Отряд «Сигма». Книги 1-6 — страница 31 из 41

8

6 сентября, 12 часов 05 минут

14 ООО метров над Каспийским морем

До посадки осталось два часа.

Грей смотрел в иллюминатор реактивного «Бомбардье глобал экспресс XRS». День быстро подходил к концу. Пока они летели, солнце успело взойти и уже катилось к горизонту позади них. Самолет бизнес-класса был подарен «Сигме» помешанным на воздухоплавании миллиардером Райдером Блантом в благодарность за оказанную ему когда-то помощь. Два пилота американских ВВС, управлявших самолетом, должны были доставить их в Индию к полудню по местному времени.

Грей вернулся к группе своих людей, сидевших за столом из тикового дерева. Он дал им возможность поспать в течение шести часов, но вид у них все равно был измученный. Ковальски все еще спал на откинутом назад кресле, храпя в унисон с двигателями. Грей не видел смысла будить его. У них еще оставалось время, чтобы отдохнуть.

Единственным человеком, в котором не чувствовалось ни капли усталости, была женщина, новичок в их группе. Она была погружена в чтение досье, лежавшего перед ней. Сотрудник «Сигмы», она, как Арчибальд Полк, была специалистом в области неврологии и нейрохимии, поэтому не приходилось удивляться тому, что Пейнтер включил ее в состав группы.

Доктор Шей Розауро была чуть выше среднего роста, с кожей цвета кофе с молоком, в глазах ее светились золотистые искорки и недюжинный ум. Ее черные волосы до плеч, чтобы не лезли в глаза, были забраны под бандану. Раньше она служила в военно-воздушных силах и, если верить ее досье, могла бы сама пилотировать «Бомбардье». На ней даже сейчас была форменная рубашка, широкий пояс, брюки хаки и армейские ботинки.

Грею с ней раньше не приходилось работать, а вот с Ковальски они, похоже, были знакомы. Увидев великана, женщина приветливо улыбнулась, а он радостно оскалился, заключил ее в медвежьи объятия, а затем помог подняться по трапу. Уже оказавшись в самолете, она украдкой бросила на Грея взгляд, в котором читался немой вопрос: «Вы что это, всерьез?»

Когда все отдохнули, Грей созвал команду на совещание. Он хотел, чтобы к тому моменту, когда самолет выпустит шасси, они были полностью готовы к выполнению задания, тем более с учетом того, с кем им придется иметь дело.

— Элизабет, что вы можете нам рассказать о докторе Хейдене Мастерсоне? В качестве кого работал ваш отец с этим профессором из Мумбая?

Она кивнула, подавила зевок и поправила очки на переносице.

— Вообще-то он из Оксфорда. Получил подготовку психолога и физиолога, изучал технику медитации и функции мозга. Последние тридцать лет живет в Индии, изучая тамошних йогов и мистиков.

— Та же линия исследований, что и у вашего отца. Она утвердительно кивнула.

— Я знакома с работами Мастерсона,— с некоторым удивлением в голосе заговорила Розауро.— Он блестящий ученый, но при этом весьма эксцентричен, а некоторые его теории попросту вздорны. Он одним из первых стал отстаивать теорию гибкости человеческого мозга — противоречивую в то время, но повсеместно признанную сегодня.

— Что вы имеете в виду, говоря о гибкости? — уточнил Грей.

— Ну, вплоть до последнего времени основным постулатом неврологии являлся тезис о том, что человеческий мозг — неподвижный или, говоря техническим языком, жестко замонтированный механизм, это каждый участок мозга выполняет лишь какую-то одну, строго определенную функцию. Один участок — одна функция. Поэтому на протяжении последних двадцати лет основной целью неврологии было определить, какой участок за что отвечает. Какой из них позволяет говорить, какой— слышать, какие нейроны позволяют человеку отличать правую руку от левой или удерживать равновесие при ходьбе...

Грей кивнул.

— Но теперь мы знаем, что мозг не является жесткой структурой, что карты мозга способны меняться, модифицироваться. Иными словами, он обладает гибкостью. Именно это его свойство объясняет, почему так много парализованных, у которых разрушена часть мозга, вновь обретают способность пользоваться конечностями. Мозг перенастраивает себя, обходя поврежденные участки.

Элизабет в знак согласия наклонила голову.

— Доктор Мастерсон распространил исследования в этой области на йогов. Исследуя этих удивительных людей, которые умеют контролировать кровоток и обмен веществ в своем теле, он хотел доказать, что мозг не только способен меняться, но также обучаем и формируем.

Розауро откинулась на спинку кресла.

— Если существует возможность контролировать эту пластичность, перед неврологами открываются перспективы, от которых захватывает дух. Повышение уровня интеллекта, превращение слепых в зрячих, глухих — в слышащих...

Грей вспомнил странное приспособление на черепе. «Глухих — в слышащих...» Это устройство и впрямь чем-то напоминало слуховой аппарат. Он повернулся к Элизабет.

— Доктор Мастерсон не говорил вам о том, когда он в последний раз виделся с вашим отцом?

— Профессор сказал мне, что готов ответить на все мои вопросы, но сначала он хотел бы поговорить с людьми, которые наняли отца. Он был очень напуган, и мне не удалось вытянуть из него практически ничего.

— Наняли?

К разговору присоединился Лука Хирн, последний из их группы. От усталости цыганский акцент в его речи звучал сильнее, нежели обычно.

— Должно быть, он имел в виду нашу общину. Это мы наняли доктора Полка.

Грей повернулся к говорившему. Перед приземлением он намеревался обсудить роль, которую сыграли цыгане в истории доктора Полка. После их бегства из конспиративной квартиры у него накопилось много вопросов, на которые он хотел получить ответы. Например, почему Полк предпочел связаться с Лукой, а не с кем-то еще? Объяснялось ли это обычной паранойей, или профессор считал, что не может довериться никому другому? Впрочем, учитывая то, что после его убийства правительственные агенты устроили глобальную зачистку, возможно, доктор Полк был прав.

— Каким образом завязались отношения между вами и профессором? — спросил Грей.

— Он вышел на нас два года назад. Ему были нужны образцы ДНК тех из нас, кто практикует пен дуккерин.

— Пен... чего?

Грей ответил Ковальски. Он по-прежнему лежал в кресле с закрытыми глазами, но уже не храпел.

— «Дуккерин» означает предсказание судьбы. Ну там, когда гадают по руке, таращатся в хрустальный шар и всякое такое.

— Да,— поддакнул Лука,— это традиционное для нашего народа занятие. Цыгане гадают уже много веков. Но доктору Потку были не нужны те, кто занимается хоккани боро.

— Надувательством,— пояснил Ковальски.— Жулики.

— Доктор Полк знал, что среди нас есть такие, искусство которых мы сами уважаем. Избранные. Настоящие шовихани, обладающие даром. Ему были нужны именно они.

Элизабет выпрямилась в кресле.

— То же самое отец делал с йогами в Индии. Он брал у них образцы ДНК, пытался найти нечто общее между ними и другими людьми, обладающими схожими способностями.

Грей вспомнил досье доктора Полка, в котором говорилось о том, что он искал редкие задокументированные случаи того, как йоги и мистики демонстрировали необычайные способности в области интуиции и инстинктов. Сюда же можно было отнести умение цыган предсказывать судьбу и гадать на картах Таро. Однако генетический аспект подобных способностей... Это было что-то новенькое.

В связи с этим в мозгу Грея возник новый вопрос.

— Почему он так резко переключился с йогов на цыган? Какая между ними связь?

Лука посмотрел на него, как на умственно отсталого.

— А откуда, по-вашему, происходят цыгане?

Грей смутился. Он действительно мало что знал об этом кочевом на роде и понятия не имел о его истоках. Лука заметил его смущение.

— Не многие знают нашу историю,— сказал он.— Когда наши племена впервые перебрались в Европу, жители континента считали, что мы пришли из Египта.— Он провел тыльной стороной ладони по смуглой щеке.— Из-за нашей темной кожи и глаз. Нас называли айгиптой или джипси, что означает «египтяне». Вплоть до последнего времени даже мы сами не знали точно о том, откуда взялись. Лишь недавно лингвисты обнаружили, что язык рома имеет общие корни с санскритом.

— Древний язык Индии,— вставил Грей. Он был немного удивлен но теперь в его мозгу все начинало становиться на свои места.

— Да, мы вышли из Индии. Это амаро баро тем, родина наших предков. Говоря точнее, Северная Индия, штат Пенджаб.

— Но почему вы ушли оттуда? — спросила Элизабет.— Насколько мне известно, в Европе вам пришлось несладко.

— Несладко? Нас преследовали, за нами охотились, нас убивали.— В голосе Луки зазвенели нотки гнева.— Мы погибали сотнями тысяч от рук нацистов, которые нашивали нам на спину черный треугольник. Бенгеско ниамсо!

Последнее, вероятно, являлось проклятием в адрес нацистов. Неистовая ярость, с которой говорил Лука, заставила Элизабет отвести глаза в сторону.

Лука потряс головой, пытаясь успокоиться.

— О нашем раннем прошлом мало что известно. Даже историки не могут с точностью сказать, почему племена цыган покинули Индию. Мы знаем лишь, что исход произошел примерно в десятом веке. Они прошли через Персию в Византийскую империю, а затем распространились ia ее пределы. В то время на северо-западе Индии бушевала война, кроме того, в этой стране возникла строгая кастовая система. Те, кто не входил ни в одну из каст, считались неприкасаемыми. В эту категорию входили воры, музыканты, обесчещенные воины, но также и колдуны, способности которых местные религии считали еретическими.

— Ваши шовихани,— выказал свою осведомленность Грей. Лука кивнул.

— Жизнь стала невыносимой, опасной. И тогда неприкасаемые собрались вместе и, образовав племена, покинули Индию и направились на запад, в поисках более гостеприимной земли.— Он горько усмехнулся.— Мы до сих пор ее ищем.

— Давайте вернемся к доктору Полку,— предложил Грей, меняя русло разговора.— Вы откликнулись на просьбу профессора? Предоставили ему образцы, которые он хотел получить?

— Да. Заплатили кровью за помощь, которую он нам оказал. Грей не отрываясь смотрел на цыгана.

— В чем заключалась эта помощь? Голос Луки опять зазвенел.

— Он помог нам отыскать то, что у нас бесцеремонно украли. Самое сердце нашего народа. Мы...

Самолет сильно тряхнуло.

— Пристегните ремни,— раздался из динамика голос пилота.— Через час мы совершим посадку. И еще, коммандер Пирс, с земли вам звонит директор Кроу. Сейчас я переадресую звонок на ваш сотовый телефон.

Грей знаком велел всем занять свои места. Ковальски поднял сиденье и уже застегивал ремень безопасности.

Сам Грей отодвинулся вместе со стулом в сторонку, достал из подлокотника сиденья сотовый телефон и поднес его к уху.

— Коммандер Пирс слушает.

— Грей, я должен сообщить тебе о том, что выяснили Лиза и Maлкольм, исследовав устройство на черепе.

Директор говорил о микроэлектродах, аутистах-савантах, а Грей смотрел в иллюминатор. Он видел, как на западе садится солнце, а самолет тем временем несся на восток. Он представлял себе хрупкую девочку, ее невинное личико.

По крайней мере, сейчас ей ничто не угрожало.

Но один вопрос не давал Грею покоя.

«Существуют ли другие? Такие же, как она?»

12 часов 22 минуты

Южноуральские горы

Монк, держа Петра на руках, бежал вдоль ручья. Первой, отталкиваясь от земли всеми четырьмя конечностями, скакала Марта, за ней едва поспевала Киска. Константин держался рядом с Монком. Петр крепко прижимался к плечу взрослого мужчины. Его взгляд все еще был отсутствующим, а лицо — мокрым от пота и слез.

— Откуда нам знать, что увиденное Петром — правда? — спросил Монк у Константина.— Тигры! Может, ему просто привиделся кошмарный сон?

Мальчик на бегу стащил вязаную шапку и отвел назад волосы. За сто ухом блеснула стальная полоска.

— Ты был не единственный, кто подвергся операции.— Он снова натянул шапку и кивнул на Петра.— То, что он увидел, не сон.

Монк силился хоть что-то понять. Константин уже объяснил ему, каким образом он попал в Муравейник, будучи спасенным с тонущего корабля благодаря рисункам сестры Петра. Все это казалось ему полной бессмыслицей.

Может быть, это ему снится все происходящее?

— В Зверинце живут два дальневосточных тигра,— продолжал Константин.— Аркадий и Захар. Солдаты иногда уходят с ними глубоко в леса, чтобы поохотиться на медведя или лося. Это очень умные звери. Их трудно обмануть.

— Как далеко от нас они находятся? — спросил Монк. Константин заговорил с младшим мальчиком по-русски. Петр стал отвечать ему на том же языке. По мере того как он говорил, его голос звучал все тверже. Малыш выходил из ступора. Наконец Константин кивнул и сообщил Монку:

— Этого он не знает. Знает только, что они приближаются, и даже ощущает их голод.

Они добежали до того места, где ручей впадал в широкую реку. Если бы только им удалось перебраться через нее!

Внезапно раздался громкий звук. Высоко над ними и позади них кто-то кричал, плакал, звал, как мифические сирены. У Монка от этого звука свело зубы и заныли все кости. Дети плашмя упали на землю, заткнули уши и стали кататься, извиваясь, словно в агонии. Марта заухала и, подскочив, растопырила над ними руки, пытаясь защитить от невидимой опасности.

Обернувшись в ту сторону, откуда раздавался звук, Монк посмотрел в просвет между ветвями и увидел, как в небе над дальним концом долины на маленьком красном парашюте спускается что-то наподобие осветительной ракеты. Но это было нечто совсем другое. К парашюту был прикреплен предмет размером с бейсбольный мяч. Пронзительные звуки исходили именно из него. Сверху скинули какую-то разновидность акустической гранаты. В отдалении Монк увидел еще несколько красных парашютов и тоже упал на землю.

Преследователи беспорядочно выстреливали звуковые гранаты во всех направлениях.

На противоположном берегу ручья послышался треск ветвей. Кто-то яростно ломился сквозь чащу.

Монк увидел, как за деревьями мелькнула рыжевато-коричневая шкура.

Тигр!

К счастью, он ошибся. Из чащи вскочили две косули и унеслись прочь.

Немного оправившись от испуга, Монк поднялся на ноги и подбежал к детям. Они лежали без движения. Преследователи знали о сверхчувствительности детей и пытались парализовать их.

Подхватив Петра своей увечной рукой, Монк перекинул его через плечо, а затем обхватил за талию Киску и поставил ее на ноги. После этого, таща на себе сразу двоих малышей, подошел к Константину, намереваясь и его заставить подняться.

Они не должны останавливаться.

Помощь пришла, откуда он ее не ждал. Марта подскочила к Константину, закинула его руку себе за спину и, заставив встать, буквально поволокла мальчика по направлению к реке. Его ноги безвольно тащились по земле.

Монк последовал за ними вместе с Петром и Киской. Хотя от диких звуков, издаваемых акустической гранатой, у него заложило уши, он все равно слышал мучительные стоны, которые издавал мальчик. Он прибавил шаг и вскоре оказался на берегу.

Вода бежала по руслу с высокими, крутыми берегами шириной менее четырех метров. Она бурлила и клокотала достаточно громко, чтобы заглушить завывания звуковой бомбы.

Монк махнул рукой Марте и указал рукой вниз по течению. Обезьяна развернулась и двинулась в том направлении. Так они и шли, следуя изгибам реки. После того как они сделали несколько поворотов, жутий вой стал почти совсем не слышен за гребнями холмов.

Первой пришла в себя Киска. Освободившись от руки Монка, она зашагала самостоятельно. Вскоре к ней присоединился и Константин, избавив Марту от необходимости тащить его.

Они все больше удалялись от парализующих звуков, но Монк то и дело оглядывался назад, ожидая в любой момент увидеть пару тигров, крадущихся за ними.

Засмотревшись назад, он налетел на остановившуюся Киску, не удержал равновесия и упал, уронив на землю мальчика. Константин тоже замер на месте рядом с сестрой и придержал Марту. Казалось, что-то напугало их даже больше, чем неумолимо приближавшаяся погоня. Впереди на речной берег выбрался огромный бурый медведь. Он весил не меньше шестисот фунтов и был явно не в духе, растревоженный пронзительными звуками акустических гранат. Поглядев своими черными глазкам на людей, он поднялся на задние лапы, во все свои восемь футов роста, и заревел, обнажив огромные желтые зубы.

Русский гризли.

Символ России-Матушки.

С тем же ревом он опустился на четыре лапы и бросился прямо к ним.

6 часов 03 минуты

Вашингтон, округ Колумбия

Когда пожилой мужчина проснулся, было светло. Свет жалил его глаза, буравил мозг. Он застонал и отвернул голову. К горлу подступила тошнота, рот наполнился горькой слюной. Он с отвращением сглотнул ее.

Мигая от яркого света, мужчина огляделся и выяснил, что привязан к кровати. Хоть и укрытый простыней, он знал, что лежит обнаженный. Комната была белоснежной, стерильной и походила на операционную. Окон не было, только дверь с маленьким зарешеченным окошком. Она была закрыта.

В кресле у кровати, закинув ногу за ногу и положив руки на колени, сидел мужчина в рубашке с закатанными по локоть рукавами. Его пиджак висел на спинке кресла.

— Доброе утро, Юрий,— проговорил он, подавшись вперед. Трент Макбрайд улыбался, но в этой улыбке не было ни грана прежней теплоты.

Юрий посмотрел на свою грудь, а затем огляделся. Он все еще был оглушен и помнил лишь, как в него выстрелили дротиком с транквилизатором.

— Вам ввели противостимулянт,— сообщил Макбрайд.— Нам нужно о многом поговорить, поэтому пришлось привести вас в чувство.

— Как... я...— выдавил Юрий, но договорить не смог: язык распух и едва ворочался во рту.

Макбрайд вздохнул, взял с тумбочки стеклянный стакан с трубочкой и поднес ее к губам Юрия. Тот не стал отказываться.

Теплая вода вдохнула в него жизнь лучше всякой водки. Она отодвинула в сторону нависавшие над ним тени и смыла клейстер с его языка.

— Трент, что все это значит? — Юрий подергал привязанными к кровати руками.— Что вы делаете?

— Заполняю белые пятна.— Макбрайд нажал на кнопку интеркома в изголовье кровати.— Как я уже упоминал, вы были не до конца откровенны и утаили от нас многие аспекты ваших исследований в Челябинске восемьдесят восемь. Мы должны исправить это упущение.

— Что вы имеете в виду?

Юрий прилагал все усилия, чтобы его слова звучали убедительно, но его выдал предательски задрожавший голос. В этот момент он пожалел о своем слабоволии.

— Хм,— промычал Трент, протянул руку и сорвал простыню, которой был укрыт Юрий.— Я думаю, мы можем покончить с неприятной частью и поговорить, как коллега с коллегой..

Юрий опустил взгляд на свое обнаженное тело. Его бледная кожа была испещрена маленькими присосками. К каждой из них было прикреплено какое-то крохотное электронное устройство, а из него, в свою очередь, торчала антенна толщиной с нить. Эти штуки покрывали его ноги от стоп до паха, руки — от кончиков пальцев до плеч, а грудь, утыканная присосками, напоминала шахматную доску.

Прежде чем он успел спросить, что это такое, открылась дверь, и в комнату вошел худой мужчина. Юрий не без труда вспомнил его имя, хотя, казалось, он только что встречался с доктором Джеймсом Ченом. Именно в его кабинете в Институте Уолтера Рида Юрию была назначена встреча.

Дверь бесшумно закрылась.

Чен подошел к ним. В руках он держал ноутбук.

— Мы все настроили,— проговорил он и сел, поставив ноутбук на тумбочку.

Когда Чен раскрыл компьютер, Юрий успел бросить взгляд на экран. Там была изображена стилизованная человеческая фигура с раздвинутыми в стороны конечностями и усеянная светящимися точками.

— Электроакупунктура,— сказал Макбрайд и широким жестом обвел присоски на теле Юрия.— Микроэлектроды введены в основные акупунктурные точки по средним меридианам. Я не претендую на исчерпывающее понимание всего этого. Специалист тут доктор Чен. Благодаря этой технологии он добился впечатляющих успехов в облегчении боли и даже проведении хирургических операций в полевых условиях и без применения общего наркоза. Блестящая работа, потому он и был приглашен в «Ясоны» Затем благодаря разработанной им новаторской технологии использования микроэлектродов я предложил ему принять участие в нашем совместном исследовании. Таких же микроэлектродов, которые вы применяете на своих подопытных субъектах.

Макбрайд щелкнул ногтем по одной из антенн, и Юрий почувствовал укол боли.

— Мы выяснили, что таким способом мы можем не только облегчат i боль, но и усиливать ее.

— Трент! Не надо! — взмолился Юрий.

Не обращая на него внимания, Макбрайд повернулся к Чену и указа и ему на присоску возле колена Юрия и еще на одну, около паха.

Ученый поднял стилус и нарисовал им прямую линию на экране компьютера, как бы соединив между собой две указанные точки.

Ноги Юрия пронзила невыносимая боль. Из его горла вырвался хриплый крик. Ему показалось, будто кто-то острым скальпелем сделал глубокий, до кости, надрез от колена до паха. Боль исчезла так же внезапно, как и пришла.

Задыхаясь, Юрий опустил глаза на свое обнаженное тело, ожидая увидеть хлещущую кровь, но кожа была совершенно целой. Макбрайд снова широким жестом указал на маленькие присоски.

— И мы можем делать то же самое между любыми из этих точек, в любом направлении. Мы можем освежевать вас заживо, не прикоснувшись при этом ни к одному волоску на вашем теле. Виртуальная — и очень болезненная — операция.

— 3-зачто?..

Лицо Макбрайда было бесстрастным, но глаза горели злостью.

— Я получу ответы на свои вопросы? Да или нет? Давайте начнем с того, что вы утаили от нас относительно детей.

— Я не...

Макбрайд повернулся к Чену.

— Нет! — закричал Юрий. Макбрайд снова склонился над ним.

— В таком случае не надо играть со мной в прятки. Нам без труда удалось воспроизвести ваши усилители. Технические схемы, предоставленные вашей командой, были весьма точны и подробны, хотя и не отличались новаторством. Это были всего лишь продвинутые устройства ТЭС. Мы попытались добиться результатов, аналогичных вашим, используя пару аутистов-савантов в Канаде. Увы, результаты экспериментов оказались.. скажем так, неутешительными.

Юрий внутренне сжался. Значит, американцы продвинулись так далеко, как не предполагала даже Савина. Они уже приблизились к пониманию того, насколько уникальна ситуация в Челябинске-88.

— Итак,— продолжал Макбрайд,— что вы держали от нас в секрете? Юрий слишком долго медлил с ответом, и по его груди полоснула нестерпимая боль. Мучительная судорога выгнула его тело дугой, и он закричал так громко, что наружу не вырвалось ни одного звука.

Когда боль отступила, Юрий, дрожа всем телом, ощутил на языке вкус крови. Он больше не собирался играть в партизана. Ну и что, если американцы все узнают? Рано или поздно это все равно произойдет.

— ДНК,— прохрипел он.— Дело в их ДНК. Макбрайд пододвинулся ближе.

— Что конкретно вы имеете в виду? Юрий сглотнул, хватая ртом воздух.

— Весь секрет — в генетике субъекта. Мы сами поняли это только двенадцать лет назад.

Юрий стал рассказывать, то и дело прерываемый вопросами Макбрайда. Он припомнил, как в 1959 году были открыты необычные способности савантов у группы цыганских детей. Они были обусловлены генетической линией, тянувшейся из поколения в поколение, и переходили по наследству. Люди, обладающие ими, назывались шовихани. Втайне от всего мира цыганские племена фактически разводили их, занимаясь инбридингом[149], в результате чего происходили различные генетические отклонения. Юрий поведал о том, как русские похитили это генетическое наследие, чтобы использовать его в рамках своих парапсихологических изысканий.

— Но во всем этом не было никакой мистики,— пояснил он.— Дети были всего лишь савантами, хотя и редкостными, обладающими уникальными талантами. Мы пытались расширить и усилить эти способности — сначала путем скрещивания, затем с помощью биоинженерии. Но с годами, по мере того как усовершенствовалась технология проведет я генетических исследований, нам удалось выяснить, что именно делает детей столь уникальными.

Макбрайд весь обратился в слух.

— Причинами аутизма становится комплекс внешних факторов вкупе с набором из примерно десяти генов. Мы обнаружили, что самые сильные саванты, омега-субъекты, обладают тремя специфическими генам. Тремя маркерными генами. Когда они выстроены в нужной последовательности и сопровождаются слабым или умеренным аутизмом, возникают потрясающие способности саванта.

— Которые вы затем стимулируете,— добавил Макбрайд,— создавая «идеальный шторм» из генетики и биоинженерии.

Юрий кивнул.

— Блестяще! Воистину блестяще! Значит, мы поступили очень правильно, использовав Арчибальда Полка для того, чтобы вытащить одного из ваших омега-субъектов. Тем более актуальной становится задача заполучить эту девочку.

Юрий опешил. Страх почти парализовал его.

— Так Саша не у вас?

Макбрайд нахмурил брови и откинулся в кресле.

— Нет, но за последний час нам удалось определить, где ее могут держать. И, судя по всему, та же группа отправила поисковую команду по следам Арчибальда. К счастью, мы успели полностью стереть эти следы.

— Кто... Кто забрал Сашу?

— Вы хотите знать?

Макбрайд смотрел на Юрия сверху вниз. Было ясно, что девочка является наиболее уязвимым местом русского.

— Я покажу вам. Он подал знак Чену. «Нет!»

Грудь Юрия охватил огонь, располосовав ее зигзагом, от точки к точке, и образовав букву. Пылающую греческую букву.

— Недолго им осталось вставлять нам палки в колеса,— проворчал Макбрайд, глядя, как корчится привязанный к кровати Раев.

14 часов 04 минуты

Агра, Индия

Несмотря на восхищение, которое испытывал перед этой страной отец, Элизабет никогда прежде не бывала в Индии. Она смотрела в окно фургона такси, который вез их из аэропорта. Хотя стекла были опущены, дышать от этого легче не становилось. Жара стояла под сорок градусов.

Машина двигалась с черепашьей скоростью, зажатая рикшами — колясками, которые тянули велосипеды и даже один верблюд. Рядом с ними тащилось другое такси, окна которого были также открыты, и Элизабет ощущала запах тонкой сигары, кончик которой пожевывал шофер. Этот запах, словно нож, разрезал царивший на улицах густой дух карри, грязи и подгоревшего жира. Шофер нервничал и нетерпеливо сигналил.

Однако его гудки были едва различимы в какофонии уличного шума, становившегося еще нестерпимее из-за происходившего где-то впереди праздника, сопровождаемого звуками цимбал. Пешеходам не хватало места на тротуарах, и они, выходя на проезжую часть, сновали между едва ползущими автомобилями, велосипедами и мотоциклами.

Элизабет заметила, что ей стало трудно дышать. Грудь сжало, словно обручем, но не от жары и духоты, а из-за обилия людей. Она никогда не страдала клаустрофобией, но нескончаемый шум и сутолока давили на нее кузнечным прессом. Ее руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки.

Наконец, непрерывно сигналя, их водитель все же смог пробить себе путь и добраться до очередного перекрестка, где свернул и выехал на более широкую дорогу, ведущую к центру города.

Элизабет с облегчением вздохнула.

— Наконец-то! — пробасил Ковальски, сидевший рядом с ней и, по-видимому, испытывавший те же эмоции.— Нужно было взять машину напрокат. Я довез бы нас быстрее.

Великан, похоже, почувствовал, что женщине не по себе, и подвинулся вбок, освобождая для нее побольше места. При этом он спрессовал пассажиров слева от себя. Шей Розауро, сидевшая рядом с Ковальски, ткнула его локтем в бок. Ее лицо блестело от пота. Пока они торчали в пробке, она сняла с головы бандану, развернула ее и надела в виде косынки, завязав концы на затылке.

Грей, расположившийся впереди, наклонился к водителю и указал на что-то впереди. Индус кивнул, после чего Грей снова откинулся на сиденье.

Последний член их группы, Лука Хирн, сидел позади всех. Его лицо было непроницаемым, но темные глаза подмечали все происходившее вокруг. Перед тем как самолет совершил посадку, Лука, возвращаясь на родину предков, сунул в закрепленные на запястьях ножны два кинжала.

Грей повернулся на сиденье.

— Через десять минут мы будем в отеле,— сообщил он своим спутникам.

Такси быстро ехало по дороге, которая упиралась в реку Джамна. В ярких лучах солнца вода блестела, как обоюдоострый клинок из голубом стали. Вдоль берегов росли пальмы. Слева возвышалась крепость из красного песчаника, с высокими брустверами и толстыми стенами. Достигнув Джамны, они свернули в сторону форта и поехали вдоль реки, следуя ее изгибам. Из-за плотного движения их скорость снова упала, но лишь на несколько минут. Вскоре взорам путешественников открылся огромный парк из лугов, садов, прудов, в которых отражалось небо, и небольших заплаток леса. Этот зеленый пояс тянулся вдоль самого берега реки, но подлинное чудо, казалось, парило над ним — облако белого мрамора на фоне ослепительно голубого неба. Тадж-Махал.

Мавзолей представлял собой чудо архитектурного искусства, но сейчас он казался замком из сна, сияющим и плывущим в небесах. Построенный более трех веков назад по приказу султана Шах-Джахана, правителя империи Великих Моголов, он должен был стать местом последнего упокоения его любимой супруги Мумтаз-Махал и символом вечной любви.

Но не это было конечным пунктом их путешествия.

Такси свернуло к обочине и остановилось у белого пятиэтажного здания с большими арочными окнами. Отель «Дидар-и-Тадж». Именно здесь они должны были встретиться с доктором Хейденом Мастерсоном.

— Ресторан находится на верхнем этаже,— сказала Элизабет, когда они выгружались из такси, и посмотрела на часы.

Они опаздывали уже на полчаса. Грей расплатился с шофером, и все приехавшие прошли мимо танцующего фонтана в вестибюль отеля, где — о, счастье! — работал кондиционер.

— Ковальски,— заговорил Грей,— вы с Лукой стерегите наши комнаты, а мы,— он кивнул на Элизабет и Розауро,— поднимемся наверх.

Здоровяк тяжело вздохнул и пробубнил что-то про холодный душ. Улучив момент, когда Грей повернулся в сторону лифтов, он подобрался и поближе к Элизабет.

— Вы в порядке? — спросил он ее.

— Я?

— Ну да. Там, в такси, мне показалось, что вы... того...— Он пожал и плечами.

— Это просто жара,— смутилась женщина.— И наверное, нервы...

— А у меня кое-что есть.— Ковальски с видом заговорщика наклонился к ней и оттопырил полу пиджака — так, чтобы стали видны две сигары, торчащие из внутреннего кармана.— Кубинские. Из магазина беспошлинной торговли в аэропорту.

Элизабет улыбнулась. Она была почти готова расцеловать его, но тут позади нее открылись двери лифта, и Грей велел поторапливаться.

Ковальски выпрямился и запахнул пиджак, а затем подмигнул ей и отвернулся. Вот так, взял и подмигнул! Когда Элизабет подошла к лифгу, где ее уже ждали Грей и Розауро, она все еще улыбалась.

Грей втащил ее в кабину лифта и нажал на кнопку верхнего этажа.

— Можете ли вы сообщить нам о докторе Мастерсоне что-нибудь еще, что нам следовало бы знать? — спросил он ее.

— Я не упомянула разве что про «Манчестер юнайтед»,— пробормотала она.

— Про футбольную команду?

— Доверьтесь мне, или вы не услышите от него ни слова ни о моем отце, ни о его исследованиях. И не давите на него. Пусть он сам заговорит на эту тему.

Двери лифта открылись, и их взглядам предстал расположенный на верхнем этаже ресторан, почти пустой в этот час. В воздухе витал густой аромат карри и чеснока. Однако необычным было то, что весь ресторан медленно вращался. Отсюда, не вставая из-за столика, можно было обозревать весь город, включая Тадж-Махал.

За столиком у окна сидел высокий мужчина. Увидев их, он поднял руку, а затем опустил ее и постучал пальцем по часам на запястье.

Элизабет улыбнулась и, взойдя на вращающуюся платформу, направилась к нему. Остальные, лавируя между пустующими столиками, двинулись следом за ней. Несколько официантов в расшитых золотом жилетах приветливо кивали новым гостям.

Прошло уже несколько лет с того момента, когда Элизабет в последний раз виделась с доктором Мастерсоном. На нем, как всегда, был строгий белый костюм колониального фасона, неизменная панама с широкими полями лежала на соседнем столе. К нему же была прислонена трость с изогнутой ручкой из слоновой кости в виде белого журавля. Такими же белыми были его длинные, до плеч, волосы, которыми, как подозревала Элизабет, он весьма гордился. Лицо профессора было угловатым, туго обтянутым кожей и загоревшим до бронзового цвета. Загар, по всей видимости, никогда не сходил с него.

Элизабет представила своих спутников. Шей Розауро заверила доктора в том, что знакомство с ним — большая честь для нее. После этого раздраженное выражение на его лице уступило место гримасе, которую при большом желании можно было счесть доброжелательной. Женщины были слабостью Хейдена, особенно такие длинноногие и гибкие, как доктор Розауро. Отец Элизабет как-то намекнул на то, почему профессор остался в университете Мумбая, вместо того чтобы работать в Оксфорде или Кембридже. Похоже, он попал в какую-то скверную историю, связанную с соблазнением несовершеннолетней студентки.

Хейден предложил им садиться, позаботившись о том, чтобы доктор Розауро оказалась рядом с ним. К тому моменту, когда все расселись, ресторан повернулся таким образом, что им открылся вид на Тадж-Махал, от которого захватывало дух.

От Хейдена не укрылись их восхищенные взгляды.

— Мавзолей Мумтаз-Махал, супруги Шах-Джахана! — громогласно объявил он.— Эта любимая жена перед смертью взяла с муженька четыре обещания.— Профессор принялся загибать пальцы.— Первое, разумеется, построить для нее надгробный памятник, каких еще не было. Второе — чтобы он никогда больше не женился. Вот это женушка! Третье — чтобы он всегда был добр к их детям. И наконец, Шах-Джахан должен был навещать могилу жены каждый год в день ее смерти. Что он и делал вплоть до того дня, когда сам был похоронен в Тадж-Махале рядом со своей драгоценной супругой.

— Вот что значит настоящая любовь! — проговорила Розауро, любуясь изумительной красотой мавзолея.

— Но разве бывает любовь без кровопролития? — Хейден похлопал ладонью по руке Розауро и оставил ее на ней.— Говорят, что после того, как Тадж-Махал был построен, султан приказал отрубить руки всем мастерам, чтобы они никогда больше не смогли возвести подобное чудо.

Грей, сидевший по другую сторону от ученого, принялся ерзать на стуле. Ему не терпелось перейти к тому, ради чего они пересекли половину земного шара. Заметив это, Элизабет пнула его ногой под столом, предостерегая от поспешных действий.

Их глаза встретились.

«Не давите на него!» — предупредил его взгляд женщины.

Она повернулась к Хейдену в тот самый момент, когда его правое ухо отлетело в сторону, словно отрезанное ножом, выбросив наружу фонтан крови, а в следующий момент послышалось отчетливое «дзинь», будто где-то рядом разбился бокал.

Грей и Розауро пришли в движение одновременно, а Элизабет продолжала сидеть как под гипнозом. Розауро повалила Хейдена на пол, Грей вцепился в Элизабет. Она успела заметить идеально ровное отверстие в окне, напротив которого только что сидел профессор. От него паутинками разбегались тонкие трещины.

Пока она падала, в окне появилось еще несколько таких же отверстий, сопровождаемых все тем же звуком, а ютом Элизабет оказалась на полу, а на ней лежал Грей.

— Не шевелитесь!

Она замерла. На ресторан обрушился шквал автоматного огня. Го всей видимости, стрелок засел на одной из соседних крыш. Окно разлетелось вдребезги, один из официантов завертелся волчком и упал. Пол, выложенный плиткой, обагрился кровью.

Грей приказал всем ползти, но Элизабет была слишком напугана, чтобы пошевелиться. Снайпер не сможет застрелить ее, если она останется там, где находится.

В чувство ее привел Грей.

— Он пытается пришпилить нас! — крикнул он, обращаясь одновременно к Элизабет и Хейдену, которого тоже парализовал страх.— Он хочет удержать нас здесь!

Элизабет поняла, что он имел в виду, и, оттолкнувшись от пола, встала на четвереньки. Им было необходимо двигаться. Немедленно.

Но их поджидали другие стрелки.

9

6 сентября, 13 часов 01 минута

Южноуральские горы

Как только медведь ринулся на них, Монк столкнул Петра с крутого берега реки. Растопырив руки, мальчик больно шлепнулся о склон и покатился вниз. Его хлестали и царапали ветки. Скользя по настилу из опавших хвойных иголок, он пытался ухватиться за кусты и ветви низкорослых сосенок. Он не умел плавать. Вода наводила на него ужас.

Из медвежьей глотки вновь вырвался рев.

Его друзья!

Константин и Киска!

Петр ударился коленями о камень, и боль пронизала его тело вплоть до позвоночника. Затем он упал плашмя спиной на самый край берега. В нос ему залилась вода.

Он отвернулся от своего отражения в темной воде. Оно плыло и колебалось. Солнце заставляло воду блестеть и переливаться сотнями оттенков, ветер ерошил ветви деревьев, нависшие над рекой.

Вот так Петр и лежал — над темной, пугающей, сверкающей водой.

Он не получил предупреждения об огромном буром медведе, пока тот не поднялся перед ними на задние лапы, выпрямившись во весь свой чудовищный рост. Должно быть, животным двигал голод, а взбудораженный тоскливыми завываниями акустических гранат, медведь занервничал еще больше.

И все же Петра обуял страх, который усиливался с каждой секундой. И вода тут была ни при чем. Медведь — тоже ни при чем.

Под ним кружил водоворот света и тьмы. Как нефть на воде.

Не медведь.

Не медведь!

Он задыхался от страха.

Опасность исходила не от медведя.

Кое от кого другого...

13 часов 02 минуты

Медведь надвигался на Монка, и тот поднял рюкзак, свое единственное оружие. Он успел толкнуть Петра к воде, а двух других детей — к кустам по другую сторону от себя. Марта вспрыгнула на нижнюю ветку дерева и раскачивалась, тревожно поглядывая в сторону Петра.

Медведь был уже совсем близко. Монк изо всех сил швырнул рюкзак в зверя и отпрыгнул в сторону. Но — опоздал. Когда он уже был в воздухе, медведь врезался еиу в ноги, как товарный поезд, отбросив его на несколько метров в сторону. Рюкзак ударился о спину гризли, чего тот, наверное, даже не заметил.

Монк врезался в ствол лиственницы и упал к ее основанию. Хватая ртом воздух, он кое-как встал на ноги и тут же поднял руки, защищая голову и лицо.

Однако медведь, не обратив на него внимания, пронесся мимо, по оленьему следу.

Монк, ковыляя, вернулся на тропинку. В сорока ярдах от него медведь схлестнулся с двумя призрачными силуэтами, бежавшими ему навстречу,— высокими, длинноногими волками. Медведь взмахнул огромной лапой, и один волк полетел в сторону, вертясь в воздухе. Второй прыгнул на медведя, целя в глотку, но нарвался на жуткую пасть с желтыми клыками и безграничную ярость. Волк взвыл, но продолжал сражаться.

На голове волка Монк заметил что-то напоминающее стальную шапочку. Это были гончие, охотники из подземного города. Но помимо этих двух, могли быть и другие.

Монк торопливо вытащил из кустов Константина и Киску. Подбежала Марта, на плечах которой сидел Петр. Монк взял у нее мальчика и прошептал: — Бежим!

Они сорвались с места. Если по их следу шли другие охотники, нужно было воспользоваться тем, что позади них медведь разбирался с этими двумя, став, сам того не зная, их арьергардом.

Монк обернулся и посмотрел назад, где продолжалась битва под аккомпанемент из страшного рычания и воя. Медведь сражался с ловкостью, которой было трудно ожидать от неуклюжего зверя, нанося точные, смертоносные удары, превратившись в некое божество ненависти. Может, для медведя эта встреча с волками-охотниками была не первой? Может, на него с помощью этих тварей охотились солдаты? Или его злоба имела более глубокие корни и олицетворяла конфликт между естественным и искусственно созданным? Так львица нежно убивает львенка, родившегося уродливым.

Как бы то ни было, схватка зверей давала Монку и его маленьким спутникам преимущество во времени. Вот только надолго ли?

14 часов 28 минут Агра, Индия

Грей, словно пастух, согнал своих спутников в кучу и, двигаясь первым, повел их по направлению к выходу. Снайпер не унимался, продолжая лупить по окнам ресторана, поэтому они передвигались, согнувшись в три погибели.

Грей нацелился на выход к пожарной лестнице. Ее дверь располагалась прямо рядом с дверьми лифта. Воспользоваться им они не могли. Организовавшие эту засаду, кем бы они ни были, наверняка оставили своих людей в вестибюле, чтобы держать под прицелом главный вход и двери лиф та. Вызвать его означало привлечь внимание этих наблюдателей. Оставалась единственная возможность: спуститься на другой этаж, найти пустой номер и отсидеться.

Их путь по направлению к двери лестницы был затруднен вращением платформы. Однако оно же спасло жизнь доктору Мастерсону. Поворотный механизм увез его из прицела снайпера, благодаря чему он отделался отстреленным ухом. Иначе первая пуля угодила бы ему точнехонько в череп.

Грей не мог не отдать должное старику: оправившись от первоначального шока, тот вел себя деловито и не проявлял никаких признаков паники. Он прижимал к ране уже успевшую пропитаться кровью полотняную салфетку. Более того, он каким-то образом успел сцапать с соседнего стола свою белую панаму и напялил ее на голову. Розауро одной рукой поддерживала профессора, а второй — сжимала его трость с рукояткой из слоновой кости.

Наконец Грей и Элизабет сошли с вращающейся платформы, оказавшись на неподвижном полу. Розауро и Мастерсон следовали в шаге за ними.

— Лестница! — бросил Грей.

— Есть! — ответила Розауро и плавным движением вытащила из кобуры на щиколотке полуавтоматический «ЗИГ-Зауэр».

В два прыжка, как бейсболист, стремящийся к базе, она подскочила к двери, встала на колени и приоткрыла ее — ровно настолько, чтобы просунуть в образовавшееся отверстие руки, сжимающие пистолет, и держать под наблюдением ступени.

Грей сразу же услышал этот звук. Топот тяжелых ботинок по лестнице. Многих ботинок.

— От семи до десяти! — крикнула Розауро. Они опоздали.

— Задержи их! — выкрикнул Грей и перекатился к дверям лифта. Увидев его движение, Элизабет подняла руку к светящейся кнопке вы

зова лифта, но Грей вовремя успел ее перехватить. Судя по панели с цифрами над дверями лифта, кабина находилась на первом этаже и за ней наверняка наблюдали.

Грей перекатился к столику на колесах и взял с него разделочный нож и стопку сложенных скатертей, а затем вернулся к дверям лифта, просунул между ними лезвие ножа и раздвинул их так, чтобы вставить пальцы и носок ботинка. Потом он приналег и раздвинул двери полностью. За ними открылась угольно-черная шахта, по центру которой тянулись два толстых стальных троса. На правой стенке шахты располагалась техническая лестница, но спускаться по ней у них не было времени.

Со стороны лестницы послышался выстрел и сразу за ним — крик боли и удивления. Сразу же за этим последовал короткий обмен выстрелами. Розауро занимала более выгодную позицию, но долго ли продлится это преимущество?

Нужно было торопиться.

Грей дал Элизабет и Мастерсону по скатерти и показал, каким образом ими нужно обмотать руки.

— Спуск будет недолгим,— заверил он своих спутников, указав на тросы.— Только держитесь крепче — руками и ногами. И главное, когда опуститесь на крышу кабины, попытайтесь произвести как можно меньше шума.

Элизабет со страхом смотрела в черное жерло шахты, Мастерсон с видом мученика закатил глаза, но стрельба, доносившаяся от двери лестницы, ясно говорила: другого выхода нет.

Первой отважилась Элизабет. Оттолкнувшись ногами от пола, она прыгнула в шахту, ухватилась руками, обмотанными скатертью, за тросы и с испуганным писком заскользила вниз.

За ней последовал Мастерсон, засунув свою трость за пояс наподобие меча. Высокому и длиннорукому, ему не было нужды прыгать. Он всего лишь протянул руки и ухватился за тросы, а затем скользнул вниз.

— Спускайтесь! — не оборачиваясь, крикнула Розауро и дважды выстрелила.— Я — сразу за вами!

— Закрой двери лифта...

— Спускайтесь, Пирс!

Грей предпочитал не спорить с женщинами, особенно когда они сжимали в руках дымящийся пистолет. Он свел руки вместе, прыгнул в шахту и устремился вниз. Уже через секунду трос, по которому он спускался, дрогнул. Значит, Розауро последовала за ним. Сначала она прыгнула на техническую лестницу, дотянулась до рукоятки ручного закрывания дверей и передвинула ее вниз. Двери закрылись. В шахте наступил полный мрак.

Глаза Грея быстро адаптировались в темноте. Скользя вниз по тросам и считая этажи по светлым полоскам между дверей, он увидел внизу, на крыше кабины лифта, две призрачные фигуры. В руке одной из них вспыхнул огонек.

Зажигалка Элизабет.

Ноги Грея опустились на крышу кабины лифта. Секундой позже рядом с ним оказалась Розауро.

Грей вытащил из-под штанины, где на щиколотке у него находилась кобура, пистолет, нащупал край люка на крыше кабины и приоткрыл его. Кабина была пуста, двери — закрыты. Жестом он велел своим спутникам оставаться наверху и не шевелиться. А затем, держась одной рукой за край люка, скользнул вниз и приземлился на корточки, с оружием на изготовку. Из-за закрытых дверей слышались вопли и топот. Люди метались и кричали — на хинди и английском. Стрельба наверху превратила сонный отель в растревоженный улей. Отлично! Паника сыграет им на руку.

Грей нажал на кнопку открывания дверей, и они раздвинулись. В тот же миг он метнулся наружу и перекатился влево, укрывшись за кадкой с пальмой.

В вестибюле Грей моментально заметил двоих подозрительных мужчин. Держа руки в карманах, они выглядели слишком спокойно и, несмотря на жару, были в пиджаках.

Они тоже увидели Грея, но его внезапное появление застало их врасплох. Вокруг было много людей, но Грею не оставалось другого выхода, кроме как действовать не раздумывая. Затянувшаяся перестрелка поставит под угрозу еще больше жизней.

Просунув руку с пистолетом сквозь ветви пальмы, он нажал на курок и уложил первого из противников, которому пуля угодила прямо в лоб. Привстав на цыпочки, Грей дважды выстрелил во второго. Одна пуля прошила тому плечо, отшвырнув его назад, вторая не достигла цели, угодив в стену. Его противник выстрелил, не вынимая руки из кармана, прямо через пиджак, но Грей успел упасть, распластавшись на полу, и поэтому пуля вонзилась в штукатурку прямо позади того места, где он только что стоял.

Перекатившись на бок и вытянув руки, он сделал еще один выстрел, держа пистолет всего в нескольких дюймах от пола. Колено его противника разлетелось кровавыми ошметками. Тот упал, со всего маху ударившись подбородком о мраморный пол. Послышался хруст ломающейся кости. Больше мужчина не шевелился.

Грей повернулся к лифту как раз в тот момент, когда двери кабины закрывались. Находившиеся в вестибюле люди, до полусмерти напуганные стрельбой и убийствами, разбегались с криками ужаса. Грей метнулся к лифту и нажал на кнопку вызова, но безрезультатно. Лифт успел вызвать кто-то другой...

Он поднял глаза к светящейся панели с номерами этажей. Кабина ползла наверх.

Прямиком к стрелкам, находившимся на последнем этаже.

Находясь на крыше кабины, Элизабет услышала, как заработали лебедки лифта.

— Mierda! — выругалась стоявшая рядом Розауро.— Дерьмо! Элизабет подняла голову и посмотрела в непроглядную черноту шахты.

— Что же нам делать? — спросила она, все еще держа в руке зажигалку, горевшую крохотным пламенем.

Она чувствовала полную беспомощность и злилась на себя за то, что у нее так постыдно дрожат руки.

— Вы останетесь здесь,— сказала Розауро, наклонилась и задула пламя зажигалки.— В темноте. Не произносите ни слова. Не издавайте ни звука.

Женщина села на край люка и бесшумно спрыгнула в кабину.

— Закройте крышку люка,— велела она напоследок,— но не запирайте. На всякий случай.

«На какой такой случай?»

Тем не менее Элизабет подчинилась. Она закрыла крышку люка почти полностью, оставив лишь тонкую щелку и придерживая ее мизинцем. Последним, что она видела, было то, как Розауро готовила оружие к бою.

Проводив уезжающую кабину лифта виртуозным ругательством, Грей кинулся к лестнице, сбив по пути двух человек, которые упали на пол и сжались, прикрывая головы руками. Он побежал вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через три ступеньки, резко заворачивая с пролета на пролет и задерживаясь лишь для того, чтобы убедиться в том, что лифт не остановился. Если он сумеет обогнать его и нажать на кнопку вызова, возможно, лифт удастся перехватить раньше, чем он доберется до верхнего пажа.

Сверху послышались грубые гортанные голоса. Похоже, нападающие спускались вниз. Грей влетел в дверь третьего этажа и ударился головой в стену. По крайней мере, так ему показалось. Потому что по виду эта стена выглядела человеком.

Ковальски стоял перед дверьми лифта, прижимая палец к кнопке вызова.

— Грей! — воскликнул он, потирая живот.— Что стряслось, дружище? Двери лифта раздвинулись. Из них выпрыгнула Розауро и сунула пистолет под нос Ковальски.

— Эй, полегче на поворотах! — предупредил он, отступив на шаг

— Это ты вызвал лифт? — спросил Грей.

— А кто же еще! Я решил подняться в ресторан и выяснить, что там за переполох.

Грей никак не мог решить, какое из качеств Ковальски являлось главным его достоинством: твердолобость или лень?

— Все — из лифта! — скомандовал он.

Розауро уже действовала, помогая Элизабет и Мастерсону спуститься через люк и выбраться из кабины. Грей повел их вниз по лестнице. Ковальски прикрывал отход.

Рядом с Греем шла Розауро.

— Я слушала, как они говорили на английском. У них был не британский акцент. Скорее американский.

Грей кивнул.

Судя по тому, как выглядели те двое, которых он уложил в вестибюле, эти люди были наемниками.

И все же он не мог отделаться от воспоминаний о мужчине, которого видел у входа в Музей американской истории. На его служебной карточке значилось название — Агентство военной разведки США, и имя — Мэпплторп. Кто-то определенно знал об их приезде сюда.

Они вышли в опустевший к этой минуте вестибюль. Грей торопливо вел своих спутников к дверям центрального выхода, но раньше, чем они успели добраться до них, перед ними возникла фигура мужчины. В руках он держал коротконосый автомат М-4, а на его плече висела длинноствольная винтовка М-24 с оптическим прицелом.

Тот самый снайпер с соседней крыши.

Дуло автомата было направлено в лицо Мастерсону. На сей раз стрелок не мог промахнуться.

Однако внезапно голова снайпера откинулась назад, и он упал на колени, как марионетка, у которой обрезали! ниточки, а затем повалился лицом вперед. Оружие брякнуло о мраморный пол. Из нижней части его затылка торчала блестящая стальная рукоятка метательного кинжала, а позади стоял Лука со вторым кинжалом наготове.

Грей оттолкнул ногой упавшее оружие, которое тут же подобрал Ковальски. Лука подбежал к ним и убрал кинжал в ножны под рукавом.

— Спасибо,— произнес Грей.

— Я стоял на другой стороне улице и курил, как вдруг услышал выстрелы,— пояснил цыган.— Хотел подняться наверх и выяснить, в чем дело, но тут из подъезда выходит вот этот.— Он мотнул головой на труп.— Сам спустился и двинулся сюда. Вот я и пошел за ним.

Грей благодарно похлопал мужчину по плечу. Тот спас им жизни. А затем коммандер указал на дверь.

— Выходим наружу! — скомандовал он.— Нам нужно убираться из этого города, и побыстрее.

Они выбежали на улицу.

— Побыстрее вряд ли получится,— задумчиво проговорил Ковальски. Он стоял, упершись рукой в бок, и придерживал ею спрятанный под пиджаком автомат.

Грей повертел головой.

Улица в обоих направлениях, а также переулок сбоку от отеля были намертво забиты самым разнообразным транспортом: такси, рикшами, телегами, грузовиками и частными легковыми машинами. Пробка была настолько плотной, что почти не двигалась.

Хор гудков смешался с музыкой и пением. Дальше по улице праздник был в самом разгаре. Это столпотворение отвлекло внимание прохожих и водителей от кровавых событий, произошедших в отеле, не полностью. Вдалеке послышались завывания сирены. Городская полиция! А из вестибюля отеля вновь раздались крики. Команда наемников наконец спустилась на первый этаж.

— Что нам теперь...— начала Розауро, но закончить вопрос ей не позволил рев мотоциклетных двигателей.

Грей повернулся. Выше по улице, кварталах в трех от того места, где они стояли, лавируя зигзагами между зажатыми в пробке транспортными средствами, неслись три черных мотоцикла. Сшибая и раскидывая в стороны прохожих, они направлялись прямо к входу в отель. На каждом мотоцикле сидело по два человека с автоматами в руках. К наемникам прибыло подкрепление. Грей затолкал своих спутников в переулок, скрывшись таким образом из поля зрения убийц, а затем повернулся к доктору Мастерсону и снял с его головы панаму.

— Пиджак тоже снимайте,— велел он, нахлобучивая панаму себе на голову.

— Что вы намерены делать? — спросил Мастерсон, стаскивая белый пиджак.

— Первым, в кого прицелился снайпер, были вы, доктор. Вы — их главная мишень.

— Пирс...— предостерегающе произнесла Розауро.

Грей надел пиджак, оказавшийся для него слишком просторным.

— Я собираюсь увести этих мотоциклистов подальше,— сказал он, указав на запруженную улицу,— а вы пойдете другой дорогой. Уводите остальных по этому переулку. Встретимся в борте, который видели при въезде в город.

Розауро помолчала, обдумывая его план, а затем быстро кивнула.

— Я пойду с вами,— заявил Ковальски, выходя из-за спины Элизабет и показывая оружие.— Вам понадобится поддержка.

Розауро согласно кивнула.

— Пусть лучше идет с вами. Мне придется защищать двоих гражданских, так что у меня и без него будет полно забот.

У Грея не было времени спорить. Дополнительный ствол и крепкие мышцы в подобной ситуации не помешают.

— Хорошо,— согласился он.

— Мистер Пирс!

Он обернулся. Мастерсон кинул ему свою трость, и Грей поймал ее в воздухе. Теперь перевоплощение было почти полньм.

— Только не потеряйте ее. Эта рукоятка из слоновой кости изготовлена в восемнадцатом веке.

Грей поспешил обратно на улицу, сопровождаемый Ковальски. Затем он побежал рысцой и, размахивая в воздухе тростью, принялся кричать с британским акцентом:

— Кто-нибудь! Помогите! Меня хотят убить!

Минуя стоящие машины и телеги, Грей бежал вниз по улице — туда, где вовсю шумел праздник. Позади него мотоциклетные двигатели сначала умолкли — наемники добрались до отеля,— а затем слова взревели. Его увидели и пустились в погоню.

— Эти болваны проглотили наживку,— пропыхтел позади Грея Ковальски.

6 часов 33 минуты

Вашингтон, округ Колумбия

Резкий стук в дверь заставил Пейнтера вздрогнуть. Он уже начинал дремать, положив локти на стол и клюя носом над пачкой документов и отчетов о лабораторных исследованиях Лизы и Малкольма. Чуть раньше Он приказал Кэт поспать пару часов, но, учитывая тот факт, что директор сам уже сутки был на ногах, ему бы это тоже не помешало.

Пейнтер нажал на кнопку, расположенную под крышкой стола, и дверь распахнулась. Он полагал, что это либо Лиза, либо Малкольм, но, увидев, кто стоит на пороге, от удивления подался вперед в кресле, а потом поднялся из-за стола.

В кабинет вошел высокий, широкоплечий мужчина в синем костюме. Его некогда рыжие, а теперь почти совсем поседевшие волосы были аккуратно зачесаны назад.

— Шон?

Шон Макнайт являлся директором УППОНИР и непосредственным начальником Пейнтера. Именно он более десяти лет назад завербовал Пейнтера и привел его на работу в «Сигму». Тогда он занимал то самое кресло, в котором Пейнтер сидел сегодня. Макнайт стал первым директором «Сигмы». Он серьезно отнесся к проекту, предложенному Арчибальдом Полком, и воплотил его в жизнь. Но главное, Шон был очень хорошим другом.

Макнайт махнул рукой, делая Пейнтеру знак садиться.

— Из-за меня не надо вскакивать с кресла, сынок,— проговорил он.— Я не собираюсь вновь занять его.

Пейнтер улыбнулся.

В первый же день после его вступления в должность директора «Сигмы» Шон прислал ему целую коробку таблеток от изжоги. Он полагал, что это отличный шуточный подарок, но уже через полгода от коробки осталось меньше половины.

— Что-то подсказывает мне, Шон, что у тебя работа не легче.

— Сегодня — точно не легче.— Макнайт опустился в кресло, стоявшее по другую сторону стола.— Я собрал сведения о том человеке, которого коммандер Пирс увидел у входа в музей. Мэпплторп. Джон Мэпплторп.

— Значит, его служебное удостоверение не было фальшивкой?

— Наоборот! Джон Мэпплторп является начальником управления Агентства военной разведки США, курирует Российскую Федерацию и соседние с ней государства.

Пейнтер вспомнил первоначальное предположение Малкольма относительно того, где Полк мог подвергнуться радиационному заражению. Чернобыль. Какова была тут роль Мэпплторпа?

— Этот человек имеет могущественных союзников во многих разведывательных агентствах,— продолжал Шон,— он известен своей беспринципностью и умением плести интриги. Очень ценные качества для чиновника, работающего в Вашингтоне.

— Каким образом он оказался вовлечен во все это?— спросил Пейнтер.

— Я прочел твой отчет. Тебе известно все о рассекреченном проекте «Звездные врата» и о том, как он был закрыт в середине девяностых.

— На самом деле он не был закрыт,— возразил Пейнтер.— В последние годы он постепенно растворился в недрах Агентства военной разведки.

— Верно, и занялся им именно Мэпплторп. В тысяча девятьсот девяносто шестом году к нему обратились двое русских ученых, которые работали над советским проектом, аналогичным нашим «Звездным вратам». Они лишились финансирования со стороны собственного правительства и просили помощи у нас. Мы согласились помочь — во имя обоюдной пользы, в этом новом мире, где враг уже не имел географических границ. Поэтому небольшая группа «Ясонов» получила приказ работать совместно с русскими. После этого проект засекретили еще больше. Он практически исчез. Лишь горстка людей знала о том, что работа над ним продолжается.

— И так длилось до тех пор, пока к нашему порог не пришел Арчибальд,— сказал Пейнтер.

— Мы полагали, что он собирается разоблачить их и располагает какими-то важными свидетельствами.

— Свидетельствами зверств, которые творились якобы во имя науки.

— Во имя национальной безопасности,— поправил Макнайт.— Не забывай об этом. Именно это словосочетание является смазкой, позволяющей крутиться всем шестеренкам в Вашингтоне. Не стоит недооценивать Мэпплторпа. Он умеет играть в эти игры и мнит себя подлинным патриотом. Кроме того, он проделал долгий путь, чтобы заработать столь солидный авторитет в мире разведки. И у нас, и за рубежом.

Пейнтер покачал головой. Не обратив внимания на этот полный скепсиса жест, Шон продолжал:

— Мэпплторп поставил на уши все разведывательные ведомства страны, и они теперь ищут тот череп, который оказался у вас. Какую аббревиатуру ни возьми, она будет там: ЦРУ, ФБР, АНБ, НУВКР, РУ ВМС...[150] Не могу исключать, что он привлек к этому даже бывших агентов УППОНИР.

Шон попытался улыбнуться собственной шутке, но улыбка вышла усталой и невеселой.

— Я не могу больше держать это в тайне. Арчибальд был застрелен прямо у порога вашего ведомства. Его связь с «Ясонами» и с «Сигмой» неизбежно выплывет наружу, а после того, как в прошлом году правительство взяло наши операции под жесткий контроль, будет несложно выявить многие тайные следы, ведущие в наши кабинеты.

— А к чему ведешь ты? — осведомился Пейнгер.

— Я думаю, нашему черепу пора снова всплыть на поверхность. Волки сжимают круг. Я могу передать череп другому разведывательному ведомству — так, чтобы он не смог вывести на «Сигму».— Мужчины встретились взглядами.— Но что касается девочки, тебе это даст преимущество лишь в полдня. Если за это время Грей и его команда не найдут ответов, нам, возможно, придется сдать и ее.

— Я не сделаю этого, Шон.

— У тебя может не оказаться выбора. Пейнтер встал.

— Тогда сначала повстречайся с ней. Посмотришь на нее, увидишь, что с ней сделали. А потом скажешь мне, могу ли я отдать эту девочку Мэпплторпу.

Пейнтер заметил, как помрачнел его наставник. Ничего удивительно ГО, всегда проще решать судьбу человека, в глаза которому не смотрел. Тем не менее Шон кивнул и тоже поднялся. Он никогда не отступал перед трудностями. Именно за это Пейнтер испытывал к нему безмерное уважение.

— Что ж, давай поздороваемся с малышкой.

Они вместе вышли из кабинета и спустились на два уровня ниже туда, где содержали девочку.

В коридоре нижнего этажа, прямо перед дверью в ее комнату, Пейнтер заметил Кэт и Лизу. У Кэт был вид одержимой. Пейнтер знал, что она страшно расстроилась, когда девочка нарисовала портрет ее мужа, Монка, но затем постепенно успокоилась. Кэт вспомнила, как открывала бумажник, чтобы показать девочке фото своей маленькой дочурки Пенелопы и таким образом наладить с ней психологическую связь. Среди фотографий мог оказаться и снимок Монка.

— Но я уверена, что она его не видела,— сказала потом Кэт.— По крайней мере, почти уверена.

Единственным другим объяснением могло быть лишь то, что девочке каким-то образом удалось выудить образ Монка из головы Кэт, но это звучало совершенным абсурдом.

Как бы то ни было, Кэт обрела душевное равновесие и даже согласилась с тем, что ей необходимо хотя бы немного поспать. Переутомление привело ее на грань нервного срыва.

Заметив мужчин, Кэт нетерпеливо пошла им навстречу по коридору.

— Директор,— лихорадочной скороговоркой заговорила она,— мы уже собирались вам звонить. У девочки снова подскочила температура. Нужно что-нибудь делать. Лиза думает, что она... умирает.

14 часов 35 минут

Агра, Индия

Грей торопился вниз по улице. Чем ближе он подходил к главному перекрестку, тем невыносимее становилась сутолока: не переставая сигналили машины, дребезжали велосипедные звонки, кричали и переругивались пешеходы, которые двигались плотной толпой, толкаясь и отдавливая друг другу ноги. Из-за праздника главная дорожная магистраль была перекрыта, и движение перенаправляли на второстепенные улицы.

Рев мотоциклетных двигателей позади них постепенно ослабевал, пока наконец не превратился в отдаленное ворчание. Даже убийцы на мотоциклах завязли в нескончаемой пробке. И все же Грей старался не высовываться..

Ковальски нагнал его и, проскочив под носом у лошади, впряженной в телегу, сообщил:

— Теперь некоторые из них гонятся за нами пешком.

Грей оглянулся. Три черных мотоцикла еле-еле тащились, однако и пассажиры спрыгнули с сидений и теперь проталкивались через толпу Двое бежали по тротуару, а третий — по проезжей части.

Три источника опасности превратились в шесть...

— Не нравится мне такой расклад,— пробормотал Грей.

Он быстро разработал план и сказал Ковальски, что тот должен делать и где они встретятся.

— Я пойду по верхней дороге, а ты — по нижней.

Великан стоял, пригнувшись и прячась перед капотом грузовика. С брезгливой миной он поглядел на кучи конского, ослиного и верблюжьего навоза, тут и там валявшиеся на асфальте, и спросил:

— А почему именно мне идти по нижней дороге?

— Потому что я одет в белое.

С сомнением покачав головой, Ковальски пригнулся еще ниже и, все так же согнувшись, побежал обратно к отелю.

Грей, придерживая панаму, запрыгнул на багажник стоявшего перед ним такси, оттуда перебрался на крышу и в два прыжка оказался на капоте. Оттуда он перескочил на багажник следующей машины, затем — на ее крышу, на капот и так далее. Он бежал вперед, перепрыгивая с крыши на крышу частных авто, такси, фургонов. Вслед ему летели проклятия, водители грозили кулаками, но в пробке, где машины стояли, упершись друг в друга бамперами, путешествие по их крышам являлось самым быстрым способом передвижения.

Грей оглянулся и посмотрел через плечо. Как он и надеялся, охотники заметили его и, чтобы не потерять из виду, те их них, кто вел пешее преследование, тоже побежали по «верхней дороге». Они настигали его с трех разных направлений, но постоянные прыжки с одной машины на другую не позволяли им вести прицельную стрельбу.

Помогая себе тростью Мастерсона сохранять равновесие, Грей скакал по крышам автомобилей туда, где бурлил шумный праздник. Он должен был отвести троих преследователей подальше от мотоциклов.

Разделяй и властвуй.

Балансируя на крыше одного из фургонов, Грей посмотрел на людское Море, колыхавшееся под ним. Вот только сейчас в водах этого моря плавало несколько акул. Ковальски видно не было, зато Грей увидел дело его рук. Передний мотоцикл медленно двигался параллельно грузовику. Когда он поравнялся с капотом тяжелой машины, тело мотоциклиста вдруг дернулось вверх и, извиваясь, зависло в воздухе. Грей услышал далекое «бах-бах-бах», словно эхо праздничного фейерверка.

Мотоциклист и его железный конь утонули в бурлящем море людей и автомобилей.

Ковальски оставался невидим. Поскольку глаза охотников были прикованы к Грею, перелетающему с машины на машину, гиганту не составляло труда затаиться, а затем одной рукой поднять в воздух проезжавшего мимо наемника, а второй — прижать к его ребрам трофейный М-4 и трижды выстрелить — бесшумно и хладнокровно.

Но это была не единственная акула, бороздившая воды людского моря.

Грей предоставил гиганту выполнять его кровавую работу, а сам продолжал свой путь по крышам машин по направлению к праздничной неразберихе и сумятице. Праздник пел, танцевал, вопил, смеялся, ликовал. Выли трубы, звенели цимбалы. Это был Джанмаштами — День явления Кришны.

Грей уже видел цепочки людей, исполняющих раса-лила, традиционный танец манипури, повествующий о безоблачных детских годах Кришны и его играх с девочками-пастушками гопи. Там и сям молодые люди выстраивали живые пирамиды, пытаясь дотянуться до глиняных горшков, подвешенных высоко над землей. Эти горшки называемые дахи-ханди, были наполнены творогом и маслом, а сам обычай воспроизводил детские шалости маленького Кришны. Именно таким способом он и его друзья-проказники воровали съестное у соседей.

Грей услышал традиционные выкрики, которыми зрители поддержи вали соревнующихся:

— Говинда! Говинда!

Так звучало еще одно из имен Кришны.

Поскольку впереди движение было перекрыто и водителей заставляли сворачивать на боковые улочки, там, где начиналось празднование заканчивалась «верхняя дорога» Грея. Он спрыгнул с капота последнего такси и нырнул в толпу. Приземлившись в гуще ликующих горожан, Грей снял панаму, белый пиджак и, избавившись таким образом от маскировки под Мастерсона, растворился в скопище людей. Сжимая в одной руке трость, а другой придерживая в боковом кармане пистолет, он стал пробираться через человеческую массу — туда, где заканчивалось столпотворение и по периметру площади тянулись магазины и ларьки с едой, возле каждого из которых выстроилась приличная очередь проголодавшихся горожан.

Грей и Ковальски договорились встретиться на северо-западном углу площади. Отправляться в форт, не убедившись в том что они окончательно избавились от преследователей, было опасно.

Грей добежал до здания с опущенной до земли пожарной лестницей. Балконы дома были заполнены зеваками, наблюдающими за праздником. Грей стал взбираться по лестнице на второй этаж. С такой высоты было проще оглядеть площадь и определить местонахождение напарника. Оказавшись на балконе, он заметил одного из охотников, который, подобно ему, спрыгнул с капота машины и исчез в гуще людей. Двое его подельников проделали то же самое чуть раньше. Всех троих можно было без труда определить в толпе благодаря их черным мотоциклетным шлемам.

Один из наемников нагнулся и поднял с земли грязную, затоптанную ногами белую панаму, а затем со злостью отшвырнул ее в сторону.

Грей надеялся, что, убедившись в бесплодности своих поисков, они ретируются, но не тут-то было.

Из толпы вынырнул Ковальски. Его пиджак превратился в измятую тряпку, руки были пусты, а щека кровоточила. Но самое худшее заключалось в его росте. Великан был на полторы головы выше любого из собравшихся на площади. Приставив ладонь козырьком к глазам, он огляделся и стал прокладывать себе путь сквозь беснующееся людское море. Только на этот раз Ковальски был в нем не единственной акулой.

Один из людей в шлемах заметил гиганта и указал на него, после чего охотники двинулись в его направлении с трех разных сторон.

Дело оборачивалось скверно.

Грей повернулся, но, к своему разочарованию, увидел, что на балкон набилось еще больше любопытных. Зеваки гроздьями висели даже на лестнице. Ему нипочем не добраться до центра площади вовремя.

Приняв молниеносное решение, он перебросил свое тело через перила балкона и повис на его краю. От балкона через всю площадь тянулась толстая белая веревка, к которой и были подвешены те самые горшки дахи-ханди. Грей зацепился за веревку рукояткой трости, повис на ней и, с силой оттолкнувшись ногами от балкона, заскользил над толпой.

Когда под подошвами его ботинок оказался один из охотников, Грей развел ноги в сторону и выстрелил вниз, между своих коленей. Удар пули шнырнул мужчину наземь, его шлем разлетелся, как скорлупа ореха.

Затем Грей достиг живой пирамиды, карабкавшейся за горшком с творогом. Он сшиб верхнего человека и занял его место. Балансируя, чтобы сохранить равновесие, он не удержал трость и пистолет, которые полетели на землю.

Многие из стоявших внизу подняли головы и уставились на него. Включая двух оставшихся убийц.

Безоружный, с трудом удерживая равновесие на плечах того, кто находился под ним, Грей поднял руки и отцепил от веревки большой глиняный горшок, а затем, мысленно молясь Кришне, швырнул его в голову ближайшего к нему наемника.

Его молитвы оказались услышаны.

Тяжелый горшок ударил охотника прямо в задранное кверху лицо и разлетелся, обдав стоявших вокруг осколками глины и ошметками творога и масла.

Мужчина повалился на землю.

Третий охотник поднял руку, в которой был зажат пистолет, и дважды выстрелил в Грея. Но его там уже не было. Живая пирамида рассыпалась под ним, и, падая, он услышал, как пули просвистели над его головой. Он грохнулся в образовавшуюся кучу-малу из переплетенных конечностей.

Пытаясь найти опору для ног, чтобы подняться, Грей увидел, что по направлению к нему бежит последний из оставшихся стрелков, направив на него пистолет. Но раньше чем он успел выстрелить, промелькнула какая-то белая молния, и рукоятка из слоновой кости на трости Мастерсона врезалась в лицо убийцы, впечатавшись в него, словно в вязкую глину.

Хлынула кровь, и наемник упал ничком на спину.

Ковальски подобрал его пистолет, а затем протянул трость Грею. Тот ухватился за нее, и великан легко выдернул его из клубка человеческих тел.

— Смерть от масла,— проговорил великан.— Неплохо, Пирс. Кроме того, вы, можно считать, изобрели новый способ контролировать уровень холестерина в организме.

Вокруг них царил форменный хаос: люди разбегались в разных направлениях, мешая полицейским в форме пробиться к эпицентру событий. Грей и Ковальски, пригнувшись, позволили живому отливу утащить себя с площади на прилегающую улицу.

Через несколько минут торопливой ходьбы перед ними возникли красные стены форта, возвышавшегося на берегу реки Джамна. Они направились прямиком к старинному сооружению. Резиденция императора Акбара, форт Агры, или, как его еще называли, «Красный форт», являлся одной из главных туристических достопримечательностей города, уступая по популярности разве что Тадж-Махалу. Улица перед ним была заставлена автомобилями такси, туристическими автобусами и лимузинами.

— Пирс! — прокричал женский голос.

От одного из лимузинов, похожего на большого белого кита, им махала рукой Шей Розауро. Грей направился к ней. Лука стоял возле открытой двери, Мастерсон и Элизабет уже находились внутри.

— Хороша конспирация! — пробурчал Грей, окинув скептическим взглядом длиннющий автомобиль.— Ничего поскромнее не нашлось?

— Зато все поместимся,— объяснила Розауро и смущенно улыбнулась.— Кроме того, разве мы не можем позволить себе хоть небольшое удовольствие?

— Леди говорит дело,— поддержал ее подошедший Ковальски.— Может, разрешите мне порулить этим аппаратом?

— Нет! — хором воскликнули Грей и Розауро.

С обиженной миной Ковальски отошел к открытой двери и забрался в лимузин. Розауро последовала за ним.

Перед тем как забраться в машину, Грей оглядел близлежащие тротуары и улицы. Казалось, на них никто не обращал внимания. Оставалось только надеяться на то, что им удалось окончательно отделаться от хвоста. Повернув голову, он посмотрел на изгиб реки. Вдалеке в лучах солнца сиял белый мрамор мавзолея. Его мирная и вечная красота отражалась в прозрачной воде.

Грей повернулся к мавзолею спиной.

Только мертвые спят так покойно.

Затем он забрался в лимузин.

Мастерсон издал горестный вопль:

— Что вы сделали с моей тростью?

Грей упал на сиденье. Рукоятка из слоновой кости восемнадцатого века была в крови, ее нижняя часть стерлась от скольжения по туго натянутой веревке.

— За трость вам следует переживать в последнюю очередь, профессор,— проговорил он.

Мастерсон буравил его горящим взглядом. Указав на перевязанное ухо ученого, Грей пояснил:

— Кто-то пытается вас убить, доктор Мастерсон, и это теперь очевидно. Вопрос только в том, кто именно.

10

6 сентября, 7 часов 45 минут

Вашингтон, округ Колумбия

— Сплошные тупики,— проговорил Трент,— и уж слишком их много. Юрий заметил устремленный на него взгляд мужчины, но даже не моргнул. Пусть убивают, ему уже было все равно.

Юрий сидел на стуле в кабинете. Сняв с его тела электроды, мучители позволили ему вновь одеться. Пытка продолжалась минут двадцать. Юрий не стал запираться. Он рассказал о многом, в том числе и о генетике необычных детей — то, что они с Савиной держали в наиболее строгом секрете от американцев.

Он поведал даже о том, почему русские не стали возражать против привлечения к проекту доктора Арчибальда Полка. Полк, признался Юрий, подобрался слишком близко к самой сути генетического секрета. Когда он оказался в Муравейнике, Савина даже собиралась инсценировать несчастный случай со смертельным исходом, чтобы доктор ненароком не заговорил.

Но в этой игре балансирования на грани научной войны ни он, ни Савина даже представить себе не могли, что друг и коллега Полка организует ему побег, и лишь для того, чтобы вытащить из Муравейника одного из их детей.

И Савина клюнула на эту наживку. Ее мало волновало то, что Полк сбежал, прихватив с собой череп, который дал ему Макбрайд. Отправлю Юрия и Сашу на охоту за ним, Савина больше всего боялась, что будет раскрыт их генетический секрет. И попалась в расставленную американцами ловушку.

— Сплошные тупики? — переспросил Мэпплторп и скептически го качал головой.— Я вижу только три: девочка, череп и след, оставленный Полком в Индии. Последним уже занимаются, а в нашем разведывательном мире стали поговаривать о том, что вскоре таинственным образом появится и череп.

— Как вам удалось этого добиться? — поинтересовался Макбрайд.

— Доведите воду до кипения, и вы удивитесь тому, что может всплыть на поверхность.

— А девочка?

Юрий стал внимательнее прислушиваться к разговору. Мэпплторп перевел на него взгляд. Юрий понимал: он все еще жив только благодаря Саше. Он был нужен Мэпплторпу потому, что знал как никто другой о состоянии ее здоровья, которое, как и у всех остальных подобных детей, вызывало серьезные опасения. Манипулирование ее сознанием неизбежно порождало стресс, чреватый самыми серьезными негативными последствиями для субъекта. Саванты, особенно наиболее одаренные, редко жили дольше двадцати с небольшим лет. В том-то и заключалась проблема: отобрать наиболее жизнеспособные яйцеклетки и сперматозоиды, чтобы в результате искусственного оплодотворения на свет появлялись устойчивые к внешним факторам особи.

Мэпплторп вздохнул.

— Мы должны заполучить девочку до заката солнца. А желательно — раньше.

«И все равно опоздаете»,— подумал Юрий.

Какие же простаки эти американцы, если считают, что под пытками он рассказал им все! Нет, Юрий не лгал им. Он недоговаривал. А Макбрайд, во-первых, просто не знал, какие вопросы задавать, а во-вторых, был слишком убежден в своем превосходстве и питал незыблемую веру садиста во всемогущую силу боли.

Лицо Юрия оставалось непроницаемым. Они надеялись сломить его с помощью пыток, но он был старым человеком и давным-давно научился хранить секреты. Им удалось добиться лишь одного: уменьшить его шансы на успех в том, что должно было произойти. В последние несколько месяцев Юрий уже занялся всеми приготовлениями, необходимыми для претворения в жизнь планов Савины.

События развивались естественным и единственно возможным образом.

Миллионы умрут страшной смертью. А из этой смерти явится новый мир.

Новое Возрождение.

Юрий смотрел на самодовольную ухмылку Мэпплторпа и уверенность, светившуюся в глазах Макбрайда.

В его душе умерли последние сомнения. Савина права.

Этому миру пришло время сгореть.

14 часов 55 минут

Южноуральские горы

Генерал-майор Савина Мартова понимала: что-то не заладилось, причем очень серьезно. Это была какая-то необъяснимая тревога, которую она ощущала всем своим нутром. Оставаться и дальше в кабинете она уже не могла. Нужно было успокоиться любым способом.

С портативной рацией в сопровождении двух солдат она шла по темным и пустым улицам заброшенной, оставшейся еще с советских времен жилой зоны, расположенной в задней части пещеры Челябинска-88. В безликих бетонных коробках, возвышавшихся по обе стороны, когда-то жили заключенные, работавшие на рудниках и в цехах по переработке урановой руды. Эти люди предпочитали прожить пять лет здесь вместо того, чтобы до конца дней гнить в лагерях ГУЛАГа. Впрочем, далеко не всем удавалось протянуть так долго. Большинство из них радиация убивала уже к концу первого года.

Глупая игра, но надежда выжить способна делать безрассудными даже самых рациональных людей. Это было наследием, которое ей досталось. Это служило напоминанием.

Многие считали eе жестокой, но зачастую эта жестокость являлась лицом необходимости. Детей хорошо кормили, удовлетворяли все их нужды. Боль была сокращена до неизбежного, но минимального уровня.

И это — жестокость?

Она смотрела в окна квартир — темные, слепые, безжизненные, словно пустые глазницы.

Единственное, что она видела, была необходимость.

В ее ухе запищал микропередатчик. На связь вновь вышел лейтенант Борсаков. До сего момента она выслушивала от него лишь неудовлетворительные новости. В поисках пропавших детей лейтенант все еще обшаривал предгорья и соседние высоты. Несколько раз Борсаков брал ложный след и даже нашел порванную рубашку от больничной пижамы.

— У реки мы нашли двух мертвых собак,— сообщил Борсаков.— Они были буквально разодраны на куски. Это работа медведя. Но зато мы взяли хороший, прочный след.

— А что кошки? — спросила она в микрофон. Несколько секунд наушник молчал.

— Лейтенант! — грозно проговорила женщина.

— Мы остерегались выпускать их, пока не возьмем четкий след. Не хотели, чтобы волки и тигры рыскали по холмам одновременно.

Борсаков старался, чтобы его слова звучали рассудительно, но она по чувствовала напряженность в его голосе. Лейтенанта беспокоила судьба не собак, а детей.

Почему ей всегда приходится самой принимать жестокие решения?

— Теперь у вас появился такой след, лейтенант? — сухо осведомилась Савина.

— Да, товарищ генерал-майор.

— В таком случае не разочаруйте меня снова.

— Никак нет, товарищ генерал-майор.

Савина разъединила связь. Возможно, она говорила со своим заместителем чересчур резко, но уж слишком много неприятных новостей ей пришлось выслушать за последний час.

На берегу озера Карачай ремонтники из соседнего Озерска обнаружили сломанный грузовик Муравейника, на котором когда-то вывозили отходы горно-обогатительной фабрики, а в нем — фальшивое удостоверение с фотографией доктора Арчибальда Полка. Это стало ответом на вопрос о том, как ученому удалось бежать. Ему помогли.

И не требовалось большого ума, чтобы догадаться, кто именно мог стоять за его побегом. Этим человеком, должно быть, являлся доктор Трент Макбрайд. Какую игру ведут американцы? Учитывая то, что от Юрия до сих пор не было никаких известий, она могла предположить лишь одно: его и девочку похитили. Возможно, лишь ради этого и был организован побег Полка.

В таком случае Макбрайд за свою сообразительность заслуживал уважения. Подобно ей, он сознавал, что означает «необходимость».

Оглядываясь назад, она понимала, что ей с самого начала не следовало идти на сотрудничество с Соединенными Штатами, но в то время у нее не было иного пути. В хаосе, наступившем после развала Советского Союза, ее проект потерял финансирование, и она могла продолжать свою работу только таким способом.

Соединенные Штаты предоставили необходимые средства. Они искали новые пути, чтобы расширить свои возможности сбора разведывательной информации, а проект Савины открывал широчайшие перспективы в этой области. Но он являлся для американцев настоящим подарком еще и потому, что позволял «отмазаться» от любых обвинений, если что-то пойдет не так. Так же, как это было с тайными тюрьмами на территории Европы, в которых применялись пытки и которые финансировало ЦРУ. В этом новом мире границы приемлемого поведения, будь то в военной или научной сфере, оказались размыты.

«Это происходит не на нашей территории!» — таков стал лозунг американцев.

И в те времена она охотно пользовалась этим.

И все же потеря Юрия и девочки не станет для нее непереносимой. Придется лишь ускорить работу. Ее операция, получившая название «Сатурн», должна начаться через неделю после того, как первый ход сделает в Чернобыле Николай. Теперь же планы придется пересмотреть. В связи с новыми обстоятельствами обе операции начнутся в один и тот же день.

Завтра.

Две операции — «Уран» и «Сатурн» — были названы в честь двух контрнаступлений, предпринятых советскими войсками в ходе Сталинградской битвы — самого кровопролитного сражения Второй мировой войны, да и вообще в истории человечества. В ней погибло около двух миллионов человек — не только солдат, но и гражданского населения. Поражение немецких войск под Сталинградом стало поворотным пунктом в ходе войны.

Это была славная победа во имя Родины.

Теперь, как и в прошлом, операции«Уран» и «Сатурн» подарят россиянам свободу и изменят ход истории. Но и на сей раз не обойдется без жертв. Необходимость — жестокая вещь.

Савина дошла до дальней стены пещеры. Тоннель, ведущий наружу, закрывали взрывостойкие свинцовые ворота — такие же, как те, что были на главном въезде в Челябинск-88, только значительно меньше размером.

У ворот стоял электропоезд, который обычно курсировал между Myравейником и центром операции «Сатурн», пещерой, расположенной на дальнем конце озера Карачай. Старый тоннель проходил под дном радио активного озера, в котором бурлил коктейль из стронция-90 и цезия-137, и позволял перемещаться между двумя пунктами назначения, не подвергаясь риску радиационного заражения. Ее так и называли: пещера «Сатурн».

Сейчас этот поезд ожидал Мартову.

Савина забралась в один из закрытых и обшитых свинцом вагончиков. Таких было только два — в начале и в конце поезда. Остальные четыре вагонетки были открытыми и служили для перевозки шахтерского оборудования, различного специального снаряжения и руды.

Когда поезд, постукивая колесами, въехал в тоннель, толстые ворота накрепко закрылись за ним. В тоннеле царила темнота. Путешествие должно было занять пять минут. Пока поезд набирал скорость, Савина пыталась представить себе неимоверный вес воды и скал толщиной в четверть мили, нависших над ее головой.

В советские времена этот регион являлся сердцевиной производства урана и плутония. Раньше здесь находились семь активных реакторов для производства плутония и три фабрики по его сепарации. Сейчас большинство этих мощностей не работали, а те, которые еще функционировали, управлялись из рук вон плохо.

С 1948 года радиоактивные утечки с них в пять раз превысили радиоактивный выброс во время катастрофы в Чернобыле и в ходе всех ядерных испытаний в мире, вместе взятых.

И половина всей этой радиации до сих пор плескалась в озере Карачай.

Уровень радиации на берегах озера составлял 600 рентген в час — вполне достаточно, чтобы получить смертельную дозу облучения, пробыв там в течение шестидесяти минут.

Савина помнила, где именно ремонтники из Озерска нашли грузовик с фальшивым удостоверением доктора Арчибальда Полка.

На берегу Карачая.

Она тряхнула головой. На доктора Полка не было нужды охотиться. Он уже был мертв.

Впереди забрезжил свет. Как надежда на лучшее будущее.

Пещера «Сатурн».

Сердце операции.

15 часов 15 минут

— Что они собираются сделать? — громче, чем нужно было, спросил Монк.

В течение последнего часа они шли вдоль чудесной реки, но не той, на берегу которой им повстречался медведь. Тот бурный поток они перешли вброд благодаря тому, что Монк накидал от берега до берега здоровенных булыжников, и потом двигались вдоль него до тех пор, пока не достигли этой, более широкой и спокойной реки, что несла свои воды в гуще хвойного леса.

Монк несколько раз изучал топографическую карту и пришел к выводу, что эта река берет начало на восточных склонах Уральских гор. С западной стороны Уральского хребта дождевые и талые воды стекали в Каспийское море, с этой вода текла в регион, изобиловавший реками и озерами, и в итоге оказывалась в Северном Ледовитом океане.

— То, что замыслили русские, это... Напуганный резкостью его тона, Константин моргнул.

— Извини,— уже более спокойно произнес Монк.

Он знал, что звук в горах разносится далеко, и сам просил детей говорить только шепотом. Теперь ему пришлось подчиниться установленному им же правилу, хотя в голосе его все равно звучало напряжение.

— Даже я, у которого дыра вместо памяти, понимаю, что задуманное ими — чистое безумие!

— У них все получится,— безапелляционно заявил Константин.— Это несложно. Вопрос простой тактики. Мы,— он указал на Петра и Киску, а затем махнул назад, подразумевая оставшихся там других детей, подобных им,— просчитали все варианты, модели и возможные результаты, используя данные мировой статистики, изучили потенциальное воздействие на окружающую среду и экстраполировали результаты полученных расчетов. Эти планы далеки от безумия.

Монку казалось, что он слышит рассуждения компьютера, а не подростка. Он вспомнил холодную стальную полоску размером с большом палец, закрепленную за ухом Константина. Такие были у всех детей, и даже у Марты. В течение последнего часа Константин продемонстрировал ему свои способности производить в уме математические вычисления Это занятие, похоже, помогало ему обрести душевное равновесие. A Киска показала, как безошибочно умеет определять птиц по голосам и с абсолютной точностью воспроизводить их.

Только Петр, казалось, стеснялся говорить о своих талантах.

— Он — эмпат,— пояснил Константин.— Умеет читать чувства и ощущения других, даже если они прячут их или ведут себя иначе. Наш учитель как-то раз назвал его ходячим детектором лжи. Из-за этого дара Петр предпочитает компанию животных и проводит большую часть времени в Зверинце. Именно он настоял на том, чтобы мы взяли с собой Марту.

Монк посмотрел на младшего из ребят, который шел рядом с шимпанзе. Казалось, что они находятся в постоянном общении, выражавшемся в молчаливом обмене взглядами, легких прикосновениях, поднятии брови или движении губ.

Внезапно Петр остановился и напрягся. Марта тоже замерла. Мальчик резко обернулся к Константину и быстро забормотал — сначала по-русски, затем по-английски. Взгляд его глаз обратился к Монку, словно моля о каком-то чудесном спасении.

— Они здесь! — прошептал Петр.

Монку не было нужды уточнять, кого он имел в виду. Это было очевидно по ужасу, затопившему его глаза. Аркадий и Захар. Два дальневосточных тигра.

— Бежим! — обронил Монк, и они кинулись к берегу реки. Первым бежал Константин, следом за ним — быстроногая, как газель,

Киска. Монк позволил Константину самому выбирать оптимальный путь между кустами голубики, чахлыми деревцами и валунами вдоль берега. Монк не сводил взгляда со спин детей. Здесь нужно было проявлять особую осторожность. Землю толстым слоем устилала опавшая хвоя — скользкая, как лед.

Словно в подтверждение этого Петр поскользнулся и шлепнулся на пятую точку. Марта моментально подхватила его мохнатой рукой и поставила на ноги. Расстояние между ними и Константином с Киской заметно увеличилось.

Они бежали пять минут, после чего усталость заставила их сбавить скорость. Даже адреналин и страх уже не добавляли сил. Еще десять минут, и они уже едва плелись, пошатываясь и спотыкаясь, зато снова сбились в единую группу.

Никаких звуков погони пока не было слышно: ни шагов, ни хруста ветвей. Никаких признаков тигров.

Раскрасневшийся от бега Константин, хватая ртом воздух, поглядел на Петра и резко заговорил на русском, видимо обвиняя мальчика в том, что тот поднял ложную тревогу. Монк положил руку ему на плечо.

— Это не его вина,— выдохнул он.

На лице Петра было виноватое, но по-прежнему испуганное выражение.

Марта негромко ухала, хлопая Константина по ноге. Киска тоже упрекнула младшего брата.

Монк уже знал о том, что Петр был способен чувствовать намерения живого существа, но плохо умел определять расстояние. Оставалось надеяться на то, что, когда тигры окажутся действительно близко...

Петр окаменел. Его глаза стали огромными, как блюдца. Дрожа от ужаса, он открыл рот, но не сумел произнести ни звука.

Впрочем, слова были не нужны.

— Бегите! — завопил Монк.

Повернувшись, как один, к реке, они понеслись со всех ног к неспешно текущей воде. Монк подхватил Петра, крепко прижал его к себе и прыгнул с берега. Уже в воздухе он услышал двойной всплеск — это Константин и Киска шлепнулись в воду в нескольких ярдах ниже по течению.

Вскоре Монк вынырнул на поверхность ледяной воды. Мальчик обвился вокруг него, как лоза, крепко обхватил руками и ногами. Повернув голову, он увидел, как Марта проворно взбирается по ветвям дерева.

А поглядев в сторону леса, Монк заметил какое-то неуловимое движение. Мелькнула огненно-рыжая шкура.

Монк выгреб на середину реки, где было глубже всего, и течение, под хватив его, понесло их с Петром вниз. Он успел заметить, как Марта, перепрыгивая с дерева на дерево, движется в том же направлении. Шимпанзе не умеют плавать, поэтому старой обезьяне пришлось выбрать собственный путь.

Лесные тени шевельнулись, и из них сформировался огромный зверь — приземистый, с перекатывающимися под полосатой шкурой мускулами широко расставленными лапами и хлещущим хвостом.

В мгновение ока тигр оказался на берегу реки и прыгнул на Монка

Тот перевернулся на спину и стал бешено грести, но ему мешали рюкзак и вцепившийся в него ребенок.

Раздвинув лапы и оскалив огромные клыки, состоящий сплошь из мускулов и ярости, тигр летел прямо на него, а Монк не мог плыть достаточно быстро. Ему помогла река.

Тигр обрушился в воду недалеко от них, промахнувшись всего на несколько ярдов.

Монк заплыл в узкую протоку между двумя торчавшими из воды здоровенными валунами. В этой расщелине поток бешено бурлил. Сначала его с головой утащило под воду, потом вытолкнуло обратно.

Петр от неожиданности хлебнул воды и закашлялся.

Монк развернулся и увидел зверя, бултыхавшегося выше по течению. Вопреки мифу о страхе, который кошки якобы испытывают по отношению к воде, тигры ее не боялись. И все же зверь плыл к берегу. Кошки так не охотятся.

Они нападают из засады.

Мальчик оказался прав: движимые вековыми инстинктами лесных охотников и чутьем, тигры выследили их и бесшумно шли по их следу, пока Монк с детьми, подгоняемые предсказанием Петра, уходили через лес. Они дождались того момента, когда люди выдохнутся, и только тогда напали. Тигры — спринтеры, они не умеют бегать на длинные дистанции.

Появился второй тигр и, рыкая, метался по берегу. Первый выбрался из реки и отряхнулся, разбрызгав во все стороны целый фонтан прозрачных капель. Теперь Монк получил возможность как следует рассмотреть обоих. Хотя и мускулистые, звери выглядели изможденными и недокормленными, а их шерсть свалялась. На головах животных Монк заметил стальные шапочки — такие же, какие были на волках. Ухо одного из тигров было покалечено, видимо в результате неудачной охоты. Судя по описанию Константина, этого звали Захар. Его можно было отличить только по этому признаку, поскольку оба тигра были единоутробными братьями и в остальном похожи как две капли воды.

Словно повинуясь чьей-то слышимой только им команде, тигры развернулись и исчезли в темноте леса.

Но Монк знал: это еще не конец. Охота только началась.

Повернув голову, он увидел, как Константин и Киска скрылись за поворотом реки. Монк поплыл за ними. Петр, все так же обвивая его руками и ногами, дрожал. Монк чувствовал, что мальчика трясет не от холода и даже не от страха перед тиграми. Взгляд его округлившихся глаз был устремлен не на берег, а на поток воды, который нес их вперед.

Что его пугало?

15 часов 35 минут

Петр цеплялся за взрослого мужчину. Руками он обвил его за шею, ногами — за талию. Повсюду была вода, она заполнила весь его мир. Он ощущал ее вкус на губах, чувствовал ее в ушах, ощущал сладковатый запах водорослей. Ее холод пронизывал мальчика до костей.

Он не умел плавать.

Как Марта.

Петр посмотрел на далекий берег, мимо которого они проплывали; он искал глазами свою подругу.

Он знал, что во многом его страх перед водой исходит из ее сердца. Глубокая вода означала для нее верную смерть. Мальчик ощутил, как быстро и пугливо забилось ее сердце, когда сегодня они переходили по булыжникам через широкий поток, заметил, как сжались ее челюсти, увидел блеск ее внезапно остекленевших глаз.

Ее страх был его страхом.

Петр еще крепче вцепился в Монка.

Но подлинная причина страха Марты лежала глубже любого океанского дна. Петр понял это в тот самый момент, когда шимпанзе впервые подошла к его постели и положила на простыни свою морщинистую руку, предлагая ему дружбу. Окружающие думали, будто она пришла утешить мальчика, когда он выздоравливал после первой операции.

Но в ту показавшуюся ему вечностью минуту, когда он смотрел в ее карамельно-коричневые глаза, Петр узнал ее тайну. Она пришла к нему, чтобы утешить себя, чтобы он подбодрил ее.

С тех пор их накрепко связали страх и любовь.

А еще — страшная тайна.

16 часов 28 минут

Нью-Дели, Индия

— Известно ли вам, что человек способен видеть будущее? — спросил доктор Хейден Мастерсон, печатая на компьютере.

Грей отвлекся от изучения глубин своей кофейной чашки. Их группа расположилась в одной из отдельных кабин делийского «Интернет-кафе и видео». Ковальски привалился спиной к двери с матовым стеклом, превратив таким образом небольшую комнатку в неприступную крепость. Его подбородок был залеплен пластырем. Врачевание его царапин взяла на себя Элизабет, а теперь она укладывала в стопку страницы, которые выползали из лазерного принтера, стоявшего рядом с компьютерным терминалом. Пока их набралось всего четыре. Розауро и Лука отправились в контору по аренде автомобилей, чтобы обзавестись машиной для пред стоящего путешествия.

Впрочем, Грей до сих пор не был уверен в том, что они куда-то поедут.

Все зависело от Мастерсона, а он был не в настроении что-либо объяснять. После того как они спаслись от наемников, напавших на них в отеле, профессор не произнес и десятка слов, а попытки разговорить его и расспросы о том, почему именно он является главной мишенью убийц, делали его еще более замкнутым. Он лишь рассматривал испорченную рукоятку трости. Его глаза остекленели, но не от страха, а от глубокой концентрации.

Элизабет посмотрела на Грея и едва заметно мотнула головой. «Не давите на него».

Из Агры они поехали на север, направившись в столицу Индии Нью-Дели. За девяносто миль пути Грей дважды менял машины.

Когда они добрались до кишащих людьми пригородов Дели, Мастерсон произнес единственную фразу:

— Мне нужен компьютер с доступом в Интернет.

Вот почему они оказались здесь, в тесной комнатушке интернет-кафе. Профессор, не теряя времени даром, вошел на частную страницу веб-сайта университета Мумбая, для доступа на которую требовалось ввести трехуровневый код.

— Исследование Арчибальда,— лаконично пояснил он и включил распечатку.

С этого момента и до того, как он произнес загадочную фразу о способности человека видеть будущее, профессор хранил молчание.

— Что вы имеете в виду? — уточнил Грей. Мастерсон отодвинулся от компьютера.

— Многие этого не знают, но за последние два года научно доказан тот факт, что человек способен заглянуть, хотя и недалеко, в будущее. Секунды на три или около того.

— На три секунды? — переспросил Ковальски.— Большое дело! Какой от этого прок?

— Очень большой,— желчно ответил Мастерсон.

Грей скорчил Ковальски угрожающую рожу и снова повернулся к профессору.

— Что вы подразумеваете под словами «научно доказан»?

— Вы знакомы с проектом ЦРУ «Звездные врата»? Грей и Элизабет переглянулись.

— Да, над ним некоторое время работал доктор Полк.

— Еще один исследователь, работавший в рамках этого проекта, докторДин Рэдин, провел серию экспериментов над добровольцами. Он связал их между собой с помощью детекторов лжи, измеряющих проводимость кожи, и начал показывать им изображения на экране. Это была случайная подборка страшных и успокаивающих фотографий. Жестокие и реалистичные фото вызывали мощный ответ организма, отражавшийся на детекторе лжи в виде так называемого электронного вздрагивания. Через несколько минут подопытные начали «вздрагивать» примерно за три секунды до того, как на экране возникало пугающее изображение. Это повторялось снова и снова. Тот же опыт повторяли другие ученые, включая нобелевских лауреатов Эдинбургского и Корнеллского университетов. Результаты оказались аналогичными. Элизабет недоверчиво покачала головой.

— Как такое возможно?

— Понятия не имею,— передернул плечами Мастерсон.— Но точно такой же эксперимент поставили над игроками, реакцию которых отеле живали во время карточной игры. Они продемонстрировали те же самые «вздрагивания» за секунды до того, как открывалась очередная карта: положительные в том случае, если карта была удачной дня них, и отрицательные, если наоборот. Все это до такой степени заинтересовало одного из лауреатов Нобелевской премии, физика из Кембриджского университета, что он провел более углубленное исследование этого феномена, задействовав в эксперименте сканеры магнитно-резонансной визуализации е целью изучить происходящие в мозгу процессы. Он выяснил, что источник подобного предвидения действительно находится в мозгу. И этот ученый — прошу заметить, нобелевский лауреат, а не какой-нибудь невежественный шаман — пришел к выводу, что люди способны видеть будущее.

— Поразительно! — воскликнула Элизабет. Мастерсон уставился на нее неподвижным взглядом.

— Именно это двигало вашим отцом,— мягко проговорил ученый.— Он стремился выяснить, как и почему это возможно. Если обычные люди способны заглядывать в будущее, то почему только на три секунды? Почему не на часы, дни, недели, годы? Физикам подобное предположение вовсе не представляется абсурдным. Даже Альберт Эйнштейн как-то ска зал: «Для нас, убежденных физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим — не более чем иллюзия, хотя и весьма навязчивая». Время представляет собой всего лишь еще одно измерение, как, например, расстояние. Когда мы идем по тропинке, для нас не составляет труда посмотреть назад и вперед. Так почему то же самое нельзя сделать применительно к времени?

Грей вспомнил странную девочку и сделанный ею углем рисунок Тадж-Махала. Если человек способен заглядывать в будущее, как утверждает доктор Мастерсон, почему он не может видеть на большом расстоянии? Ему также вспомнились слова директора Кроу о том, что ЦРУ добилось значительных успехов в проекте, связанном с дальновидением.

— Для этого требуется немногое: найти тех редких индивидуумов, которые способны заглядывать в будущее дальше других, и изучать их.

«Или использовать»,— подумал Грей, из головы которого не выходила девочка.

Элизабет положила в стопку последний распечатанный лист и передала ее Мастерсону.

— Мой отец... Он искал этих... редких индивидуумов.

— Нет, моя дорогая, он их не искал.

На лице Элизабет появилось недоуменное выражение. Мастерсон похлопал ее по руке.

— Ваш отец нашел их.

— Что? — вскинулся Грей.

Прежде чем профессор успел что-либо объяснить, их разговор был прерван стуком в дверь. Ковальски развернулся, приоткрыл дверь, чтобы выяснить, кто стучит, а затем широко распахнул ее. В комнату вошла Розауро и кинула Грею связку ключей от взятой напрокат машины.

— Вы тут закончили? — спросила она.

— Нет,— ответил Грей.

— Да,— сказал Мастерсон, проходя мимо него с пачкой листов под мышкой.

Грей удивленно округлил глаза, но тем не менее махнул рукой остальным:

— Пошли.

И двинулся следом за Мастерсоном, втайне мечтая придушить несносного старикашку.

Ковальски топал рядом с Греем.

— Злится старикан,— констатировал он.— За то, как вы уделали его палку.

Они вышли из интернет-кафе и обнаружили Луку Хирна. Цыган стоял, облокотившись на капот серебристого внедорожника «Мерседес-бенц-G55».Автомобиль напоминал танк.

Подошла Розауро и, предвосхищая протесты Грея, примирительно подняла руку.

— Да, согласна, это не конспиративно. Но я не знала, куда нам предстоит ехать и как быстро туда нужно добраться.

На физиономии Ковальски расцвела широкая ухмылка.

— И сколько «хонд» нам придется раздавить,— промурлыкал он.

— У этой машины полный привод, движок почти в пятьсот лошадиных сил и...— Женщина пожала плечами.— Она мне просто понравилась.

Ковальски обошел автомобиль, внимательно осматривая его.

— О да, с этого момента главным по машинам у нас будет Розауро! Грей вздохнул и повернулся к доктору Мастерсону.

— Куда теперь?

Профессор изучал распечатанные листы и, не отрываясь от этого занятия, раздраженно махнул тростью в сторону севера. Грей немного по стоял в ожидании более точных координат, но так ничего и не дождался.

В его ушах вновь прозвучало предупреждение Элизабет. «Не давите на него».

Мысленно махнув рукой на причуды старого склочника, Грей указал спутникам на внедорожник. Времени на споры не было, они и так уже слишком долго пробыли на одном месте. Грей хотел продолжать двигаться, даже не зная точно, куда именно. Если кто-то следил за посещениями сайта университета Мумбая, их местонахождение, возможно, уже вычислили.

— Грузитесь,— приказал он.

Ковальски протянул руку ладонью вверх за ключами от машины.

Грей кинул их Розауро.

Великан испепелил его взглядом и прогудел:

— Да вы просто злодей!

17 часов 06 минут

Элизабет сгорала от нетерпения и, вопреки тому, к чему она сама призывала Грея, стала наседать на Мастерсона:

— Хейден, будет вам играть в молчанку. Что вы подразумевали, ска зав, что мой отец нашел таких людей?

— Только то, что я сказал, моя дорогая.

Профессор восседал посередине среднего ряда сидений. По обе стороны от него поместились Элизабет и Грей. Последние десять минут он с карандашом в руке перечитывал компьютерную распечатку. Розауро, управлявшая джипом, взглянула на них в зеркало заднего вида. Ковальски, упрямо скрестив руки на груди, дулся на переднем пассажирском сиденье

Лука сидел позади всех. Он подался вперед, чтобы лучше слышать.

Хейден «сломался» и стал объяснять:

— В течение последних десяти лет ваш отец собирал и сравнивал образцы ДНК наиболее многообещающих йогов и мистиков Индии. Он путешествовал по стране — с востока на запад и с севера на юг. Он собрал огромный объем данных. Он сравнивал различные генетические коды. Он составлял статистические модели, анализируя зависимость психических способностей от генетических отклонений.

— Он изучал и народ Луки,— добавила Элизабет. Цыган в подтверждение ее слов издал согласное мычание.

— Потому что их родиной является Пенджаб,— пояснил Хейден.

— Разве это так важно? — спросил Грей.

— Сейчас я вам кое-что покажу.— Профессор с полминуты копался в листах распечатки, а затем вытащил один из них.— Ваш отец, Элизабет, был настоящий гений, во многом недооцененный своими коллегами и работодателями. Ему удалось выявить три гена, которые, обладая обычными, казалось бы, свойствами, демонстрировали их на более сильном уровне. Подобно многим другим открытиям, это являлось в равной степени результатом сочетания блистательного научного таланта и удачи. Арчибальд наткнулся на эти гены, когда обнаружил, что многие наиболее одаренные индивидуумы в той или иной мере демонстрировали признаки аутизма.

— Аутизма? — переспросила Элизабет.— Почему именно аутизма?

— Потому что дегенерирующая психика, хоть и понижает социальную функцию индивидуума, зачастую вызывает к жизни поразительные способности савантов.— Хейден покровительственно похлопал женщину по коленке.— Известно ли вам, что многие выдающиеся исторические личности демонстрировали признаки аутизма?

Элизабет отрицательно помотала головой. Мастерсон стал перечислять имена, загибая пальцы:

— В искусстве это были Микеланджело, Джейн Остин, Эмили Дикинсон, Бетховен и Моцарт. В науке — Томас Эдисон, Альберт Эйнштейн и Исаак Ньютон. В политике — Томас Джефферсон. Считается, что до некоторой степени аутизмом страдал даже Нострадамус.

— Нострадамус? — спросил Грей.— Французский астролог?

— Он самый,— кивнул Хейден.— Эти люди изменили историю, сделали человечество лучше, способствовали его прогрессу. Арчибальд любил цитировать одну строчку из бестселлера Темпл Грэндин, уникальной американки, сумевшей преодолеть аутизм .и написавшей об этом книгу: «Если бы каким-то чудом на земле никогда не существовало аутизма, люди до сих пор общались бы друг с другом, сидя у костра возле входа в пещеру». И, я думаю, она права.

— А мой отец?

— Он думал точно так же. Ваш отец пришел к выводу, что между аутизмом и его собственными исследованиями в области интуиции и инстинктов существует прямая связь.

— И он нашел эту связь? — спросил Грей. Профессор вздохнул.

— Причины аутизма до сих пор неизвестны, но большинство ученых сходятся во мнении, что в истоках этого психического нарушения могут лежать десять различных генов. Арчибальд прогнал эти гены через свою статистическую модель и выявил три, которые имелись у всех обладающих особыми талантами. Это был тот самый прорыв, к которому он так стремился. Используя эти три генетических маркёра, Арчибальд стал составлять географическую карту, вычисляя те области, где они встречались чаще обычного. Вот что у него получилось.

Мастерсон передал Элизабет лист бумаги, лежавший до этого у него на коленях. Это была карта Индии, испещренная сотнями точек.

Элизабет с минуту рассматривала ее, а затем передала Грею.

— Каждая точка обозначает местонахождение того или иного носителя этого маркёра,— пояснил Мастерсон.— Но если вы вглядитесь внимательнее, то увидите, что наиболее кучно точки расположены вокруг главных городов вроде Дели и Мумбая. И это вполне объяснимо, поскольку там живет больше всего людей.

— А что здесь? — спросил Грей и ткнул пальцем в область в северной части Индии.

Элизабет поняла, чем был вызван его вопрос. Здесь, на севере, концентрация точек была гораздо выше, чем вокруг любого из мегаполисов.

— В последние три года своей жизни он сконцентрировал внимание именно на этом регионе. Именно это он и пытался выяснить: почему здесь носители генетических маркёров встречаются в наибольшем количестве.

— Что это за регион? — спросила Элизабет.

— Пенджаб,— раздался голос за ее спиной. Это был Лука Хирн.— Историческая родина цыган.

— Совершенно верно,— подтвердил Мастерсон.— Именно поэтому Арчибальд связался с цыганскими племенами в Европе и Соединенных Штатах. Ему показался весьма значимым тот факт, что истоки многовековой истории пророчеств и предсказаний судьбы лежат в одном месте, откуда они уже потом распространились по Европе и за ее пределы. Вот он и подумал: а не обнаружится ли тот самый генетический маркёр у цыган.

— Обнаружился?

Вопрос Элизабет был адресован одновременно Хейдену и Луке, но ответил на него профессор.

— Да, но не в том объеме, на который он рассчитывал. Это расстроило вашего отца.

Лука издал неопределенный звук. Элизабет повернулась к нему.

— Что?

— Тому была причина,— сказал Лука. Теперь к цыгану повернулся и Грей.

— Ты это о чем?

— Именно поэтому мы наняли доктора Полка.

Лука так и не успел рассказать ей, в чем суть дела. Он заговорил об этом в самолете, но им помешали.

— Я уже говорил вам раньше, что доктор Полк хотел получить образцы крови наших самых выдающихся шовихани. Не мошенников, а настоящих колдунов. Но среди нас осталось мало таких.

— Почему?

— Потому что у нашего народа украли его сердце.

Лука продолжал говорить — медленно и мрачным голосом, рассказывая историю сокровенной тайны цыганских племен, тайны, уходящей корнями в глубь веков. Она касалась одного из племен, которое цыгане больше всего лелеяли и оберегали. С гаджами, то есть иноплеменниками, цыганам о нем было запрещено даже говорить. Это племя жило отдельно, в тайном месте, и находилось под защитой всех остальных цыган. Именно оно являлось хранителем цыганского наследия — способности предсказывать судьбу. Очень редко один из шовихани уходил в другое племя, обзаводился мужем или женой и оставался в нем, обучая его жителей своему искусству. Но преимущественно эти люди существовали изолированно и скрытно. Однако пятьдесят лет назад местонахождение племени было обнаружено, а все его члены — и мужчины, и женщины — расстреляны, зарезаны и закопаны в промерзшей земле.

В голосе Луки зазвучала особая горечь:

— Только вот в этой братской могиле не было найдено костей ни одного ребенка.

Элизабет сразу поняла, что это означает.

— Их кто-то забрал!

— Мы так и не узнали, кто именно это сделал, но... ни на один день не прекращали поиски. Мы надеялись, что доктор Полк со своей новой технологией отслеживания ДНК сумеет обнаружить давно остывший след.

— Удалось ли ему это? — спросила Элизабет. Лука покачал головой.

— Мы от него так ничего и не успели узнать. Правда, несколько месяцев назад он прислал странный запрос. Ему было нужно узнать больше о нашем статусе неприкасаемых — тех, кто не входит ни в одну касту Индии.

Элизабет не знала, что это означает. Она перевела взгляд на Хейдена, но профессор только передернул плечами. И все же в выражении его лица, в прищуре глаз она заметила нечто странное. Он явно что-то знал

Однако вместо объяснений Мастерсон достал авторучку и нарисовал на карте маленький крестик.

Что это? — спросила Элизабет, обратив внимание на то, что крестик оказался посередине самого густого скопления точек в регионе Пенджаб.

— Это то место, куда мы должны отправляться, если хотим получить ответы.

— И что же это за место? — задал вопрос Грей.

— То самое, где пропал Арчибальд.

11

6 сентября, 17 часов 38 минут

Припять, Украина

Николай шел по парку развлечений города-призрака.

Желтые машинки детского аттракциона стояли в лужах зеленой воды, в зарослях сорняков высотой по пояс. Крыша павильона давно провалилась, и от него остался лишь рыжий от ржавчины металлический каркас. Дальше, на фоне вечернего неба и заходящего солнца, возвышалось огромное колесо обозрения под названием «Большая Медведица». На его ржавом скелете безжизненно висели кабинки под металлическими зон тиками. Все это напоминало огромный памятник ужасу, рожденному к жизни чернобыльской катастрофой.

Николай шел вперед.

Парк был построен к годовщине Первомая в 1986 году. Однако вместо того, чтобы веселиться, за неделю до праздника город Припять с населением в сорок восемь тысяч рабочих и членов их семей был уничтожен, накрытый радиоактивным облаком. Город, возведенный в семидесятых годах, представлял собой блестящий пример советской городской архитектуры: здесь имелся Дом культуры «Энергетик», роскошная гостиница «Полисся», больница — подлинное произведение искусства — и множество школ.

Теперь театр лежал в руинах, из крыши гостиницы росли деревья, школы превратились в почти целиком разрушенные каменные коробки с осыпавшимися стенами, заваленные покоробившимися и пожелтевшими учебниками, старыми куклами и деревянными игрушечными кубиками. В одной из комнат Николай обнаружил кипы брошенных противогазов, лежавших на полу, как содранные лица мертвецов. От некогда кипевшего, жизнью города остались лишь зияющие провалы выбитых окон, обвалившиеся стены с осыпающейся штукатуркой да скелеты пружинных коек.

Все вокруг заросло сорной травой и деревьями, довершавшими разрушение того, что было создано человеческими руками. Теперь здесь бывали только туристы, платившие по четыреста долларов с головы, чтобы осмотреть это кошмарное, гиблое место.

А причина всего этого...

Николай прикрыл глаза от солнца и огляделся. В отдалении, на расстоянии в две мили, виднелась огромная туманная махина. Чернобыльская АЭС.

Радиоактивное облако, вырвавшееся в атмосферу в результате взрыва четвертого энергоблока, заволокло все вокруг на много сотен километров, и тем не менее приказ об эвакуации из этого района был отдан только через тридцать часов. Лес вокруг города стал красным от радиоактивной пыли, жители мыли свои пороги и балконы, а в это время в двух милях отсюда полыхал плутоний.

Николай сокрушенно покачал головой — в основном потому, что знал: следом за ним двигается группа телевизионщиков, снимающая сюжет для вечернего выпуска новостей. Он пошел дальше по парку развлечений. Его предупредили, чтобы он не сходил с полосы свежеуложенного асфальта, петлявшей между руин заброшенного города. На поросших травой и мхом обочинах дороги уровень радиации был гораздо выше, а участки, подвергшиеся наиболее сильному заражению, были обозначены треугольными желтыми знаками радиоактивной опасности. Новый асфальт был уложен специально для почетных гостей, официальных лиц и журналистов, которые в изобилии должны были пожаловать в Чернобыль на торжественную церемонию установки нового, стального саркофага поверх прежнего, бетонного, успевшего прийти в негодность.

Этим вечером отель «Полисся» должен был вновь обрести частицу своего былого великолепия. Был поспешно отремонтирован и вычищен его бальный зал, предназначенный для официального приема. Ради столь торжественного случая даже выдрали чахлые деревца, растущие из крыши гостиницы.

Для гостей со всего мира — только лучшее. Ожидались представители большинства стран и даже несколько звезд Голливуда. Сегодня Припять вспыхнет огнями и на одну ночь превратится в арену яркого праздника посреди радиоактивных руин.

Присутствовать на нем должны были президент и премьер-министр России, а также многие члены верхней и нижней палат российского парламента. Некоторые уже прибыли, не очень искренне уверяя хозяев в том, что восхищены происходящими здесь переменами, и пытаясь заработать политические очки даже на этом событии. Но никто не разливался по этому поводу столь сладкоречиво и обильно, сколь сенатор Николай Солоков, а после сегодняшнего утреннего покушения на него он и без того находился в центре всеобщего внимания.

Под объективами телекамер он сошел с асфальта и приблизился к стене, на которой черной краской были нарисованы двое детей с игрушечным грузовиком. Рассказывают, что в Припяти несколько лет жил какой то сумасшедший француз, и теперь произведениями его мрачного искусства, представляющими призраки погибших детей, были изукрашены стены многих домов города.

Персональная тень Николая, Елена, оставалась на асфальтовой дорожке. Она заранее выбрала этот рисунок, решив, что он придаст эмоциям наибольшую остроту. Она предусмотрительно прошлась по этим дорожкам с дозиметром и убедилась в том, что уровень радиации здесь вполне безопасный.

Все это было задумано и проделано только ради сегодняшнего вечер него шоу.

Николай приложил руку к стене и провел пальцами по контурам нарисованного на стене ребенка, а затем прижался лицом к запястью. Елена предусмотрительно пропитала рукав его пиджака нашатырным спиртом, и острое зловоние вызвало на глазах желаемые слезы.

Не отнимая ладони от щеки ребенка-тени, Николай повернулся к камерам.

— Вот почему мы должны изменить себя,— проговорил он, обведя рукой перспективу города.— Разве можно смотреть на этот ужасный ландшафт и не понимать, что наша великая страна должна войти в новую эру? Однако и забывать об этом мы не имеем права.

Николай вытер щеки и добавил твердости в голос. Несколько слезинок были в самый раз, но он не должен казаться слабым.

— Взгляните на этот город! То, что не разрушил человек, пожирает природа. Некоторые прозвали это место Эдемским садом Чернобыля. Разве не прекрасен этот лес, взявший верх над городом? Поют птицы, привольно пасутся олени. Но знайте: волки тоже вернулись. Он устремил взгляд на темнеющий горизонт.

— Пусть вас не обманывает вся эта красота. Этот сад по-прежнему остается радиоактивным. Чтобы попасть в тридцатикилометровую Чернобыльскую зону отчуждения, нам с вами пришлось миновать три армейских блокпоста. Мы проехали мимо двух тысяч брошенных автомобилей, которые были задействованы в тушении радиоактивного пожара и дезактивации Чернобыля. Пожарные машины, кареты «скорой помощи», даже самолеты до сих пор настолько радиоактивны, что к ним опасно приближаться. На нас дозиметрические значки. Так что не обманывайтесь. Природа вернулась, но она будет страдать еще на протяжении жизни многих поколений. То, что кажется полезным и здоровым, таковым не является. Это не возрождение, а всего лишь ложная надежда. Для того чтобы добиться подлинного возрождения, мы должны смотреть в новых направлениях, ставить перед собой новые цели, двигаться к новому Ренессансу.

Он повернулся к нарисованным на стене детям и горько покачал головой.

— Как мы могли не замечать этого раньше! Кто-то в толпе захлопал.

Отвернувшись от телевизионщиков, Николай улыбнулся. Камеры фиксировали его задумчивую позу, его собственная тень заслонила похожие на тени рисунки на стене. Постояв немного, он вернулся на асфальтовую дорожку.

Он пошел назад, по направлению к гостинице, Елена — следом за ним. Завернув за угол, Николай увидел оживление, царившее перед отелем «Полисся». Перед входом стоял длинный черный лимузин в окружении стайки приземистых бронированных седанов. Из них высыпали мужчины в черных костюмах и моментально образовали защитный кордон. Приехавшая персона выбралась из лимузина и приветственно помахала рукой встречающим.

Вспышки фотокамер и софиты телеоператоров высветили очертания прибывшего. Ошибки быть не могло.

Президент Соединенных Штатов Америки.

Он приехал, чтобы своим присутствием выразить поддержку важнейшему договору в области ядерной энергетики, который должны были заключить Россия и США.

Для того и была вычищена и дезактивирована Припять — чтобы принять столь важных персон.

Не желая быть отодвинутым на задний план, Николай дождался, по куда президент и его свита исчезнут в вестибюле отеля, и только после этого вновь двинулся вперед.

Все было готово.

Он взглянул на Чернобыльскую АЭС. Солнце село, и наступили су мерки.

Завтра к этому часу родится новый мир.

17 часов 49 минут

Южноуральские горы

Монк стоял на тропе и смотрел на низкие горы. Солнце опускалось за горизонт, и долину внизу заволакивали тени.

— Мы должны пройти через вот это? — спросил он.— И никакого другого пути нет?

Константин сложил карту.

— Нет, если мы не хотим идти в обход, что заняло бы у нас много дней и потребовало бы преодолеть сотни миль. А нужный нам рудник расположен на противоположной стороне озера Карачай, в двенадцати милях отсюда. Если, конечно, мы пойдем здесь.

Монк взирал на болотистую долину. Река, по которой они приплыли сюда, делала тут последний поворот, после чего стекала в еще одну, более широкую долину вместе с множеством других, мелких потоков. В свете кренящегося к горизонту солнца водопады и озерца блестели, как ртуть, но долина, затянутая тенями от края до края, заросла пропитавшимся водой лесом и была иссечена длинными и широкими черными канавами, с берегами, поросшими камышом и травой. Здесь будет сложно пройти, зато легко заблудиться, когда стемнеет.

Монк тяжело вздохнул. Им не оставалось ничего другого, кроме как идти через это болото. Киска и Петр сидели на бревне и напоминали двух котят, только что вытащенных из воды. Они плыли с четверть мили, пока холод не выгнал их из воды. Монк заставил ребят выбраться на 6epeг, противоположный тому, где охотились голодные тигры. Вода собьет хищников со следа, а река становилась тем шире, чем ближе оказывались горы. Чтобы вновь обнаружить их след, тиграм придется совершить непростую переправу.

За последние два часа Петр не произнес ни слова. Очевидно, он очень переживал за судьбу Марты. Утешало лишь то, что мальчик не проявлял признаков страха, а значит, не чувствовал поблизости тигров.

Когда они выбрались на берег, Монк велел всем снять одежду, досуха выжать ее и разложить на солнце. Поскольку это происходило в самое теплое время дня, вещи быстро высохли. Но теперь они снова вымокнут до нитки, а поскольку солнце садилось, можно было не сомневаться: их ожидает долгая и холодная ночь.

Но Константин был прав, они должны двигаться. Оставаться здесь, на открытом пространстве, когда где-то неподалеку бродят тигры, было далеко небезопасно. Болото, по крайней мере, может стать для них хоть каким-то укрытием.

Монк первым двинулся по крутой тропинке. Он помогал спускаться Петру, а Константин держал за руку сестру. После того как они покинули солнечный склон и вступили в тенистую зону, очертания младших детей стали размытыми.

Здесь деревья — преимущественно сосны и березы — росли гуще, но по мере того, как они углублялись в лабиринт больших и малых ручьев, заливавших болотистую долину, им все чаще встречались опустившие ветви к воде плакучие ивы, похожие на скорбящих вдов, горестно склонивших головы.

Монк не без труда прокладывал себе дорогу. Подлесок представлял собой переплетение кустов можжевельника и дикой малины, однако чем более болотистой делалась почва, тем меньше их становилось. Вскоре путники уже перепрыгивали с одной поросшей мхом кочки на другую, что, впрочем, было нетрудно, учитывая то, каким густым здесь был мох. Пушистым зеленым ковром он покрывал нагромождения валунов, взбегал по белым стволам берез, словно пытаясь утащить их под землю.

Они замедлили шаг, а нередко и вовсе останавливались, когда перед ними возникала очередная яма, наполненная стоячей водой.

Пронзительный крик, раздавшийся сверху, заставил Монк посмотреть в небо. Над их головами пролетел орел. Размах его крыльев был не меньше, чем размах рук взрослого мужчины.

Воздушный хищник охотился.

Это напомнило Монку об опасности за их спиной.

Он пошел быстрее. Пока детям было проще передвигаться по этой пресеченной местности. Их легкие тела будто парили над мокрой землей, в то время как Монк должен был следить за каждым своим шагом, чтобы не оставить в грязи ботинки.

Последний час они едва плелись и прошли, как прикинул Монк, меньше мили. Несколько раз он видел, как с их пути скользили в сторону змеи а один раз заметил на себе взгляд блестящих глаз лисицы, которая тут же пустилась в бегство, перескакивая с бугорка на бугорок, и вскоре исчезла. Монк настораживался при каждом новом звуке. Он слышал, как по болоту кто-то тяжело пробирается. На земле лежали массивные рога, сброшенные лосем.

Теперь они уже шли по колено в воде, двигаясь зигзагами от одного островка к другому. Сырой, холодный воздух пах ряской и плесенью Солнце продолжало опускаться за горы, и вокруг становилось все темнее.

Монк едва тащился. Его догнал Константин, который по-прежнему вел, держа за руку, Киску. Девочка, казалось, спала на ходу.

Петр прижимался к бедру Монка. Когда они проходили по более глубокой воде, мальчика приходилось сажать на плечи.

Внезапно Петр судорожно вцепился в руку Монка.

Какое-то существо продиралось сквозь ветви деревьев, направляясь прямо к ним.

«О нет!»

Поняв, что это, Монк крикнул:

— Спасайся! Беги!

Он схватил мальчика и стал отрывать его от себя. Тот плакал и сопротивлялся. Константин, шлепая ногами по воде и высоко поднимая колени, бросился в сторону, таща за собой сестру. Левая нога Монка провалилась в болото. Он пытался вытащить ее, но она словно попала в цемент

Треск ветвей раздавался все ближе.

Монк толкнул Петра вперед и повернулся, чтобы встретить опасность лицом. Он услышал, как под ногами мальчика хлюпает вода. Но вместо того, чтобы бежать прочь, парнишка кинулся обратно к нему.

— Нет, Петр! Убегай!

Мальчик пробежал мимо Монка, и тут же чья-то большая тень обрушилась из кроны дерева и шлепнулась в воду прямо рядом с ним. В следующую секунду эта тень и мальчик заключили друг друга в жаркие объятия.

Марта.

Монк пытался утихомирить гулко колотившееся сердце.

— Петр, в следующий раз ты... хотя бы предупреждай!

Очень медленно он вытащил из трясины увязшую ногу.

Шимпанзе обняла мальчика и легко подняла его из стоячей воды. Константин и Киска уже шлепали обратно. Марта опустила Петра и крепко обняла каждого из детей. Затем она подошла к Монку, подняв руки и широко разведя их в стороны. Он нагнулся и тоже принял от нее приветственное объятие. Обезьяна была горячей и ласково пыхтела ему в ухо, а Монк ощущал, как дрожит от усталости ее старое тело. Он тоже прижал Марту к себе, подумав о том, сколько трудностей ей пришлось преодолеть, чтобы воссоединиться с ними.

Выпрямившись, он задумался над тем, как Марта сумела найти их. Было понятно, что, пока они шлепали по воде, она, перепрыгивая с ветки на ветку, сокращала разделявшее их расстояние. Но каким образом она узнала, в каком направлении они движутся?

Монк окинул взглядом темное, покрытое водой пространство.

Если их сумела выследить она, то...

— Давайте двигаться! — сказал он и махнул рукой в сторону самого сердца болота.

Снова оказавшись вместе, они пошли дальше. Возвращение Марты воодушевило детей, но болото вскоре снова взяло свое: они опять стали спотыкаться. Константин с Киской ушли вперед, оторвавшись от остальных, Петр повис на Монке, а Марта предпочитала двигаться, хватаясь за ветки, перебирая руками. Пальцы ее ног задевали воду.

Солнце медленно спряталось за горами, предоставив им брести в мрачных сумерках. Монк едва различал идущего впереди Константина. Слева низко и зловеще заухала сова, и Монку показалось, что этим звуком их пытается напугать сама ночь.

Из зарослей плакучих ив послышался встревоженный голос Константина.

— Изба! — крикнул он по-русски.

Монк не понял, что означает это слово, но тон, каким оно было произнесено, ему не понравился. Он пошел туда, откуда раздался голос. Вода здесь была не такой глубокой.

Продравшись сквозь чащу ивовых ветвей, он обнаружил впереди один из тех крохотных островков, которые уже встречались им во множестве. Но в отличие от других этот не был пустым. На небольшом взгорке расположился маленький домик на коротких сваях. Он был построен из грубо оструганных бревен и увенчан крышей, поросшей мхом. В единственном окне не было света, а из трубы не шел дым. Никаких признаков жизни.

Константин ждал у берега островка, укрывшись в высоких зарослях камыша.

Монк подошел к нему.

Указав на хижину, подросток сообщил:

— Охотничья заимка. Таких избушек в этих горах полным-полно.

— Я пойду проверю,— сказал Монк,— а ты оставайся здесь.

Он взобрался на берег и обошел избушку. Она была маленькой, с трубой из дикого камня. Трава тут доходила ему до пояса. Казалось, что в избушке никто не бывал уже лет сто. Монк заметил короткие мостки, возле которых не было ни одной лодки, однако в камышах неподалеку стояла плоскодонка — по сути, плот с зауженным концом. Он наполовину зарос мхом, но еще мог держаться на воде.

Монк вернулся к фасаду избушки и подергал дверь. Она была не заперта, но доски разбухли от сырости, и ему понадобилось приложить не мало усилий, чтобы распахнуть ее. Заржавевшие петли немилосердно за скрипели.

Внутри было темно и пахло плесенью, но, по крайней мере, здесь было сухо. В срубе имелась только одна комната. Большая часть пола на сосновых досок была покрыта сеном, из мебели здесь имелся лишь маленький стол с четырьмя стульями вокруг него. Вдоль одной стены стояли грубые шкафы, но кухня отсутствовала. Похоже, пищу тут готовили прямо на печи, где обнаружились металлические кастрюли и горшки. Возле печи Монк увидел охапку сухих дров.

И на том спасибо.

Монк подошел к двери и помахал рукой, зовя детей.

Ему была ненавистна сама мысль о промедлении, но все они нуждались в отдыхе. Поскольку окно было закрыто, Монк решил развести в печи огонь, чтобы просушить одежду и обувь и провести в тепле самую холодную часть ночи. А перед самым рассветом они могут отправиться дальше и, возможно, даже на плоту.

Константин помог ему растопить печь, а младшие дети тем временем сидели на полу, прислонившись к Марте. Старший мальчик нашел спички в вощеном коробке, и сухие дресва занялись сразу же, как только их лизну л первый огонек. Огонь быстро разгорелся, треща и щелкая. Дым послушно уходил в дымоход.

Монк подкинул в печку еще одно полено, а Константин обыскал шкафы. В них он нашел рыболовные снасти, ржавую лампу, в которой еще плескалось немного керосина, длинный охотничий нож и наполовину пустую коробку патронов для дробовика. Самого ружья не оказалось. Кроме того, в одном из шкафов мальчик нашел пожелтевшие журналы с фотографиями голых девиц, которые Монк немедленно конфисковал и использовал в качестве растопки. А на верхней полке обнаружились четыре аккуратно сложенных стеганых одеяла.

Передавая Монку одеяла, Константин показал в сторону его раскрытого рюкзака. Монк обернулся. Мальчик указывал на лежавший в нем дозиметрический значок. Тот уже не был белым, как раньше, а приобрел розовую окраску.

— Радиация,— пробормотал Монк. Константин кивнул.

— Обогатительная фабрика, которая отравила озеро Карачай.— Он махнул рукой в северо-восточном направлении.— Радиоактивные отходы медленно просачиваются и в землю.

«Отравляя грунтовые воды»,— подумалось Монку. А куда в конечном итоге стекает вся вода с гор? Монк посмотрел на закрытое ставнями окно, представил себе раскинувшееся за ним болото и тряхнул головой.

А он-то думал, что единственную опасность для них представляют тигры-людоеды!

19 часов 04 минуты

Петр сидел перед огнем — раздетый, завернувшись в толстое одеяло. Их ботинки сушились, выстроившись в шеренгу на печке, а одежда висела на леске, натянутой Монком. Леска была такой тонкой, что казалось, будто рубашки и штаны парят в воздухе.

Ему доставляло удовольствие смотреть на языки огня, которые плясали и потрескивали, но не нравился дым. Он уходил в трубу, причудливо закручиваясь, словно был живым существом, рожденным от огня.

Петр поежился и пододвинулся ближе к огню.

Смотрительница в школе рассказывала им сказки про Бабу-Ягу, которая жила в дремучем лесу в избушке на курьих ножках и ела маленьких детей. Петр вспомнил сваи, на которых стоял их домик. А вдруг это та самая избушка, а курьи ножки с длинными когтями просто спрятались в землю?

Он с подозрением стал смотреть на дым.

И разве не было у Бабы-Яги невидимых слуг, которые помогали ей?

Мальчик огляделся, словно пытаясь найти их. Разумеется, он ничего не увидел. По полу и стенам плясали отблески огня.

Петр подвинулся еще ближе к огню. Дым по-прежнему свивался в диковинные фигуры.

Мальчик поерзал, пытаясь почувствовать себя увереннее. Подошла Марта и по-матерински обняла мальчика за плечи, а он прильнул к ней. Она крепче прижала его к себе.

«Не бойся».

Но ему было страшно. Страх тысячью паучков копошился в его голове. Он смотрел на извивающийся дым, улетавший в дымоход, и понимал, что именно в нем заключается настоящая опасность. Этот дым, возможно, хотел сообщить Бабе-Яге о том, что в ее избушке находятся дети.

Сердце Петра колотилось все сильнее.

Ведьма приближалась.

Он знал это наверняка.

Его глаза, устремленные на клубы дыма, расширились. Они искали опасность.

Марта ласково угукала ему в ухо, пытаясь приободрить, но это не помогало. Ведьма была все ближе. Она собиралась их съесть. Им грозила смертельная опасность. Дети — в опасности. Огонь громко щелкнул, за ставив мальчика вздрогнуть всем телом. И тут он понял.

Не дети.

Ребенок.

И — не он.

Другой.

Петр вглядывался в дым, пытаясь пробиться сквозь тьму к истине. И когда дым образовал очередную необычную фигуру, он увидел того, кому грозила опасность.

Его сестре.

Саше.

11 часов 07 минут

Вашингтон, округ Колумбия

— ДВС-синдром,— сообщила диагноз Лиза, встав у кровати с перилами, на которой лежала девочка.

Кэт силилась понять, что это может значить. Она стояла рядом с Лизой, сложив руки на животе и глядя на маленькую фигурку — худую, как лучинка, и словно потерявшуюся в больничной пижаме не по размеру, простынях и подушках. Из-под простыни тянулись провода к выстроившимся вдоль стены приборам, контролирующим кровяное давление, частоту сердечных сокращений и другие жизненно важные показатели. Через капельницу в организм ребенка поступал раствор хлорида натрия и смеси с другими лекарствами, но, несмотря на это, за последний час и без того бледная кожа девочки приобрела пепельный оттенок, а губы посинели.

— Синдром диссеминированного внутрисосудистого свертывания крови,— расшифровала Лиза, но с таким же успехом она могла говорить на латыни.

Если бы здесь был Монк, он, с его медицинским образованием, понял бы, о чем толкует Лиза. Кэт тряхнула головой. Женщина до сих пор не могла оправиться от шока, который испытала, увидев рисунок Саши. Девочка наверняка нарисовала его специально для нее. Между ними возникла какая-то внутренняя связь. Кэт увидела это в глазах девочки, когда читала ей. В основном ее манера поведения была отрешенной и болезнен ной, но время от времени ее взгляд останавливался на Кэт, и тогда в нем светилось доверие и что-то вроде узнавания. От этого сердце Кэт таяло. Ее материнские инстинкты обострялись, а обнаженные из-за утраты мужа нервы воспринимали все происходящее еще болезненнее.

— Что это означает? — спросил Лизу Пейнтер.

Они стояли рядом, по другую сторону кровати. Он только что вернулся, поговорив по телефону с Греем, находившимся в Индии. Его команда подверглась нападению и сейчас направлялась в северные районы страны. Пейнтер уже отдал приказ о начале расследования, чтобы выяснить, кто устроил засаду на их людей. Попытка убить профессора не могла быть простым совпадением. Кто-то знал о том, что Грей вылетел в Индию. Однако вместо того, чтобы вплотную заниматься расследованием, директор нашел время и спустился сюда, желая выслушать отчет Лизы.

Прежде чем та успела ответить на его вопрос, в комнату вошел доктор Шон Макнайт. Сняв пиджак и галстук, он остался в рубашке с засученными рукавами. После разговора директора с Греем он отлучился, чтобы сделать несколько звонков. Пейнтер повернулся к нему и вопросительно вздернул бровь, но Шон лишь махнул Лизе рукой, веля продолжать, и рухнул в кресло возле кровати, в котором он бодрствовал на протяжении последнего часа. Даже сейчас он положил руку на кровать. Кэт и Шон долго проговорили здесь. У него было двое внуков.

Лиза откашлялась и принялась объяснять:

— ДВС — это патологический процесс, в ходе которого в крови образуются крохотные сгустки. На профессиональном языке это называется множественным тромбообразованием, что приводит к истощению факторов свертывания, а затем сменяется тяжелым геморрагическим синдромом, или, иначе говоря, внутренним кровотечением. Причины возникновения ДВС могут быть разными, но чаще всего этот синдром сопутствует тяжелым инфекционно-септическим и онкологическим заболеваниям, всем видам шока, острым отравлениям, в том числе змеиным ядом, серьезным ожогам и так далее. Но одним из самых распространенных заболеваний, которые сопровождаются ДВС-синдромом, является менингит — обычно септическое воспаление оболочек спинного и головного мозга. Что, учитывая крайне высокую температуру и...

Лиза указала на устройство, прикрепленное к черепу девочки. Ее губы тревожно сжались.

— Все анализы подтверждают этот диагноз. Снижение уровня тромбоцитов, повышенная утомляемость, увеличение времени кровотечения. Я делаю ей переливание тромбоцитарной массы, ввожу антитромбин и дротрекогин-альфа. Это поможет стабилизировать ее состояние на какое-то время, но для окончательного выздоровления девочки нужно побороть ту болезнь, которая спровоцировала ДВС, а что это за болезнь, мы пока не знаем. Она не заразна, в ее крови и спинномозговой жидкости нет никаких признаков инфекции. Возможно, это какое-то вирусное заболевание, но, как мне кажется, тут что-то другое, о чем мы не знаем. Что-то связанное с имплантатом.

Кэт тяжело вздохнула, содрогнувшись всем телом.

— А не узнав это...

Лиза сложила руки на животе — в точности как Кэт.

— Девочка угасает. Я замедлила этот процесс, но, чтобы остановить его, нам нужно знать больше. Аббревиатура ДВС имеет и другое толкование: «До Вашей Скорой Смерти».

Кэт повернулась к Пейнтеру.

— Мы обязаны что-нибудь предпринять! Тот кивнул и посмотрел на Шона.

— У нас нет выбора. Нам необходимы ответы. Возможно, со временем мы сумеем распознать эту болезнь, но уже сейчас есть люди, которые знают больше, которые занимаются этой биотехнологией и которым в точности известно, что сделали с этой девочкой.

— Действовать нужно очень осторожно,— со вздохом ответил Шон. Кэт поняла, что двое мужчин уже обсуждали эту тему.

— Что вы намерены делать? — спросила она.

— Если мы хотим спасти этого ребенка,— Пейнтер посмотрел на хрупкое тело девочки,— нам придется лечь в постель с врагом.

23 часа 38 минут

Трент Макбрайд шагал по длинному безлюдному коридору. Эта часть здания Института Уолтера Рида была предназначена для капитального ремонта. Больничные палаты по обе стороны коридора были как после бомбежки, стены покрыты плесенью, штукатурка отваливалась. Но его целью являлось психиатрическое отделение, располагавшееся в дальней части этого крыла. Здесь стены были цементными, окна зарешечены, а в каждой двери имелось небольшое смотровое окошко, также забранное решеткой.

Трент дошел до последней палаты. У двери стоял часовой. Они не желали рисковать. Часовой отступил в сторону и протянул Тренту связку ключей. Тот взял их и заглянул в смотровое окошко. Юрий, полностью одетый, лежал на кровати.

Трент отпер дверь и распахнул дверь. Юрий сел на кровати. Для старика он был весьма жилистым и подвижным. Опытному глазу было ясно, что этот человек принимает целый коктейль из андрогенов и других гормональных препаратов, препятствующих старению. До чего же эти русские любят всякие стимуляторы!

— Пора приниматься за работу, Ррий. Русский встал. Его глаза блестели.

— С Сашей?

— Там видно будет.

Юрий направился к двери. Трентуне понравилось решительное выражение на его лице. Хоть он и был побежден, в нем ощущался какой-то стальной стержень. Возможно, источником его силы являлись не только уколы, которые он всаживал себе в задницу.

Но так или иначе, Юрий был во власти Трента.

Американец махнул часовому, веля ему сопровождать их. Первоначально он не собирался этого делать, поскольку, будучи на голову выше и на много тяжелее русского, считал, что не нуждается в охране. Но тот блеск, который он заметил сейчас в глазах Юрия, насторожил его.

Они пошли по коридору.

— Куда мы идем? — спросил Юрий.

«Забить последний гвоздь в гроб Аршбальда Полка»,— подумал Трент Он организовал убийство своего старого друга, а теперь собирался покончить с его детищем, тайной организаций, о создании которой Полк мечтал, работая на «Ясонов».

Командой ученых-убийц.

Фактически тех же «Ясонов», только с пистолетами. Для того чтобы Трент мог продолжать собственную работу, «Сигма» должна прекратить существование.

12

6 сентября, 19 часов 36 минут

Пенджаб, Индия

По мере того как солнце опускалось за горизонт, Грей все больше убеждался в том, что выбор автомобиля, сделанный Розауро, был весьма мудрым. На дороге, изрытой глубокими колеями, внедорожник подбрасывало и швыряло из стороны в сторону, поэтому Грей, сидя рядом с водителем, был вынужден упираться рукой в крышу, чтобы не слететь с сиденья. Примерно час назад они миновали последний мало-мальски крупНЫй населенный пункт и теперь ехали через холмы.

Молочные фермы, поля, засеянные сахарным тростником, рощи манговых деревьев делали окружающую местность похожей на лоскутное одеяло. Мастерсон объяснил, что Пенджаб является изобильной житницей Индии, ее закромами. Здесь выращивали большую часть пшеницы, проса и риса, производимых в стране.

— И кто-то должен обрабатывать эти поля,— добавил он.

Профессор, который взял на себя роль штурмана, сидел на заднем сиденье, вместе с Элизабет и Ковальски, а Лука расположился позади всех и был занят тем, что полировал свои кинжалы.

— Здесь — налево,— скомандовал Мастерсон.

Розауро вывернула руль, джип свернул и, разбрызгивая потоки воды, выбрался из колеи, превратившейся в два полноводных ручья. В течение всего пути дождь то начинался, то заканчивался. В переводе с персидского название Пенджаб означало «пятиречье».

Грей посмотрел в темнеющее небо. Надвигалась ночь. Облака ползли низко. Наверняка до того, как стемнеет, им предстоит еще раз попасть под дождь.

— Вон там, впереди,— проговорил Мастерсон.— За следующим холмом.

«Мерседес», меся всеми четырьмя колесами грязь, стал карабкаться по крутому склону. Когда они поднялись на вершину, их взглядам открылась маленькая, похожая на чашу долина, окруженная холмами. На дне долины лежал поселок — сгрудившиеся вперемежку каменные дома и глинобитные хижины. На его границе горели два костра, вокруг которых стояли мужчины с длинными шестами в руках. По-видимому, они жгли мусор Рядом с одним костром, на склоне холма, чуть ниже того места, где находилась их машина, виднелась телега, запряженная волом и нагруженная мусором.

— Другая сторона Индии,— проговорил Мастерсон.— Более двух третей ее населения до сих пор живет в сельской местности. Но сейчас мы видим перед собой тех, кто существует на самом дне кастовой системы «Хариджаны» — так назвал их Махатма Ганди. В переводе это означает «Божьи дети», но их до сегодняшнего дня чаще называют «далиты» или «ачхуты», что можно перевести примерно как «неприкасаемые».

Грей заметил, что Лука убрал свои кинжалы и стал более внимательно прислушиваться к разговору. Неприкасаемые. У этих людей, возможно те же корни, что и у его племени.

Освещенные огнями костров, вооруженные косами и шестами, мужчины встали плотнее, подозрительно глядя на чужаков.

— Кто эти люди? — спросил Грей. Ему хотелось побольше узнать о тех, с кем предстоит иметь дело.

— Чтобы понять это, вы должны иметь хотя бы некоторое представление о существующей в Индии кастовой системе. Согласно легендам, все главные варны, социальные общности, на которые делилось население Индии, произошли из тела богоподобного существа. Брахманы, в число которых входят жрецы и учителя,— из его уст, кшатрии — администрация и военные — из его рук, вайшьи — торговцы и землевладельцы из бедер, шудры — наемные работники и слуги — из ног. Каждая варп.е имеет круг дозволенных занятий. Все это досконально расписано в Законах Ману — сборнике предписаний, определяющих поведение индийца в частной и общественной жизни, составленном две тысячи лет назад

— А эти, неприкасаемые? — спросил Грей, не сводя глаз со столпившихся невдалеке мужчин и подростков.

— Они не относятся ни к одной из четырех варн, поэтому их не считали за людей, полагали «нечистыми», общение с неприкасаемыми считалось оскверняющим для лиц, принадлежащих к более высоким кастам. На долю этих бедняг доставались только самые презренные работы. Они обрабатывали кожи, убирали нечистоты, подбирали мертвых. Им возбранялось заходить в храмы и дома «чистых», есть из одной с ними посуды. Не допускалось даже, чтобы тень неприкасаемого упала на человека более высокой касты. Если мужчина или женщина из числа неприкасаемых нарушали хотя бы одно из этих правил, их могли побить, изнасиловать и даже лишить жизни.

Элизабет подалась вперед.

— И никто не пытается положить этому конец? Мастерсон фыркнул.

— Формально индийская конституция запрещает подобную дискриминацию, но она тем не менее существует, особенно в сельских районах. К категории неприкасаемых до сих пор относятся пятнадцать процентов населения, и вырваться из-под этого проклятия нельзя. Ребенок, рожденный от ачхута, навсегда останется ачхутом. Они жертвы религиозных законов тысячелетней давности, законов, которые априори занесли их в разряд недочеловеков. Кроме того, будем честны: как я уже сказал раньше, кто-то ведь должен обрабатывать поля.

Грей вспомнил бескрайние поля и рощи фруктовых деревьев. Мастерсон тем временем продолжал:

— Неприкасаемые представляют собой класс рабов, являющийся неотъемлемой частью этого общества. Если в городах их положение все же немного улучшилось, то в деревне все остается как раньше, поскольку там по-прежнему не хватает трудяг для тяжелой, грязной работы. Кастовая система помогает решить эту проблему. Поселки вроде этого нередко сжигали и разрушали только потому, что их жители осмеливались попросить более высокую оплату или улучшить условия труда. Отсюда их постоянная подозрительность.

Профессор кивнул на группу крестьян, встречавших их с сельскохозяйственными орудиями наперевес.

— Господи! — ахнула Элизабет.

— Господь не имеет к этому ни малейшего отношения,— с горечью отозвался Мастерсон.— В основе всего — экономика. Ваш отец,— обратился он к Элизабет,— был ярым защитником этих людей, вот почему в последнее время брахманы и мистики из числа йогов все более неохотно шли ему навстречу в плане предоставления информации.

— Из-за того, что он не брезговал общением с неприкасаемыми? — спросила женщина.

— Да, из-за этого... А еще потому, что он пытался найти среди них носителей генетических маркёров. Когда об этом стало известно, перед ним захлопнулись многие двери. Признаться, когда он исчез, я был уверен, что его убили по этой самой причине.

Грей махнул Розауро рукой, приказывая остановиться рядом с кругом света от мусорных костров.

— А что это за поселок? — осведомился он.— Это то самое место, где доктора Полка видели в последний раз?

Мастерсон кивнул.

— В последний раз Арчибальд звонил мне именно отсюда. Он пребывал в страшном возбуждении, поскольку сделал какое-то важное открытие и ему не терпелось поделиться им. Больше я не слышал его голоса. Но иногда с ним такое бывало: он мог пропасть на несколько месяцев, путешествуя из деревни в деревню. Поселки, подобные этому, даже не имеют названий, и представители высших каст не подходят к ним на пушечный выстрел. Но через некоторое время я начал опасаться худшего.

— Стоит ли нам бояться этих людей? — спросил Грей.

— Наоборот.

Мастерсон открыл дверь машины и, опираясь на трость, выбрался из нее. Грей последовал за ним, после чего из джипа вышли все остальные

— Оставайтесь возле машины,— предупредил их коммандер. Мастерсон заковылял к костру, Грей — за ним. Профессор прокричал что-то на хинди. Поскольку Грей изучал индуизм и индийскую философию, он знал несколько фраз на этом языке, но их было явно недостаточно, чтобы понять, о чем идет речь. Однако по тому, как профессор переводил взгляд с одного лица на другое, можно было заключить, что он пытался отыскать какого-то определенного человека.

Индусы продолжали стоять молчаливой стеной, ощетинившейся примитивным оружием.

Вол, запряженный в телегу, тоскливо замычал, словно давящая атмосфера подействовала и на него.

Наконец Мастерсон встал между двумя чадящими кострами. Воздух был наполнен смрадом жареной печенки и горящих автомобильных шин. Грею стоило больших усилий не закрыть ладонью нос и рот. Macтepcoн указал рукой на грузовик и продолжал говорить. Грей различил в его тираде имя Арчибальда Полка и знакомое слово «бети».

Дочь.

Все мужчины уставились на Элизабет. Вилы и косы опустились. Неприкасаемые стали шептаться, тыкая пальцами в сторону американки. Человеческая стена распалась. Два мальчика с радостными воплями бросились в глубь поселка по узкому проходу между двумя каменными домами.

Мастерсон повернулся к Грею и сообщил:

— Ачхуты здесь очень уважают Арчибальда. Я не сомневаюсь: присутствие дочери столь уважаемого человека сделает их гораздо более дружелюбными. Нам не стоит ожидать от этих людей ничего плохого.

— Кроме дизентерии,— пробурчал Ковальски, подходя к Мастерсону и Грею вместе с остальными членами их группы.

Элизабет заехала ему локтем в ребра.

Грей повел свою команду в поселок, чувствуя, что опасаться им все же есть чего, причем не только расстройства желудка.

20 часов 02 минуты

Элизабет прошла между двумя кострами. Поселок гудел, как растревоженный улей. Кто-то принялся громко колотить в самодельный барабан. Появилась женщина, лицо которой до половины было закрыто сари, и жестом пригласила их следовать за собой. Когда она повернулась, Элизабет заметила под вуалью искалеченную, покрытую рубцами кожу.

— Что случилось с этой женщиной? — спросила она, наклонившись к Мастерсону.

— Ваш отец упоминал о ней,— негромко ответил профессор, кивком указав на индианку.— Ее сына поймали, когда он удил рыбу в пруду, расположенном в поселении более высокой касты. Она отправилась туда, чтобы выручить мальчика, но тоже была схвачена. Жители поселка избили ее сына, а ей плеснули в лицо кислотой. В результате несчастная потеряла глаз и оказалась навсегда обезображена.

Элизабет похолодела.

— Какой кошмар!

Элизабет шла за женщиной, ужасаясь жестокости местных обычаев и одновременно восхищаясь волей к жизни и стойкостью этой индианки.

Женщина провела их через лабиринт узких кривых улочек, и они оказались в самом центре поселка. Здесь горел еще один костер. У деревянных столов, расставленных вокруг колодца, собрались люди, женщины сметали со столов опавшие листья и приносили блюда с едой. Повсюду бегали босоногие, полуодетые ребятишки.

Когда Элизабет проходила мимо жителей поселка, многие мужчины почтительно склоняли головы, а некоторые даже кланялись ей в пояс — по всей видимости, в знак уважения к ее отцу. А ведь она даже не знала, что он здесь был и тем более чем занимался.

Мастерсон указал тростью на местных мужчин и пояснил:

— Ваш батюшка сделал много добра жителям здешних мест. Он разоблачил и заставил распустить вооруженные группы, терроризировавшие их, даже добился повышения оплаты крестьянского труда, улучшения медицинского обеспечения и образования. Но, что еще более важно, он относился к ним с уважением.

— Я не знала всего этого,— пробормотала Элизабет.

— Арчибальд завоевал их доверие, и именно на этой местности он сосредоточил свои генетические исследования.

— Почему именно на этой? — спросил Грей, шедший по другую сторону от профессора.

— Потому что сразу же после того, как Арчибальд составил карту, которую я показывал вам, он принялся более пристально изучать район Пенджаб. Генетический след привел его к этим холмам. Но, мне кажется, тут было что-то еще.

Элизабет наморщила лоб.

— Что именно?

— Я точно не знаю. Он стал проявлять повышенный интерес к этому району около двух лет назад: прекратил бессистемные исследования на всей территории Индии и занялся только здешними местами.— Оглянувшись на Луку, профессор добавил: — И цыганами.

Элизабет стала вспоминать, что было два года назад. Она заканчивала писать кандидатскую диссертацию по философии в Джорджтауне и по чти не общалась с отцом. На это у нее не хватало ни времени, ни терпения. Их редкие разговоры по телефону были обычно короткими и напряженными. Знай Элизабет, чем занимается отец помимо своих исследований, возможно, она вела бы себя иначе.

Когда они оказались в центре поселка, жители приветствовали их улыбками и пригласили пройти к столу, уставленному едой: лепешками, тарелками с рисом, вареными овощами, маленькими сливами и крупными финиками, мисками с пахтой. Простая, но устроенная от души трапеза. Одна из женщин, опустившись на колени, помешивала чечевичную похлебку в котле, стоявшем на очаге в форме подковы. Ее дочь подбрасывала в огонь кизяк из ведра, которое держала в руке. Ковальски подошел к Элизабет.

— Да-а, это не «Бургер Кинг».

— Потому что здесь обожествляют коров.

— Я их тоже обожествляю, особенно в жареном виде и с печеной картошечкой.

Элизабет улыбнулась. И как только этому невероятному человеку каждый раз удается развеселить ее? Она вдруг осознала, что стоит чересчур близко от великана, и шагнула в сторону.

Сбоку от них один из крестьян стал перебирать струны ситара, второй аккомпанировал ему на гармонике, а третий — на барабане табла.

Из толпы вышел высокий мужчина. Тридцати с небольшим лет, с коротко обрезанными волосами и оливковой кожей, он был в традиционной дхоти — безукоризненно чистая прямоугольная полоса ткани спускалась от талии до колен. Кроме того, на нем была рубашка с длинными рукавами, а поверх нее туника. Голову прикрывала вышитая шапочка куфи. Он низко поклонился и заговорил с резким британским акцентом:

— Мое имя — Абхи Бханджи, но я почту за честь, если вы будете называть меня Эйб. У нас, индусов, есть пословица:«Ат итхи дево бхава». Это означает: гости — сродни богам. И уж тем более это касается дочери моего близкого друга, профессора Арчибальда Полка.— Он сделал приглашающий жест в сторону стола.— Присоединяйтесь к нам, прошу вас.

Гости так и сделали, но вскоре, когда мужчина узнал о судьбе, постигшей отца Элизабет, улыбка на его лице угасла, и оно превратилось в скорбную маску.

— Я не знал об этом,— тихо проговорил он.— Это ужасная, невосполнимая утрата. Примите мои соболезнования, мисс Полк.

Элизабет склонила голову в знак признательности.

— В последний раз его видели в этом поселке,— вступил в разговор Грей и, кивнув в сторону Мастерсона, добавил: — Он позвонил профессору и сообщил, что едет сюда.

Мастерсон прочистил горло и сказал:

— Мы надеялись, что вы, возможно, сумеете пролить свет на то, куда отправился Арчибальд.

— Я был уверен, что он не должен ехать один,— проговорил мужчина, горестно покачав головой,— но он не хотел ждать.

— Ехать — куда? — спросил Грей.

— Нельзя было везти его туда, чтобы он начинал свои исследования именно там. Это гиблое место.

Элизабет протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до тыль ной стороны его ладони.

— Если вы что-то знаете... Хоть что-нибудь...

Индиец с усилием сглотнул, сунул руку в карман туники и вытащи i из него маленький матерчатый мешочек, в котором что-то звякнуло.

— Все началось, когда я показал вашему отцу вот это.— Он развязал завязки и высыпал содержимое мешочка на стол.— Мы находим их время от времени, когда обрабатываем эти поля.

Старые, потускневшие монеты, почти черные от возраста, плясали и крутились на досках стола. Одна из них подкатилась к Элизабет. Женщина остановила ее, прижав ладонью к столу, а затем взяла в руку. Она по терла ее поверхность, счистила налет ногтем и только потом поняла, что держит в руках.

На одной стороне монеты было потертое, но все еще различимое изображение женского лица со змеями вместо волос. Медуза Горгона.

— Это древнегреческая монета,— удивленно сказала она.— И вы нашли ее в вашем поле?

Эйб утвердительно кивнул.

— Удивительно! — Элизабет повернула монету к свету костра.— Греки действительно некоторое время правили Пенджабом. А кроме них персы, арабы, Великие Моголы, афганцы. Александр Македонский одержал победу в великой битве, состоявшейся в этом регионе.

Грей взял другую монету. Его лицо потемнело. Он протянул ее женщине

— Вы лучше взгляните на эту, Элизабет.

Она взяла монету и внимательно рассмотрела ее. Пальцы Элизабет задрожали. На поверхности монеты было выбито изображение греческого храма с тремя колоннами и темным входом. На фоне храма красовалась большая буква «Е».

— Это же Дельфийский храм! — выдохнула она.

— Точно такую же монету ваш отец украл из музея.

Элизабет силилась понять смысл того, что лежит за всем этим, но утратила способность думать. В ее мозгу словно произошло короткое замыкание.

Когда... вы впервые показали отцу... эти монеты? — запинаясь, спросила она.

Эйб задумчиво наморщил лоб.

Точно не помню, но, по-моему, года два назад. Он просил меня спрятать их и хранить в надежном месте. Но, поскольку его больше нет в живых, а вы — его дочь...

Элизабет едва слышала его. Два года назад. Именно тогда отец устроил ее на работу в Дельфийский музей. Элизабет чувствовала, что держит в руке монету, на которую для нее была куплена эта самая работа. Слишком занятой, отец наверняка хотел, чтобы эту загадку распутала она. Элизабет испытала прилив злости, однако, посмотрев на стоявших вокруг нее крестьян, вспомнила о том, как к ним относились соплеменники и как помогал им отец. А может, он просто не мог покинуть их?

И все же он мог хоть что-то рассказать ей, а не держать во мраке неведения!

Если только... он не пытался таким образом защитить ее.

Она тряхнула головой, в которой роились вопросы. Что же происходит? Она попыталась найти ответ на другой стороне монеты. На черной поверхности был расположен символ, который вовсе не выглядел греческим.

Эйб заметил удивленное выражение ее лица и, указав на монету, пояснил:

— Это колесо чакры, древний индуистский символ.

«Но что он делает на древнегреческой монете?» — подумала Элизабет.

— Можно, я взгляну? — спросил Лука.

Он подошел к столу и, перегнувшись через плечо Элизабет, посмотрел на монету. В тот же миг его тело напряглось, а пальцы вцепились в край стола.

— Этот символ... Он изображен на флаге рома.

— Что-о? — изумилась Элизабет.

Лука выпрямился. Он сам был удивлен не меньше.

— Этот образ был выбран потому, что в переводе с санскрита слово «чакра» означает «колесо». Говорят, что он символизирует колесо цыганской кибитки, кочевую жизнь нашего народа и его индийские корни. Однако издавна ходят слухи о том, что этот символ имеет более глубокие и древние корни, связанные с цыганскими племенами.

Пока другие спорили о том, какое все это может иметь значение, Элизабет молча рассматривала монету, чувствуя, что держит ниточку, кото рая приведет ее к правде. Видимо, заметив в ее лице что-то необычное, Грей подался вперед и спросил:

— В чем дело?

Посмотрев в его глаза цвета стали, она подняла монету и указала на изображение храма.

— После того как отец нашел это, он подергал кое за какие ниточки, чтобы устроить меня в Дельфийский музей.— Она перевернула монету и продемонстрировала символ чакры.— Одновременно с этим он принялся за изучение цыган и того, каким образом они связаны с Индией. Две стороны одной монеты, две линии одного расследования.— Элизабет по ставила монету на ребро.— Но что лежит между двумя этими сторонами? Что связывает их?

Элизабет повернулась к Абхи Бханджи. Он рассказал им не все.

— Куда отправился мой отец? — жестким тоном спросила она. Ответом ей был крик одного из жителей села. Музыка смолкла, но в воздухе продолжал слышаться звук, похожий на далекий стук барабанов, отдававшийся в грудной клетке. Грей вскочил на ноги.

Ничего не понимая, Элизабет тоже встала и посмотрела в сторону холмов, пытаясь определить направление, откуда исходил звук. Но он, казалось, шел отовсюду. Затем с неба ударил свет.

Вертолеты.

— Все — обратно, к машине! — прокричал Грей.

Эйб что-то завопил на хинди, выкрикивая короткие приказы; мужчины и женщины стали разбегаться в разные стороны. Элизабет закрутило в водовороте тел. Потеряв ориентацию, она оглядывалась по cторонам, пытаясь определить, куда побежали ее товарищи.

Словно пикирующие ястребы, три вертолета метнулись к деревне, а затем разделились и вышли на цель с трех разных сторон. Элизабет бежала, задрав голову к небу. Она споткнулась и стала падать, но в этот момент огромная рука подхватила ее и поставила на ноги.

— Осторожнее, крошка,— пробасил Ковальски и потащил ее за собой.

Он несся вперед, рассекая бушующее вокруг них человеческое безумие, подобно катящемуся с горы валуну.

Расположившись по периметру поселка, вертолеты зависли. Из дверей были выброшены веревки, и, раньше чем их концы долетели до земли, по ним заскользили черные, обвешанные оружием фигуры в шлемах.

Им ни за что не добежать до машины!

20 часов 38 минут

Припять, Украина

Николай закрыл сотовый телефон. Итак, одной проблемой меньше. Он пошел по коридору к залу приемов. Оттуда гремела музыка. Звучали фрагменты оперы русского композитора Римского-Корсакова «Снегурочка».

Он провел ладонями по бокам своего смокинга. Николай один был облачен в столь экстравагантный наряд, остальные пришли в обычных деловых костюмах. Этот кашемировый смокинг от Бриони, с шелковыми лацканами и на одной пуговице, он приобрел в Милане, а выбор его был продиктован тем, что в тридцатые и сороковые годы точно такой же носил герцог Виндзорский. Этот аристократический наряд не очень вязался с стилистикой речей Николая, но он подправил свой облик, отказавшись от галстука-бабочки, который также плохо сочетался с его коротко подстриженной бородкой, и повязал вместо него шелковый плиссированный галстук с заколкой из бриллианта в оправе русского серебра.

Сознавая, что прекрасно выглядит, Николай вошел в бальную залу.

Новые мраморные полы сияли в свете дюжины хрустальных люстр «Баккара», бесплатно предоставленных этой фирмой в связи со столь знаменательным событием. Столы расставили крутом, а пустое место внутри было предназначено для танцев. Сейчас там никого не было, но настоящие «танцы» уже начались. Толпа, подобно закипающей похлебке, клубилась медленными водоворотами, в центре каждого из которых находилась та или иная важная политическая персона. На нее были обращены взгляды окружающих, жаждущих благосклонного кивка, ожидающих подходящего момента для того, чтобы обменяться хотя бы парой слов, шепнуть что-то на ухо.

Больше всего людей собралось вокруг премьер-министра России и президента США. Каждый из них нуждался в максимальном количестве союзников в преддверии переговоров о мерах по сдерживанию нарастающей ядерной опасности. Саммит, посвященный этой проблеме, должен был пройти в Санкт-Петербурге сразу же после сегодняшнего мероприятия. Церемония установки нового саркофага в Чернобыле рассматривалась в качестве символического начала этих переговоров.

Николай смотрел на двух мировых лидеров, окруженных морем людей. Он намеревался нырнуть в эти воды и, ввиду своей популярности и авторитета в области ядерных реформ, не сомневался, что они расступятся перед ним.

Должен же он хотя бы пожать руки тем двоим, которых собирался убить!

Но прежде чем подойти к ним, он направился к Елене. Она стояла возле одного из арочных окон. Тяжелые шелковые шторы красиво обрамляли и окно, и женщину. Ее гибкая фигура была, словно нефтяной пленкой, облита тонким черным платьем. Как будто идол Голливуда вернулся к жизни. В руке у нее был тонкий и длинный бокал с шампанским, о котором она, казалось, забыла. Женщина смотрела в темноту за окном.

Николай подошел к ней.

За городскими руинами вспыхивали и гасли огни электросварки. Бригады рабочих будут трудиться всю ночь, монтируя трибуны, на которых разместятся гости, чтобы наблюдать за установкой нового саркофага. За этим событием будет следить весь мир, так что все должно пройти без сучка без задоринки.

Николай прикоснулся к ее руке. Она не вздрогнула от неожиданности, поскольку видела его отражение в окне.

Его сладостный, желанный «Распутин».

— Скоро все будет кончено,— прошептал он ей на ухо.

Как сообщили его люди, фугасы дистанционного действия уже установлены там, где планировалось. Их ничто не остановит.

20 часов 40 минут

Пенджаб, Индия

Выстрелы загремели еще до того, как Грей добежал до границы поселка. Ответом на них стали новые крики и плач. В небе воздух колотили лопастями вертолеты. Он прижался спиной к каменной стене. За огнями двух костров он видел «мерседес», стоящий на крае светлого круга.

По открытому пространству, низко пригибаясь, бежал солдат в черной форме спецназа и с автоматом на плече. Другие, должно быть, уже заняли позиции по периметру поселка, блокировав его. Затем круг вооруженных людей начнет сжиматься, неся смерть каждому, кто окажется в лабиринте кривых улочек.

Грей понимал: единственным спасением для жителей поселка мог быть побег его группы, которая отвлечет на себя охотников. Сделать это нужно до того момента, когда кольцо сомкнется. Он протянул руку назад, где стояла Розауро.

— Ключи!

Ключи упали ему в ладонь. Однако у Розауро была для него еще одна плохая новость:

— Ковальски и Элизабет... Их нет.

Грей оглянулся. В безумной гонке по узким переулкам он не заметил, что двое из них отсутствуют.

— Найди их! — приказал он Розауро.— Сейчас же! Женщина кивнула и метнулась вбок.

Грей перевел взгляд на Луку.

— Охраняй профессора. И держись незаметно. Цыган кивнул. В его руках блеснули кинжалы. Грей больше не мог ждать.

Низко пригнувшись, он выбежал на открытое пространство.

Элизабет бежала следом за Ковальски по кривой улице. По одной ее стороне тянулась зловонная сточная канава.

— Бежим вдоль нее,— сказала Элизабет.— Она выведет нас из поселка.

Ковальски кивнул на бегу и свернул, следуя изгибам улицы. В его мясистой лапе был зажат пистолет.

— У вас есть еще один пистолет?

— А ты умеешь стрелять?

— Стреляла по тарелочкам. В колледже.

— Это примерно то же самое. Только мишени — больше.

Ковальски сунул руку под пиджак, достал небольшую «беретту» с синеватым отливом и не глядя сунул ее Элизабет. Та крепко вцепилась в рукоятку, словно надеясь почерпнуть в оружии силы.

Низко над их головами пролетел один из вертолетов. Поток воздуха от его винтов взметнул с земли опавшие листья и мелкий мусор. Чтобы не быть замеченными, они юркнули в оказавшуюся рядом глинобитную хижину. Элизабет увидела испуганные глаза нескольких ребятишек, прятавшихся за низкой лежанкой.

После того как вертолет улетел, Ковальски потащил ее к выходу, но внезапно толкнул обратно. Мимо дверного проема по улице прошел солдат в черном. Военные, видимо, двигались в глубь деревни. Ковальски осторожно выглянул наружу и махнул ей рукой.

— Двинем к холмам.

Сделав еще два поворота, они оказались на прямом отрезке дороги, который выходил к холмам за пределами поселка. Впереди лежали мертвые тела, кровь из них стекала в придорожную канаву. Один из убитых был в черной форме и шлеме. Ковальски остановился возле него, наклонился и взялся за шлем солдата.

«Хочет замаскироваться,— подумала Элизабет.— Вот это правильно!»

Однако, когда великан потянул за шлем, вместе с ним от мертвеца от делилась вся голова, оказавшись в руках американца. Ковальски отшвырнул ее в сторону, в ужасе отшатнулся назад и наткнулся на Элизабет. Они вместе упали на землю.

Позади них возникла черная тень.

Еще один солдат.

Она подняла пистолет и стала беспорядочно стрелять. Не попадая и цель, пули крошили камень и рикошетили от стены, но этого оказалось достаточно, чтобы солдат шарахнулся назад и вновь скрылся за углом За спиной Элизабет громоподобно, словно пушка, заговорил пистолет Ковальски. Она со страхом оглянулась и увидела в противоположном конце улицы еще двоих солдат.

Их взяли в клещи.

Грей выскочил из улицы на открытое пространство и нырнул под груженную мусором телегу, которая все еще стояла у одного из костров. Пол укрытием телеги он подполз к костру. Если выстрелы и грохот вертолетных двигателей не спугнули вола, это сделает он, Грей, подпалив скотине задницу.

В буквальном смысле.

Вытащив из костра горящий кусок автомобильной покрышки, Грей кинул его в кучу мусора, наваленного на телегу. Затем, зажав в руке горящую ветку, забрался под телегу и ткнул ею вола в прямо в филейную часть, после чего бросил ветку и ухватился обеими руками за ось телеги. Животное, взревев от боли, лягнуло телегу задними ногами и рванулось вперед. Оно неслось по направлению к холмам, таща за собой телегу, с которой сыпались куски горящей ветоши и прочей дряни.

Грея мотало в разные стороны, и он крепко держался за ось телеги, стараясь не попасть под огромные деревянные колеса. Наконец вол с телегой достигли холмов и на полной скорости форсировали сточную канаву.

В тот же миг Грей отпустил ось телеги и плюхнулся в канаву, наполненную дождевой водой и нечистотами. Телега продолжала нестись вперед, напоминая горящий метеор, летящий в неведомую даль. Грей надеялся, что это зрелище отвлечет от него внимание возможных наблюдателей.

В темноте он пополз по зловонной канаве, опоясывавшей поселок, по направлению к «мерседесу». Дождавшись того момента, когда ближайший к нему вертолет ушел в сторону, он выбрался из зловонной канавы и, пригибаясь, побежал к джипу.

В машину нужно будет забраться очень быстро, поскольку, когда он откроет дверь, в салоне загорится лампочка и его могут обнаружить.

Ждать больше было нельзя.

Оказавшись в западне между двух огней, Элизабет стала искать выход и нашла его — открытое окно, всего в нескольких шагах от них. Толкнув Ковальски, она указала на него.

— Вперед! — прорычал тот.

Она нырнула в окно и, крепко сжимая пистолет, неловко упала на грязный пол. Комната была совершенно пустой. Едва Элизабет успела откатиться в сторону, как на то место, где она только что находилась, с грохотом брякнулась туша Ковальски. В пол у ее ног ударили пули. Послышался топот ботинок.

— Дверь! — крикнула она.

В стене напротив окна располагался низкий дверной проем, выходящий на другую улицу. Она и Ковальски одновременно выскочили наружу...

...И столкнулись лицом к лицу с еще четырьмя солдатами.

Окруженные со всех сторон, Элизабет и Ковальски приготовились принять бой, но не успели они сделать и выстрела, как на их противников обрушился стальной шквал. Они инстинктивно подались назад. Один из солдат направил пистолет на атакующих, но в тот же миг стальной клинок обрушился на его запястье и отсек кисть руки с такой легкостью, как будто она была из пластилина. Другой упал на колени, схватившись обеими руками за горло, из которого фонтаном хлестала кровь. Через несколько секунд все четверо, иссеченные клинками, лежали на земле.

Спасителями оказались трое мужчин — Эйб и двое жителей поселка.

В руках у них было уникальное оружие, встретить которое можно только в Индии. Уруми, знаменитый индийский меч-плеть. Обоюдоострое лезвие шириной около дюйма и длиной в полтора метра было столь гибким, что его можно было свернуть, как пружину. Легкое движение запястьем, и лезвие распрямлялось. Воиныносили такие мечи свитыми вокруг пояса. Отец как-то показывал Элизабет технику владения этим оружием, являющуюся составной частью боевого искусства каларипайятту.

— Идемте,— сказал Эйб.— Ваши друзья — там.

Он повел их обратно в поселок. Они шли причудливым путем, то об ходя дома и хижины, то проходя сквозь них. Иногда, доходя до конца очередной постройки, Эйб хлестал мечом, чтобы либо ослепить, либо искалечить противника, прятавшегося за углом. Затем он и его соплеменники выпрыгивали, чтобы довершить дело.

Ковальски наблюдал за этой бойгей горящими глазами.

— Если они обладают таким оружтем, неудивительно, что их называют неприкасаемыми,— заметил он.— Попробуй прикоснись к такому! Надо и мне обзавестись такой же штукой.

После того как Эйб в очередной раз наугад хлестнул своим мечом за угол, оттуда послышался удивленный женский вскрик.

— Ой, прошу прощения! — проговорил индус.

Из-за утла, прижав ладонь к щеке, появилась Розауро. Из-под ее пальцев текла кровь. Увидев Элизабет и Ковальски, она округлила глаза от удивления.

— Слава богу, я вас нашла! — воскликнула она.— Поспешим! Вся группа двинулась следом за ней.

После нескольких минут блужданий по закоулкам деревни в конце очередной улицы их взорам предстали два знакомых костра и Лука, помахавший им рукой. Элизабет увидела и профессора, прятавшегося в густой тени позади цыгана.

Но где же Грей?

Ответом ей было низкое рычание автомобильного двигателя, заработавшего на окраине поселка.

— Приготовьтесь! — велела Розауро, по лицу которой текла кровь. «Приготовиться к чему?» — мелькнуло в мозгу Элизабет.

Грей включил первую передачу и вдавил в пол педаль газа. Полноприводный автомобиль рванулся вперед и пушечным ядром пронесся между двумя кострами.

Впереди появился вертолет. Грей сразу сообразил, что он не имеет бортовых пулеметов, но в «вертушке» наверняка был кто-то с автоматом в руках. Он резко нажал на тормоз и тут же убедился в своей правоте: автоматная очередь взбила грязь прямо перед передним бампером машины.

Он включил заднюю передачу, снова надавил на газ, и «пятьсот лошадей» потащили машину в противоположном направлении. Затем Грей, не снижая скорости, резко крутанул руль, и машина, накренившись и встав на два левых колеса, развернулась на сто восемьдесят градусов. После того как джип обрел равновесие, Грей снова погнал машину задним ходом и дернул рукоятку, открывающую дверь багажного отделения. На панели приборов вспыхнула красная сигнальная лампочка, и гидравлический механизм распахнул дверь. «Мерседес» вновь проскочил между кострами, расшвыряв в стороны горящий мусор.

Резко затормозив, Грей едва не сбил Розауро, которая кинулась к машине вместе со своими спутниками. Один за другим они стали запрыгивать в багажное отделение. Первые тут же переваливались через заднее сиденье, пробираясь вперед, чтобы освободить место оставшимся. Грей увидел бритую бульдожью голову. Они нашли Ковальски. И Элизабет — тоже.

В данный момент она лежала на заднем сиденье, придавленная гигантом.

— Поехали! — крикнула сзади Розауро.

Грей надавил на газ и, дернув рычаг, закрыл заднюю дверь.

Впереди возникли два вертолета и устремились к машине с разных строн. Две линии трассирующих пуль располосовали густую грязь.

«Мерседес» зигзагами несся вперед. Вертолеты неотступно следовали за ним.

Позади них, в поселке, послышалась новая волна выстрелов. Стреляли по вертолетам. Должно быть, кто-то из индусов забрал у убитых оружие и теперь прикрывал их отход. Один из снайперов, сидевших в вертолете, вывалился из люка и грохнулся на землю. Вдребезги разлетелся прожектор вертолета. Вторая «птичка» сделала вираж и ушла в сторону.

«Мерседес» наконец добрался до холма. Грей, не включая фар, продолжал вдавливать педаль газа в пол. Он пытался ехать тем же путем, которым промчался вол с горящей телегой, надеясь на то, что полноприводный джип не завязнет на грязном склоне.

Грей гнал внедорожник подальше от света костров, в накатывающуюся темноту ночи. Вверху все так же деловито лопотали винты двух вертолетов. Установленные на них прожекторы шарили по земле лучами ослепительного света, пытаясь нащупать машину беглецов. Третий завис над окраиной поселка и, снова сбросив тросы лебедок, поднимал на борт уцелевших бойцов.

— Это русские,— сообщила Розауро, подавшись вперед.

— Русские?

— Мне так показалось. Эти солдаты были вооружены автоматами АН девяносто четвертыми.

Оружие элитных подразделений российского спецназа.

В зеркале заднего вида Грей заметил встревоженное выражение, появившееся на лице Мастерсона. Сначала — команда американских наемников, теперь — русский спецназ... сколько же людей желают отправить этого «ботаника» на тот свет? Впрочем, с ответом на этот вопрос пока можно было подождать.

Вертолеты продолжали сокращать дистанцию. Первая часть плана вывезти группу из поселка и отозваться от вражеских спецназовцев успешно выполнена, но что теперь?

— У подножия следующего холма поверните направо,— послышался сзади голос, говоривший с сильным британским акцентом.

Грей посмотрел в зеркало и увидел, что у них пополнение. Абхи Бханджи.

— Он знает, куда нужно ехать, чтобы избавиться от хвоста,— пояснила Розауро.

Выбив колесами воду из огромной лужи у подножия нового холма, Грей резко свернул направо и погнал джип по мокрой долине.

— Теперь налево и вдоль забора! — крикнул Эйб. Какого еще забора?

Езда в сумерках и с выключенными фарами давала мало возможностей что-либо рассмотреть. Если бы было светлее...

Над ними пролетел вертолет, ощупывая землю лучом прожектора. Это было совсем не то, чего хотелось бы Грею, однако прожектор «вертушки» в данном случае оказался полезен, поскольку осветил тянувшуюся впереди ограду из дикого камня. К сожалению, он осветил и их машину.

Загремели автоматы. Пули ударили в воду и в багажник машины.

Не тормозя, Грей достиг ограды и резко свернул налево. Даже несмотря на четыре ведущих колеса, зад внедорожника занесло на скользком покрытии из грязи и воды. Однако протекторы тут же снова вцепились в землю, и они, выбравшись из воды, понеслись вверх по склону нового холма.

Вертолет сделал широкий разворот, однако луч прожектора не выпускал «мерседес» из пятна яркого света, следя за всеми его перемещениями. Оказавшись на вершине холма, автомобиль на несколько секунд взлетел в воздух, а потом приземлился с такой силой, что у Грея щелкнули зубы.

У подножия холма раскинулось темное море, разделившее серый ландшафт. Но это была не вода, а масса деревьев.

— Манговая роща,— сообщил Эйб.— Очень старая ферма. Очень старые деревья. Ее возделывали многие поколения моей семьи.

Грей направил внедорожник в сторону темной рощи.

Луч света последовал за ним. Автоматный огонь возобновился, но Грей вел машину зигзагами, делая прицельную стрельбу невозможной. В них больше не попало ни одной пули.

И вот, взревев напоследок мотором, их машина влетела в манговую рощу. Деревья здесь росли идеально ровными рядами, их ветви образовывали непроницаемый свод. Они стали невидимы для убийц из вертолета. Поняв это, те выключили прожектор, и воцарилась кромешная темнота. Грей сбросил скорость, но не остановил машину, сделав еще несколько поворотов и проехав некоторое расстояние перпендикулярно их прежнему курсу. Стук вертолетных лопастей затих, но Грей продолжал ехать, как беглый преступник, мчащийся в глубь кукурузного поля.

— Насколько велика эта роща? — спросил он, пытаясь рассчитать, как долго им удастся прятаться здесь.

— Более десяти тысяч акров.

Да, это «кукурузное поле» было очень большим. Теперь, когда опасность миновала, все перевели дух и стали устраиваться на сиденьях поудобнее. Розауро наклонилась вперед.

— Есть еще одна причина, по которой Эйб настоял на том, чтобы поехать с нами.

— Какая же?

Она подняла руку с монетой, зажатой между большим и указательным пальцами. Это была греческая монета с символом чакры на обратной стороне. Розауро указала на изображение храма.

— Он знает, где находится это место.

Грей посмотрел в зеркало. Абхи Бханджи сидел рядом с Лукой, и даже в темноте было видно выражение страха на его лице. Грей вспомнил, что ответил индус на вопрос о том, куда отправился отец Элизабет, покинув поселок.

В гиблое место.

13

6 сентября, 22 часа 26 минут

Южноуральские горы

Монк нес дежурство.

Натянув просохшую одежду и согрев кости возле печки, он обошел избушку, ступая как можно осторожнее. Ботинки он надел, но шнурки завязывать не стал. Перед тем как дети завернулись в одеяла, он также заставил их натянуть высохшую верхнюю одежду и обувь. Если им вдруг придется срочно уходить, не надо будет возиться с одеванием.

Константин и Киска лежали, прижавшись друг к другу. Спящие, они выглядели совсем детьми, особенно Константин, который обычно благодаря взрослой манере поведения и речи казался старше своих лет. Но теперь, когда он расслабился во сне, Монк, взглянув на него, понял, что мальчику не больше двенадцати.

Проходя мимо них, Монк двигался с особой осторожностью. Он уже знал наперечет все скрипучие половицы и старался не наступать на них.

Петр лежал рядом со старой шимпанзе, заботливо обнявшей его. Она спала сидя, свесив голову на грудь и глубоко дыша во сне. Чуть раньше Петр пережил приступ паники, испугавшись за свою сестру-близняшку. Монк доверял инстинктам мальчика, но помочь ему в данной ситуации было невозможно. Петру понадобилось больше часа, чтобы окончательно успокоиться, но после этого он обессилел окончательно. Наконец он уступил усталости и заснул под заботливым присмотром Марты.

Однако, как бы осторожно ни ступал Монк, когда проходил мимо них, Марта подняла голову и посмотрела на него сонными, затуманенными глазами. Затем ее веки опустились, а голова вновь упала на грудь.

«Продолжай присматривать за ним, Марта».

Хоть одно существо любило этих детей!

Монк вернулся к своему посту. Он предусмотрительно подпер дверь перевернутым набок столом, а рядом с ним поставил стул, на который сейчас и опустился с усталым вздохом.

Он прислушивался к ночным звукам: бульканью воды, лягушачьему кваканью, стрекотанию сверчков и редкому уханью совы, вылетевшей на охоту. Его немного напугали звуки, с которыми мимо избушки пробиралось какое-то большое существо, но, приоткрыв ставни и выглянув наружу, он обнаружил, что это всего лишь покрытый грязью кабан, рыскающий по островку в поисках съестного. Монк не стал прогонять клыкастого зверя, решив, что тот может послужить им в качестве охранника, но дикий хряк вскоре удалился.

Звуки болота убаюкивали, и вскоре голова Монка свесилась на грудь. Он закрыл глаза всего на несколько минут.

...Ты снова опаздываешь, Монк! Поторопись!

Он резко поднял голову, ударившись затылком о внутреннюю часть столешницы. Череп пронзила боль. Но не от удара. Ее источник находился глубже. На мгновение он ощутил вкус... корицы — согревающий и пряный. А еще щекочущее ощущение чьего-то шепота на своих губах. И — запах.

В следующий миг видение растаяло.

Всего лишь сон?

Нет, Монк знал, что это не так. Как только ледяные иглы боли вышли из его мозга, он распрямил спину и пощупал швы у себя за ухом.

«Кто я?»

Константин описал тонущий корабль, сеть с грузилами и его спасение из морской пучины. Он был моряком? Или пассажиром? Внутри его сознания не было ответа. Только темнота.

Монк посмотрел через комнату и увидел пару глаз, глядящих на него. Петр не шевелился. Он просто смотрел на Монка. Видимо, мальчика paзбудил стук, раздавшийся, когда Монк ударился головой о стол.

А может, что-то другое.

Их взгляды встретились, и в глазах мальчика он различил грусть слишком глубокую для такого малыша. Это была не просто печаль или страх. На маленьком личике читались беспомощность и отчаяние, которым не должно быть места в сознании ребенка.

Мальчик дрожал, и Марта почувствовала это. Она негромко заухал а обернулась и посмотрела на Монка. Гот встал и подошел к ним.

В отсветах огня, горевшего в печке, лицо Петра казалось белым как полотно. Монк прижал ладонь к его лбу.

У мальчика был жар. Он буквально пылал.

Не хватало ему только больного ребенка!

Будет ли этому конец?

Ответом на его безмолвный вопрос стал дикий рев. Начавшись как глухое горловое рычание, он за доли секунды набрал полную силу. Он напомнил Монку звук работающей на предельных оборотах бензопилы.

С противоположной стороны послышался рев второго зверя.

Эти жуткие звуки заставили Константина и Киску вскочить на ноги.

Все произошло совершенно неожиданно. Монк не слышал никаких звуков, которые выдали бы приближение тигров. Их появление стало неожиданностью даже для Петра. То ли из-за высокой температуры, то ли из-за усталости его удивительный дар, вопреки надеждам Монка, не сработал.

Избушка не могла служить надежной защитой. Тигр — три с половиной центнера сплошных мускулов — мог легко выбить хлипкую дверь или, запрыгнув на крышу, в считанные секунды проделать в ней дыру. Но пока они с рычанием кружили вокруг избушки, примеривались.

Константин напомнил им еще об одной опасности. Даже если тигры не попытаются ворваться в избушку, вслед за ними обязательно придут другие охотники — двуногие. Поэтому они не могли оставаться здесь, как мыши в мышеловке под присмотром тигров.

Поскольку выбора не оставалось, они начали действовать.

Монк вытащил из-за пояса длинный нож с острым концом, который они нашли в шкафу, и зажал его деревянную рукоятку зубами. Затем он подошел к печке и сунул в очаг конец длинной палки, которую еще раньше выстругал из ствола молодой сосенки и заострил. Смолистое дерево вспыхнуло почти сразу, и через минуту Монк держал в руке полутораметровый факел-копье.

Затем он поспешил в противоположный конец комнаты и использовал факел, чтобы поджечь внутреннюю часть соломенной крыши. Монк также вылил на тряпки остатки керосина из лампы, рассовал их под стрехи и тоже поджег.

Огонь занялся быстро.

Огромные кошки выли на высоких октавах, и их крики резали ночь словно зазубренными ножами.

Позади Монка Константин отодрал две сосновые половые доски. Монк все тем же ножом заранее наполовину вытащил старые гвозди и ослабил доски. Поскольку изба стояла на коротких сваях, между ее днищем и землей оставалось пустое пространство — слишком узкое для Монка, но достаточное для того, чтобы под избушкой смогли проползти дети и Марта.

Тем временем Киска, находившаяся возле единственного окна избушки, расположенного напротив двери, отворила деревянные ставни и настежь распахнула окно.

Монк отшвырнул стол от двери.

Все готово. Медлить больше нельзя. Он подал своим маленьким спугникам знак спускаться. Дым уже заполнил верхнюю часть домика, сверху накатывались волны жара.

Марта помогла Петру спуститься в отверстие в полу. Следующей была Киска. Константин, прежде чем нырнуть в дыру, посмотрел на Монка Проснувшись, старший из детей уже не выглядел ребенком, а вновь превратился в сурового и решительного молодого человека.

— Будь осторожен,— попросил он Монка, прыгнул в дыру и исчез.

Задача Монка заключалась в том, чтобы отвлечь тигров от детей. Горящая крыша и дым собьют их с толку, а Монк должен усилить этот эффект. Сжимая факел в руке, он досчитал до десяти, а затем изо всех сил ударил ногой в покоробившуюся дверь. С хрустом ломающихся досок она открылась нараспашку и громко ударилась о внешнюю стену избушки. Всего в метре от него присел на все четыре лапы тигр. Огромная лапа с когтями-кинжалами царапнула воздух, словно пытаясь схватить человека.

Тигриный эквивалент человеческого ругательства.

Полсекунды понадобилось Монку, чтобы рассмотреть зверя. Это была махина двух с половиной метров в длину: красно-оранжевая шкура с черными полосами, янтарные глаза, в которых плясало отражение огня. полыхавшего на крыше, открытая пасть и розовый язык в клетке из огромных клыков.

Монк взмахнул палкой, описав в воздухе огненную дугу. Его сердце колотилось охотничьим барабаном, и этот ритм тянулся в доисторические времена, когда люди выходили на охоту из пещер.

Как и рассчитывал Монк, громкий удар двери привлек к входу в избушку второго тигра. Тот выпрыгнул из-за левого угла домика и прильнул к земле смутным пятном полосатой шкуры и массивных лап.

Тигр пополз к нему, и Монк ткнул горящим копьем ему в морду. За пахло паленой шерстью, огромная кошка взвыла и метнулась в сторон у

Монк заметил рваное левое ухо тигра и понял: это Захар. Аркадий взревел и, намереваясь защитить брата, присел, готовясь к прыжку.

Монк понимал: зверь кинется на него, невзирая на факел. Отведя руку назад, он, как копье, метнул горящую палку в тигра и угодил точнехонько в раззявленную пасть. Зверь подскочил вертикально вверх, плюясь и извиваясь от боли.

Монк выхватил изо рта нож, развернулся на пальцах ног и метнулся обратно в избушку. На мгновение оглянувшись, он увидел, что следом за ним летит гигантская туша Захара.

Задохнувшись от ужаса, Монк нырнул в дым, уже целиком заполнивший избушку. Дым и обжигающе горячие частицы сажи ослепили его, но Монк доверился инстинктам. Он помнил: окно расположено прямо напротив двери. И впрямь, отчаянно моргая и вытирая текущие из глаз слезы, он увидел темный квадрат на фоне пылающей стены.

Он нырнул в него, как в бассейн, вытянув руки перед собой.

Монк прицелился верно, но не смог учесть одного — того, что тигр успеет достать его. Сомкнув зубастую пасть, зверь, словно дворовая собака, вцепился в его штанину. Ткань с треском порвалась, но тело Монка дернулось и изменило траекторию полета. Он врезался плечом в оконную раму, и рука тут же утратила способность чувствовать. Однако сила инерции все же выбросила его из окна, и он упал на землю — задыхаясь и не в силах пошевелиться. Нож вылетел из его онемевшей руки и, описав дугу, упал в заросли травы.

Позади него Захар, не вписавшись в оконный проем, врезался в стену С такой силой, что вся избушка содрогнулась. Языки пламени взлетели еще выше. Дикий рев, полный ярости, заставил Монка вскочить на ноги. Он сделал шаг, споткнулся, а затем, обретя равновесие, побежал прочь от избушки, по направлению к воде.

Именно то, что Монк споткнулся, стало для него приговором.

14 часов 20 минут

Вашингтон, округ Колумбия

— Ее теперешнее состояние представляет собой одну из форм менингита,— признал доктор Юрий Раев.

Пейнтер сидел по другую сторону ресторанного столика, прямо напротив пожилого русского ученого. По обе стороны от доктора Раева расположились Джон Мэпплторп, которого Пейнтер узнал благодаря тому, что предварительно просмотрел досье, подготовленное Шоном Макнайтом, и вовсе уж удивительный гость — доктор Трент Макбрайд, считавшийся пропавшим коллегой Арчибальда Полка. Значит, он все же отыскался.

Пейнтер хотел бы задать ему тысячу вопросов, ко эта встреча в «Капитолийском гриле» была организована разведывательным сообществом и проходила в рамках жестко оговоренного регламента. Никакие разговоры относительно Арчибальда Полка были недопустимы. По крайней мере, сейчас. Единственное, о чем они могли разговаривать,— это состояние здоровья девочки.

Поэтому Пейнтер привел на переговоры собственных экспертов. Cправа и слева от него сидели Лиза и Малкольм. Эти двое имели достаточно солидную медицинскую подготовку, чтобы разобраться в достоверности информации, которую им подсовывают.

Русский, сидевший напротив, выглядел больным и вовсе не походил на чудовище, которым представлял его Пейнтер, готовясь к этой встрече. Этот мужчина в темном помятом костюме был похож на доброго дедушку, но в его глазах читалось загнанное выражение. Пейнтер также ощутил тревогу в его душе, стоило им заговорить о девочке. Когда Раев просматривал медицинский отчет о состоянии ребенка, составленный Лизой, морщины на его лице будто стали глубже. Пейнтер чувствовал, что к сотрудничеству русского подтолкнуло искреннее беспокойство за жизнь девочки.

— Ухудшение состояния связано с повышением ее активности,— продолжал Юрий.— Мы, правда, до сих пор не понимаем, почему именно. Микроэлектроды устройства представляют собой углеродно-платиновые нанотрубки. По нашему мнению, чем интенсивнее субъект использует свой талант, тем быстрее они изнашиваются. Много ли рисовала Caша за то время, что находилась у вас?

Пейнтер вспомнил лихорадочно сделанные рисунки девочки: конспиративная квартира, Тадж-Махал, портрет Монка...

— Как она себя ведет, когда рисует? Мэпплторп протестующе поднял руку.

Его голос был маслянистым и словно специально предназначенным для того, чтобы обходить острые углы и избегать правды.

— Вы сами знаете, что этот вопрос выходит за дозволенные рамки нашего разговора. Вы ходите по тонкому льду, директор Кроу.

Это возражение показалось Пейнтеру весьма интересным, но Юрий, не обращая внимания на обоих, решил ответить на вопрос.

— Она является савантом потрясающей силы,— заговорил он.— Ее талант сочетает в себе способности дальновидения и живописи, а будучи стимулированы, они достигают...

— Довольно! — отрезал Мэпплторп.— Или мы немедленно уйдем. А вы пришлете нам тело девочки после того, как она окочурится.

Лицо Юрия потемнело, но он промолчал.

Лиза попробовала вернуть его в русло разговора.

— Почему использование способностей Саши ведет к ее угасанию? — спросила она.

— Будучи стимулированным,— виновато заговорил Юрий,— интерфейс между органикой и неорганикой начинает давать утечку.

Малкольм дернулся.

— Что значит «утечку»?

— Наши специалисты полагают, что наночастицы срываются с концов микроэлектродов и отравляют спинномозговую жидкость.

Теперь на стуле заерзала Лиза.

— Неудивительно, что все сделанные нами анализы дали отрицательный результат. Ее менингит не является ни бактериальным, ни инфекционным. Он вызван бомбардировкой инородными телами.

Юрий кивнул.

— И для того, чтобы излечить ее, мы должны купировать это отравление? — высказала догадку Лиза.

— Да. Нам понадобилось много лет, чтобы разработать систему превентивного лечения. В настоящее время мы применяем усовершенствованный препарат, который используется для химиотерапии при раке мочевого пузыря. Цисплатин. Моноатомная платина связывает отбившиеся наночастицы и нейтрализует их. Чтобы определить необходимую комбинацию и дозировку лекарств, мне необходимо осмотреть девочку и немедленно сделать свежие анализы крови.

Пейнтер заметил, как напряженно сжались губы Макбрайда. Похоже, тому не нравилось, что он находится в зависимости от доктора Раева. Но если русский говорит правду, он необходим для того, чтобы девочка выжила.

Под столом на колене Пейнтера, скрытая скатертью, лежала ладонь Лизы. Они находились на нейтральной территории, в Полотняном зале ресторана «Капитолийский гриль» — заведения, известного тем, что за его столиками было заключено немало важных сделок. Весь зал был отдан в их распоряжение, а остальная часть ресторана практически пустовала. Скорее всего, это было организовано Мэпплторпом с тем, чтобы им никто не мешал.

Пальцы Лизы стиснули колено Пейнтера. Таким способом она давала ему понять, что верит Раеву. Пейнтер также заметил, что русский и двое его спутников, судя по всему, находятся по разные стороны баррикад. Можно ли обернуть это обстоятельство в свою пользу?

Заговорил Макбрайд.

— Все необходимые лекарства, о которых говорит доктор Раев, у нас имеются. Если вы привезете девочку в больницу, мы можем начать лечение немедленно. Вам необходимо доставить ее в Военно-медицинский исследовательский институт Уолтера Рида.

«Близко, но мимо, приятель»,— подумал Пейнтер и отрицательно покачал головой.

Его поддержала Лиза.

— Она сейчас слишком слаба, чтобы ее перевозить. Нам с трудом удалось зафиксировать развитие ДВС-синдрома на текущем уровне. Любой стресс дестабилизирует ее состояние, и тогда выздоровление будет невозможным.

— В таком случае пустите к ней меня,— попросил Юрий. Пейнтер понимал: переговоры подошли к решающей точке. Будущее ребенка представляло собой щекотливую тему, девочка стала предметом политического и экономического торга. Он оставил девочку под присмотром Кэт и Шона, который, будучи руководителем УППОНИР, задействовал все скрытые от посторонних глаз рычаги. Нынешняя встреча являлась лишь вершиной политического айсберга.

У Пейнтера не оставалось иного выхода, кроме как привести Юрия к девочке, рассекретив при этом «Сигму». К сожалению, это было известно и Мэпплторпу. Однако по тому, как они вели себя сейчас, по их реакции на те или иные реплики, было ясно: Мэпплторп ни за что не позволит, чтобы Юрий отправился к девочке один.

— Доктора Раева может сопровождать только один человек,— сказал Пейнтер.

Мэпплторп неверно истолковал это ограничение.

— Если вы боитесь рассекретить свое местоположение, то можете не волноваться. Нам и так известно, где расположена штаб-квартира «Сигмы» — под зданием Смитсоновского замка.

Пейнтер понимал, что должен держать себя в руках, но тем не менее внутри его поднялась злая волна. Мэпплторп охватил своими щупальцами весь разведывательный мир Вашингтона. Шон предупреждал Пейнтера: этому субъекту не понадобится много времени, чтобы узнать, кто вовлечен в дело и где они располагаются. И все же, несмотря на все свои связи, в святая святых «Сигмы» Мэпплторп доступа не имел. Без сомнения, этот тип пытался втихаря подобрать ключи к двери «Сигмы», а задача Пейнтера заключалась в том, чтобы не впустить его внутрь.

— Будет так, как я сказал,— бесстрастно произнес Пейнтер.— Я разрешаю, чтобы доктора Раева сопровождал только один человек.

Он перевел взгляд с одного мужчины на другого и обратно. Макбрайд поднял руку.

— Пойду я. Я смогу помочь доктору Раеву.

По тому, как русский закатил глаза, было ясно, что его подобная перспектива вовсе не прельщала.

Мэпплторп посмотрел на Пейнтера тяжелым взглядом, а затем сказал:

— Но за согласие сотрудничать с вами мы потребуем кое-что взамен.

— Что именно?

— Вы можете оставить девочку у себя, но в обмен на наше сотрудничество мы намерены предъявить вам некоторые условия. После того как она поправится, вы должны обеспечить нам свободный доступ к ней. Она является важным источником информации, который мы не собираемся выпустить из рук. Это вопрос национальной безопасности.

— Не надо размахивать знаменами перед моим носом,— проговорил Пейнтер.— Ваше «сотрудничество» заключалось в том, что вы сделали с ребенком черт знает что. Нечто, выходящее за грань любых человеческих понятий о гуманности.

— Мы всего лишь финансировали и обеспечивали научную поддержку этих исследований. Проект находился в конечной стадии развития. Если бы не наше «сотрудничество», как вы иронично высказываетесь, наша страна оказалась бы в серьезной опасности.

— Будет врать-то! Пересекая эту линию, вы наносите ущерб всем нам. Какую страну вы намереваетесь защищать за счет того, что мучаете ребенка?

— Вы что, действительно так наивны, Кроу? Выгляните в окно. Там — новый мир!

— Ни черта подобного! Когда я в последний раз выглядывал в окно, то увидел все ту же планету, вращающуюся вокруг того же солнца. Дело в другом: в том, как мы себя ведем, какие рубежи готовы пересечь. Сейчас у нас есть возможность остановить все это.

Мэпплторп кинул на него злой взгляд. Пейнтер понял: этот человек уверен в своей правоте и не пойдет ни на какие уступки. Интересно, в чем причина подобной упертости — в ложно понимаемом патриотизме или в том, что он кутается в подобные разглагольствования, чтобы укрыться от жестокостей жизни, от собственных преступлений — слишком жестоких, чтобы их можно было оправдать?

Как бы там ни было, они оказались в тупике.

— Ну что, договорились? — спросил Мэпплторп.— Иначе мы уходи м В конце концов, есть и другие дети.

Пейнтер смотрел на своего оппонента. Чтобы вылечить девочку, нужно было — в политическом смысле — лечь в одну постель с этим гадом. Девочка не должна умереть! А что касается политических последствий, то... Разберемся после.

— Когда вы будете готовы? — медленно спросил он. Макбрайд воспрянул.

— Мне понадобится час, чтобы забрать медикаменты доктора Раева.

— Мы будем ждать вас.

Пейнтер встал, давая понять, что разговор окончен. Мэпплторп тоже поднялся и протянул ему руку, как если бы они только что заключили выгодную сделку с недвижимостью. Впрочем, примерно так оно и было. Пейнтеру казалось, что он продал какую-то частицу себя.

Однако выбора у него не было. Ой пожал протянутую руку.

Ладонь Мэпплторпа была холодной и сухой, а рукопожатие — крепким и уверенным.

Пейнтер отчасти завидовал чувству собственной правоты и непогрешимости, которое буквально пронизывало этого человека. Но хорони. ли ему спалось по ночам?

Они вышли из ресторана, затем из-под сине-зеленого парусинового навеса над входом и пошли по улице. Пейнтеру не давала покоя одна фраза, произнесенная Мэпплторпом.

«В конце концов, есть и другие дети...»

Что он имел в виду?

22 часа 42 минуты

Южноуральские горы

Нужно было сматываться!

Монк бежал к открытой воде. Позади него из горящей избушки рвался тигриный рев.

Захар.

Огромная кошка пыталась выбраться через окно избушки.

Монк побежал быстрее.

Впереди, на чистой от камышей воде, виднелся плот. Монк заранее позаботился об этом потенциальном средстве передвижения. С помощью ножа он очистил плот ото мха, вытащил его из зарослей камыша на открытую воду и убедился в том, что сооружение вполне пригодно для плавания. К сожалению, весел не нашлось, поэтому Монк срубил молодое деревце и, обстругав, сделал из него шест.

Там, на открытой воде, Константин, стоя на плоту, отталкивался шестом от дна. Плот уплывал все дальше.

Пусть хотя бы они спасутся!

Они заранее договорились. Выбравшись из-под избушки, пока Монк отвлекал тигров, дети должны были забраться на плот, который ждал их у берега. Монк планировал присоединиться к ним, но его «выход» из избушки прошел не совсем гладко.

Монк замешкался, и эти считанные секунды позволили второму тигру, Аркадию, выскочить из-за угла горящей хижины и кинуться на него. Тяжелые лапы ударили ему в спину. Безоружный, он мог рассчитывать только на одно...

Бежать!

Обретя равновесие, он по-спринтерски рванулся вперед. Все перед его глазами превратилось в разноцветную карусель. Низкий рык неумолимо настигал его, позади раздавался топот массивных лап по влажной земле.

Монк задыхался, в ушах у него стучало.

За его спиной, ближе, чем обычно, послышалось шипение огромной Кошки. Зверь был готов прыгнуть.

Впереди блеснула вода.

Слишком далеко.

Потеряв надежду на спасение, Монк повернулся, поджал ноги и упал На спину, скользнув по траве.

Тигр остановился и ссутулился, изготовившись к решающему прыжку, но тут...

...Из высокой травы метнулась темная тень и ударилась тигру в бок. Монк заметил серебристый отблеск. Затем тень перепрыгнула через тигра, понеслась к густым зарослям травы и исчезла.

Марта.

Шимпанзе не уплыла с детьми.

Аркадий, которого это внезапное нападение застало врасплох в разгар финальной атаки, не удержался на лапах и повалился на бок. Монк на четвереньках отползал назад. Зверь издал хриплый, придушенный вой.

Что-то темное текло по горлу огромной кошки, соединяя черные полосы на его шкуре в одно большое пятно.

Кровь.

Из-под нижней челюсти животного торчала рукоятка ножа.

Охотничьего ножа из избушки.

Монк обронил его, когда упал, а шимпанзе подобрала и пустила в ход, чем спасла ему жизнь.

Каким-то непонятным для себя образом Монк вспомнил, что шимпанзе обладают врожденной способностью к использованию орудий. С помощью предварительно облизанной палки, которую эти человекообразные опускают в термитник, они извлекают оттуда термитов, заостренными ветками умеют выковыривать из дупла насекомых и личинок.

А Марта была необычным шимпанзе.

Аркадий трясся всем телом, его вой захлебывался в крови.

Ему ответил другой звук.

Захар взревел с таким бешенством, что у Монка свело зубы. Он вскочил на ноги и метнулся к воде, а добежав до илистого берега, прыгнул вперед и плюхнулся животом в мутную жижу. Сразу же после этого Монк заработал руками и ногами, плывя на глубину.

В вое Захара слышалось отчаяние.

Отплыв достаточно далеко, Монк нырнул и полностью оказался под водой. Но даже после этого он слышал горестные и устрашающие крики тигра. Сдерживая дыхание, он по-лягушачьи уплывал все дальше.

Только после того, как легкие занялись огнем, Монк вынырнул на поверхность и оглядел воду. Затем посмотрел назад. Захар кружил вокруг своего брата. Второй тигр не шевелился.

Монк услышал, как Марта пробирается по деревьям. Он повернул голову и увидел, как шимпанзе легко перелетает с ветки на ветку. Наконец она добралась до цели и тяжело спрыгнула на плот. Тот дрейфовал в десяти футах впереди. Доплыв до плота, Монк забрался на него и повалился на спину, задыхаясь и хватая ртом воздух.

Слева от него, свернувшись комочком, лежала на боку Марта. Из ее горла вырывались жалобные стоны. Петр распростерся над обезьяной и утешал ее, обняв одной рукой.

Монк, приподнявшись на локте, посмотрел на избушку и снова перевел взгляд на Марту. Протянув руку, он положил ладонь на плечо шимпанзе. Ее поза изображала душевную боль, а тело сотрясала мелкая дрожь.

На берегу Захар продолжал оплакивать своего брата.

«Это нужно было сделать»,— мысленно сказал Марте Монк.

Аркадия мучили, подвергли издевательствам, довели до полусумасшествия. Большая кошка стала скорее чудовищем, нежели божьим созданием.

Смерть была для него избавлением.

И все же Марта стонала.

Убийство никогда не дается легко.

Константин навалился на длинный шест, и плот поплыл по направлению к сердцевине болота.

Монк сел. Что-то привлекло его внимание. Перед тем как они стали устраиваться на ночь, он сложил на плот все их рюкзаки, и сейчас его взгляд упал на дозиметрический значок, свисавший с застежки-молнии.

Розовый цвет стал гораздо темнее, словно угасал.

А вместе с ним угасали и их надежды.

16 часов 31 минута

Вашингтон, округ Колумбия

Юрий поправил трубку от капельницы. Его руки дрожали. Он слишком хорошо знал все, что было связано со здоровьем Саши, лежащей на непомерно большой для нее кровати. Ее состояние было даже хуже, чем опасался Юрий.

Он безмолвно проклинал Макбрайда и Мэпплторпа. Из-за них ему пришлось потерять целый час, который он мог бы использовать для того, чтобы начать лечение Саши. Вместо этого он просидел взаперти в одном из помещений здания ФБР, в то время как эти двое удалились на секретное совещание. В конце концов появился Макбрайд вместе со всеми медикаментами, находившимися в гостиничном номере Юрия.

Затем они вдвоем пересекли Эспланаду, где у Смитсоновского замка их встретили какие-то люди и на частном лифте спустили в надежно защищенное убежище. Они были обысканы, просвечены, им завязали глаза. Юрия вели за руку, и он очень скоро потерял ориентацию в бесконечном лабиринте подземных коридоров. И вот наконец они вошли в какую-то комнату. За их спинами хлопнула дверь и щелкнул замок.

Только после этого с их глаз сняли повязки.

Оглядевшись, Юрий увидел, что находится в маленькой больничной палате. Одна стена была стеклянной. Наверняка — одностороннее зеркало, из-за которого за ними наблюдали. По обе стороны кровати, словно на посту, стояли двое: высокая женщина с темно-рыжими волосами, на звавшаяся Кэт Брайент, и доктор Лиза Каммингс, которая была в ресторане. В руках Лиза держала пачку медицинских отчетов.

— Мы к вашим услугам,— произнесла она.— Скажите нам, что нужно делать.

Юрий приступил к работе. Первым делом он прочитал отчеты, изучил результаты последних анализов крови. Еще десять минут у него ушло на то, чтобы рассчитать нужную дозировку лекарств. Макбрайд, делая вид, что всячески пытается помочь, заглядывал ему через плечо.

— Не лезьте ко мне! — прорычал Юрий.

Американцы ни черта не понимали в волшебном искусстве сохранения детей. Юрий собирался сделать все для того, чтобы так оставалось и впредь, а метод этот был слишком сложным, чтобы вытянуть его с по мощью пыток. Но он не мог позволить Саше умереть, не попытавшись спасти ее, поэтому пришлось позволить Макбрайду наблюдать за его действиями. Но как только девочка окажется в безопасности...

Кэт, стоявшая позади, прервала его мысли вопросом:

— Она выздоровеет?

Юрий постучал пальцем по трубке капельницы. Лекарство поступало нормально. Повернувшись, он встретился взглядом с женщиной. Ее волосы были отброшены с лица, на котором — ив резких чертах, и в глаза х и в складках рта — читалась искренняя тревога.

Юрий вздохнул и сказал чистую правду:

— Я сделал все, что мог. Ежечасно нам придется делать анализы, чтобы контролировать деятельность почек и удельный вес мочи. Это даст нам представление о том, как идет процесс, но окончательно понять, вы живет ли она, мы сможем лишь через пять-шесть часов.

На последних словах его голос сорвался, и Юрий отвернулся, не желая, чтобы эти незнакомые люди видели его слабость. Макбрайд смотрел на него бездушными глазами. Он успел устроиться в кресле у двери и сидел, вольготно раскинувшись и закинув ногу на ногу.

— Теперь единственное, что нам осталось,— это ждать,— пробормотал Юрий и сел у кровати ребенка.

На ней лежала открытой детская книжка.

Кэт протянула руку и взяла ее.

— Я читала ее малышке.

Юрий кивнул. Во время авиаперелета сюда Саша положила голову на его руку, а он тихим голосом читал ей русские сказки. При воспоминании об этом он слабо улыбнулся. Детей воспитывали таким образом, чтобы у них не вырабатывалась сильная привязанность к кому бы то ни было, но Саша была особенной.

Из-под простыни высунулся один из ее пальчиков, к которому был присоединен датчик измерителя кровяного давления. Юрий легонько погладил этот пальчик, хрупкий и бледный, как у фарфоровой куклы.

Наконец он откинулся в кресле. Ждать придется долго. Макбрайд постукивал подошвой по полу. Приборы гудели и перемигивались. Через несколько минут доктор Каммингс выскользнула из палаты, чтобы обсудить какие-то вопросы с патологоанатомом. Кэт устроилась в кресле по другую сторону кровати.

Пока тянулся первый час ожидания, Юрий заметил на прикроватной тумбочке стопку листов. Уголок одного из них привлек его внимание тем, что на нем были следы от черного маркера. Сразу же поняв, что это Сашины рисунки, Юрий взял их и перебрал. Большинство из них ничего ему не говорили, но на последнем Юрий увидел знакомое лицо. От удивления он застыл в кресле.

Это был их узник, которого держали в Челябинске-88. Юрий держал картинку горизонтально. Макбрайд ничего не знал о пленении американца. Ему об этом не рассказывали. И все же Юрий, по-видимому, слишком долго смотрел на портрет.

— Это мой муж,— пояснила Кэт со своего места.— Его нарисовала Саша. Полагаю, она видела его фотографию в моем бумажнике.

Юрий медленно кивнул и положил рисунок обратно в стопку. «Ее муж?..»

— Интересно, зачем ей это могло понадобиться? — спросила Кэт.глядя на Юрия более пристально, нежели раньше.— Я имею в виду — ри совать этот портрет?

Юрий снова перевел взгляд на девочку. Его сердце учащенно билось, в глазах все плыло. Именно рисунок Саши спас жизнь этому человеку, а вот теперь здесь находилась его жена. Ни при каких обстоятельствах это не могло быть простым совпадением. Что же стояло за всем этим?

— Ответьте же, доктор Раев,— не отступала женщина.

От необходимости отвечать его спасло трепетание маленьких ресниц. Глаза Саши — голубые, влажные, бездонные — открылись. Юрий подался ближе. Женщина встала.

Саша все так же находилась в сумеречном состоянии, ее взгляд смотрел в никуда. Но ее лицо в форме сердечка повернулось к Юрию.

— Дядя Пепе?.. Вновь это имя.

Вся кровь в теле Юрия словно заледенела, и он мысленно вновь перенесся в темный проход промерзшей церкви, к ребенку перед каменным алтарем, сжимающему тряпичную куклу и глядящему на него такими же голубыми глазами.

Теперь он снова услышал те же слова, то же обвинение.

«Дядя Пепе...»

Ласковое имя доктора Менгеле, Мясника из Освенцима. Он взял руку Саши и легонько постучал по датчику кровяного давления.

«Нет,— пообещал он.— Никогда больше». Его глаза затуманили слезы.

Ее маленькие пальчики ответили ему слабым пожатием, а веки дрогнули.

— Папа... Папа Юрий?..

— Да,— прошептал он.— Я здесь, малышка. Я не оставлю тебя. Когда девочка снова засыпала, ее губы шевелились, рука расслабилась и выскользнула из его ладони.

— Марта... Марте страшно...

22 часа 50 минут

Южноуральские горы

Тело было все еще теплым, но кровь уже остыла. Убийство свершилось около часа назад.

Лейтенант Борсаков поднял руку с бока мертвого тигра, протянул ее к голове животного и ощупал его уши — сначала одно, затем второе. Оба целые, а значит, это был Аркадий.

Он встал.

В другой руке Борсаков сжимал пистолет Ярыгина. Он держал его на изготовку и мечтал о том, чтобы оружие было заряжено чем-нибудь помощнее девятимиллиметровых патронов. Он искал Захара, но никаких признаков большой кошки не было.

Позади него, догорая, дымилась изба.

Впечатленный ловкостью, с которой был осуществлен побег, Борсаков вернулся к аэролодке. Водитель и двое других солдат, вооруженные автоматами, оставались на борту и страховали его. Луч света от носового прожектора суденышка, предназначенного плавать по болотам, простирался далеко вперед. Водитель завел двигатель, и огромный вентилятор на корме лодки стал медленно набирать обороты.

Борсаков забрался в лодку и махнул рукой в сторону темного болота. Двигатель взвыл, вентилятор закрутился как безумный, и лодка понесла их прочь от тлеющего пепелища охотничьей избы. Охота была бы проще, если бы в их распоряжении имелись инфракрасные бинокли или очки ночного видения. Однако Борсаков обнаружил, что накануне кто-то пробрался в хранилище и испортил все эти устройства, которых у них было и без того немного.

Этим злоумышленником мог быть либо американец, либо дети.

Они знали, что за ними будут охотиться.

— Не должны ли мы доложить об этом генерал-майору Мартовой? — спросил его заместитель и потянулся к рации. Борсаков отрицательно качнул головой. Генерал-майор не любила неудач. Аэролодка летела по болоту. Он доложит ей, когда американец умрет.

Они удалялись от берега, а Борсаков все смотрел на островок, тлеющие руины и мертвого тигра. Он думал об американце и о том, что тот натворил.

Кем был этот человек? И где он обзавелся такими навыками?

18 часов 02 минуты

Вашингтон, округ Колумбия

Трент Макбрайд поднес к уху трубку. Хозяева этого бункера разрешили ему воспользоваться настенным телефоном и наверняка проследили его звонок в офис Мэпплторпа. Трент не питал иллюзий относительно того, что разговор может быть приватным. Кто-то наверняка будет eго прослушивать. Однако это не могло воспрепятствовать ему позвонить и отчитаться хотя бы в самых расплывчатых чертах.

Обменявшись с Мэпплторпом несколькими малозначащими фраза ми, Трент сказал:

— Похоже, девочка может выжить.

Если бы она умерла, они зашли бы в тупик.

— Очень хорошо,— ответил Мэпплторп. Последовала короткая, но многозначительная пауза, после которой он продолжал: — Как скоро это станет известно точно?

Трент взглянул на часы, подсчитал, сколько времени ему понадобится, и ответил:

— Наверняка мы будем знать через шесть часов. Это будет полночь.

Потребуется скоординировать усилия, но в итоге у них будет все. Мэпплторп зарычал от удовольствия.

— В таком случае это действительно отличная новость.

14

6 сентября, 23 часа 04 минуты

Пенджаб, Индия

— Дальше ходу нет,— заявил Абхи Бханджи.

Грей не стал спорить. Их внедорожник находился в грязи по самые оси. Уставший до предела, с нервами, натянутыми как струны, он вывел машину на более каменистое место.

На протяжении последних двух часов низкие тучи беспрестанно поливали землю дождем. Казалось невозможным, что в облаках может содержаться такое количество води. Выбравшись из манговых рощ, они проехали уже тридцать миль. Теперь машина двигалась по столь же заросшей лесами местности, но она стала уж совсем непроходимой. Покатые холмы уступили место крутым и каменистым, с вкраплениями скал. Из-за дождя реки набухли, вздыбились и бешено неслись по окружающему пространству. Казалось, весь мир пропитался водой.

«Здесь никто не селится,— сказал человек.— Плохое место для земледелия».

Это было явным преуменьшением.

— Мы уже недалеко,— заверил Абхи после того, как Грей затормозил.— Осталось меньше километра. Но отсюда придется идти пешком.

Грей спрятал машину под широченной кроной баньяна. Выключив двигатель, он смогрел на скалы и вспоминал храм с древнегреческой монеты. Эйб уверял, что похожее сооружение расположено в этих краях. Именно к нему направлялся доктор Полк в день своего исчезновения. Лишь немногие из местных жителей знали об этом месте. Люди Эйба одновременно боялись и поклонялись ему. Оно было священным для ачхутов.

Почему и зачем доктор Полк направился сюда? Что привело профессора в такое возбуждение?

Вода хлестала по лобовому стеклу, мешая видеть.

— Может быть, стоит подождать, пока погода изменится? — заговорил Мастерсон.— Поищем этот храм после того, как прекратится ливень.

Грей взглянул на часы. Приближалась полночь. Он совершенно не хотел находиться здесь поутру. Как только рассветет, вертолеты вновь поднимутся в воздух и примутся искать их, а внедорожннк-«мерседес» размером едва ли не с танк будет ясно виден с неба на открытом пространстве. Грей уже предпринял кое-какие меры предосторожности. Например, отключил установленное в машине устройство глобального позиционирования, полагая, что именно благодаря ему русским удалось проследим их от Дели.

В голове у него вертелось много вопросов, не имеющих ответа, но одно он знал наверняка: если они намерены пройти по последним следам оставленным доктором Полком, сделать это лучше теперь же.

Он повернулся лицом к сидевшим сзади.

— Мы пойдем с Эйбом. Остальные — по желанию — могут оставаться в машине.

Элизабет протестующе подняла руку.

— Я иду с вами. Если там действительно существует какой-то затерянный храм, вам может понадобиться моя помощь.

— Куда она, туда и я,— пробасил Ковальски.

Элизабет метнула в его сторону раздраженный взгляд, который, впрочем, тут же смягчился.

— Нам нужно держаться вместе,— сказала Розауро, взяв из багажного отделения рюкзак с их оборудованием.

Лука согласно кивнул. Мастерсон закатил глаза.

— Похоже, нам сегодня придется здорово помокнуть. Покончив с решением этой проблемы, они выбрались из внедорожника под дождь. Сделав всего пару шагов, Грей уже промок до нитки. Казалось, его одежда потяжелела фунтов на двадцать.

Ковальски выругался и бросил тоскливый взгляд сторону автомобиля, но как только Элизабет пошла вперед, он двинулся следом за ней

— Сюда,— сказал Эйб, указывая на полуразрушенный утес, заканчивавшийся неровным, поросшим деревьями плато.

Из стен песчаника, переплетаясь самым причудливым образом, торчал и корни деревьев, напоминавшие сморщенные лица стариков. Их обнажили ливни и ветры. Небо расколола молния, а следом за ней — удар грома.

Гроза усиливалась.

У Грея, уставшего до предела, собственный план уже начал вызывать нешуточные сомнения. С тех пор как они покинули Дели, у него не было возможности связаться с «Сигмой». Спутниковый телефон они потеряли во время нападения на них в отеле, а сотовый, который Грей купил в индийской столице, в этих отдаленных районах неработал.

Они оказались предоставлены самим себе. И хотя обычно Грей предпочитал работать, рассчитывая только на себя, тетерь на нем лежала ответственность за гражданских лиц.

Эйб подвел их к расщелине в скале. Из ее центра вытекала небольшая речка, бурлившая свинцовой водой. Вдоль нее тянулась узкая тропинка, а по обе стороны возвышались каменные стены.

Грей вошел вслед за Эйбом в расщелину. В каньоне дождь ощущался гораздо слабее, а ветра и вовсе не было. И все же по стенам нескончаемым потоком стекала вода. Здесь, в ограниченном пространстве, звук бурлящей воды стал значительно громче. Путники шли вереницей.

Каньон, уходя в глубь холмов, делал зигзаги, напоминавшие молнию, становясь постепенно все уже и глубже. Эйб на ходу рассказывал:

— Иногда, во времена преследований, наш народ находил здесь спасение. Мой прадед рассказывал о карательных операциях, в ходе которых подчистую уничтожались целые поселения. Те, кому удавалось уцелеть, находили укрытие именно здесь.

«Неудивительно, что ачхуты держат расположение этого места в секрете»,— подумал Грей.

— Но эти стены не гарантируют защиты,—скептически добавил Эйб.— По крайней мере, не всегда.

Грей взглянул на него, но Эйб шел дальше и остановился лишь в том месте, где каньон разделялся на два рукава. Он провел рукой по стене, словно желая в чем-то убедиться, а потом двинулся влево.

Грей ощупал то место, к которому прикасался их проводник, и обнаружил выбитую в камне надпись. Из-за дождя она была почти неразличима и напоминала расплывчатые тени.

Элизабет также изучила надпись.

— Хараппа,— с удивлением сказала она, оглядев своих спутников — Мы, должно быть, находимся на внешней границе Индо-Гангской равнины.

Мастерсон согласно кивнул.

— Люди жили вдоль Инда пять тысяч лет назад и оставили после се бя руины удивительных городов и храмов. Их можно найти по всему этому региону. Вероятно, наш молодой индийский друг ошибочно принял одни из хараппских развалин за храм, изображенный на странной монете.

— Существует только один способ выяснить это,— проговорил Грей и двинулся вперед.

После того как каньон сделал еще два поворота, он внезапно расширился. Путники оказались в подобии круглой пещеры, только без потолка. В дальнем конце в нее струилась вода, переливаясь через невысоки й утес и стекая в водоем, где и брала начало река, вдоль которой они шли.

Эйб остановился и обвел пространство вокруг себя рукой.

— Ну вот мы и пришли.

Грей недоуменно наморщил лоб. Каньон был пуст. Но затем небо прорезала новая молния, и ее сияющий свет озарил водоем. Серебряный луч упал на уступы стен и отразился в воде.

Все стены вокруг бассейна были изрыты и представляли собой ярусы, поднимавшиеся от земли до верхних краев каньона. А на каждом из этих ярусов располагались дома. Некоторые из них за прошедшие века разрушились, и теперь от них остались лишь каменные обломки. Это зрелище напомнило Грею горные жилища индейцев анасази. Однако по архитектуре и ряду других признаков было понятно, что эти сооружения построены не американскими индейцами и не здешними индийцами.

Грей сделал несколько шагов вперед и медленно повернулся вокруг своей оси. Фасады домов, сделанные из белого мрамора, ярко выделялись на фоне темного камня. Стены из меткого песчаника были сильно потрепаны дождями и ветрами, бушевавшими здесь на протяжении веков. При взгляде на дома создавалось впечатление, что они растут прямо из стен. Благодаря белому мрамору они казались окаменевшими скелетами, вмурованными в поверхность стен.

Несмотря на ущерб, причиненный строениям многими веками непогоды, архитектурные элементы мраморных построек были до сих пор вполне различимы. Низкие треугольные крыши поддерживались гофрированными колоннами, фронтоны и карнизы были украшены скульптурами и резьбой по камню.

Происхождение этого архитектурного стиля не вызывало сомнений.

— Греческая архитектура,— с замиранием сердца проговорила Элизабет. Она с восхищением смотрела вокруг, не обращая внимания на воду, текущую по ее лицу.— Греческий храмовый комплекс. Спрятанный здесь.

Мастерсон стоял рядом с ней. Свою промокшую шляпу он держал в одной руке, а второй приглаживал мокрые седые волосы.

— Просто поразительно! Ах, Арчибальд, старый дурень, почему только ты не рассказал мне об этом?

Грей тоже глазел по сторонам. Удивление заслонило даже его усталость.

— Смотрите,— указала Элизабет,— это храм «меж антами»[151], одно из простейших древнегреческих сооружений. Вон там — простиль, постройка более позднего периода. А вот это — толос, круглый храм с колоннадой, расположенный внутри утеса.

Она говорила, а Грей не отрывал взгляда от сооружения в дальней части каверны. Его сердце забилось быстрее. Храм был расположен примерно посередине стены. У его подножия лежали каменные глыбы, отвалившиеся от верхней кромки каньона и обрушившиеся вниз. Сверху лились потоки воды. Она падала на уступ, где стоял храм, и текла мимо него, придавая сооружению иллюзорный, призрачный вид.

Но ошибиться было невозможно.

Шесть колонн поддерживали треугольную крышу и обрамляли темный входной портал.

— Точь-в-точь как на монете,— сказала Розауро, увидев, как пристально ее командир рассматривает храм.

— Это еще не все,— сообщил Эйб и направился к высокому зданию. Обуреваемый любопытством, Грей поспешил за ним, а промокшая экспедиция потянулась следом.

Когда они дошли до груды камней, Эйб забрался на нее и махнул остальным, приглашая следовать за собой. Потом полез еще выше. Похоже, ему было известно, как перебраться через этот завал.

Другие, карабкаясь один за другим, полезли за индусом. Диалог между Элизабет и Мастерсоном продолжался.

— Как по-вашему, почему они построили этот храмовый комплекс здесь? Да еще в такой причудливой манере?

— Совершенно очевидно, что они прятались,— ответил Мастерсон.— Это место чертовски сложно отыскать, особенно между таких стен. Но я видел аналогичные горные поселения хараппской цивилизации в других районах Индо-Гангской равнины. Возможно, создатели этого поселения построили его по образцу старых хараппских городов и усовершенствовали в соответствии со своими потребностями.

— Такое возможно. Это довольно распространенное явление, когда одна цивилизация создавалась, что называется, поверх другой.

Не слушая их ученый разговор, Грей рассматривал храм. Теперь, оказавшись ближе, он увидел: то, что он поначалу принял за тени на колоннах, на самом деле было старыми выжженными пятнами. Стали видны и более мелкие детали. Фасад был испещрен трещинами и выбоинами, большой кусок верхней части фронтона обрушился.

Грей подозревал, что причиной всех этих разрушений стали вовсе не только минувшие века. Они со всей очевидностью намекали на то, что в древние времена здесь состоялась крупная битва.

Впереди Эйб спрыгнул с глыбы булыжников и вскарабкался на пространство между двумя колоннами. Грей последовал за ним и оказался на мраморном полу храма, наконец-то избавившись от дождя. Шесть колонн стояли на расстоянии метра от здания, образуя что-то вроде крыльца.

Грей поднялся, чтобы освободить место для остальных. Ковальски и Лука подсадили Элизабет и Мастерсона, Розауро, отягощенная поклажей, забралась последней. Когда все оказались в сборе, Грей направился к входу, но Эйб преклонил колена и несколько секунд шептал молитву. Грей ждал, чувствуя, что, поступи он иначе, это стало бы проявлением неуважения.

Наконец Эйб встал и кивнул.

Грей достал маленький фонарик и включил его. Он вошел первым. Луч фонаря плясал по темному интерьеру храма.

Помещение было большим, идеально квадратной формы. Каждая из его сторон насчитывала двадцать футов в длину. На такой же высоте от пола располагался потолок. Вдоль стен выстроились колонны, прнчем несколько из них были разбиты и обратились в груды камней. Посередине зала находилось углубление очага, почерневшее от горевшего здесь когда-то огня. По обеим сторонам от него виднелись арочные проходы, ведущие в прилегающие помещения, как часовни в церкви.

В боковых помещениях Грей заметил нагромождение чего-то и, пока другие его спутники входили в храм, подошел ближе, чтобы разглядеть, что это такое. Эйб, нервно скрестив руки, стоял в стороне и не последовал за Греем.

Направив луч фонаря на странную кучу, Грей понял нежелание индуса приближаться. Его взгляду предстало нагромождение костей, сложенных штабелем, наподобие дров, и увенчанных сотнями черепов. Человеческих черепов. Кости были изъедены временем и потемнели, а это говорило об их древности.

Грей вспомнил обожженные участки внешних колонн.

Эйб нарушил молчание.

— В нашем народе рассказывали предания, передававшиеся от отца К сыну и от матери к дочери. Предания о великой битве, случившейся тысячу лет назад. В них говорилось о том, как наши предки создали это место, полное костей. В честь павших мы собрали останки и перенесли их в §ти храмы.— Он махнул рукой в сторону пещеры снаружи.— Там еще очень много костей.

Грей отвернулся. Кто-то нашел жителей этого поселения и истребил Их. Он вспомнил загадочные слова, произнесенные Эйбом раньше: «Эти Стены не гарантируют безопасность. По крайней мере, не навсегда».

Участь, постигшая первоначальных обитателей этого места, стала предупреждением для народа Эйба. Это было хорошим укрытием, но даже Тут было невозможно спрятаться от мира навсегда.

Грей направился к последнему из находившихся в зале предметов. Как и фасад храма, он также был изображен на монете.

Он подошел к дальней стене и направил на нее луч фонаря. В стену из кремового мрамора был вделан черный камень в форме знакомого символа. Он был не менее двадцати футов высотой.

— Колесо чакры,— озадаченно сказала Элизабет, после чего достала миниатюрный цифровой фотоаппарат и стала фотографировать.— Как на обратной стороне монеты.

Лука провел ладонью по стене. Грей будто читал его мысли: «Не от этого ли древнего знака произошел современный символ цыганского народа?»

Не задавался ли тем же вопросом Арчибальд Полк? Ковальски древний храм явно не вдохновил, и он вздохнул:

— Полный облом.

— Как тебе не стыдно! — упрекнула его Элизабет.— Это археологическое и антропологическое открытие века!

— Ну и что с того? — пожал плечами великан.— Где золото? Где драгоценные камни?

Грею было противно признаться в этом самому себе, но в душе он был согласен с Ковальски. Он отошел в сторону и обвел лучом фонаря все стены зала по периметру. Чего-то действительно не хватало, но это не было золото или самоцветы.

К нему присоединилась Розауро.

— Что-то не так, командир? — спросила она.

— Здесь чего-то недостает.

— Чего именно?

В замкнутом помещении голоса звучали громко, поэтому, услышав этот диалог, все остальные повернули головы в их сторону. Грей снова обвел стены лучом фонаря.

— На той монете... Там была буква. Греческая «эпсилон».

— Он прав,— сказала Элизабет. Грей стряхнул с лица дождевые капли.

— Мы нашли здесь все, что изображено на монете: фасад храма, колесо чакры... Где же греческая буква?

— Еще одна незначительная деталь,— вмешался Мастерсон.— Что она означает?

— Она вовсе не незначительная,— возразила Элизабет.— Кто-то oчень здорово потрудился, чтобы воспроизвести уменьшенную копию храмового комплекса в Дельфах. Что мы видели снаружи? Храм «меж антами» имеет форму зданий сокровищницы Дельфийского храма, толос выглядит в точности так, как тот, что был возведен в Дельфах в честь Афины Или взять хотя бы это место. И снаружи, и изнутри он выглядит в точности так же, как храм Дельфийского оракула. А греческая «эпсилон» являлась одним из важнейших элементов, которыми он был декорирован.

Грею вспомнился их разговор с Пейнтером, когда тот рассказывал ему о том, что в Дельфах эта буква превратилась в символ культа пророчества, некий код, существовавший с тех пор на протяжении многих веков в искусстве и архитектуре.

Вперед выступил Лука.

— Я кое-что слышал об этой букве,— произнес он. Грей повернулся к главе цыганского племени.

— Я рассказывал вам о детях, которых у нас отобрали,— заговорил тот.— Те из моего народа, кто первыми обнаружили место побоища, говорили о стоявшей там каменной церкви. Ее двери были выбиты и открыты нараспашку, но на них сохранилась большая бронзовая «эпсилон». Никто не знал, что она значит, а те, кто знал, лежали в общей могиле. Тайна умерла вместе с ними. Может, это была та же буква?

«Обозначающая шовихани, цыганских предсказателей судьбы,— подумал Грей.— Еще один культ пророчества».

— Как бы то ни было,— упрямо проговорил Мастерсон, который явно устал,— что из того, что здесь нет этой буквы «эпсилон»? Что из этого следует?

— Может, и ничего,— согласился Грей, но без особой убежденности. Он повернулся к Эйбу.— Когда вы впервые показали доктору Полку это место?

Тот пожал плечами.

— Первый раз я привел сюда доктора Полка год назад. Он тут все осмотрел, сделал какие-то записи и уехал.

Элизабет выглядела уязвленной.

— Отец ничего не рассказывал мне об этом открытии.

— Потому что он с уважением относился к нашим тайнам,— жестко проговорил Эйб.— Он был хорошим человеком.

Грей посмотрел на Мастерсона. Пожилой ученый стоял с кислым выражением лица. Поначалу увиденное потрясло его, но когда первая волна шока схлынула и Мастерсон увидел, что открытие ничего не может дать его собственным исследованиям, он потерял к нему интерес. Не испытал ли что-то подобное и доктор Полк? С точки зрения археологии это открытие имело огромное значение, но, убедившись в том, что оно не поможет ему продвинуться в его исследованиях, он, возможно, решил сохранить секрет ачхутов и никому о нем не рассказал.

Но если так, зачем ему вдруг срочно понадобилось приехать сюда вновь перед самым своим исчезновением? Наверняка он открыл что-то новое, какую-то связь между своей работой и древним горным поселением.

Грей обратился к Эйбу:

— Было ли что-нибудь, что неожиданно заставило доктора Полка вернуться сюда? Что-то необычное?

Индус покачал головой.

— Он просто приехал осмотреть поселение, как делал много раз прежде. Мы говорили о предстоящих выборах, на которых один из ачхутов выдвинул свою кандидатуру на пост мэра. Я нашел новую монету и показал ему, но он сказал, что снова хочет взглянуть на ту, где был изображен храм. Он, правда, смотрел на нее без особого интереса и даже безучастно катал ее по столу, пока мы разговаривали. Но затем вдруг глаза его сделались огромными, и он вскочил из-за стола. Он захотел немедленно отправиться сюда, но у меня были дела, связанные с выборами, и я попросил его подождать до тех пор, пока я вернусь...

Он умолк, и инициативу перехватила Элизабет.

— Отец никогда не отличался терпеливостью. Мастерсон кивнул.

— Именно в тот день он позвонил мне и говорил как одержимый. Он заявил, что совершил грандиозное открытие, которое перевернет все существовавшие до этого представления о человеческом сознании.

В мозгу Грея пронеслась внезапная догадка, и он повернулся к Розауро.

— А ну-ка дай мне еще раз взглянуть на ту монету. Женщина передала ему монету, и Грей стал внимательно рассматривать ее. Храм — на одной стороне, колесо чакры — на другой.

— Элизабет, по твоим словам, именно отец добыл для тебя место в Дедьфийском музее, так что ты можешь проследить за тем, как соотносятся его исследования с твоими. Что ты рассказывала ему об истории Дельф?

— Лишь самые общие вещи,— ответила Элизабет.— Его интересовала не столько история, сколько открытие испарений газа этилена рядом с храмом. Отец подробно расспрашивал о ритуалах, связанных с пророчествами Дельфийского оракула, пытался найти физиологическое обоснование интуитивных способностей.

— Но если его не интересовала история, как он узнал о значении греческой буквы «эпсилон»?

— Я послала ему отчет об этом.

— Когда?

— Примерно за месяц до того, как он...— Ее глаза внезапно расширились.

Грей кивнул. Он опустился на колени, положил фонарик на мраморный пол, а затем поставил монету на ребро и сильно щелкнул ногтем по ее боковой стороне. Монета завертелась юлой и стала двигаться прочь от него.

Грей наклонился и стал смотреть на нее.

Вертящаяся монета превратилась в размытую сферу серебристого цвета. Буква «Е», расположенная в центре одной из ее сторон, теперь находилась прямо посередине этой вертящейся сферы. Грей ощутил символическое значение этого. Пейнтер говорил, что, возможно, значение буквы «эпсилон» уходит корнями в древнейший культ матери-земли Геи. Теперь она находилась в центре серебряного шара, словно материальное олицетворение самой Геи. Однако эта буква символизировала также интуитивный потенциал человека, кроющийся в самой его сущности, в его мозгу.

Пытаясь осознать значение всего этого, Грей отпустил собственные мысли в свободное плавание.

Что вдруг открылось Арчибальду Полку?

Монета вертелась — серебристая загадка, прячущая древнюю тайну. Но что...

И тут Грей понял.

Вытянув вперед руку, он прихлопнул монету, прижав ее плашмя к полу. Ну конечно же!

23 часов 35 минут

Припять, Украина

— Саша у американцев! — прорычал Николай, войдя в спальню. На обнаженное тело мужчины был накинут лишь распахнутый халат, но его согревала злость.

Нагая Елена раскинулась на кровати в ожидании его. Правую руку она откинула в одну сторону, левую ногу — в другую. Они уже вернулись после приема в свой отель, расположенный за пределами Чернобыльской зоны отчуждения. Помимо них здесь разместилось множество других VIP-персон, прибывших для участия в назначенном на завтра торжественном мероприятии.

Последние полчаса Николай провел, разговаривая по спутниковому телефону зашифрованной связи. Он желал убедиться, что не упущена ни одна деталь из плана акции, которая также была намечена на завтра. По звонив своей матери в Муравейник, он выслушал изрядную порцию скверных новостей. От своих старых друзей, работавших раньше в КГБ, она узнала о слухах, которые циркулируют в разведывательном сообществе Вашингтона. В течение последних двенадцати часов оно буквально бурлило, пытаясь отыскать девочку. Ею могла быть только Саша. А потом вдруг все утихло. Даже от Юрия не было никаких известий. И Николай, и eго мать знали, что это может означать.

Кто-то все же нашел ее.

И Николай подозревал, кто именно.

Его пальцы сжались в кулак.

Похоже, это была та же организация, которая докучала ему в Индии, пытаясь добраться до результатов исследований доктора Полка и возродив к жизни то, что, как считал Николай, умерло вместе с самим ученым. Одна попытка обрубить этот «хвост» провалилась, но, быть может, eще не все потеряно.

После этой неудачи у Николай состоялся один короткий телефонный разговор.

Судя по всему, группа американцев в Индии подбиралась к тому, что доктор Полк хранил в тайне от всех. К чему-то, что имело очень большое значение для исследований профессора. К чему-то важному и связанному с детьми. Но к чему именно?

Елена перевернулась на кровати и приподнялась, опершись на локоть. Когда она заговорила, в ее голосе звенела тревога.

— Что ты намерен предпринять в отношении маленькой Саши?

Николай знал: все подобные дети очень близки друг к другу. Воспитываясь вместе в Муравейнике, старшие нередко брали на себя родительские функции по отношению к младшим. Елене были особенно дороги Саша и ее брат.

Но Николаю эта парочка также была чертовски нужна.

Он улегся на кровать, а Елена, свернувшись калачиком, прижалась к нему — испуганная и злая. Ее рука нырнула под халат Николая и легла на его бедро. Кожа женщины была лихорадочно горячей. Он заставил ее ждать слишком долго.

Затем длинные ногти внезапно впились в его кожу. Елена подняла на него глаза, в которых, требуя выхода, пылал огонь. По бедру Николая но текли струйки крови. Это было восхитительное ощущение — словно кто-то лизал его кожу кончиком горячего и ненасытного языка.

Елена заговорила, и в ее голосе прозвучала стальная решимость — не допускавшая возражений, повелительная, требовательная:

— С маленькой Сашей ничего не должно случиться!

Ее пальцы снова сжались, отчего все тело мужчины пронзила сладостная боль. Он судорожно выдохнул и ответил:

— Необходимые меры уже принимаются. Все, что нам нужно, это... Ногти женщины еще глубже впились в его плоть.

— ...это что-нибудь для обмена.

23 часов 45 минут

Пенджаб, Индия

Полоснула молния, осветив внутренний зал храма, затем грянул гром. Элизабет пошла следом за Греем к гигантскому колесу чакры на дальней стене. Он положил ладонь на символ. Когда Грей крутил монету, он осознал нечто важное.

— Поскольку я изучал индийскую философию, мне известно, что в центре колеса чакры расположены буквы из санскрита, обозначающие точки на теле человека, центры накопления и преобразования энергии. Муладхара, основная из чакр, в основании позвоночника. Манипура — в области солнечного сплетения. Анахата — на сердце.— Грей уставился вверх.— Это колесо — пустое. Здесь нет вообще ничего.

— На монете оно выглядит так же,— осторожно заметила Элизабет, не понимая, куда он клонит.

— Вот именно.— Грей передал ей монету.— Но представь, что ты смотришь сквозь монету. Что ты видишь в центре противоположной стороны?

Элизабет повертела монету в руке, переворачивая ее то так, то сяк. В центре храма находилась буква «эпсилон», на другой стороне — в той же точке — располагался центр колеса чакры.

— Буква «эпсилон»,— пробормотала она.

— Та же самая буква находится и на противоположной стороне этого колеса чакры.— Он повернулся к Мастерсону.— Не могли бы вы одолжить мне вашу трость?

Профессор с видимой неохотой передал ему трость.

Грей отступил на шаг, уперся тростью в край центральной части огромного символа и налег на нее всем телом. Его мышцы напряглись. Маленький круг сдвинулся с места, повернувшись вокруг своей оси, словно вентиль в трубе.

— Потайная дверь! — воскликнул Мастерсон.

— А ну-ка помоги забраться,— приказал Грей Ковальски. Гигант опустился на одно колено и сплел пальцы рук. Грей встал ногой на это «стремя» и поднялся достаточно высоко, чтобы дотянуться до мраморной плиты и толкнуть ее внутрь. Нижний край потайной двери располагался в десяти футах от пола, но Ковальски поднял командира по выше, и тот пролез в открывшееся отверстие.

— Здесь ступени! — крикнул Грей, как только его ноги исчезли из поля зрения остальных.— Они вырезаны в песчанике и ведут вниз!

Элизабет не терпелось увидеть, что находится по ту сторону, и она подошла к Ковальски следующей.

— А теперь помоги мне.

Она встала на колено великана, но тот взял ее за талию и легко, словно перышко, поднял вверх. Он был силен. Женщина ухватилась за край отверстия и стала шарить ногой в поисках опоры, чтобы забраться внутрь. Наконец ее подошва во что-то уперлась.

— Ой, это мой нос! — прогнусавил снизу Ковальски.

— Извини.

Он взял женщину за колено и поставил ее ногу на свое плечо. После этого для нее уже не составляло труда, оттолкнувшись от твердой, как скала, опоры, пролезть в отверстие. Грея она обнаружила стоящим на лестнице и шарящим лучом фонарика по стенам. Те были испещрены причудливой смесью символов и букв.

— Опять Хараппа,— напряженно проговорила она и поднялась на ноги.

— Взгляни-ка на это,— сказал Грей, повернул фонарик и направил его луч на обратную сторону черной мраморной двери.

На ней была глубоко высечена большая заглавная буква «эпсилон». Он оказался прав.

Элизабет вынула фотокамеру и сделала несколько снимков. Пока она этим занималась, к ним присоединились Розауро и Лука. Грей выглянул наружу.

— А вы, доктор Мастерсон?

Сквозь отверстие Элизабет видела стоявшего внизу профессора.

— Такие упражнения — для людей помоложе меня,— ответил он, устало опираясь на трость.— Потом расскажете, что вы там нашли.

— Я тоже останусь здесь,— проговорил Эйб, но в его голосе звуча и скорее страх, нежели усталость.

Элизабет заметила: чем дальше они продвигались, тем сильнее он нервничал.

— Ковальски,— позвал Грей.— Останешься тут. На тот случай, если возникнут непредвиденные осложнения.

— Я не против,— ответил бывший морской пехотинец.— Тем более что мне вряд ли удалось бы пролезть в эту мышиную нору.

Он взглянул на Элизабет, молчаливо призывая ее быть осторожной. В небе снова громыхнуло, и этот звук отдался в камнях.

— Пошли,— сказал Грей.

Освещая себе путь фонарем, он стал спускаться первым. Следующей шла Элизабет, за ней — Розауро и Лука. Ладонь Элизабет скользила по стене. Настенные надписи спускались вместе с ними. Этот древний язык хараппцев так и не был расшифрован — в основном из-за того, что сохранилось крайне мало его образцов. Археологи до сегодняшнего дня искали Розеттский камень для этого языка, который позволил бы прочитать древние иероглифы.

«Возможно, это он и есть»,— подумала Элизабет, оглядевшись вокруг.

Ее сердце бешено колотилось от испуга и одновременно от восторга, и ее даже удивляло, что никто рядом не слышит этого звука. Она представила себе, как по этим же ступеням спускался ее отец. Наверняка его сердце колотилось столь же неистово. В этот момент она испытала удивительное чувство близости с этими людьми, которых знала совсем недавно и с которыми вскоре, наверное, расстанется навсегда. Ее горло сжалось.

Лестница оказалась не длинной и привела их в маленькую комнату, высеченную в толще песчаника. В дальнем ее конце слышалось журчание воды. Из отверстия в стене на уровне колен бил природный источник. Вода по проделанному ею же желобку текла через всю комнату и исчезала в другой стене.

— Колодезная пещера,— проговорила Элизабет.— Народ, живший на берегах великой реки Инд, был опытен в искусстве ирригации.

Грей осветил фонариком все пространство пещеры. Она была почти Круглой формы. В каменном полу было вырезано еще одно колесо чакры. Но это не было пустым. В его центре покоился большой камень в форме яйца.

— Это копия омфала,— сообщила Элизабет.

Пришедшие обступили камень, возвышавшийся примерно до уровня человеческой груди. Он был раза в два больше того, что привезли в Вашингтон из Дельфийского музея. На верхней части купола был высечен орнамент в виде деревьев и листьев.

Элизабет с усилием сглотнула и огляделась.

— Кто-то переделал адитон, внутреннее святилище оракула, где он изрекал свои пророчества.

Она шагнула к поваленному на пол стулу, имевшему всего три ноги

— А вот и треножник. Классический треножник, на котором восседал оракул.

— Или оракулы.

Грей отошел на несколько шагов в сторону и направил луч фонарика на другие лежащие на полу треножники. В общей сложности их было пять.

Элизабет сделала несколько снимков. Что же это за место? Что здесь происходило?

— Эй! — позвала Розауро. Она стояла у стены, подняв в воздух рюкзак, чтобы привлечь внимание своих спутников.— Вам наверняка захочется взглянуть на это.

Лука находился чуть дальше. Он поднес раскрытую ладонь к поверхности стены, но не прикасался к ней. Даже в царившем здесь сумраке Элизабет увидела, как дрожит его рука.

Она пересекла пещеру и подошла к Розауро.

Стену покрывала мозаика, почти почерневшая от времени. Некоторые из ее элементов, отвалившись, лежали на полу. Кто-то очистил отдельные ее участки, стерев с них плесень и грязь столетий. Казалось, это было сделано второпях. Элизабет представила своего отца, тряпкой оттирающего поверхность мозаики и горящего нетерпением увидеть, что на ней изображено.

Она посмотрела на очищенные куски.

На мозаике, занимавшей все пространство стены от пола до потолка была изображена осада монастыря, угнездившегося в горах.

— Парнас...— пробормотала Элизабет.— Под осадой римлян. Здесь изображено падение Дельфийского храма.

Следующая часть мозаики изображала пещеру — почти такую же, и которой сейчас находились они, даже с омфалом посередине. Но камень был показан в разрезе. Спрятавшись под куполом камня, в нем скорчилась маленькая девочка на руках крепко прижавшей ее к груди молодой женщины. Рядом с омфалом стоял пытающийся найти их римский легионер.

Элизабет оглянулась и посмотрела на камень за своей спиной.

«Не может быть...»

Она прошла вдоль стены. На следующей картине был изображен караван из лошадей, ослов и повозок. Во главе его шла все та же молодая стройная женщина, ведя за руку ребенка. Длинный караван взбирался на гору. Последнюю повозку тянули два горячих жеребца. Они имели явное сходство с конями, запряженными в солнечную повозку Аполлона, несущуюся по небу. Но солнца тут не было. В повозке лежал тот же камень, который защитил женщину и ребенка. Дельфийский омфал.

Элизабет повернулась и снова посмотрела на камень, возвышавшийся позади нее. Ее сотрясала дрожь.

— Это не копия,— сказала она срывающимся голосом.— Это настоящий омфал. Тот самый, о котором говорили Плутарх и Сократ.

— Посмотрите на это,— сказала Розауро и подвела Элизабет к следующему участку мозаики.

Женщина сразу узнала тот самый каньон, в котором они сейчас находились. Здесь превалировало жизнеутверждающее настроение: греки строили пещерные храмы. Был тут изображен и адитон, вот только вместо одного оракула на треножниках восседали целых пять. Они расположились вокруг омфала, из отверстия в верхней части которого, как из жерла вулкана, поднимался дым. Он формировался в фигуру мальчика с распростертыми руками. В его глазах был огонь, а из открытых ладоней вырывалось пламя.

Был ли это некий общий символ пророчества, или фигура означала нечто более конкретное?

Как бы то ни было, Элизабет показалось, что эти огненные глаза смотрит прямо на нее. Грей, шедший рядом, самым внимательным образом рассматривал этапы истории, которую шаг за шагом рассказывала мозаика. Наконец он решил подвести итог.

— Последний оракул, ребенок, видимо, был тайно похищен после падения храма. Греческие храмовые хранители и их сторонники скрытно вывезли его, избавив от преследований Рима, и прибыли сюда. Восстановив хараппские руины, они укрылись здесь и вели незримое остальному миру существование.

Элизабет вспомнила то, что рассказывал о пещерном городе Эйб, и добавила:

— В течение семи веков их никто не трогал. Онижили, понемногу смешиваясь с местным населением. По мере того как сменялось много поколений, греки растворились в индийской культуре.

— Затем они пали жертвой религиозных гонений и формировавшейся в Индии кастовой системы,— снова заговорил Грей.— Все эти кости... Здесь случилась кровавая бойня.

— И они снова бежали,— проговорил Лука, стоявший дальше. Другие подошли к нему. Он находился в нескольких шагах от журчавшего родника. То, что они увидели, было не мозаикой, а торопливо сделанным рисунком черной краской, изображавшим нападение на храмы. Люди разбегались в разные стороны, но одна группа, выделенная зигзаго образными линиями, спасалась, погрузившись на повозки с большими колесами. Караван становился все меньше и меньше, направляясь вдаль.

Лука мягко положил ладонь на изображение повозок. Голос цыгана ломался от нахлынувших на него чувств.

— Это мой народ,— проговорил он.— Ромалы. Вот откуда мы пошли. Вот наши корни.

Грей отступил назад и изумленно окинул взглядом всю стену.

Греческие хранители бежали вместе с последним ребенком и омфалом, спрятались в этой долине и за семьсот лет растворились в индийском этносе. Затем этот же самый этнос обрушился на них и обрек их снова скитаться, но только под другим именем.

Цыгане.

Он обвел мозаику рукой.

— Этот рассказ в виде рисунков позволяет проследить определенную генетическую линию на протяжении всей истории человечества. Побег из Греции сюда, а затем бегство отсюда. Генетическая линия способностей савантов.

— Вот почему мы скитаемся,— сказал Лука, по-прежнему не сводя взгляда с каравана.— Как сказал индус, ни в одном убежище нельзя скрываться вечно. Поэтому цыгане и странствовали. Они пытались не выдан, тайну, хранящуюся в сердцах их племен.

— До тех пор, пока эту тайну у вас не украли,— вставил Грей.

— Тайну, берущую начало в Дельфах,— добавила Элизабет. Она вспомнила маленькую девочку в Вашингтоне. Могла ли она на самом деле быть потомком последнего Дельфийского оракула?

Розауро подошла к рисунку и указала на фигуры людей, разбегающиеся из осажденного каньона в разных направлениях.

— Взгляните на этих беглецов,— сказала она Элизабет.— Они и есть причина того, что все генетические следы, как выяснил ваш отец, веду i именно в этот регион, почему маркёры сконцентрированы в этой местности, особенно среди представителей низших каст. Именно здесь беглецы растворились среди местного населения, поделившись с ним своими способностями на генетическом уровне.

Пока женщины разговаривали, Грей еще раз прошелся вдоль всей стены, более внимательно изучая каждую часть мозаики. Наконец он дошел до последнего фрагмента, на котором был изображен огненный мальчик.

— Здесь, внизу, какие-то надписи,— сообщил он.

Элизабет подошла ближе. Она увидела три строчки. Верхняя состояла из красивых хараппских иероглифов, вторая была на санскрите, третья — на греческом. Внизу помещалось еще одно колесо чакры.

— Хараппские иероглифы я прочесть не могу,— сказала она.— Никто не может. А под ними можно разобрать лишь несколько слов на санскрите и несколько — на греческом. Остальной текст стерся. То, что возможно прочесть, звучит так: «Мир загорится...» — Она сделала несколько снимков, сосредоточив внимание на огненной фигуре.— Остальное утрачено.

Грей наклонился ниже и прикоснулся к колесу чакры, находившемуся под тремя строчками.

— Этот знак, должно быть, очень важен. Он повторяется снова и снова.

Выпрямившись, он повернулся к большому колесу чакры, вырезанному на полу. В центре его помещался омфал. Элизабет прочитала его мысли: если чакра так важна, значит, то, что находится в ее центре, важно вдвойне. Глаза мужчины сузились, и он направился к камню. До этого они лишь мельком осмотрели его.

— Твой отец спрятал череп внутри камня, находившегося в музее. Возможно, это не простая случайность.

Грей забрался на верхушку омфала.

— Осторожно! — пискнула Элизабет, инстинктивно испугавшись за сохранность столь ценного исторического артефакта.

Обойдя камень, она заметила, что нижнюю часть каменного купола опоясывала еще одна надпись, также сделанная на трех языках: хараппском, санскрите и греческом.

Балансируя на верхушке омфала, Грей посветил фонариком через верхнее отверстие в его полое внутреннее пространство.

— Что вы видите? — спросила она.

— Золото... в виде двух орлов. Дыхание Элизабет участилось.

— Они смотрят в разные стороны? Грей перевел взгляд на нее.

— Да.

— Это еще одна из утраченных реликвий Дельф. Орлы Зевса. Согласно преданию, они полетели с его плеч в противоположные стороны, чтобы определить центр вселенной. И встретились в Дельфах, которые с тех пор считались «пупом мира».

— Ваш отец наверняка нашел и их.— Грей сунул руку в отверстие.— Возможно, существует какая-то причина того, почему они спрятаны здесь. Та же, по которой ваш батюшка спрятал череп в музейном омфале.

Пока Грей пытался дотянуться до золотых орлов, Элизабет медленно обходила камень, стараясь перевести надпись.

— Мне кажется, я сумею их вытащить...— сказал Грей. Элизабет провела пальцем по выбитой строчке и пробормотала слова,

которые ей удалось разобрать: «Алчность и богохульство принесут гибель всем».

Она остановилась.

«О нет!»

— Достал,— с торжеством в голосе сообщил Грей, которому наконец удалось дотянуться до золотой реликвии.

— Нет! — резко крикнула Элизабет.— Не надо!

От удивления и неожиданности Грей соскользнул с омфала.

Внутри камня что-то громко бухнуло, а затем под их ногами послышался громоподобный треск. Вслед за этим раздался низкий гул. Он исходил из задней части пещеры, становясь все громче, словно на людей с огромной скоростью несся товарный поезд.

Все застыли, затаив дыхание. Грей выбросил руку в направлении лестницы.

— Наверх! — крикнул он. Но было поздно.

Из отверстия родника, словно из жерла пожарного брандспойта, уда рил столб воды толщиной в два фута. По стене побежали трещины, из которых тоже стала хлестать вода.

Рукотворный потоп.

Ледяная вода била в противоположную стену и заполняла пещеру, сбивая людей с ног. Элизабет повалилась на других. Грей схватил ее за локоть и потащил к лестнице.

— Ловушка!..— в ужасе прокричала она.— Переключатель давления! Мой отец... пытался предупредить нас...

— Наружу! Наружу! — кричал Грей.

Первые несколько ступеней она преодолела на четвереньках. Позади нее Грей выловил из воды Луку и толкнул его по направлению к ступеням. Вода уже доходила Элизабет до бедер и поднималась с каждой секундой. Грей оставался внизу, у входа в пещеру, и обшаривал ее глазами.

Элизабет поняла, какой вопрос терзает его.

Где Розауро?

Грей потерял ее. Она стояла ближе всего к роднику, когда тот превратился в водяную пушку. Беснующаяся вода превратила пещеру в Мальстрем, в котором отражался луч фонаря. Под поверхностью невозможно было разглядеть ровным счетом ничего. Он стоял в воде уже по пояс. Тем не менее этого было недостаточно, чтобы на такой глубине утонул взрослый человек. И даже если бы Розауро сбило с ног и она потеряла сознание, ее тело должно было плавать на поверхности.

Вот если только...

Грей повернулся к Луке и протянул руку.

— Дай кинжал!

Блеснув серебром, в руке цыгана появился клинок, и Лука положил его на ладонь Грею. Тот сунул ему фонарик.

— Опусти его под воду и держи! — приказал он и нырнул в непрерывно увеличивающееся озеро.

Течение подхватило его и понесло вдоль стены пещеры. Он не сопротивлялся и позволил воде отнести себя к дальней стене. Оказавшись там и ощутив неистовый напор из отверстия родника, он все понял и, оттолкнувшись ногами, устремился к противоположной стене.

В сознании она или нет, только одно могло удерживать Розауро под водой.

Давление.

Грей нырнул к тому месту, куда уходила вода из родника. В мутном свете фонарика, который Лука по его приказу держал под водой, он различил извивающееся тело, попавшее в ловушку водостока. Розауро накрепко прижало к дренажному отверстию, и одну ее руку уже засосало в него. Грею приходилось слышать о том, как люди тонут точно таким же образом в бассейнах, здесь же сила давления была во сто крат больше.

Грей схватил свободную руку женщины и притянул к ней свое тело, а затем уперся ногами в пол пещеры, расставив их по обе стороны водостока. Женщина повернула к нему лицо, и, даже несмотря на скудное освещение, он увидел ужас в ее широко открытых глазах.

Затем Грей принялся действовать кинжалом. Он уже потерял одного товарища, который утонул, и не допустит, чтобы это повторилось. Рюкзак Розауро наполовину затянуло в дренажное отверстие, и именно он не позволял ей вырваться из плена. Лезвие легко перерезало лямки рюкзака. После этого Грей бросил кинжал, обхватил женщину вокруг груди и стал поднимать.

Первые несколько секунд у ничего не получалось, но затем рюкзак засосало глубже в отверстие, давление, державшее Розауро, ослабло, и Грею удалось выдернуть ее. Крепко держа женщину, он сильно оттолкнулся ногами, и водоворот вынес их на поверхность, прямо к лестнице.

Вода поднялась почти до потолка, до которого оставалось около фута.

Послышалось тяжелое каменное «бум», и напор воды многократно усилился. Вероятнее всего, лопнула задняя стена пещеры, впустив внутрь всю массу находившейся за ней воды.

Метнувшись вперед, Грей выбрался на первые ступени лестницы и оказался в крепких руках Луки. Цыган помог ему и Розауро выбраться на лестницу. Женщина кашляла и задыхалась. Из ее рта вытекала вода, но, по крайней мере, она дышала. Один выдох она использовала для того, чтобы выдать такое изощренное ругательство на испанском, от которого вспыхнули бы уши даже у Ковальски.

Пещера позади них уже была затоплена до потолка, и вода начала наступление на лестницу, словно преследуя людей.

— Пора уходить,— проговорил Грей.

Он помог Розауро подняться на ноги и махнул рукой Элизабет и Луке, веля им подниматься наверх. Ноги у Розауро подгибались, но через несколько секунд она немного пришла в себя и уже могла двигаться самостоятельно. При этом, правда, правой рукой она бережно поддерживала правую, видимо травмированную, когда ее затянуло в водосток.

Быстро, как только могли, они стали подниматься по лестнице, преследуемые пенными бурунами наступающей воды.

Добравшись до начала лестницы, Элизабет скользнула в отверстие потайной двери, повисла на руках, а затем спрыгнула на пол адитона.

—Вылезай! — приказал Грей замешкавшемуся Луке. Тот повиновался и исчез в дыре.

Следом за этим Грей помог Розауро пролезть через черную мраморную дверь. Она повисла на здоровой руке, потом разжала пальцы и спрыгнула вниз. Грей последовал за ней в тот же миг, когда вода перехлестнулась через верхнюю ступеньку лестницы и омыла его холодной волной.

Он разжал пальцы за секунду до того, как поток воды ударил вдверь и та захлопнулась. Оказавшись на полу, он поднял голову. Дверь была высечена под углом и поэтому могла вращаться только в одном направлении. Теперь давление воды запечатало ее навсегда.

Повернувшись, он услышал ревущий звук, доносившийся из каньона. Блеснула молния. Каньон был заполнен белой от пены бурлящей водой. Но это был природный потоп, а не последствия неуклюжих и необдуманных действий Грея.

Глядя на это наводнение, Грей понял, почему храмы и жилища тут строили на уступах стен.

Заметил он и кое-что еще. Как, впрочем, и Лука.

— Где все остальные? — прошептал цыган.

Словно услышав его вопрос, у входа появился Мастерсон, опираясь на свою трость. До этого он находился за порогом храма, видимо наблюдая за бушующими водами.

— Благодарение Господу! — проговорил профессор.— Вас так долго не было. Что вам удалось найти?

Элизабет возбужденно шагнула вперед.

— Ответы на все вопросы! Это было потрясающе!

— Вот и прекрасно.

За спиной Мастерсона возникли фигуры в черном, с автоматами на изготовку. Из двух боковых комнат появились другие такие же. Русский спецназ.

— Вам придется рассказать мне об этом,— проговорил Macтepсон,— поскольку ваш батюшка отказался.

Из внешней двери вытолкали Ковальски, с руками за головой. Его правая бровь была разбита, и из нее по лицу текла кровь. Солдаты заставили его опуститься на колени.

— Они убили Эйба! — прорычал великан.— Пристрелили его, как собаку.

Мастерсон пожал плечами.

— А что тут такого? Он был ачхут, а к ним в Индии относятся хуже, чем к собакам.

Солдаты окружили их кольцом.

Элизабет ошеломленно смотрела на профессора, от изумления почти утратив дар речи. Однако он вернулся, когда она осознала всю глубину предательства, жертвами которого стала вместе с товарищами. Кода она заговорила, в ее голосе звенела ярость.

— Так это вы! Вы предали моего отца!

— У меня не было выбора, Элизабет. Он слишком близко подобрался к правде.

Грей заледенел. До него тоже дошла суть организованной здесь игры. Мастерсону платили за то, чтобы он шпионил за доктором Полком и передавал результаты его исследований своим хозяевам. Но когда отец Элизабет приблизился к разгадке, его решили вывести из игры.

Кто стоял за всем этим?

Мастерсон, должно быть, заметил холодную ненависть в глазах Грея и отступил назад, хотя в данной ситуации тот не мог причинить ему ни какого вреда. Пожилой ученый погрозил ему тростью.

— Коммандер Пирс, вы и остальные пока нужны мне живыми. Все, кроме этого большого парня.— Он указал тростью на Ковальски и приказал: — Убейте его.

Глаза Ковальски стали огрс|мными.

Грей кинулся вперед, но ему в грудь уперлись стволы сразу нескольких автоматов.

— Пожалуйста, Хейден, не надо! — вскрикнула Элизабет.— Умоляю вас!

По ее голосу Грей понял, что у женщины перехватило горло. Мастер сон, видимо, тоже. Он посмотрел на Элизабет, затем на Ковальски и за катил глаза.

— Ладно. Только потому, что я в долгу перед вашим отцом. Но если кто-то из вас хотя бы попытается выкинуть какой-нибудь фокус, мы начнем стрелять.

Затем Мастерсон перевел взгляд на Грея.

— Вы желали узнать, куда отправился Арчибальд.— Он развернулся и пошел прочь, бросив через плечо напоследок: — Нужно быть осторожнее со своими желаниями.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ