Отряд «Сигма». Книги 7-14 — страница 12 из 56

Святые и грешники

Глава 7

18 ноября, 13 часов 34 минуты

по актюбинскому поясному времени

Актау, Казахстан

– Похоже на океан.

Монсеньор Вигор Верона вздрогнул, услышав слова племянницы, и оторвал взгляд от результатов анализа ДНК. Он снова и снова просматривал документ, чувствуя, что упускает нечто важное. Результаты были отправлены по факсу из генетической лаборатории незадолго до того, как Вигор и Рейчел вылетели утренним рейсом в этот самый западный порт Казахстана.

Вздохнув, монсеньор вернулся к настоящему. Впрочем, ему все равно нужно было сделать небольшую паузу. «Быть может, если у меня в голове прояснится, я наконец определю, что же не дает мне покоя».

Они с Рейчел сидели в маленьком ресторанчике с видом на Каспийское море. За окном холодные осенние воды накатывались на белые скалы, в честь которых маленький городок Актау и получил свое название. Команда «Сигмы» должна была прибыть сюда меньше чем через час. Отсюда они на арендованном вертолете отправятся в точку с координатами, которые брат Иосип спрятал внутри покрытого письменами черепа.

– Когда-то давным-давно Каспий действительно был океаном, – сказал Вигор. – Это было пять миллионов лет назад. Вот почему вода здесь по-прежнему соленая, хотя содержание соли втрое меньше, чем в современных морях. Постепенно суша окружила древний океан со всех сторон, и тот высох, превратившись в Каспийское море, Черное море… и то место, куда мы сейчас направляемся, – Аральское море.

– От Аральского моря осталось не так уж и много, – улыбнувшись, заметила Рейчел. Она сменила форму карабинеров на теплый свитер, джинсы и туристические ботинки.

– Да, но тут уже вина не геологии, а человеческих рук. Еще не так давно Аральское море было четвертым по площади озером в мире, размером примерно с Ирландию. Но в шестидесятых годах Советы отвели воду из двух главных рек, питающих озеро, на нужды орошения, и озеро обмелело, потеряв девяносто процентов воды и превратившись в ядовитую заболоченную соленую пустыню, усеянную корпусами рыбацких судов.

– Дядя Вигор, не очень-то удачно вы рекламируете предстоящую поездку.

– Но брат Иосип, судя по всему, уверен, что это место имеет очень большое значение. Иначе зачем он стал бы приглашать нас сюда?

– Если исключить то, что он просто сошел с ума… Он ведь исчез почти десять лет назад.

– Возможно, но директор Кроу считает нашу экспедицию настолько важной, что выделил нам в помощь специальную группу.

Откинувшись назад, молодая женщина недовольно нахмурилась и скрестила руки на груди. После нападения в университете она категорически была настроена против этой поездки и даже угрожала запереть дядю, чтобы тот не покидал Рим. Вигор понимал, что сейчас они находятся на берегу Каспийского моря исключительно потому, что «Сигма» предоставила помощь.

Однако директор Кроу не объяснил, ни самому Вигору, ни Рейчел, почему оказал эту поддержку, что тревожило обоих. Он только сказал, что их помощь, возможно, потребуется впоследствии, чтобы оправдать поездку в закрытый район Монголии.

Монголия…

Это возбудило любопытство Вигора.

Его взгляд сам собой вернулся к результатам анализа ДНК древних останков, черепа и книги, но Рейчел протянула руку и забрала бумаги себе.

– Только не сейчас, дядя Вигор. Вы рассматриваете их уже несколько часов и только все больше расстраиваетесь. А мне нужно, чтобы вы сосредоточились на том, что ждет нас впереди.

– Замечательно, но в таком случае дай мне высказать свои мысли вслух. Я чувствую, что упускаю во всем этом что-то крайне важное.

Рейчел пожала плечами, уступая ему.

– Из предварительного заключения, подготовленного лабораторией, следует, что ДНК соответствует этническим характеристикам уроженцев Дальнего Востока.

– Это вы уже говорили. Кожа и череп принадлежат какому-то азиату.

– Верно, но в отчете, поступившем из лаборатории сегодня ночью, приводятся результаты сравнительного аутосомного анализа нашего образца с различными дальневосточными этносами. Получился список наиболее вероятных народностей, к которым мог принадлежать обладатель черепа и кожи. – Вигор начал загибать пальцы: – Китайцы, буряты, дауры, казахи…

– Те, что составляют основное население Казахстана, – перебила его племянница.

– Верно. Но первую строчку занимают монголы.

Рейчел выпрямилась.

– Пейнтер хочет, чтобы мы отправились вместе с его командой в Монголию.

– Вот что не дает мне покоя. Я чувствую, что здесь есть какая-то связь, но никак не могу за нее ухватиться.

– Тогда давайте начнем с другой стороны, – предложила Рейчел. – Директор Кроу говорил, в какой именно район Монголии направляется его команда?

– Куда-то в горы к северо-востоку от столицы… Хан-Хэнтэй.

– Это закрытый район.

Вигор кивнул.

– Почему?

– Потому что это природный заповедник и к тому же объект исторического наследия.

– Какого именно исторического?

Вигор открыл было рот, чтобы ответить… и застыл, осененный внезапной догадкой. Это откровение на какое-то мгновение настолько ослепило его, что он начисто забыл об окружающей действительности.

– Дядя Вигор…

Престарелый прелат понял свою ошибку, и к нему постепенно вернулась способность воспринимать мир.

– Глядя на деревья, я не заметил леса…

Сунув руку в карман, он достал телефон, набрал номер генетической лаборатории и попросил соединить его с доктором Конти. Как только специалист оказался на связи, Вигор объяснил ему, что именно нужно проверить, чтобы подтвердить его опасения. Ему пришлось уговаривать доктора Конти, но в конце концов тот согласился.

– Проверьте маркеры Y-хромосомы, – закончил монсеньор. – И как только сможете, перезвоните мне на этот номер.

– В чем дело? – спросила встревоженная Рейчел, когда дядя окончил разговор.

– Горы Хэнтэй. Они являются священными для монгольского народа, потому что среди их вершин якобы находится потерянная могила величайшего героя монголов.

Эрудированная в достаточной степени, Рейчел сразу же догадалась, что это за герой.

– Чингисхана?

Вигор кивнул.

– Монгольского вождя, силой меча и воли создавшего огромную империю… империю, раскинувшуюся от Тихого океана вот до этих вод за окном.

Бросив взгляд на Каспийское море, Рейчел снова повернулась к дяде.

– Неужели ты думаешь, что этот череп принадлежит…

– Именно это я и попросил проверить доктора Конти.

– Но как он сможет это сделать?

– Несколько лет назад в одном обстоятельном генетическом исследовании было показано, что один человек из двухсот обладает определенной уникальной Y-хромосомой, хромосомой с набором четких маркеров, корни которых ведут к монголам. В регионах, когда-то входивших в состав Монгольской империи, это соотношение возрастает до одного из ста. В исследовании делался вывод, что эта сверх-Y-хромосома ведет свою родословную от одного-единственного человека, который жил около тысячи лет назад в Монголии.

– Чингисхана?

Вигор кивнул.

– Кого же еще? У Чингисхана и его родственников по мужской линии было множество жен; еще больше потомства они наплодили, насилуя женщин покоренных народов. А нужно помнить, что монголы покорили половину тогдашнего мира.

– И распространили свое генетическое клеймо.

– Клеймо, которое мы можем сейчас проверить. Эти маркеры Y-хромосомы хорошо известны генетикам, их можно легко установить и узнать, имеются ли они в нашем образце.

– Именно этим и занимается сейчас доктор Конти?

– Он сказал, что сможет дать ответ практически немедленно, поскольку составление структуры ДНК нашего образца уже завершено.

– Но если вы правы и маркеры действительно присутствуют, что это нам даст? Как вы сами сказали, эта Y-хромосома есть у многих.

– Да, но Чингисхан умер в 1227 году.

– В тринадцатом веке… – Молодая женщина сдвинула брови. – К этой же эпохе относится и череп.

Вигор вопросительно поднял бровь.

– Многие ли обладали этой специфической хромосомой тогда?

И все же Рейчел продолжала сомневаться.

Монсеньор Верона настаивал.

– После смерти Чингисхана его преемники безжалостно расправились с теми, кто принимал участие в погребальной церемонии. Строители гробницы также были перебиты все до одного. Как и воины, наблюдавшие за ее возведением. И, похоже, подобные кровавые меры помогли сохранить все в строжайшей тайне. Несмотря на то, что поиски продолжаются вот уже какое столетие, местонахождение гробницы остается неизвестным и по сей день. А по слухам, в этой гробнице хранятся сокровища, награбленные в покоренных странах.

– Ради такого открытия можно пойти и на убийство, – заметила Рейчел, прозрачно намекая на выстрел из гранатомета.

– Мы говорим о сокровищах, по сравнению с которым померкнет гробница Тутанхамона. Все богатства мира стекались в Монголию, и больше их уже никто никогда не видел: военная добыча из Китая, Индии, Персии, Руси. По слухам, в гробнице императора хранились короны правителей семидесяти восьми стран, покоренных монголами. Не говоря про бесценные религиозные реликвии из бесчисленных разоренных храмов, в первую очередь Русской православной церкви.

– И ничего из этого так и не было найдено?

– Для нас гораздо важнее, что так и не было найдено тело Чингисхана.

Прежде чем Рейчел успела ответить, у ее дяди зазвонил сотовый телефон. Схватив аппарат, тот обнаружил, что на линии доктор Конти.

– Монсеньор Верона, я сделал все, как вы просили. Мы сравнили двадцать пять генетических маркеров, образующих гаплотип Чингисхана, с предоставленным вами образцом.

– И сколько совпадений?

– Все двадцать пять.

Кровь отхлынула от лица прелата. Он опустил взгляд на чемодан на колесиках, стоящий у его ног, сознавая, что в нем находится. Теперь Вигор понимал, почему кто-то был готов пойти на убийство ради того, чтобы завладеть его содержимым; понимал, что в чемодане может скрываться ключ к величайшим сокровищам мира. Возможно, здесь лежали череп и кожа самого знаменитого завоевателя, человека, которого его народ почитал как полубога.

Возможно, это были останки Чингисхана.

14 часов 10 минут

– Вы были правы, – сказал Дункан. – Наши итальянские друзья подцепили «хвост».

Они с Монком Коккалисом стояли на берегу у ларька, торгующего шашлыком. Холодный солнечный свет отражался от водной глади моря. Погода стояла холодная, но от горящих углей, над которыми готовились куски мяса, нанизанные на шампуры вместе с овощами и салом, исходило такое тепло, что даже в легкой куртке Дункану было жарко. От раскаленной жаровни также исходил запах восточных специй, с каждым порывом дующего с моря ветерка обжигающий глаза.

Приземлившись в международном аэропорту Актау, двое оперативников «Сигмы» отвезли доктора Джаду Шоу на расположенный неподалеку маленький частный аэродром, где их ждал арендованный вертолет. Убедившись в том, что она в безопасности, Монк и Дункан отправились в центр маленького портового города, чтобы забрать последних членов своей команды. Они знали о нападении в университете, и Монк предложил действовать осторожно, и прежде чем подойти к престарелому прелату и его племяннице, убедиться в том, что за ними нет преследователей из Рима.

«Если они притащили за собой “хвост”, – сказал Монк, – мы с тобой прямо сейчас его отрежем».

Как выяснилось, подобная предосторожность была оправданной. Дункан понял, что ему предстоит многому учиться у опытного оперативника «Сигмы».

– И как вы предлагаете разыграть нашу партию? – спросил он.

В ходе двадцатиминутного наблюдения за рестораном Монк и Дункан обратили внимание на двух человек, проявлявших неестественный интерес к двум итальянцам, сидящим у окна. Ресторан выходил на пешеходный променад, тянущийся вдоль берега, где на узкой полоске асфальта боролись за свободное пространство бегуны и велосипедисты. Хотя на дворе уже стоял ноябрь и туристический сезон закончился, в центре города по-прежнему бурлила жизнь. Тем не менее, не составляло труда заметить тех, кто подозрительно торчал рядом с рестораном.

Темноволосый мужчина, несомненно азиат, устроился на скамье на краю пляжа у дальнего конца ресторана. На нем была куртка до колен, руки засунуты в глубокие карманы. Повернувшись спиной к морю, он почти не отрывал взгляд от ресторана.

Не слишком изобретательно.

Второй подозрительный человек, женщина, полностью соответствовала своему напарнику цветом волос и чертами лица. Она была в черной шерстяной шапке и коричневой куртке, укороченном варианте той, что была на мужчине. Худая и непривлекательная, с широкими скулами и горящими глазами, женщина стояла, прислонившись к фонарному столбу у ближнего угла ресторана.

– Я двинусь вдоль берега, – сказал Монк. – Приближусь к мужчине сзади. Ты подходи к женщине. Дождись, когда я буду на месте. По моему сигналу схватим обоих.

– Понял.

– Оружие не показывай. Отведем обоих к нашей машине. Действуй осторожно. Допросим этих людей по дороге на аэродром. Я хочу знать, кто они такие, черт побери, и зачем пытались взорвать моих друзей.

– Как вы думаете, почему они здесь ограничились одним наблюдением?

Монк покачал головой.

– Вероятно, здесь слишком многолюдно, чтобы нападать среди бела дня. Или, быть может, им было приказано следить за двумя итальянцами, чтобы выяснить, зачем они прилетели из Рима в Казахстан. В любом случае, для них все здесь и завершится.

Монк начал выдвигаться на исходную позицию. Спустившись на песчаный пляж, он неспешной походкой направился вдоль берега, ни разу не бросив взгляд в сторону сидящего на скамейке мужчины. Как только его напарник преодолел половину пути, Дункан оторвался от угла и двинулся к женщине. Он старался как мог соразмерить свою скорость с движениями Монка, чтобы они одновременно подошли к своим целям.

Все шло по плану – до тех пор пока резкий звонок не привлек внимание Дункана к асфальтовой дорожке. Оглянувшись, он увидел, что ему сигналит велосипедист, прося уступить дорогу. Женщина, до которой оставалось всего несколько шагов, также обернулась. Она проводила взглядом велосипед, который проехал мимо, удаляясь по направлению к ее напарнику. К несчастью, именно в это мгновение Монк повернул с песчаного пляжа к скамейке.

Женщина напряглась. Она распрямила плечи, очевидно, почувствовав что-то неладное. Стремительно развернувшись, тотчас же увидела Дункана. То ли она прочитала что-то у него на лице, то ли просто поняла, что он американец, как и тот, второй, приближавшийся к ее товарищу. Реакция ее была молниеносной. Женщина метнулась прямиком в ресторан.

Проклятие!..

Бросившись следом за ней, Дункан протянул руку и схватил полу куртки. Водонепроницаемая ткань выскользнула из его пальцев. Столкнувшись с бежавшим навстречу бегуном, женщина отлетела в сторону, подобно испуганному оленю. Это краткое замешательство позволило Дункану ухватиться снова, теперь уже крепче. Рывком дернув женщину назад, он другой рукой обхватил ее за грудь.

Краем глаза Дункан увидел, что второй незнакомец попытался было подняться, но Монк с силой толкнул его назад на скамейку.

Увы надеждам провернуть все аккуратно.

Проходившие мимо пешеходы останавливались, пытаясь разобраться, в чем дело.

Дункан переместил руку выше, стараясь крепче схватить свою добычу. Однако там, где должна была бы быть мягкая женская грудь, он нащупал лишь твердые, угловатые контуры. Что хуже, у него зачесались кончики пальцев: это редкоземельные магниты ощутили под курткой сильное магнитное поле.

Дункан тотчас же догадался, почему женщина бросилась прямиком в ресторан. Подняв в воздух, он что есть силы грубо швырнул ее на песчаный пляж. Взмыв высоко вверх, маленькое щуплое тело отлетело далеко.

– Бомба! – во все горло заорал Дункан, обращаясь к окружающим, но в первую очередь к своему напарнику.

Одни бросились врассыпную, другие застыли на месте, а он со всех ног побежал к окнам ресторана. Перепрыгнув через скамейку, Монк врезал локтем незнакомцу в лицо, отбрасывая его назад, – после чего последовал примеру своего напарника.

Выхватив на бегу пистолет, Дункан выпустил две пули в толстое стекло, целясь так, чтобы не задеть посетителей ресторана. Стекло пошло трещинами, а он прыгнул в окно плечом вперед, прокладывая себе дорогу.

Осколки стекла пролились вокруг звенящим дождем. Очутившись внутри ресторана, Дункан уже следующим движением налетел на двоих итальянцев, увлекая их на пол.

Обернувшись, он успел увидеть, как Монк головой вперед нырнул в ту же самую дыру, – и тотчас же прогремел оглушительный взрыв.

Все окна, обращенные к променаду, разлетелись в сопровождении дождя камней, песка и дыма. Монк перекатился по полу к тому месту, где укрывал спасенных итальянцев его напарник.

Прежде чем осколки стекла перестали скакать по столам и каменным плитам пола, Дункан поднял пожилого мужчину и молодую женщину на ноги.

– Шевелитесь! В конец зала!

Мужчина сопротивлялся, протягивая руку к чемодану на колесиках.

Чтобы не спорить, Дункан схватил чемодан в руку. Чувствуя себя самым высокооплачиваемым носильщиком в мире, он устремился в сторону кухни, подталкивая итальянцев. По пути они подобрали Монка. У того текла кровь от нескольких порезов, один крупный осколок по-прежнему торчал в куртке.

Голова Дункана трещала, в ушах у него звенело, но он готов был поклясться, что Монк сказал:

– Могло быть и лучше.

Все четверо пробежали через кухню, увертываясь от поваров, сидящих на корточках за плитами и разделочными столами, и выскочили через служебный вход. Оказавшись на улице, они не замедлили бег, сознавая, что там, где было два террориста-смертника, могут быть и другие.

Удаляясь от столбов дыма, поднимающихся над пляжем, они добрались до главной улицы, ведущей в деловой квартал. Дункан остановил такси, прыгнув на мостовую прямо перед капотом машины.

Все четверо сели в нее. Устроившийся впереди Монк, с кровоточащими порезами на лице, приказал водителю ехать на аэродром. Тот побледнел, но заметно смягчился, когда Монк протянул ему пачку банкнот.

Они расслабились лишь тогда, когда машина на полной скорости вынеслась за пределы города. Повернувшись к молодой женщине, сидящей в середине на заднем сиденье, Дункан увидел очаровательные глаза цвета карамели – конечно, они были бы еще более очаровательными, если бы их обладательница не сверкнула на него взглядом.

– Я так и знала, что не нужно было уезжать из Рима!

14 часов 22 минуты

Она сама не знала, что здесь делает.

Джада сидела в просторном салоне серо-голубого вертолета «Еврокоптер ЕС-75». Хотя ей и был не по душе этот крюк в Казахстан, на тесноту жаловаться не приходилось. Закинув ноги вверх, молодая женщина вытянулась на соседних креслах. В салоне свободно смогли бы разместиться человек двенадцать или даже больше пассажиров вместо тех пятерых, кто сейчас совершал перелет над пустыней к Аральскому морю. Дункан уже объяснил, что эта большая «птичка» понадобилась, чтобы преодолеть большое расстояние, поскольку рядом с местом назначения не было аэродрома, способного принять самолет.

Вот насколько это далеко.

«Но, по крайней мере, я не полностью отрезана от окружающего мира».

Джада сидела, раскрыв на коленях переносной компьютер, и изучала самые последние данные о комете ИКОН. Бросив взгляд сквозь тонированное стекло иллюминатора, она увидела ослепительный хвост кометы, похожий на сияющую запятую на голубом дневном небе. Судя по всему, на противоположном конце земного шара, где сейчас царила ночь, комета представляла собой то еще зрелище.

Молодая женщина уставилась на экран, куда были выведены кадры видеосъемки с Аляски.

Сквозь северное сияние сверкал мощный метеоритный дождь, подмигивающими черточками и серебристыми росчерками, вспыхивающими каждые несколько секунд, если не чаще. Но все это меркло на фоне размашистого хвоста кометы; съемка была достаточно отчетливой, чтобы различить промежуток между хвостом пыли и хвостом газа. Один особенно крупный метеор пересек экран под удивленное восклицание оператора-любителя. Он показался огненным копьем, рассыпавшимся шаром фейерверков.

Также Джада через зашифрованный канал спутниковой связи, предоставленный директором Кроу, поддерживала контакт с Ракетно-космическим центром. Как раз сейчас она держала у уха телефон – хотя зашифровывать разговор не было необходимости.

– Да, мама, у меня все замечательно, – сказала Джада. – Здесь, в Калифорнии, очень интересно.

Ей не хотелось лгать матери, однако в этом вопросе Пейнтер был категоричен.

– Ты наблюдаешь за световым представлением в ночном небе?

– Ну конечно.

По крайней мере это была не совсем ложь.

– Дорогая, как бы мне хотелось быть рядом с тобой и вместе смотреть на небо, – сказала ее мать. – Как мы делали, когда ты еще была маленькой девочкой.

Джада улыбнулась, вспомнив, как лежала на траве Эспланады, ежась под одеялом, и смотрела на метеоритные дожди Леониды и Персеиды. Это мать привила ей любовь к звездам, объяснила ей, что ежегодные метеоритные дожди названы по созвездиям, которые словно порождают их. Джада росла в мире, где жизнь сводилась к повседневным мелочам борьбы за существование, но звезды напоминали ей о существовании необъятной Вселенной, о том, что перед каждым человеком открываются бескрайние возможности. Например, девочка из Конгресс-Хейтс стала ученым-астрофизиком.

– Мама, мне тоже очень хотелось бы, чтобы ты была рядом. – Джада взглянула на часы. – Слушай, если ты хочешь успеть на утреннюю смену в универмаг «Холидей-Март», тебе нужно поторопиться.

– Ты права, ты совершенно права… я уже должна идти.

В ее голосе прозвучала гордость, обогнувшая пол-земного шара и дошедшая до дочери.

– Я тебя люблю, мама.

– И я тебя тоже люблю, милая.

Закончив разговор, Джада ощутила укол грусти, внезапно устыдившись и почувствовав себя эгоисткой из-за того, что вынуждена вести такую жизнь.

Смахнув навернувшуюся слезу, она вернулась к работе и снова прокрутила кадры метеоритного дождя. В РКЦ по-прежнему пытались определить, является ли это красочное зрелище просто случайным совпадением, или же мощный метеоритный дождь как-то связан с прохождением кометы ИКОН через Солнечную систему.

Джада связалась с одним своим коллегой, чтобы узнать последние гипотезы. В настоящее время большинство специалистов сходились в том, что проход кометы действительно мог внести возмущения в пояс Койпера, область ледяных астероидов, простирающуюся за орбитой Нептуна. Предположительно небесная странница увлекла за собой шлейф из камней, которые сейчас пролились на Землю. Пояс Койпера содержал более тридцати тысяч астероидов размером больше ста километров в поперечнике, а также служил домом многим короткопериодическим кометам, таким как знаменитая комета Галлея.

Однако самой волнующей новостью было крепнущее убеждение в том, что ИКОН пришла из гораздо более отдаленного облака Оорта, сферического облака космических обломков, обращающихся на удалении одной пятой расстояния до ближайшей звезды. Там обитали долгопериодические кометы, нечасто навещающие Солнечную систему, такие как комета Хейла-Боппа, прилетающая к нам лишь раз в четыре тысячи двести лет.

Согласно последним расчетам, в предыдущий раз ИКОН проходила через внутреннюю область Солнечной системы две тысячи восемьсот лет назад – определенно, очень давно. Если это предположение соответствовало действительности, оно было очень интересным, поскольку объекты облака Оорта представляли собой нетронутые остатки той туманности, из которой образовалась вся наша система, что делало ИКОН сверкающим герольдом из далекого прошлого, потенциально несущим в себе ключи к познанию Вселенной.

В том числе, возможно, и к тайне темной энергии.

Корпус вертолета вздрогнул, после чего раздался нарастающий низкий гул. Лопасти несущего винта над головой медленно пришли в движение.

В чем дело?..

Джада выпрямилась в кресле.

Второй пилот вышел из кабины и, подбежав к боковому люку, открыл его. Рев двигателей стал оглушительным.

Обернувшись, пилот крикнул, перекрывая гул:

– Пристегнитесь! Только что поступил приказ! Все должно быть готово к тому, чтобы немедленно подняться в воздух!

Чувствуя, как у нее учащенно забилось сердце, Джада захлопнула компьютер. Выглянув в открытый люк, она увидела, как второй пилот лихорадочно заканчивает предполетную подготовку. Вдалеке над центром города в голубое небо поднялся высокий столб черного дыма.

Вскоре показалось бешено мчащееся такси, направляющееся прямо к вертолету. Джада разглядела рядом с водителем Монка. Но ведь они с Дунканом уехали отсюда на черном внедорожнике «мерседес»!

Молодая женщина вцепилась в край люка.

Что происходит?

Такси с визгом затормозило, и разом распахнулись все двери. Джада увидела Дункана, выбирающегося с заднего сиденья. Из другой задней двери вылез пожилой мужчина в светлом пиджаке и черном свитере, под которым виднелся белый воротничок католического священника. Ему помогала молодая женщина невысокого роста с короткими волосами.

Вигор и Рейчел Верона.

Оба выглядели не лучшим образом.

Подбежав к багажнику, Дункан вытащил вещи: один-единственный чемодан на колесиках. А куда делось остальное снаряжение?

Монк стоял, согнувшись пополам, у раскрытой передней правой двери, расплачиваясь с водителем. Когда он выпрямился, Джада увидела его залитое кровью лицо и ахнула. Ее взгляд метнулся к дыму, поднимающемуся над городом, и она поняла, что это взаимосвязано.

Новоприбывшие поспешили к вертолету. С каждым шагом молодая итальянка хмурилась все больше, словно не желая подниматься на борт. У люка она наконец остановилась.

– Нам нужно остаться здесь! – воскликнула она, хватая священника за руку. – И вернуться в Рим!

Джада надеялась, что таким и будет их решение. Это означало бы, что можно немедленно покинуть Казахстан и направиться прямиком в горы Монголии, чтобы начать охоту за обломками разбившегося спутника.

Монк покачал головой.

– Рейчел, тебя уже взяли на прицел. У того, кто это спланировал, гораздо больше возможностей, чем мы первоначально предполагали. Эти люди не остановятся и предпримут новую попытку.

– Это ваш брат Иосип втянул вас в эту заварушку, – согласился со своим напарником Дункан. – Значит, теперь на него вся надежда: пусть вытаскивает вас из беды.

Несомненно, Рейчел понимала справедливость этих слов. Она отпустила руку дяди, и они поднялись на борт вертолета. Джада посторонилась, кивком приветствуя двух итальянцев. Те молча заняли места напротив, отложив официальные представления до тех пор, пока вертолет не поднимется в воздух.

Дункан уселся рядом с Джадой. Та была рада его физическому присутствию, его силе, даже теплу его тела. Он учащенно дышал, все еще накачанный адреналином.

Пристегнувшись ремнем, Монк нагнулся к Джаде и тронул ее за колено.

– Прошу прощения за спешку. Казахские власти могут из-за теракта закрыть воздушное пространство, а нам не хотелось бы застрять на земле.

Джада обвела взглядом остальных пассажиров.

«Черт побери, во что я ввязалась?»

15 часов 07 минут

Когда «Еврокоптер» набрал крейсерскую высоту, Дункан посмотрел в иллюминатор на проплывающий внизу ландшафт. Рассекая воздух несущим винтом, вертолет уносился прочь от бескрайней синевы моря к унылым ржаво-бурым пескам, лишь кое-где покрытым чахлой растительностью, плоскогорьям и скалам, причудливо изрезанным ветром. Окружающую местность можно было бы принять за пустыни Нью-Мексико, если бы не стада двугорбых верблюдов да изредка встречающиеся одинокие белые юрты, резко выделяющиеся на фоне темной земли.

Почувствовав, что его дергают за рукав, Дункан переключил свое внимание на то, что происходило в пассажирской кабине.

Монсеньор Верона указал на чемодан, лежащий в кресле рядом с Дунканом.

– Scusa[61], сержант Рен, вы не могли бы открыть мой чемодан? Мне хотелось бы убедиться в том, что его содержимое в целости и сохранности после всей этой суматохи.

Только священник мог назвать случившееся «суматохой».

– Монсеньор Верона, зовите меня просто Дунканом.

– Только если вы в свою очередь будете звать меня Вигором.

– Договорились.

Наклонившись, Дункан подхватил одной рукой чемодан и опустил его себе на колени. Расстегнув молнию, он откинул крышку. Внутри, обложенные одеждой, лежали два предмета, завернутые в черную упаковочную пленку.

– В первую очередь меня беспокоит состояние того, который больше размером, – сказал Вигор. – Он очень хрупкий.

Монсеньор махнул рукой, предлагая Дункану развернуть пленку и открыть то, что внутри.

Дункан догадался, что вызывает тревогу пожилого прелата, поэтому был готов к тому, что увидел. Когда он размотал верхнюю половину пленки, показалась макушка черепа, уставившегося на него пустыми глазницами.

– Вы сможете полностью развернуть череп и передать его мне, чтобы я осмотрел его на предмет повреждений?

Дункану довелось насмотреться на смерть в Афганистане, но все же в глубине души у него что-то непроизвольно сжалось. На лице сидящей рядом с ним Джады отразилась смесь профессионального любопытства и отвращения.

Подавив свои собственные ощущения, Рен протянул к черепу обе руки, собираясь его взять, но, еще не прикоснувшись к кости, нервные окончания его пальцев почувствовали щекочущее давление, вызванное движением вживленных в них крошечных магнитов.

Удивленный, он отдернул руки и встряхнул пальцами.

– Бояться нечего, – сказал Вигор, ошибочно истолковав его реакцию.

Не обращая на него внимания, Дункан поднес пальцы к темени. Ощущение не было похоже на все то, с чем он сталкивался до сих пор: ему показалось, будто он окунул пальцы в холодное желе, маслянистое и насыщенное электричеством.

– Что вы делаете? – спросила Джада.

Только теперь до Дункана дошло, как все это должно было выглядеть со стороны.

– Череп излучает какую-то странную электромагнитную сигнатуру. Очень слабую, но она присутствует.

Джада сдвинула брови.

– Почему… как вы это определили?

Дункан еще не говорил ей о магнитах, но сейчас он все подробно объяснил.

– Кончики моих пальцев определенно улавливают какую-то энергию, исходящую от черепа, – закончив, сказал он.

– В таком случае вы должны также изучить и древнюю книгу, – предложила Рейчел.

Взяв второй сверток, она разорвала упаковочную пленку. Кожа переплета была потертой, покрытой глубокими морщинами.

Дункан медленно провел пальцами над поверхностью книги. На этот раз ему пришлось прикоснуться к кожаному переплету, чтобы почувствовать едва различимую дрожь. И тем не менее ощущение было таким же. Тело Дункана покрылось мурашками.

– Еще слабее… но в точности такое же.

– А что, если это какая-то остаточная радиация? – предположила Рейчел. – Мы не знаем, где хранились реликвии до настоящего времени. Возможно, рядом с источником радиоактивного излучения.

Джада нахмурилась, не принимая такое объяснение.

– У меня в чемодане есть оборудование для изучения разбившегося…

Она осеклась и оглянулась на Монка, со стыдом осознав, как близка была к тому, чтобы раскрыть главную задачу экспедиции, которая пока что держалась в тайне от двух итальянцев.

Смущенно кашлянув, Джада продолжала:

– У меня есть инструменты для исследования различных видов излучения. Счетчики Гейгера, мультиметры и тому подобное. Как только мы приземлимся, я проверю утверждение Дункана.

Тот пожал плечами.

– Излучение есть. Я не могу объяснить, какое именно, но оно присутствует.

Вигор откинулся на спинку кресла.

– В таком случае, чем быстрее мы попадем в точку с координатами, указанными братом Иосипом, тем лучше.

Дункан отнесся к заявлению монсеньора скептически. Застегнув чемодан, он полностью переключил свое внимание на унылый ландшафт. Через какое-то время молодой оперативник поймал себя на том, что трет кончики пальцев друг о друга, словно стараясь избавиться от какой-то маслянистой пленки, покрывающей их. Он затруднился бы выразить словами то, что зафиксировало его шестое чувство.

За неимением лучшего, Дункан смог бы только сказать: «Тут что-то не так».

Глава 8

18 ноября, 17 часов 28 минут

по улан-баторскому поясному времени

Улан-Батор, Монголия

Из горячих труб, проходящих по стенам подземной камеры, спрятанной глубоко под улицами Улан-Батора, с шипением вырывался пар. Масляные фонари красноватым сиянием освещали место, где собрался клан. Повелитель Синих Волков стоял перед своим первым помощником и другими членами высшего руководства клана. Он поправил волчью маску, чтобы лучше скрыть черты своего лица.

Только первому помощнику было известно его настоящее имя.

Батухан, то есть «твердый правитель».

– И после нападения в Актау они остались живы? – спросил глава клана у своего помощника.

Арслан поспешно кивнул. Этому молодому мужчине не было еще и тридцати лет: открытое лицо, высокий и поджарый, с волосами черными, как тень. На нем была обычная европейская одежда – джинсы и толстый шерстяной свитер, но в широких скулах и желтовато-коричневом лице, блестящем от пота, в нем чувствовался чистокровный монгол – без каких-либо примесей китайцев и русских, в прошлом поработителей монгольского народа[62].

Подобно многим представителям молодого поколения монголов, Арслан гордился и восторгался теми свободами, которые были с таким трудом завоеваны поколением Батухана. Это были настоящие потомки великого Чингисхана, воина, верхом на коне покорившего большую часть известного мира.

Батухан хорошо помнил, как в течение долгих десятилетий советского правления Москва запрещала упоминать имя Чингисхана, чтобы не пробуждать чувство национальной гордости у порабощенного народа. Советские танки даже перекрывали дороги в горы Хэнтэй, не позволяя людям посещать почитаемую всеми монголами родину великого хана.

Но все изменилось с установлением демократии.

Восстав из пепла, Чингисхан сделался кумиром молодого поколения. Для него он был полубогом. Родители давали своим сыновьям имя Тэмуджин – именно так звали великого вождя, прежде чем он взял себе имя Чингисхан, «Повелитель Вселенной». По всей Монголии в его честь называли улицы, конфеты, марки сигарет и сорта пива. Его лицо красовалось на банкнотах и стенах домов. Двухсотвосьмидесятитонная конная статуя Чингисхана из сверкающей стали встречала гостей столицы Монголии Улан-Батора.

Новообретенная гордость текла по жилам монгольского народа.

Пристально посмотрев в лицо своего ближайшего помощника, Батухан увидел не гордость, а только стыд неудачи. Он сознательно выбрал самые жесткие слова, чтобы раздуть этот стыд, превратить его в чувство долга.

– В таком случае мы должны двигаться дальше, не зная устали. Пусть итальянцы встретятся в пустыне со священником. Раз нам не удалось запугать их в Риме, они отправятся именно туда.

– Я сам отправлюсь туда.

– Выезжай немедленно. Но уверен ли ты, что священник не подозревает, что среди тех, кто у него работает, есть наш человек?

– Брат Иосип видит только песок и свою цель.

– В таком случае присоединись к его отряду.

– А что, если итальянцы прибудут туда?

– Убей их. Забери то, что у них с собой, и привези мне.

– А как быть с братом Иосипом?

Батухан обвел взглядом собравшихся. Этот клан существовал уже на протяжении трех поколений, созданный еще его дедом на волне недовольства советским гнетом. Каждый вождь носил титул «Борджигин», то есть «Повелитель Синих Волков» – так назывался древний клан, к которому принадлежал Чингисхан.

Однако с тех пор мир изменился. Монгольская экономика, основанная на добыче полезных ископаемых, являлась одной из самых быстроразвивающихся в мире. Истинное богатство страны было спрятано не в гробнице Чингисхана, а в залежах угля, меди, урана и золота. Эта сокровищница, скрытая в недрах Монголии, оценивалась более чем в триллион долларов.

Батухан уже имел крупную долю в основных добывающих предприятиях – но он не мог забыть то, что рассказывали ему в детстве его отец и дед, предания о Чингисхане, о несметных богатствах, спрятанных в его гробнице. Он пристально следил за всеми, кто вел поиски местонахождения этой священной могилы.

В том числе и за чудаковатым отшельником братом Иосипом Тараско.

Шесть лет назад Батухан впервые услышал о том, что в Казахстане из ниоткуда появился какой-то человек, который скрывается под разными именами, копает ямы в песках и солончаках, гоняясь за отступающими водами умирающего моря. Таинственный незнакомец занимался этим уже целых два года, прежде чем до Улан-Батора наконец дошли слухи о том, что на самом деле он ищет ключ к тайне, где похоронен Чингисхан. Однако поиски велись в таком неподходящем месте, что Батухан сперва не придал этим раскопкам особого значения – но все же приказал нескольким членам клана присматривать за неуловимым священником.

И вот три дня назад поступило известие о том, что он наконец нашел то, что искал, – какие-то древние реликвии. До сих пор никто их не видел, поскольку все эти годы священник скрывал их от всех, одержимый манией преследования. Но, по словам шпионов Батухана, на протяжении последнего месяца что-то все сильнее тревожило его, наполняя отчаянием, и он проговорился о существовании этих реликвий.

Среди рабочих пошли слухи. Многие в страхе разбежались, рассказывая о черепе и книге, переплетенной в человеческую кожу. Затем внезапно священник упаковал реликвии в ящик и куда-то отослал, судя по всему, испугавшись того, что известие о них может дойти до чужих ушей, – что и произошло в действительности.

Это известие дошло до ушей Батухана.

Охваченный любопытством, он попытался перехватить посылку до того, как она будет отправлена в Рим. Однако его люди действовали слишком медленно, и посылка ушла буквально у них из-под носа. И все же Батухан наконец узнал настоящее имя этого загадочного человека, написанное на пакете.

Брат Иосип Тараско.

Также Батухан установил, куда была отправлена посылка.

Но древние реликвии опять ускользнули от него.

Однако скоро все изменится.

Арслан нетерпеливо переступил с ноги на ногу, ожидая решения своего повелителя относительно загадочного священника.

Батухан поднял лицо.

– Если получится, захватите брата Иосипа живым. Доставьте его сюда, чтобы я смог его допросить.

– А если это окажется невозможно сделать?

– Тогда отправьте его в могилу вместе с остальными.

Как только этот вопрос был решен, Батухан направился по лабиринту подземных тоннелей, окутанных паром, к выходу на улицу. Остальные члены клана разошлись в разные стороны.

Батухан не снимал волчью маску, проходя через участок, где укрывались от холода многочисленные бездомные Улан-Батора, носящие презрительное прозвище «тараканы». В основном это были пьяницы и безработные. Батухан не замечал их, не обращал на них внимания. Не в этих опустившихся людях заключалось будущее Монголии; они были язвой, которую приходилось прятать.

Мужчины, женщины и немногочисленные дети разбегались в стороны, словно крысы, в ужасе глядя на оскаленную волчью пасть, скрывающую лицо Батухана.

Наконец он подошел к лестнице и через потайной люк вышел в пустынный переулок. Член клана закрыл за ним люк.

Лишь расставшись с ним, Батухан снял волчью маску и убрал ее. Расправив костюм, он направился к главной улице. Вечер был ветреным, но не по времени года теплым. Улан-Батор считается самой холодной столицей мира, однако настоящая зима пока что затаила свое морозное дыхание, словно в предчувствии каких-то значительных событий.

На просторной площади Сухэ-Батора возвышалось здание парламента страны. Наверху мраморной лестницы восседала огромная бронзовая статуя Чингисхана. Подсвеченная прожекторами, она взирала на раскинувшийся вокруг город. А может быть, древний полководец смотрел на огненное представление, устроенное в небе кометой.

Считалось, что комета Галлея появлялась как раз при жизни Чингисхана. Хан считал ее своей счастливой звездой. Ее продвижение на запад он воспринял как знак повернуть свои полчища на Европу.

А что, если эта новая комета также является предвестником каких-то значительных событий?

Пересекая площадь, Батухан, словно в подтверждение своих мыслей, заметил на небе две мелькнувшие вспышки падающих звезд.

Ощутив прилив свежих сил, он поспешил к зданию парламента. Навстречу ему шагнул человек, но, увидев, кто перед ним, почтительно склонил голову, отступая в сторону. Хотя Батухану хотелось верить, что этот жест является признанием его принадлежности к хранителям наследия Чингисхана, он понимал, что на самом деле все объяснялось лишь его высоким положением в правительстве Монголии – он занимал пост министра юстиции.

Батухан бросил последний взгляд на комету.

«Как это было с Чингисханом, возможно, это моя счастливая звезда… которая показывает дорогу к завоеваниям, могуществу и богатству».

Глава 9

18 ноября, 19 часов 02 минуты

по корейскому поясному времени

Пхеньян, Северная Корея

Это был очень необычный способ вторжения в страну.

Грей сидел в конце громыхающего автобуса. У него за спиной ухмыляющийся Ковальски устроил свою внушительную тушу на просторном заднем сиденье. Остальной автобус был заполнен китайцами, мужчинами и женщинами, которые дремали или негромко переговаривались между собой, многие с фотоаппаратами через плечо, почти все в бейсболках с изображением одного и того же улыбающегося желтого Чеширского кота, нарисованного и на сером борту автобуса, который был официальным символом пекинской туристической компании.

Чжуан сидел впереди рядом с водителем, который также был членом триады «Дуан чжи», как и все остальные пассажиры автобуса.

Утром маленький отряд на частных самолетах перелетел из Гонконга на небольшой аэродром недалеко от границы Китая и Северной Кореи. Там уже ждали два туристических автобуса. В отличие от укрепленной демилитаризованной зоны между Северной и Южной Кореями, граница на севере была чисто бюрократическим барьером, предназначенным в основном для того, чтобы преграждать путь тем, кто пытался бежать в Китай из Корейской Народно-Демократической Республики.

Что в очередной раз получило подтверждение и сейчас.

Во время пересечения границы Пирса и Ковальски спрятали в потайном отсеке, вместе с солидным арсеналом оружия, однако ни один северокорейский пограничник даже не заглянул в автобус. И в этом не было ничего необычного, поскольку более обеспеченные китайцы толпами стекались, чтобы полюбоваться суровой, нетронутой красотой зеленых лесистых гор, протянувшихся от границы до самого Пхеньяна. Нищая Северная Корея всячески приветствовала иностранных туристов, приносящих так необходимые пустому государственному бюджету доллары.

Как только граница осталась позади, два автобуса принялись медленно взбираться по петляющей горной дороге, направляясь на юг к столице. Через четыре часа впереди наконец показался Пхеньян, раскинувшийся на равнине за горами. После нескончаемой суеты и ярких огней Гонконга город выглядел вымершим и заброшенным. На фоне ночного неба черными тенями выделялись небоскребы. Лишь кое-где в темноте сияли подсвеченные монументы. Редкие уличные фонари да изредка свет в окне, но и только. Никакого движения: казалось, город застыл во времени.

Женщина, сидящая перед Греем, потянулась и повернулась к нему.

– Грустное зрелище, – заметила Гуань-инь. Похоже, за все это время она не поспала ни минуты. В глазах ее горела тревога за судьбу дочери. – Жителям Пхеньяна разрешается пользоваться электричеством лишь три часа в сутки. Поэтому расходовать его нужно очень бережно.

Автобусы приближались к городу, но на четырехполосном шоссе, кроме них, не было ни одной машины. Даже когда они уже въехали в пригороды, машин на улицах все равно не было, и даже светофоры не работали. Все в автобусе притихли, словно боясь потревожить призраки этого заброшенного города.

Первым признаком жизни стала одинокая армейская машина, медленно кружащая перед массивным ярко освещенным зданием.

– Это Кымсусан, Дворец Солнца, – шепотом объяснила Гуань-инь. – В прошлом официальная резиденция президента Ким Ир Сена. После смерти Великого Вождя здание превращено в мавзолей, где в стеклянном саркофаге лежит его забальзамированное тело[63].

«Вот всего один пример, – подумал Грей, – раздутого культа личности, поддерживаемого государством, при котором Ким Ир Сена и его наследников почитали как богов».

Когда гробница скрылась позади, Гуань-инь нахмурилась.

– По некоторым оценкам, возведение мавзолея обошлось почти в миллиард долларов… при том что народ Северной Кореи голодает.

Грей знал, что смерть Ким Ир Сена в середине девяностых совпала с голодом, поразившим всю страну, который погубил почти десять процентов ее населения. Дела были так плохи, что в сельских районах началось людоедство. Детей предостерегали не спать на открытых местах.

С тех пор жизнь народа Северной Кореи стала немногим лучше. Обложенная жесткими санкциями, страна по-прежнему не могла самостоятельно прокормить себя. Вся северокорейская инфраструктура вынуждена была существовать на куцый бюджет. Даже оборонные заводы работали с перебоями вследствие отсутствия запасных частей к станкам и нехватки электричества.

Процветал в полную силу только политический театр.

За окном автобуса тянулись бесконечные ущелья погруженных в темноту жилых зданий. Единственными светлыми пятнами, лишь изредка нарушавшими унылую монотонность, были подсвеченные плакаты и вывески. Но только рекламировали они не прохладительные напитки, пиво или новейшие электронные приборы. На всех плакатах неизменно красовались различные ракурсы милостивого лика Великого Вождя.

Наконец два автобуса свернули на пустынное шестиполосное шоссе, и впереди показалась конечная цель пути – гостиница «Рюгён». Это было самое высокое здание во всем Пхеньяне. Оно напоминало стеклянную ракету, поднимающуюся на трех крыльях. Гостиница взметнулась над городом на высоту ста пяти этажей. Но, как и все вокруг, она также была погружена в темноту. Лишь вестибюль и зажженные кое-где окна указывали на какие-то признаки жизни.

Замысел заключался в том, чтобы использовать практически пустую гостиницу в качестве основной базы. Задействовав все связи Гуань-инь и раздав щедрые взятки, удалось выяснить, что молодую женщину, по описанию похожую на Сейхан, доставили в военную «кьовасо» – исправительную тюрьму, расположенную в нескольких милях от столицы.

В нищей стране с процветающей коррупцией за деньги можно было купить все.

Здесь, в гостинице, они переоденутся в форму северокорейской армии и возьмут оружие. В два часа ночи пустой военный грузовик будет поставлен у служебного входа гостиницы, благодаря самой большой взятке, которую заплатила Гуань-инь. Военная форма и грузовик помогут в разгар ночи совершить нападение на тюрьму.

Подкатив к гостинице, головной автобус нырнул в массивные ворота. Автобус, в котором ехал Грей, последовал за ним.

После долгой череды проблем и неоднократных отсрочек гостиница была наконец частично открыта несколько месяцев назад. Ее возведение затянулось более чем на двадцать лет, и все это время здание стояло пустым и темным – мрачный символ столицы. Вот чем гостиница заслужила в прессе свое прозвище: «Дом скорби».

Грею хотелось надеяться, что в ближайшие несколько часов это название не окажется вещим.

К несчастью, ему не пришлось ждать и одного часа.

Как только первый автобус остановился, из вестибюля выбежали вооруженные до зубов люди в военной форме, выкрикивая какие-то приказания. Позади вспыхнули фары военного джипа, который стоял, притаившись за воротами.

Гуань-инь со своей армией приехала прямиком в западню.

19 часов 33 минуты

Чжулон Дельгаду стоял перед окошком, выходящим в соседнюю комнату. Он изучал женщину-убийцу, привязанную к креслу для допросов – устройству, позаимствованному у испанской инквизиции. Молодая женщина была раздета до лифчика и трусов – этот психологический ход должен был заставить ее почувствовать себя беззащитной. Все ее конечности были отдельно друг от друга зафиксированы массивными кандалами, что позволяло соединенному шарнирами креслу выкручивать тело жертвы в бесчисленные мучительно болезненные положения.

В настоящий момент женщина была согнута вперед так, что мышцы спины растянулись до предела, а руки и ноги едва не выпадали из суставов. В этом положении она провела последние три часа.

«Чтобы сделать ее более податливой, – объяснил Хван Пак, – научить сгибаться».

Северокорейский ученый слишком громко рассмеялся своей неуклюжей шутке, сопя сломанным забинтованным носом. Несомненно, он жаждал мести, ему требовалось умаслить свою раненую гордость. И с этой целью Хван Пак собирался сделать женщине так больно, как было больно ему самому.

Определенно, такая поза доставляла невыносимые страдания. В комнате царил ледяной холод, но голая кожа пленницы была покрыта потом, сияющим свидетельством ее мучений. Дельгаду мысленно представил, как искажено ее лицо, стиснуты зубы, однако ее голова была закрыта плотным капюшоном, а изолирующие наушники наглухо перекрывали любые звуки извне. Лишенная возможности воспринимать окружающий мир, женщина была вынуждена сосредоточиться на своей боли.

В Северной Корее знали, что к чему.

И, судя по тощим полуголодным беднягам, уныло бродящим по битком набитой тюрьме, к своим согражданам здесь проявляли ничуть не больше милосердия. В каждую камеру размером с гараж на две машины было втиснуто по сорок заключенных. Чжулон видел, как двое подрались за право похоронить умершего, так как это давало возможность заработать дополнительный паек.

Это был северокорейский вариант Освенцима.

В кармане у Чжулона завибрировал телефон. Он быстро достал аппарат, предположив, что это свежая информация из гостиницы «Рюгён». Томаш отправился туда с ударным отрядом.

Вместо этого в трубке послышался мягкий голос:

– Чжу-лон…

Дельгаду улыбнулся, чувствуя, как частично уходит напряжение.

– Наталья, любимая, почему ты звонишь? У тебя все в порядке?

Он мысленно представил ее округлившийся живот, вынашивающий его сына.

– Я просто хотела услышать твой голос перед тем, как заснуть, – сонным голосом ответила Наталья. – Мне не хватает твоего теплого тела рядом.

– Сегодня твоя кровать останется пустой в последний раз. Обещаю. Я вернусь домой самое позднее завтра днем.

– Мм, – зевнула Наталья. – Пожалуйста, сдержи свое слово.

– Сдержу.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и попрощались.

Убирая телефон в карман, Чжулон задержал взгляд на женщине в соседнем помещении, прикованной к креслу пыток, и ощутил укол стыда. Однако ему щедро платили за то, чтобы залечивать подобные уколы. Сделав дело, он завтра утром возвратится в Макао.

Чжулон уехал бы еще вчера вечером, но он получил известие, что Гуань-инь удалось выбраться из взорванного и объятого пламенем оплота триады. Он также узнал, что американцы тоже остались в живых, бежав от огня благодаря акробатическому номеру на высоко натянутом канате. Затем, всего полчаса назад, новые сведения, просочившиеся из разных источников, позволили сделать вывод, что Гуань-инь находится в Северной Корее и собирается совершить нападение на военную тюрьму.

Чжулон предупредил Хван Пака, и они успели собрать небольшую группу, чтобы устроить врагам засаду в гостинице «Рюгён», тем самым сорвав попытку освобождения захваченной в плен женщины еще до того, как она начнется.

Чжулон смотрел в комнату, не в силах найти ответ на вопрос, который не давал ему покоя.

Почему ты так высоко ценишься?

Теперь он уже не сомневался в том, что сильно продешевил, назначая цену за голову этой женщины, однако отговорить Хван Пака ему не удалось. Честь высокопоставленного северокорейского ученого-ядерщика пострадала не меньше, чем его нос, и Чжулону не оставалось ничего другого, кроме как принять его предложение. Хван Пак жаждал отмщения и готов был добиваться его любой ценой.

Словно подслушав его мысли, появился сам Хван Пак, с широкой ухмылкой на лице.

– Они приехали, как вы и говорили, Дельгаду-си. Теперь они в наших руках.

Чжулон представил себе, как Гуань-инь окажется здесь, присоединившись к молодой женщине. Пожалуй, это будет достаточной компенсацией за все его хлопоты. Устранение главы «Дуан чжи» упрочит позиции Чжулона в Макао.

– Но сперва мы должны покончить с одним делом здесь, – продолжал Хван Пак, оглядывая комнату с откровенной похотью. – Вы говорили, эта женщина – убийца, с обширными связями в преступном мире. Нам нужно выяснить, что это за связи, какую мы сможем извлечь из них выгоду и, что самое главное, какое отношение она имеет к тем двум американцам.

– Они были вместе с Гуань-инь?

До сих пор Чжулон не получил определенного ответа от своих людей. Одни говорили одно, другие говорили другое.

– Пока что я не знаю, но ответ будет у меня через час.

За спиной у Хван Пака открылась дверь. Вошел еще один мужчина, высокий, тощий как скелет, с наголо обритой головой, в длинном белом халате, с подносом из нержавеющей стали. На подносе были аккуратно разложены медицинские инструменты жуткого вида и обычные плоскогубцы. Его лицо оставалось бесстрастным. Он слегка склонил голову.

– Нам Квон, – представил его Хван Пак. – Нет таких вопросов, ответы на которые он не сможет вытянуть своими инструментами.

Истязатель направился в соседнюю комнату, увлекая за собой Хван Пака. В дверях тот задержался.

– Не желаете присоединиться к нам? Будем вам очень рады. Как-никак, это ведь ваш товар.

– Уже больше не мой, – поправил Чжулон. – Вы расплатились за него сполна. Отныне меня больше не заботит то, что вы с ним сделаете.

«И я также не имею к этому никакого отношения», – мысленно добавил он.

Пожав плечами, доктор Хван Пак удалился в соседнюю комнату.

Чжулон бросил в окно последний взгляд. За все это время женщина, согнутая на современной дыбе, не издала ни звука.

Но скоро она закричит.

19 часов 39 минут

– Сдавай автобус задом! – заорал Грей, обращаясь к водителю. – Не останавливайся!

Он вскочил на ноги, как только военная полиция окружила головной автобус и, высыпав из вестибюля гостиницы, устремилась к их машине. У них оставались считаные мгновения на то, чтобы действовать, иначе они окажутся надежно зажаты в тиски.

Чжуан, опытный тактик, подумал о том же самом. Он повторил водителю эти слова по-китайски, и тяжелый автобус тотчас же рванул назад, быстро набирая скорость.

Грей опустился на корточки перед тайником под полом и распахнул крышку.

Пули изрешетили борт отступающего автобуса, выбили стекла. Основной удар пришелся по передней части. Вскрикнув, водитель повалился вбок. Автобус вильнул. Перекатив водителя в сторону, Чжуан грубо отпихнул его тело к двери и сам занял место за рулем.

Автобус тотчас же выровнялся и увеличил скорость.

Грей схватил автомат, закрепленный ремнями потайного люка. Все оружие было готово к бою на тот случай, если возникнут какие-то неприятности на границе. Грей уже обратил на это внимание, когда они с Ковальски прятались в тайнике.

– Раздавай стволы! – крикнул он своему напарнику, указывая на тайник под полом.

Чтобы остаться в живых, требовалось превратить автобус в боевую машину – с улыбающимся желтым котом на борту.

Но первым делом нужно было вырваться из ловушки, готовой вот-вот захлопнуться.

Грей запрыгнул на заднее сиденье, меняясь местами с Ковальски, и дернул ручку люка аварийного выхода, расположенного в крыше автобуса. Подпрыгнув, ухватился за края люка и подтянулся вверх. Вытащив следом за собой автомат, прицелился в два джипа, которые выехали из-за угла, отрезая пути отхода.

Первой же очередью Грей разбил лобовое стекло головного джипа, после чего потерявшая управление машина круто свернула с дорожки на ухоженную лужайку. Второй джип вильнул в сторону, но остался на дороге, – правда, только до тех пор, пока несущийся задом автобус не нанес ему скользящий удар, отбрасывая вбок.

Джип пошел юзом, поднимаясь на два колеса.

Резкий толчок едва не выбросил Грея из люка, но в последнее мгновение автобус выровнялся и продолжил путь.

Доехав до конца дорожки, автобус развернулся на сто восемьдесят градусов и выскочил на шестиполосное шоссе, уже задом к гостинице. Протестующе заскрежетали шестеренки коробки передач, двигатель взревел на полной мощности, и автобус снова покатил вперед, быстро набирая скорость на пустынной магистрали.

Оставшиеся у гостиницы джипы бросились в погоню.

Впереди появились другие машины с включенными мигалками и воющими сиренами, несущиеся навстречу по широкому шоссе. Вдалеке ночное небо над погруженным в темноту городом вспорол яркий луч прожектора вертолета.

Хоть западня, устроенная северокорейскими военными, и оказалась полной неожиданностью, по всему чувствовалось, что организована она была наспех, в самую последнюю минуту. У того, кто планировал нападение, не было времени, чтобы полностью мобилизовать внушительную полицию Пхеньяна. Но теперь город пробуждался, готовясь нанести удар в полную силу.

По всему автобусу члены триады передавали друг другу оружие и опускали окна. Автобус ощетинился дулами автоматов. И все же как долго горстка храбрецов сможет противостоять мощи вооруженных сил Северной Кореи?

Ответ был очевиден: совсем недолго.

Спустившись вниз из люка, Грей окликнул Гуань-инь:

– Вы сможете связаться с тем, кто обещал оставить армейский грузовик? Пусть подгонит его в какое-нибудь другое место.

Кивнув, глава «Дуан чжи» перекинула автомат через плечо и достала сотовый телефон.

Единственная надежда остаться в живых и добраться до Сейхан заключалась в старинном правиле: «Если не можешь сражаться с врагом, примкни к нему». Нужно породить смятение и хаос, и тогда появится небольшое окошко времени, когда можно будет пересесть из автобуса в военный грузовик. Вскоре все улицы Пхеньяна будут запружены армейскими машинами, и в этой сумятице появится возможность затеряться среди них.

– У южного выезда из города под шоссе проходит тоннель, – сказал Грей. – Пусть ваш человек подгонит машину туда… и быстро!

Предоставив Гуань-инь улаживать подробности, Грей снова высунулся из люка.

Джипы, преследовавшие автобус от гостиницы, уже настигали его. Находящиеся в них солдаты вели огонь, но пули в основном пролетали мимо, и лишь немногие застревали в задней части автобуса. Одна шальная пуля высекла искру рядом с локтем Грея.

Пригнувшись ниже, он прицелился и выстрелил в ответ. У одного из джипов лобовое стекло разлетелось вдребезги, он вильнул, натыкаясь на своего соседа и отлетая в сторону. Столкновение позволило автобусу существенно увеличить расстояние, отделяющее его от преследователей.

В это же время синие мигалки устремились к автобусу спереди. Из опущенных окон с обеих сторон затрещали частые очереди. Полицейские машины рассыпались в стороны, освобождая дорогу. Одна все же попыталась преградить автобусу путь, однако шестиполосное шоссе оказалось слишком широким. Автобус промчался мимо, наказывая полицейских безжалостным шквалом огня.

На какое-то время беглецам удалось оторваться от наземной погони.

К сожалению, то же самое нельзя было сказать про преследование с воздуха.

Впереди показался вертолет, описавший низкий разворот над шоссе. Опустив нос, винтокрылая машина устремилась навстречу. Из дула крупнокалиберного пулемета, установленного под днищем, замелькали вспышки выстрелов. Цепочка фонтанчиков асфальта, выбитых из полотна дороги массивными пулями, протянулась к автобусу.

Тяжелый автобус не сможет сравниться маневренностью с юркой «птичкой».

Вскинув ствол автомата, Грей дал очередь по вертолету, однако тот был защищен надежной броней. С таким же успехом можно было плеваться в него из трубки жеваной бумагой.

Но тут в передней части автобуса открылась дверь. В нее высунулась здоровенная фигура Ковальски с гранатометом РПГ-29 российского производства у плеча. Гранатомет предназначался для борьбы с танками, но любая бронированная цель была для него законной добычей.

Издав торжествующий вопль, Ковальски выстрелил практически в упор. Реактивная граната взмыла в воздух, оставляя за собой шлейф дыма, и попала вертолету прямо под несущий винт.

Грей едва успел нырнуть обратно в люк и распластаться на полу. В раскрытый люк он увидел, как вертолет взорвался прямо над автобусом, который резко устремился вперед, спеша уйти как от взрыва, так и от дождя обломков.

Однако это ему не удалось.

Мощный взрыв сотряс автобус. Лопасть несущего винта пробила крышу в задней части и вспорола воздух в каком-нибудь футе от распростертого тела Грея, настолько близко, что ему в лицо пахнуло жаром раскаленной стали.

Но автобус продолжал катиться вперед, теперь ковыляя на лопнувшей шине.

Воспользовавшись лопастью как ступенькой, Грей снова поднялся из люка. Пылающие обломки остались позади. Однако небо над городом уже было расчерчено прожекторами других вертолетов, слетающихся со всех сторон.

Словно почувствовав, что пора искать укрытие, Чжуан свернул с широкой магистрали в лабиринт узких ущелий между жилыми домами. К тому же он погасил фары, чтобы сделать автобус как можно более незаметным.

Грей рассчитывал, что все преследователи поспешат к горящим обломкам упавшего вертолета, подобно мотылькам, летящим на свет, и это даст возможность выиграть немного времени. Автобус продолжал петлять по городским кварталам, направляясь на юг, по возможности избегая широких магистралей.

К этому времени весь Пхеньян уже огласился воем полицейских сирен. И тем не менее улицы оставались пустынными, а окна домов – темными. Жители города благоразумно предпочитали не высовываться.

Через несколько напряженных минут в конце узкого переулка, вдоль которого тянулись закрытые мастерские и склады, показался тоннель под шоссе. Чжуан сбросил скорость, и автобус в полной темноте пополз к погруженной в полный мрак трубе. Своды тоннеля были такие низкие, что Грею пришлось пригнуться, чтобы не быть обезглавленным.

Он поспешил в переднюю часть автобуса, где Ковальски все еще сжимал пустую трубу гранатомета. Автобус скользнул под шоссе. Тоннель казался пустым, но здесь было слишком темно, чтобы об этом можно было говорить наверняка.

Если грузовика здесь нет…

Чувствуя, как сердце подступило к горлу, Грей шепотом сказал Чжуану:

– Попробуй включить свет.

Старик зажег фары. Яркий свет взорвал подземное пространство, обнажая все закутки.

Ничего.

Грей оглянулся на Гуань-инь, которая следом за ним также прошла вперед.

Та покачала головой.

– Он сказал, что будет здесь.

Ковальски в сердцах хлопнул ладонью по двери.

– Твою ма…

Внезапно в нескольких кварталах впереди вспыхнул свет фар. Показался большой грузовик, быстро выскочивший из-за угла и помчавшийся к тоннелю.

Открыв дверь, Грей выскочил из автобуса и поднял автомат, направляя его на стремительно приближающуюся машину.

Гуань-инь присоединилась к нему, приказывая опустить оружие.

– Это наш грузовик.

Как оказалось, она была права. Темно-зеленый грузовик резко затормозил перед автобусом. Это была машина китайского производства с высокой кабиной и закрытым кузовом. К сожалению, не бронетранспортер, но Грей не жаловался.

Водитель выскочил из машины, забрал у Гуань-инь пачку банкнот и поспешно убежал прочь.

– Похоже, приятель не очень-то любит поболтать, – заметил Ковальски.

Боевики быстро перегрузили из автобуса все свое снаряжение, оружие и военную форму. В то же время из кузова грузовика выкатили три армейских мотоцикла. Мотоциклам предстояло стать эскортом этой боевой машины.

Пять человек, внешне похожих на корейцев и свободно владеющих корейским языком, быстро переоделись в военную форму. Трое из них оседлали мотоциклы, а двое сели в кабину грузовика. Остальной отряд скрылся в кузове, за исключением одного мужественного добровольца, вызвавшегося остаться с автобусом.

Все это заняло меньше пяти минут. Автобус тронулся в одном направлении, грузовик и мотоциклы поехали в противоположную сторону. Расчет строился на том, что автобус уведет охотников по ложному следу, постаравшись как можно дольше растянуть погоню. Затем водитель бросит его и затеряется в бескрайней темноте города.

Грей приподнял край брезента, провожая взглядом удаляющийся автобус. Как только тот скрылся из вида, он опустил брезент, и в тесном кузове воцарилась темнота.

Посмотрев на своих спутников, переодевшихся в форму северокорейской армии, он остановился на одном лице, на котором черной тенью лежала татуировка.

Их объединяла одна и та же тревога. Если похитителям Сейхан станет известно о том, что им удалось бежать, как они поступят? Поспешат перевести ее в новое место или немедленно убьют?

И гораздо более важный вопрос: сколько у нас осталось времени, чтобы ее спасти?

20 часов 02 минуты

Сейхан извивалась в путах, чувствуя, как стальная иголка медленно вонзается ей под ноготь. Четыре таких же иголки уже торчали под остальными ногтями этой руки. Нестерпимая боль разливалась до самого плеча. Молодая женщина тяжело дышала носом, чтобы не закричать.

Ее мучитель сидел на высоком табурете, склонившись над ее рукой, равнодушный, но сосредоточенный, словно мастер, делающий ей маникюр.

У него за спиной на самом виду были разложены остальные инструменты пыток, холодно сияющие под лампами дневного света. Сейхан понимала, что это в первую очередь психологический удар, предупреждение о том, что последует дальше, если она так и не заговорит.

Третий человек, находившийся в помещении, нетерпеливо расхаживал взад-вперед, заламывая маленькие руки.

– Скажи, кто эти американцы, – в который уже раз повторил Хван Пак. Сквозь пластырь, залепивший нос, его голос прозвучал визгливо и гнусаво. – И все твои мучения прекратятся.

Черта с два.

Сейхан понимала, что палачи намеревались вытянуть из нее всё. Предстоящие дни обещали стать одним бесконечным страданием. Больше всего она боялась не сверкающих сверл и не угроз изнасилования, а того, что рано или поздно сломается. Со временем она начнет говорить – и тогда уже будет неважно, правду или ложь.

И все же Сейхан старалась найти утешение везде, где только могла.

Раз ее так упорно расспрашивали про Пирса и Ковальски, скорее всего, им удалось выйти живыми из западни в Макао и огненного удара в Гонконге. И она знала, что пока Грей дышит, он не оставит попытки ее спасти.

«Но смогу ли я продержаться так долго? И знает ли он вообще, где я?»

Сейхан боялась надеяться, сознавая, что это ее ослабит. В конечном счете, было бы лучше, если бы Грей не предпринял попытку ее освободить, поскольку это приведет к его гибели.

Мучитель, представившийся Нам Квоном, осторожно присоединил к пяти загнанным под ногти иголкам электрические провода. Он говорил тихим шепотом, чуть ли не извиняясь, не поднимая взгляд.

– Электрический разряд создаст такое ощущение, будто вам одновременно вырывают все ногти. Вы даже не можете себе представить, как будет больно.

Сейхан старалась не обращать внимания на его слова, понимая, что он хочет заставить ее представить себе эту боль. Нередко ожидание боли оказывается гораздо страшнее самой боли.

Шагнув к ней, Хван Пак склонился к самому ее лицу.

– Скажи, кто эти американцы.

Посмотрев ему в глаза, Сейхан холодно усмехнулась.

– Они те, кто оторвет тебе яйца и скормит их свиньям.

Ученый-ядерщик гневно прищурился, а она резко мотнула головой вперед, с силой ударяя ему лбом прямо в нос.

Взревев от боли, Хван Пак отшатнулся назад. Сквозь повязку проступила свежая кровь.

– Чего ты ждешь? – крикнул он своему подручному. – Сделай так, чтобы она закричала!

Нам Квон сохранял спокойствие. Подняв руку к источнику тока, он неторопливо повернул ручку регулятора напряжения.

– Это самое слабое напряжение, – сказал он – и щелкнул выключателем.

Хван Пак наконец получил то, чего просил.

Нестерпимая боль разорвала Сейхан. Не столько страдания, сколько изумление выдавило из ее горла крик. Под действием электричества, разлившегося по всему телу, ее рука словно вспыхнула огнем. Напрягшиеся до предела мышцы в конвульсивных судорогах тщетно пытались высвободиться из оков.

Сквозь красную пелену, застилающую взор, Сейхан увидела, как за спиной у Нам Квона и Хван Пака открылась дверь.

Услышав это, Нам Квон щелкнул выключателем, и Сейхан обмякла в кресле, все еще содрогаясь от последствий шока. Ее рука горела огнем.

Чжулон Дельгаду пристально посмотрел на нее. Его лицо было пепельно-серым, но он старался изо всех сил скрыть свои чувства. Наконец ему пришлось отвести взгляд.

Кашлянув, Дельгаду сказал:

– Я только что получил сообщение от Томаша, моего человека в «Рюгёне». Половина боевиков триады «Дуан чжи» убита в перестрелке у гостиницы или захвачена в плен. Но второй половине удалось бежать в другом автобусе. Теперь их ищет весь Пхеньян.

Озадаченная Сейхан постаралась прогнать остаточную боль и понять смысл его слов. «Дуан чжи» – это группировка ее матери. Но что она делает здесь, в Северной Корее? Сейхан попыталась понять, что это значит. Ее мать просто хочет отомстить за нападение на ее оплот в Гонконге? Или же тут дело в чем-то другом?

Сейхан сглотнула подкатившую надежду, однако это удалось ей не до конца.

Сверкнув глазами, Хван Пак повернулся к Дельгаду.

– А Гуань-инь?

Ее мать…

Сейхан затаила дыхание.

Вид у Дельгаду был такой же растерянный, как и у северокорейского ученого.

– Среди захваченных в плен ее нет. Как и ее ближайшего помощника Чжуана.

Стиснув кулаки, Хван Пак заметался из стороны в сторону.

– Но она по-прежнему остается на нашей земле! Скоро ей настанет конец!

Дельгаду неопределенно хмыкнул, похоже, сомневаясь в этом. Гуань-инь уцелела во время нападения на ее твердыню. Хозяин преступного мира Макао не собирался недооценивать своего противника.

– Это еще не все, – продолжал он. – Похоже, вместе с Гуань-инь были оба американца.

– Они здесь? – мрачно сверкнул взглядом Хван Пак.

Сейхан также ощутила прилив чувств – несмотря на все ее усилия, в ее груди зародилась надежда.

– Что будем делать с пленницей? – спросил Дельгаду, снова поворачиваясь к Сейхан. – Неблагоразумно оставлять ее здесь.

Хван Пак кивнул.

– Неподалеку от моей лаборатории есть концлагерь. Это в безлюдном горном районе на севере; о нем известно только считаным людям в высшем руководстве страны, лагерь усиленно охраняется. Я и так намеревался завтра перевезти ее туда. Что ж, займемся этим немедленно.

Значит, он собирался держать ее при себе, с тем чтобы наслаждаться каждым ее криком. Плохи дела. Сейхан поняла, что, если ее перевезут в концлагерь, все будет кончено.

– Было бы лучше прикончить ее прямо сейчас, – предложил Дельгаду, указывая кивком на пистолет в кобуре у Хван Пака на поясе. – Пустить пулю в голову…

Сейхан почувствовала, что это предложение обусловлено в первую очередь заботой не о Хван Паке, а о ней самой. Быстрая смерть будет гораздо предпочтительнее долгих месяцев истязаний, которые все равно закончатся той же самой могилой.

Однако Хван Пак не собирался идти на это. Он гордо выпятил грудь.

– Это было бы трусливым ответом на незначительную угрозу!

Дельгаду пожал плечами.

Хван Пак посмотрел на молодую женщину, прикованную к креслу пыток. Из его разбитого носа все еще текла кровь. Сейхан правильно прочла выражение его лица. Отказ Хван Пака прикончить ее на месте был обусловлен не чувством гордости, а желанием подольше насладиться истязаниями своей пленницы. Он только что вкусил крохи этого наслаждения – и жаждал большего.

Достав из кобуры пистолет, Хван Пак окликнул дежурившего за дверью охранника и указал вошедшему на Сейхан.

– Освободи ее и отведи в мой джип. Проследи за тем, чтобы она была надежно связана.

– На улице очень холодно, товарищ Пак, – учтиво заметил охранник. – Может быть, нужно достать для этой женщины теплую одежду?

Хван Пак с ненавистью смерил Сейхан взглядом.

– Нет, – наконец объявил он. – Если она хочет ехать в тепле, пусть умоляет меня об этом.

Как только этот вопрос был решен, охранник направил на Сейхан автомат. Нам Квон расстегнул покрытые мягким войлоком кандалы, которыми она была прикована к стальному креслу.

Сначала щиколотки, потом запястья.

Как только она оказалась полностью свободной, Сейхан взмахнула рукой, вонзая концы иголок, все еще торчащих из-под ее ногтей, в глаза Нам Квону. Тот отшатнулся назад, загораживая охраннику линию прицеливания, на что и рассчитывала Сейхан.

Вскочив с кресла, она схватила Нам Квона, ставя его перед собой в то самое мгновение, как охранник открыл огонь. Пули впились в тело палача, но ни одна из них не задела Сейхан. Она толкнула обмякшее тело Нам Квона на солдата. Тот замешкался, дав ей время развернуться и выхватить пистолет из пальцев ошеломленного Хван Пака.

Стремительно обернувшись, Сейхан всадила пулю в голову охраннику. Бросившись к двери, свободной рукой подхватила выпавший из его рук автомат и выбежала из комнаты, оставив Хван Пака и Дельгаду живыми и невредимыми. Не зная, что ждет ее впереди, она решила не тратить на них патроны.

Выскочив в коридор, Сейхан закрыла на засов дверь в комнату допросов, после чего, превозмогая боль, вытащила из-под ногтей стальные иголки. В маленькое окошко ей было видно, как в бешенстве мечется разъяренный Хван Пак. Однако помещение было оснащено надежной звукоизоляцией, чтобы не было слышно криков допрашиваемых, и сейчас из него не вырывалось ни звука.

Стоявший позади Хван Пака Дельгаду, встретившись взглядом с Сейхан, скрестил руки на груди, улыбнулся и кивнул, выражая свое уважение.

Развернувшись, Сейхан поспешила к выходу из здания. К счастью, в этот поздний час оно было пустынным. Молодая женщина задержалась у шкафчиков с одеждой у входа, рассчитывая найти в них военную форму. С этим ей не повезло, но на полу в одном из шкафчиков Сейхан нашла одежду заключенного. Она быстро надела темную робу и натянула свободные штаны. Единственным украшением унылого наряда был красный значок с лицом Ким Ир Сена на левой груди.

С сожалением Сейхан оставила автомат в шкафчике. Спрятать громоздкое оружие на себе было невозможно, а поскольку она теперь надела тюремную одежду, объяснить присутствие автомата было бы очень нелегко.

Закрепив пистолет на ноге, Сейхан выскользнула в ночную темноту. Вдалеке, там, где остался Пхеньян, слышались слабые отголоски сирен.

Даже вооруженная пистолетом, она все равно не сможет в одиночку пробиться через усиленно охраняемые ворота тюрьмы. Но даже если она выберется на свободу, куда идти дальше? Оставалось надеяться на то, что Грей и ее мать знают, где ее искать, что они придут за ней.

Сейхан побежала к рядам бараков, намереваясь затеряться среди заключенных, затаиться до тех пор, пока не подоспеет помощь.

Впервые в жизни она полностью доверилась надежде.

Глава 10

18 ноября, 17 часов 05 минут

по алма-атинскому времени

Аральское море, Казахстан

«Еврокоптер» несся над бескрайними просторами унылых песков, покрытых коркой соли. Потрясенная Джада смотрела вниз, не в силах поверить в то, что эта безжизненная пустыня еще совсем недавно была прекрасным синим морем, кишащим рыбой, вдоль берегов которого тянулись рыбацкие деревушки и консервные заводы, полные жизни.

Это не поддавалось воображению.

В материалах, посвященных предстоящей операции, Джада прочитала, как еще в шестидесятых годах в Советском Союзе отвели воду двух основных рек, питающих Аральское море, на орошение хлопковых полей. В последующие десятилетия море быстро пересохло, сжавшись до десяти процентов своей первоначальной площади и потеряв объем воды, равный суммарному объему озер Эри и Онтарио. И теперь от Аральского моря оставались лишь несколько соленых луж на севере и на юге.

А между ними простиралась эта пустошь.

– Это место называют пустыней Аралкум, – заметив внимание Джады, сообщил монсеньор Верона. Он говорил шепотом, чтобы не будить остальных. – Ее ядовитые солончаки такие обширные, что их видно из космоса.

– Ядовитые? – удивилась Джада.

– Высыхая, море оставило после себя отравляющие вещества и пестициды. Сильные ветры регулярно поднимают песок в воздух – это так называемые «черные бури».

Словно в подтверждение его слов, на глазах у Джады над просоленными песками взмыл вихрь, понесшийся следом за вертолетом.

– Люди, живущие здесь, стали болеть. Инфекции дыхательных путей, странные анемии, резкий рост количества раковых заболеваний. Средняя продолжительность жизни упала с шестидесяти пяти лет до пятидесяти одного года.

Джада посмотрела на него, пораженная этими цифрами.

– И последствия этого имеют не только локальный характер. Сильные ветры разносят отравленный песок по всему земному шару. Его можно найти в ледниках Гренландии и лесах Норвегии, и даже в крови пингвинов в Антарктиде.

Джада покачала головой, в тысячный раз задаваясь вопросом, зачем они делают крюк с заходом в этот безжизненный район. Если бы у нее был выбор, она предпочла бы посетить в Казахстане другое место – космодром Байконур, главный космический центр России. Он располагался всего в двухстах милях к востоку от того места, куда они сейчас направлялись.

«По крайней мере, там я смогла бы узнать больше информации, имеющей отношение к разбившемуся спутнику».

Разумеется, если бы все не было так строго засекречено.

Джада искоса взглянула на Дункана, на кончики его пальцев. По его словам, он ощущал какую-то странную энергию, исходящую от археологических реликвий. Как ни спешила Джада, это заявление пробудило ее любопытство.

Но что, если все это полная чепуха?

Джада всмотрелась в лицо Дункана, прикорнувшего рядом со своим коренастым напарником. Этот парень не производил впечатления человека, дающего волю своему воображению. Наоборот, он твердо стоял на земле.

По внутренней связи прозвучал голос пилота:

– До цели осталось десять минут лёта.

Все зашевелились.

Джада снова полностью переключила внимание на то, что проносилось внизу за иллюминатором. Солнце клонилось к горизонту. Невысокие бугры и ржавые остовы кораблей отбрасывали на плоскую равнину длинные тени.

Приближаясь к точке с указанными координатами, «Еврокоптер» начал снижение, проносясь над однообразными солончаками.

– Прямо по курсу, – объявил пилот.

Все прижались носами к стеклам иллюминаторов.

Вертолет приближался к единственному ориентиру в радиусе нескольких миль – ржавому остову большого корабля. Он стоял прямо, глубоко погрузившись килем в песок, – корабль-призрак, бороздящий песчаное море. Коррозия и ржавчина уничтожили все мелкие детали, полностью сожрали рубку, выкрасили корпус в красно-оранжевый цвет, резко контрастирующий с белой соленой равниной.

– Это то самое место? – спросила Рейчел Верона.

– Координаты полностью соответствуют, – ответил пилот.

– На песке вокруг корабля я вижу следы колес, – сказал Дункан, не отрываясь от иллюминатора.

– Все правильно, это то, что нам нужно, – убежденно заявил монсеньор.

Монк включил переговорное устройство, чтобы пилот лучше его слышал.

– Снижаемся. Посадка метрах в пятидесяти от корабля.

Вертолет тотчас же накренился, на какое-то мгновение завис в воздухе и стал опускаться вниз до тех пор, пока не коснулся шасси земли, поднимая облако песка и соли.

Сняв наушники, Монк крикнул пилоту:

– Не глушите двигатель до тех пор, пока я не дам знак, что здесь все чисто!

Открыв дверь, он поднял руку, защищая лицо от жалящих песчинок, и приказал всем, кроме Дункана, оставаться на своих местах.

– Давай сперва проверим, что у нас тут.

Джада с радостью предоставила им взять это на себя. Прильнув к иллюминатору, она молча смотрела, как Монк и Дункан направились к кораблю по белому песку. Осенний день выдался холодным, но еще не морозным. В воздухе стоял запах соли, машинного масла и плесени.

Впереди манил зияющий черный проем в правом борту судна. Находящийся на уровне песков, он был открыт непогоде. Но прежде чем двое оперативников успели преодолеть половину расстояния до судна, из потайного люка в корме на полной скорости выскочил «лендровер» защитной раскраски. Машина была оснащена широкими шинами с мощным протектором, предназначенными для езды по пескам. Описав широкую дугу, она устремилась наперехват Монку и Дункану.

Оперативники выхватили оружие, взяв приближающийся джип на прицел.

«Лендровер» остановился на некотором удалении от них.

Последовал обмен фразами, сопровождающийся обильной жестикуляцией со стороны Монка. Прозвучала фамилия монсеньора. После целой минуты препирательств недовольный Монк направился обратно к вертолету.

– Они говорят, брат Иосип находится внутри корабля, – сказал он. – Я попытался убедить их заставить священника выйти нам навстречу, чтобы убедиться в том, что это не западня. Но они наотрез отказались.

– Я так понимаю, к настоящему времени мания преследования, охватившая брата Иосипа, многократно усилилась.

Джада уловила в голосе престарелого прелата определенное сомнение, словно он что-то недоговаривал про своего знакомого.

– Я пойду к нему один, – сказал Вигор, спрыгивая на землю.

– Нет, не пойдете, – вмешалась Рейчел. Она также выпрыгнула из вертолета, присоединяясь к своему дяде. – Мы пойдем вместе.

– Мы пойдем все, – сказал Монк. Затем он повернулся к Джаде. – Впрочем, вам, наверное, лучше остаться в вертолете.

Задумавшись на мгновение, та покачала головой и, сделав над собой усилие, ответила с бравадой, которую на самом деле не чувствовала.

– Я отправилась на противоположный конец земного шара не для того, чтобы торчать в вертолете.

Кивнув, Монк засунул голову в кабину и крикнул пилоту:

– Я буду держать связь по рации. Заприте люк, но будьте готовы в случае чего быстро подняться в воздух.

Пилот поднял большой палец.

– Иначе и быть не может.

Уладив этот вопрос, все направились через пески к Дункану. Джада старалась держаться рядом с коренастым оперативником. Монк подмигнул, подбадривая ее, – и, как это ни удивительно, ее это успокоило.

Это, а также то, что в руках у него был автомат.

Из «лендровера» навстречу им выпрыгнул мужчина. Он был одного роста с Джадой, с копной черных волос, вероятно, и одного возраста, в традиционной казахской одежде, состоящей из широких шаровар, длинной рубашки и безрукавки из овечьей шкуры. В руках у него ничего не было, но левое запястье стягивала кожаная манжета.

Незнакомец поднял руку.

Его резкий свист вызвал в ответ пронзительный крик.

Над головой показалась стремительно летящая черная тень, нырнувшая в крутое пике. Казалось, большая птица налетит на молодого охотника, но в последнее мгновение она расправила крылья, гася падение. Острые когти нашли кожаную манжету, и большой сокол уселся на руку своего хозяина, складывая крылья. Маленькие черные глазки подозрительно оглядели чужаков – но казах накрыл птице голову кожаным колпачком.

Обведя взглядом гостей, он остановился на монсеньоре и почтительно поклонился ему.

– Брат Иосип показывал мне фотографии своего дорогого друга монсеньора Вероны. Добро пожаловать. – Он говорил на безукоризненном английском с заметным британским акцентом. – Меня зовут Санджар, а это мой своенравный пернатый спутник Геру.

Вигор улыбнулся.

– Египетский вариант греческого имени Гор.

– Совершенно верно. Так звали бога неба с ястребиной головой.

Санджар повел гостей к двери, проделанной в корпусе судна. «Лендровер» рванул налево, завернул за остов и скрылся из вида.

Вигор выкрутил шею, разглядывая высокое старое судно.

– Брат Иосип все это время жил в корабле?

– Не в корабле, а под ним.

Санджар нырнул в темноту.

Пройдя следом за Дунканом, Джада оказалась в похожем на пещеру трюме. Внутри судно сохранилось немногим лучше, чем снаружи. За прошедшие десятилетия непогода потрудилась над корпусом, причинив огромные разрушения, превратив прочную сталь в ржавую труху.

Справа Джада увидела «лендровер» в импровизированном гараже, хоть как-то защищающем от непогоды.

– Сюда. – Санджар указал влево, на открытый трап, железные поручни которого были покрыты подтеками коррозии. Включив фонарик, он первым начал спускаться по лестнице.

Вскоре железные скобы сменились каменными ступенями. Сквозь дыру в обшивке корпуса крутой проход, пробитый в песчанике, ушел вниз и привел к обширному лабиринту, вырытому под разрушающимся исполином. Темные тоннели отходили от центрального коридора к многочисленным подземным комнатам, проходам и тесным лазам. Похоже, здесь смог бы разместиться целый поселок.

– Кто построил все это? – спросил у Санджара Дункан.

– Первыми здесь еще в начале семидесятых обосновались наркоторговцы, затем в конце восьмидесятых подземный комплекс значительно расширили участники незаконных националистических формирований, а после того как в начале девяностых Казахстан провозгласил независимость, пещеры пришли в запустение. Обнаружив их, брат Иосип тотчас же устроил здесь свой лагерь, чтобы можно было работать вдали от посторонних глаз, не привлекая к себе ненужного внимания.

Впереди показался свет. Санджар выключил фонарик и убрал его в карман. Сидящий у него на руке сокол зашевелился, расправляя крылья.

Судя по всему, они находились на нижнем уровне. Лестница привела в просторную пещеру, сотворенную человеческими руками, размером с баскетбольную площадку. От нее отходили другие коридоры, однако дальше можно было уже не идти.

Главное помещение производило впечатление смеси средневековой библиотеки и склада выжившего из ума старьевщика. Ряды книжных полок прогибались под тяжестью увесистых фолиантов. Столы были погребены под грудами тетрадей и рассыпанных листов бумаги, среди которых валялись осколки керамики и даже запыленные человеческие кости. Кроме того, на стенах висели карты и чертежи, прибитые гвоздями, исписанные неразборчивым почерком. Были здесь и схемы, выполненные мелом прямо по неровной поверхности стены, со сходящимися и расходящимися стрелками, похожие на блок-схему огромной машины Руба Голдберга[64].

Посреди полного беспорядка стоял хозяин всех этих владений. Он был одет так же, как Санджар, но только с воротничком католического священника. За долгие годы солнце и ветер выдубили кожу брата Иосипа, придав ей рыжевато-бурый цвет, при этом выбелив волосы. Щеки и подбородок священника были покрыты недельной щетиной.

На вид он выглядел гораздо старше Вигора – но Джада знала, что на самом деле он на целых десять лет его моложе.

И все же, несмотря на старческую внешность, когда брат Иосип повернулся к вошедшим, его глаза вспыхнули ярким огнем. Джаде захотелось узнать: это огонь гениальности или безумия?

17 часов 58 минут

При виде того, в каком состоянии находится его коллега, Вигор не смог скрыть своего потрясения.

– Иосип!

– Вигор, друг мой! – Перешагнув через наваленные на полу книги, брат Иосип раскрыл свои объятия. У него на глазах навернулись слезы. – Ты пришел!

– Ну как же я мог не прийти к тебе?

Друзья обнялись. Иосип прижался к монсеньору, похлопывая его по плечу, словно убеждаясь в том, что эта встреча происходит наяву. Верона почувствовал, как иссохло тело его коллеги. Долгие годы жизни в суровой пустыне превратили Иосипа в мумию. Но Вигор подозревал, что в первую очередь его друга спалила одержимая страсть, оставив от него лишь кожу да кости.

К сожалению, то же самое уже случалось и в прошлом.

Первый психический срыв произошел с Иосипом Тараско, еще когда он учился в духовной семинарии. Как-то однажды его обнаружили совершенно голым на крыше здания; он утверждал, что услышал с неба глас Божий, приказавший ему снять одежду, чтобы свет звезд полнее омывал его, приближая к Господу.

Вскоре после этого молодому семинаристу был поставлен диагноз биполярного расстройства, психического состояния, заключающегося в чередующихся периодах бездонных глубин и сияющих вершин. Литий и другие антидепрессанты помогали сгладить эмоциональные выбросы, но полностью излечить от них не могли. Положительная сторона заключалась в том, что те же самые приступы делали из Иосипа гения, превращая безумие в блестящий ум. И, тем не менее, все это сопровождалось навязчивыми идеями, эксцентричными выходками, а изредка и полными психическими срывами. Поэтому Вигор не слишком удивился, когда десять лет назад Иосип внезапно исчез с лица земли.

Но как обстоят дела сейчас?..

Отстранив старинного друга от себя, Верона всмотрелся в его лицо.

Его внимание не укрылось от Иосипа.

– Вигор, я понимаю, что ты думаешь, но я полностью в своем уме. – Отшельник обвел взглядом гостей, возбужденно теребя волосы. – Возможно, в настоящий момент я действительно одержим одной мыслью, не спорю, но стресс – мой извечный враг. А если учесть, как мало у нас времени, я должен применить и использовать все способности, какими одарил меня Господь.

Услышав эти слова, Рейчел строго посмотрела на дядю. Тот не потрудился предупредить ее о психическом состоянии своего друга, опасаясь, что она запретит ему это путешествие. Также Вигор боялся, что подобные откровения бросят тень сомнения на достоверность заявлений Иосипа.

Однако Верона был свободен от каких бы то ни было предубеждений. Он с уважением относился к гениальности Иосипа, какой бы диагноз ни вынесли психиатры.

– Кстати, о спешке, – сказал Вигор. – Быть может, ты объяснишь, почему ты пригласил нас сюда таким необычным способом? Твоя посылка навлекла на нас немало неприятностей.

– Они вас нашли?

– Кто нас нашел? – Вигор мысленно представил выстрел из гранатомета по его кабинету в университете и террористку-смертницу в Актау.

Иосип покачал головой, и в его взгляде блеснула мания преследования. Вигор буквально почувствовал, как его друг борется с этим чувством.

Наконец Иосип облизал губы.

– Не знаю. Кто-то убил курьера, которого я послал в цивилизацию, чтобы отправить по почте посылку. На обратном пути его подстерегли в засаде, подвергли пыткам и убили, а труп бросили в пустыне. Я думал… я надеялся, что это были обыкновенные бандиты. Но теперь…

Иосип проигрывал борьбу с самим собой. На его лице отразилась подозрительность, взгляд заметался. Похоже, одержимость была не единственным симптомом периодов стресса.

Чтобы вырвать с корнем эту нарастающую паранойю, Вигор поспешно представил своих спутников, закончив словами:

– Надеюсь, ты помнишь мою племянницу Рейчел.

Лицо Иосипа просияло от облегчения.

– Ну конечно! Как это замечательно! – Прикосновение к чему-то знакомому мгновенно развеяло напряжение коллеги Вигора; Иосип почувствовал, что он в окружении друзей. – Идемте, мне нужно многое вам показать, а времени у нас очень мало.

Он подошел к длинному деревянному столу, вдоль которого стояли скамьи. Санджар помог ему расчистить поверхность, и как только это было сделано, все сели.

– Череп и книга? – начал Иосип, не скрывая своего нетерпения.

– Да, я захватил их с собой. Они в вертолете.

– Кто-нибудь может их принести?

Дункан тотчас же встал, вызываясь сходить за реликвиями.

– Благодарю вас, молодой человек, – сказал Иосип и повернулся к Вигору. – Насколько я понимаю, ты смог установить личность обладателя черепа – того же самого человека, который когда-то носил и эту кожу.

– Чингисхан. Обе реликвии изготовлены из его тела.

– Очень хорошо. Я не сомневался в том, что ты, при своих возможностях, быстро раскроешь эту тайну.

– Но где ты нашел эти зловещие предметы?

– В могиле колдуньи.

Молодая женщина, доктор Шоу, презрительно фыркнула. Вигору так и не удалось за время перелета убедить ее в правоте своих предположений, даже несмотря на то, что он открыл ей историю реликвий. Жертва собственной целеустремленности, она думала только о том, чтобы поскорее продолжить путь в Монголию, где им предстояло выполнить секретное задание «Сигмы».

Не обращая на нее внимания, Вигор подбодрил своего друга.

– Помню, ты как раз отправился в экспедицию в Венгрию, расследуя ведовские процессы восемнадцатого века.

– Точно. Я приехал в маленький городок Сегед, расположенный на реке Тиса на юге страны.

Иосип сделал ударение на названии реки, словно подсказывая Вигору ключ к загадке. В памяти монсеньора что-то зашевелилось, но он так и не смог определить, что именно.

– В июле 1728 года, – продолжал Иосип, – в самый разгар охоты на ведьм двенадцать местных жителей были сожжены живьем на маленьком островке посреди Тисы, прозванном Бошорканизигет, что означает «Остров колдунов», поскольку на нем окончило жизнь на костре множество людей.

– Какие глупые предрассудки! – нахмурившись, пробормотала Рейчел.

Сидящая рядом с ней Джада молча кивнула.

– На самом деле конкретно к этой казни предрассудки не имеют никакого отношения. Венгрию поразила страшная засуха, длившаяся целое десятилетие. Полноводные реки пересохли до тоненьких ручейков, пахотные земли превратились в пыль, свирепствовал голод.

– И людям был нужен козел отпущения, – заметил Вигор.

– Которого можно было бы принести в жертву. Больше четырехсот человек были казнены в этот период, но далеко не всегда виной были суеверные страхи. Многие чиновники воспользовались кровавым лихолетьем, чтобы избавиться от врагов или расквитаться за былые обиды.

– Ну, а эти двенадцать человек из Сегеда? – спросила Рейчел, желая услышать больше о том старинном деле.

– В монастыре неподалеку от города мне удалось разыскать копию протокола судебного процесса. Судей беспокоили не столько обвинения в колдовстве, сколько слухи о том, что эти двенадцать человек обнаружили спрятанные сокровища. Правда или нет, никто из них не проронил ни слова даже под пыткой. Свидетели показывали, что слышали, как эти люди говорили о черепе и книге, переплетенной в человеческую кожу. В конце концов, подобных обвинений в оккультизме оказалось достаточно, чтобы отправить всех двенадцать на костер.

Монк постучал по столу пальцем протеза.

– То есть вы хотите сказать, что этих двенадцать человек замучили до смерти, пытаясь вытянуть из них тайну какого-то клада?

– Не просто какого-то клада. – Иосип снова многозначительно посмотрел на Вигора, словно ожидая, что тот правильно истолкует его загадочный ответ.

Однако Верона ничего не понимал. Он пребывал в полной растерянности и уже собирался признаться в этом – но вдруг его озарило, и он сложил воедино разрозненные обрывки.

– Река Тиса!

Иосип улыбнулся.

– В чем дело? – встрепенулась Джада.

Вигор выпрямился.

– В тумане времени пропала гробница не одного только Чингисхана. Но и еще одного великого завоевателя, венгерского героя.

– Вы говорите об Аттиле, предводителе гуннов?

Вигор кивнул.

– Аттила умер в 453 году нашей эры, ночью после свадебного пиршества, от кровотечения из носа. Как и Чингисхана, его тайно погребли вместе с награбленными сокровищами, перебив всех тех, кому было известно местонахождение гробницы. По слухам, Аттила был похоронен в трех вложенных друг в друга гробах. Один из них был железным, другой – серебряным, а внутренний был из чистого золота.

Монк перестал стучать пальцем по столу.

– И никто так никогда и не нашел, где он был погребен?

– На протяжении столетий слухи только множились. Но большинство историков сходится в том, что воины Аттилы отвели реку Тиса, похоронили своего вождя в гробнице, устроенной под дном, после чего вернули воду в прежнее русло.

– Определенно, это существенно затруднило бы поиски, – пробормотал Монк.

Осененный другой внезапной догадкой, Вигор повернулся к своему другу.

– Но подожди, ты говорил о засухе, которая разразилась в восемнадцатом столетии и стала толчком охоты на ведьм.

– Тогда полноводные реки пересохли до ручейков, – улыбнувшись, подтвердил Иосип.

– И тогда мог обнажиться спрятанный склеп! – Вигор мысленно представил себе, как отступающая вода открывает тайну могилы Аттилы. – Ты хочешь сказать, что кто-то ее нашел?

– И постарался сохранить свою находку в тайне, – добавил Иосип.

– Двенадцать заговорщиков… двенадцать сожженных колдунов.

– Да. – Иосип облокотился на стол. – Но жители Сегеда не догадывались о том, что был и тринадцатый колдун.

18 часов 07 минут

Вернувшись в подземную библиотеку, Дункан застал всеобщее напряженное молчание. Почувствовав, что пропустил что-то важное, он положил на стол принесенные реликвии, все еще завернутые в упаковочную пленку. Ему не хотелось непосредственно прикасаться к ним своими чувствительными пальцами.

Нагнувшись к Джаде, Дункан спросил шепотом:

– Что случилось?

Та молча предложила ему сесть на скамью.

– Какой еще тринадцатый колдун? – спросил монсеньор Верона у Иосипа.

Дункан нахмурился, озадаченный этим странным вопросом.

«Да, определенно, я что-то пропустил».

18 часов 09 минут

Вигор ждал от Иосипа объяснений.

– Изучая архивы, – начал его друг, – я обнаружил, что епископ Сегеда пропустил процесс над двенадцатью колдунами, что для этого благочестивого человека было большой редкостью. Мне это показалось странным.

«Да, действительно очень странно», – подумал Вигор.

– Тогда я стал искать личные дневники епископа и в конце концов нашел их неподалеку от города во францисканском монастыре, основанном в начале шестнадцатого века. Многие тетради были полностью уничтожены или сильно пострадали от плесени. Но в одном из дневников я нашел рисунок черепа, лежащего на книге. Этот рисунок напомнил мне обвинения, прозвучавшие на процессе. Под рисунком была надпись на латыни: «Господи, прости меня за мое вторжение, за мое молчание и за то, что я хочу унести с собой в могилу».

Вигор догадался, каким был следующий шаг его друга.

– И ты разыскал его могилу.

– Его останки были погребены в склепе под монастырской церковью. – Судя по тому, как залилось краской лицо брата Иосипа, ему было стыдно сделать следующее признание. – Я не стал спрашивать разрешения. Меня раздирало нетерпение, я был абсолютно убежден в своей правоте и находился в той маниакальной фазе, когда любое действие кажется оправданным.

Вигор потрепал своего друга по плечу, подбадривая его.

Потупив взгляд, Иосип признался в своем преступлении.

– Ночью я кувалдой разбил мраморный фасад склепа и проник внутрь.

– И ты нашел череп и книгу.

– Помимо других вещей.

– Каких?

– Я обнаружил завещание епископа, его письменное признание, запаянное в бронзовой трубке. В нем он рассказал про то, что нашел место захоронения Аттилы. Один крестьянин случайно наткнулся на него на дне пересохшего русла – но обнаружил, что склеп пуст, разорен давным-давно. Остался только железный ларец на постаменте, внутри которого лежали ценные реликвии.

– Череп и книга.

– Суеверный страх побудил крестьянина обратиться к своему епископу. Он решил, что наткнулся на место тайного сборища ведьм. Выслушав его рассказ, епископ собрал двенадцать преданных друзей и вместе с ними направился к могиле.

– Это те самые двенадцать человек, которые были сожжены на костре, – вставил Вигор.

– Совершенно правильно. Спустившись на дно реки, искатели обнаружили, кто разорил склеп. Они нашли визитную карточку, оставленную грабителем, – золотой браслет с изображением феникса, сражающегося с демонами, и внизу имя Чингисхана.

Значит, это Чингисхан разыскал могилу Аттилы?..

Вигор рассудил, что это не выходит за рамки возможного. Империи двух великих завоевателей, хотя и разделенные столетиями, пересекались в географическом плане. Судя по всему, до Чингисхана дошли рассказы о тайной гробнице Аттилы и спрятанных в ней сокровищах. Монгольским полчищам так и не удалось полностью покорить Венгрию, но на протяжении нескольких десятилетий они регулярно совершали там опустошительные набеги. Должно быть, как-то раз один из пленников проговорился – скорее всего, под пытками, – и гробница была обнаружена и разорена.

Однако все это не давало ответ на главный вопрос.

Вигор пристально посмотрел на своего друга.

– Но каким образом в склепе Аттилы оказались череп Чингисхана и книга, переплетенная в его кожу?

– Все это произошло из-за пророчества, предвещающего конец света.

Иосип кивнул Санджару, который только и ждал этого знака. Он принес несколько листов бумаги, каждый из которых был бережно уложен в отдельный файл.

– Эти страницы также были обнаружены в склепе Аттилы.

Санджар разложил листы перед Вигором. Тот взглянул на древние документы с едва различимым рукописным текстом. Прищурившись, монсеньор прочитал слова, написанные на латыни, и перевел вслух первые строчки:

– «Это последнее свидетельство Ильдико, родной дочери короля Бургундии Гундиоха. На пороге смерти я обращаюсь этими словами из прошлого в будущее…»

Узнав это имя, Вигор оторвал взгляд от старинного текста.

– Ильдико была последней женой Аттилы. Многие считают, что она отравила предводителя гуннов во время свадебного пиршества.

– Она прямо признаётся в своем преступлении на этих страницах. – Иосип похлопал по листам. – Читай не спеша. Ильдико написала свое признание, погребенная живьем в склепе рядом с телом Аттилы, которого она убила по приказу церкви.

– Что? – в голосе Вигора прозвучало потрясение.

– Папа Лев Великий через посредников поручил ей вернуть то, что он сам передал Аттиле год назад, – зловещий дар, призванный запугать суеверного предводителя гуннов и заставить его отвернуть свои полчища от ворот Рима.

Вигор знал об этой судьбоносной встрече – знал все, кроме одной существенной подробности.

– Что именно передал понтифик Аттиле?

– Шкатулку. Точнее, три шкатулки, вложенных одна в другую. Наружная железная, затем серебряная и, наконец, золотая.

Такими же в точности были гробы Аттилы.

Предводитель гуннов скопировал дар понтифика для своей собственной гробницы?

– Что находилось внутри шкатулки? – спросила Рейчел, сразу переходя к сути дела.

– Во-первых, череп с надписью на арамейском языке.

Вигор представил себе письмена, которые изучал в Риме.

– Значит, в шкатулке лежал оригинал реликвии, который был использован как образец для работы над черепом Чингисхана.

Монк ткнул большим пальцем в сторону завернутых в упаковочную пленку предметов.

– То есть череп Чингисхана – это лишь ксерокопия другого, древнего черепа. Зачем это понадобилось?

На этот вопрос ответила Рейчел.

– Кто-то хотел, чтобы надпись на черепе – молитва с просьбой предотвратить конец света – сохранилась в истории.

– Но зачем? – обиженно вмешалась Джада. – К чему такие усилия, чтобы сберечь эту информацию, если с пророчеством о конце света ничего нельзя сделать?

– Кто сказал, что с ним ничего нельзя сделать? – встрепенулся Иосип. – Я сказал, что череп был одним из предметов, спрятанных в трех вложенных друг в друга шкатулках.

– Что там еще было? – спросил Вигор.

– Если верить Ильдико, шкатулки вместе со своим содержимым прибыли из Персии, от несторианской секты христианской церкви. Драгоценная реликвия была отправлена в Вечный город на хранение в расчете на то, что она будет оставаться там нетронутой до скончания времен.

– Или, по крайней мере, до даты, указанной на черепе, – поправил Вигор.

Иосип кивнул, признавая правоту его слов.

– Папа Лев передал этот дар Аттиле, не сознавая в полной мере, что это такое. Лишь после того, как посланник-несторианец прибыл из Персии и объяснил понтифику истинное значение реликвий, папа понял свою роковую ошибку.

– И отправил девчонку вызволять сокровище, – презрительно фыркнул Монк.

– Возможно, это был единственный способ приблизиться к Аттиле, – возразил Иосип. – Но в конечном счете Ильдико потерпела неудачу. Должно быть, предводитель гуннов каким-то образом проведал, что оказалось у него в руках, и надежно спрятал дар папы Льва.

– Так что же это было? – спросил Вигор.

– По словам самой Ильдико, небесный крест, высеченный из звезды, которая упала на землю далеко на востоке.

– Метеорит, – встрепенувшись, вставила Джада.

– Скорее всего, – согласился Иосип. – Из упавшей звезды был высечен крест, который затем преподнесли святому гостю, пришедшему на восточные берега распространять слово нового Бога, имеющего воскресшего сына.

Вигор снова бросил взгляд на завернутые реликвии, представляя себе Евангелие, переплетенное в человеческую кожу.

– Ты говоришь о святом Фоме, – с благоговейным почтением произнес он. – Китайский император, ко двору которого прибыл апостол Фома, преподнес ему недавно вырезанный крест.

Историки с готовностью принимали утверждение о том, что святой Фома добрался до Индии, где и принял мученическую смерть. Однако некоторые ученые считали, что апостол мог побывать и в Китае, а может быть, даже и в Японии.

Вигор не смог скрыть изумление, прозвучавшее в его голосе.

– Ты хочешь сказать, что в шкатулке лежал крест святого Фомы?

– Не только крест, – поправил Иосип.

Встретившись с затуманенным слезами взглядом своего друга, Вигор понял правду.

Там был и его череп.

На какое-то мгновение он оцепенел. Не это ли самое известие помутило Иосипу рассудок? По его же собственному признанию, он уже начинал вести себя неадекватно. А что, если находка спровоцировала самый настоящий психический срыв?

– Если верить завещанию Ильдико, – продолжал Иосип, – когда святой Фома взял крест в руку, ему явилось видение огненного конца света, вместе с датой, когда это произойдет. И после смерти апостола христианские мистики сохранили это откровение.

– Записав его на черепе святого.

Иосип кивнул.

– Если верить святому Фоме, небесный крест является единственным оружием, способным помешать концу света наступить в указанный срок. Если крест не удастся найти, мир обречен.

– А крест был похоронен вместе с Аттилой? – спросил Вигор.

Иосип взглянул на древние страницы.

– Так утверждает Ильдико. Замурованная в склепе, она снова обнаружила шкатулки – но только теперь крест уже был возвращен на свое место. Последнее свое признание она написала в надежде на то, что кто-нибудь его найдет.

– Что и сделал Чингисхан, – закончил Вигор.

На какое-то время в подземелье воцарилась тишина.

Наконец Монк прочистил горло.

– Итак, позвольте мне разложить все по полочкам. Папа по ошибке отдал сокровище Аттиле. План по возвращению реликвий окончился неудачей. Через несколько столетий Чингисхан разорил гробницу Аттилы, прочитал завещание Ильдико, нашел крест и после своей смерти использовал собственное тело, чтобы сохранить знания.

– Не только сохранить их, – вмешался Иосип. – Я полагаю, Чингисхан, превратив собственное тело в путеводитель, также оставил будущим поколениям карту, позволяющую отыскать спрятанный крест.

Вигор согласился с этим предположением.

– Чингисхан считал, что будущее принадлежит ему. И, если принять во внимание то, что каждый двухсотый из ныне живущих людей является его потомком, вполне возможно, тут он был прав. Он обязательно должен был позаботиться о сохранении своего наследия.

Иосип был того же мнения.

– Несмотря на сложившийся образ кровавого тирана, Чингисхан был прогрессивным деятелем. В его империи впервые появилась международная почтовая система, была предложена концепция дипломатической неприкосновенности, а женщинам даже предоставили право участвовать в совещаниях. Но что гораздо важнее, монголам не было равных в вопросах религиозной терпимости. В их столице имелась даже несторианская церковь. Быть может, именно ее священники наставили Чингисхана на путь истинный.

– На мой взгляд, тут ты прав, – согласился Вигор. – Исторически несторианство оказало на Чингисхана огромное влияние. Одно только то обстоятельство, что Чингисхан использовал собственное тело для сохранения Евангелия от Фомы, говорит о многом.

Рейчел, прирожденному детективу, нужны были более убедительные доказательства.

– Все это прекрасно, но есть ли что-нибудь более существенное? Существуют ли какие-нибудь конкретные свидетельства того, что Чингисхан действительно владел крестом, талисманом, призванным спасти мир?

– Свидетельства у него, – сказал Иосип, указывая на Вигора.

Тот почувствовал себя жертвой ложного обвинения.

– Что ты хочешь сказать? Какие еще у меня свидетельства? Где?

– В тайных архивах Ватикана. Ты ведь теперь префект этой библиотеки, разве не так?

Вигор принялся ломать голову, на что намекает его друг, – и тут вспомнил один из самых драгоценных предметов архива.

– Ты имеешь в виду письмо внука Чингисхана?

Иосип скрестил руки на груди с видом торжествующего прокурора.

– В 1246 году внук Чингисхана, – объяснил остальным Вигор, – великий хан Гуюк прислал Папе письмо. Он требовал, чтобы понтифик отправился в Монголию и лично засвидетельствовал ему свое почтение. Гуюк предостерегал, что если Папа этого не сделает, весь мир ожидают роковые последствия.

Рейчел удивленно посмотрела на дядю.

– Это нельзя считать убедительным доказательством, но я согласна, похоже, внук действительно знал, что судьба мира в его руках – точнее, в могиле его деда.

Вигор пожал плечами.

– Возможно, Гуюк даже предложил бы понтифику вернуть реликвию, если бы тот согласился приехать к нему… чего, к сожалению, так и не случилось.

Дункан вздохнул.

– Если бы Папа съездил в Монголию, все было бы значительно проще.

Монк тяжело пожал плечами.

– Все это прекрасно. Я благодарен за урок истории. Но давайте вернемся к делу, друзья. Может мне кто-нибудь сказать, каким образом нахождение креста должно спасти мир?

Вигор посмотрел на Иосипа, ожидая разгадки. Тот покачал головой, признавая свое поражение.

Ответ пришел из самого маловероятного источника – от женщины, которая все это время сомневалась, как и святой Фома.

Доктор Джада Шоу подняла руку.

– Я знаю.

Глава 11

18 ноября, 21 час 10 минут

по корейскому поясному времени

Пхеньян, Северная Корея

Визг тормозов возвестил о том, что грузовик подъехал к воротам тюрьмы.

Прячась в закрытом кузове, Грей позволил себе испытать толику облегчения. Маленький отряд благополучно покинул центральную часть Пхеньяна и добрался до заболоченных пригородов, протянувшихся вдоль берега реки Тэдонган. По дороге сюда встретились несколько патрулей, однако боевики триад, ехавшие впереди на мотоциклах, расчищали грузовику дорогу. Поскольку все по-прежнему искали автобус, на армейский грузовик никто не обращал внимания.

Однако Грей понимал, что такое везение не может продолжаться до бесконечности. В западне у гостиницы отряд потерял половину людей. Рано или поздно один из тех, кого захватили в плен, сломается и раскроет врагу план нападения на тюрьму.

Грей услышал, как водитель громко кричит что-то часовым у ворот. Замысел заключался в том, чтобы выдать себя за подкрепление, присланное из Пхеньяна для повышения безопасности. Определенно, доносившийся из города отдаленный звук сирен добавлял убедительности подобному утверждению.

Послышались голоса и топот бегущих ног. Похоже, часовые были напряжены до предела, поскольку никто не позаботился поставить их в известность о том, что творилось в городе.

Внезапно брезентовый полог откинулся вверх. Яркий луч фонарика посветил в кузов, ослепляя всех, что косвенно сыграло на руку, дав повод прикрыть лицо рукой или отвернуться. Грей и Ковальски, сидящие у самой кабины, пригнулись, пряча свои европейские лица за спинами остальных.

Часовой поводил лучом, но, обнаружив в кузове только людей в военной форме, опустил полог и направился назад в караульное помещение.

Заскрежетав передачей, грузовик снова пришел в движение, медленно катясь вперед. Рискнув раздвинуть прореху в брезенте, Грей выглянул наружу. Тюрьма занимала двадцать акров, обнесенных высоким забором, по верху которого проходили спирали колючей проволоки. Через каждые пятьдесят метров торчали сторожевые вышки. Внутри стояли несколько приземистых зданий из бетонных блоков, за которыми тянулись ряды деревянных бараков.

Грей в который раз провел пальцами по плану тюрьмы, который держал в руках. Всю дорогу сюда он изучал его с помощью миниатюрного фонарика. Центр допросов располагался недалеко от главных ворот. Скорее всего, Сейхан доставили именно туда.

Но там ли она сейчас?

Въехав в наружные ворота, мотоциклы и грузовик прокатили по запретной зоне, усеянной минами, и оказались перед внутренним ограждением. Вторые ворота также распахнулись, пропуская их.

Мотоциклы двинулись впереди, грузовик последовал за ними – троянский конь на колесах. Как только все машины оказались внутри, ворота закрылись.

Теперь обратной дороги уже не было.

Попасть внутрь тюрьмы оказалось просто.

Боевики подняли брезент, застилавший пол, открывая тяжелое оружие: пулеметы, реактивные гранатометы и даже 60-миллиметровый миномет.

Ковальски схватил гранатомет. Перебросив длинную трубу через плечо, он свободной рукой взял автомат.

– Вот теперь я чувствую себя полностью одетым, – проворчал великан, перекрывая шум двигателя.

Подъехав к центру допросов, грузовик остановился перед входом. Водитель не стал глушить двигатель. Если повезет, Сейхан удастся освободить с минимумом шума, после чего можно будет уйти тем же путем, объяснив часовым у ворот, что их вызвали обратно в город.

Высунув из кузова голову, Чжуан убедился в том, что вокруг все чисто. Удовлетворившись, он махнул рукой, подзывая к себе Грея и Гуань-инь. Все трое собрались у брезентового полога.

Пирс оглядел фасад центра допросов. Одноэтажное здание из бетонных блоков в этот поздний час оставалось практически полностью темным. Осмотреть его можно будет очень быстро.

– Пошли! – сказал Грей, выпрыгивая из кузова.

Заслоненные грузовиком, все быстро побежали к входу. Несколько боевиков заняли позиции вокруг машины и даже под ней.

Добежав до двери, Пирс обнаружил, что она открыта. Проскользнув внутрь, он быстро повел по сторонам стволом автомата, но никого не увидел. Напрягая слух, вслушался в темноту, но ничего не услышал.

К нему присоединилась Гуань-инь. Лицо у нее было бледным, зубы стиснуты. Только сейчас Грей вспомнил, что мать Сейхан провела целый год в такой же тюрьме во Вьетнаме. Он новыми глазами взглянул на шрам, пересекающий ее щеку и лоб. По тому, как Гуань-инь вздрогнула, когда вошедший Чжуан тронул ее за локоть, можно было судить, что физические шрамы, вероятно, были меньшим злом из всего того наследия, которое оставила ей тюрьма.

– Если верить плану, – сказал Грей, возвращая Гуань-инь к действительности, – камеры и комнаты допросов располагаются в задней части здания.

Мать Сейхан ответила слабым кивком.

Пирс, Гуань-инь и Чжуан устремились вперед, проверяя одну комнату за другой. В конце коридора из раскрытой двери проливалась полоса света. Грей направился туда, продолжая внимательно вслушиваться в тишину. Полное безмолвие начинало действовать ему на нервы.

Дойдя до открытой двери, он заглянул внутрь, осматривая комнату. Это было маленькое помещение со стульями, расставленными перед большим окном в соседнюю комнату.

Осторожно проскользнув внутрь, Грей заглянул в окно, скорее всего, закрытое однонаправленным стеклом. Ярко освещенная комната представляла собой странное зрелище. Два человека валялись на полу в растекающихся лужицах крови. Один из них был в форме северокорейской армии, другой, как предположил Грей по его белому халату, был лаборантом или техником.

Двое живых, деливших помещение с мертвецами, похоже, были заперты в нем. Они тщетно пытались открыть единственную дверь. Грей также обратил внимание на опрокинутый табурет, который валялся на полу под окном. Судя по всему, пленники пытались разбить зеркальное стекло, но обнаружили, что оно пуленепробиваемое.

Грей тотчас же узнал одного из них, даже несмотря на залепленный пластырем нос.

Доктор Хван Пак.

Второй мужчина был выше ростом, темноволосый, в его лице чувствовалась смесь европейской и азиатской крови. Грей вспомнил, что уже видел его на улицах Макао, когда тот заталкивал Сейхан в «кадиллак».

– Чжулон Дельгаду, – пробормотала Гуань-инь, подходя к Грею.

Тот снова посмотрел на убитых, узнавая работу Сейхан.

– Кажется, у нас проблема, – сказал он, мысленно представляя тюрьму, раскинувшуюся на площади сто акров. – Ваша дочь сбежала.

Как будто этого было мало, в этот самый момент по всему лагерю громко завыли сирены тревоги, а из громкоговорителей послышался лающий голос, выкрикивающий слова команд.

Грей повернулся к Гуань-инь.

Их обнаружили.

21 час 16 минут

Сейхан распласталась в грязи, в отчаянии слушая вой сирен.

Она ползком добралась до одного из стоящих на сваях бараков и укрылась за ним. Лагерь был построен в заболоченных топях вдоль берега реки Тэдонган, которая во время половодий регулярно затапливала его, чем и объяснялась необходимость поднимать бараки над уровнем земли.

К сожалению, на этом все заботы об удобствах заключенных заканчивались. Отопление отсутствовало, вентиляция находилась на зачаточном уровне, а по запаху аммиака и другим зловониям можно было судить, что с канализацией дела также были плохи.

Сейхан пролежала за бараком полчаса, слушая приглушенные звуки, издаваемые находящимися над нею людьми: шепот, всхлипывания, грубые восклицания и даже ласковые слова матери, успокаивающей ребенка. Здесь содержались в заключении целые семьи, осужденные на перевоспитание, однако в первую очередь этих людей использовали для рабского труда.

Молодую женщину переполняла ярость. Только это позволяло ей не замерзнуть, поскольку ночь становилась все холоднее. Сейхан выбрала именно это место, откуда хорошо просматривались главные ворота, чтобы высматривать какие-либо признаки появления Грея.

Несколько минут назад в ворота въехал темно-зеленый армейский грузовик в сопровождении вооруженных солдат на мотоциклах. Судя по всему, начальство тюрьмы вызвало подкрепление. Что хуже, грузовик направился прямиком к центру допросов и остановился перед входом, визжа тормозами.

Сейхан мысленно прокляла свое невезение.

Вскоре после этого завыли сирены. Сейхан представила себе, как новоприбывшие нашли в комнате пыток запертых Хван Пака и Дельгаду. Теперь ее побег обнаружен.

Завывали сирены, вдоль ограждения метались лучи прожекторов. Весь лагерь был поднят на ноги, чтобы схватить дерзкую беглянку.

Сейхан стиснула рукоятку пистолета, гадая, где можно спрятаться. Она подумала было о том, чтобы затеряться среди заключенных, но быстро отбросила эту мысль. Кто-нибудь обязательно заговорит, ткнет в нее пальцем, чтобы заслужить благосклонность начальства.

Сейхан начала отползать назад, подальше от главных ворот, прочь от яркого света прожекторов. Лучшей ее защитой будет темнота.

Оглянувшись на лагерь, она увидела тяжелые гусеницы танка, ползущего по болоту. Танк направлялся к воротам, чтобы наглухо преградить путь к бегству.

Сейхан побежала к следующему ряду бараков, спеша укрыться в падающую от них тень.

Еще мгновение назад она молила небо о том, чтобы Грей пришел к ней на выручку. Теперь же она хотела, чтобы он находился как можно дальше от тюрьмы.

21 час 18 минут

Грей и Гуань-инь побежали обратно к выходу из центра допросов. Чжуан их опередил.

– Должно быть, заговорил кто-то из наших, захваченных в плен у гостиницы, – сказал Грей.

– Или был раскрыт наш маскарад здесь, – предположила Гуань-инь.

Судя по ее мрачному лицу, она не желала верить в то, что один из ее людей сломался так скоро.

Добежав до двери, Чжуан выглянул на улицу и махнул рукой, подзывая остальных к себе. Заглянув через его плечо, Грей увидел, что погруженный в темноту лагерь озарился яркими огнями. Справа у ворот суетились растерянные охранники. Никто не обращал внимания на грузовик и расставленных вокруг него лжечасовых.

– Наш маскарад остался нераскрыт, – с облегчением заметил Грей. – И все же кто-то из ваших людей, судя по всему, сказал, какова цель нашего прибытия в Пхеньян.

– Но только не конкретные детали нашего плана, – возразила Гуань-инь, защищая человека, которого, несомненно, подвергли жестоким пыткам.

– Ну, по крайней мере, пока что. Тем не менее у нас остается совсем мало времени, чтобы воспользоваться элементом внезапности. – Грей бросил взгляд на смятение, царящее у ворот тюрьмы, понимая, что долго оно не продлится. – Нам нужно немедленно овладеть главными воротами.

Гуань-инь поняла его замысел.

– И удерживать их до тех пор, пока мы не разыщем мою дочь.

Коммандер кивнул. Как только они начнут действовать, разверзнется преисподняя. Но выбора у них не было. Время скрытности миновало.

Грей повернулся к Гуань-инь и ее помощнику.

– Мне нужно, чтобы вы собрали свой отряд, после чего взяли бы штурмом ворота и удерживали их. Перестрелка должна отвлечь на вас все внимание, и небольшая группа сможет быстро прочесать территорию лагеря.

В знак согласия Чжуан молча достал меч из ножен за спиной.

Грей указал на мотоциклы.

– Я возьму с собой Ковальски и оба мотоцикла. Мы разделимся и прочешем территорию. Сейхан наверняка наблюдает за происходящим. Будем надеяться, когда мы окажемся рядом с ней, она узнает наши лица.

Гуань-инь быстро посовещалась с Чжуаном, и тот побежал готовить штурмовой отряд. Затем она повернулась к Грею и схватила его за руку.

– Найди мою дочь!

– Обязательно найду, – заверил ее тот.

«Или погибну, разыскивая ее».

21 час 22 минуты

Выбравшись из-под соседнего барака, Сейхан выпрямилась. Она уже преодолела треть пути к противоположному концу лагеря, передвигаясь от одного ряда бараков к другому, оставаясь в тени, которая становилась все гуще по мере того, как она удалялась от ворот.

Молодая женщина развернулась, готовая рывком добежать до следующего барака, но тут весь лагерь содрогнулся от мощного взрыва. Стремительно обернувшись, она увидела, как в свете прожекторов над главными воротами поднимается столб черного дыма.

Это еще что за чертовщина?..

До ее слуха долетели звуки отдаленной перестрелки.

Неужели это Грей?

Проклиная его за глупое безрассудство и в то же время переполненная облегчением, Сейхан побежала вдоль бараков. Теперь она спешила достигнуть конца ряда, откуда открывался лучший вид на ворота.

Внезапно у нее за спиной вспыхнул свет. За воем сирен, полностью поглощенная другим, Сейхан слишком поздно заметила угрозу. Вынырнувший из-за угла армейский джип пригвоздил ее светом своих фар. За машиной она различила двойную цепь солдат.

Застыв на мгновение на месте, Сейхан запоздало сообразила, что держит пистолет на виду.

Заключенный с оружием.

21 час 23 минуты

Грей мчался рядом с Ковальски. Мотоциклы удалялись от перестрелки у ворот, направляясь в глубь лагеря.

В зеркало заднего вида коммандер увидел, как взрыв минометной мины разрушил внутренние ворота. И тотчас же все оказалось затянуто черным дымом. Боевики Гуань-инь устремились вперед, чтобы расправиться с оглушенными часовыми. В пелене дыма мелькнуло стальное лезвие в руке Чжуана, подобное вспышке молнии в грозовых тучах, – и тотчас же исчезло.

Два снаряда, выпущенные из реактивных гранатометов, разрушили обе сторожевых вышки рядом с воротами, превратив их в пылающие факелы. Дым сгустился. Частые автоматные очереди загасили прожекторы неподалеку от ворот, погрузив все вокруг в кромешную темноту.

Стрельба позади усилилась. Грей махнул рукой, подавая Ковальски знак разъехаться в разные стороны. Великану предстояло прочесать акры бараков справа, сам же Грей повернул налево.

Когда его напарник отъехал, он склонился к рулю, направляя мотоцикл к темным силуэтам бараков. Пирс понимал, что успех нападения на ворота объяснялся исключительно фактором внезапности. Как только охрана лагеря опомнится, маленький отряд не сможет долго удерживать ключевую позицию.

Грей всматривался в темноту по обе стороны от себя, чувствуя давление времени.

Сейхан, где ты?

21 час 24 минуты

Сейхан отпрыгнула в сторону под прикрытие ближайшего барака, воспользовавшись минутным замешательством северокорейских солдат. Развернувшись в воздухе, она прицелилась в джип и открыла огонь, выпуская пулю за пулей. Ей удалось разбить одну из фар, и охранники в страхе укрылись за машиной.

Упав на землю, Сейхан под действием момента инерции перекатилась пол сваи барака, в кромешную темноту. Там, где она только что находилась, пули запоздало выбили фонтанчики грязи.

Не останавливаясь, Сейхан поползла по сырой земле под низкими дощатыми полами к противоположной стороне. Выбравшись из-под барака, она, не теряя ни мгновения, метнулась к соседнему и укрылась под ним, при этом продолжая следить за перемещениями врагов. Рванув с места, ослепший на один глаз джип доехал до конца ряда бараков, отрезая путь к отступлению. Двойная цепочка солдат разделилась и устремилась между бараками.

Сейхан поняла, что ее прыжок помог ей выиграть в лучшем случае минуту-две. Рано или поздно волна солдат накроет ее. А поскольку у нее в обойме остался всего один патрон, она не сможет проложить дорогу к свободе силой.

Нужно найти какой-то другой способ.

21 час 25 минут

Сквозь ворчание мотоцикла Грей услышал слева треск выстрелов, а также крики и слова команд. Он повернул туда, надеясь на лучшее.

Несясь на полной скорости по тесному проходу, сжатому с двух сторон бараками, Пирс увидел выскочившую из темноты фигуру, одетую в перепачканную грязью тюремную одежду. Ему потребовалось всего одно мгновение, чтобы узнать Сейхан.

Слава богу…

Его захлестнуло облегчение, а также нечто более глубокое, согревшее ему сердце.

Сейхан подняла руку, словно подзывая его к себе.

Только тут Грей разглядел у нее в руке пистолет.

Прицелившись, она выстрелила.

21 час 26 минут

Ей был нужен этот мотоцикл.

Мгновение назад Сейхан услышала натужный рев двигателя и побежала на него, сознавая, что это, вероятно, ее единственная надежда на спасение. В пистолете оставался последний патрон, и права на ошибку не было. Шагнув в проход между бараками, Сейхан прицелилась в середину фигуры мотоциклиста и нажала на спусковой крючок.

От попадания пули водитель свалился с мотоцикла и отлетел назад.

Вильнув в сторону, мотоцикл врезался в стену барака. Отшвырнув бесполезный теперь пистолет, Сейхан бросилась к мотоциклу. Подняв его с земли, она уселась на него и резким ударом ноги по стартеру оживила заглохший двигатель, откликнувшийся торжествующим ревом. Дав полный газ, развернула мотоцикл на месте.

Приподнявшись на локте, упавший ездок протянул руку к автомату.

«Мне автомат тоже пригодился бы», – подумала Сейхан.

Она рванула вперед, вытягивая руку, готовая подхватить оружие с земли.

Мотоциклист поднял искаженное от боли лицо.

Сейхан ахнула, узнав это лицо, не видя ничего вокруг, кроме этих синих, как грозовое небо, глаз.

Грей…

Едва не наехав на него, она резко затормозила, пуская мотоцикл юзом.

Пирс поднялся на ноги, зажимая рукой окровавленное плечо.

– Право, тебе пора уже прекратить стрелять в меня, – пробормотал он, здоровой рукой подбирая автомат. – В следующий раз достаточно будет простого «привет».

Сейхан привлекла его к себе и поцеловала в губы.

– Ладно, так уже лучше… но надо будет еще потренироваться.

Из соседнего прохода донесся рев двигателя джипа. Сзади раздались приближающиеся крики.

– Забирайся! – крикнула Сейхан.

Превозмогая боль, Грей быстро перебросил ногу через сиденье и одной рукой обвил Сейхан за пояс, второй вскидывая автомат и открывая огонь по преследователям.

В зеркало заднего вида молодая женщина увидела, как солдаты бросились врассыпную.

– Гони! – крикнул Пирс.

Сейхан дала полный газ, и мотоцикл рванул с места, как перепуганный заяц. Грей крепче обнял ее.

Сейхан не знала, удастся ли им спастись, но в одном она была точно уверена: она не хотела, чтобы Грей ее отпускал.

21 час 28 минут

Плечо Пирса вспыхивало обжигающим огнем на каждой рытвине. Кровь теплыми струйками стекала по груди. Если бы он в самое последнее мгновение, увидев в руке Сейхан пистолет, не отклонился в сторону, пуля поразила бы его прямо в грудь.

Грей держался за Сейхан раненой рукой, полуразвернувшись, удерживая автомат в одной руке. Каждый раз, заметив солдат в форме, он стрелял навскидку.

Вдруг в тридцати ярдах позади показался вынырнувший из-за бараков джип, осветивший мотоцикл своей единственной уцелевшей фарой. Сидевший рядом с водителем солдат встал на ноги и поднял автомат, используя в качестве упора раму лобового стекла.

Грей дал короткую очередь, разбивая джипу вторую фару. От удара машина вильнула в сторону, сбивая солдату прицел. Пули прошили дощатую стену барака слева. Внутри раздались крики ужаса.

– Крути вправо! – крикнул Грей.

Сейхан вывернула руль мотоцикла вправо так резко, что Грей едва не разжал руки. Стиснув бедрами сиденье, он повернулся и открыл огонь, целясь в правое переднее колесо джипа. Длинная очередь разорвала резину в клочья.

– Теперь влево! – заорал Грей.

Мотоцикл метнулся в противоположную сторону. Пули просвистели совсем рядом с ухом Пирса. Прицелившись в левое переднее колесо джипа, он выпустил еще одну очередь, превращая покрышку в облако черных конфетти.

Траектория джипа, уже неустойчивая после потери правой покрышки, теперь стала полностью неуправляемой. Ободья глубоко вгрызлись в землю, и машина клюнула передом.

Сейхан набрала скорость, уходя от ползущего черепашьим шагом джипа, и направилась к главным воротам, до которых оставалось сто ярдов. Направив автомат назад, Грей сделал еще несколько выстрелов, отбивая у преследователей охоту нанести ответный удар.

Внезапно Сейхан резко надавила на тормоза, поднимая мотоцикл на переднем колесе.

Обернувшись, Грей успел увидеть показавшийся впереди танк, который быстро мчался к главным воротам лагеря, разбрызгивая грязь широкими гусеницами. Это был сорокатонный средний танк «Чхонмахо». Огромное чудовище полностью перегородило узкий проход между рядами бараков и бетонными административными зданиями.

Бронированная громадина не обращала внимания на мотоцикл, а может быть, танкисты предположили, что это свои. Так или иначе, длинная 115-мм пушка нацелилась в сторону ворот, готовая положить конец недолгому бунту.

– Обгони его! – заорал Грей на ухо Сейхан.

Единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы опередить стальное огнедышащее чудовище, добраться до ворот раньше танка и заставить всех пошевелиться.

Нагнувшись к рулю, Сейхан резко бросила мотоцикл влево в первый же узкий проход между бараками. Ревя двигателем, она проскочила мимо первого барака и оказалась на дорожке, идущей параллельно основной дороге. Дав полный газ, Сейхан понеслась вперед.

Грей смотрел вправо, следя в промежутки между мелькающими бараками за танком, ползущим по соседней дороге.

Не успеть!..

Даже если танк не выстрелит из своей пушки, все равно не удастся выскочить за ворота перед грохочущим Голиафом.

Но тут на помощь подоспел Давид.

Из дыма, затянувшего ворота, показался маленький силуэт, устремившийся навстречу танку. Это был Ковальски верхом на мотоцикле. Грей уже предупредил своего напарника по рации о том, что нашел Сейхан. Похоже, великан добрался до ворот первым – и, очевидно, нашел свое решение возникшей проблемы.

Отпустив руль, Ковальски поднес к плечу реактивный гранатомет РПГ-29 и выстрелил. Мгновенно преодолев небольшое расстояние, граната ударила в корпус танка.

Взрыв прогремел так громко, будто раскололась земля. Его сопровождали огонь, дым и дождь искореженной стали.

Не удержав равновесие, Ковальски завалился набок и вместе с мотоциклом проскользил по земле навстречу танку, который неудержимо двигался вперед, готовый раздавить дерзкого смельчака.

Крепче стиснув руль, Сейхан опередила танк, свернула за следующим бараком и выехала на главную дорогу. Определенно, она собиралась прийти на помощь Ковальски, но когда ее мотоцикл вырвался из пелены дыма, оказалось, что великан уже вскочил на ноги и бежит к воротам.

Воистину, этого человека ничто не брало.

Оглянувшись назад, Грей увидел лобовую броню танка, обожженную, окутанную дымом. Бронированная машина больше не представляла угрозы, но до полной победы было еще далеко.

Мотоцикл добрался до ворот чуть раньше Ковальски. Тяжело пыхтя, великан указал на Грея, затем на Сейхан, стараясь перевести дыхание.

– В следующий раз… вы уж не слишком задерживайтесь, черт побери.

Ударный отряд приготовился уходить. И вовремя. В противоположном конце лагеря зажигались фары машин и бронеавтомобилей, собирающихся для контрудара.

– Пора уходить, – сказал Грей, продолжая сидеть за спиной Сейхан.

Один из боевиков триады, подкатив Ковальски новый мотоцикл, одобрительно похлопал его по плечу.

Далее план заключался в том, что основная группа вернется на грузовике в Пхеньян, где машину придется бросить, после чего боевики рассеются по городу, укрываясь на заранее подготовленных конспиративных квартирах, куда им доставят новые китайские документы для обратного пересечения границы. Грей же и его товарищи направятся на мотоциклах в другую сторону, прочь от столицы.

Однако у них появились спутники. К ним, прихрамывая, подошла Гуань-инь, оберегая правую ногу. Чжуан поддерживал ее одной рукой за талию, в другой сжимая меч.

Увидев мать, Сейхан напряглась, однако сейчас было не время для счастливого воссоединения семьи. Это ясно дала понять возобновившаяся стрельба. И все же мать и дочь посмотрели друг на друга сквозь клубящийся дым, смущенные и растерянные. Очевидно, им требовалось какое-то время, чтобы все осмыслить.

Главарям триады подкатили еще один мотоцикл. Убрав меч в ножны за спиной, Чжуан сел впереди. Гуань-инь устроилась позади, не отрывая взгляда от дочери.

Остальные боевики забрались в кузов грузовика.

Тяжелая машина выехала в разбитые ворота, мотоциклы последовали за ней. Покинув лагерь, небольшой кортеж тотчас же набрал скорость. Через четверть мили от главного шоссе отходила проселочная дорога, идущая вдоль реки. Сейхан первая свернула на нее, следом за ней – остальные два мотоцикла.

Грузовик продолжил путь назад в Пхеньян, а три мотоцикла понеслись через болота вдоль реки Тэдонган. Освещенная яркими звездами и сиянием кометы, река несла свои воды в Желтое море, до которого оставалось всего тридцать миль.

Сидя за спиной Сейхан, Грей отметил, что она то и дело бросает взгляд в зеркало заднего вида. Он понял, что она смотрит на свою мать, однако скорость при этом не сбрасывала, мчась впереди, словно за ней по болотам гнался призрак.

Возможно, так оно и было.

Призрак ее матери… видение, которое теперь обрело плоть и форму.

Однако воссоединение прошлого и настоящего произойдет позднее.

Грей устремил взор вперед, понимая, что еще далеко не все закончено и их ждет трудная и опасная задача. Хотя удалось бежать из тюрьмы… им еще предстояло покинуть Северную Корею.

Глава 12

18 ноября, 19 часов 22 минуты

по алма-атинскому поясному времени

Аральское море, Казахстан

– Я хочу кое-что проверить, – сказала Джада.

Впервые у нее мелькнула мысль, что побочная экскурсия в унылую песчаную пустыню, усеянную ржавыми остовами кораблей, может иметь важное значение. Как правило, история ее не интересовала, особенно разговоры про предводителя гуннов Аттилу и останки Чингисхана. Но вот упоминание о древнем кресте, вырезанном из метеоритного железа, – это пробудило ее интерес.

– Из всего того, что вы нам рассказали, – продолжала Джада, указывая на брата Иосипа, – получается, что крест является ключом к предотвращению катастрофы, которая должна случиться в день, начертанный на черепе.

Кивнув, священник оглянулся на выцветший небесный календарь на стене. Календарь со стилизованными изображениями созвездий и астрономическими символами выглядел так, словно дошел до наших дней из эпохи Коперника.

– Приблизительно через трое суток, – подтвердил брат Иосип.

– Точно. – Джада бросила взгляд на Монка. – И у нас есть также данные из другого источника, позволяющие предположить, что катастрофа произойдет в эти сроки. Связанная с кометой в небе.

Вигор и его племянница повернулись к Монку, желая услышать от него, что это за сведения, но тот лишь молча скрестил руки на груди.

Монсеньор Верона вздохнул, недовольный этой секретностью.

– Продолжайте, – предложил он Джаде. – Вы сказали, что вам, возможно, известно, каким образом крест может спасти мир.

– Это только предположение, – поправила та. – Но сначала я хочу кое-что проверить.

Она повернулась к Дункану.

Остальные также посмотрели на него. Рен, сидевший сгорбившись, расправил плечи. На его лице отобразилось удивление и недоумение.

– В чем дело?

– Будьте добры, разверните череп и книгу, – попросила его Джада. – И положите их на стол.

Она внимательно наблюдала за ним, пока Дункан выполнял ее просьбу, отметив, как он недовольно сжал губы, беря в руки реликвии.

– Вы по-прежнему чувствуете исходящую от этих предметов энергию, так?

– Она никуда не делась. – Рен потер кончики пальцев о штаны, словно стараясь избавиться от неприятного ощущения.

Джада повернулась к священникам.

– Если Чингисхан нашел этот крест в гробнице Аттилы, возможно ли, что он носил его при себе? Надевал его как талисман на свое тело?

Вигор пожал плечами.

– После того, как Чингисхан прочитал слова Ильдико о значении креста, полагаю, это вполне вероятно.

– Он считал бы это своим долгом, – согласился Иосип, – оберегать крест, пока он жив.

– А может быть, и после своей смерти, – добавил Вигор, указывая на череп и книгу. Он с любопытством посмотрел на Джаду. – Вы хотите сказать, что крест каким-то образом загрязнил ткани тела Чингисхана… ну, вроде как сделал их радиоактивными?

– Я не думаю, что это радиоактивность, – сказала Джада, хотя у нее руки чесались исследовать череп с помощью инструментов, которые она оставила в вертолете. – Но я думаю, что крест излучал некую энергию, остаточные следы которой сохранились в теле Чингисхана, изменив ткани, возможно, на квантовом уровне.

– И что же это может быть за энергия? – спросила Рейчел.

– Темная энергия, – ответила Джада, радуясь возможности перевести обсуждение с истории на астрофизику. – Энергия, связанная с рождением нашей Вселенной. И хотя она составляет семьдесят процентов всей энергии, оставшейся после Большого взрыва, мы по-прежнему не знаем, что это такое и откуда, – нам известно лишь то, что она является фундаментальным свойством существования Мироздания. Темная энергия объясняет, почему наша Вселенная расширяется, ускоряясь, – а не наоборот, замедляясь.

Вигор вопросительно поднял брови.

– И вы полагаете, что крест является носителем этой энергии? Ну, вроде как батарейка?

– Очень грубое сравнение, но точное. Возможно. Я ничего не могу сказать с полной определенностью до тех пор, пока не исследую крест. Я занимаюсь изучением как раз этих вопросов. Мои теоретические расчеты показывают, что темная энергия появляется в результате того, что виртуальные частицы аннигилируют друг друга в квантовой дымке, заполняющей все пространство и время Вселенной.

Увидев недоуменные лица, Джада постаралась упростить свои объяснения.

– Речь идет о самой основе пространственно-временного континуума. Темная энергия является движущей силой квантовой механики, энергией, связанной со всеми фундаментальными силами Вселенной. Электромагнитные, сильные и слабые ядерные силы – все то, что вызывает взаимное притяжение различных объектов.

– Вроде гравитации? – подал голос Дункан.

Джада тронула его за плечо, выражая немую благодарность.

– Совершенно верно. Темная энергия и гравитация являются тесно взаимосвязанными понятиями.

Хмуро посмотрев на Монка, Рейчел перевела взгляд на Джаду и с целеустремленностью опытного следователя прямиком направилась к тому секрету, который скрывали от них с дядей.

– И снова, не сочтите это за упрямство, – сказала она, – почему вы считаете, что крест мог испускать темную энергию?

– Потому что именно это делает комета, которую вы можете видеть на небе.

Услышав этот ответ, все пришли в возбуждение. Джада оглянулась на Монка, понимая, что переступила черту. Но она считала, что Рейчел заслуживает честного ответа. Астрофизик уже успела проникнуться уважением к ее аналитическому складу ума. Оставлять Рейчел и дальше в неведении было глупо.

Монк в ответ неопределенно пожал плечами, предоставляя Джаде определенную свободу действий.

Та ею воспользовалась.

– По крайней мере, траектория движения кометы обнаруживает крохотные гравитационные аномалии, которые в точности соответствуют моим теоретическим расчетам.

– Ну, а крест? – спросил Иосип.

– Вы сами сказали, что крест был вырезан из упавшей звезды. Из метеорита. – Джада мысленно представила метеоритный дождь над Аляской, заснятый на любительское видео. – И вот я подумала: а что, если этот метеорит был частицей нашей кометы, осколком, упавшим на землю во время ее предыдущего визита?

Обдумав это предположение, Рейчел сказала:

– Когда эта комета в последний раз появлялась в небе?

– Приблизительно две тысячи восемьсот лет назад.

– То есть примерно в 800 году до нашей эры… – Рейчел повернулась к Иосипу. – Соответствует ли это тому, что вам удалось узнать про крест?

Священник растерянно почесал щетину на подбородке.

– Ильдико говорит только, что крест был сделан из звезды, упавшей задолго до того, как святой Фома прибыл на Восток.

Разочарование. Гораздо лучше было бы получить определенные указания.

Но тут внезапно Иосип встрепенулся.

– Подождите! – Схватив листы пергамента, оставленные Ильдико, он начал поспешно их перебирать. – Смотрите сюда!

21 час 38 минут

Как только Иосип положил на середину стола один из листов, Вигор встал, чтобы лучше видеть.

Его друг постучал пальцем по рисунку посреди листа.

– По словам Ильдико, эти три символа были вырезаны на шкатулках, в которых лежали череп и крест.

Вигор поправил очки. Он с трудом разобрал три символа, похожие на китайские иероглифы, с подписями на латыни.

Наклонившись ближе, монсеньор Верона изучил выцветшие рисунки и прочитал вслух, переводя с латыни:

– Под первым символом написано «два дерева». На самом деле он действительно напоминает два дерева. Подпись под следующим – «приказ». И, наконец, последний: «запрещено». – Иосип прикоснулся пальцем к последнему рисунку. – Обратите внимание на то, что первые два символа, объединяясь, образуют третий. Тот, который обозначает запрет.

Вигор и сам это заметил, но он пока что не понимал, какой тут смысл.

– А ты прочитай, – подсказал Иосип. – Прочитай, что написала под этими символами Ильдико.

Следующие строчки были еще бледнее, но Вигор разобрал два стиха на латыни из Ветхого Завета, оба из Книги Бытия.

Он перевел вслух первый:

– «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь»[65].

Помолчав, он прочитал второй стих. Точно так же это был запрет вкушать от другого дерева – во втором случае от дерева жизни, произрастающего в Эдемском саду.

– «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно…»[66]

Не успел Вигор закончить, как Иосип выхватил у него страницу.

– В самом первом китайском письме для изображения слов и мыслей использовались картинки, и часто простые символы объединялись, чтобы обозначить более сложные понятия.

Верона взглянул на то, что написала Ильдико.

– Но это, судя по всему, говорит о том, что древним китайцам была известна Книга Бытия. История о двух деревьях, которые по приказу Бога стали запретными для человека.

– Я могу привести и другие примеры. – Вскочив из-за стола, Иосип бросился к соседней полке и стал рыться в кипах наваленных на ней бумаг.

Вигор продолжал рассматривать оставшиеся на столе листы, пытаясь понять их смысл. Неужели древним китайцам было известно о событиях, описанных в Книге Бытия? Можно ли считать это подтверждением правдивости библейских историй? Китайская письменность является самой древней из всех, существующих ныне, уходя корнями на четыре тысячи лет назад.

Иосип вернулся к столу.

– Пока что я нашел всего два примера, но их у меня много.

Он положил первый лист.

Китайский иероглиф «человек» в сочетании с символом, обозначающим «фрукт», давал «обнаженный». Даже Вигор понял, иллюстрацией какой ссылки это было. Книга Бытия, глава третья, стихи шестой и седьмой.

Он процитировал вслух:

– «…она взяла плодов его и ела, и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги».

Торжествующе кивнув, Иосип отодвинул этот лист в сторону, кладя на его место другой.

– А вот еще.

Священник провел пальцем по рисунку.

– Здесь мы видим ранние китайские символы, обозначающие «живой» и «прах», и другой вариант символа «человек». А вместе они образуют иероглиф «первый». – Он выжидательно посмотрел на своего друга.

– Опять Книга Бытия, – согласился Вигор. – Ссылка на Адама, первого человека, сотворенного Богом.

– Из праха, – добавил Иосип, стуча пальцем по соответствующему символу. – И я могу показать вам и другие примеры.

Судя по одержимому блеску его глаз, он собирался это сделать, но Вигор остановил его, возвращая к насущной проблеме.

– Не могу сказать; возможно, мы видим тут то, чего нет на самом деле. Но главное – другое: какое все это имеет отношение к вопросу, который задала доктор Шоу? О дате падения метеорита, того самого, который превратился в крест святого Фомы?

– А, – кивнул Иосип. – Извините. Понимаете, мощи святого Фомы – кости, череп, крест – были изготовлены на Востоке священниками-несторианцами. Это они вырезали на шкатулках китайские иероглифы.

– Несторианцы? – спросила Джада. – Если честно, я слабо разбираюсь в древнехристианских сектах.

Вигор улыбнулся.

– Несторианство возникло в начале пятого столетия, вскоре после того, как Аттила стал вождем гуннов. Его основателем был Несторий, тогдашний константинопольский патриарх. Он произвел раскол в церкви, высказав простое заявление о том, что в Христе человеческое и божественное начала пребывают лишь в относительном соединении. Такая мысль была объявлена еретической, что привело к расколу в церкви. Тут не все детали важны. Но после этого несторианская церковь распространилась на восток. К седьмому веку она дошла до Персии, Средней Азии и даже Китая.

– Что возвращает нас к тому, о чем я говорил, – подхватил Иосип. – Я считаю, что китайские иероглифы, сделанные на святых мощах несторианскими священниками, преследовали несколько целей.

Вигор смотрел на своего друга, ожидая продолжения. Но тот, казалось, на какое-то мгновение потерял нить своих мыслей, уставившись невидящим взором в пустоту.

Очнувшись, Иосип продолжал как ни в чем не бывало. Он принялся загибать пальцы:

– Во-первых, я считаю, это подтверждает, что святой Фома действительно добрался до Китая. Во-вторых, на мой взгляд, очевидно, что несторианцы пытались показать, что китайское письмо, обнаруженное на Дальнем Востоке, можно считать определенными доказательствами достоверности Ветхого Завета – это видно по начертанию некоторых символов. И, в-третьих, думаю, они сделали намек, позволяющий определить возраст креста. – Иосип многозначительно посмотрел на Джаду.

– Это еще как? – спросила та.

– Они приложили к кресту ссылки на Книгу Бытия. По-моему, эти священники-несторианцы слышали от китайцев рассказы об упавшей звезде. Им поведали о метеорите, который в незапамятные времена упал на землю. И вот каким образом они выразили свое благоговейное отношение к древнему происхождению креста.

Джада задумчиво поджала губы.

– Тем не менее, это не дает точной даты, совпадающей с последним появлением кометы. Я готова согласиться, что священники-несторианцы считали крест старым, по-библейски старым. Но все это основано только на предположениях. До тех пор пока я не изучу крест, я не могу говорить о его связи с кометой.

Вигор кивнул.

– Что возвращает нас к главному вопросу: где этот крест сейчас?

19 часов 55 минут

Дункан следил за обсуждением вполуха. Пока остальные обменивались мнениями и спорили, он сосредоточил свое внимание на лежащих на столе реликвиях. Подобно навязчивому желанию отдирать болячку с кожи, молодому оперативнику неудержимо хотелось вновь и вновь ощутить странное электромагнитное поле, исходящее от этих предметов.

– Крест должен находиться в могиле Чингисхана, – настаивал Иосип. – Если мы найдем его гробницу, то найдем и крест.

– Скорее всего, ты прав, – согласился монсеньор. – Вероятно, кости и кусочки тела великого полководца были разложены подобно хлебным крошкам, ведущим к его могиле.

Дункан снова провел руками над макушкой древнего черепа, ощущая кончиками пальцев невидимое поле. Он вспомнил утверждение Джады о том, что это темная энергия, и у него по коже пробежали мурашки. Обладая определенными знаниями в области физики и электромеханики, Дункан уже просмотрел сделанные Джадой расчеты, приложенные к материалам операции. Они оказались такими же изящными и сексуальными, как и молодая женщина, которая их выполнила.

Ощутив неприятный холодок, пробежавший по спине, Дункан отодвинул череп в сторону и поднес руки к книге.

Встав, Вигор принялся расхаживать вдоль стола.

– Вот что ты искал, Иосип. Все эти годы.

– После того как я обнаружил реликвии, у меня случилось помутнение рассудка. Чувство стыда, страх, мания преследования ввергали меня в смятение. Мне нужно было какое-нибудь тихое, спокойное место, где можно было подумать, прийти в себя.

Даже не будучи психиатром, Дункан почувствовал, что священник страдает каким-то хроническим умственным расстройством. Можно сказать, он был мешком, набитым нервными срывами.

– И после того как я исчез с лица земли, мне было проще обосноваться здесь, – объяснил Иосип. – Чтобы можно было спокойно работать. По сути дела, я сам отправил себя в ссылку, в монастырь, где можно было оставаться в полном уединении.

– Если вы стремились к одиночеству, – заметил Монк, – то выбрали для этого чертовски хорошее место. Другую такую глушь нужно еще поискать.

– Аральское море привлекло меня не только полной изоляцией. Быть может, вначале все дело было только в этом, но впоследствии я понял: где-то в глубинах своего воспаленного сознания я проводил параллели, которые стали мне очевидны лишь значительно позже. Как это уже не раз случалось со мной в прошлом, я обнаружил, что и эта маниакальная фаза моего заболевания имеет свои плюсы.

«О, да у него биполярная психика», – подумал Дункан, недоумевая, как это он раньше не распознал все признаки. В колледже у него был друг, страдающий тем же самым расстройством, и он знал, какой это тяжелый крест.

– И какие же параллели ты провел? – спросил Вигор.

Иосип указал на реликвии.

– Вот перед нами череп Чингисхана. А по глазу на обложке Евангелия мы знаем, что оно переплетено кожей с его головы и лица.

Услышав напоминание о том, что находится под его пальцами, Дункан внутренне поежился. И все же любопытство неудержимо влекло его к этой зловещей реликвии.

– Другими словами, – продолжал священник, – мы имеем дело с тем, что находилось выше шеи Чингисхана.

– А ты прав, – пробормотал Вигор. – Я не обратил на это внимания.

– Порой есть свои прелести в том, чтобы быть чуточку сумасшедшим. Так что моя маниакальная фаза привела меня сюда. И лишь потом я понял, почему. Я должен был находиться именно здесь.

– Но почему? – настаивал Вигор.

– Я считаю, что реликвий больше. Не только эти две.

– Есть и другие хлебные крошки, – подсказала Рейчел.

– В Венгрии сын Чингисхана оставил части головы своего отца, обозначив самые западные пределы своей империи, которую он унаследовал от своего отца. Но мысль о том, что он оставил только эти реликвии, показалась мне странной. Постепенно я пришел к другой теории, которую считаю правильной. Я уверен в том, что Чингисхан приказал своему сыну превратить весь мир в его могилу, распространив свое духовное влияние от одного конца Монгольской империи до другого.

– Это было бы в духе Чингисхана, – согласился Вигор. – Значит, свою голову он оставил в одном конце…

– В Венгрии, в склепе Аттилы, – кивнув, подтвердил Иосип. – Но где следующая хлебная крошка?

– Здесь? – спросила Джада.

Священник кивнул.

– Земли вокруг Аральского моря были западной границей Монгольской империи во время правления самого Чингисхана. Это очень важная точка. Поэтому я посчитал ее естественным местом для начала поисков.

Вигор обвел взглядом рукотворную пещеру.

– И все это время ты искал эти утраченные реликвии?

– Территория огромная. И после того как море пересохло, местность очень сильно изменилась. – Сходив к полке, Иосип вернулся с картой, которую развернул на столе. – Вот как выглядело Аральское море в прошлом.

Выпрямившись, Дункан посмотрел на обширное водное пространство, после чего снова перевел взгляд на книгу, заметив что-то странное.

– Название Аральское море означает «море островов», – объяснил священник. – Когда-то в его водах было разбросано полторы тысячи островов. Я предположил, что следующая реликвия Чингисхана должна находиться на одном из них.

– И ты обследовал их один за другим? – спросил Вигор.

– Мне помогали. – Иосип кивнул на Санджара.

– Но как вы платите за работу? – резонно спросил Монк.

Это был очень хороший вопрос.

Священник смущенно потупился. Очевидно, на этот вопрос ему не хотелось отвечать.

Ему на помощь пришел монсеньор, догадавшийся о правде.

– Ты упоминал о «визитной карточке» с именем Чингисхана, оставленной в гробнице Аттилы, которую нашел венгерский епископ. О золотом браслете с изображениями феникса и демонов.

Иосип понуро опустил плечи.

– Я его продал. Одному покупателю в Монголии. Человеку очень состоятельному, который приобрел золотой браслет для своей личной коллекции. По крайней мере, я могу быть уверен, что эта частица истории будет бережно сохранена.

Рейчел неодобрительно нахмурилась. Управление итальянской полиции, в котором она работала, занималось именно контрабандой краденых исторических ценностей.

– И кому вы продали этот браслет?

Замявшись, священник ничего не ответил.

Вигор не стал настаивать.

– В настоящий момент это не имеет значения.

И тем не менее Иосип решил объяснить.

– Пожалуйста, не вините покупателя. Это я решил продать реликвию, а он только купил ее, чтобы сохранить для истории своей страны.

Монк вернул разговор к насущным проблемам.

– Если ваше предположение насчет того, что следующая хлебная крошка находится здесь, верно, я не вижу, как мы сможем отыскать ее вовремя, чтобы это имело какой-то толк. По сути дела, нам нужно найти иголку в стогу очень сухого сена.

– Я слишком долго тянул, – уныло пробормотал Иосип.

– В таком случае, быть может, нам следует переключить наше внимание на Монголию? – вмешалась Джада, похоже, не слишком огорченная такой перспективой.

Ей никто не стал возражать.

Прежде чем заговорить, Дункан для полной уверенности еще раз провел руками над книгой. Удовлетворившись, он задержал указательный палец над одним определенным местом обложки.

– Монсеньор Верона… я хочу сказать, Вигор… именно здесь расположен глаз, о котором вы говорили?

Подойдя к нему, Вигор наклонился, заглядывая ему через плечо.

– Да, совершенно верно. Понимаю, увидеть глаз очень нелегко. Я сам разглядел его только с помощью лупы.

Дункан еще раз провел кончиками пальцев над книгой, определяя напряженность силового поля. Когда он дошел до точки над глазом, его палец непроизвольно приподнялся вверх, затем снова опустился, миновав ее.

– Не могу сказать, имеет ли это какое-либо значение, но над глазом энергия сильнее. Я отчетливо чувствую возмущение поля. Оно очень заметное.

Вигор задумчиво наморщил лоб.

– Чем это может объясняться?

Джада шагнула к Рену с другой стороны, принеся с собой аромат цветущих яблонь.

– Дункан, вы говорили, что у черепа поле значительно мощнее, чем у книги. И я тогда предположила, что это отражает соотношение масс. Чем больше масса, тем сильнее энергия.

Дункан кивнул. Ему доставляло наслаждение слушать, как молодая женщина оперирует научными категориями.

– Следовательно, это означает, что данная точка на обложке книги обладает большей относительной массой по сравнению с остальной поверхностью.

Вигор нахмурился.

– Что вы хотите сказать?

Дункан повернулся к нему.

– Под глазом что-то спрятано.

– А мне и в голову не пришло проверить, – всплеснул руками брат Иосип. – Я просветил книгу рентгеном, но не обнаружил ничего необычного.

Джада пожала плечами.

– Если это мягкие ткани, вроде кожи, рентген запросто мог их пропустить.

– Мы должны вскрыть глаз, – решительно заявил Монк.

Вигор повернулся к брату Иосипу.

– У меня есть все необходимые инструменты, – ответил тот и поспешил к полке.

Вигор покачал головой.

– Мне следовало бы догадаться. Весь смысл Евангелия от святого Фомы заключается в том, что путь Господа открыт тому, кто смотрит. Ищите, и найдете.

– Для этого достаточно просто открыть глаза, – добавила Рейчел.

Иосип вернулся с острым ножом, пассатижами и пинцетом, готовый выполнить офтальмологическую операцию.

Дункан отступил в сторону, освобождая место Вигору и его другу. Двое священников-археологов принялись разрезать тоненькие нити, которыми целую вечность назад были сшиты веки. Отогнуть высохшую кожу не удалось, поэтому пришлось осторожно вырезать кусок вокруг глаза и приподнять его.

Голос Вигора наполнился благоговейным почтением.

– Дайте-ка мне…

Иосип протянул ему мощную лупу.

– Спасибо.

Монсеньор склонился над вырезанным в переплете кругом.

– Я вижу на поверхности нечто напоминающее высушенные сосочки. По-моему, это тонкий мумифицированный кусок языка.

– О, замечательно, – простонала Джада, отступая назад. Судя по всему, ее любопытство имело свои пределы.

– На поверхности языка нанесена татуировка, – пробормотал Иосип. – Смотрите!

Дункан склонился ближе, Вигор поднес лупу. Действительно, на сухой кожистой полоске виднелся отчетливый рисунок, выполненный черной краской.

– Это карта, – осененный внезапной догадкой, произнес Рен, сообразив, что уже видел эти очертания. – Карта Аральского моря.

Похоже, эта новость обрадовала Рейчел ничуть не больше, чем Джаду.

– Нарисованная на языке Чингисхана.

Лицо брата Иосипа озарилось лихорадочным возбуждением.

– Чингисхан говорит нам, куда идти!

– Один из островов обведен красными чернилами, – подтвердил Вигор, – а под ним написано слово «equus». На латыни «лошадь».

– Лошади имели очень большое значение для древних монголов, – сказал Иосип. – Они были для воинов-кочевников жизненной силой. Бывало, в долгих походах всадники пили кровь своих скакунов, а из сброженного кобыльего молока делали арак, крепкий алкогольный напиток. Без лошадей…

Шум за дверью заставил всех обернуться.

Иосип заметно насторожился, но, увидев высокого молодого мужчину, которому пришлось пригнуться, чтобы войти в комнату, успокоился. На лице появилась широкая радушная улыбка.

– Ты вернулся! И как раз вовремя. У нас фантастические известия!

Поспешив к вошедшему, священник крепко его обнял. Внешне незнакомец мог сойти за родного брата Санджара, да и в одежде вкусы у них были одинаковые: жилет из овечьей шкуры и свободные штаны. Но только этот парень оставил своего сокола дома.

Иосип проводил новоприбывшего к столу.

– Хочу представить вам моего хорошего друга и главу отряда, ведущего раскопки. – Он похлопал молодого мужчину по плечу. – Его зовут Арслан.

Глава 13

18 ноября, 20 часов 17 минут

по улан-баторскому поясному времени

Улан-Батор, Монголия

Батухан стоял посреди своей галереи, в толстом халате и шлепанцах. Последнюю четверть часа он провел, расхаживая взад и вперед и любуясь своим собранием, чем нередко занимался в минуты раздумья.

В его сокровищнице имелись лучшие творения золотого века монгольского ювелирного искусства: погребальные маски, старинные музыкальные инструменты, керамика. Целая стена была посвящена древним лукам, когда-то принадлежавшим воинам-монголам, – от коротких, выгнутых дугой, из рога и жил, которыми пользовались всадники, до огромных катапульт, применявшихся при осаде укрепленных городов. В коллекции Батухана было и другое оружие, в том числе боевые топоры, кривые мечи и копья.

Однако это собрание предназначалось не только для того, чтобы радовать взор.

Вместе со своими собратьями из клана Синих Волков Батухан много часов занимался так, как это было принято в старину. В бескрайних степях, окружающих столицу, они ездили верхом в традиционных монгольских одеждах из шелка, обшитых выдубленной кожей, и остроконечных стальных шлемах. Подобно всем своим воинам, он прекрасно владел большим и малым монгольскими луками.

Батухан обвел взглядом свою коллекцию. Чтобы разместить постоянно пополняющееся собрание, он превратил мансардный этаж дома в свой личный музей. Из окон, выходящих на ярко освещенную площадь здания парламента, открывался великолепный вид на звездное небо и комету, расчертившую его своим сияющим хвостом.

Однако в настоящий момент Батухан полностью переключил внимание на маленький ящичек, в котором лежал золотой браслет. На пластине браслета был изображен феникс, терзаемый демонами. Батухан купил эту древнюю реликвию у брата Иосипа Тараско, еще тогда, когда считал священника лишь торговцем краденым антиквариатом, эксцентричным безумцем, обосновавшимся в пустыне.

Однако впоследствии выяснилось, что чудаковатый отшельник далеко не так прост, как казалось вначале.

И все же золотой браслет, как и остальная коллекция, не пылился без движения в своем ящичке. Отправляясь на встречу со своими братьями, Батухан изредка с гордостью надевал его, сознавая, что когда-то браслет украшал запястье самого великого Чингисхана.

Батухан дорого заплатил за эту привилегию – но священник растратил деньги впустую, превратив их в сотни ям, выкопанных в соленых песках.

Какая глупость!

Наконец в кармане халата зазвонил телефон. Достав его, Батухан заговорил, не утруждая себя приветствиями и сразу же переходя к делу.

– Ты встретился с братом Иосипом? Итальянцы там?

Привыкший к подобной резкости, звонивший отвечал так же сжато. Батухан мысленно представил себе, как парень забился в укромное место со спутниковым телефоном в руке.

– Они прибыли сюда, вместе с тремя американцами.

– Это археологи?

– Не думаю. Они больше похожи на военных, особенно мужчины.

– Это создаст проблемы?

– Нет, мои люди о них позаботятся. Все уже готово. Но я хотел вам сообщить: брат Иосип убежден, что у него появилась какая-то важная ниточка, которая может привести к могиле великого хана. Все возбуждены и собираются сегодня же ночью отправиться на поиски.

Какая-то важная ниточка…

Батухан задумчиво обвел взглядом экспонаты своего музея. Здесь было собрано лишь бледное отражение тех сокровищ, которые могут находиться в потерянной гробнице Чингисхана.

– Выясни, что это за ниточка, – приказал Батухан. – И дай священнику возможность заниматься поисками. Если будет обнаружено что-либо интересное, позаботься о том, чтобы это оказалось у тебя в руках. Ну а потом – или если они ничего не найдут – продолжай действовать так, как было запланировано. Трупы закопайте под ржавым кораблем.

– Будет сделано.

Батухан в этом не сомневался. Арслан еще никогда его не подводил.

Глава 14

18 ноября, 23 часа 22 минуты

по корейскому поясному времени

Река Тэдонган, Северная Корея

Грей мчался по грунтовой дороге вдоль реки, погасив фару; два других мотоцикла следовали за ним, также оставаясь в полной темноте. Заросли высокого рогоза и рощицы ивовых деревьев скрывали продвижение беглецов от Пхеньяна на запад, к побережью Желтого моря. Луна зашла, единственным источником света были звезды да сияющая комета, поэтому двигаться приходилось мучительно медленно.

К тому же у Грея горело простреленное плечо. Полчаса назад Сейхан сделала краткую остановку, чтобы достать из сумки мотоцикла аптечку. Пока остальные несли дежурство, охраняя дорогу со всех сторон, Сейхан обработала Грею рану, перевязала плечо и вколола ему обезболивающее и антибиотик. Это было меньшее, что она могла сделать после того, как выстрелила в него.

К счастью, пуля лишь вскользь задела мягкие ткани. Уколы приглушили обжигающую боль, и Грей сменил Сейхан за рулем мотоцикла, чтобы не дать раненой руке застыть на холоде. Он не знал, с чем они столкнутся, добравшись до побережья.

Слева в свете звезд блестела широкая гладь Тэдонгана, который начинался в высокогорье на севере, пересекал, извиваясь, столицу и впадал в океан. Беглецы объезжали стороной редкие промышленные предприятия, встречавшиеся на пути, стараясь придерживаться проселочных дорог.

Вдалеке показалось зарево над городом Нампху, стоящим в устье реки. Грей использовал его как ориентир, определяя свое местоположение. От реки отходила грунтовая дорога, вся в колдобинах и ухабах.

Сбавив скорость, Грей сверился с навигатором джи-пи-эс на руке. Хотя по прямой от Пхеньяна до берега моря всего тридцать миль, поскольку пришлось петлять на мотоцикле в темноте по грунтовым дорогам, расстояние показалось вдесятеро большим.

И все же конец был уже близок. Во что бы то ни стало нужно успеть в назначенный срок к месту встречи. Времени очень мало. Этот шанс упустить нельзя.

Грей махнул рукой, указывая на боковую дорогу, и поморщился от острой боли.

– Вот эта дорога, – окликнул он остальных. – Она должна привести нас прямо к морю.

Пирс дал газу, и мотоцикл с ревом свернул на проселок. Это была даже не дорога, а, скорее, череда глубоких рытвин и груд камней. Скорость пришлось сбросить. Чтобы найти место поровнее, Грей вел мотоцикл по самому краю дороги, где ее не так сильно разбили огромные колеса тракторов и других сельскохозяйственных машин.

Поля вокруг, вспаханные в преддверии зимы, но не засеянные, тянулись ровными бороздами, подернутые инеем. От дороги они были отгорожены заборами из колючей проволоки.

На таком открытом месте Грей чувствовал себя беззащитным и уязвимым. Ему казалось, что даже рокот мотоциклов стал громче, разносясь отголосками над пустыми полями. Но до берега оставалось всего мили две, не больше.

Тут послышался новый шум, зловещий чавкающий гул.

Сбросив скорость, Грей обернулся назад, всматриваясь в ночное небо.

Схватив его за здоровое плечо, Сейхан указала на юго-восток. Над голой землей, низко, неслась тень, смутным силуэтом заслоняющая огни Нампху.

Вертолет, летящий без огней.

Это могло означать только то, что винтокрылая машина уже засекла цель. Вертолет летел в темноте, надеясь подобраться как можно ближе. Из чего Грей заключил, что их обнаружили. Кто-то из тех, кого захватили в плен в Пхеньяне, проговорился об этом предполагаемом пути отхода, а может быть, местный крестьянин донес о трех мотоциклах, разъезжающих ночью без света. Так или иначе, укрыться было негде.

Понимая, что вертолет, по всей вероятности, оснащен приборами ночного видения, Грей включил фару, освещая дорогу впереди. Теперь главным была скорость.

– Не отставайте! – крикнул он остальным, давая полный газ.

Позади вспыхнул свет фар двух других мотоциклов.

На юго-востоке небо озарилось навигационными огнями вертолета. Мощный луч прожектора, упав на поля, устремился вслед за беглецами.

Грей гнал мотоцикл по самому краю ухабистой дороги. Ковальски мчался по противоположной стороне, а Чжуан и Гуань-инь следовали за ним вплотную. К сожалению, у них не было оружия против вертолета. Еще в тюрьме они израсходовали все заряды реактивных гранатометов. Тяжелое вооружение ушло вместе с грузовиком, на тот случай, если основной группе придется вступить в бой. Грузовику предстояло стать главной целью и отвлечь внимание от мотоциклов.

Сидящая позади Грея Сейхан развернулась, вскидывая автомат. Стиснув мотоцикл бедрами, она прицелилась и выпустила короткую очередь.

Вертолет метнулся в сторону, однако это было вызвано исключительно фактором неожиданности.

И все же это позволило чуть увеличить отрыв от преследователей.

Ковальски указал направо, в сторону большой фермы. Зажатые с двух сторон полосами колючей проволоки, мотоциклы были лишены свободы маневра. Для того чтобы одержать победу в предстоящей схватке, им требовалось вырваться на простор.

Грей понял намерение своего напарника.

– Пошел!

Мотоциклы устремились к ферме. Сбив деревянную изгородь, они оказались на просторной площадке, усыпанной гравием. Вдоль одной стороны тянулись ряды коровников. Напротив выстроились бараки и ремонтные мастерские. Дальше за ними простирались загоны и пастбища. Судя по всему, хозяйство было крупным.

Кое-где в окнах бараков вспыхнул свет, озаривший лица обитателей, судя по всему, разбуженных шумом. Но, увидев, что к чему, люди поспешно пятились от окон и гасили свет.

В зеркале заднего обзора Грей увидел заходящий для атаки вертолет. Опустив нос, винтокрылая машина неслась вперед. Через несколько мгновений она настигнет беглецов.

– За мной! – заорал Грей, резко бросая мотоцикл влево.

Он устремился к распахнутым воротам одного из коровников. Нужно было как можно быстрее укрыться. Словно подчеркивая необходимость этого, сзади часто затрещал крупнокалиберный пулемет. Должно быть, пилот понял, что добыча собирается нырнуть в нору.

Сейхан открыла ответный огонь, как и Гуань-инь, сидящая за спиной Чжуана. Мать и дочь встречали опасность абсолютно хладнокровно. Из дул их автоматов, переведенных на автоматический огонь, вырывались частые вспышки выстрелов.

Наконец мотоцикл Грея влетел в ворота и оказался в темноте. Справа и слева от него остановились два других мотоцикла.

Вертолет взмыл выше, прогрохотал над крышей коровника и оказался с противоположной стороны, где также имелись раскрытые ворота.

В длинном и широком коровнике чувствовалась советская гигантомания. Он был построен для массового производства. Слева выстроилась длинная линия доильных автоматов. Напротив тянулись загоны, в каждом из которых стояло по четыре-пять коров. Уставившись на незваных пришельцев большими блестящими глазами, коровы мычали, недовольные ночным вторжением.

Грей прикинул, что всего в коровнике находится не меньше сотни животных. За дальними воротами начинались загоны, битком набитые коровами. У коммандера мелькнула мысль, что навозный смрад прикончит его и его товарищей гораздо раньше крупнокалиберного пулемета.

Погасив фару, он плавно затормозил в середине коровника. Остальные последовали его примеру. Вертолет кружил в воздухе, зловеще чавкая несущими лопастями. Пилот понимал, что его цели в ловушке, и ждал только, когда они покажутся из тех или других ворот.

Грей сознавал, что им, к сожалению, рано или поздно придется предпринять эту попытку. Оставаться здесь нельзя. Несомненно, наземные силы уже в пути.

Однако не это тревожило его больше всего.

Он взглянул на часы. Времени было уже почти полночь. Если в ближайшие несколько минут они не доберутся до берега, все остальное уже не будет иметь значения.

– Что у нас здесь за театр? – спросил Ковальски.

Грей объяснил.

Великан побледнел.

23 часа 41 минута

«Выбора у нас все равно нет», – подумал Пирс, проверяя, все ли готовы.

Он осмотрел в бинокль равнину, простирающуюся за пустыми сельскохозяйственными угодьями. В четверти мили от коровника темнела манящая опушка леса. Если добраться туда, прибрежные заросли обеспечат укрытие, позволив достигнуть места встречи.

Но для этого надо было покинуть коровник, обеспечивающий защиту.

– Делай как я! – распорядился Грей.

Они слезли с мотоциклов и принялись быстро открывать стойла, начав с середины и продвигаясь к концу. Похлопывая коров по заду, выгоняли их в центральный проход. Особых усилий это не потребовало, поскольку животные, по-видимому, привыкли к ежедневным доениям.

Когда центральный проход заполнился коровами, Грей махнул рукой, показывая, чтобы все снова садились на мотоциклы. Три двигателя разом ожили с ревом, и испуганные коровы устремились в противоположную сторону. Чтобы заставить их шевелиться быстрее, Сейхан вскинула автомат и выпустила несколько пуль в потолок. Оглушительный грохот выстрелов сделал свое дело.

Громко мыча, коровы хлынули через оба выхода, наталкиваясь друг на друга, что только увеличивало общее смятение.

Грей направил свой мотоцикл за той частью стада, которая выходила из коровника через задние ворота. Его товарищи последовали его примеру. Не зажигая фар, они смешались с толпящимися животными.

Захваченный врасплох множеством громадных туш, вырвавшихся из коровника через оба выхода, пилот заметался из стороны в сторону, не в силах понять, что происходит.

Затерявшись в этом столпотворении, три мотоцикла рванули в темноту. Вертолет как раз находился у противоположных ворот, но он уже возвращался обратно, шаря по земле лучом прожектора.

Оказавшись на открытом месте, Грей повернул в одну сторону, Чжуан – в другую. Мать и дочь разом соскочили с мотоциклов и открыли ворота двух загонов, расположенных за коровником.

Общее столпотворение уже заразило тревогой животных, находившихся за оградой, и они возбужденно мычали, мотая головами и переступая копытами. Паника распространилась стремительно, подобно огню спички, поднесенной к сухому сену.

Ворота распахнулись, давая выход нарастающему давлению внутри загона. Ближайшие к ним животные вырвались на свободу, увлекая за собой других. За ними последовали остальные, рабы стадного чувства. Через считаные секунды ручеек превратился в неудержимый поток.

Обе женщины бегом вернулись к своим мотоциклам. Ковальски оставался в стороне. Он сидел верхом на мотоцикле с двигателем, работающим на холостых оборотах, приставив к плечу приклад автомата и задрав ствол вверх.

Рокот вертолета превратился в рев. Этот звук, а также вихрь, поднятый несущим винтом, еще больше пугали объятых ужасом животных, – а тут еще добавился слепящий луч света, скользнувший по коровнику.

Ковальски дал короткую очередь. Высоко в воздухе брызнуло разбитое стекло, и снова воцарилась темнота. Пилот вертолета, не ожидавший встретить сопротивление, резко отвернул в сторону.

Как только Сейхан и Гуань-инь вскочили на сиденья, все три мотоцикла устремились следом за коровами. Стараясь оставаться незаметными, с погашенными фарами, они вырвались вместе со стадом на простор и устремились прочь от фермы, к виднеющимся вдали деревьям.

Грей старался, как мог, избежать столкновения со своими рогатыми спутницами, однако те не отвечали взаимностью на любезность. Его то и дело толкали, хлестали хвостами, но он все же мчался через подернутое инеем поле. Два других мотоцикла не отставали от него.

Оставшийся позади вертолет все еще кружил над коровником. Сбитый с толку пилот пытался понять, куда скрылась добыча. Наконец винтокрылая машина развернулась и полетела над полем. К этому времени стадо разбежалось во все стороны.

И все же пилот не желал признавать свое поражение. Вертолет заложил дугу, и крупнокалиберный пулемет ожил снова, сея смерть среди бегущих коров.

Грею было жалко бедные создания, но если учесть, в каких тесных стойлах они содержались и как плохо за ними ухаживали, возможно, это можно было считать милосердием. По крайней мере, животные хоть на краткий миг вкусили свободы.

Когда они доехали до леса и сбавили скорость, Ковальски высказал свое суждение на этот счет. Оглянувшись на зрелище кровавой бойни, он пробормотал:

– Долбаные козлы!

Бегство далось дорогой ценой, и Грей не собирался растрачивать успех впустую.

Преодолев тянувшиеся вдоль берега моря заросли, мотоциклы снова выехали на дорогу. Сориентировавшись по навигатору, Пирс на головокружительной скорости помчал своих товарищей к месту встречи. Вскоре лес кончился, и они оказались на широкой полосе прибрежной гальки.

Грей всмотрелся в берега бухты. Залитые холодным светом звезд, волны монотонно накатывались на плоские камни. Все вокруг было пустынным.

– Это то самое место? – спросил Ковальски.

Грей кивнул. В нем крепло опасение, что они опоздали. Достав из сумки мотоцикла сигнальную шашку, он зажег ее и бросил на берег. Вспыхнуло зеленое пламя, отразившееся от воды.

Теперь оставалось только молиться о том, чтобы кто-нибудь его заметил.

И кто-то его заметил.

Справа из-за леса вынырнул вертолет северокорейской армии. С громким ревом он развернулся над бухтой и устремился на беглецов, привлеченный зелеными отсветами.

Ожил пулемет.

Но тут в темноте за бухтой сверкнула яркая вспышка, затем послышался яростный свист. Ракета класса «воздух – воздух», попав вертолету в борт, взорвалась, превращая его в огненный шар.

Оглушенный взрывом, Грей проводил взглядом обугленный остов вертолета, тяжело рухнувший в море и проливший дождь пылающих обломков.

Еще до того, как затихли отголоски взрыва, из облака дыма вырвался маленький вертолет, зависший над берегом. Это была машина новейшей конструкции – уменьшенная версия армейского вертолета «Блэкхок», изготовленная по технологии «стелс», угловатая, с плоскими поверхностями, призванными сбивать с толку радар.

Но огненный взрыв не сможет долго оставаться незамеченным.

Вертолет приземлился на гальку, призывно распахивая люк. Из пусковой трубы все еще шел дым от выпущенной ракеты.

Грей заранее договорился с Кэт о том, чтобы их забрали. Как и было условлено, вертолет-невидимка поднялся с борта американского военного корабля, находящегося в территориальных водах Южной Кореи, и направился к берегу, держась у самой поверхности воды. Кэт предупредила, что вертолет прилетит только один раз и ждать долго не сможет. Дважды северокорейские военные одну и ту же оплошность не допустят.

Как только маленький отряд поднялся на борт вертолета, бортмеханик захлопнул люк. Тотчас же развернувшись хвостом к Корейскому полуострову, «вертушка» устремилась вперед, несясь над самыми волнами, с шумом вспарывая ночной воздух лопастями несущего винта.

Пристегнувшись, Грей оглянулся на берег, заново переживая опасности и пролитую кровь. Откинувшись на спинку кресла, он увидел, как Гуань-инь наклонилась к сидящей рядом Сейхан. Впервые за десятилетия мать нежно прикоснулась кончиками пальцев к щеке дочери.

Грей отвернулся, на этот раз уставившись вперед.

Да, все это было не зря.

Глава 15

18 ноября, 21 час 41 минута

по алма-атинскому поясному времени

Аральское море, Казахстан

«Еврокоптер» поднялся в воздух, вздымая вихри соленого песка.

Рейчел тревожилась за своего дядю. Сейчас он был поглощен разговором с братом Иосипом. Священники сидели рядом, склонив головы друг к другу, словно школьники, возбужденно обсуждая то, что ждало впереди. Однако оба были далеко не мальчики.

Особенно дядя Вигор.

Хотя он и сохранил крепкий фасад, возраст начинал брать свое. Рейчел в очередной раз увидела это в том, как пожилой прелат только что поднялся на борт вертолета, – ей пришлось протянуть ему руку, в то время как в прошлом он молодцевато запрыгнул бы сам. Она замечала тысячи проявлений этого еще до поездки и даже месяца два назад пыталась серьезно поговорить с дядей, но тот отмахнулся от ее тревог, сославшись на то, что в последнее время променял активную жизнь в постоянных разъездах на кабинетную работу. Рейчел посоветовала ему облегчить свой график, брать на себя поменьше ответственности, но с таким же успехом можно было просить остановиться товарный состав, несущийся на всех парах.

А в ходе этой поездки ее беспокойство только возрастало. До отлета в Рим Рейчел не удавалось проводить с дядей столько времени, сколько хотелось бы, – лишь изредка ужин вместе да праздники. Но сейчас, пробыв рядом с дядей целые сутки, она начала тревожиться, что дело не только в возрасте. Еще в Риме Рейчел обратила внимание на черные мешки под глазами Вигора. Теперь она видела, что у него одышка, что он иногда держится рукой за левую сторону груди. Но всякий раз, поймав ее взгляд, дядя поспешно отнимал руку.

Он о чем-то умалчивал.

И это пугало Рейчел даже больше, чем предстоящий конец света.

После того, как в автомобильной катастрофе погиб ее отец, эту пустоту заполнил дядя Вигор. Понимая боль племянницы, он взял ее за руку и повел дальше по жизни, показывая музеи Рима, вывозя во Флоренцию, отправляясь плавать с аквалангом на Капри. Дядя научил ее всегда добиваться своей цели, не останавливаться на меньшем только потому, что она женщина. Он также привил ей уважение и любовь к истории и искусству, запечатлевшему величайшие вехи человечества в мраморе и граните, в стекле и бронзе, на холсте и бумаге.

Так как же она может не заботиться о нем? Еще когда они были в Риме, страх толкал ее ограничить Вигора, оградить от опасностей, даже вопреки его собственной воле. Но теперь, глядя на него, улыбающегося и возбужденного, Рейчел чувствовала, что была не права. Она не знала, сколько лет ей еще предстоит прожить с дядей, но понимала, что пришел ее черед взять его за руку, дать ему возможность почерпнуть у нее силы, чтобы двигаться дальше.

Он подарил ей мир – и она не могла этот мир у него отнять.

Сознавая это, Рейчел переключила свое внимание на унылый ландшафт, пробегающий внизу. Оставив ржавый остов корабля позади, вертолет летел на север, направляясь в еще более безжизненные и пустынные места. Лунный свет превращал пески, покрытые коркой соли, в бесконечную серебряную гладь, нарушаемую лишь крупными валунами, остовами других судов и редкими глыбами известняка.

Молодая женщина мысленно представила себе, как морские воды снова заполняют эту впадину, затопляя низины и превращая возвышенности в острова, каковыми они и были прежде. Вертолет направлялся к одному такому холму, расположенному приблизительно в сорока километрах к северо-востоку, к одинокому атоллу в этом океане сухой соли и песка, на который указала карта, начертанная на языке давно умершего завоевателя.

Помимо воли Рейчел чувствовала, как у нее в груди разгорается искорка восторженного возбуждения, вспыхнувшая от того пламени, которое бушевало в груди дяди Вигора. Что их ждет впереди, какая находка? Остальные также испытывали душевный подъем, даже полная сомнений Джада Шоу. Она сидела у иллюминатора рядом с Дунканом, новым оперативником «Сигмы», таким же молодым, как и она сама. Лица обоих светились энергией.

Перехватив взгляд Рейчел, Монк улыбнулся, словно спрашивая: «А помнишь, когда мы сами были такими же молодыми?» Теперь дома его ждали две дочери и любящая жена, и он с гордостью носил свои шрамы. Даже протез, заменяющий ему кисть, был для него знаком отличия.

Рейчел опустилась ниже в кресле, радуясь окружающему ее обществу, – даже молодому Санджару, который по-прежнему держал на руке сокола, прижимая его к груди. Только сейчас она по-настоящему рассмотрела изумительное оперение птицы, серебристо-белое, подчеркнутое черными и темно-серыми полосами.

Перехватив ее взгляд, молодой казах кивнул.

– Что это за птица? – спросила Рейчел.

Санджар расправил плечи, обрадованный ее интересом.

– Это кречет. Falco rusticolus. Один из самых крупных представителей семейства соколиных.

– Он очень красивый.

Санджар улыбнулся, демонстрируя ослепительные белые зубы.

– Пусть он лучше это не слышит. Он и так чересчур высокого мнения о себе.

– Но он сидит совершенно неподвижно.

Санджар провел пальцем по мягкому колпачку на голове птицы.

– Лишенная зрения, птица не знает, как двигаться. Сокол с надетым на голову колпачком будет сидеть совершенно неподвижно, полностью доверяя своему хозяину. В прошлом знатные воины появлялись со своими питомцами при дворе, на пирах, даже ездили с ними верхом.

– А теперь, судя по всему, с ними летают на вертолетах.

– Мы все приспосабливаемся к современному миру. Но соколиная охота восходит к временам Чингисхана. Монгольские воины охотились с соколами на лисиц, а иногда даже на волков.

– На волков? Вот как? Это же очень крупный зверь.

Санджар кивнул.

– Не только на волков. Но и на людей тоже. На самом деле личными телохранителями Чингисхана были сокольничие.

– В таком случае, Санджар, вы поддерживаете славную традицию, даже в наши дни продолжая заботиться о Чингисхане.

– Да, мы с двоюродным братом, – он кивнул на Арслана, сидевшего в следующем ряду, – очень гордимся своим великим предком.

– Ребята, – вмешался пилот, – мы находимся в нескольких минутах от цели. Не хотите сделать круг, чтобы взглянуть на место с воздуха?

– Да, пожалуйста, покажите нам это место с воздуха, – подавшись вперед, сказал Вигор. – Это может оказаться весьма полезным.

Все прильнули к иллюминаторам. Вертолет проносился над пустыней Аралкум. Здесь солончаки сверкали даже еще ярче. Впереди над высохшей коркой поднималась угрюмая скала. С крутыми склонами, сотворенными ветром, и слегка вогнутой вершиной она напоминала лодку, бегущую по каменным волнам.

Вертолет дважды облетел вокруг, но никто не заметил ничего необычного.

– Надо совершить посадку и продолжить исследования на месте, – высказался за всех Иосип.

– Садимся! – крикнул Монк, обращаясь к пилоту. – Как можно ближе к скале!

Пилот умело развернул вертолет и приземлился меньше чем в десяти ярдах от подветренной стороны скалы. Однако этот маневр дался ему с трудом.

– Ветер усиливается, – предупредил пилот. – Судя по всему, надвигается атмосферный фронт.

Как только распахнулся люк, стало ясно, что пилот не ошибся с прогнозом погоды. Температура понизилась на несколько градусов. Даже под защитой массивной скалы Рейчел ощутила пронизывающий ветер, забирающийся под куртку.

Все по очереди спрыгнули на землю.

Под ногами хрустела соль. Местность, простиравшаяся вокруг, представляла собой странное зрелище. Она чем-то напоминала толстый слой ломтиков жареной картошки, наваленных в огромную сковороду. Наклонившись, Рейчел разглядела, что это геометрически правильные кристаллы соли. Каждый был в палец толщиной, с острыми концами. Соль придавала дну высохшего моря какой-то колючий, неземной вид.

Стоящий рядом с Рейчел брат Иосип, не обращая внимания на геологические причуды, устремил взгляд на вершину горы. Впереди громоздились отвесные скалы, которые, правда, местами обвалились осыпями камней и крупного песка.

Все приготовили фонарики.

– Давайте сначала обойдем вокруг вершины, – предложил Иосип.

Вигор кивнул – придерживаясь рукой за левый бок.

Подойдя к дяде, Рейчел предложила ему опереться на ее плечо.

– Ну вот, старина, притащили меня сюда…

Добродушно усмехнувшись, Вигор воспользовался ее предложением. Они первыми двинулись через поле, усыпанное кристаллами соли. Первые минут десять пожилой прелат опирался на племянницу, затем, судя по всему, почувствовав себя лучше, пошел уже самостоятельно. Рейчел хотелось спросить его об этом, но она решила дать ему возможность самому начать разговор с ней, когда он будет готов.

К ним приблизился Монк, судя по всему, обративший внимание на состояние монсеньора. Озабоченно нахмурившись, он посмотрел на Рейчел, но, со свойственным ему неизменным чутьем определив ее настроение, решил промолчать. Точнее, Монк ничего не сказал про Вигора.

Он обвел взглядом корку колючих кристаллов.

– Похоже, здесь уже целую вечность не ступала ничья нога.

Только сейчас Рейчел осознала, что он прав.

– Никаких следов.

Хрупкие кристаллы росли годами. Если бы здесь кто-нибудь прошел, память об этом сохранилась бы в раздавленной соли.

Как только маленькая группа вышла из-под защиты горы, ветер вцепился в людей острыми зубами. Сильный и постоянный, он жалил открытую кожу песчинками и оставлял на языке соленый вкус.

Санджару с трудом удавалось удерживать кречета на одетой в перчатку руке. Сняв с головы птицы колпачок, он выпустил ее в воздух, давая возможность расправить крылья и избавиться от тревоги. С громким криком кречет взмыл в ночную темноту, сверкнув в лунном свете своими серебристыми крыльями.

Двоюродный брат Санджара указал на горизонт. Там, между звездным небом и равниной соли, сгущалась отчетливая полоса.

– Надвигается буря, – предупредил Арслан.

– Черный буран, – уточнил Санджар.

Прикрывая глаза от ветра, Рейчел посмотрела на бурлящую стену песка, соли и пыли, вспоминая предостережение своего дяди о том, какими ядовитыми могут быть эти тучи.

– Не хотелось бы оказаться здесь, когда буран дойдет сюда, – сказал Арслан.

Никто с ним не спорил, поэтому все ускорили шаг.

Через несколько ярдов всем уже пришлось закрывать нижнюю половину лица платками, которые раздал Санджар. Очевидно, подобная предосторожность была здесь обычным делом. Над дном мертвого моря регулярно дули самые настоящие ураганы. И все же жалящие песчинки и укусы ледяного ветра больно жгли открытые участки кожи.

Ветер вынуждал всех держаться как можно ближе к склону горы. Вытянувшись вереницей, освещая дорогу дрожащими пятнами света фонариков, маленький отряд вошел в узкую расселину между скалой и цепочкой остроконечных утесов, вероятно, остатков древнего рифа. Любая защита от пронизывающего ветра была желанной передышкой.

Впереди послышался крик.

Рейчел поспешила следом за остальными. Все столпились вокруг Иосипа. Тот светил фонариком себе под ноги, на основание скалы, разорванное здоровенной трещиной. Рейчел не сразу поняла, что так взбудоражило священника.

– Разве это не похоже на лошадиную голову? – Иосип прошелся по контурам трещины лучом фонарика. – Поднятая морда, опущенные уши, вытянутая шея.

Сделав шаг назад, Рейчел поняла, что он прав. Трещина действительно напоминала силуэт лошади, которая тонула в песчаных волнах, судорожно поднимая голову, чтобы глотнуть воздуха.

– Equus, – выдохнул Вигор. – Именно это слово было выведено на высушенном языке.

Иосип кивнул, безумно сверкнув глазами.

Опустившись перед трещиной в скале на корточки, Монк посветил внутрь фонариком.

– Похоже, там достаточно просторно, чтобы пролез человек.

– Это подземный ход? – спросила Джада.

Дункан осмотрел скалу.

– Если это так, когда-то здесь был подводный тоннель, – поправил он. – В те времена, когда озеро еще не умерло, вход должен был находиться под водой.

Иосип посмотрел на своего друга.

– Точно так же, как это было на Тисе в Венгрии. Только во время необычайной засухи открылся тайный вход в склеп, устроенный на дне реки.

– В таком случае, чего мы ждем? – спросил Монк.

Он первым нырнул в трещину, пойдя в авангарде на тот случай, если впереди ждет опасность. Остальные быстро последовали за ним.

Оглянувшись на племянницу, Вигор широко улыбнулся, едва сдерживая свой восторг.

Вот чем он жил.

Оставалось только молить Бога о том, чтобы это его не убило.

22 часа 57 минут

Вигор полз на четвереньках следом за Иосипом.

Проход оказался более тесным, чем казалось сначала, но очень кстати пришлось то, что Монк с помощью своего протеза, обладающего повышенной силой, убирал с пути все преграды: каменные завалы, песчаные наносы, коросту соли. Это был живой проходческий щит, который вгрызался в глубь земли под бывшим островом.

– Кажется, впереди через несколько ярдов проход расширяется! – предположил Монк.

Еще через минуту выяснилось, что он был прав.

Его фонарик скрылся из вида, оставив только отсвет. Следом за ним из прохода выбрался Иосип. Поднявшись на ноги, священник застыл, затем отшатнулся в сторону, потрясенный открывшимся зрелищем.

Чувствуя, как гулко колотится в груди сердце, Вигор выполз на четвереньках из прохода в пещеру. Пораженный увиденным, он выпрямился и направил фонарик вверх, добавляя свой луч к свету фонариков его спутников.

Впереди простиралась обширная пещера, полностью покрытая коркой соли. Со сводчатого белого потолка свисали блестящие сталактиты кристаллической соли. Внизу полупрозрачными клыками поднимались сталагмиты. Тут и там пол и потолок соединяли сплошные соляные колонны. Серебристо-белые кристаллы покрывали все поверхности.

Один за другим из прохода выбирались остальные, выражая вслух различные оттенки удивления.

Вылезший последним Дункан пробормотал:

– Матерь Божья…

Его остановил Иосип, озирающийся по сторонам.

– Судя по всему, эта пещера также находилась под водой. Потом вода ушла, медленно отступила, оставив после себя только морскую соль.

– И, будем надеяться, кое-что еще, – добавил Вигор, указывая в противоположный конец пещеры. – Нам нужно искать новые реликвии Чингисхана.

Маленький отряд разошелся по пещере, осторожно ступая по полу. Задача была не из легких, поскольку камни под ногами были покрыты толстым слоем тех же самых кристаллов, похожих на растопыренные пальцы, что и снаружи пещеры, но только здесь они, толщиной с сардельку, пьяно валились друг на друга, словно лес, уложенный ураганом.

Хруст раздавленных кристаллов гулкими отголосками отражался от сводов пещеры. Воздух, пахнущий морем, разъедал глаза.

Джада шепотом обратилась к Дункану, но благодаря прекрасной акустике ее голос услышали все:

– Должно быть, на протяжении столетий уровень воды поднимался и опускался, вследствие чего здесь скопилось столько соли.

– И каждый год еще добавлялись дожди, – ответил Дункан. – Которые смывали соль сверху, с земли.

Джада подняла взгляд на своды.

– Можно предположить, что во времена Чингисхана эта пещера была скрыта под водой не полностью. Однако попасть в нее можно было, только поднырнув в проход.

Вероятно, они были правы.

Внезапно почувствовав усталость и, возможно, осознав, что археология является уделом молодых, Вигор решил отдохнуть и прислонился к соляному столбу толщиной с телеграфный, посчитав, что тот достаточно прочный и выдержит его вес. Однако от прикосновения его руки столб сломался пополам, демонстрируя свою хрупкость.

К счастью, Монк и Рейчел находились поблизости. Схватив монсеньора, они оттащили его назад, спасая от дождя крупных и мелких осколков соляных кристаллов, пролившегося сверху.

– Осторожнее, дядя Вигор, – с укором произнесла Рейчел, помогая ему выпрямиться и стряхивая с его плеч искрящуюся пыль.

– Смотрите сюда! – воскликнул Монк, указывая на расширяющееся книзу основание сломанной колонны.

Обернувшись, монсеньор Верона посветил фонариком. Яркий луч света проник в самое сердце полупрозрачного столба. Там, внутри, отразилось что-то, отчего свет вспыхнул еще ярче.

– Сюда! – окликнул Вигор своих спутников.

Остальные собрались вокруг, добавляя свет своих фонариков, чтобы разглядеть то, что скрывалось внутри соляной колонны.

Иосип опустился на одно колено.

– Кажется, это каменный постамент, на котором стоит какой-то ящик.

Его друг присоединился к нему, и его лицо озарилось восторгом.

– Это похоже на то, что сказал про гробницу Аттилы венгерский епископ! – воскликнул Вигор. – Судя по всему, вот то, что мы ищем.

Иосип выпрямился.

– Нам нужно освободить ящик от соли.

Подошел Арслан, принесший сумку с инструментом. С помощью молотков, зубил и щеточек они с Иосипом очистили толстое основание колонны.

Постепенно их взору открылась шкатулка, большая, не меньше фута в высоту и вдвое длиннее.

Иосип смахнул с черной поверхности последние кристаллики соли. В нескольких местах остались следы от зубила. Иосип расковырял ногтем одну из царапин.

– Судя по всему, это серебро, покрытое налетом.

Пока Арслан освобождал от соли нижнюю половину шкатулки, Вигор подсел к своему другу.

– По-моему, ты прав. И вот крышка на петлях.

Вскоре шкатулка была выломана из спрессовавшейся соли. После сильного удара молотком она зашаталась на своем постаменте.

Выполнив свою работу, Арслан отступил назад.

– Открывать будешь ты, – обратился к своему другу Вигор. – Ты заслужил это право.

Признательно пожав ему руку, Иосип, от возбуждения лишившись дара речи, трясущимися руками поднял крышку, открывая ее под протестующий скрип просолившихся петель. Как только крышка была поднята, передняя стенка отвалилась вперед, вероятно, прикрепленная к днищу на петлях.

Рейчел отшатнулась назад, прикрывая ладонью рот.

– О господи…

23 часа 02 минуты

Когда племянница Вигора отступила назад, Дункан смог отчетливо рассмотреть содержимое шкатулки.

Это была миниатюрная копия судна, с острым килем, устремившимся вперед наростом бушприта и бортами, изготовленными из искусно изогнутых дощечек. Две мачты несли квадратные паруса, чуть собранные складками подобно раздвинутым занавескам.

– Похоже на джонку династии Сун, – заметил Вигор. – В Средние века такие суда бороздили моря и реки Китая.

Рейчел покачала головой.

– Но только это судно построено из человеческих ребер и позвоночника. А паруса сделаны из высушенной человеческой кожи.

Шагнув ближе, Дункан убедился в том, что она права. Изогнутые дощечки бортов действительно были ребрами. Нарост бушприта был позвонком. Вероятно, и в отношении парусов Рейчел также не ошиблась – это была человеческая кожа.

– Снова Чингисхан, – заметил Монк.

– Откуда такая уверенность? – спросила Рейчел.

– Я могу отправить образец в Рим, в генетическую лабораторию, – предложил Вигор. – Ответ мы получим где-то через день.

Толкнув Дункана в бок, Джада сказала:

– А можно сделать это прямо сейчас.

Все взгляды устремились на молодого оперативника.

Тот все понял.

– Доктор Шоу права. – Подняв руки, он пошевелил пальцами. – Если ткани принадлежат тому же самому телу, я это почувствую.

Остальные освободили ему место. Подойдя к открытой шкатулке, Дункан протянул руки и провел кончиками пальцев вдоль изогнутых бортов судна. И тотчас же почувствовал то же самое давление, то же самое уникальное энергетическое поле, что и раньше. Он готов был поклясться, что сейчас может даже различить цвет этого поля. Этим понятием такие люди, как он, описывали незначительные изменения электромагнитных полей, которые нельзя было определить никакими другими характеристиками. Это было все равно что пытаться объяснить слепому, что такое синий цвет.

Вот только в данном случае, если бы Дункану предложили выбрать для поля подходящий цвет, он остановился бы на черном.

Отступив назад, Рен встряхнул руками, избавляясь от щекочущего ощущения в кончиках пальцев. Его охватила дрожь.

– Определенно, это то же самое поле, – заключил он.

Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, раздался пронзительный крик, заставивший всех вздрогнуть. Беспрепятственно пролетев по тоннелю, кречет взмыл под своды пещеры. Молодой охотник поднял руку, и птица, сложив крылья, упала прямо на запястье, учащенно дыша раскрытым клювом.

– Должно быть, наверху буря, – заметил Санджар, смахивая песчинки с крыльев кречета. – Нам нужно уходить.

Послышался еще один писк – теперь ожила рация. Переговорив с пилотом, Монк получил подтверждение.

– Он говорит, нам нужно улетать. – Коккалис указал Дункану на шкатулку. – Закрой ее, и все быстро уходим.

С помощью Иосипа и Вигора Дункан закрыл потемневшую от времени шкатулку и поднял ее. Она оказалась чертовски тяжелой. Если это действительно было серебро, шкатулка стоила целое состояние.

Монк помог Дункану протащить шкатулку по тоннелю. Поднявшись наверх, молодой оперативник понял, что внезапное желание кречета присоединиться к своему хозяину было оправданным. Звездное небо исчезло. Над головой метались черные тучи. Мириады песчинок отчаянно колотили по скале. Дальше на запад дела обстояли еще хуже.

Маленький отряд поспешно двинулся в обратный путь, возвращаясь по своему же следу раздавленных кристаллов соли. Все двигались боком, подставляя ветру спины. Видимость стала отвратительной. Дункан нес шкатулку под мышкой, другой рукой держа за руку Джаду. Впереди Монк и Рейчел помогали Вигору, а Санджар и его брат поддерживали Иосипа.

Наконец они оказались за противоположным склоном горы, укрытые от прямых порывов ветра. Заметив их, пилот распахнул люк, выпрыгнул из вертолета и замахал рукой, призывая поторопиться.

Впрочем, никто не нуждался в дополнительных понуканиях.

Дружно добежав до вертолета, все быстро забрались в кабину. Еще до того, как все успели пристегнуться, пилот уже поднял «птичку» в воздух.

Едва шасси оторвалось от земли, вертолет развернулся и полетел над самой соляной равниной, стараясь как можно дольше укрыться за высокой скалой, максимально увеличивая расстояние до надвигающейся бури. Все расселись по креслам, защелкали замки ремней безопасности. Наконец «вертушка» резко взмыла выше, подталкиваемая передним фронтом бурана, и на полной скорости устремилась вперед. Словно желая проверить прочность ремней безопасности, началась болтанка, и у всех заклацали зубы.

Несколько долгих минут никто не говорил и, можно даже сказать, не дышал.

Ускользнув из пасти бурана, вертолет выровнялся.

– Дальше все будет гладко, – заверил пилот, однако прозвучавшая в его голосе дрожь позволяла предположить, что опасность была гораздо серьезнее, чем все предполагали.

Вертолет несся в ночи. Над головой снова сияли звезды.

Наконец Дункан шумно выдохнул.

– Что ж, славно повеселились.

Джада в ужасе посмотрела на него.

23 часа 33 минуты

По дороге обратно Вигор изучал потемневшую от времени серебряную шкатулку. Она лежала на кресле рядом с Дунканом, накрывшим ее рукой.

Монсеньор представлял себе содержимое шкатулки. Однако подобные мысли мучили не его одного.

– В этой шкатулке должен быть спрятан ключ, – нарушил молчание Иосип. – Какое-то указание на то, куда отправиться дальше.

Вигор вспомнил зашитый глаз на переплете древней книги – и спрятанные за ним тайны.

– Вероятно, ты прав. Как только мы вернемся в твою библиотеку, надо будет заняться исследованиями.

Должно быть, от Иосипа не укрылось прозвучавшее в его голосе сомнение.

– В чем дело?

Вигор неопределенно махнул рукой.

– Так, просто устал, – солгал он.

– Хочется узнать, сколько еще реликвий Чингисхана осталось, – задумчиво промолвил Иосип. – На сколько кусков разделили тело великого хана?

Вигор повернулся к своему другу, удивленный его слепотой.

– Осталось всего одно место.

Иосип нахмурился.

– Почему ты так уверен?..

И тут его взгляд озарился пониманием. Он похлопал монсеньора по колену.

– Пусть твое тело устало, друг мой, но рассудок твой бодр.

Монк, слышавший этот разговор, встрепенулся.

– Как насчет того, чтобы объяснить тем, кто слаб и телом, и рассудком?

Вигор одарил его теплой улыбкой.

– Шкатулка, которую мы сейчас обнаружили, серебряная. – Он кивнул на ларец, лежащий рядом с Дунканом. – Но, по словам венгерского епископа, шкатулка в гробнице Аттилы была железной.

Иосип возбужденно выпрямился.

– Это означает, что последний ларец, содержащий величайшее сокровище, за которым мы охотимся, должен быть золотым.

Монк вынужден был признать справедливость его рассуждений.

– Подобно трем шкатулкам с мощами святого Фомы. Железной, серебряной и золотой.

Вигор кивнул.

– Мы в одном шаге от пропавшей могилы Чингисхана.

Дункан похлопал по шкатулке ладонью.

– Это если вы сможете разгадать загадку корабля, сделанного из человеческих костей.

Вигор вздохнул, моля Бога о том, чтобы тот дал ему силы пройти через это испытание.

Продержаться бы еще совсем немного…

Пилот сообщил хорошие известия.

– Ребята, мы вернулись туда, откуда вылетели. Но, возможно, придется на ночь задраить люки. В такую погоду не позавидуешь ни человеку, ни зверю, у которого нет надежной норы.

Вигор оглянулся на темнеющую на горизонте тучу. Похоже, черный буран не отказался от погони и надвигался всей своей мощью.

Прекрасно понимая, что случится в ближайшее время, пилот быстро направил вертолет вниз к ржавому остову корабля, спеша укрыться за ним. Несомненно, огромному судну уже приходилось видеть на своем веку подобные бури, и он был готов к новому испытанию.

Монсеньор Верона с облегчением откинулся на спинку кресла.

«Спустившись под землю, мы будем в безопасности».

Глава 16

19 ноября, 02 часа 44 минуты

по корейскому поясному времени

В море у побережья Южной Кореи

Сейхан стояла на палубе эсминца ВМС Соединенных Штатов «Бенфолд», вооруженного крылатыми ракетами. Она была в чужой теплой куртке с откинутым назад капюшоном, отороченным мехом. Молодая женщина больше не могла выносить тесноты закрытых отсеков, толчеи человеческих тел, кают без окон, выкрашенных одними и теми же унылыми красками. Ей был нужен свежий воздух, поэтому она поднялась на палубу.

Ночь была морозной, звезды блестели бриллиантами, и даже комета была похожа на глыбу льда, которую протащили по небу. Эсминец шел полным ходом на юг, держась территориальных вод Южной Кореи. Пока что Пхеньян не поднял тревогу. Скорее всего, властные структуры стыдились открыто признать свое поражение. Тем не менее, спасение можно было считать чудом. Грей находился в лазарете, где ему обрабатывали рану.

Мысли Сейхан вернулись к тому мгновению, когда она выстрелила из пистолета, повинуясь инстинкту самосохранения, слепая ко всему окружающему. Она собиралась только свалить водителя, чтобы получить мотоцикл. И все же…

«Я едва не убила Грея».

У нее за спиной открылся и закрылся люк. Сейхан закрыла глаза, недовольная тем, что ей помешали. Послышались приближающиеся шаги, чей-то силуэт встал у леерного ограждения рядом с ней. Сейхан ощутила аромат жасмина. Она испугалась. Если дать этому аромату волю, он затянет ее назад в прошлое. Даже сейчас у нее перед глазами появился образ вьющейся лозы, залитой солнечным светом, с малиновыми цветками, вокруг которых с жужжанием вьются толстые пчелы.

Сейхан прогнала прочь эту картину.

– Чи, – ласково произнесла мать, называя ее прежним именем. В единственном слоге, сорвавшемся с ее уст, было слишком много боли для такого короткого имени.

– Я предпочитаю имя Сейхан, – ответила дочь, открывая глаза. – С ним я прожила гораздо дольше, чем со всеми другими.

Маленькие руки схватили ограждение рядом с ее руками, не прикасаясь к ним, однако достаточно близко, чтобы Сейхан в ночном холоде ощутила исходящее от них тепло. И все же их по-прежнему разделяла огромная пропасть.

Сейхан тысячу раз пыталась представить себе воссоединение с матерью, но она никак не могла предположить, что это будет встреча двух чужих людей. Всю дорогу в вертолете Сейхан всматривалась в лицо матери. Черты его были ей до боли знакомы: дуги бровей, изгиб нижней губы, форма глаз. Но в то же время это было совершенно незнакомое лицо. И дело не только в багровом шраме и татуировке; все было гораздо глубже.

В последний раз Сейхан видела свою мать, когда была еще девятилетней девочкой. Теперь, по прошествии двух десятков лет, она смотрела на нее взрослым человеком. Она уже не была той девочкой. И ее мать не была той молодой женщиной.

– Скоро мне нужно будет покинуть тебя, – сказала Гуань-инь.

Сейхан сделала глубокий вдох, проверяя, какое действие произвели на нее эти слова. У нее угрожающе защипало в глазах – но только потому, что она не почувствовала абсолютно ничего. И это явилось жутким открытием.

– У меня есть обязательства, – продолжала мать. – Мои люди в опасности, и им нужна моя помощь. Я не могу их бросить.

Сейхан едва сдержала горький смешок.

Должно быть, Гуань-инь также почувствовала грустную иронию своих слов.

– Я тебя искала, – после долгого молчания тихо произнесла она.

– Знаю. – Сейхан уже знала это от Грея.

– Мне сказали, что ты умерла, однако я продолжала искать до тех пор, пока это не стало слишком больно.

Посмотрев на свои руки, Сейхан с удивлением обнаружила, что стиснула ограждение и у нее побелели костяшки пальцев.

– Поедем со мной, – попросила мать.

Сейхан слишком долго хранила молчание.

– Ты не можешь, да? – прошептала мать.

– У меня тоже есть обязательства.

Снова потянулось молчание, заполненное чем-то гораздо более важным, чем слова.

– Я слышала, он опять уезжает. Значит, ты отправишься вместе с ним?

Сейхан ничего не ответила.

Они долго стояли рядом, обе не зная, о чем говорить, что обсуждать. Что им оставалось делать? Считать, у кого больше шрамов, делиться рассказами о пережитых ужасах и пролитой крови, о том, что приходилось делать, чтобы остаться в живых? В конце концов они так ничего и не сказали друг другу.

Наконец мать разжала руки и отступила назад, прошептав:

– Моя маленькая Чи, неужели я потеряла тебя навсегда? Смогу ли я когда-нибудь снова тебя найти?

С этими словами она ушла, оставив после себя только аромат жасмина.

03 часа 14 минут

Грей стоял, опираясь на стол, слишком усталый, чтобы доверять своим ногам. Командир эсминца любезно предоставил им с Ковальски офицерскую кают-компанию. Корабельный кок сварил кофе и приготовил яичницу с ветчиной.

Не каждый день двум сотрудникам американских спецслужб удается бежать из Северной Кореи.

После того как Грею вычистили, обработали жидким заживляющим средством и перебинтовали раненое плечо, он почувствовал себя в тысячу раз лучше. Определенно, этому также способствовала кружка горячего крепкого кофе.

Ковальски сидел рядом, закинув ноги на стол и поставив на живот тарелку с яичницей. Он зевал так широко, что, казалось, вот-вот вывихнет челюсть.

Наконец перед Пирсом ожил большой жидкокристаллический монитор. Связь была установлена по засекреченному каналу. Грей увидел перед собой оперативный центр в штаб-квартире «Сигмы» в Вашингтоне. Прямо на него смотрел директор Кроу, рядом с ним сидела Кэт, лихорадочно стуча по клавиатуре компьютера. Это она организовала сеанс защищенной связи.

Пейнтер кивнул.

– Здравствуйте, коммандер Пирс, как у вас дела?

– Бывало и получше.

А также и похуже.

Несмотря на все, им удалось освободить Сейхан и выбраться живыми и невредимыми – ну, не совсем невредимыми, но близко к тому.

– Грей, я знаю, что тебе пришлось побывать в преисподней и вернуться обратно, – продолжал Пейнтер, – но если ты сможешь, нам бы хотелось, чтобы ты занялся другим важным заданием.

– В Монголии, – сказал Пирс.

Кэт уже вкратце ввела его в курс событий, окружающих разбившийся спутник.

– Мне нужно, чтобы ты трезво оценил свои силы, – продолжал Пейнтер. – Вы с Ковальски в достаточно хорошей форме, чтобы продолжать дальше?

Грей оглянулся на великана, который просто пожал плечами, отправляя в рот очередной кусок яичницы.

– На мой взгляд, выражение «в достаточно хорошей форме» подходит к нам как нельзя лучше, – ответил Грей. – Но если попутно нам еще удастся немного поспать, будет просто отлично.

– Хорошо. В таком случае я хочу показать вам вот это. – Пейнтер повернулся к Кэт.

Та переместилась ближе к объективу камеры, продолжая одной рукой стучать по клавиатуре.

– Сейчас я соединю вас с лейтенантом Джошем Лебланом, сотрудником станции «Мак-Мёрдо».

– Это в Антарктиде?

– Совершенно верно. Он, во главе поискового отряда, находится примерно в ста километрах от базы, на шельфовом леднике Росса. – Нажав несколько клавиш, Кэт сказала в стоящий перед ней микрофон: – Лейтенант Леблан, вы можете еще раз показать то, что обнаружили? Шаг за шагом провести нас по тому, что увидели?

Грей услышал какое-то неразборчивое бормотание, которое можно было принять за утвердительный ответ. Затем на экране появилось лицо молодого мужчины в военной куртке. Он снял капюшон, судя по всему, наслаждаясь солнечным утром антарктического лета. Вязаная шапка закрывала его короткие черные волосы, щеки порозовели от мороза, а может быть, от возбуждения. Судя по дергающемуся изображению, кто-то снимал лейтенанта Леблана, держа видеокамеру в руках. Лейтенант заговорил, отступая назад к ледяной гряде.

– Приблизительно два часа назад мы наблюдали, как над «Мак-Мёрдо» пронеслись пять огромных огненных шаров. Сперва у меня мелькнула мысль, что это ракетный удар. Прогремели пять взрывов, один за другим, таких мощных, что содрогнулась вся станция. Наш поисковый отряд тотчас же отправился на место. Вот что мы обнаружили.

Дойдя до края гряды, он отошел в сторону. Оператор выдвинулся вперед, и изображение на экране судорожно запрыгало. Как только он остановился и зафиксировал камеру в руках, Грей увидел жуткий ландшафт, достойный преисподней.

В бескрайнем ледяном поле зияли огромные кратеры. Голубой лед по краям почернел от копоти, из воронок поднимался клубящийся пар. Грей мысленно представил себе, как пять раскаленных метеоритов пробивают толщу льда и в трехстах метрах ниже погружаются в морскую воду. Он разглядел людей, крошечных черных муравьев, ползающих по ледяной равнине, судя по всему, членов поискового отряда Леблана. Отдаленная перспектива помогла в полной мере понять истинные размеры дымящихся воронок.

Внезапно из динамиков послышался раскат грома.

Грей не сразу сообразил, чем вызван этот гул, – но тут прогремели новые раскаты. Камера показала, как снежное поле во все стороны пересекли трещины, выбрасывая высоко в воздух осколки льда. От кратера к кратеру пробежали зигзагообразные разрывы, расползаясь по всему шельфу.

Где-то за кадром Леблан громко выругался. Затем он появился на экране, бегущий вниз к своим людям, оказавшимся в беде. Бросив видеокамеру, оператор поспешил следом за ним. Камера упала набок на снег, продолжая работать, снимая перекошенную картину хаоса.

Трещины во льду становились все шире, раздирая его толщу.

Люди бросились во все стороны, спасаясь от катаклизма. До микрофона камеры долетали слабые крики.

Грей увидел, как двое моряков упали в расселину, разверзшуюся у них под ногами. Целый ледяной континент медленно отрывался от основного шельфа. Еще одна трещина устремилась прямо к камере и взорвалась у нее перед объективом, после чего экран погас.

Ковальски, сам в прошлом моряк, вскочил на ноги, в отчаянии стиснув кулаки, бессильный чем-либо помочь.

На экране снова появился Пейнтер, раскрасневшийся, потрясенный. Склонившись к Кэт, он передавал приказания:

– …со станцией «Мак-Мёрдо». Поднимай тревогу. Передай, чтобы немедленно поднимали в воздух вертолеты.

Грей молча ждал, пока Кэт передавала распоряжения своего начальника. Покончив с этим, Пейнтер наконец снова повернулся к Пирсу.

– Теперь ты понял, что, возможно, нас ждет.

– Что вы хотите сказать?

– Незадолго до того, как поступило сообщение Леблана из Антарктиды, ученые и специалисты Ракетно-космического центра в Лос-Анджелесе подтвердили свои предварительные предположения относительно того, что разрушения, зафиксированные в цифровом виде разбившимся спутником, являются последствиями падения нескольких крупных метеоритов на Восточное побережье.

Вспомнив картину разрушений, увиденную только что, Грей представил себе, что произошло бы, если бы эти пять метеоритов обрушились на густонаселенную территорию.

– По оценкам специалистов, на Антарктиду упали сверхболиды, размером от семнадцати до двадцати метров. Каждый выплеснул энергию, эквивалентную взрыву восьми атомных бомб.

Грей сглотнул комок в горле.

Неудивительно, что шельфовый ледник был разбит вдребезги.

– Детальный анализ изображения со спутника, – продолжал Пейнтер, – а также оценка характера взрывов, глубины воронок и степени разрушения позволяют предположить, что речь идет о метеоритах, размерами втрое больше тех, что обрушились на Антарктиду.

У Грея в душе все похолодело. Он представил себе всех своих друзей и родных, в том числе тех, кто находился в штаб-квартире «Сигмы».

– И, возможно, одним только Восточным побережьем дело не ограничится, – предупредил Кроу. – У нас есть только один снимок. Не исключено, что область разрушений будет гораздо шире. Быть может, речь идет даже о глобальной катастрофе.

– Еще вопрос, произойдет ли это вообще, – заметил Грей, по-прежнему настроенный скептически. Однако после того, свидетелем чего только что стал, он уже считал, что никакая осторожность не будет излишней.

– Вот почему нам нужно во что бы то ни стало разыскать этот спутник, – сказал Пейнтер. – В настоящий момент мы смотрим в космос во все глаза – «Хаббл»[67], спутник «Суифт» НАСА, Космическое агентство Великобритании. Мы отслеживаем поток камней, которые увлекает за собой комета. Среди них есть глыбы до двухсот метров в поперечнике. Пока что, согласно всем расчетам, ни один из них не грозит столкнуться с Землей.

– Но что насчет тех, которые только что упали на Антарктиду?

– В этом вся проблема. Мы отслеживаем далеко не всё. НАСА потребовалось пятнадцать лет, чтобы выявить менее десяти тысяч астероидов, чьи орбиты проходят недалеко от Земли. То есть подавляющее большинство до сих пор остается необнаруженными. Возьмем Челябинский метеорит, взорвавшийся над Россией в прошлом году. Это явилось полным шоком. И если бы этот метеорит не взорвался в верхних слоях атмосферы, высвободив там большую часть своей энергии, он ударил бы по России с мощностью двадцати бомб, сброшенных на Хиросиму.

– Так что мы ни в чем не можем быть полностью уверены.

Пейнтер оглянулся на Кэт, словно не решаясь о чем-то заговорить.

– В чем дело? – спросил Грей.

Кэт кивнула, и Кроу тяжело вздохнул.

– Есть еще одна тревожная новость, поступившая из Ракетно-космического центра. Пока что еще рано делать какие-либо выводы, но один из физиков, тесно работавших с доктором Джадой Шоу, изучил ее данные относительно гравитационных аномалий, вызванных кометой, – тех самых складок пространственно-временного континуума, которые, по мнению доктора Шоу, доказывали присутствие темной энергии.

– И?..

– Этот физик продолжал следить за такими аномалиями по мере приближения кометы к Земле. Так вот, он убежден, что они неуклонно усиливаются.

– Что это означает?

Пейнтер снова метнул взгляд на Кэт.

– Мы до сих пор ждем ответ на этот вопрос. Возможно, это очень важно… а может быть, несущественно. Точный ответ мы получим только после того, как будут собраны и проанализированы все данные.

– Сколько времени это займет?

– В лучшем случае полдня, возможно, и дольше.

– То есть мы тем временем займемся поисками спутника.

– Может быть, в нем содержатся ответы на все. – Пейнтер посмотрел прямо в объектив, и Грей буквально ощутил на себе его взгляд. – Когда вы сможете тронуться в путь?

– Прямо сейчас. Если Кэт обеспечит нас транспортом…

Капитан Брайант повернулась к монитору.

– Я смогу доставить группу коммандера Пирса в Монголию к восходу солнца.

– А как дела у группы Монка? – спросил Грей.

– Я только что получила известия из Казахстана, – сказала Кэт. – Монка ненадолго задержит на месте буран. Но, если у них не возникнет никаких проблем, к утру они смогут присоединиться к тебе в Улан-Баторе.

– В таком случае, сделаем так, чтобы это произошло, – заключил Пейнтер. – Нам нужно, чтобы там, на месте, было как можно больше глаз. Сейхан готова сопровождать вас?

По дороге в кают-компанию Грей встретил Гуань-инь, тщетно пытавшуюся скрыть слезы. Ей предстояло вылететь обратно в Гонконг, чтобы помочь членам своей триады, которым по-прежнему угрожала опасность. По слезам матери Сейхан Грей предположил, каким будет ответ на вопрос директора «Сигмы».

– Я считаю, что Сейхан отправится с нами.

– Хорошо.

После чего Пейнтер быстро закончил связь. Судя по всему, у него хватало забот на других фронтах.

Уставившись на черный экран, Пирс снова представил разрушения в Антарктиде, сознавая, что терять время нельзя.

«Монк, пожалуйста, не опаздывай».

Глава 17

19 ноября, 0 часов 17 минут

по алма-атинскому времени

Аральское море, Казахстан

Рейчел торопливо спустилась вниз вслед за остальными, вернувшись в беспорядок личного святилища брата Иосипа. Наверху, над остовом старого корабля, бушевал буран, и отголоски завывания ветра проникали глубоко под землю, в лабиринт проходов и помещений. Ветер со свистом врывался в щели в проржавевшем насквозь железе, громыхал оторванными листами обшивки, гремел болтающимися тросами.

Пилот поставил вертолет с подветренной стороны горы ржавого железа, защищая его от бури, и постарался, как мог, укрыть двигатели и подвижные части, защищая их от песка и соли.

Рабочие, нанятые Иосипом, спустились на нижние уровни подземелья, похоже, не обращая внимания на разыгравшийся наверху буран, – очевидно, привыкли отступать вниз, когда Мать-Природа становилась чересчур буйной. Одни просто валялись на койках, другие играли в карты или занимались мелкими бытовыми делами, коротая время.

В их безмятежном поведении Рейчел почерпнула некоторое спокойствие.

– Давай поставим шкатулку на стол, – приказал Дункану Монк.

Пока они тащили ящик из потемневшего от времени серебра к столу, Джада стряхнула песок с головы и смахнула с одежды пыль и налет соли. Но она была не единственной, кому буран взъерошил перья.

Санджар усадил кречета, чья голова была закрыта колпачком, на деревянный насест. Геру несколько раз раздраженно принимался хлопать крыльями, однако его острые когти крепко держали жердь; умная птица прекрасно понимала, что вслепую лучше не летать. Хозяин нашептывал кречету что-то ласковое, успокаивал его, почесывая ему шею.

Рейчел подошла к Санджару, восторгаясь его мастерством.

Однако ее дядю интересовало совсем другое. Он махнул рукой, приглашая своего друга к столу.

– Нам нужно как можно внимательнее изучить эту реликвию, найти указания на то, куда двигаться дальше.

Иосип кивнул, однако вид у него был рассеянный, словно мысли его находились где-то далеко. Повернувшись спиной к столу, на который Монк и Дункан поставили шкатулку и остальные реликвии, он не отрывал взгляда от высокого шкафа, набитого книгами.

Арслан приблизился к священнику, словно собираясь о чем-то с ним посоветоваться. Однако вместо этого он приставил к груди Иосипа дуло черного пистолета и грубо рявкнул:

– Всем отойти от стола! Руки вверх!

На какое-то мгновение все застыли неподвижно, застигнутые врасплох, – и тут в помещение ворвались люди, вооруженные автоматами или кривыми мечами. Похоже, это были рабочие, нанятые Иосипом.

Из коридора донеслись выстрелы.

Рейчел догадалась, какая судьба постигла остальных членов археологической бригады. Она вспомнила взрыв гранаты в университете, террористов-смертников в Актау. Похоже, все это время враг был гораздо ближе, чем кто-либо предполагал.

Иосип недоуменно повернулся к бригадиру.

– Арслан, в чем дело?

Вместо ответа тот ударил ученого по лицу, разбивая в кровь губу. После чего грубо схватил Иосипа за руку, развернул его рывком и ткнул пистолет ему в спину.

Санджар шагнул вперед.

– Брат, что ты делаешь?

– Я делаю то, что приказал Повелитель Синих Волков, – ответил Арслан. – И ты будешь повиноваться мне. Ты дал клятву верности, так же, как и я.

Иосип посмотрел на Санджара, и его глаза потемнели от боли.

Арслан кивнул на дверь.

– Уходи, брат. – В его голосе прозвучал жесткий приказ. – Или тебя погребут здесь вместе с остальными.

Санджар отступил назад.

– Я согласился следить, докладывать о действиях брата Иосипа… но только не это, ни за что. Он хороший человек. И остальные также не сделали ничего плохого.

– В таком случае умри вместе с ними, – не скрывая презрения, сказал Арслан. – Ты всегда был слишком слабым, Санджар, твои мысли летают высоко вместе с твоей птицей. Богатенькие родители всячески оберегали тебя, снисходительно смотря на бедных родственников. Ты никогда не был истинным воином, готовым служить великому хану.

Развернувшись, Арслан что-то крикнул по-монгольски своим подручным. Тотчас же подбежали четверо, схватили со стола древние реликвии и скрылись за дверью.

Рейчел проводила взглядом сокровища, добытые с таким трудом.

Арслан двинулся следом, держа перед собой Иосипа, используя его в качестве заложника и живого щита. Он крикнул своим людям, и те начали закрывать массивную стальную дверь. Судя по заклепкам и налету ржавчины, это был люк, снятый с оставшегося наверху корабля.

Задержавшись в дверях, Арслан напоследок пригрозил своему брату и остальным:

– Пока вас не было, мои воины заложили заряды взрывчатки по всему крысиному гнезду. Камень обратится в пыль, завалив все подземные ходы. А сверху вас придавит тяжелый корабль, который станет вашим надгробным камнем. И никто никогда не узнает, что здесь произошло.

Его люди встретили эти слова злорадным смехом.

Боевики по-прежнему держали оружие наготове, в первую очередь следя за Монком и Дунканом, справедливо определив, что именно от этих двоих исходит наибольшая угроза.

– Убейте всех, – приказал Арслан своим подручным. – После чего присоединяйтесь наверху к нам.

Перехватив взгляд Рейчел, Санджар выразительно закатил глаза вверх, затем посмотрел на кречета.

Ей потребовалось какое-то мгновение, чтобы понять, что он имел в виду.

Воспользовавшись тем, что боевики не обращали на нее внимания, Рейчел протянула руку и сняла с пернатой головы Геру колпачок.

Выкрикнув команду на своем родном языке, Санджар указал на Арслана. Кречет молнией сорвался с насеста, взмыв к деревянным балкам, укреплявшим свод из песчаника.

Оружие метнулось вверх, стреляя в птицу. Грохот выстрелов в замкнутом помещении оглушил Рейчел.

Не задетый пулями, Геру спикировал вниз – крылатая стрела, выпущенная из лука Санджара. Острые когти вонзились Арслану в голову, раздирая щеку и скальп. Мощные крылья ударили предателя по лицу, вынуждая его повалиться на колени, вопя от боли.

В библиотеке снова зазвучали выстрелы.

0 часов 38 минут

Как только ствол ближайшего к нему автомата взметнулся к своду, Дункан пришел в движение. Всем своим весом он налетел на стоящего рядом боевика, сбивая его с ног. Тот ударился головой об угол стола с такой силой, что треснули кости. Обмякнув, он растянулся на полу и затих.

Подхватив упавший автомат, Дункан перекатился в сторону. Лежа на спине, он сразил второго нападавшего очередью в грудь. И тотчас же пули вгрызлись в камень у него между ног, заставляя Рена перекатиться назад и забраться под стол.

Из своего укрытия Дункан прострелил боевику левое колено, – а когда тот повалился на землю, всадил ему пулю между глаз.

Показался еще один боевик. Опустившись на корточки, он прошелся длинной очередью под столом. Но тут на него упал тяжелый книжный шкаф, сбивая его. Взобравшись на шкаф, Монк пронзил оглушенному боевику горло своим протезом. Нападавший с перебитой гортанью рухнул на бок, извиваясь и захлебываясь собственной кровью.

Еще один боевик, остававшийся у входа, отдирал хищную птицу от лица своего предводителя.

Воспользовавшись смятением, Иосип вырвался из рук Арслана и бросился в глубь библиотеки.

Громко протрещали два выстрела.

Из груди священника вырвался фонтан красных брызг. Иосип налетел на Монка, подхватившего его в свои объятия.

Подручные вытаскивали окровавленного Арслана в дверь. В руке у него дымился пистолет. Дункан выстрелил вдогонку, но стальной люк уже захлопнулся с лязгом.

Вскочив на ноги, Рен бросился к двери и навалился на нее плечом. Однако дверь даже не шелохнулась, по-видимому, запертая с противоположной стороны мощными засовами. Это была ловушка.

Дункан обвел взглядом помещение, быстро оценивая, что к чему.

Джада поднялась из-за другого книжного шкафа, куда ее после первых же выстрелов затолкал Монк.

Санджар сидел на корточках рядом с Геру. Оглушенная птица лежала без движения на полу.

Рейчел вместе со своим дядей бросилась к распростертому на земле Иосипу. Увидев собравшуюся под ним лужицу крови, она поняла, что жить ему осталось недолго.

Впрочем, это было верно в отношении их всех.

0 часов 40 минут

Нет, нет, нет…

Вигор стоял на коленях перед своим другом, который воскрес из мертвых только для того, чтобы умереть снова. Судьба жестоко обошлась с этим человеком, наделив его одновременно блестящим умом и безумием. Он не заслужил такой участи.

Взяв руку Иосипа, Вигор начал читать отходную.

Иосип не отрывал от него глаз. На его губах выступила кровавая пена, он не мог говорить, легкое было разорвано в клочья пулей предателя.

– Лежи спокойно, друг мой.

Монк положил хрупкое тело священника себе на колени.

Вигор стиснул руку друга, выражая этим прикосновением всю свою любовь. Больше он ничего не мог сделать, прочитав в глазах Монка страшную правду.

Лишившись дара речи, Иосип нашел в себе силы поднести руку Вигора к своей окровавленной груди. Вигор ощутил, как слабо бьется сердце его друга.

– Мне тоже будет тебя не хватать.

В глазах Иосипа он прочитал сожаление. Тот понимал, с какой опасностью столкнулся мир, и ничем не мог помочь.

– Ты уже долго нес эту тяжкую ношу, друг мой. Теперь ее понесу я.

Иосип смотрел, как Вигор нежно запечатлел крест ему на лбу.

– Упокойся с миром, – прошептал монсеньор Верона.

И Иосип закрыл глаза.

0 часов 42 минуты

Дункан помог Монку положить брата Иосипа на стол.

– Сожалею, – сказал он. – Но у нас нет времени, чтобы похоронить его подобающим образом.

Смахнув слезы, Вигор кивнул, обводя взглядом беспорядок в библиотеке.

– Для него это место подходит как нельзя лучше.

– Давайте позаботимся о том, чтобы оно также не стало нашей братской могилой, – поторопил всех Монк.

Дункан повернулся к Санджару.

– Отсюда есть другой выход?

Тот закончил завертывать кречета в одеяло.

– К сожалению, нет. Все проходы ведут в другие подземные помещения. Тупики. Единственный путь наверх лежит через запертую дверь.

Дункан сознавал, что у них в лучшем случае есть несколько минут на то, чтобы выбраться на свободу. Как только Арслан со своими людьми покинет корабль, они взорвут подземные уровни. Единственная надежда зиждилась на том, что предатель не станет торопиться, забирая по пути все ценное, однако особенно рассчитывать на это не стоило.

Джада стояла с широко раскрытыми глазами, обхватив себя за плечи.

– Они собирались нас убить, – поежившись, сказала она, еще не придя в себя.

– И, возможно, им это удастся, – заключил Дункан, рассудив, что нет смысла приукрашивать ситуацию.

Джада недовольно нахмурилась.

– Я имела в виду совсем другое. Сами подумайте. Если бы мы не расправились с теми, кто должен был нас убить, мы были бы мертвы. Взрывы должны были похоронить наши трупы в этой безымянной могиле.

Дункан по-прежнему ничего не понимал.

– Сейчас нас уже не должно было быть в живых, – разгоряченно произнесла Джада, обводя стены рукой. – Этот козел сказал, что разложил повсюду взрывчатку. Так почему бы и не здесь тоже? Это самый нижний уровень. Он полагает, что мы уже мертвы…

Ну конечно же…

Выругавшись, Монк принялся осматривать стены.

Ругая себя за тупость, Дункан принялся за противоположную часть библиотеки. Ему потребовалось меньше тридцати секунд, чтобы обнаружить первый заряд. Он был спрятан у основания толстой деревянной балки, которая поддерживала своды просторного помещения.

– Один есть! – окликнул Дункан.

– Я тоже нашел! – ответил из противоположного конца Монк.

– Снимайте со своего приемопередатчик! – крикнул Дункан. – Но только осторожно!

Рейчел следила за его действиями.

– Вы уверены, что успеете разрядить все заряды?

– Нет, мы хотим сделать другое, – продолжая работать, ответил тот. – Скорее всего, взрывчатка заложена здесь повсюду.

Дункан осторожно освободил комок пластида, следя за тем, чтобы не потревожить детонатор и приемопередатчик. Как только все было кончено, он поспешил к двери.

Там его уже ждал Монк, держа в руке другой приемопередатчик.

Дункан прилепил комок взрывчатки к массивным петлям люка. Затем вскрыл приемопередатчик – устройство, объединяющее в себе как радиоприемник, так и радиопередатчик. Ногтем он переключил частоту приемника на другое значение, отличное от того, которое было установлено на остальных зарядах, заложенных по всему подземному лабиринту.

Меньше всего хотелось бы, чтобы рвануло везде.

После чего Дункан забрал у Монка второй приемопередатчик.

– Ты точно знаешь, что делаешь? – спросил тот.

– Что я, напрасно слушал курсы электроники? – Работая быстро, Рен также перенастроил передатчик на новую частоту, затем махнул рукой, призывая всех отойти подальше. – Укройтесь за чем-нибудь и зажмите уши!

Сам он устроился за прочным книжным шкафом. Как только все были готовы, Дункан поднес большой палец к крошечной красной кнопке на крышке приемопередатчика. Теперь на сигнал на новой частоте откликнется только его наспех сооруженный заряд – однако в том, что касается радио и взрывчатки, порой даже у опытных специалистов случаются неприятности.

Дункан нажал кнопку.

Услышав оглушительный взрыв, от которого у него, казалось, раскололся череп, он решил, что оплошал и взорвал всё. Помещение заполнилось дымом и клубящейся пылью. Кашляя, Дункан поднялся на ноги.

Взглянув в противоположную сторону, он увидел, что люка больше нет, вместе с солидной частью стены.

К нему присоединился Монк. Дункан видел, что его напарник говорит, однако голос словно доносился из-под толщи воды.

– Вероятно, ублюдок это услышал!

Рен кивнул.

Другими словами, скорее бежать!

0 часов 46 минут

Джада бежала вверх по лестнице следом за Дунканом, который, с единственным фонариком в руке, возглавил этот стремительный бросок к поверхности. Позади Монк и Рейчел помогали Вигору подниматься по крутым ступеням, буквально неся его на руках. Санджар замыкал шествие.

Все ждали, что мир вокруг в любое мгновение взорвется, сокрушая хрупкие тела тоннами камня, погребая их под толщей песка и соли.

Выход, ведущий в трюм ржавого корабля, казался невозможно далеким. Подземный лабиринт словно разрастался вверх и вширь, пропорционально ужасу, обуявшему Джаду. Где-то над головой в корпусе старого судна свистел и завывал ветер, призывая молодую женщину бежать еще быстрее.

– Осталось совсем немного! – задыхаясь, выкрикнул Дункан. Сжимая в руке автомат, он перепрыгивал через две ступени.

Джада посмотрела вверх, почти свернув шею, но массивная фигура Дункана загораживала вид.

Однако через несколько ярдов выяснилось, что он был прав. Под ногами Джады каменные ступени сменились стальными скобами. Осталось преодолеть еще совсем чуть-чуть…

…но тут земля под ногами содрогнулась с оглушительным грохотом.

Все повалились коленями на изъеденные коррозией ступени. Из глубины вырвался столб песка, пыли и удушливого дыма, ослепивший всех.

Джада на четвереньках преодолела оставшуюся часть лестницы, ориентируясь на свет фонарика в руке Дункана. Чья-то рука схватила ее и вытащила из колодца с такой легкостью, будто она ничего не весила. Поднявшись на ноги, Джада, пошатываясь, отступила в сторону, а Дункан тем временем вытащил наверх всех остальных.

– Скорее к выходу! – заорал он, указывая на отверстие, проделанное в левом борту.

Джада побежала было в ту сторону, но после нескольких шагов упала, не удержавшись на ногах. Весь мир вокруг резко накренился. Корма ржавого судна с громким скрежетом провалилась вниз, в то время как нос задрался вверх. Джада мысленно представила себе, как тысячетонная махина обрушивается в воронку, образовавшуюся при взрыве подземного лабиринта.

Песок, на протяжении полстолетия нанесенный ветром в трюм, внезапно пришел в движение, устремляясь к корме.

Джада не смогла удержаться на месте, увлекаемая потоком бегущего песка. Упав на колени, она поползла вниз по крутой поверхности. У остальных дела обстояли ничуть не лучше: никому не удавалось найти опору в этой песчаной стремнине, которая становилась все глубже, все быстрее, сбивая с ног, опрокидывая, неумолимо утаскивая к провалившейся под землю корме.

Джада отчаянно барахталась, чувствуя себя утопающей. И, вероятно, это было не так уж и далеко от истины. Предательский песок бурлил внизу, угрожая поглотить ее, – а другая его половина неслась на нее сверху, готовая утопить под многометровой толщей.

Вдруг мимо промелькнул Дункан. Он скользил по поверхности песка, в отличие от остальных даже не пытаясь сопротивляться потоку.

Рен быстро скрылся в облаке пыли внизу.

Неужели он просто решил сдаться?

0 часов 50 минут

Мчась на гребне песчаной волны, Дункан спешил к единственной надежде на спасение.

Он вспомнил, как «лендровер», встретив прилетевший вертолет, заехал в импровизированный гараж, устроенный в корме судна.

Когда минуту назад мир вокруг перекосился, Дункан успел заметить, что «лендровер» по-прежнему стоит на месте. Рен устремился к мощному внедорожнику, уже погребенному в песок по оси колес. С силой налетев на бампер, взобрался на капот и, скатившись до ветрового стекла, протиснулся в опущенное боковое окно и плюхнулся на водительское сиденье.

Ключ торчал в замке зажигания.

Слава богу…

Повернув ключ и надавив до упора на педаль газа, Дункан почувствовал, как покрышки с мощными грунтозацепами завращались, поднимая буруны песка. Колеса обрели сцепление, и машина медленно поползла вверх.

Монк, догадавшись, что задумал его напарник, уже быстро заскользил по крутому склону, больше не сопротивляясь течению песчаного потока. Добравшись до «лендровера», он запрыгнул на решетку радиатора, откуда перекатился на капот и, растянувшись на животе, одобрительно показал Дункану большой палец своего протеза.

– Жми на полную! – крикнул Монк.

Мощный внедорожник под управлением Дункана натужно карабкался вверх по склону, а Коккалис тем временем выуживал остальных из бурлящей песчаной реки. Проехав на спине по капоту, Вигор остановился только тогда, когда уперся в ветровое стекло. Тотчас же к нему присоединилась Рейчел. Джада самостоятельно забралась на правую подножку, после чего помогла Монку ухватить Санджара, по-прежнему обеими руками державшего завернутого в одеяло кречета.

Приняв на борт всех, Дункан дал полный газ. Оставшись на пониженной передаче, он начал взбираться по крутому склону, мысленно представляя себе, как ржавая махина накреняется все сильнее, глубже проваливаясь кормой в обрушившийся подземный лабиринт.

Несмотря на мощные грунтозацепы и полный привод, «лендровер» рыскал из стороны в сторону в ползущем песке. Всякий раз, когда колеса теряли сцепление, у Дункана замирало сердце, так как он понимал, что, если они сползут вниз к корме, выбраться обратно будет уже невозможно. Если это произойдет, они окажутся заживо погребены под сотнями тонн песка, ила и соли, скопившимися в трюме корабля за пять десятилетий.

Ржавый корпус стонал, выдавая напряжение мнущейся стали. С громким треском, похожим на звуки выстрелов, лопались листы обшивки, обрушиваясь вниз в корму. Старый корабль разваливался на части.

Смещаясь к левому борту, Дункан наконец добрался до отверстия, прорезанного в корпусе. Поскольку корабль накренился, выход оказался на высоте нескольких футов над землей, но выбора не оставалось: придется прыгать.

Работая рулем и педалью газа, Дункан как мог удерживал машину на месте, а Монк по очереди переправлял всех к отверстию, буквально вышвыривая в объятия бушующего бурана.

– Теперь ты! – крикнул Монк, перекрывая рев ветра, врывающегося в отверстие.

Дункан махнул рукой.

– Прыгай! Я за тобой!

Это была ложь. Дункан не мог покинуть «лендровер». Как только он уберет ногу с педали газа, машина неудержимо поползет вниз.

Посмотрев своему напарнику в лицо сквозь ветровое стекло, Монк прочитал его решимость – и, развернувшись, прыгнул к отверстию. Но вместо того чтобы выбраться наружу, он ухватился за нижний край своим протезом, протягивая другую руку.

– Поравняйся со мной! – крикнул Монк. – И хватай меня за руку!

Дункан медлил, понимая, что этот рискованный маневр может стоить жизни обоим.

– Не заставляй меня прыгать за тобой! – проревел Монк.

А ведь он, пожалуй, и впрямь прыгнет.

Осознав это, Дункан прибавил газу и выиграл еще пару ярдов, вгрызаясь колесами в ползущий песок. Удерживая машину на месте, он, не убирая одну руку с рулевого колеса, высунул вторую в окно.

Монк поймал сначала его пальцы, затем всю ладонь, хватая изо всех сил.

Мысленно произнеся молитву, Дункан отпустил рулевое колесо, убрал ногу с педали газа и вывалился в окно. Как он и предполагал, «лендровер» тотчас же устремился назад, оставив его висящим в руке Монка.

Дункан облегченно вздохнул.

Однако это было преждевременно.

С громким треском старый корпус разломился пополам.

01 час 04 минуты

Сжавшись с комок, чтобы защититься от ураганного ветра, Джада увидела, как всего в нескольких ярдах от нее средняя часть проржавевшего насквозь корпуса переломилась надвое с оглушительным скрежетом раздираемой стали. Огромный нос обрушился вниз, поднимая в воздух новое облако песка.

Все отскочили назад, спасаясь от дождя обломков. Повсюду кружил песчаный вихрь, не давая ничего увидеть на расстоянии вытянутой руки.

Дункан… Монк…

Неутихающий ветер быстро разогнал поднятую пыль, унося ее в сторону соляных равнин.

Джада подбежала к остову корабля.

Она заметила какое-то движение. Это были две маленькие фигуры, которые выбрались из корпуса и свалились на песок. К счастью, старый корабль разломился выше отверстия выхода, и смельчаки остались в живых.

Поднявшись на ноги, Монк помог Дункану пробраться сквозь рифы острой стали, которыми была утыкана земля вокруг корабля. Он поддерживал своего молодого напарника под руку, а тот ковылял рядом с ним.

Джада бросилась к ним навстречу, защищая лицо от ветра. При виде промокшей насквозь от крови штанины Дункана у нее внутри все оборвалось.

Остальные поспешили следом за ней.

– Что случилось? – спросила Джада.

– Я хотел погибнуть вместе с тонущим кораблем, – отшутился Дункан. – Но Монк уговорил меня не делать этого.

– Давайте шевелиться, – предупредил Коккалис. Прищурившись, он всмотрелся в буран, отмечая, что кое-кого недостает. – Где Санджар?

Джада огляделась вокруг. Она не заметила, когда именно исчез молодой охотник.

– Санджар отправился посмотреть, что с нашим пилотом, – ответил Вигор.

Ощутив укол стыда, Джада бросила взгляд в сторону массивной тени вертолета. Сама она даже не подумала о том, что сталось с пилотом. Должно быть, где-то в подсознании она заключила, что его нет в живых, что он был убит в самом начале перестрелки вместе с рабочими, нанятыми Иосипом.

Монк и Дункан направились к вертолету. По дороге они обнаружили три трупа, распростертых в остывающих лужицах крови. Все трое были застрелены.

– Похоже, наш летун дал нападавшим отпор, – одобрительно заметил Дункан, перешагивая через убитых боевиков.

– И тем самым спас нам жизнь, – добавил Монк. – Скорее всего, своим отчаянным сопротивлением он задержал Арслана, и тот взорвал подземный лабиринт уже после того, как мы оттуда выбрались.

Теперь Джаде было уже определенно стыдно. Она даже не узнала, как звали пилота.

Подойдя к вертолету, Дункан и Монк обнаружили, что кабина изрешечена пулевыми отверстиями. Толстый плексиглас в нескольких местах пошел трещинами. Ветер яростно трепал брезент.

Санджара нигде не было видно.

Но затем из бурлящей темноты появились два смутных силуэта, опираясь друг на друга, защищаясь от свирепого ветра и жалящих песчинок.

Это были Санджар и пилот.

Оставив Дункана с Джадой, Монк помог пилоту и Санджару вернуться к вертолету.

– Я прошел по кровавому следу, – объяснил Санджар, присоединяясь к остальным. – Который уходил от вертолета в пески…

– Меня зацепили в бедро, – сказал пилот. – Я оказался зажат под вертолетом. Уже думал, мне кранты, но тут под кораблем что-то сильно рвануло. Воспользовавшись замешательством, я отполз в темноту, надеясь на то, что меня не найдут. Так оно и произошло.

Джада вспомнила поспешное бегство из подземелья.

Так что, похоже, они спасли друг друга.

– Твоя «птичка» сможет подняться в воздух? – спросил Монк. Пилот нахмурился, изучая полученные повреждения.

– Только не в такую погоду. Но, надеюсь, если залатать дыры, она еще полетает.

– Вот и отлично, – сказал Монк.

Все забрались в кабину вертолета, укрываясь от завывающего ветра. Однако буран был далеко не самой главной проблемой.

Монк повернулся к Санджару. Молодой охотник держал на руках кречета, все еще укутанного в одеяло. Судя по всему, он оставил птицу в кабине, когда отправился на поиски пилота.

– Ты знаешь, куда Арслан забрал реликвии? – спросил Монк.

– Полной уверенности у меня нет. Но, скорее всего, он отправился с ними в Улан-Батор.

– Ну, а там куда именно? – настаивал Вигор. – Кому он их передаст?

– Вот это я могу сказать точно. Арслан передаст их главе моего клана. Человеку, которого называют Борджигин, что означает «Повелитель Синих Волков».

– Так именовали и Чингисхана, – заметил Вигор.

Санджар кивнул.

– А как его настоящее имя? – спросил Монк.

– Я не знаю. Он всегда приходил к нам в волчьей маске. Одному только Арслану известно, кто он такой на самом деле.

– Много нам от этого толку, – проворчал Дункан, перебинтовывая рану на колене.

– Без последней реликвии мы обречены, – пробормотал Вигор.

Джада сидела, уставившись в иллюминатор. Буран начинал стихать, на очистившемся небе снова показалась сияющая комета. Как ученый, Шоу доверяла только цифрам и фактам, безупречным доказательствам и неоспоримым расчетам. Еще совсем недавно она презрительно насмехалась над древними суевериями, приведшими поисковый отряд сюда, к Аральскому морю, считая этот крюк абсолютно бесполезным.

Но сейчас, глядя на ночное небо, Джада испытывала отчаяние, признавая правду всем своим сердцем.

Монсеньор Верона был прав.

Мы обречены.

Часть третья