К явному удовольствию оратора, Митрий слушал, развесив уши, однако его привлекала скорее форма, чем содержание речи.
«Гнуснопрославленный лжесудьишка», «обезьяноподобный прелатишка, склонный к мерзким забавам», «пресытившаяся бумажная тварь» и «алчные черви, пожирающие законы Франции» — это были еще не самые яркие эпитеты сего продолжительного монолога.
Прохор его не слушал — большей частью не понимал, а что понимал, так в то и не собирался вникать — не любил болтунов.
Иван тоже не столько слушал, сколько пристально наблюдал — и вовсе не только за де ла Маем — если это была настоящая фамилия Жана-Мари. Молодой, ладно скроенный, с буйными черными кудрями, обрамляющими нарочито бледное лицо красавчика сердцееда, граф — или псевдограф — вовсе не казался пустым напыщенным щеголем. О, нет! Он явно был опасен! Глаза — темные и прищуренные — смотрели уж чересчур пристально, а в манере держаться преобладали повадки бретера. И не только это… Вернее, не только сам Жан-Мари… Еще и другие. Их отношение. Сидели, слушали, кивали — никто даже не пикнул! Что, так уважали «графа»? Или просто-напросто боялись? Тогда наверняка у этого красавчика в подвале должны быть сообщники… хотя бы во-он тот верзила с жутким шрамом через все лицо. Кажется, Иван его уже где-то видел… точно ведь видел, только вот где? Ладно, не суть… Кроме верзилы на роль сообщников, пожалуй, тянула еще пара типов: вон тот, угрюмый, в углу… или этот вот юный субъект с подбитым глазом. Ишь, как они смотрят… Как ловят каждое слово…
— Ну вот в общих чертах и все, что я хотел бы сказать. — Закончив речь, де ла Май улыбнулся. Надо признать, даже если он был фальшивым графом — а, скорее всего, именно таким образом и обстояло дело, — но тем не менее говорил хорошо. По всему чувствовалось — учился ораторскому мастерству у кого-то знающего… или сам не так давно был студентом.
— Прекрасная речь, ваше сиятельство! — первым зааплодировал нагловатого вида юнец с подбитым глазом.
Парня тут же поддержали верзила и угрюмый, а за ними — и все остальные узники. По всему подвалу зазвенели цепи.
Благосклонно оглядевшись, красавчик великосветски кивнул:
— Спасибо, друзья мои!
И тут же повернулся к новеньким:
— Честное слово, изнемогаю от нетерпения узнать ваши славные имена!
Друзья представились.
— Жан? Димитри, Про-хор? Так, говорите, из Лотарингии? Да вы присаживайтесь на солому, не стойте. Мерло, будь любезен, подстели соломки гостям…
— Ну да, нашел гостей, — скривившись, по-русски прошептал Прохор. — Не своей волей…
Мерло — тот самый верзила со шрамом — живо подтащил кипы, предварительно кого-то с них согнав. Да-а… Жан-Мари де ла Май явно был тут главным.
— Что ж, — усевшись напротив новичков, прищурился «граф». — Поведайте-ка, каким образом вы очутились в наших краях?
Иван усмехнулся:
— Мы, извольте видеть, студенты.
— Весьма похвально!
— И приехали в гости, в Кан, к нашему другу.
— Как его зовут?
— Жан-Поль д’Эвре. — Иван не видел никакого смысла скрывать фамилию приятеля. В конце концов, он сейчас в Сен-Мало, а Сен-Мало — это Бретань, а Бретань — никакая не Франция, точнее — Франция, но лишь формально.
Впрочем, фамилия Жан-Поля не произвела особого впечатления на де ла Мая. Тот лишь заметил, что о таком слышал, и все.
Ага… Иван буквально нюхом чуял — да и все говорило за это, — что перед ним сидит явно преступный элемент — разбойник или пират, заделавшийся брачным аферистом лишь для того, чтобы скрыть от судей куда более тяжкие преступления. Следовательно, нужно поискать и других подобных знакомых, с кем сводила судьба… Ну, скажем, юный контрабандист из Кана… как его? Мердо! Да-да — Мердо… Или тот чернобородый мужик, что подходил здороваться к мэтру канскому палачу… Ммм… Жан! Нет, Жак! Красный Жак? Бородатый? Нет, не то… Черный Жак! Именно так — Черный Жак.
Иван с улыбкой назвал этих двоих.
— Что? — изумился «граф». — Вы знаете Малыша Мердо и Черного Жака?!
— Конечно знаем, — снова вмешался Митрий. — Можно сказать, это наши лучшие друзья! И еще этот, поэт…
— А, — вспомнил Иван. — Мэтр Огюстен. Уж с ним-то мы хорошо подружились.
— Как? — Жан-Мари удивленно вскинул глаза. — Вы и его знаете?
— Знают, — неожиданно подал голос верзила со шрамом. — По крайней мере — этот. — Он кивнул на Ивана. — Я видал его в Кане, в таверне, у моста, ну, ты знаешь, граф…
— Знаю…
— Так вот… он сидел за одним столиком с мэтром! И Черный Жак в самом деле к ним подходил, а я остался на улице — мало ли что.
— А ты не перепутал, Мерло? — быстро переспросил де ла Май.
Верзила обиженно, словно ребенок, надул губы:
— Ты же знаешь, какая у меня память на лица!
— Знаю. — Красавчик кивнул. — Потому и держу… Ну-ну, не обижайся — не только поэтому… Что ж, друзья! — Повернувшись, он радушно улыбнулся новеньким. — Смею вас поздравить! Похоже, вы и впрямь свои люди. Раз уж сам месье Мерло сказал… Рад, очень рад. Спрыснем знакомство?
Зазвенев цепью, Иван развел руками:
— Так здесь ведь вроде бы не таверна?
— Не таверна? — Де ла Май громко расхохотался. — А вот мы сейчас поглядим!
Он невозмутимо хлопнул в ладоши, и, удивительное дело, юнец с подбитым глазом шустро юркнул куда-то в угол, пошарил в сене и извлек оттуда большой глиняный кувшин и кружки.
— Угощайтесь! — «Граф» лично разлил вино. — Неплохое бордо, смею вас уверить.
Выпив, друзья несколько повеселели. Прохор вскоре уснул, а Иван с Митрием общались с красавчиком де ла Маем еще довольно долго, пока совсем не стемнело.
— Луна, — кивнув в оконце, невесело вздохнул Митрий. — Красивая, золотистая, вот только жаль — ее слишком портят решетки. Вот если б их не было…
— И что бы тогда было? — с усмешкой подначил «граф». Кстати, с новенькими разговаривал только он один, все остальные не смели.
— Что бы тогда было? — Митька засмеялся. — Да я бы пролез в это окошко, вот, клянусь Святой Девой, пролез бы!
— Неплохая идея, — одобрительно кивнул де ла Май. — Только она нам без надобности… Слушайте-ка, парни… — Он подозвал новых знакомцев поближе, даже попросил разбудить Прохора и, когда все уселись рядом, продолжил: — Мне нужны верные люди, а вы вроде бы как раз из таких.
— И что мы должны будем делать? — негромко поинтересовался Иван.
— Да, собственно, ничего, — вполне светски заметил «граф». — Отправиться вместе со мной на галеры — всего-то и дел!
Галера называлась «Ла Серн» и была чудо как хороша! Узкая, стремительная, украшенная по всему борту золоченой резьбой, она представляла собой образец гребного военного судна. В добавление к веслам и ста восьмидесяти гребцам три мачты судна несли косые паруса, ловко ловившие любой ветер. Корму с блистающим на солнце декором украшала огромная буква «Аш» — начальная буква имени короля Генриха.
Здесь-то, у самой кормы, и разместили новых гребцов — шиурму. Иван, Прохор, Митрий плюс к ним «граф» с верзилой Мерло — всего пять — на крайнем весле; юнец с подбитым глазом — Лану и угрюмый Пинсан вместе с еще тремя какими-то каторжными рожами ворочали веслом соседним. Следует сказать, «ворочали» — это не совсем правильно: под веслами судно просто-напросто вышло из шербурской гавани, а уж потом заработали паруса, тем более что ветер оказался попутным. Стремительное судно ходко разрезало носом синие волны, и в усилиях гребцов пока не имелось абсолютно никакой надобности — только мешали бы.
Ярко, до боли в глазах, сверкало солнце, ветер распирал паруса, трепетали на мачтах вымпелы с тремя королевскими лилиями, а где-то высоко, в лазурной чистоте неба, кричали чайки. Надсмотрщик — профос, — прохаживающийся по помосту — куршее, — привычно поигрывал бичом из воловьей кожи, однако в ход его пока не пускал — не было надобности. Вообще, все пока происходило точно так, как и предсказывал Жан-Мари де ла Май: их вывели из тюрьмы еще ранним утром, с чрезвычайной срочностью, безо всякой процедуры суда. В порту сразу же посадили на галеру — собственно, из крупных судов она одна там и была, к вящему огорчению Ивана — он-то надеялся увидеть там «Святую Женевьеву». Ан, нет, судно уже ушло… Что ж, сейчас главное — поскорей обрести свободу, а уж там — в конце концов, до Портсмута не так уж и далеко, а найти попутное судно проще простого.
— Берите! — Когда профос отошел, де ла Май ткнул в ладонь Ивана напильником. — Работайте осторожно, но помните — у нас мало времени.
— Кто-то, кажется, обещал какое-то судно, — буркнул Иван.
«Граф» усмехнулся:
— Оглянись назад!
Позади, у самого горизонта, белели паруса.
— Интересно, и как они собираются нас освободить? — не выдержав, спросил Митрий. — Неужели осмелятся напасть на военное судно?
— О, нет! — засмеялся красавчик. — Старый пират Лионье еще не выжил из ума. Его судно просто будет сопровождать галеру столько, столько необходимо. И при удобном случае, естественно, на стоянке в порту… ну, дальше вы понимаете.
— А в каком порту, месье де ла Май? — Митрий никак не хотел отстать со своими расспросами.
— Не знаю, — ухмыльнулся «граф». — Если мы завернем — это будет Уистреам или Онфлер, если сразу пойдем до Гавра — Гавр. Лучше б, конечно, — Онфлер, в Гавре будет куда труднее — там стоит половина королевского флота, ожидают нападения англичан.
— Что, война? — насторожился Иван.
— Да нет. — Де ла Май с беспечностью отмахнулся. — Хотя кто его знает?
Что-то случилось вдруг с ходом корабля. Чуть дернулись паруса, на миг поникли вымпелы… и снова затрепетали — по широкой дуге судно явно поворачивало к берегу.
Иван аж употел, работая напильником… и вот наконец…
— На! — Он тихонько передал инструмент Митрию. — Пили не до конца, оставь чуть-чуть, чтоб в нужный момент…
— Да ладно, не маленький.
Закусив губу, юноша принялся деятельно работать напильником, да так шустро, что Ивану даже пришлось ткнуть его локтем в бок, когда профос повернулся к корме.