали невероятную работу, сочетавшую в себе опасность секретных операций с тщательностью научных исследований. Но однажды ночью они совершили памятную оплошность, оставив почвенный бур там, где нацисты вполне могли его обнаружить. Поскольку его присутствие на пляже могло выдать место вторжения, союзники всерьез обсуждали, не собрать ли им в странах свободного мира все буры, загрузить их в самолеты и осуществить ими ковровую бомбардировку всего побережья Франции, чтобы запутать нацистов. Как ни печально, буровая бомбардировка не состоялась, отчасти из-за дефицита таких инструментов во время войны.
Помимо непосредственного сбора данных, геологи изучали разведывательные фотографии. Подобно тому как физики-ядерщики исследовали структуру атома, воздействуя на него нейтронами, геологи поняли, что сброшенные с самолетов бомбы могут раскрыть много информации о почвах Нормандии. Их особенно интересовали формы воронок. В крепкой почве, по которой можно было пустить танки, при бомбардировке образовывались U-образные воронки с крутым склоном, вокруг которых были разбросаны большие твердые куски грунта. В рыхлой же или болотистой почве воронки получались V-образной формы с брызгами грязи или небольшими комками вокруг. Точно так же нацистская привычка отбирать у французских крестьян телеги и использовать их для перевозки тяжелого оборудования в итоге вышла немцам боком, поскольку глубина тележной колеи указывала на характеристики грунта.
Основываясь на полученных результатах, геологи убедили Эйзенхауэра и его штаб отказаться от выбранного ими места вторжения и предпочесть пляж Омаха-Бич в нескольких километрах восточнее, где почва была лучше. Благодаря их стараниям в первый же день союзники успешно выгрузили 8851 единицу тяжелой техники, а за первые семь недель – более 150 000 единиц. Вдобавок по крайней мере один геолог высадился с самими войсками, чтобы делиться, так сказать, полевым опытом. В течение следующих двух месяцев небольшие группы геологов участвовали в организации 20 жизненно важных взлетно-посадочных полос. Воевавшие в Нормандии солдаты, конечно, заслуживают львиную долю почестей за проведение операции, но геологи, указавшие им, где именно высаживаться, тоже сыграли исключительно важную роль.
Что касается значения для высадки в Нормандии ядерной физики, оно снова коренилось в грязных бомбах. Хотя нацисты так и не использовали их на Новый год, как опасались американцы, в преддверии 6 июня страх перед ними продолжал терзать умы чиновников и военных. Как вы помните, грязные бомбы убивают, разбрасывая радиоактивные изотопы, и поэтому прекрасно годятся для отражения вторжения. Даже несколько часов воздействия радиации могут убить человека, а поскольку она ужасна тем, что наши органы чувств ее не воспринимают, солдаты могут слишком поздно осознать, что подверглись облучению. Более того, слухи о радиации могут вызвать массовую панику в рядах военнослужащих. (В 1944 г. атомные бомбы были секретом, но общественность уже хорошо знала об опасности радиации в целом благодаря мрачным газетным историям о выпадении челюстей и других ужасных последствиях воздействия радиевой краски и урановых тонизирующих средств.) Наконец, поскольку радиоактивные атомы смешиваются с почвой и не могут быть полностью удалены, загрязнение участка земли подходящими изотопами могло предотвратить вторжение на такую территорию на месяцы и даже годы вперед.
Учитывая скорость работы реакторов, ученые Манхэттенского проекта подсчитали, что немцы могут заражать более десяти квадратных километров в неделю. Цифра кажется небольшой – нацисты, очевидно, не смогли бы «забаррикадировать» таким образом всю Северную Францию. Но отравлять всю территорию и не было необходимости – хватило бы определенных районов: порты, пляжи, железнодорожные пути, аэропорты, шоссе. Еще можно было загрязнить водоемы и посевы, из-за чего будет невозможно найти чистую пищу или воду. Другими словами, сконцентрировавшись на ключевых объектах инфраструктуры, нацисты могли нейтрализовать всю операцию по высадке в Нормандии сотней-другой граммов изотопов.
В апреле 1944 г. Манхэттенский проект впервые предупредил командование союзников об опасности радиации. Британцы в ответ на высказанное американцами беспокойство, как обычно, закатили глаза; Черчилль, впервые услышав о грязных бомбах, нахмурился и сказал: «Все это выглядит очень сомнительно». Эйзенхауэр, напротив, был напуган и вскоре инициировал операцию «Перечная мята» – первую в истории попытку бороться с применением радиационного оружия.
На первом этапе этой операции самолеты со счетчиками Гейгера облетали северное побережье Франции в поисках очагов радиоактивности. (Кое-кто в американском руководстве даже опасался, что в бетонных бункерах на самом деле располагались атомные реакторы, которые могли выбрасывать радиоактивные вещества прямо в воздух.) Кроме того, нескольких пехотинцев обучили работе со счетчиками Гейгера, которые они должны были использовать во время высадки в Нормандии. Эти счетчики размером с коробку для ланча были размещены в водонепроницаемых ящиках с покрытием из серой эмали и издавали звуковые сигналы, когда засекали радиоактивность. В первоначальных вариантах «Перечной мяты» предусматривалось создание восьми контрольных групп со счетчиками Гейгера, по четыре человека в каждой, рассредоточенных среди войсковых соединений, высаживавшихся в Нормандии. Фактическое их количество остается неизвестным, хотя, как сообщается, они действительно входили в состав войск, штурмовавших пляж Омаха-Бич.
Свою роль в операции, хоть и неосознанно, сыграла и военно-медицинская служба. За несколько дней до 6 июня врачи и санитары получили приказ следить за массовым появлением определенных симптомов, включая усталость, тошноту, сыпь и низкое количество лейкоцитов (все это признаки радиационного поражения). Чтобы не сеять панику в войсках, медработникам не сказали о причинах такой бдительности. Вместо этого их начальство сочинило историю о вспышке малоизвестной инфекции, которую нужно было отслеживать.
Последний аспект «Перечной мяты» был связан со стоматологией. С учетом ненадежности переносных счетчиков Гейгера в то время (их батареи и электронно-лучевые лампы работали особенно нестабильно) наступающим войскам требовалось что-то более подходящее для обнаружения загрязнения. Кто-то предложил пленку для стоматологической рентгенографии, которая довольно чувствительна к радиации. (В 1896 г. радиоактивность была обнаружена именно с помощью фотопластин, так как ее воздействие приводит к появлению на серебряной эмульсии туманных или черных пятен.) Нескольким армейским подразделениям в день высадки вручили катушки такой пленки и велели время от времени останавливаться для их проявки в полевых условиях. Солдатам тоже не объяснили, зачем это нужно; легенда состояла в том, что недавно было испорчено несколько ящиков с дорогой пленкой, и начальство хотело выяснить причину. В хаосе 6 июня это выглядело полнейшим безумием – останавливаться и под пулями нацистов проявлять чистую стоматологическую пленку. Но солдаты, без сомнения, списали это на в принципе характерный для армии абсурд в духе «Уловки-22» и делали как им было велено. Каким бы сумасшествием это ни казалось, такие меры избавили руководство союзников от огромного страха радиации и позволили всей высадке пройти гладко.