Юноша лишь вздохнул и отвернулся: несмотря ни на что, больно уж хороша была дева — курносенькая такая, ладная, голубоглазая.
— Ну, не стой же! Сейчас вот возьму и прямо в одежде завалю в озеро! Оп!
Мари-Анж вдруг обняла юношу, с жаром поцеловав в губы…
— Подожди… — оглядываясь, прошептал он, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Сейчас… разденусь… Сплаваем на островок, сплаваем…
Миг — и оба наперегонки поплыли к острову. Выбравшись на плоский берег, завалились в траву…
— А где-то наш Митрий? — вдруг забеспокоился Прохор. — Что-то уж больно долго он за водой ходит, не утонул бы!
Глава 7Коммерческое предприятие г-на д’Эвре
Для начала там и сям
Перепродает он хлам
С выгодой отменной…
…Денежный его запас
Возрастает во сто раз
В тайне сокровенной…
Когда путники добрались до Кана, денег оставалось так мало, что, казалось, их и не было никогда. Продав лошадей, ведомые Жан-Полем приятели направились на постоялый двор, располагавшийся около большой площади напротив собора. За собором, на зеленом холме, возвышались зубчатые башни и стены — то был замок, выстроенный еще Вильгельмом Завоевателем, Гийомом Ле Конкераном, как его здесь величали и очень им гордились. Собственно, как пояснил Жан-Поль, если бы не Вильгельм и его жена, Матильда Фландрская, то не было бы ни крепости, ни собора, ни двух аббатств — вообще не было бы самого Кана.
Город Ивану понравился — узорчатое кружево собора, аббатства, небольшие опрятные домики, тут же — у крепости — небольшой луг с ромашками, клевером и васильками, а чуть позади — раскидистые деревья с сорочьими гнездами омелы. На рыночной площади близ собора торговали всякой всячиной — конской упряжью, галантереей, привезенной из соседнего Уистреама рыбой, еще какими-то украшениями, бочонками, посудой, ну и, конечно, солью. Сукна на рынке было мало — его продавали в лавках, куда путники и пошли, слегка перекусив на постоялом дворе. Лавки располагались тут же, на площади, либо совсем рядом, впрочем, тут все находилось рядом — Кан был небольшим городом с центром на укрепленном островке у слияния двух нешироких речек — Орна с Одоном.
— И зачем нам эти суконные лавки? — шепотом возмущался Прохор. — Лучше б занялись делом — монастырями.
— Делом, говоришь? — обернувшись, улыбнулся Иван. — Для любого дела, Проша, деньги нужны. А где их взять? Неужто на большой дороге грабить?
— Некоторые здесь так и делают, — отозвался Митрий. — Взять хоть тех деревенских — прево, кюре, Мари-Анж…
— Ну, ты и вспомнил. — Прохор хохотнул. — Ничего, будет и на старуху проруха — нарвутся когда-нибудь… Э-эй, Митрий. Ты чего притих? Вспомнил что?
— Да нет, — поспешно отозвался Митька. — Так просто, задумался.
До вечера успели обойти шесть суконных лавок — переговорили с торговцами, прикинули цены. Вот здесь-то Жан-Поль показал всю свою хитрость — в той лавке, где явно находились хозяева, он задерживался недолго, а вот там, где за прилавком стоял приказчик, — уж давал волю языку, выспрашивая буквально каждую мелочь, даже то, какой цвет популярен в этом сезоне. Правда, на этот вопрос нормандец конкретного ответа так и не получил — может, приказчики не очень заботились цветом, а может, дело было в чем-то другом.
— Ничего, — успокоил приятеля Иван. — Завтра утром еще раз пройдемся, уже четко посмотрим, какие цвета покупают, а какие нет. Сукно-то добротное, ничего не скажешь, ничем не хуже английского.
— Да уж, не хуже, — согласно кивнул Жан-Поль.
Пока дошли до постоялого двора, измотались — это на первый взгляд в городе было все близко, а походи-ка ногами, попробуй!
— Эх, надо было оставить пару лошадок, — усаживаясь за стол в общей трапезной, вздохнул Митрий. — Чай, пригодились бы.
— Да, лошадь нам понадобится, — неожиданно поддержал его нормандец. — Только лошадь не скаковая, а тяжеловес — запрягать в телегу.
— И что же ты собрался возить, Жан-Поль?
— А ты еще не догадался?
Митрий покачал головой:
— Неужели сукно?
— Сукно для начала выткать надобно, — рассмеялся Жан-Поль. — Вот мы сегодня посидим ночку, прикинем.
Иван одобрительно кивнул и тут же не преминул напомнить, что им еще обязательно нужно осмотреть оба аббатства: Аббе-оз-Ом — мужское, и Аббе-о-Дам — женское. Собственно, за тем в Кан и явились.
— Осмотрите, — разливая вино, заверил нормандец. — Мужское — запросто, сведу вас с одним монахом, старым своим знакомцем… А вот с женским потруднее будет — знакомых монашек у меня, увы, нет. Но вы не переживайте, придумаем что-нибудь. Сейчас главное — деньги сделать. Завтра же этим и займемся…
Иван вдруг засмеялся:
— А, похоже, мы уже этим занялись. И еще ночь впереди!
— Да, это верно, ночь.
Расплатившись с трактирщиком, друзья направились к дубовой, с резными перилами лестнице, что вела на второй этаж, в опочивальни. Митрий с Прохором уже поднялись, а вот Иван не успел — шагавший сзади нормандец ухватил его за перевязь:
— Постой-ка! Видишь, там, за угловым столом, молодежь?
— Ну?
Иван, присмотревшись, увидел четверых молодых людей лет по восемнадцати-двадцати на вид. Двое — явно дворяне, в потертых колетах, при шпагах, с лихо закрученными усами, а вот двое других, судя по богатому платью, скорее относились к «людям мантии», если не чистым буржуа. Платьишко, конечно, богатое. С жемчугом и цветами, но какого-то старинного покроя, что, наверное, больше пошло бы солидным пожилым людям, но уж никак не молодым. Иван усмехнулся, глядя на подобный союз, — у него почему-то не было никаких сомнений относительно того, кто здесь кого угощал.
— Позвольте представиться, господа, — шевалье Жан-Поль д’Эвре. — Нормандец запросто подошел к столу и, сняв шляпу, галантно поклонился. — А это, — он обернулся, — мой друг, шевалье Жан, студент Сорбонны. Можем ли мы отвлечь ненадолго ваше внимание?
— А в чем, собственно, дело, господа? — удивленно осведомился один из дворян.
Иван окинул его внимательным взглядом — одет бедновато, но с претензией: на бедрах широченные буфы, брыжи, перевязь расшита шелковой нитью… грубой, правда, но все же шелковой. Не то чтобы модник, но очень старается им быть и, кажется, очень ревниво относится к тем взглядам, что бросают на его одежонку. Что ж, в чем-то он прав — по одежке встречают.
Жан-Поль тоже обратил внимание на примоднившегося шевалье:
— Мы с другом совсем недавно приехали из Па… С юга… И совсем отвыкли от светской жизни. Даже не знаем, что и одеть. Вы нам поможете, месье? Просто несколько советов относительно того, что сейчас носят.
— Несколько советов? — По всему было видно, что парень польщен. — Господа, вы обратились по адресу! Меня зовут Анри Аршан, маркиз де Полиньяк, и… прошу вас присесть за наш столик.
— А ваши друзья, месье?
— О, нет-нет, мы совсем не будем против.
— Тогда позвольте заказать на всех вина?
Сели. Выпили. Заговорили. Вернее, больше говорил новый знакомец, де Полиньяк, — чувствовалось, что именно он являлся в этой компании заводилой.
— Я вам так скажу, господа, хорошо одеваться — это большое искусство! Да-да, искусство. И, как всякое искусство, красота требует жертв. Вот вы думаете, мне очень удобно таскать на шее такой воротник или ходить в этих широченных буфах? Ничего подобного! Но — вынужден, ибо — дворянин! Извините меня, господа, но вы явно поизносились в дороге. Знаете, для начала я бы вам порекомендовал плащ. Да, именно плащ — из хорошего голубого сукна.
— Почему именно из голубого? — удивленно переспросил Иван. — Мне кажется, красный куда как красивее. Ну или там зеленый.
— А вот здесь вы не правы, господа! — Де Полиньяк аж прихлопнул ладонью по столу — до того разошелся. — И, смею вас уверить, в корне не правы. Верно, парни?
Его приятели дружно кивнули.
— Ну, скажете тоже — красный, — забыв про вино, продолжал свою речь маркиз. — Вот вы пройдитесь по улицам и что увидите?
— Что же?
— А полгорода ходит в красных плащах, вот что! И знаете почему? Потому, что местные сукновалы как-то по дешевке закупили множество бочонков красной краски…
— Ну, нельзя сказать, что закупили, — неожиданно подал голос один из буржуа, этакий стриженный в кружок здоровяк, очень похожий на гугенота. Ну да, убери с камзола жемчуг — чистый гугенот.
— Ну, не закупили, да. — Де Полиньяк заговорщически подмигнул. — Просто вблизи Уистреама сел на мель английский торговый корабль… Вернее даже — ему помогли сесть. Вот все сейчас и ходят в красном.
— Ясно, — кивнул Жан-Поль. — А зеленый чем плох?
— Слишком уж неприметен… В лесу там или на лугах. Отправитесь с дамами на природу, так они вас потом не найдут! К тому же ливреи у слуг почти все — зеленые. Не знаем, как у вас, на Юге, а в Нормандии — точно.
— Ну, спасибо. А камзол? Камзол лучше из какой ткани пошить?
— Конечно из серой! Серый переливающийся шелк с голубыми либо синими вставками — это сейчас очень модно. Да… — Маркиз подозрительно оглядел новых знакомцев. — Воротники у вас… как у каких-нибудь свинопасов или судейских. Извините за прямоту!
— Ничего себе — как у свинопасов! — несколько обиделся Жан-Поль. — С чего вы взяли?
— А с того, что в дворянских кругах принято носить брыжи! Конечно, не «мельничий жернов», поменьше, но все-таки.
— Учтем, всенепременно учтем. — Жан-Поль незаметно, под столом, наступил Ивану на ногу. — А теперь, извините, нам пора. Большое спасибо за ценные сведения!
— Всегда к вашим услугам, господа!
Придя в опочивальню, приятели зажгли свечи и попросили хозяина принести перо, чернильницу и бумагу. Уселись и, разбудив Митрия — может, и поможет чем, — стали долго переговариваться, что-то чертить, рисовать, записывать.
— Вот — сукно, — негромко пояснял Жан-Поль. — Для его производства требуется: первое — шерсть, то есть овцы; второе — пряжа; третье — ткацкий станок; четвертое — сушка и окраска; пятое — сбыт. И все это нам предстоит найти и организовать! Мити, пряжу и шерсть кидаем на вас с Прохором, остальным займемся мы. Сейчас вот только рассчитаем затраты и цену, а уж завтра с утра — начнем…