Да и о деле не нужно было забывать — развивать производство, изучать рынок, давать взятки королевским чиновникам, платить рабочим, закупать сырье и краску, организовывать продажи — в общем, забот хватало. Еще бы, в конец обнищать уж никак не хотелось — с деньгами-то любые дела куда как легче делаются, что дома, в России, что здесь, во Франции! Вот и крутились как белки в колесе. Доставку продукции и оплату Иван с Митрием пока переложили на Прохора, сами же все силы бросили на поиски пропавшего приятеля. А как же! Ведь не чужой человек, хоть и, честно говоря, своеобразный — одна парижская подстава чего стоит! Не забывали и о женском аббатстве, поручив брату Жерому собрать как можно больше сведений о настоятельнице, матушке Женевьеве.
Ну а пока занялись конкурентами. Первым по списку стоял г-н Жали — потому как жил ближе всех, здесь же, на рю Сен-Пьер, буквально через три дома.
— Вот и славно, — потер руки Иван. — Там как раз напротив корчма — посидим, послушаем, понаблюдаем. Правда, одеться надо будет попроще…
Так и сделали. Располагавшаяся на первом этаже доходного дома корчма оказалась небольшой и нельзя сказать что уютной — больно уж в ней было тесно, особенно сейчас, ближе к вечеру. Что и сказать, народу набилось изрядно — мастеровые, какие-то моряки в широких коротких штанах, зажиточные крестьяне из ближних деревень, торговцы скотом и прочие. Иван с Митрием едва отыскали свободное местечко и, взяв по кружечке сидра, навострили уши. Приятелям повезло — за столом, рядом с ними, сидели местные завсегдатаи, с неподдельным интересом смаковавшие подробности утренней драмы — опрокидывания телеги с рыбой.
— А коты-то, коты! Со всех сторон слетелись!
— Не слетелись, а сбежались, Жак-Ив, разве ж коты с крыльями?
— Да, Жак-Ив, и где ж ты видал котов с крыльями? Может, расскажешь, а?
— Да ну вас! — Жак-Ив, плотненький парень лет двадцати пяти с простоватым крестьянским лицом и кудрявой бородкой, постучал по столу костяшками пальцев. — Я ж не к тому говорю, что коты летают, а к тому, что больно уж много их собралось.
— Что и говорить, Жак-Ив. — Один из собеседников парня, маленький худой мужичок с редкими седоватыми волосами, налил приятелям из большого кувшина. — Если б кто из вас был котом, неужели к рыбе бы не прибежал?
— Да уж, прибежали бы! Еще б и подрались.
— Вот и я о том же.
— А котов господина Жали там не было? — улыбнувшись, скромно поинтересовался Митрий.
Все разом обернулись к нему.
— Как же не было, парень?! — усмехнулся седой. — Ведь этот Жали такой скряга, что вообще своих кошек не кормит — они у него постоянно что-нибудь воруют. То курицу чужую сцапают, то еще что-нибудь, а тут вот вдруг так повезло — рыба!
— Так господин Жали — скупой? Вот не знал. — Митрий разочарованно покачал головой. — А мы-то с приятелем собрались наняться к нему в работники.
— В работники?! К этому скупердяю? Сразу видно, что вы не местный. Впрочем, и слышно, по говору.
— Что, непонятно говорим?
— Да нет, понятно. Просто немного чудно2.
— А к кому бы вы посоветовали наняться? — форсировал тему Иван. — Может быть, к господину Мердо? К госпоже Экюлье? Или, к кому-нибудь еще? Кстати, я слыхал, эти господа меж собой не дружат.
— Еще бы! — хохотнул Жак-Ив. — С чего им дружить-то? Соперники! — Он вновь повернулся к седому. — Как думаешь, дядюшка Люка, куда ребятам пойти?
— Не к Жали — точно, — махнул рукой тот. — От этого скупердяя все люди ушли, один старый слуга остался — так что никакой работы для вас у Жали не будет, он уж давно ничем не занимается — деньги жалеет. Но их, денег-то, говорят, у него много. Правда, лежат они в кубышке безо всякого толку.
— Ага, — живо сообразил Митрий, — значит, господин Жали нам не подходит. А что скажете о господине Мердо?
— О Мердо? — Дядюшка Люка покачал головой. — Тот еще франт. Пыжится, словно жаба, пытается казаться благородным, будто никто не знает, кто он на самом деле.
— Да его папаша навозом торговал! — воскликнул Жак-Ив. — Так его и звали — Жан-Навозник. А сынок, вишь, чуть ли не благородным сделался. Все деньги на развлечения да на тряпки тратит, да на причуды — скоро совсем разорится, дурень. Нет, Мердо — это тоже не для вас. К тому же — и семейка у него та еще! Явно с приветом!
— Ну, Жак-Ив, тут ты не совсем прав, — улыбнулся дядюшка Люка. — Если б Мердо был вертопрахом — давно б разорился. Хотя да, многие считают его сумасшедшим. Но то, как он ведет дела, скорее говорит о недюжинной смекалке. Я как-то сталкивался с его людьми… К тому же Мердо после смерти жены один воспитывает сына. Вообще, он себе на уме.
— Значит, вполне способен устранить соперника, — шепотом резюмировал Митрий.
А Иван громко поинтересовался, где им этого господина Мердо отыскать.
— На Одоне он живет, — махнул рукою Жак-Ив. — Прямо на набережной, двухэтажный такой дом, с колоннами.
— А госпожа Экюлье? — вспомнил Митрий. — Может, нам лучше сразу к ней пойти?
Кто-то из компании засмеялся:
— Зря только время потратите. Без рекомендации Элен Экюлье никого не возьмет. Да и условия у нее те еще.
— Это как понимать?
— Сами увидите.
Поблагодарив завсегдатаев корчмы за ценные сведения — и в самом деле ценные! — друзья покинули питейное заведение и — благо было еще не так уж и поздно — направились на набережную реки Одон.
Еще совсем недавно, днем, в блекло-голубом небе жарко палило солнышко, но к вечеру погода испортилась — ветер принес с моря низкие серые тучи, полил дождь, по-осеннему нудный и мелкий, но вовсе не холодный, а теплый, приятный, «грибной», как пошутил Митрий.
Дом господина Мердо заметили еще издали, он тут один был с колоннами. Перед самым домом был разбит сад — сливы, смородина, яблони, — вокруг которого тянулась изящная кованая ограда, ценой, как быстро определил Иван, не менее пяти су за один фут. Впрочем, кованой ограда была лишь в том месте, в котором выходила на улицу, ближе к дому, по бокам же и вовсе маячил какой-то покосившийся плетень.
— А этот господин Мердо и впрямь любит пустить пыль в глаза, — усмехнулся Иван. — Ну что, Митя, так и будем мокнуть или все же попробуем зайти?
— Зайти? А что скажем?
— То же, что и недавно в корчме, — пришли наниматься на работу. Прямо сейчас и позвоним, вон, тут, на воротах, и колокольчик имеется! — Иван подергал за цепочку.
На мелодичный звон колокольчика из дому тут же выскочил несколько странноватый субъект — длинный, тощий, сутулый, с вытянутым, словно лошадиная морда, лицом, — одетый в яркий красно-желтый камзол с пышными буфами и почему-то босой.
— Ах, ах! — Отворяя ворота, странный тип буквально затащил во двор несколько опешивших от подобной встречи посетителей. — Наконец-то, господа, вы явились! Скорей, скорей, господин Мердо уже давно ждет.
— Э, постойте, месье… — Иван безуспешно попытался отцепиться от длинного. — Вы, верно, приняли нас за кого-то другого?
— О! Как это чудесно! Сразу чувствуется столичный выговор. Вы ведь из Парижа, так?
— Ну, так, — разом кивнули друзья.
— Ага! Что я говорил!!!
— А что вы говорили, месье? — осторожно полюбопытствовал Митрий.
— А то, что по моему заказу сюда приедут лучшие парикмахеры из Парижа!
— Но мы вовсе не…
— Да, мой друг — знаменитый парижский куафер, — любезно осклабился Иван, незаметно толкнув локтем приятеля. — А я его сопровождаю. Сочиняю, знаете ли, книжку об искусстве причесок. Так мы не очень задержались?
— Нет, нет, не очень. В самый раз!
— Видите ли, наши костюмы еще не прибыли… Даже не знаю, удобно ли будет так, по-простому?
— О, бросьте, господа! Вот, входите в приемную, а я быстренько доложу.
Оставив гостей в узкой прихожей, обитой зеленым шелком, босоногий проворно взметнулся по лестнице на второй этаж, откуда тотчас же послышались возбужденные голоса.
— Митька, ты стричь умеешь? — тихо поинтересовался Иван.
— Нет.
— И я — нет. Это плохо.
— Да понимаю… Думаешь, побьют?
— Если смогут! — Иван горделиво подбоченился и зачем-то перешел на высокий штиль. — Не трепещи перед зигзагом судьбы, младой вьюнош, ибо все, что ни делается, — к лучшему.
— Хорошо тебе говорить, — вздохнул отрок. — Подстригать-то мне. Все ж таки это я — парижский куафер, а ты так, сочинитель.
— Ладно, прорвемся! — Иван хлопнул приятеля по плечу. — В крайнем случае, как говорит Прохор, — набьем всем морды да свалим.
— Да уж, — улыбнулся Митька. — Вот Прохора-то нам как раз сейчас и не хватает.
В этот момент вниз по лестнице сбежал сутулый — по-прежнему босиком — и, любезно улыбаясь, предложил:
— Поднимайтесь за мной, господа.
Приятели переглянулись и, усмехнувшись, направились вслед за провожатым. Надо сказать, изнутри дом производил какое-то двойственное впечатление — блеска и нищеты одновременно. Старая скрипучая лестница — и обитые дорогим шелком стены, украшенный лепниной потолок — и прогнившие доски пола, беломраморные статуэтки в нишах — и мышеловка почти у самой двери.
Открывшаяся их взору расположенная на втором этаже зала, однако, больше дышала богатством, нежели бедностью. Стены так же были обиты шелком, только уже не зеленым, а ярко-желтым, причем самого дорогого фасона — в мелкий карминно-красный цветочек. С потолка свисала люстра на двенадцать свечей, из которых все двенадцать и горели, как видно, хозяин не экономил на освещении. Напротив входного проема краснел угольками камин, хотя окна были распахнуты от жары. Мебель — два резных книжных шкафа, полочки, канапе, полукресла и овальный столик — казалась бы довольно милой, если б не топорщилась кое-где щепками. Было очень похоже на то, что проживающие здесь люди имели странную привычку метать в меблировку ножи, а то и топоры!
— Нет, это след алебарды, — поднявшись навстречу гостям, с улыбкой пояснил невысокий человек с приятным холеным лицом, обрамленным длинными темными локонами, и тоже — босой! Видимо, это и был сам хозяин. Красно-желтый — как у слуги, только из более дорогого сукна — костюм его являл собою столь же разительную двойственность, как и все жилище: с одной стороны, фасон камзола с многочисленными разрезами и буфами наводил на мысль об итальянских походах славного короля Франциска, управлявшего Францией лет сто назад, а с другой — воротник и манжеты бросались в глаза наимоднейшим кружевом, работы лучших кружевниц Брюсселя или Брабанта. В углу висело распятие, а в другом курился магометанский кальян.