Отряд «Сигма». Книги 7-14 — страница 4 из 56

ОГНЕННАЯ БУРЯ

14

31 мая, 15 часов 30 минут

Префектура Гифу, Япония

— Необходимо кому-то рассказать об этом, — настаивал Дзюн Ёсида.

Со своей обычной невыносимой невозмутимостью доктор Рику Танака лишь качнул головой справа налево, словно цапля, дожидающаяся возможности пронзить клювом рыбу. Молодой физик продолжал изучать колонки цифр, бегущие по монитору.

— Это было бы неосторожно, — наконец пробормотал он, словно рассуждая сам с собой, затерянный в тумане своего синдрома Аспергера.

Будучи директором обсерватории Камиока, Дзюн проводил весь день погребенным в сердце горы Икено, рядом с огромным уловителем нейтрино «Супер-Камиоканде». Как и его коллега из Стэнфордского университета, доктор Джанис Купер. Они втроем наблюдали за активностью нейтрино после выброса, случившегося ранним утром. Было точно установлено местонахождение источника нейтрино — ущелье в горах Юты, где произошел какой-то взрыв. Однако информация об обстоятельствах этого взрыва пока что оставалась скудной. Неужели там произошла ядерная авария? И правительство Соединенных Штатов пытается замять эту неприятную историю?

Дзюна нисколько бы не удивило, если бы американцы пошли на подобное. В качестве дополнительной меры предосторожности он уже известил мировое научное сообщество о загадочном выбросе нейтрино, наотрез отказавшись скрывать такую важную информацию. Если причиной случившегося стал какой-то секретный эксперимент, завершившийся неудачей, мир имел право знать правду. Дзюн недовольно косился на Джанис Купер, словно в этом была и ее вина. Впрочем, неунывающая жизнерадостность молодой женщины сама по себе уже была достаточной причиной для неприязни.

— По-моему, Рику прав, — сказала доктор Купер, уважительно обращаясь к своему руководителю. — Нам по-прежнему никак не удается определить местонахождение нового источника. К тому же характер новых выбросов не соответствует тому, что произошло в Юте. Наверное, нам лучше воздержаться от каких-либо официальных заявлений до тех пор, пока мы не узнаем больше.

Дзюн уставился на экран. Там продолжала разворачиваться диаграмма, напоминающая сейсмограмму. Но только эта диаграмма отслеживала не землетрясения, а активность нейтрино, — впрочем, учитывая масштабы случившегося, в определенном смысле это было самое настоящее землетрясение. На протяжении последних восьмидесяти минут чуткие приборы фиксировали новые всплески образования нейтрино. Как и в предыдущий раз, похоже, речь шла о геонейтрино, возникающих в земле.

При этом доктор Купер была права: характер выбросов определенно был другим. Взрыв в Юте породил один чудовищный всплеск образования нейтрино. После чего значения быстро вернулись в норму, словно под закипевшим чайником выключили плиту. Новое увеличение активности не было таким интенсивным, зато повторялось периодическими выбросами: маленький пик, большой всплеск, потом затишье и снова повторение, подобное ритмичным ударам сердца.

И так продолжалось уже больше часа.

— Несомненно, это как-то связано с предыдущим случаем, — настаивал Дзюн. — Статистическая вероятность отрицает возможность двух независимых всплесков активности нейтрино такой интенсивности в течение одних суток.

— Возможно, одно вызвало другое, — предположил Танака.

Откинувшись назад, Дзюн снял очки и потер переносицу.

Первым его безусловным рефлексом было отвергнуть подобную мысль, особенно если принять во внимание то, от кого она исходила, однако он все же промолчал, погружаясь в размышления. В конце концов он вынужден был признать, что это не такая уж и плохая гипотеза.

— Значит, вы хотите сказать, что первый выброс породил что-то другое, — сказал Дзюн. — Например, речь может идти о нестабильном источнике урана.

Он мысленно представил себе первоначальный всплеск излучения нейтрино: частицы разлетаются во все стороны и проходят сквозь толщу земли подобно тучам призраков, при этом оставляя за собой огненный след, способный воспламенить какой-то другой фитиль.

— Однако нейтрино не взаимодействуют с материей, — возразила доктор Купер, словно плеснув на эту идею холодной водой. — Они беспрепятственно проходят сквозь все, даже сквозь земное ядро. Как они могли что-либо породить?

— Не знаю, — пробормотал Дзюн.

И действительно, он ничего не понимал во всем этом. Но Танака настаивал на своем, не желая признавать поражение:

— Нам известно, что какой-то таинственный взрыв в Юте породил утренний выброс нейтрино. Чем бы это ни было вызвано, речь идет о чем-то уникальном. Мне еще никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

Похоже, доктора Купер его слова не убедили, однако Дзюн чувствовал, что Рику, возможно, на правильном пути. Когда-то считалось, что нейтрино не обладают массой и не имеют электрического заряда. Однако последние исследования показали, что это не так. Еще многое, связанное с нейтрино, оставалось загадкой. Быть может, существует какое-то неизвестное вещество, чувствительное к бомбардировке нейтрино. Быть может, выброс частиц, порожденный взрывом в Юте, воспламенил фитиль другого хранилища нейтрино. Дзюн представил себе цепочку взрывов, следующих один за другим и распространяющихся по всему земному шару.

Когда это закончится? И закончится ли вообще?

— Это все одни лишь предположения, — наконец подытожил Дзюн. — Достоверных ответов мы не узнаем до тех пор, пока не обнаружим, где находится источник новых выбросов.

Никто с ним не спорил. С окрепшей решимостью все принялись за работу. Однако потребовалось еще полчаса, чтобы во взаимодействии с другими нейтринными лабораториями, разбросанными по всему миру, установить местонахождение источника новых периодических всплесков. Все собрались вокруг монитора, на который выводились окончательные данные поисков. Экран заполнила карта мира, сияющая полусфера, охватывающая большую часть Северного полушария.

— Пока что особого толка в этом нет, — пробормотал Дзюн.

— Подождите, — рассеянно остановил его Танака.

В течение следующих десяти минут круг медленно сужался, все плотнее и плотнее сжимаясь вокруг координат нового источника нейтрино. Очевидно, что на этот раз он находился совсем не в Юте.

— Похоже, Соединенные Штаты тут ни при чем, — с облегчением выдохнула доктор Купер, когда край окружности покинул береговую линию североамериканского континента.

Опешивший Дзюн уставился на перекрестье координатной сетки, наконец застывшее на местонахождении источника нейтрино.

Все переглянулись.

— Ну теперь-то мы кому-нибудь расскажем? — первым нарушив молчание, спросил Дзюн.

Танака медленно кивнул.

— Вы были совершенно правы, Ёсида-сама, — сказал он, употребляя редкую почтительную форму. — Тянуть дольше нельзя.

Дзюн был удивлен такой реакцией, но тут Танака указал на соседний монитор, на который выводилась диаграмма, отображающая текущую активность нейтрино. Пожилой ученый ахнул. Всплески стали более частыми, словно сердцебиение, взбодренное приливом адреналина.

Следом за этим ускорился и пульс самого Дзюна.

Он схватил телефон и начал набирать личный номер, известный ему одному, однако его взгляд оставался прикован к экрану, к перекрестью координатной сетки, остановившемуся в Северной Атлантике.

Кто-то должен отправиться туда, пока еще не слишком поздно.

15

31 мая, 02 часа 45 минут

Вашингтон, округ Колумбия

— В Исландию? — спросил потрясенный Грей. Прижимая телефон к уху, он говорил с Кэт Брайант. — Ты хочешь, чтобы я через час отправился в Рейкьявик?

Они с Сейхан делили на двоих заднее сиденье черного лимузина «линкольн». Узнав о нападении на директора «Сигмы», Кэт на всякий случай прислала машину к дому родителей Грея. Сейчас они с Сейхан возвращались в Государственный архив. Монк и двое сотрудников архива обнаружили кое-что интересное, кое-что слишком важное, чтобы обсуждать это по телефону.

— Совершенно верно, — подтвердила Кэт. — По личному распоряжению директора Кроу. Он хочет, чтобы ты взял с собой и Монка. Захвати его по дороге в аэропорт.

— Мы и так уже направлялись к нему. Монк прислал мне сообщение о какой-то находке в Государственном архиве.

— Хорошо, выясни, что там у него, но через сорок пять минут вы должны быть в аэропорту. И оденьтесь потеплее.

— Спасибо за напоминание, но что все это значит?

— Я тебе уже говорила о том, что был зафиксирован мощный выброс элементарных частиц с центром на месте взрыва в Юте. Я только что разговаривала с главой японской обсерватории Камиока. Он обнаружил еще один выброс. И этот новый выброс его очень встревожил, он происходит на маленьком островке у побережья Исландии. Директор обсерватории считает, что оба всплеска активности нейтрино могут быть связаны между собой, что бомбардировка элементарными частицами из Юты породила этот новый выброс, в буквальном смысле запалила фитиль. Директор Кроу полагает, что этот вопрос необходимо исследовать.

Грей был того же мнения.

— Я захвачу Монка, и мы направимся в аэропорт.

— Будь осторожен, — сказала Кэт.

Хотя ее напутствие было кратким, Грей прочитал его истинный смысл: «Присматривай за моим мужем». Он все понял.

— Кэт, по-моему, с этим заданием справимся мы с Сейхан. Лучше оставить Монка в архиве, где он будет разрабатывать историческую линию.

В трубке наступила тишина. Грей мысленно представил себе, как Кэт взвешивает его слова. Наконец она вздохнула.

— Я прекрасно понимаю, Грей, что ты предлагаешь на самом деле. Но не сомневаюсь, сотрудники архива справятся и сами, без присутствия Монка у них за спиной. К тому же моему мужу не помешает немного размять ноги. Скоро появится малыш, Пенелопа приближается к ужасному возрасту двух лет — мы с Монком несколько месяцев из дома выходить не будем. Так что бери его с собой.

— Ладно. Но поверь мне, Монк не очень-то боится перспективы оставаться дома вместе с тобой.

— А кто говорил о нем?

Грей уловил в голосе Кэт отчаяние, но также и теплоту. Самому ему с трудом удавалось представить такую жизнь: родственную близость во всех мелочах, детей, простое счастье каждую ночь ощущать рядом с собой чье-то теплое тело.

— Я верну Монка домой живым и невредимым, — заверил он.

— Не сомневаюсь в этом.

Обсудив еще кое-какие детали, они завершили разговор.

Скрестив руки на груди, Сейхан сидела, откинувшись к двери. Казалось, она дремлет, закрыв глаза, однако Грей знал, что она не упустила ни одного слова. Эта уверенность получила подтверждение, когда молодая женщина пробормотала, не потрудившись открыть глаза:

— Дальняя дорога?

— Похоже на то.

— К счастью, я захватила крем для загара.

Вскоре лимузин остановился перед зданием Государственного архива. Монк встретил их в дверях. У него на лице была широкая улыбка, глаза сияли. Он нетерпеливо махнул рукой, не скрывая своего возбуждения.

— Исландия, — сказал он, направляясь в кабинет. — Вы можете себе представить?

По его поведению чувствовалось, что он с воодушевлением отнесся к перспективе заняться оперативной работой. Однако у него в глазах оставался хитрый блеск. Прежде чем Грей смог узнать, в чем дело, они дошли до цели своего пути.

С тех пор как Грей покинул исследовательский кабинет, там произошли разительные перемены. Вся поверхность большого стола была завалена книгами, рукописями, а также картотечными ящиками. Все три устройства чтения микрофильмов вдоль стены светились страницами старинных книг и пожелтевших документов.

Среди этого разгрома доктор Эрик Хейсман и Шарин Дюпре, склонившись над одной картотекой, сообща исследовали ее содержимое. Хейсман успел снять свитер и закатать рукава рубашки. Достав из ящика тонкий обтрепанный листок, он добавил его к общей куче.

— Вот еще одно упоминание Франклина об этом извержении…

Увидев вернувшегося Монка, сотрудники архива оторвались от своей работы.

— Вы ему рассказали? — спросил Хейсман.

— Я решил предоставить это вам. Всю самую трудную работу выполнили вы. А я только заказывал пиццу.

— О чем ты должен был нам рассказать? — спросил Грей.

Хейсман посмотрел на Шарин. Та по-прежнему была в обтягивающем черном платье, однако поверх она набросила длинный белый халат, а на руки надела тонкие хлопчатобумажные перчатки, чтобы удобнее было работать с документами.

— Шарин, почему бы не начать вам? Это ведь ваше прозорливое предположение позволило открыть плотину. И опять же, ваше поколение гораздо свободнее чувствует себя с компьютерами.

Смущенно улыбнувшись, молодая женщина чуть склонила голову, выражая признательность за похвалу, и повернулась к Грею и Сейхан.

— Уверена, рано или поздно мы бы все равно это нашли, однако, поскольку с большинства документов архива сняты цифровые копии, я предположила, что перебирать записи будет гораздо удобнее и быстрее, если мы расширим и обобщим параметры поиска.

Грей едва сдерживал свое нетерпение. Ему не было никакого дела до того, как это было найдено; его интересовало лишь, что это такое. Однако от него не укрылся веселый блеск в глазах у Монка. Несомненно, его напарник кое-что придерживал.

— Мы провели глобальные поиски сочетания фамилий Фортескью и Франклин, — продолжала Шарин, — но результаты оказались нулевыми.

— Такое ощущение, будто все записи были стерты, — подхватил Хейсман. — Кто-то старательно замел следы.

— Тогда я расширила поиски, отбросив Франклина, и перебрала все различные варианты написания фамилии Фортескью. По-прежнему ничего. И наконец, я просто ввела инициалы этого человека. Аршар Фортескью, А. Ф.

Молодая женщина оглянулась на Хейсмана, и тот с гордостью просиял.

— Именно так мы обнаружили вот это. — Он взял со стола несколько пожелтевших хрупких страниц. — Это письмо Томаса Джефферсона своему личному секретарю Мериуэзеру Льюису.

— Льюису? Не тот ли это Льюис, который вместе с Кларком пересек весь континент до самого Тихого океана?

— Он самый, — кивнул Хейсман. — Это письмо Льюису датировано восьмым июня тысяча восемьсот третьего года. Оно было написано примерно за год до того, как двое исследователей отправились в экспедицию. В нем приводятся рассуждения об извержении одного вулкана.

Грей не понимал, куда он клонит.

— Какое отношение имеет ко всему этому извержение вулкана?

— Во-первых, — объяснил Хейсман, — в этих рассуждениях нет ничего необычного — вероятно, именно поэтому письмо не привлекло внимания и не было уничтожено вместе с остальными документами. На протяжении всего своего знакомства Льюис и Джефферсон часто обсуждали различные научные проблемы. Мериуэзер в прошлом служил в армии, однако он получил хорошее образование и проявлял живой интерес к естественным наукам.

Грей мысленно отметил, что то же самое можно было сказать про любого сотрудника «Сигмы».

— Джефферсон и Льюис были близкими друзьями, — продолжал Хейсман. — Дома, в которых жили их семьи и где они родились и выросли, находились всего в десяти милях друг от друга. Джефферсон никому так не доверял, как Льюису.

Монк толкнул Грея в бок.

— То есть если у Джефферсона были какие-то секреты, вот тот человек, с которым он мог ими поделиться.

Хейсман кивнул.

— В этом письме постоянно упоминается один и тот же человек. Фамилия его не называется, он обозначается только инициалами, А. Ф.

— Аршар Фортескью… — пробормотал Грей.

— Очевидно, Джефферсон не доверял бумаге и опасался писать имя этого человека, что полностью соответствует характеру отца-основателя. Джефферсон очень увлекался криптографией и даже разработал свой собственный шифр. Более того, один из его кодов был вскрыт только в прошлом году.

— Этот парень страдал манией преследования, — заметил Монк.

Хейсман бросил на него обиженный взгляд.

— Если тот таинственный враг, угрожающий молодому союзу, о котором упоминал в своем письме Франклин, существовал в действительности, у Джефферсона были на то все основания. Та самая «мания преследования», как вы выразились, побудила его провести решительную чистку армии, когда он стал президентом.

— О чем это вы? — недоуменно спросил Грей.

— Сразу после своего избрания президентом в ходе ожесточенных выборов Джефферсон одним из своих первых указов распорядился сократить численность действующей армии. Он назначил Мериуэзера Льюиса в помощники — решать, кто из офицеров компетентен, а кто нет. Льюис сообщал Джефферсону о результатах проверки с помощью специально разработанных кодовых знаков. Некоторые историки подозревают, что при этом определялась не столько компетентность офицеров, сколько их преданность Соединенным Штатам.

Монк многозначительно посмотрел на Грея.

— Если хочешь искоренить предателей, особенно тех, кто ведет за собой войска, лучше всего сделать это тайно.

Грею были знакомы те трудности, с которыми столкнулась «Сигма», избавляясь от предателей и шпионов Гильдии в своих рядах. Неужели отцы-основатели занимались тем же самым? Любопытно, что это дело было поручено Льюису. Солдат, ученый и вот теперь еще и разведчик. Определенно, этот человек все больше и больше напоминал оперативника «Сигмы».

Подойдя к столу, Сейхан выдвинула стул и плюхнулась на него.

— Все это очень хорошо, но при чем тут вулканы, черт побери?

Хейсман энергично поправил очки и сухо произнес:

— Я как раз подхожу к этому. В письме говорится об извержении вулкана, которое случилось ровно за двадцать лет до этого. День в день. То есть оно было написано в двадцатую годовщину. Извержение вулкана Лаки. Это было самое губительное извержение за всю историю человечества. От его последствий во всем мире умерло свыше шести миллионов человек. Вулкан уничтожил домашний скот, по всему земному шару погибли посевы, что привело к массовому голоду. По словам очевидцев, небо окрасилось в цвет крови, а планета остыла настолько, что Миссисипи замерзла на юге вплоть до самого Нового Орлеана.

Шарин достала один документ из папки, которую перебирала, когда появился Грей.

— Вот какими словами описал последствия извержения Бенджамин Франклин: «В течение нескольких летних месяцев года тысяча семьсот восемьдесят третьего, когда воздействие солнечных лучей должно было максимально нагревать землю в северных широтах, вся Европа и значительная часть Северной Америки были затянуты сплошным туманом». Франклин был одержим этим вулканом.

— И по-видимому, на то были свои причины, — добавил Хейсман, снова привлекая к себе внимание Грея. — Судя по этому письму, Аршар Фортескью присутствовал при том извержении — и чувствовал свою вину в случившемся, словно именно он его вызвал.

— Что? — Грей не смог скрыть изумление.

Пока он силился осмыслить все это, заговорила Сейхан:

— Прошу простить меня за скудные географические познания, но где находится этот вулкан?

Хейсман широко раскрыл глаза, запоздало сообразив, что так и не сказал этого.

— В Исландии.

Грей повернулся к Монку. Тот торжествующе улыбнулся. Вот какова была та деталь, которую он придержал. Монк пожал плечами.

— Похоже, мы идем по стопам этого француза.

03 часа 13 минут

Пока остальные искали местонахождение вулкана по картам, расстеленным на столе, Сейхан сидела в стороне, теребя крошечный медальон в форме серебряного дракона, висящий на шее. Она поступала так всегда, когда нервничала. Такой же медальон носила ее мать. Это было одним из того немногого, что помнила о ней Сейхан.

В детстве она часто разглядывала крошечного свернувшегося дракона на шее у матери, пока та спала на узкой койке под открытым окном. В джунглях пели ночные птицы, а лунный свет отражался от серебра, переливаясь водной гладью с каждым вдохом матери. Ночь за ночью Сейхан представляла себе, что дракон оживет, если долго и пристально смотреть на него, — и, возможно, он действительно оживал, хотя бы только и в ее снах.

Раздраженно поморщившись от подобных сентиментальных мыслей, Сейхан выронила серебряный медальон. Она подождала достаточно долго. Похоже, никто из присутствующих не собирался задавать самый очевидный вопрос, поэтому это пришлось сделать ей самой.

— Вернемся к письму.

Все взгляды обратились на нее.

— Что вы имели в виду, сказав, что француз чувствовал себя виновным в извержении вулкана?

Хейсман продолжал держать в руке стопку бумаг.

— Это здесь, в письме Джефферсона. — Откашлявшись, он нашел нужный абзац и прочитал его вслух: — «Наконец мы получили известия от А. Ф. Ему довелось сильно страдать, и у него тяжело на сердце после того, что случилось с ним летом года тысяча семьсот восемьдесят третьего. Я сознаю, что исключительно ради нашей цели он отправился по следу, который был указан на карте, обнаруженной в индейском погребальном кургане, — эта награда досталась ему ценой тяжелого увечья вследствие засады, устроенной нашим врагом. А. Ф. до сих пор переживает по поводу вулкана, пробудившегося в тех морях по его вине. Он даже убедил себя в том, что именно великий голод, обрушившийся на его родину вслед за извержением, вызвал кровавую революцию во Франции, и чувствует себя виноватым». — Хейсман опустил бумаги. — На самом деле в последнем Фортескью был, скорее всего, прав. В настоящее время многие историки сходятся в том, что именно извержение Лаки и последовавшие за ним нищета и голод, поразившие Францию, послужили главным толчком к Великой французской революции.

— И, как это следует из письма, — добавил Грей, — Фортескью винил в случившемся себя. «Вулкан, родившийся в далеких морях по его вине». Что конкретно имел в виду Джефферсон?

Ответа ни у кого не было.

— Так что же нам известно? — спросила Сейхан, привыкшая двигаться напрямую. — Из первого письма, письма Франклина, мы знаем, что Франклин пригласил Фортескью найти карту, погребенную в каком-то индейском кургане. Из контекста второго письма, письма Джефферсона, вытекает, что француз преуспел в этом деле.

Грей кивнул.

— Карта указала на Исландию. Поэтому Фортескью отправился туда. Должно быть, он обнаружил там что-то настолько пугающее и могучее, что, по его мнению, и привело к извержению вулкана. Но что именно?

— Возможно, намек на это в первом письме, — высказала предположение Сейхан. — Какие-то знания или сила, которыми обладали индейцы и которыми они были готовы поделиться, возможно, в обмен на образование той самой мифической Четырнадцатой колонии.

— Однако эта сделка расстроилась, — вставил Монк.

Помощница Хейсмана снова перелистала документы.

— Вот еще одна выдержка, — сказала она. — «Шаманы союза ирокезов, направлявшиеся на встречу с губернатором Джефферсоном, попали в засаду и были подло перебиты. С их смертью все те, кто обладал знаниями о „великом эликсире“ и „бледных индейцах“, перешли в руки Судьбы».

Грей кивнул.

— Но теперь нам известно, что один шаман перед смертью успел открыть местонахождение карты, ведущей к источнику этих знаний. Именно по этому следу и отправился Фортескью.

— И, судя по всему, преуспел, — добавил Монк. — Возможно, это был тот самый «эликсир», упомянутый в письме, или что-то другое. Так или иначе, Фортескью был уверен, что это могущественная сила, способная вызвать извержение вулкана. Поэтому его не переставало терзать сознание собственной вины.

— И так продолжалось до тех пор, пока спустя двадцать лет Джефферсон снова не призвал его на помощь, — сказал Хейсман.

Повернувшись к ученому, Сейхан поймала себя на том, что снова теребит медальон с драконом, и усилием воли опустила руку.

— Что вы имеете в виду?

Поправив очки, Хейсман прочитал еще одну выдержку из письма:

— «После такой трагедии мне невыносимо тяжело втягивать А. Ф. в новые поиски, однако те теплота и уважение, с которыми к нему относятся туземные племена континента, сослужат нам добрую службу во время этого долгого путешествия. Он присоединится к вам в Сент-Чарльзе, куда прибудет заблаговременно, чтобы раздобыть все необходимое для вашей экспедиции на Запад».

Грей подался вперед.

— Подождите. Вы хотите сказать, что Фортескью участвовал в экспедиции Льюиса и Кларка?

— Не я, — поправил его Хейсман, потрясая зажатыми в руке документами. — Это говорит Томас Джефферсон.

— Но больше нет никаких данных о том…

— Вероятно, они также были уничтожены, — предположил Хейсман. — Как и все остальные упоминания об этом человеке. Это письмо — все, что нам удалось найти. После того как Фортескью отправился в ту экспедицию, о нем больше не было сказано ни единого слова. По крайней мере, насколько нам удалось установить.

— Но почему Джефферсон послал его вместе с Льюисом и Кларком? — спросил Грей.

Сейхан выпрямилась, внезапно догадавшись.

— Быть может, Исландия не была единственным местом, указанным на индейской карте. Быть может, существовала еще одна точка, далеко на западе. Добраться до Исландии в те времена было проще, поэтому начали с нее.

Грей потер пальцем уголок правого глаза — он поступал так всегда, когда силился сложить вместе элементы головоломки.

— Если было и другое место, зачем ждать двадцать лет, прежде чем отправиться на поиски?

— После того, что произошло в первый раз, — напомнил Монк, — можно ли винить их в том, что они осторожничали? Если Фортексью был прав, его действия погубили шесть миллионов человек и вызвали революцию во Франции. Естественно, во второй раз они были более осторожны.

— В исторических архивах есть и другие подтверждения того, что Льюис и Кларк отправились не просто на разведку новых земель. Во-первых, это, по сути дела, прямо признаёт сам Джефферсон.

— Что вы хотите сказать? — спросил Грей.

— Еще до начала экспедиции Джефферсон отправил тайное письмо, предназначенное только для членов Конгресса. В нем раскрывались истинные цели похода: проследить за индейцами, живущими на западе, и собрать как можно больше информации о них. Далее, Джефферсон также разработал особый тайный шифр, чтобы сообщения, присланные Льюисом, мог читать только он сам или те, кому он полностью доверял. Похоже ли это на простую прогулку на лоне природы продолжительностью в целый год? Определенно, Джефферсон что-то искал на западе.

— Но нашел ли? — спросила Сейхан.

— В архивах об этом нет никаких сведений. С другой стороны, опять же, все упоминания об Аршаре Фортескью были стерты. Так что как знать? Однако есть одна любопытная деталь, которая позволяет предположить, что все-таки что-то было открыто.

Монк подался вперед.

— Что именно?

— Одиннадцатого октября тысяча восемьсот девятого года, через три года после того, как экспедиция вернулась с запада, Мериуэзер Льюис был обнаружен мертвым в своем номере в гостинице в Теннесси. У него были пулевые ранения в голову и в грудь. Однако по какой-то причине его смерть сочли самоубийством и тело спешно похоронили неподалеку от гостиницы. Потребовалось двести лет, чтобы раскрыть этот обман. В настоящее время считается, что Льюис погиб от руки наемного убийцы. — Хейсман обвел взглядом присутствующих. — Льюис как раз направлялся в Вашингтон на встречу с Томасом Джефферсоном. Некоторые полагают, что он обладал какой-то ценной информацией или имел при себе нечто жизненно важное для национальной безопасности. Но далее след обрывается.

В кабинете наступила тишина. Сейхан отметила, что Грей продолжает тереть уголок правого глаза. Она почти услышала, как у него в голове вращаются шестеренки.

Хейсман взглянул на часы.

— И на этом, уважаемые дамы и господа, мы прервемся. Я так понимаю, вам нужно успеть на самолет.

Монк встал, и все попрощались. Хейсман и Шарин пообещали продолжить поиски утром, однако особой надежды в их словах не прозвучало.

Сейхан вышла следом за двумя мужчинами на улицу, где их ждал лимузин.

Монк пристально посмотрел на Грея.

— У тебя на лбу эта тревожная складка. В чем дело? Волнуешься насчет поездки?

По улице пролетел порыв холодного ветра. Грей медленно покачал головой.

— Нет. Меня беспокоит Юта. После всего того, что мы узнали про Исландию, и принимая в расчет то, что оба места демонстрируют странные выбросы нейтрино, я начинаю думать, что сегодняшний взрыв — это меньшая из наших проблем.

Монк открыл дверь лимузина.

— Если так, у нас есть кому пронаблюдать за развитием событий.

Грей забрался в машину.

— Вот это-то и тревожит меня больше всего.

16

31 мая, 04 часа 55 минут

Горный район в резервации Юинта

Штат Юта

Майор Эшли Райан нес дежурство вместе с геологом Роном Чуном. Они стояли у кромки провала. До рассвета оставалось совсем немного, однако Райану казалось, что солнце не взойдет никогда.

Ночь выдалась долгой, кровавой. Майору вместе с его людьми удалось вытащить изувеченного солдата из окутанной дымом долины туда, где его смог забрать спасательный вертолет, доставивший его в ближайшую больницу. Беллами практически полностью лишился правой ноги, он находился в полубессознательном состоянии, накачанный морфием; из обрубка, перетянутого жгутом, сочилась кровь.

После этого Райан попытался немного вздремнуть, однако стоило ему сомкнуть глаза, как он снова и снова видел стальное лезвие топора, глубоко вонзающееся в бедро… или представлял себе, как Чун берет отрубленную конечность и швыряет ее в дымящуюся воронку, словно подкладывая полено в костер. Но Райан все понимал. Рисковать было нельзя: заражение могло распространиться дальше.

В конце концов Райан вынужден был оставить попытки заснуть, поняв, что сон все равно не придет. Выбравшись из палатки, он стал наблюдать за долиной вместе с геологом. К этому времени ученый успел расставить в кромешной темноте целую батарею всевозможного оборудования: видеокамеры, инфракрасные датчики, сейсмографы, какой-то прибор под названием магнитометр, предназначенный для измерения силы и направленности магнитного поля. Подчиненные докладывали майору о нарастающих помехах в связи по рации и сотовым телефонам. За последний час стрелки всех компасов повернулись к провалу. Но хуже всего то, что горы содрогались от подземных толчков, частота и интенсивность которых нарастала.

— Мое подразделение полностью очистило место, — сказал Райан, оглядываясь на стоящий рядом джип с открытым верхом. — Мы отошли к базовому лагерю, расположенному в двух милях ниже в долине. Как вы думаете, этого достаточно?

— Должно быть достаточно, — рассеянно промолвил Чун. — Взгляните вот на это.

Геолог опустился на корточки перед видеомонитором. На экран выводились кадры, снятые камерой, оставленной рядом с воронкой. Чун указал на адское свечение, которое разгоралось в самом центре места взрыва, озаряя черный столб дыма и пепла, поднимающийся в воздух.

— Гейзер не взмывал вот уже больше сорока минут, — продолжал ученый. — Похоже, вся вода из подземного горячего источника выкипела.

— Так что же там происходит сейчас?

— Образование газов. Водорода, окиси углерода, двуокиси серы. Какие бы процессы там ни проходили, они, судя по всему, пробили под источником канал до слоя вулканической лавы, разлитого под горами.

На глазах у Райана внутри черного столба дыма вспыхнуло яркое пламя и тотчас погасло.

— Что это было?

Лицо Чуна стало мертвенно-бледным.

— Говорите же! — потребовал Райан.

— Кажется… это выплеснулась лава…

— Что? — Голос майора повысился до визга. — Лава? Вы хотите сказать, что здесь сейчас начнется извержение?

В этот момент из столба дыма вырвались еще два огненных языка и упали на дно воронки. По поверхности покатился расплавленный каменный шар, не оставляя никаких сомнений относительно того, что происходит.

— Пора сматываться отсюда, — сказал Чун, поднимаясь на ноги.

Не обращая внимания на оборудование, он начал собирать накопители, в которых была записана информация.

Райан посмотрел ему в лицо. После несчастного случая с Беллами он спрашивал геолога о том, каким будет сценарий происходящего.

— Кажется, вы говорили, что этого не произойдет. Говорили, что, если даже пробурить скважину в жерло вулкана, он не взорвется.

— Я сказал, что, как правило, такого не происходит. — Чун говорил быстро, не прекращая работу. — Однако иногда глубокое бурение вызывало взрывы, когда скважина доходила до полости, заполненной сверхраскаленной магмой, и жидкая смазка мгновенно испарялась, открывая дорогу потоку лавы. Или взять, к примеру, случай, произошедший три года назад в Индонезии. Просчеты при бурении скважины породили огромный грязевой вулкан, не утихающий и поныне. Да, обычно такого не происходит, однако в том, что происходит здесь, нет ничего обычного.

Райан шумно вздохнул, вспоминая ногу Беллами. Геолог прав. То, что происходит здесь, не лезет ни в какие ворота. Необходимо срочно отвести всех людей еще дальше.

Включив рацию, Райан услышал сплошной треск статического электричества. Он развернулся кругом, уловил лишь бессвязные обрывки слов и поднес рацию ко рту.

— Говорит майор Райан! Уходите! Немедленно уходите! Уходите ко всем чертям от этой горы!

Послышался булькающий ответ, но майор не понял, то ли это подтверждение, то ли просьба повторить приказ. «Услышали ли меня?»

Выпрямившись, геолог захлопнул металлический чемоданчик.

— Майор, нам нужно уносить ноги отсюда. Живо!

Подчеркивая его слова, земля яростно содрогнулась. Райан потерял равновесие и упал на колено. Они оба обернулись к видеомонитору. Камера, стоявшая на кромке провала, опрокинулась набок, но осталась нацеленной на воронку.

Гейзер взметнулся снова, но только теперь это были не вода и пар, а фонтан кипящей грязи и раскаленного камня, который бурлил и выплескивался из отверстия, скрытый плотной пеленой клубящихся облаков дыма и пепла.

Земля под ногами продолжала содрогаться почти непрерывно, отзываясь вибрацией сквозь подошвы ботинок Райана.

— Бежим! — крикнул Чун.

Они бросились к джипу. Райан вскочил за руль, Чун плюхнулся рядом. К счастью, ключ торчал в замке зажигания. Двигатель с ревом ожил, Райан дернул рычаг, включая заднюю передачу, и надавил на педаль газа. Резко выкрутив руль, он развернул джип буквально на месте, отбросив геолога к двери.

— Как вы? — спросил Райан.

— Гони!

Еще до наступления темноты люди майора расчистили вниз по склону неровную петляющую дорогу, однако проехать по ней можно было только на полноприводном внедорожнике, и то со скоростью улитки.

Но сейчас об этом не могло быть и речи.

Райан не сбросил скорость, особенно после того, как мир позади взорвался. Мельком взглянув в зеркало заднего вида, он увидел там пляшущий фонтан ослепительной лавы, взметнувшийся над краем провала. Сияющий черный столб поднялся высоко в небо, однако долина была недостаточно просторной, чтобы вместить его целиком. Огненная туча перехлестнула через край и лавиной устремилась вниз по склону.

Но эта опасность была не единственной.

Раскаленные докрасна каменные глыбы размером с маленький легковой автомобиль посыпались на окружающий лес, подпрыгивая, перекатываясь, поджигая деревья и кустарник. Они ударяли в землю с силой минометных мин. Теперь Райан понял, почему их называют «бомбами из лавы».

Одна такая бомба пролетела прямо над головой, пролив на джип дождь из дымящегося пепла. Мелкие угольки обожгли Райану щеки и руки, красноречиво напоминая о том, что у машины нет крыши.

Не обращая внимания на боль, майор сосредоточил все внимание на дороге впереди. Джип подпрыгивал и трясся на крутой каменистой просеке. Левый бампер зацепился за торчащую из земли глыбу, брызнули стекла разбитой фары. Джип подскочил вверх. Какое-то мгновение Райан готов был поклясться, что машина едет на одном колесе, словно балерина весом полторы тонны. Затем джип тяжело рухнул на землю.

— Держись!

— А я что делаю? — Полуобернувшись, Чун обхватил рукой подголовник своего кресла. — Пирокластический поток движется вниз по горе слишком быстро. Нам от него не оторваться!

— Ехать быстрее по этим ухабам я не могу!

— Тогда разворачивайся!

— Что? — Рискнув оторвать взгляд от дороги, Райан сверкнул глазами на Чуна. — Ты спятил?

Геолог указал на русло горного ручья, пересекающее дорогу.

— Езжай по нему. Вверх по течению!

Райан снова услышал в его голосе неприкрытую властность, подтверждающую его подозрения о том, что Чун в прошлом много лет носил военную форму. Он подчинился этому приказу.

— Твою мать! — выругался Райан, взбешенный отсутствием выбора, но все равно выкрутил рулевое колесо.

Вопреки инстинкту самосохранения он повернул направо в русло и надавил на газ. Машина понеслась вверх по ручью, поднимая за собой веер брызг.

— Твою мать, Чун! Что мы делаем, черт возьми?

Геолог указал вправо, вверх по склону, в сторону вершины горы, нависшей над огненной пропастью.

— Нам нужно обогнуть край огненного облака и подняться выше. Пирокластический поток состоит из смеси горячего газа, пепла и камней. Он гораздо тяжелее воздуха, поэтому он опустится на склон и потечет вниз.

Райан все понял, хотя у него бешено колотилось сердце.

— Мы должны подняться над ним.

Но даже это было проблематично. Лес вокруг светился языками пламени, а камни продолжали сыпаться с неба, ломая ветки и образуя новые очаги возгорания. Хуже того, мир справа от джипа обрывался сплошной стеной огня и дыма, ведьминым котлом пепла и раскаленного камня. Облако катилось вниз, пожирая все на своем пути, а машина мчалась вдоль его приближающейся кромки.

Единственное утешение заключалось в том, что русло неглубокого ручья было широкое и относительно ровное, покрытое плотным слоем гальки и крупного песка. Райан втопил педаль акселератора в пол. Джип несся вперед, поднимаясь все выше, ловко уворачиваясь от валунов, повинуясь умелым движениям рук водителя, сжимающих рулевое колесо. Но чем дальше, тем уже становился путь. Ручей мелел.

В пятидесяти ярдах перед ними в дно ракетой вонзилась раскаленная каменная глыба. Вода взорвалась паром, вокруг пролился дождь гальки.

Конец пути.

— Туда! — заорал Чун, указывая на правый берег.

За редкими деревьями начинались высокогорные луга, сейчас быстро пожираемые клубами огненного дыма.

Резко выкрутив руль, Райан пустил джип на обрывистый берег. Подлетев в воздух, машина рухнула на траву. Покрышки с высоким протектором вонзились в мягкую землю, на такой высоте припорошенную снегом.

— Мы не успеем! — пробормотал Чун, уставившись вправо, где заканчивался мир.

«Черта с два не успеем!»

Райан помчался по лугу вдоль стремительно надвигающегося края облака. Исходящий оттуда жар опалил его дыханием огнедышащего дракона. Проплешины снега вокруг стали таять.

В конце луга поднималась крутая стена голого гранита. Райан нацелился прямо на нее, налетел на полной скорости и устремился вверх. Джип карабкался все выше и выше, опасно отклоняясь назад к вертикали. Райана вдавило в спинку сиденья. В зеркале заднего вида открывалась жуткая картина того, как под ними разлилось зловещее облако, стирая весь мир и заменяя его бурлящим черным месивом.

Жар взметнулся вверх, невыносимый, обжигающий легкие, но Райан все равно торжествующе воскликнул:

— Спасены!

И в этот самый момент колеса, все четыре, потеряли сцепление со скользким гранитом. Джип накренился, сползая вбок и опрокидываясь назад. Райан сопротивлялся как мог, однако сила притяжения неудержимо увлекала машину обратно в море огня.

— Майор, пошли!

Сильная рука схватила Райана за воротник форменной куртки и буквально выдернула его с сиденья. Чун перебрался через ветровое стекло, таща майора за собой. Поняв, что нужно делать, Райан перевалился на капот рядом с геологом. Вдвоем они перекатились вперед по сползающему вниз джипу.

Упав на гранитный склон, Райан вцепился в него, чтобы не последовать за машиной. Мощные пальцы стиснули его запястье и вытащили на нависающий каменный выступ, достаточно широкий, чтобы поставить на него ногу. Задыхаясь, кашляя, двое мужчин застыли на выступе, словно две маленькие опаленные птички.

Райан проследил за взглядом геолога, обращенным в долину. Огненное облако продолжало ползти вниз по черному склону. Ближе к ним кратер на дне долины отрыгивал языки пламени и ленты раскаленной лавы.

— Мои люди… — пробормотал оглушенный майор, гадая, что сталось с ними.

Чун сочувственно стиснул ему плечо.

— Надеюсь, они тебя услышали.

17

31 мая, 06 часов 05 минут

Возвышенность Сан-Рафаэль

Штат Юта

Хэнк Канош встретил восход солнца, стоя на коленях, но это был не акт поклонения, а следствие физического истощения. Перед самым рассветом он поднялся сюда по крутой тропе от расположенных кругом хижин. Петляющая тропа вела по хитросплетению каньонов и дальше через сухую пустошь. Рядом с хозяином сидел верный Кауч, тяжело дыша с высунутым языком. Солнце только-только взошло, и воздух в горах оставался прохладным, однако дорога наверх была изнурительной, а человек и собака были уже далеко не молоды.

И все же Хэнк понимал, что не тяжесть прошедших лет давила ему на плечи, превращая подъем в испытание. Все дело было в его сердце. Даже сейчас гулкие удары в груди были наполнены чувством вины за то, что он остался в живых, не смог ничего сделать тогда, когда в нем так нуждались. Вчера, пока ему целый день приходилось спасаться бегством, было гораздо легче задвинуть горечь утраты близких друзей.

Но теперь этой поблажки больше не было.

Хэнк уставился на раскинувшуюся перед ним пересеченную местность. Однажды они с Мэгги уже побывали здесь, пришли сюда пешком почти десять лет назад, когда еще осторожно изучали свои взаимоотношения. Хэнк не забыл тот поцелуй, которым они обменялись на этом самом месте. От волос Мэгги пахло шалфеем, ее губы были солеными на вкус, но все равно сладостными.

И вот сейчас Хэнк наслаждался этим воспоминанием, стоя на коленях на каменной глыбе, опасно нависшей над глубоким ущельем, в шутку прозванным Маленьким Большим каньоном. Эта долина лежала в самом сердце возвышенности Сан-Рафаэль, массивной глыбы осадочных пород шестидесяти миль в поперечнике, выдавленной вверх тектоническими силами свыше сорока миллионов лет назад. С тех пор ветер и дождь прорезали здесь лабиринт узких ущелий с крутыми склонами, засыпанных наносами. Далеко внизу река Сан-Рафаэль продолжала дело эрозии, лениво извиваясь по долине на пути к слиянию с Колорадо.

В этой бурой каменистой местности, преимущественно пустынной, обитали дикие ослы, мустанги, а также тучные стада снежных баранов. Единственными двуногими гостями здесь были редкие пешие туристы, поскольку по немногочисленным дорогам могли проехать только полноприводные внедорожники. В прошлом практически неприступный лабиринт каньонов и ущелий служил логовом для многих преступников, в том числе для Буча Кэссиди[11] и его банды.

И похоже, сейчас это повторялось снова.

Хэнк и остальные приехали сюда еще затемно. От шоссе Коппер-Глоуб пришлось ползти по каменистой дороге, заваленной камнями. Конечной целью пути были несколько хижин, в которых жила семья бывших коллег Хэнка, удалившихся на покой, Элвина и Айрис Хуметева. Незваные гости нагрянули как снег на голову, но Хэнк знал наперед, что супруги Хуметева не откажут никому.

Маленький поселок из пяти хижин, выстроенных из камня и глины, представлял собой наполовину общину, наполовину школу для детей индейцев хопи, которых обучали древнему укладу жизни три поколения семейства Хуметева во главе с Айрис Хуметева, великодушным диктатором.

Однако в настоящее время учеников здесь не было.

Точнее, почти не было.

— Ты можешь не прятаться, — крикнул Хэнк.

Из-за огромного валуна у него за спиной послышался недовольный вздох. Из укрытия показалась щуплая фигура Кай Куочитс. Девушка следила за Хэнком с тех самых пор, как он покинул поселок.

— Если хочешь посмотреть на восход солнца, — предложил Хэнк, — лучше поднимайся сюда.

Угрюмо понурившись, Кай взобралась на скалу. Кауч пару раз ударил хвостом о глыбу песчаника, приветствуя ее.

— Здесь безопасно? — недоверчиво спросила девушка, заглядывая в пропасть под нависающей скалой.

— Этот камень пролежал здесь тысячи лет, так что еще несколько минут он уж как-нибудь продержится.

Кай подозрительно отнеслась к его оценке, но все равно шагнула вперед.

— Дядя Пейнтер со своим напарником собирают что-то вроде спутниковой тарелки, подсоединенной к компьютеру и телефону.

— Я полагал, он хочет затеряться.

В хижинах Хуметева не было ни телевизора, ни телефона. Даже сотовая связь не покрывала этот лабиринт каньонов.

Девушка пожала плечами.

— Это должно быть безопасно. Я слышала, дядя говорил что-то про криптографическую программу. Наверное, она будет выполнять шифрование.

Кивнув, Хэнк похлопал по камню.

— И ты пришла в такую даль, чтобы рассказать мне это?

Кай села на скалу, подобрав под себя ноги.

— Нет… — Последовала долгая пауза, слишком долгая для правды. — Я просто решила немного размять ноги.

Поняв, что это пустая болтовня, Хэнк догадался, чем она вызвана. Он уже заметил, что девушка сторонилась своего дяди, кружила вокруг него, словно пугливая собака, которая опасается, что ее побьют, но тем не менее все равно тянется к человеку. Однако робости в Кай не было. Она ощетинилась, готовая укусить. Несомненно, вся эта неопределенность сделала ее пребывание внизу в поселке слишком неуютным, толкнув Кай последовать за Хэнком.

Пожилой ученый повернулся к восходящему солнцу, которое уже полностью поднялось над горизонтом и зажгло огнем красно-бурые скалы внизу.

— Ты знакома с обрядом на-ин-ис?

— Что это такое?

Хэнк печально покачал головой. Ну почему самые рьяные активисты индейского движения, как правило, абсолютно не знают свое собственное историческое наследие?

— Это церемония восхода солнца, — объяснил Хэнк, указывая на пылающее зарождение нового дня. — Обряд посвящения девочек в женщины. Он состоит из четырех дней и ночей танцев и священных жертвоприношений, которые дают новым женщинам духовную и целительную силу Белой раскрашенной женщины.

Кай вопросительно подняла брови, и пожилой ученый рассказал о мифологии апачей и навахо, связанной с этой богиней, также известной как Меняющаяся женщина, названной так за способность изменять свою внешность в зависимости от времени года. Он с удовлетворением отметил, как лицо Кай постепенно из равнодушного становилось жадно заинтересованным, что говорило о ее жажде подобных знаний.

Когда Хэнк закончил свой рассказ, девушка повернулась к восходящему солнцу.

— И как, есть племена, в которых до сих пор сохраняется этот обряд?

— Есть, но совсем немного. В начале двадцатого столетия американское правительство запретило все индейские духовные обряды и ритуалы, и церемония восхода солнца также была объявлена вне закона. Со временем этот обряд забылся и только сейчас возрождается в сильно упрощенном варианте.

У Кай помрачнело лицо.

— Они так много украли у нас…

— Прошлое есть прошлое. А сейчас сохранение нашей культуры зависит от нас самих. Мы теряем лишь то, что не хотим подпитывать.

Похоже, это нисколько не смягчило настрой девушки. Ее слова были наполнены горечью:

— Что? Как это делаете вы? Вы забыли верования своих предков ради религии бледнолицых. Той самой религии, которая преследовала наш народ, призывая к кровавой бойне.

Хэнк вздохнул. Все это он уже слышал и сейчас в который уже раз постарался как мог просветить невежду.

— Ошибки совершаются глупцами. В ходе истории человечества религия не раз использовалась в качестве оправдания насилия, в том числе и среди наших индейских племен. Но когда речь заходит о культуре, религия лишь одна ниточка в огромном тканом ковре. Мой отец вырос в вере мормонов, как и моя мать. И это такая же часть моего наследия, как и текущая у меня в жилах индейская кровь. Одно не исключает другого. Я нахожу в Книге Мормона много такого, что вселяет в меня мир и приближает к богу — или как там еще называется то духовное и вечное, что есть во всех нас. В конечном счете моя вера даже позволяет мне по-другому взглянуть на прошлое своего народа. Вот почему я занялся изучением истории коренного населения Америки. Чтобы найти ответ на вопрос, кто мы такие.

— Что вы хотите сказать? Как религия мормонов может объяснить то, что связано с нашим народом?

Хэнк не знал, подходящее ли сейчас время объяснять ей то, что сокрыто на страницах Книги Мормона, — свидетельство о шагах Христа в Новом Свете. Вместо этого он решил развеять для Кай туман, до сих пор окружающий самую раннюю историю индейских племен.

Профессор встал.

— Иди за мной.

Прихрамывая из-за артрита, он заковылял к возвышающемуся неподалеку гребню скалы песчаника. Под нависающим выступом проходила полоса обтесанных каменных блоков, обозначающих развалины древнего индейского жилища.

Пригнувшись, Хэнк переступил порог и прошел к дальней стене.

— Есть еще много того, что мы по-прежнему не знаем о своем народе, — сказал он, оглядываясь на девушку. — Знакома ли ты с доисторическими индейскими курганами, которые тянутся по всему Среднему Западу, от Великих озер до болот Луизианы?

Кай пожала плечами.

— Возраст некоторых курганов свыше шести тысяч лет. Даже племена, жившие в тех местах, когда туда пришли европейцы, ничего не помнили о строителях этих древних курганов. Вот наше наследие. Одна большая загадка.

Профессор прошел к дальней стене, где доисторический художник алой краской изобразил на фоне желтого песчаника три высокие скелетоподобные фигуры. Он поднес руку к древнему рисунку.

— Подобные петроглифы здесь можно найти повсюду. Археологи определили, что древнейшим из них восемь тысяч лет. Но и они являются относительно молодыми по сравнению с петроглифами Косо над соляными пластами Чайна-Лейк. Возраст тех — шестнадцать тысяч лет, они были сделаны в конце последнего ледникового периода, когда по континенту еще разгуливали мастодонты, саблезубые тигры и огромные плейстоценовые бизоны.

Хэнк повернулся к девушке.

— Вот как далеко в прошлое уходит наша история, о которой практически ничего не известно. — Подождав, когда тяжесть веков ляжет на ее молодые плечи, он продолжил: — Даже численность людей, живших в Америке, сильно недооценивалась. Новейшие исследования на основе химического состава сталагмитов, а также глубины и ширины остатков древесного угля, обнаруженных на территории континента, позволяют утверждать, что численность коренного населения превышала сто миллионов человек. Это больше, чем жило во всей Европе, когда Христофор Колумб впервые ступил в Новый Свет.

В полумраке древнего жилища широко раскрытые глаза девушки ярко блеснули.

— И что же с ними сталось?

Прежде чем направиться к выходу, Хэнк обвел рукой развалины.

— После появления европейцев такие инфекционные заболевания, как оспа, распространились по континенту быстрее колонистов, выкашивая коренное население, и это создало впечатление, будто огромные пространства были заселены редко. Однако это ложь, как и многое в нашей истории.

Кай прошла следом за ним на нависающую скалу. Кауч уже был там, настороженно обнюхивая воздух. Девушка задумчиво уставилась вдаль. Небо на востоке сменило розовый цвет рассвета на утреннюю голубизну.

— Кажется, я вас поняла, — сказала Кай. — Мы не можем по-настоящему узнать самих себя до тех пор, пока не узнаем свою историю.

Профессор посмотрел на нее новыми глазами. Девушка была гораздо проницательнее, чем могло показаться со стороны. И она еще раз доказала это, обратившись к нему со словами:

— Но вы так и не объяснили, каким образом Книга Мормона позволила вам по-новому взглянуть на нашу историю.

Однако прежде чем Хэнк смог ответить, Кауч тревожно зарычал. Он по-прежнему принюхивался, задрав морду. Профессор и девушка повернулись на северо-восток, куда смотрела собака. На фоне неба, теперь уже светлого, у самого горизонта виднелось клубящееся черное пятно, похожее на сгущающиеся грозовые тучи.

— Дым, — пробормотал Хэнк.

«И много дыма».

— Лесной пожар? — спросила Кай.

— Не думаю. — Сердце профессора гулко забилось от предчувствия чего-то дурного. — Нам нужно возвращаться вниз.

06 часов 38 минут

Прово, штат Юта

Рафаэль Сен-Жермен наслаждался кофе, налитым в крошечную фарфоровую чашечку, сидя в просторной вычурной кухне особняка. Его веселил абсурдный интерьер этого помещения. То, что американцы считали признаком хорошего вкуса, казалось ему нелепым. Что такое эти дешевые современные здания, отделанные под фальшивое очарование Старого Света? Фамильный замок Сен-Жерменов под Каркассоном, возведенный в шестнадцатом столетии, был окружен могучими стенами, под которыми проходили сражения, изменившие ход западной цивилизации.

Вот признак настоящего аристократизма.

Рафи посмотрел через окно кухни на просторную лужайку, где экипаж готовил вертолет к отлету. На столе перед ним лежали страницы досье. Рафи ознакомился с ним за завтраком и не видел необходимости возвращаться к нему еще раз. Большую часть подробностей он и так знал наизусть.

На первой странице была фотография человека, который этой ночью сорвал операцию в университете. Потребовалось совсем немного времени, чтобы привязать к фотографии имя. Оказалось, что этот человек хорошо известен организации, в которую входил Рафи. Если бы снимок не был таким темным и нечетким, программа распознавания лиц не потребовалась бы.

Рафи шепотом произнес имя своего противника: «Пейнтер Кроу». Директор Сигмы. Он покачал головой, давая выход раздражению и веселью, и уставился на фотографию.

— Что заставило тебя выбраться из своей норы в Вашингтоне?

Рафи никак не ожидал, что «Сигма» настолько оперативно откликнется на события, произошедшие здесь. Но впредь он больше не будет недооценивать своего врага. Впрочем, в этом просчете была не только его вина. Потребовалось гораздо больше времени, чтобы сложить воедино элементы загадки. Как выяснилось, их мишень, проворная воровка с ловкими пальцами, была косвенно связана с директором Кроу, поскольку принадлежала к тому же самому племени. Судя по всему, она позвонила напрямую своему дальнему родственнику, чтобы заручиться его помощью.

События получили очень любопытное развитие. Всю ночь, прервавшись лишь ненадолго, чтобы немного вздремнуть, Рафи заново решал свои уравнения с учетом этой новой переменной, мысленно просчитывая различные варианты. «Как лучше всего разыграть это обстоятельство? Как превратить его в преимущество?»

И только утром решение было получено.

В коридоре раздались гулкие шаги, они свернули в гостиную и направились к кухне.

— Сэр, все готово к отлету.

— Merci, Берн.

Рафи постучал по часам «Патек Филипп». По циферблату быстро двигалась секундная стрелка, по-французски tourbillon. Это слово имело также другое значение — «смерч». Вот что требовалось сейчас.

— Мы опаздываем.

— Так точно, сэр. Но мы наверстаем время в полете.

— Отлично.

Отпив последний глоток кофе, Рафи поджал губы, недовольный вкусом. Напиток остыл, и это выявило его острую горечь. А жаль, поскольку обнаруженный на кухне пакет с кофе в зернах дорогого сорта из Панамы явился приятной неожиданностью. Значит, хозяева дома все-таки были не совсем лишены вкуса, хотя бы в части кофе.

Рафи встал, чувствуя прилив великодушия.

— Ашанда по-прежнему с мальчиком? — спросил он Берна.

— Они в библиотеке.

Это вызвало улыбку. Лишенная языка Ашанда явно не читала малышу сказку.

— Как мне поступить с ребенком после вашего отлета? — Голос Берна стал жестким, вероятно в предчувствии ответа.

Рафи небрежно махнул рукой.

— Оставь его здесь. Пусть живет.

Брови Берна едва заметно взметнулись вверх. Для такого бесстрастного человека это было равносильно удивленному восклицанию.

Рафи отвернулся. Очень полезно время от времени действовать непредсказуемо, чтобы поддерживать подчиненных в постоянном напряжении. Опираясь на трость, Рафи направился в противоположный конец дома за Ашандой. Библиотека, просторное двухэтажное помещение, была заставлена шкафами с книгами в кожаных переплетах, которые, вероятно, никто никогда не читал. Они были нужны лишь для показной роскоши, как и все остальное в доме.

Ашанда сидела в кресле с высокой спинкой, обтянутом плюшем. Ребенок спал у нее на коленях, а она гладила своими длинными, невероятно сильными пальцами его светлые кудри, мурлыча какой-то невнятный напев. Рафи всегда находил спокойствие и уют в этих звуках, знакомых ему так же хорошо, как и голос матери. Он улыбнулся, на мгновение возвращаясь в детство, в теплые летние ночи, когда он спал на балконе под открытым небом, усыпанным звездами, согретый присутствием Ашанды, устроившейся рядом на подстилке на полу. Она часто напевала вот так, держа его на руках, когда он поправлялся после очередного перелома хрупких костей. Этот бальзам справлялся с любой болью, даже со страданиями ребенка.

Рафи не хотелось тревожить ее, но им нужно было торопиться.

— Ашанда, ma grande,[12] мы должны уходить.

Ашанда склонила голову, показывая, что услышала приказание. Медленно встав, она осторожно опустила мальчика на теплую подушку, свернув его калачиком. Только тут Рафи заметил синяки на худенькой детской шее, неестественное положение головы. Значит, ребенок вовсе не спал.

Подойдя к Рафи, Ашанда предложила ему руку. Тот оперся на нее, сочувственно сжав запястье. Ашанда понимала, что нужно будет сделать, понимала, какой приказ он должен был отдать. Она поступила так ради него, а также ради ребенка, обеспечив ему быструю и безболезненную смерть. У Рафи не хватило духа сказать, что в этом не было необходимости, по крайней мере в этот раз.

Ему стало не по себе.

«Неужели я действительно настолько предсказуем?»

Надо будет следить за этим, особенно сегодня. Ему уже доложили об извержении вулкана в горах. Это известие подтвердило то, о чем давно подозревали. Отныне надо будет действовать очень быстро. Рафи взглянул на часы, отмечая движение секундной стрелки.

«Подобно смерчу», — напомнил он себе.

Нельзя терять время. Нужно вспугнуть птиц, которым вчера удалось вырваться из силков, чтобы снова напасть на их след. Рафи пришлось целую ночь ломать голову, прежде чем он нашел решение, которое в дикой природе разыгрывалось ежедневно.

Для того чтобы поймать перепуганную птаху, нужен ястреб.

07 часов 02 минуты

Возвышенность Сан-Рафаэль

— Много жертв? — спросил Пейнтер, прижимая к уху спутниковый телефон.

Он возбужденно расхаживал по главной комнате самой большой хижины. В черном от копоти очаге краснели угли, сопровождая горький запах подгоревшего кофе. Ковальски сидел на топчане из сосновых бревен, положив ноги на самодельный фанерный стол и уронив голову на грудь, смертельно усталый после долгой дороги в горах.

Голос Рональда Чуна по телефону звучал хрипло. Магнитные возмущения и вулканические выбросы мешали радиосвязи.

— Погибли пять солдат Национальной гвардии. Но и эта цифра невелика лишь благодаря тому, что майор Райан успел передать сигнал тревоги и приказ срочно уходить. По-прежнему нельзя сказать, были ли в тех местах туристы. К моменту извержения весь район уже был оцеплен, так что, будем надеяться, тут все в порядке.

Пейнтер поднял взгляд на бревенчатую крышу. Хижина была возведена в традиционном стиле, из обтесанных бревен, проконопаченных мхом, а в качестве штукатурки использовались мелкие камешки, скрепленные глиной. Пейнтер нашел что-то странное в том, что ему приходится обсуждать рождение нового вулкана в такой обыденной обстановке.

— Хорошая новость заключается в том, что извержение, судя по всему, затихает, — продолжал Чун. — Перед самым рассветом я облетел вокруг на вертолете. Потоки лавы остановились. Пока что они остаются в пределах стен кратера и уже начинают затвердевать. В настоящий момент наибольшую опасность, пожалуй, представляют лесные пожары. Отряды пожарных в спешном порядке устраивают заслоны на пути вероятного распространения огня, вертолеты сбрасывают воду. Можно сказать, к этому времени проблема решена на пятьдесят процентов.

— Если только не произойдет новое извержение, — заметил Пейнтер.

Чун уже высказал свое предположение о причинах извержения. На его взгляд, какой-то процесс, порожденный взрывом, расщепил материю на атомном уровне и проделал отверстие до расположенной на небольшой глубине полости с магмой, которая согревала подземный геотермальный источник, что и привело к новому взрыву.

— Возможно, это даже к лучшему, — сказал Чун.

— То есть?

— Я наблюдал за потоками лавы в зоне взрыва. Они становятся все более плотными. И я не вижу никаких признаков возобновления процесса атомизации. Полагаю, огромная температура взрыва спалила то, что вызывало расщепление материи. Уничтожила раз и навсегда.

Уничтожила?

Пейнтеру показалось, у Чуна есть кое-какие мысли относительно того, что это могло быть.

— Если я прав, — продолжал геолог, — нам чертовски повезло, что произошло это извержение.

Пейнтер не считал, что гибель пятерых солдат Национальной гвардии можно считать везением. Но он понимал, почему геолог чувствует облегчение. Если бы таинственный процесс продолжался беспрепятственно, он распространился бы на все Скалистые горы, пожирая все на своем пути и оставляя за собой одну лишь расщепленную на атомы пыль.

Так что, возможно, геолог был прав и им действительно повезло, — но Пейнтер терпеть не мог полагаться на везение и стечение обстоятельств.

Он подумал о мумифицированных останках в пещере, которые были погребены вместе с таким разрушительным грузом.

— Может быть, поэтому мертвые индейцы или кто там еще выбрали для хранения своего горючего вещества геотермальную долину. Вероятно, они посчитали, что там оно будет в безопасности. В случае взрыва начавшийся процесс пробурит отверстие до подземной полости, заполненной сверхраскаленной магмой, и огромная температура убьет заразу прежде, чем она успеет распространиться на весь земной шар.

— Совершенно верно, — задумчиво подтвердил геолог. — Если вы правы, возможно, это вещество необходимо постоянно содержать в тепле, чтобы оно не взорвалось. Возможно, именно поэтому череп взорвался, когда его вынесли из теплой пещеры на холодный воздух.

Это было очень интересное предположение.

Чун продолжал развивать свою мысль:

— И это дополнительно подкрепляет одну версию, которая уже давно крутится у меня в голове.

— Какую?

— Вы говорили, что кинжал из пещеры сделан из дамасской стали, прочность и гибкость которой определяется манипуляциями с материей на наноуровне.

— Это успел сообщить мне перед своей гибелью доктор Дентон, ученый-физик. Он сказал, что дамасская сталь — один из примеров древних форм нанотехнологий.

— Вот я и подумал… Когда я наблюдал за процессом денатурации, проходившим в кратере, мне пришло в голову, что это не столько химическая реакция, сколько какая-то активная атака на материю, приводящая к ее расщеплению.

— К чему ты клонишь?

— Одной из конечных целей современных нанотехнологий является производство наноботов, механизмов размером с молекулу, способных манипулировать с материей на атомном уровне. А что, если эти таинственные древние люди преуспели не только в нанотехнологиях, но и в наноробототехнике? Что, если взрыв пробудил многие триллионы дремавших наноботов, разворошив «наногнездо», которое начало распространяться вокруг, пожирая все на своем пути?

Это предложение показалось Пейнтеру слишком натянутым. Он представил себе микроскопических роботов, разбирающих молекулы на составные части, атом за атомом.

— Господин директор, понимаю, это похоже на безумие, однако в лабораториях по всему миру уже совершаются прорывы в деле производства и сборки наномашин. Некоторые ученые даже сообщили о создании самовоспроизводящихся частиц на основе кремния — «нанитов», способных воспроизводить свои копии из поглощенного сырья.

Пейнтер снова мысленно представил процесс денатурации материи, происходивший в долине.

— Чун, это слишком смелая гипотеза.

— А я и не спорю. Однако бесчисленное количество наноботов уже обнаружено в живой природе. Ферменты в клетках ведут себя как крошечные рабочие лошадки. Некоторые мельчайшие самовоспроизводящиеся вирусы действуют на наноуровне. Так что не исключено, что в далеком прошлом кто-то случайно состряпал похожий нанобот, быть может в качестве побочного продукта производства дамасской стали, что скажете? Не знаю. Но у меня не выходит из головы вопрос о тепле, который мы уже обсуждали.

— Что ты хочешь сказать?

— Одна из проблем нанотехнологий, особенно в отношении работы наноботов, заключается в отводе тепла. Для того чтобы нанобот работал, он должен уметь рассеивать тепло, выделяемое при собственной работе, что на наноуровне является очень сложным процессом.

Пейнтер сложил в уме все составляющие.

— То есть простейший способ держать наноботы в спячке — это поместить их в какое-нибудь теплое место. Например, в пещеру, согреваемую геотермальными водами, где температура будет оставаться примерно одной и той же на протяжении веков, если не тысячелетий.

— А если беда все же случится, — подхватил Чун, — это гнездо наноботов, расползающихся во все стороны, достаточно быстро прогрызет дыру до слоя магмы и тем самым уничтожит себя.

На первой взгляд эта гипотеза казалась совершенно нереальной, но в действительности она была пугающе осуществимой. В чем и заключалась главная опасность. Такой продукт можно использовать в качестве готового оружия, однако главной наградой будут технологии, стоящие за его производством. Если удастся раскрыть их, это будет бесценно.

Нанотехнологии уже сделали серьезную заявку стать основной сферой производства нового тысячелетия, обладающей огромным потенциалом во всех областях науки, медицины, электроники… Перечень был бесконечным. Тот, кто крепко возьмет в свои руки эти вожжи, сможет повелевать всем миром, начиная с атомного уровня и выше.

Но из всего этого напрашивался один важный вопрос.

— Если мы правы в своих рассуждениях, кто были те люди, чьи мумифицированные останки найдены в пещере? — спросил Чун.

Пейнтер взглянул на часы. Единственный человек, способный дать ответ на этот вопрос, должен оказаться здесь через час. Обсудив с геологом еще кое-какие детали, Пейнтер велел ему оставаться на месте и продолжать наблюдения за долиной.

Когда он дал отбой, с топчана послышался голос Ковальски. Великан даже не потрудился поднять голову.

— Вызывать извержения вулканов…

Пейнтер посмотрел на него.

— Если эта штука действительно способна на такое… — один глаз Ковальски открылся и уставился на начальника, — наверное, вам надо было посоветовать Грею захватить с собой в Исландию асбестовые подштанники.

18

31 мая, 13 часов 10 минут

Острова Вестманнаэйяр («острова западных людей»)

Исландия

Грей поднялся на корму рыболовецкого траулера. Хотя день стоял ясный, свежий ветер поднял на море волнение, отчего палуба под ногами дергалась и ходила из стороны в сторону. Сейхан и Монк стояли у леерного ограждения, укутанные в водонепроницаемые куртки, защищающие от соленого холодного ветра. Полуденное солнце ярко отражалось от поверхности моря, однако воздух почти не прогревался.

— По словам капитана, — сказал Грей, — мы прибудем на остров Эллирэй примерно через двадцать минут.

Прикрыв глаза козырьком ладони, Сейхан посмотрела на восток.

— И это точно тот самый остров?

— Так у нас получилось.

Все трое час назад приземлились в Рейкьявике и сразу же поднялись на борт частного самолета, который доставил их до цепочки маленьких островов, лежащих в семи милях к югу от побережья Исландии. Острова Вестманнаэйяр — цепочка суровых часовых, облаченных в изумрудные шапочки, — повелевали штормовым морем, таким же бурным, какой была история здешних мест. Эти клочки суши получили название по ирландским рабам, известным как «западные люди», которые в 840 году нашей эры перебили своих хозяев и ненадолго укрылись на этих островах, пока их не переловили и не перебили всех до одного, после чего осталось лишь это название. В наши дни только сильный духом человек мог жить здесь, в крошечном поселке на самом крупном из островов, деля суровую землю с морскими птицами и самой большой в мире колонией арктических буревестников.

Грей оглянулся на постепенно исчезающую вдали живописную бухту Хеймаэй с ярко раскрашенными домами и магазинчиками на фоне зеленых холмов и двух зловещих конусов вулканов, покрытых пеплом. Частный самолет приземлился на крохотном аэродроме главного острова, и Грей со своими спутниками, не теряя времени, нанял судно, которое должно было доставить их в точку с координатами, указанными японскими физиками, — однако, по словам Кэт, координаты эти были приблизительные. А крошечных островков в тех местах было предостаточно. Архипелаг состоял из десятка с лишним необитаемых островов, а также бесчисленных естественных каменных столбов и выточенных морем арок, возвышающихся над поверхностью моря.

С геологической точки зрения вся гряда была молодой, она появилась на свет в течение последних двадцати тысяч лет в результате вулканической активности вдоль тектонического разлома, протянувшегося по дну моря. И эта огненная буря продолжалась до сих пор. Уже в середине шестидесятых годов двадцатого столетия извержение подводного вулкана дало рождение самому южному острову гряды, Суртсэй. А в семидесятых вулкан Эльдфелл, один из двух конусов на острове Хеймаэй, взорвался, похоронив половину цветущего приморского городка под слоем лавы. Грей видел последствия этого извержения с воздуха, когда самолет заходил на посадку на аэродром острова. Над полями лавы по-прежнему торчали дорожные указатели, несколько домов на окраине были раскопаны, что дало городку новое название — Северные Помпеи.

— По-моему, это как раз то, что нам нужно, — сказал Монк, указывая вперед.

Обернувшись, Грей увидел торчащую из моря высокую черную скалу. На этом острове и в помине не было песчаных пляжей и уютных бухт. Голые отвесные утесы окружали остров Эллирэй — всего лишь обломанный конус вулкана, возвышающийся над волнами. Вершина острова была покрыта зазубренной полосой изумрудной зелени — растительность этого высокогорного луга состояла из мхов, лишайников и морской рупии. Она так ярко сияла в лучах солнца, что казалась искусственной.

— И как нам туда попасть? — поинтересовался Монк, пока траулер упорно рассекал волны по направлению к высокой скале.

— Вам придется карабкаться по обрыву, мои американские друзья.

Этот ответ последовал из рубки судна. Капитан Рагнар Хульд вышел на палубу в распахнутом желтом дождевике, наброшенном поверх свитера, и сапогах. Его густая рыжая борода была тронута сединой, кожа задубела и сморщилась от соленой воды. Если одеть его в шкуры, он запросто сошел бы за разбойника-викинга. Общее впечатление смягчал лишь озорной веселый блеск его зеленых глаз.

— Боюсь, единственный путь наверх — по веревке, — объяснил капитан. — Но по-моему, вы в хорошей форме, так что все будет в порядке. Молодой Эгг подведет шлюпку к восточному берегу острова, где скалы самые низкие.

Хульд указал на рубку, где у штурвала стоял его сын Эггерт, гладко выбритый парень лет двадцати трех, с руками, покрытыми татуировкой.

— Не беспокойтесь, — продолжал капитан, — я довольно регулярно привожу сюда охотников и даже фотографов, снимающих живую природу. Но геологи здесь впервые. И я еще ни разу не потерял ни одного человека.

Он игриво подмигнул Сейхан, стоявшей скрестив руки на груди, но та даже не улыбнулась. Согласно легенде, они были учеными из Корнелльского университета, прибывшими сюда, чтобы исследовать вулканические острова. Это в какой-то мере объясняло тяжелые рюкзаки у них за плечами и интерес к этому конкретному островку.

Капитан Хульд указал на приближающуюся скалу.

— Наверху есть охотничий домик, где при желании вы сможете снять комнату. Если хорошенько присмотреться, его можно увидеть отсюда.

Грей поискал взглядом и нашел домик. Прямо в центре расчищенной площадки стояло сооружение приличных размеров с крышей из голубоватого шифера.

— Правда, не знаю, найдете ли вы там свободное место, — продолжал капитан. — Не далее как вчера вечером другое судно доставило на остров группу туристов. Насколько я слышал, охотники из Бельгии. А может быть, из Швейцарии. Они проживут в домике еще несколько дней. Кроме них, компанию вам составят несколько коров и обычное сборище буревестников.

«Это и к лучшему», — подумал Грей. Он бы предпочел вести поиски источника нейтрино, привлекая к себе как можно меньше внимания.

Сейхан внезапно отпрянула от леерного ограждения, столкнулась с Греем и едва не потеряла равновесие, но он удержал ее.

— В чем дело?

Не говоря ни слова, молодая женщина указала в море. Над водой поднимался высокий черный плавник, рассекающий волны параллельно с судном. На глазах у Грея взметнулся второй плавник, вскоре за которым последовали третий, четвертый и пятый.

— А тут их еще больше, — заметил Монк, прошедший на другой борт траулера. — Косатки. Целая стая.

Расправив плечи, Хульд махнул рукой.

— В этом нет ничего необычного. Вокруг наших островов обитает самая крупная популяция китов-убийц и дельфинов во всей Исландии. Им просто любопытно, и они качаются на волнах за нашим судном. А может быть, ищут, чем бы поживиться. Я частенько делюсь с ними своим уловом, если мне повезло. Как у нас говорят, это gangi pér vel — приносит удачу.

Через какое-то время, не дождавшись угощения, стая скрылась из виду — все животные одновременно нырнули под воду, словно повинуясь беззвучному сигналу. И все же от Грея не укрылось, что Сейхан продолжала с тревогой наблюдать за волнами, несомненно напуганная видом огромных морских хищников.

«Приятно убедиться, что эту железную решимость может поколебать хоть что-то».

Пока траулер огибал южную оконечность островка, Грей изучал конечную цель пути, обращая внимание на волны, бьющиеся в черных глубинах вулканических пещер, которыми были изрыты скалы. Если давным-давно в этих подводных пещерах были спрятаны какие-то сокровища, приливы и штормы превратили все в месиво. Хотелось надеяться, что то, что они ищут, было укрыто более надежно, на суше, в лавовом канале или пещере.

Но с чего начинать поиски?

Грей повернулся к капитану Хульду.

— Чтобы установить оборудование, нам нужно спуститься как можно глубже вниз. У вас есть какие-нибудь предложения?

Капитан почесал бороду, оглядывая обрывистые скалы.

— Есть. На острове полно пещер и подземных проходов. Выберете сами. По сути дела, это огромный затвердевший кусок швейцарского сыра, источенного ветром и дождями. Но есть одна особо знаменитая пещера, подарившая острову свое название. Пещера Эллирэй. Легенда гласит, что одна молодая девушка бежала сюда и спряталась в этой пещере, спасаясь от насилия и грабежей иноземных захватчиков — турок или берберов, кто как говорит. Так или иначе, надежно укрывшись, она родила малыша, мальчика, и вырастила его здесь. Этот ребенок стал хранителем островов, он якобы обладал особой силой, умением призывать огонь и расплавленный камень, чтобы защищать наши моря. — Хульд покачал головой. — Конечно, это все сказки, которые рассказывают у очага длинными зимними вечерами.

Грей переглянулся с Монком. Быть может, в этой древней легенде содержалась крупица правды, намек на взрывоопасную мощь, погребенную здесь давным-давно, спрятанную тем, кто в отчаянии искал укрытие.

— Можете объяснить, где эта пещера? — спросил Грей.

Капитан растерянно пожал плечами.

— Fjandinn,[13] если это знаю. Но в домике живет сторож. Старый Олафур Брагсон. Тот еще экземпляр. Живет на острове уже более шестидесяти лет, стал таким же зазубренным и острым, как здешние скалы. Но ему тут известны все закутки и щели. Вот у кого спросите.

К этому времени траулер полностью обогнул южную оконечность и стал медленно приближаться к остроконечным скалам. Сверху свисала толстая веревка, местами прикрепленная к поверхности обрыва. Она заканчивалась узлом. Чтобы добраться до веревки, нужно было проплыть от траулера на веслах в крохотной шлюпке с алюминиевым корпусом, но, по крайней мере, это место было укрыто от набегающих волн.

И все же сыну капитана Хульда пришлось умело маневрировать утлым суденышком, чтобы приблизиться к веревке. Грей быстро помог Сейхан перебраться на скользкий от воды камень, и та, поправив рюкзак за спиной, ухватилась за веревку. Надев на плечи рюкзак, Грей посмотрел вверх. Дорога будет очень непростой. Внезапно он поймал себя на том, что завидует протезу Монка. С новыми активаторами его друг теперь запросто давил пальцами грецкие орехи. Такая хватка придется очень кстати во время долгого подъема наверх.

Хульд также находился в шлюпке, устроившись на корме.

— Мы с Эггом будем держаться неподалеку, займемся рыбной ловлей. Когда соберетесь обратно, дадите знать по рации, и мы за вами придем. Но если решите остаться на ночь, сообщите нам об этом. Мы сможем вернуться за вами завтра в любое время.

— Спасибо.

Грей шагнул из качающейся шлюпки на твердую землю. Вулканическая скала, хотя и мокрая от брызг, имела шершавую поверхность, что обеспечивало хорошее сцепление с подошвами ботинок. Дорога наверх, пусть и крутая, предлагала множество уступов и выемок, за которые можно было ухватиться руками. Веревка обеспечивала дополнительную надежность.

Грей глядел вверх, наслаждаясь зрелищем. Сейхан поднималась без остановки. Обтягивающие джинсы подчеркивали ее бедра и плавные изгибы ягодиц. Скорость, с какой молодая женщина карабкалась по скале, ясно говорила о том, что она рада поскорее бежать от черных волн внизу.

Монк, находившийся несколькими ярдами ниже, обратил внимание на то, куда направлен взгляд его товарища.

— Смотри, как бы твоя подруга-итальянка не застала тебя таращащимся вот так на другую женщину.

Грей молча сверкнул на него глазами. К счастью, ветер отнес слова Монка прежде, чем они смогли долететь до Сейхан. Грей не виделся с Рейчел Вероной уже больше четырех месяцев. Их ни к чему не обязывающие отношения сошли на нет после того, как Рейчел, служившая в карабинерах, пошла на повышение, что наглухо заперло ее в Италии, и в то же время проблемы Грея с родителями лишили его возможности летать на выходные в Рим. Они по-прежнему поддерживали связь по телефону, но и только. Разделенные пропастью гораздо шире Атлантического океана, оба смирились с тем, что нужно жить дальше.

Наконец все трое поднялись наверх, и их взору открылась живописная панорама высокой травы и торчащих из нее скал, раскрашенных мхами и лишайниками во все оттенки зелени. В углублении кратера висела тонкая туманная дымка, отбрасывая на все вокруг радужное сияние.

Монк присвистнул.

— Похоже, мы шагнули в ирландскую сказку.

Но Сейхан не тронули красоты природы.

— Идем скорее к сторожу.

Она первой направилась к двухэтажному охотничьему домику, стоящему справа посреди лужайки. Слева вершина острова понижалась террасами и лабиринтом глыб черного камня. Грею хотелось надеяться, что сторож поможет сузить круг поисков.

Короткая тропинка привела к единственному зданию на острове. Бревенчатая постройка с редкими крошечными окошками больше напоминала деревенский сарай, особенно благодаря коровам, которые паслись дальше на лугу, жалобно мыча. Над единственной трубой дома поднималась закрученная струя дыма.

Пройдя через ворота в ограде и через маленький огород с овощами, Грей поднялся к двери и постучал. Никто не ответил, и он, дернув за ручку, обнаружил, что дверь незаперта. Впрочем, от кого ее здесь запирать?

Грей вошел в дом.

В главной комнате царил полумрак. После прохладного морского воздуха здесь показалось душно и жарко. Перед низким очагом стоял грубый дощатый стол, изрезанный и покрытый пятнами, придавая помещению вид комнаты для совещаний и одновременно обеденного зала. Стол освещался мерцающим огоньком одинокой керосиновой лампы, выхватывающей развернутые топографические карты и морские атласы. Все они были раскиданы в беспорядке, как будто в них рылись.

Грей расстегнул молнию куртки, освобождая доступ к «ЗИГ-Зауэру» в кобуре под мышкой. Сейхан также настороженно напряглась, и у нее в руке показался нож.

— В чем дело? — спросил Монк.

Грей огляделся вокруг. Здесь было чересчур тихо. Разбросанные карты больше напоминали армейский штаб, чем комнату, в которой охотники обсуждали маршрут на день.

Из дальнего помещения донесся слабый стон.

Грей достал пистолет и поспешил вперед, прижимаясь к стенам и держа оружие перед собой. Сейхан прикрывала его с противоположной стороны. Монк занял позицию у окна, наблюдая за подходами к домику.

Быстро окинув взглядом заднюю комнату, Грей обнаружил жилистого старика, привязанного к стулу. Нос его был сломан, из разбитой губы сочилась кровь. Несомненно, это был Олафур Брагсон. Осмотрев комнату, Грей убедился, что больше здесь никого нет.

Он подошел к старику. Услышав его шаги, тот откинул голову назад. Бросив на Грея мутный взгляд заплывших глаз, старик снова уронил подбородок на грудь.

— Nei, nei,[14] — едва слышно пробормотал он. — Я рассказал все, что знал.

Сейхан повернулась к Грею.

— Похоже, кто-то еще прознал про нейтринное излучение и опередил нас.

Ей не нужно было произносить название вслух. Но как могла Гильдия проведать про этот остров? Ощутив укол подозрительности, Грей посмотрел на молодую женщину. Должно быть, та прочла его мысли. Сейхан яростно вспыхнула, но при этом у нее в глазах появилась боль обиды. Она порывисто отвернулась к двери. Ей пришлось приложить столько трудов, чтобы доказать свою преданность. Она не заслуживала подобного отношения.

Грей подошел к Сейхан и тронул ее за руку, без слов прося прощения. Однако у них не было времени на оскорбленные чувства. Грей махнул рукой Монку.

— Я обыщу дом. Ты займись сторожем. Нам нужно поставить его на ноги, чтобы он мог идти сам. Те, кто опередил нас, кто бы это ни был, наверняка заметили нас еще в море.

По всему острову раскатился громкий взрыв, от которого задрожали стекла. Грей метнулся к окну. Он узнал характерный треск тротила. Вдалеке над нагромождением скал поднималось облако черного дыма. В небо взмыла стая объятых паникой черно-белых буревестников с опаленными перьями, спешащих выбраться из дыма. Грей сообразил, что кто-то пытался взрывом проделать отверстие в глубь острова.

И тотчас его внимание привлекло движение гораздо ближе. Цепочка из восьми человек, оторвавшись от каменной гряды, крадучись двинулась вперед, укрываясь за скалами. Боевики были вооружены автоматическими винтовками, в лучах солнца поблескивали стекла оптических прицелов. Это были те самые охотники, про которых говорил капитан Хульд.

Однако, похоже, настоящая охота только начиналась.

22 часа 14 минут

Префектура Гифу, Япония

Должно быть, Дзюн Ёсида задремал, сидя за письменным столом. Его разбудил стук в дверь. Не успел он полностью прийти в себя, как в кабинет ворвался Рику Танака, таща за собой Джанис Купер.

— Вы должны взглянуть вот на это, — возбужденно сказал Танака, бросая на стол несколько страниц.

— В чем дело? Произошел еще один выброс нейтрино?

Дзюн выпрямился в кресле, и его больная спина протестующе заныла. Он покинул подземную лабораторию три часа назад, чтобы поработать с документами, которые так и остались нетронутыми лежать на столе.

— Нет… точнее, да… не совсем, — запинаясь, пробормотал Танака. Отчаявшись найти ответ на этот вопрос, он махнул рукой. — Продолжаются незначительные всплески. Я их проверил, но, судя по всему, ничего существенного…

— Мы пришли сюда по другой причине, доктор Ёсида, — не дала ему договорить доктор Купер. — Покажите ему.

Танака приблизился к столу, вторгаясь в личное пространство Дзюна. Бесцеремонно отодвинув в сторону документы, он разложил вместо них свои распечатки.

— Мы продолжали наблюдать за выбросами в Исландии, распечатывая результаты в виде диаграммы. Взгляните сами, всплески активности нейтрино на острове устойчиво становятся все более частыми.

— Вы уже обращали на это внимание.

— Да, знаю.

Танака залился краской. Судя по всему, ему не нравилось, когда его перебивают.

Дзюн позволил себе предаться мгновению злорадного удовлетворения.

— Так чем же я обязан этому внезапному вторжению в мой кабинет?

Танака провел пальцем по диаграмме.

— Я обратил внимание на то, как за последний час изменился характер сдвоенных пульсаций в Исландии. Слабые выбросы усилились, в то время как сильные стали слабее.

— Изменения происходили медленно, — объяснила доктор Купер. — Потребовалось несколько часов, чтобы это заметить.

Танака положил рядом два графика.

— Первая диаграмма получена четыре часа назад. Вторая снята в течение последних тридцати минут.

Дзюн водрузил очки на нос и склонился над диаграммами. Похоже, выводы Танаки были правильными. На первом графике сдвоенные выбросы нейтрино определенно имели разную амплитуду. Последние измерения показывали, что различия практически сгладились.

— Но что это означает? — Сняв очки, Дзюн потер усталые глаза.

Танака вопросительно посмотрел на доктора Купер, и та кивнула, подбадривая его. Дзюн был удивлен. Молодой ученый крайне редко демонстрировал подобную неуверенность. Одно это красноречиво свидетельствовало о том, как сильно он взволнован. Его явно что-то напугало.

— Я считаю, — наконец заговорил Танака, — что налицо приближение к критическому состоянию. Как только обе амплитуды сравняются, это вызовет массовую цепную реакцию в среде, излучающей эти элементарные частицы.

— Подобно тому, как это происходит в перегретом ядерном реакторе, — добавила доктор Купер. — Мы с Рику считаем, что увеличение частоты и изменение амплитуды выступают в роли естественного таймера, отсчитывающего время до того момента, когда неизвестное вещество в Исландии достигнет критического состояния.

У Дзюна сдавило грудь.

— То есть произойдет еще один взрыв?..

— Только в сто раз более мощный, — подтвердил Танака.

— Когда?

— Я несколько раз проверил и перепроверил вычисления, экстраполируя время, когда амплитуды выбросов сравняются.

— Говорите же, когда? — нетерпеливо спросил Дзюн.

Ему ответила доктор Купер:

— Меньше чем через час.

— Точнее, через пятьдесят две минуты, — поправил Танака, демонстрируя свою обычную нелюбовь к округлениям.

14 часов 32 минуты

Остров Эллирэй

Сейхан несла дежурство у окна. Молодая женщина держалась так, чтобы ее не было видно с улицы, опасаясь оптических прицелов на винтовках врагов. Похоже, это были наемники, имеющие опыт военной службы. Восемь человек окружили охотничий домик, укрываясь за торчащими из земли скалами. Сейхан поняла, что они ждут приказа, пока их командир пытается установить, кто эти люди, прибывшие на остров после них. Несомненно, как раз сейчас кто-то принимал решение, как быть с незваными гостями: перебить на месте или схватить живыми.

И от Грея с товарищами тут ничего не зависело.

Сейхан сжимала пистолет обеими руками, положив его на колени, готовая в любое мгновение выбить окно и встать на защиту домика. Однако никаких иллюзий она не питала. Противник значительно превосходил их численностью и огневой мощью и имел тактически более выгодное положение. Поскольку восемь человек стерегли выход из дома, единственный путь к отступлению был назад. Но что дальше? Бежать к обрыву придется по открытому месту. Но даже если им удастся туда добраться, это сулит лишь быструю смерть на острых скалах внизу.

Они в западне.

Грей занял позицию у окна с другой стороны двери. Стиснув в одной руке «ЗИГ-Зауэр», он другой прижимал к уху сотовый телефон. Ему удалось связаться с командованием «Сигмы», однако островок был слишком уединенным, чтобы можно было надеяться на скорую помощь. Так что пока приходилось рассчитывать только на свои силы. Сейхан чувствовала в желудке обжигающую желчь, вызванную не столько безвыходным положением, сколько тем, как отреагировал Грей, осознав, что они в ловушке. Она успела увидеть мелькнувшее у него в глазах подозрение. Грей постарался изо всех сил загасить, скрыть это чувство, однако оно все равно никуда не делось.

Сейхан уставилась в окно. Чем она может доказать свою преданность? Ну, может быть, своей смертью. Впрочем, возможно, этого все равно окажется недостаточно.

Молодая женщина услышала, как Монк шепотом разговаривает о чем-то со сторожем. Дав старику понюхать нашатырного спирта, он привел его в чувство. Как только старого отшельника отвязали от стула, тот дал выход переполнявшей его ярости. Высказав длинное забористое ругательство, почти заставившее Сейхан покраснеть, он бросился к печи и вытащил из-за нее ружье, готовый мстить своим обидчикам.

Голос Грея, говорившего с командованием «Сигмы», стал резче.

— Сорок минут? Это все, что у нас остается, чтобы покинуть остров?

Нахмурившись, Сейхан уставилась в окно. Что еще стряслось? Однако с ответом на этот вопрос придется подождать. Сейхан увидела, как боевики пришли в движение, покидая укрытия. Должно быть, они наконец получили приказ. Судьба Грея и его товарищей, неважно какая, решена.

Сейхан подняла пистолет.

— Они приближаются!

19

31 мая, 08 часов 34 минуты

Возвышенность Сан Рафаэль

Штат Юта

Кай украдкой пробралась в крохотную спальню для гостей в дальней части жилища. Она застала Хэнка Каноша за раскрытым переносным компьютером, однако пожилой ученый не смотрел на экран. Он сидел, закрыв лицо руками, и вся его поза свидетельствовала о бесконечном горе. Кай почувствовала себя неловко за свое внезапное вторжение, однако ее прислал сюда дядя Пейнтер.

— Профессор Канош…

Вздрогнув, старик поспешно опустил руки. Он уставился на свои ладони, словно недоумевая, что они здесь делают.

— Извините, что помешала вам, — пробормотала девушка.

Протянув руку, Канош закрыл компьютер, но Кай успела заметить открытую программу электронной почты, какие-то странные символы посреди обычного текста, очень похожие на надписи, которые она видела на золотых пластинах. Очевидно, пожилой ученый пытался погрузиться в работу, чтобы хоть чем-то себя занять.

Пейнтер разрешил выходить в Интернет через зашифрованную связь со спутником. Можно было проверить электронную почту, просмотреть новости, но связываться с окружающим миром Пейнтер категорически запретил. «Никаких отправлений по электронной почте, никаких социальных сетей». Хотя второе было обращено скорее к Кай, чем к профессору.

Канош порывисто вздохнул, беря себя в руки.

— В чем дело, Кай?

— Дядя Пейнтер просит, чтобы вы пришли к нему в главную комнату. Он хочет о чем-то переговорить с вами до возвращения остальных.

Кивнув, Канош встал.

— Твой дядя не знает покоя, да?

Девушка смущенно улыбнулась. Проходя мимо, профессор потрепал ее по плечу. Она вздрогнула от его прикосновения, выдавая свое возбуждение.

— Я подожду здесь, — сказала Кай. — Дядя Пейнтер хочет переговорить с вами наедине.

— В таком случае лучше не заставлять его ждать.

Как только профессор ушел, Кай тихо прикрыла за ним дверь. Она посмотрела на компьютер. Ей не хотелось проверять свою электронную почту, поскольку она опасалась того, что может там найти. И все же мрачное любопытство влекло ее к компьютеру. Нельзя повернуться спиной к той катастрофе, которая произошла по ее вине. Со временем она обязательно за все ответит, но пока что достаточно было просто открыться окружающему миру.

Опустившись на стул, все еще хранивший тепло профессора, девушка раскрыла компьютер и уставилась на светящийся экран. Сейчас или никогда. Она положила руку на сенсорную панель, вошла в Интернет и открыла свой ящик электронной почты.

Затаив дыхание, Кай ждала установления соединения. Ей пришлось сесть на свои руки, чтобы не дать им захлопнуть компьютер. Ну что плохого в том, если она еще какое-то время пробудет отрезанной от окружающего мира? Но прежде чем девушка успела осуществить эту мысль, на экране появился перечень непрочитанных сообщений. Кай пробежала взглядом список, читая темы. В основном это был рекламный мусор, а также сообщения, отправленные еще до взрыва, однако одно письмо наверху списка привлекло ее внимание.

Кай похолодела, у нее по спине пробежали мурашки, она вслепую потянулась к компьютеру, собираясь его закрыть. Она узнала адрес отправителя: это был личный почтовый ящик Джона Хокса, основателя «Вахийи». Кай догадалась о содержании письма, даже не открывая его. Тема сообщения не оставляла никаких сомнений. Она состояла всего из трех слов: «Что ты натворила?»

Сознавая, что ей все равно никуда от этого не уйти, Кай неуверенно щелкнула курсором по письму, раскрывая его. Она прочитала сообщение, и на грудь ей лег тяжелый камень. Друзья и соратники из «Вахийи» составляли для нее весь мир. Они приняли ее, когда Кай стала совершеннолетней и, избавившись от опеки, вынуждена была защищать себя сама. Ей оказали эмоциональную и материальную поддержку, предложили семейные узы, которых ей так недоставало после гибели отца.

Тем больнее ранил ее резкий тон письма.

«Что ты натворила? „Вахийя“ возлагала столько надежд на твою достойную и мирную миссию, однако все завершилось катастрофой, кровопролитием и позором. Твое лицо не сходит с экрана на всех новостных каналах страны. Тебя окрестили террористкой и убийцей. И скоро нам придется разделить твой позор. Однако у нас до сих пор нет от тебя никаких известий — только гулкая тишина. Неужели американское правительство заплатило тебе, чтобы ты нас предала, подставила? Вот о чем перешептываются у нас.

Я изо всех сил призываю к терпению, прошу избегать скоропалительных решений, однако без твоих объяснений, без доказательств того, что ты по-прежнему верна нашему делу, я не смогу долго сдерживать волков за дверью. Они жаждут крови, в то время как я прошу лишь ответов.

Час назад собирался совет „Вахийи“. Если ты не обелишь себя в наших глазах, у нас не останется иного выхода, кроме как отречься от тебя, объявить твои действия самоуправством, разоблачить тебя как террористку, которая прикрывается благородными идеями. На ответ у тебя есть время до полудня завтрашнего дня, иначе мы созываем пресс-конференцию.

Дж. X.»

Кай закрыла электронную почту. К глазам подступили слезы. Она представила своих друзей, которые улыбались, хлопали ее по плечу, напутствуя перед отправлением в горы. Девушка помнила долгие объятия Чейтона Шоу, одного из самых рьяных активистов движения. На языке сиу его имя означало «сокол», что полностью соответствовало внешнему облику Чейтона: длинные черные волосы, свободно ниспадающие на плечи, казалось готовые взлететь от малейшего дуновения ветерка. Два дня назад — сейчас это уже казалось целой вечностью — они в ночной тишине говорили о том, чтобы стать не просто друзьями…

Кай представила, как Чейтон презрительно отворачивается от нее. Тихо всхлипнув, она закрыла лицо руками, скрывая стыд и слезы.

«Что мне делать?»

08 часов 35 минут

Хэнк Канош сидел за столом, повернувшись спиной к очагу и наслаждаясь теплом догорающих углей. Пейнтер устроился напротив. Его здоровенный напарник тихо похрапывал на топчане.

По мешкам под глазами у Пейнтера чувствовалось, что и ему не помешали бы несколько часов сна, однако беспокоило его что-то другое. Хэнку показалось, что это даже не связано с насущными заботами. Погруженный в свои мысли, Пейнтер не торопился начать разговор. Что-то еще происходило в другом месте. Все утро Пейнтер непрерывно говорил по телефону. Возможно, это было как-то связано со странным извержением вулкана, а возможно, это было что-то совершенно другое. Хэнк чувствовал, что Пейнтер напряжен до предела.

Наконец Пейнтер откашлялся и сложил руки на столе.

— Буду с вами откровенен, и хотелось бы ждать от вас того же самого. Погибли люди, и многие еще погибнут, если нам не удастся лучше понять то, с чем мы столкнулись.

Хэнк чуть склонил голову.

— Разумеется.

— Я переговорил с нашим геологом, который следит за вулканической активностью на месте взрыва. У нас есть очень смутные предположения насчет того, что было спрятано в пещере. Это имеет отношение к воздействию на материю на наноуровне. Мы также считаем, что те древние люди создали, сознательно или случайно, некое нестабильное вещество, активное и взрывоопасное, которое можно было хранить только в тепле. Вот почему оно было спрятано в зоне геотермальной активности, где на протяжении столетий пребывало в покое, не представляя опасности.

Хэнк виновато поморщился.

— Так продолжалось до тех пор, пока мы не вынесли его из тепла на холод.

— И оно перешло в нестабильное состояние. В результате взрыва образовалось, говоря словами нашего геолога, «наногнездо», огромное количество наноботов, микроскопических наномашин, пожирающих материю и обладающих потенциалом распространяться до бесконечности. Однако по счастливой случайности или благодаря прозорливости древних жар вулканического извержения уничтожил наногнездо, остановив реакцию.

Хэнк в ужасе прикрыл глаза. «Мэгги… что мы наделали?»

— Вот почему древние легенды запрещали вторгаться в пещеру, — тихо промолвил он.

— И возможно, это не единственная такая пещера.

Открыв глаза, Хэнк удивленно поднял брови.

— Что вы хотите сказать?

— Возможно, еще одно место находится в Исландии.

«В Исландии?»

Пейнтер объяснил, как нейтрино, порожденные взрывом в Юте, могли запалить фитиль потенциального второго тайника загадочного вещества.

— Как раз в настоящий момент запасы в Исландии приближаются к нестабильному состоянию, — закончил Пейнтер. — Наши люди изучают это на месте, однако нам недостает одного ключевого элемента загадки.

Хэнк молча смотрел ему в глаза, ожидая продолжения.

— У нас есть определенные мысли относительно того, что было спрятано в этих местах, но мы понятия не имеем, кто это сделал. Кто были эти древние? Почему у них европейская внешность и при этом они в индейской одежде?

У Хэнка пересохло во рту. Не в силах смотреть Пейнтеру в глаза, он уставился на свои руки.

— Хэнк, вам что-то известно, — настойчиво сказал Пейнтер. — Я слышал, как вы спорили с доктором Дентоном. Такая информация может оказаться ключевой для полного понимания опасности, с которой мы столкнулись.

Хэнк понимал, что Пейнтер прав, однако ответы на этот вопрос грозили провести опасную черту между голосом его крови и его верой. Ему не хотелось делиться своими подозрениями, не получив новых доказательств. Хотя, возможно, теперь эти доказательства у него были.

— Пока это только теория, — наконец заговорил он. — Хоть Мэтт и был физик, он также был убежденным мормоном, как и я. Наш спор… Гипотезы Мэтта были чересчур вольными, так что не было смысла упоминать о них тогда.

Склонив голову набок, Пейнтер искоса посмотрел на него.

— Ну а сейчас?

— Ваши слова про Исландию действительно подкрепляют версию Мэтта.

— О чем?

— Для ответа на этот вопрос необходимо разбираться в одном очень противоречивом разделе Книги Мормона. Согласно нашей священной книге, американские индейцы являются потомками потерянного колена Израиля, которое пришло сюда после падения Иерусалима примерно в шестом веке до нашей эры.

— Подождите. Вы хотите сказать, что индейцы происходят от иудейского племени, сосланного сюда?

— Если понимать Книгу Мормона буквально — да. Конкретно, они являются потомками израильского колена манассиев.

— Но это же абсурд! Многочисленные археологические находки свидетельствуют, что люди жили в Америке задолго до шестого века до нашей эры.

— Мне это прекрасно известно. И хотя это выглядит внутренним противоречием, Книга Мормона также признает существование этих людей, первых коренных обитателей Америки. В ней упоминаются люди, жившие здесь, когда потерянное колено Израиля появилось на Западе. — Хэнк поднял руку. — Но позвольте мне продолжить, и, возможно, я разрешу это противоречие, предложив более аллегорическое и менее буквальное прочтение Книги Мормона.

— Ну хорошо. Продолжайте.

— Согласно дословному тексту Книги Мормона, израильтяне, прибывшие в Америку, состояли из двух семейств, возглавляемых общим патриархом Лехи. Это были ветви нефитов и ламанитов. Опущу более запутанные подробности, но в конечном счете где-то тысячу лет спустя ламаниты истребили всех нефитов и стали нынешними индейскими племенами.

Похоже, его слова нисколько не убедили Пейнтера.

— Да здесь больше расизма, чем истории. И я знаю, что нет никаких генетических подтверждений общности североамериканских индейцев с европейцами или народами Ближнего Востока.

— Согласен. Генетические исследования однозначно показали, что индейцы имеют азиатское происхождение. По всей видимости, они переправились через Берингов пролив и расселились по всему континенту. Поверьте, долгие годы мормонские историки и ученые из кожи вон лезли, пытаясь привязать индейцев к евреям, но только выставили себя на всеобщее посмешище.

— Тогда я совсем не понимаю, к чему вы клоните.

— В наши дни большинство мормонов верит в более аллегорическое толкование этой части нашей священной книги. Потерянное колено израильтян действительно прибыло в Америку, где встретилось с коренными жителями континента — американскими индейцами. — Хэнк указал на себя и на Пейнтера. — Израильтяне поселились среди наших племен, возможно, попытались обратить их в свою веру. Однако держались они обособленно и в конце концов превратились просто еще в одну из многих индейских народностей. Вот почему от них не осталось генетического следа.

— Подобное объяснение выглядит натянутым и совсем неубедительным.

Хэнк раздраженно вспыхнул.

— Вы просили моей помощи. Она вам нужна?

Пейнтер примирительно поднял руку.

— Прошу прощения. Продолжайте. Но кажется, я уже понял, к чему вы ведете. Вы считаете, что мумифицированные останки в пещере принадлежали членам этого потерянного иудейского племени.

— Да. Более того, я полагаю, это упомянутые в Книге Мормона нефиты, которые, судя по описанию, были светлолицыми, несли божье благословение и обладали особыми способностями. Вам это не напоминает тех бедняг, которых мы обнаружили?

— А что насчет кровожадных ламанитов, перебивших их?

— Возможно, это были индейцы, обращенные в веру пришельцев или вступившие с ними в союз. Однако за долгие столетия что-то переменилось. Что-то напугало индейские племена и побудило их расправиться с нефитами.

— То есть вы хотите сказать, что история, описанная в Книге Мормона, является смесью легенды и реальных событий. Что потерянное колено израильтян, эти нефиты, прибыли в Америку и поселились среди индейских племен. Затем, по прошествии многих столетий, что-то напугало индейцев — ламанитов, и они истребили потерянное колено.

Хэнк кивнул:

— Понимаю, как все это выглядит, но если вы дадите мне договорить до конца, то получите еще одно доказательство.

Пейнтер махнул рукой, предлагая ему продолжать, но было видно, что он по-прежнему сомневается.

— Возьмем, к примеру, древнееврейские слова, встречающиеся в языках американских индейцев. Исследования показали, что между этими двумя языками гораздо больше общего, чем можно было бы объяснить одними только случайными совпадениями. Например, на древнееврейском, относящемся к семитской языковой семье, слово «молния» — это «барак». В юто-ацтекской группе языков это звучит как «берок». — Хэнк указал на свое плечо. — На древнееврейском это «шекем», в юто-ацтекских языках — «сикум». — Его рука скользнула по обнаженной коже плеча. — На древнееврейском «гелед», на юто-ацтекском «элед». Перечень можно продолжать дальше и дальше, и ни о какой случайности тут не может быть речи.

— Все это прекрасно и замечательно, но какое непосредственное отношение это имеет к мумифицированным останкам из пещеры?

— Сейчас покажу.

Хэнк встал и прошел к своему рюкзаку. Раскрыв его, он достал то, что хотел, и вернулся на место. На стол легли две золотые пластины.

— Книга Мормона была написана Джозефом Смитом. Текст явился ему на золотых пластинах, врученных ангелом Морони. Текст якобы был написан странным языком: одни говорят — иероглифами, другие — древней формой еврейского письма. Джозефу Смиту была дарована способность перевести текст, и этот перевод стал Книгой Мормона.

Пейнтер придвинул к себе пластины.

— И надписи на этих пластинах?..

— Еще до того, как вы вчера вечером приехали в университет, я скопировал несколько строчек и отправил их одному своему коллеге, специалисту по древним языкам Ближнего Востока. Сегодня утром от него пришел ответ. Надписи очень его заинтересовали. Он узнал эту письменность. Это действительно разновидность древнееврейского письма.

Пейнтер подался вперед, не скрывая своего возбуждения.

— В семнадцатом веке ученый Парацельс первым исследовал эту древнееврейскую письменность. Он назвал ее «алфавитом волхвов». По его утверждению, он узнал ее от ангела, и она якобы являлась источником особых чудодейственных способностей и знаний. Все это натолкнуло меня на мысль, а не нашел ли Джозеф Смит тайник с похожими пластинами. Каким-то образом ему удалось расшифровать старинные тексты, он узнал историю этого древнего народа, потерянного израильского колена, и записал ее.

Пейнтер откинулся назад. В его глазах Хэнк все еще видел остатки сомнений, однако они стали менее насмешливыми и более задумчивыми.

— И затем еще Исландия, — продолжал Хэнк.

Пейнтер кивнул, мысленно помещая на место этот элемент головоломки.

— Если эти древние знатоки нанотехнологий — жрецы, волхвы, мудрецы или кто там еще — действительно принадлежали к потерянному израильскому племени, если они, спасаясь бегством, пересекли Атлантический океан, если им нужно было что-то сохранить, но они не знали, доберутся ли до конечной цели…

Хэнк закончил за него эту мысль:

— Добравшись до Исландии, земли огня посреди ледяного моря, они решили: вот то самое идеальное теплое место, где можно оставить в безопасности хотя бы часть своего взрывоопасного сокровища, прежде чем продолжить путь дальше к Америке.

— Хэнк, по-моему, вы можете…

Ему не дал договорить хруст покрышек по гравию, который донесся издалека, но стремительно приближался. Пейнтер мгновенно развернулся, и у него в руке словно из ниоткуда появился пистолет. Он быстро прошел к двери.

Спросонья усевшись на топчане, Ковальски икнул и огляделся вокруг невидящим взором.

— Что случилось?.. Я что-то пропустил?

Шум машины становился все громче. Приблизившись к окну, Пейнтер целую минуту смотрел на дорогу. Наконец он заметно успокоился.

— Это ваши друзья Элвин и Айрис. Похоже, они нашли нашего последнего гостя.

08 часов 44 минуты

Старенький, обшарпанный джип «тойота» резко затормозил посреди круга из хижин, подняв облако мелкого песка и пыли. Пейнтер шагнул из тени крыльца на ослепительное солнце. Несмотря на раннее утро, яркие лучи уже раскрасили окрестные безлюдные горы всеми оттенками золотого и красного цветов. Щурясь от солнечного света, Пейнтер прошел к машине и помог Айрис выбраться из-за руля. Элвин спрыгнул из противоположной двери.

Пожилая пара, иссушенная солнцем, несмотря на свой возраст под семьдесят, внешне выглядела как два престарелых хиппи в полинялых рубашках и вытертых джинсах с бахромой на концах штанин. Однако их одежда была отделана традиционным орнаментом индейцев хопи. Длинные седые волосы Айрис, заплетенные в косу в стиле хопи, были украшены перьями и кусками бирюзы. Элвин носил свои длинные белоснежные волосы распущенными, а на его обнаженных руках болтались толстые серебряные браслеты, усыпанные ракушками и бирюзой. Оба были перетянуты поясами, расшитыми в традиционном стиле хопи, однако на ногах вместо мокасин из оленьих или бизоньих шкур были высокие туристические ботинки прямиком со страниц модного каталога.

— Слава богу, дом вы все-таки не спалили, — подбоченившись, заметила Айрис, изучая свои владения.

— Только кофе, — подмигнув, ответил Пейнтер.

Пройдя к задней двери джипа, он помог выбраться последнему участнику встречи. Вчера вечером Пейнтер распространил известие о том, что хочет поговорить с кем-нибудь из старейшин племени юта, желательно из того же клана, к которому принадлежал старик, убивший собственного внука, чтобы скрыть тайну пещеры. Определенно, он что-то знал. Быть может, и другим старейшинам племени что-то известно. Пейнтеру был нужен человек, способный пролить свет на историю пещеры. Элвин и Айрис встретили старейшину на автобусной остановке, чтобы свести к минимуму угрозу раскрытия местонахождения Пейнтера и его спутников.

Пейнтер протянул руку к ручке двери, собираясь помочь старику, но дверь распахнулась сама. Из машины выскочил молодой парень лет двадцати. Пейнтер заглянул в салон, но там больше никого не было.

Худой паренек протянул руку. Он был в темно-синих брюках и белой сорочке с расстегнутым воротом, а пиджак в тон и снятый галстук были переброшены через руку.

— Я Джордан Аппавора, старейшина племени северная юта.

От паренька не укрылась нелепость его собственных слов, и он смущенно улыбнулся. Однако Пейнтеру показалось, что Джордан не привык стесняться. Его рукопожатие оказалось сильным и крепким. Под белой сорочкой скрывались накачанные мышцы. Убрав руку, парень смахнул с лица распущенные черные волосы и обвел взглядом кружок хижин.

— Наверное, мне нужно внести кое-какую ясность, — продолжал он. — Фактически я являюсь членом совета старейшин. Я представляю своего деда, который полностью ослеп и практически полностью оглох, но ум его остается острым, как лезвие топора. Я занимаю его место на заседаниях совета, делаю заметки, обсуждаю все с дедом, после чего голосую от его имени.

Пейнтер вздохнул. Все это было прекрасно и замечательно, но этот молодой юта не был тем старейшиной, которого он собирался расспросить в надежде выведать какие-то древние предания о потерянных племенах и тайных знаниях.

— По выражению вашего лица, — сказал Джордан, и его улыбка стала шире и теплее, — вижу, что вы разочарованы, однако дедушка ни за что не перенес бы эту долгую дорогу. — Он помассировал рукой ягодицы. — Здешние дороги такие ухабистые, что ему определенно понадобилось бы делать новую операцию на бедре. А если учесть, какой выдалась последняя миля, вероятно, мне и самому придется посетить хирурга.

— В таком случае давайте немного разомнем ноги, — предложил Элвин с мудростью, присущей его возрасту. Указав на крыльцо дома, он обхватил жену за талию и кивнул на соседнюю хижину. — А пока вы будете улаживать свои вопросы, мы с Айрис сварганим приличный завтрак.

Пейнтер понял, что пожилая пара не хочет мешать откровенному разговору. Однако учитывая изменившуюся ситуацию, в этом не было необходимости; и все же от предложения позавтракать отказаться было нельзя. Пейнтер проводил гостя на крыльцо. Ковальски уже сидел там, откинувшись на спинку стула и взгромоздив ноги в высоких ботинках на перила. Он выразительно закатил глаза, совсем не в восторге от этого так называемого старейшины.

К ним присоединился Канош, который привел с собой Кай. Его здоровенная овчарка подозрительно обнюхала новоприбывшему ноги.

Джордан снова представился, но, когда он пожимал руку Кай, в его поведении снова появилась стеснительность. Девушка тоже запнулась, ее голос прозвучал еле слышно, и она сразу отступила на дальний край крыльца, изображая равнодушие, однако краем глаза наблюдая за Джорданом сквозь завесу волос.

Кашлянув, Пейнтер оперся спиной на перила и окинул взглядом остальных.

— Насколько я понимаю, вам известно, зачем я пригласил вас приехать в такую даль, — сказал он, обращаясь к Джордану.

— Да. Мой отец был близким другом Джимми Рида. Случившееся в пещере стало настоящей трагедией. Я хорошо знал Чарли, внука Рида. Меня направили сюда, чтобы я оказал помощь в этом вопросе и ответил на любые вопросы.

Это был ответ опытного политика. По четким и сдержанным фразам парня Пейнтер предположил, что Джордан по меньшей мере год проучился на юридическом факультете. Молодой юта был направлен сюда для оказания помощи, однако он должен был любой ценой не допустить, чтобы его племя оказалось втянуто в потенциально опасные последствия трагических событий, случившихся в горах.

Пейнтер кивнул.

— Я очень признателен вам за то, что вы откликнулись на мою просьбу, но на самом деле нам нужен человек, подобно Джону Риду знакомый с древними обычаями, обладающий доскональной и точной информацией об истории этой пещеры.

Его слова не произвели на Джордана никакого впечатления.

— Это было очевидно с самого начала. Узнав о вашей просьбе, мой дед отвел меня в сторону и поручил отправиться сюда, ничего не говоря остальным. Старейшины племени юта убеждены в том, что вам ответили отказом.

Встрепенувшись, Пейнтер внимательно посмотрел на юношу. Быть может, в конце концов это не такая уж пустая трата времени.

Его пристальное внимание нисколько не смутило Джордана.

— О существовании этой пещеры было известно только двум старейшинам, хранившим старинную карту с обозначением ее местонахождения на землях юта. Это мой дед посвятил Джимми Рида в тайну. И вчера ночью он поведал о ней мне. — В глазах молодого индейца мелькнул страх. Он перевел взгляд на залитые солнечным светом скалы, словно пытаясь стряхнуть это чувство. — Жуткие, невероятные предания… — неуверенно пробормотал он.

— Об истлевших человеческих останках, — подтолкнул его Пейнтер, — о том, что было спрятано в пещере?

Джордан медленно кивнул.

— По словам моего деда, в пещере были погребены тела главных шаманов из таинственного клана бледнолицых людей, принесших на эти земли великое могущество. Этот народ назывался таутсее-унтсо поотсеев.

— Люди утренней звезды, — перевел Канош. Он повернулся к Пейнтеру. — Звезды, которая каждое утро поднимается на востоке.

Джордан кивнул:

— Древние предания гласят, что чужаки пришли с востока, из-за Скалистых гор.

Пейнтер переглянулся с Каношем. Несомненно, профессор был уверен в том, что родина неизвестных находилась гораздо дальше на востоке.

«То самое потерянное колено израильтян… нефиты из Книги Мормона».

— Поселившись на этих землях, таутсее-унтсо поотсеев многому научили наших людей. Они собирали шаманов всех племен, живущих на Западе. Молва об их знаниях распространилась повсюду, привлекая к ним все новых и новых людей, которые со временем превратились в обособленный клан.

«Ламаниты», — подумал Пейнтер.

— Все относились к таутсее-унтсо поотсеев с большим почтением, но опасались тех могущественных знаний, которыми они обладали. Шли столетия, а таинственные бледнолицые люди продолжали держаться обособленно. Со временем наши шаманы начали враждовать между собой, жаждая новых знаний, и перестали слушать предостережения незнакомцев. Однажды племя пуэбло, обитавшее на юге, похитило у таутсее-унтсо поотсеев какое-то могущественное сокровище. Однако воры не знали истинную силу своей добычи. Они обрекли на страшную гибель себя и почти все свое племя. Остальные племена в ярости обрушились на оставшихся в живых пуэбло и перебили всех до одного мужчин, женщин и детей, не оставив никого в живых.

— Геноцид, — прошептал Канош.

Джордан кивнул, подтверждая справедливость этого замечания.

— Это ужаснуло таутсее-унтсо поотсеев. Они поняли, что их знания слишком могущественны и представляют чересчур сильное искушение для племен, все еще живущих в междоусобных распрях. Поэтому они собрали своих членов, разбросанных по всему Западу, и спрятали свои сокровища в священных тайниках. Многие из них были убиты, когда пытались скрыться, и остались лишь горстки спасшихся, которым не осталось ничего иного, кроме как покончить с собой, чтобы сохранить свою жуткую тайну.

Пейнтер краем глаза следил за Каношем. Не это ли противостояние было описано в Книге Мормона как война нефитов и ламанитов?

— Только считаным единицам наших самых уважаемых старейшин были доверены знания об этих погребенных тайниках, где якобы хранилась история таутсее-унтсо поотсеев, записанная в золоте.

Шумно вздохнув, Канош отвернулся, и у него в глазах блеснули слезы. Вот еще одно подтверждение всего того, во что он верил о своем народе, о его месте в истории, о божественном предначертании.

— И что все это означает? — кисло спросил Ковальски.

Джордан повернулся к нему.

— Мой дед знает, где настигла судьба воров, похитивших сокровище. Ему также известно их имя. — Он обвел взглядом собравшихся. — Это были анасази.

Пейнтер не смог скрыть изумление. Анасази были индейской народностью, в древности обитавшей на юго-западе территории нынешних Соединенных Штатов, преимущественно в районе Четырех углов.[15] Культура анасази была известна в первую очередь благодаря жилищам, вырубленным в скалах, а также из-за ее таинственного и внезапного исчезновения.

Канош многозначительно посмотрел на Пейнтера.

— На языке навахо слово анасази означает «заклятый враг». — Профессор продолжил выкладывать подробности: — Анасази исчезли где-то между одиннадцатым и двенадцатым веками нашей эры. До сих пор не утихают жаркие споры о том, что же привело к этой катастрофе. Выдвигались различные теории: великая засуха, кровавые междоусобные столкновения. Однако согласно одной из последних версий, предложенных учеными Университета штата Колорадо, племя было истреблено в ходе религиозной войны, такой же беспощадной, как и войны христиан с мусульманами. Якобы какая-то новая религия побудила все племя отправиться на юг. Вскоре после этого оно прекратило свое существование.

Эта теория имела много общего с древним преданием, рассказанным дедом Джордана. Пейнтер повернулся к молодому юте.

— Вы сказали, что вашему деду известно, где эти воры анасази нашли свой конец. И где же?

— Если у вас есть карта Юго-Запада, а точнее, Аризоны, я вам покажу.

Все дружно направились внутрь. После яркого солнечного света хижина встретила их мраком пещеры. Пройдя вперед, Кай зажгла несколько ламп. Пейнтер достал карту Четырех углов и расстелил ее на столе.

— Показывайте, — сказал он.

Склонив голову набок, Джордан быстро изучил карту.

— Это приблизительно в трехстах милях к югу от нас, — сказал он, проведя рукой по карте. — Неподалеку от Флагстаффа. Ага, вот оно.

Он ткнул пальцем.

Пейнтер прочитал название:

— Национальный памятник «Кратер вулкана Сансет».

«Так, в этом определенно есть смысл…»

— Похоже, от одного вулкана мы переходим к другому, — проворчал себе под нос Ковальски.

Пейнтер мысленно принялся за подсчеты.

— Я отправляюсь с вами, — поспешно заявил Канош.

Пейнтер хотел было возразить. Он предпочел бы оставить профессора здесь, с Кай, подальше от опасности.

— Мои друзья отдали свою кровь, свою жизнь, — настаивал Канош. — И я доведу их дело до конца. К тому же кто знает, что вы найдете в Аризоне? Возможно, мои знания вам пригодятся.

Пейнтер нахмурился, но у него не было никаких оснований отказываться от предложения профессора.

Ковальски пришел к такому же выводу:

— По-моему, дельная мысль.

Кай шагнула вперед, собираясь заговорить, но Пейнтер, догадавшись, что она хочет сказать, поднял руку, останавливая ее.

— Ты останешься здесь с Айрис и Элвином. — Он указал на Джордана. — И вы тоже.

Оба будут здесь в безопасности; и еще Пейнтер не хотел, чтобы стало известно, куда он отправился. Похоже, Кай была готова броситься в драку, однако всего один взгляд со стороны Джордана заставил ее передумать. Девушка лишь молча скрестила руки на груди.

Пейнтер уже думал, что вопрос решен, но тут Джордан шагнул к нему, доставая из кармана сложенный листок бумаги. Казалось, он хотел отдать листок Пейнтеру, но вместо этого принялся мять его в руке.

— Прежде чем вы отправитесь в путь, я хочу передать вам кое-что от моего деда. Но сначала я должен сказать еще несколько слов. На этот раз от себя лично, а не от деда.

— И что же?

— Эти жуткие предания, о которых я вам сейчас поведал, передавались от одного старейшины к другому на протяжении столетий. Дед открыл все это мне только потому, что считает — уже слишком поздно.

— Что ты хочешь сказать? — встрепенулся Ковальски.

— Дед уверен, что духа, вырвавшегося из пещеры в горах, уже не остановить — он уничтожит весь мир.

Пейнтер вспомнил слова Рона Чуна о бурлящем провале, расползающемся во все стороны от места взрыва, который геолог назвал «наногнездом», представил себе микроскопические наномеханизмы, разрушающие материю, которая оказалась у них на пути. Мысль о том, что это расширение будет продолжаться до бесконечности, вселяла ужас.

— Однако его уже остановили, — наконец возразил Пейнтер. — Извержение вулкана загнало джинна обратно в бутылку.

Джордан посмотрел ему в глаза.

— Это было только начало. Дед говорит, что отныне дух будет носиться по всему миру, сея на своем пути разрушения, до тех пор, пока от земли не останется груда песка.

У Пейнтера внутри все похолодело. Это описание пугающе напоминало теорию японских физиков о том, что выброс нейтрино в Юте разнесся по всему земному шару и запалил бикфордов шнур другого тайника с наноматериалами. Пейнтер вспомнил предупреждение Кэт о надвигающемся взрыве в Исландии.

Джордан протянул руку со смятым листком бумаги.

— Дед не питает никаких надежд, но он хотел поделиться с вами вот этим. Здесь эмблема таутсее-унтсо поотсеев. По его словам, она направит вас туда, куда вы должны идти.

Пейнтер взял листок и развернул его. В незнакомых письменах для него не было никакого смысла, и все же у него задрожали колени. Он тряхнул головой, не в силах поверить своим глазам. Ему был знаком этот символ, выведенный грифелем на листе бумаги, — эмблема таинственных таутсее-унтсо поотсеев.

Серп полумесяца и звездочка.

Это же самое изображение находилось в центре эмблемы Гильдии.

Возможно ли такое?

20

31 мая, 14 часов 45 минут

Остров Эллирэй

Исландия

«Осталось двадцать две минуты…»

Застыв у окна, Грей стиснул в руке пистолет. Несколько минут назад он переговорил по телефону с Кэт — та не только не могла прислать помощь; она также сообщила пугающие новости, пришедшие из Японии. Если тамошние физики правы, остров взорвется в три часа дня. До тех пор нужно во что бы то ни стало покинуть торчащую из океана скалу. Но тут была одна проблема… точнее, восемь проблем.

Отряд опытных боевиков расположился перед охотничьим домиком, надежно перекрыв выход из него. Несколько минут назад наемники двинулись было на приступ, однако затем по какой-то причине остановились и вернулись назад, укрывшись за базальтовыми скалами.

— Почему они не идут вперед? — спросил Олли.

Старик сторож стоял у очага, сжимая в обеих руках ружье.

После того как Монк освободил его и привел в чувство, он рвался отомстить своим обидчикам, но видно было, что ожидание выматывает его.

Ему ответила Сейхан, не отрываясь от окна, которое охраняла:

— Как и нам, им наверняка стало известно о том, что остров взлетит на воздух. К чему рисковать? Они просто будут держать нас здесь взаперти, до тех пор пока их не заберут отсюда.

Ее слова оказались пророческими. Не успела она закончить, как стекла в окнах задрожали от рева приближающегося вертолета. Винтокрылая транспортная машина средних размеров пронеслась над охотничьим домиком к открытой лужайке. Расположенные тандемом четырехлопастные несущие винты примяли траву: вертолет завис над усыпанной камнями площадкой, пока пилот выбирал самое безопасное место для посадки.

«Нам нужно оказаться на борту этого вертолета», — подумал Грей.

— Смотрите! — вдруг окликнула Сейхан, указывая в окно. — Там, на противоположном конце лужайки, за валунами. К нам новые гости.

Оторвав взгляд от вертолета, Грей отыскал то, что встревожило Сейхан. Среди россыпи скал показались новые боевики, которые возвращались со стороны облака черного дыма, обозначавшего место недавнего взрыва мощного тротилового заряда. Впереди двигалась фигура в штатском: высокие туристические ботинки, штаны из плотной ткани, теплая расстегнутая куртка. Мужчина средних лет прижимал к своему солидному брюшку рюкзак. Следом за ним двое боевиков тащили носилки, нагруженные маленькими каменными ящиками.

Судя по всему, неизвестным удалось благополучно проложить взрывом дорогу к тайнику. Если у Грея и оставались какие-то сомнения, они рассеялись, когда он увидел тусклый блеск золота на груде ящиков. Один из боевиков лихорадочно замахал рукой, приглашая вертолет приземлиться.

Определенно, им известно, что остров вот-вот взорвется.

Топот тяжелых ботинок заставил Грея обернуться. В комнату вбежал запыхавшийся Монк.

— Я проверил за домом. Все чисто.

— Нам нужно поторопиться. Похоже, эти ребята уносят отсюда ноги.

Монк кивнул:

— Я видел вертолет.

— Тогда давайте сделаем вот что…

После того как Грей убедился в том, что все поняли свои действия, Олли и Монк заняли места у окон фасада, в то время как он сам и Сейхан бросились к задней двери из домика.

— Будем надеяться, старик знал, о чем говорил, — заметила на бегу Сейхан.

Грей поставил на кон собственную жизнь и жизнь своих спутников. Сторож прожил на острове более шестидесяти лет. Уж кто-кто, а он-то должен был знать все его тайны.

Они с Сейхан разом выскочили за дверь на залитую солнцем лужайку и побежали, низко пригнувшись. Охотничий домик скрыл их от боевиков. Грей направился к небольшому бугру на зеленом поле. Олли указал ему на этот бугор и объяснил, что там будет. И все же, забежав за отлогую возвышенность, Грей с разбегу едва не свалился в открытый колодец.

Сейхан подхватила его в самый последний момент и удержала на краю. На самом деле бугор представлял собой затвердевший пустотелый пузырь лавы. С другой его стороны открывался вход в причину, породившую этот бугор: лавовый канал. Зев канала зиял посреди растрескавшихся глыб базальта, окруживших его подобно обколотым зубам.

Перебравшись через обломки скал, Сейхан и Грей оказались в жерле канала. Грей включил фонарик. Луч высветил тоннель с гладкими стенками, узкий, с приземистыми сводами, позволяющий идти только по одному, пригнувшись.

— Следуй за мной, — распорядился Грей, двинувшись вперед быстрым шагом.

По словам Олли, канал проходил под домиком до небольшой пещеры под лужайкой. Там находился своеобразный перекресток. Другой коридор вел оттуда на поверхность, к выходу, расположенному с противоположной стороны лужайки. Сторож торопливо набросал схематический план. Грей заучил путь наизусть, но он также помнил описание острова, данное капитаном Хульдом: «огромный затвердевший кусок швейцарского сыра, источенного ветром и дождями». Заблудиться под землей будет проще простого, а времени на ошибки у них нет.

Меньше чем за минуту они добрались до пещеры с высокими сводами. Пол был усеян каменными глыбами. Под ногами плескались лужицы затхлой дождевой воды, просочившейся сквозь пористый базальт, в воздухе пахло солью и плесенью. Грей описал круг, светя перед собой фонариком. Выходов было полдюжины. А Олли указал на своем плане только четыре.

С гулко колотящимся сердцем Грей вернулся назад в канал и провел лучом фонаря по стене, проверяя каждое отверстие. Ему было сказано воспользоваться вторым проходом слева. Первое отверстие представляло собой узкую щель. Грей посветил внутрь. Щель полностью смыкалась всего через пару ярдов. «Эту щель считать? Или Олли ее пропустил, потому что на самом деле это никакой не проход?»

Грей поспешил дальше. Сторож показался ему человеком сугубо практическим. В этом закаленном морем старике не было ничего лишнего. Такой задержит внимание только на действительно важном. Рассудив так, Грей отмахнулся от короткого тупика, прошел мимо следующего тоннеля и направился в тот, который шел за ним. Несомненно, вот тот второй проход, указанный на плане Олли.

Это оказался еще один канал в толще лавы, что было хорошо, однако он уходил вглубь от поверхности. Это показалось Грею неправильным, однако он не мог терять время. Собравшись с духом, он шагнул в тоннель, оказавшийся еще более тесным, чем предыдущий.

— Ты уверен, что это нужный проход? — окликнула его Сейхан.

— Скоро выясним.

Поспешив вперед, Грей уже начал сожалеть о своем решении, но тут тоннель изогнулся и начал подниматься вверх, к поверхности земли. После бесконечно долгой минуты в нем стало светло. Грей выключил фонарик. Сверху доносился звенящий рокот двух несущих винтов вертолета.

Впереди показался выход, ослепительно яркий. В лицо пахнуло сильным ветром, ужалившим крупными песчинками.

Обернувшись, Грей нагнулся к уху Сейхан:

— Похоже, мы совсем близко к вертолету.

Она достала пистолет и махнула рукой, предлагая двигаться дальше.

Быстро преодолев оставшуюся часть пути, Грей в самом конце замедлил шаг и приблизился к выходу осторожно, осматриваясь вокруг. Канал оканчивался грудой обломившихся остроконечных каменных зубцов, похожих на огромные бирюльки. Выбравшись наружу, Грей прополз за укрытие. Следом за ним Сейхан перекатилась в сторону и тоже укрылась за каменным буреломом.

Грей мгновенно оценил ситуацию.

Всего в десяти ярдах от него стоял вертолет. Шасси погрузились в высокую траву лужайки, несущие винты вращались. Судя по всему, вертолет только что совершил посадку. Двое боевиков открывали боковой люк. Остальные столпились рядом, всего двадцать человек.

Носилки стояли на траве, ящики ждали, когда их перегрузят в вертолет. Грей разглядел, откуда исходит золотой блеск: верхний каменный ящик разбился, открывая сложенные внутри металлические пластины.

Все как в пещере в Юте.

Рядом с носилками, прижимая у груди рюкзак, стоял тот штатский, которого Грей уже видел. Теперь ему удалось лучше рассмотреть лицо этого человека: светлые волосы, бледная кожа, пухлые губы и клочковатая бородка. Лицо человека, привыкшего к изнеженной жизни. Как только люк вертолета полностью открылся, штатский торопливо шагнул к нему. Боевики помогли ему забраться внутрь.

За вертолетом, на противоположной стороне лужайки, возвышался охотничий домик, тихий, погруженный в темноту. Монк ждал сигнала. Не заметить такой сигнал будет очень трудно.

Грей навел свой «ЗИГ-Зауэр П-226». В обойме было двенадцать патронов 357-го калибра. Сейхан была вооружена так же. На счету каждый патрон. Молодая женщина застыла наготове рядом.

Грей прицелился в боевика, охраняющего вертолет. Нельзя было рисковать, что кому-то из врагов удастся укрыться в салоне вертолета. Задержав вдох, Грей плавно нажал на спусковой крючок.

Громко прогремел треск выстрела, за которым тотчас же отголоском громыхнул пистолет Сейхан. Боевик, в которого целился Грей, рухнул как подкошенный, но прежде, чем он успел упасть на землю, Грей сменил прицел и прострелил горло второму боевику.

Несколько мгновений царило полное смятение. Сгрудившиеся в кучу боевики, оглушенные ревом двигателей вертолета, тщетно пытались понять, откуда в них стреляют. Один из восьми боевиков, оцепивших охотничий домик, выстрелил по нему, решив, что именно оттуда открыт огонь.

В доме вдребезги разлетелось стекло. Прогремел выстрел из ружья — это Олли попотчевал нападавших зарядом дроби.

«Отлично сработано, Олли…»

Все взгляды устремились на охотничий домик.

Ошибка.

Пока все таращились в противоположную сторону, Грей завалил выстрелом в спину еще двоих людей в черном, а Сейхан тем временем сосредоточила огонь на восьмерых боевиках, державших под прицелом домик. Точность ее выстрелов была просто жуткой. Опустошив обойму, Сейхан даже на таком расстоянии уложила четверых.

Пока она вставляла в пистолет новую обойму, Грей перевел внимание на двух солдат, находившихся ближе всего к нему. Эти двое, не подозревая об опасности, пятились от охотничьего домика к тому месту, где укрывались Грей и Сейхан. Полностью разрядив в них обойму, Грей прикончил обоих и выскочил из укрытия, низко пригибаясь.

Срочно требовалась дополнительная огневая мощь.

Добежав до трупов, Грей на ходу подобрал у одного из них автоматическую винтовку. Сейхан тенью следовала за ним, не прекращая стрелять из пистолета. Вскинув винтовку, Грей большим пальцем опустил переводчик на автоматический огонь и дал навскидку длинную очередь. Ворвавшись в гущу боевиков, он нескольких уложил, а остальные бросились от вертолета врассыпную, укрываясь за валунами.

Сейхан подобрала вторую винтовку.

Вдвоем они нырнули в салон вертолета.

Единственным его пассажиром был толстый штатский. Его руки неловко метнулись к поясу, стараясь достать из кобуры пистолет, но Сейхан оглушила его прикладом. Бедняга обмяк в кресле. Сейхан решительно направилась в кабину, чтобы силой оружия склонить пилотов на свою сторону.

Грей продолжал вести ураганный огонь, открывая Монку и Олли возможность выбежать из охотничьего домика. Те бросились к вертолету, а Грей прикрывал их. Монк также стрелял на бегу, усиливая смятение во вражеских рядах.

Оба благополучно добрались до вертолета. Грей одного за другим втащил их в салон и захлопнул люк. От непрерывной пальбы у него в ушах стоял звон.

— Ложитесь на пол! — крикнул он Монку и Олли.

Смысл его приказания стал ясен, когда по вертолету открыли огонь. Вокруг засвистели пули. Однако двигатели уже с ревом набирали обороты. Судя по всему, доводы Сейхан оказались убедительными — или пилотам уже было известно о приближающемся взрыве острова.

Грей взглянул на часы.

Осталось четыре минуты…

В запасе еще есть немного времени.

Он ошибался.

Вертолет содрогнулся от оглушительного взрыва. Земля под шасси задрожала, и Грей повалился на четвереньки. Над головой надрывно взвыли двигатели. Вертолет неловко поднялся вверх, заваливаясь на нос. Взрыв помешал нормальному взлету. Распахнулся люк, который Грей в спешке закрыл не до конца.

В отверстие стало видно, что половина острова затянута облаками дыма.

— Грей! — вдруг заорал Монк.

Грей повернулся и увидел, как штатский с окровавленным носом метнулся к раскрытому люку, по-прежнему сжимая рюкзак. Перекатившись следом за ним, Грей успел ухватить рюкзак за лямку. Его содержимое имело такое огромное значение, что этот человек готов был умереть, лишь бы оно не попало в чужие руки. Однако толстяк не собирался выпускать рюкзак. Вываливаясь из вертолета, он смог просунуть одну руку в другую лямку.

Лямка остановила его падение, и рюкзак рывком увлек Грея к раскрытому люку. Распластавшись на полу на животе, Грей не выпускал рюкзак. Штатский дергался из стороны в сторону, стараясь высвободиться сам и освободить свой бесценный груз.

Грей начал сползать в люк, но тут что-то тяжелое придавило ему ноги, останавливая на месте.

— Я тебя держу, — послышался голос Монка.

Вертолет карабкался все выше, мучительно стремясь набрать высоту. Внизу здоровенный кусок конуса древнего вулкана откололся и тяжело скрылся в волнах. Оставшуюся часть острова пересекли глубокие трещины. Люди бросились врассыпную, спасаясь бегством от разрушительной стихии, — однако спасения не было.

Но не было его и в воздухе.

Задрожав, вертолет внезапно за считаные секунды провалился на несколько ярдов вниз. Грея оторвало от пола, затем с силой вновь швырнуло вниз. Монк изо всех сил старался не дать ему вывалиться в люк.

— Мы теряем мощность! — крикнула из кабины Сейхан.

Не успел Грей отреагировать на эту новую опасность, как послышался выстрел из пистолета. Обжигающая боль разлилась по мочке уха. Он посмотрел вниз. Его противник болтался в воздухе, повиснув на лямке на одной руке, однако другой ему удалось вытащить из кобуры пистолет. Если бы вертолет не нырнул резко вниз, Грей был бы мертв.

Хотя все равно на долгую жизнь ему рассчитывать не приходилось.

Пока летчик пытался выровнять вертолет, упрямый штатский прицелился тщательнее. Стреляя в упор, промахнуться второй раз он не мог.

Усмехнувшись, он прокричал что-то по-французски и нажал на спусковой крючок. Выстрел прогремел оглушительно… однако произвел его не пистолет. Это громыхнуло ружье.

Опомнившись, Грей увидел рядом с собой Олли — тот сжимал в руках свое дымящееся оружие.

Человеку, болтавшемуся внизу, снесло полголовы. Обмякшая рука медленно выскользнула из лямки, и труп, кувыркаясь, рухнул вниз, к осколкам острова.

Монк втащил в салон Грея и его добычу, доставшуюся с таким трудом.

Он покачал головой.

— Отныне ноги и руки путешествуют внутри салона.

Грей с чувством пожал Олли руку.

— Спасибо.

— Отплатил ему должок. — Старик осторожно прикоснулся к сломанному носу. — Еще никто безнаказанно не тыкал меня кулаком в лицо!

Но тут вертолет снова резко вздрогнул и начал головокружительное падение к земле. Все схватились за поручни, надеясь, что падение быстро прекратится. Однако этого не происходило. Грей выглянул в открытый люк. Остров, расколовшийся на части и разваливающийся, стремительно приближался. В глубинах самых глубоких трещин светилось пламя, предвещая, что дальше будет еще хуже.

Падая, вертолет начал медленно крутиться.

Сейхан высунулась из кабины.

— Хвостовой двигатель полностью потерял мощность! — крикнула она и добавила то, что все уже знали и без нее: — Мы падаем!

21

31 мая, 09 часов 05 минут

Возвышенность Сан Рафаэль

Штат Юта

Кай сидела на крыльце, в тени под навесом. Она разгрызла жареный сосновый орешек, наслаждаясь его солоноватым, богатым вкусом. Айрис набрала шишек местных высокогорных сосен. Сама она все еще стояла у открытого очага, поджаривая на противне новую порцию орешков, которые затем можно будет истолочь в муку.

Айрис попробовала научить Кай, как жарить орешки, как следить за тем, чтобы они не подгорели, однако девушка поняла, что на самом деле пожилая индианка лишь хочет чем-то отвлечь ее. Кай угрюмо смотрела на тонкие столбы крутящейся пыли, гонимые ветром. Пейнтер и остальные, не теряя времени, собрались и умчались во взятом напрокат джипе, прихватив с собой даже собаку.

А вот Кай они не взяли.

Какое-то время девушке удавалось обуздывать свою ярость. Она понимала, что злиться бесполезно. Однако горечь обиды раскаленными углями по-прежнему жгла ей грудь. Она с самого начала находилась в гуще событий и заслужила увидеть своими собственными глазами, чем все это закончится. Ей постоянно твердили, что она должна отвечать за свои поступки как взрослая женщина, но обращались с нею по-прежнему как с ребенком.

Бросив в рот новый орешек, Кай вонзила в него зубы. Она уже привыкла к тому, что ее бросают одну. Так почему же сегодня все должно было произойти иначе? Почему она ждала большего от своего дяди?

Однако в глубине души Кай надеялась на другое.

— А этот человек не любит сидеть сложа руки.

Обернувшись, Кай увидела в дверях Джордана Аппавору.

Парень сменил костюм на ковбойские сапоги, выцветшую голубую футболку и черные джинсы, подпоясанные ремнем с большой серебряной пряжкой в виде головы бизона.

— Значит, Пейнтер Кроу твой дядя? — спросил он.

— Дальний родственник. — В этот момент Кай была готова полностью разорвать родственные узы с Пейнтером.

Джордан шагнул на крыльцо. В одной руке он держал ковбойскую шляпу, в другой тряс горсть дымящихся орешков, стараясь их остудить. Должно быть, он пришел сюда прямиком от Айрис. Поймав на себе взгляд Кай, парень небрежно кинул орешек в рот.

— На пайютском они называются «тоовут», — объяснил Джордан, разгрызая ядрышко. — Хочешь узнать, как они называются на языке хопи?

Кай покачала головой.

— А как насчет арапахо или навахо? — продолжал парень, широко улыбаясь. Он шагнул ближе. — Мне показалось, нашей хозяйке хочется поделиться с нами всем, что она знает о сосновых орешках. Известно ли тебе, что смола широкохвойной сосны использовалась в качестве жевательной резинки, а также что она употреблялась для лечения ран и порезов? Похоже, эта липкая штуковина выполняла здесь функции и зубной пасты, и зеленки Старого Света.

Девушка отвернулась, пряча улыбку.

— Мне нужно удрать отсюда, — заговорщическим тоном прошептал Джордан, — пока Айрис не начала учить меня ритуальному танцу дождя хопи.

— Она просто хочет сделать как лучше, — с укором промолвила Кай, помимо воли улыбаясь.

— Так чем мы сейчас займемся? — спросил Джордан, нахлобучивая шляпу на голову. — Можно прогуляться к каньону Три Пальца. А еще внуки Элвина оставили здесь свои горные велики — можно съездить к водопаду Черный Дракон.

Кай посмотрела на него, стараясь разобраться в его намерениях. Смуглое лицо Джордана, оттеняющее искрящиеся карие глаза, выглядело открытым и невинным. Однако девушке показалось, что за этим приглашением стоит нечто большее, нежели просто желание размяться и осмотреть достопримечательности. Она слишком часто ловила на себе взгляды молодого юты. Вот и сейчас она, почувствовав, как краска заливает ее щеки, шагнула к открытой двери. У нее уже был один парень, увлеченный ею, к которому и она сама была неравнодушна.

Кай представила себе Чейтона Шоу и остальных друзей из «Вахийи». Если она сейчас отправится на прогулку с Джорданом, это будет предательством по отношению к ним. Она и без того уже опозорилась перед ними. Письмо Джона Хокса, пришедшее по электронной почте, все еще жгло ей сердце. А так будет только еще хуже.

— Я лучше останусь здесь, — заявила Кай, направляясь в хижину. — Вдруг дядя позвонит…

Эта отговорка даже ей самой показалась неуклюжей, но Джордан ничего не сказал, отчего ей стало еще труднее повернуться к нему спиной и войти внутрь. В последний момент она остановилась и оглянулась на его темный силуэт в дверном проеме. Помимо своей воли Кай не удержалась от сравнения Джордана с Чейтоном, чей бурный запал слишком часто подпитывался бурбоном, галлюциногенными грибами и травкой. Хотя она была знакома с Джорданом меньше часа, было что-то более честное и более искреннее в том, как он гордился своим происхождением, как ухаживал за своим дедушкой, как терпеливо слушал наставления Айрис.

Словно почувствовав ее внимание, Джордан начал поворачиваться к ней. Кай поспешно шагнула вперед и налетела на стол, едва не опрокинув противень с остывающими орешками. Она прошла в дальнюю комнату, жаждая уединения.

Остановившись в темноте, девушка закрыла ладонями свои пылающие щеки. «Что я делаю?»

В противоположном конце комнаты зеленым кошачьим глазом горела в темноте лампочка компьютера, находящегося в режиме ожидания. Пейнтер оставил систему спутниковой связи и один из телефонов на тот случай, если ему потребуется связаться с Кай. Девушка была благодарна ему за это.

Желая развеяться, Кай прошла к столу, села и раскрыла компьютер. Она боялась обнаружить второе послание от Джона Хокса, но ей нужно было знать наверняка. Войдя в свой почтовый ящик, Кай после бесконечно долгого ожидания убедилась, что новых сообщений нет. Она уже хотела закрыть компьютер, но тут ее взгляд упал на сохраненное письмо основателя «Вахийи». Решительно стиснув губы, Кай опять открыла его, чтобы перечитать заново, быть может, в качестве наказания или ради проверки, действительно ли все так плохо, как ей показалось в первый раз.

Перечитав письмо, Кай не почувствовала ни капли отчаяния, захлестнувшего ее в прошлый раз; вместо этого с каждой строчкой у нее в груди нарастала ярость. И без того уже разозленная тем, что Пейнтер ее бросил, девушка поняла, что Джон Хокс собирается сделать то же самое. Избавиться от нее — и никаких проблем.

«После всего того, что я сделала… после того как я так рисковала…»

Не успев опомниться, Кай нажала кнопку «Написать ответ». Она не собиралась оправдываться. Ей просто требовалось дать выход своим чувствам, сбросить тяжесть с души. Кай быстро застучала по клавиатуре, выплескивая ярость через кончики пальцев. Она написала длинное сбивчивое письмо, провозглашая свою невиновность и объясняя, как она на самом деле обеляет свое имя без какой-либо помощи со стороны «Вахийи». Последние строчки она подчеркнула. Ей сразу же стало легче. Кай выразила свое презрение тому, что в трудную минуту друзья отреклись от нее, отказались протянуть руку помощи. Она перечислила все свои заслуги перед организацией, весь свой вклад в общее дело. Также она дала знать Джону Хоксу, как много значила для нее «Вахийя», как больно ранили ее предательство и недоверие.

Когда девушка допечатывала последние слова, глаза ее были наполнены слезами, застилавшими экран. Она понимала, что слезы поднялись откуда-то из потаенных глубин, из раны, которая никогда не затянется. Ей хотелось, чтобы ее любили такой, какая она есть, со всеми ее слабостями и недостатками, а не отшвыривали в сторону, когда ее присутствие становится обременительным. Наконец она поняла о себе одну простую истину. Ей хотелось, чтобы ее любили так, как любил ее отец. Она это заслужила. Кай хотелось прокричать об этом всему миру.

Вместо этого она уставилась на экран, на свое письмо — и сделала то, что можно было считать ближайшим приближением такого заявления. Пёредвинув курсор, Кай заколебалась. Но ведь Пейнтер сказал, что выход в Интернет защищен надежным шифром.

Чего можно опасаться?

Беря свою жизнь в собственные руки, Кай решительно ткнула клавишу «Отправить».

09 часов 18 минут

Солт-Лейк-Сити, штат Юта

Рафи усмехнулся, услышав, как компьютер пискнул, извещая о получении нового сообщения. Он взглянул на часы. Письмо пришло на несколько часов раньше, чем он рассчитывал. Все складывалось как нельзя лучше. Рафи встал и с удовлетворением потянулся. Он был в махровом халате и шлепанцах, его волосы все еще оставались влажными после душа.

Рафи обвел взглядом президентский номер-люкс, расположенный на последнем этаже гостиницы «Гранд-Америка» в самом центре Солт-Лейк-Сити. Впервые после прибытия в Штаты он ощущал себя почти как дома, окруженный настоящей европейской обстановкой: мебель эпохи Ришелье ручной работы из вишневого дерева, каррарский мрамор в ванной комнате, фламандские гобелены семнадцатого века. С самого верха гостиницы через высокие, от пола до потолка, окна открывался захватывающий вид на горы и ухоженные цветники далеко внизу.

Из приятных размышлений Рафи вывел всхлипывающий стон.

Обернувшись, он недовольно посмотрел на тощего парня, полностью обнаженного, прикрученного изолентой к резному стулу Ришелье. Рот парня был залеплен скотчем. Из носа стекали две струйки слизи. Парень судорожно пытался глотнуть воздух, его широко раскрытые глаза остекленели, словно у раненой лисицы.

Однако это была не лисица.

Это был ястреб… ястреб, которого отправил на охоту Рафи.

Из биографических данных Кай Куочитс Рафи узнал о ее симпатиях, в частности, о ее связи с «Вахийей», радикальной группировкой молодых волков, выступающих за права индейцев. Потребовалось меньше часа, чтобы установить, куда забился предводитель этой организации. Как выяснилось, он прибыл в Солт-Лейк-Сити, чтобы находиться рядом с местом действия в горах, готовый оказаться в центре внимания, порожденного такой трагедией. Но, судя по всему, у Джона Хокса были и другие потребности. Берн нашел его в стриптиз-клубе рядом с аэропортом. Как оказалось, борец за права индейцев предпочитал белых блондинок с огромным фальшивым бюстом.

Со стула донеслось новое всхлипывание.

Рафи укоризненно погрозил пальцем.

— Терпение, мистер Хокс. Мы к вам вернемся в самое ближайшее время. Вы продемонстрировали похвальную готовность помочь. Но сначала давайте убедимся, что ваша охота оказалась удачной.

Потребовалось совсем немного усилий, чтобы обратить Джона Хокса в свою веру. Два его пальца по-прежнему торчали в потолок. Ашанда сломала их легко, словно сухие ветки. Рафи с его хрупкими костями была хорошо знакома эта утонченная боль. За свою жизнь он ломал все до одного пальцы на руках и ногах.

И не всегда случайно.

Заручившись сотрудничеством мистера Хокса, Рафи получил все необходимые личные данные относительно Кай, что позволило ему состряпать письмо, призванное выманить из укрытия маленькую птичку, которой в прошлый раз удалось вырваться из силков. И, судя по всему, его замысел увенчался успехом.

«Гораздо быстрее, чем я предполагал…»

В своем письме, отправленном по электронной почте, Рафи установил конечный срок для ответа. Однако Кай не стала терять время напрасно. И он тоже не собирался ждать.

— Сэр, нам удалось дешифровать текст письма, — доложил специалист по компьютерам.

Рафи повернулся к нему. Технарь был известен лишь как Ти-Джей, и у Рафи никогда не возникало любопытства спросить, что скрывается за этими инициалами. Это был американец, изнуренный работой, ему нередко приходилось накачиваться стимулирующими препаратами, чтобы сутками напролет копаться в компьютерных кодах. Ти-Джей стоял перед стеллажом компьютеров и серверов, соединенных толстыми кабелями и подключенных к широкополосному каналу Ти-2.

Рафи не понимал и десятой части технических терминов. Его интересовали лишь результаты.

— Текст сейчас появится на экране вашего персонального компьютера, сэр. Мы отслеживаем интернет-адрес, определяем координаты спутников, проходим через коммутаторы серверов и запускаем алгоритм, устанавливающий путь прохождения пакета.

— Вы только установите, откуда это было отправлено.

— Мы работаем над этим, сэр.

Рафи закатил глаза, услышав обобщение «мы». В действительности Ти-Джей был не более чем одаренным помощником. Настоящий чародей потоков цифровой информации сидел в окружении комплекса сложной аппаратуры, опутанного проводами. Длинные пальцы Ашанды плясали разом на трех клавиатурах, быстро и изящно, словно пальцы пианиста-виртуоза по клавишам рояля. Ее взгляд вместо листов с нотами следил за бегущими по экрану колонками цифр. На другом экране шлюзы и протоколы серверов сплелись в запутанную сеть, охватившую оцифрованную карту земного шара. Ничто не могло устоять перед чернокожей великаншей. Защитные коды рушились перед ней, словно костяшки домино.

Рафи удовлетворенно вернулся к своему компьютеру и прочитал появившееся на экране письмо Кай Куочитс. Просматривая поток подростковой злости и обиженных чувств, он постукивал пальцем по нижней губе. В глубине души у него шевельнулось сочувствие, порожденное страстными, пылкими словами девушки, выплеснувшей свою душу. Рафи оглянулся на Джона Хокса, внезапно ощутив непреодолимое желание сломать ему третий палец. Определенно, предводитель «Вахийи» беззастенчиво эксплуатировал членов своей организации, пользуясь их молодостью и неопытностью. По большому счету он оставлял другим разбираться с последствиями, присваивая себе всю славу.

Вопиющий пример отвратительной системы управления.

Ти-Джей восхищенно присвистнул, привлекая внимание Рафи. Щуплый технарь склонился над плечом Ашанды.

— Кажется, у нее получилось! — возбужденно воскликнул он. — Она взламывает последнюю дверь!

Шагнув ближе, Рафи бесцеремонно отстранил Ти-Джея. Если они одержали победу, он хотел разделить это мгновение с Ашандой.

Встав у нее за спиной, Рафи склонился к ее уху.

— Покажи мне, на что ты способна…

Та никак не отреагировала на его слова, полностью погруженная в свой собственный мир, словно истинный художник в пылу вдохновения. Это была ее стихия. Говорят, когда человек лишается одного чувства, остальные у него обостряются. Но у Ашанды развилось новое чувство, цифровое продолжение ее самой.

Рафи провел рукой по ее плечу, ощущая под кожей узелки давнишних шрамов. Ритуал истязания плоти до сих пор практиковался в африканском племени, из которого происходила Ашанда. Когда маленькой девочкой ее привезли в замок во Францию, шрамы были более заметны. Сейчас же их можно было только нащупать пальцами, словно знаки письма Брайля.

— Она уже почти у цели! — задыхаясь, воскликнул Ти-Джей.

Ашанда чуть подалась к щеке Рафи. Тот даже на расстоянии ощутил тепло ее кожи. На самом деле никто не понимал их отношений. Рафи и сам не мог выразить их словами, и уж определенно этого не могла сделать Ашанда. Они были неразлучны с самого детства. Ашанда была для него няней, сиделкой, сестрой, закадычным другом. На протяжении всей его жизни она оставалась безмолвным колодцем, которому Рафи мог доверять свои надежды, страхи, самые сокровенные желания. Взамен он предлагал ей стабильность, обеспеченную жизнь, а еще любовь, иногда и физическую, хотя такое случалось крайне редко. Рафи был импотент — побочное следствие заболевания костей. Похоже, даже самая интимная «кость» была у него повреждена.

Рафи следил за пальцами Ашанды, летающими по клавиатурам, и вспоминал, как в моменты близости она изредка выгибала ему палец, терзая его мучительными наслаждениями, пока палец не ломался. И это был не мазохизм, а, скорее, своеобразное очищение болью. Ашанда учила его не бояться изъянов своего тела, а принимать их, познавая чувства, доступные ему одному.

Наконец огромная негритянка едва слышно вздохнула.

— У нее получилось! — торжествующе воскликнул Ти-Джей и вскинул руки вверх, словно болельщик после забитого гола.

Склонившись к Ашанде, Рафи прикоснулся щекой к ее щеке.

— Отлично сработано, — прошептал он ей на ухо.

Не распрямляясь, он уставился на экран. Масштабы цифровой карты увеличивались, светящиеся зеленые линии сходились к одной точке, расположенной в Юте. Прочитав название, Рафи улыбнулся счастливому знамению. На экране было написано его собственное имя.

— Сан-Рафаэль, — вслух произнес он, чувствуя прилив сил. — О, лучшего и быть не может.

Рафи обернулся к Джону Хоксу.

Тот не отрывал от него своих широко раскрытых глаз.

— Похоже, ястреб-охотник нам больше не нужен, — пробормотал Рафи.

Он быстро подошел к обнаженному парню, и тот испустил громкий стон, проникнутый паникой. Рафи считал, что он должен вознаградить Джона Хокса за его услуги, а именно преподать ему урок в искусстве управления, с чем у главы «Вахийи» явно были проблемы.

Приблизившись к Хоксу сзади, Рафи обвил рукой его тонкое горло. Сломать человеку шею непросто — ничего похожего на то, что показывают в кино. Рафи пришлось сделать три попытки. Но это станет хорошим уроком. Иногда даже вождю нужно испачкать руки в крови. Это помогает поддерживать моральный дух.

Отступив от стула, Рафи вытер со лба заслуженные бисеринки пота.

— Это препятствие устранено. — Он предложил Ашанде руку. — Не пора ли нам двинуться дальше, mon chaton noir?[16]

22

31 мая, 15 часов 19 минут

Над островом Эллирэй

Исландия

Грей застыл за спиной летчика. Сейхан стояла рядом с ним, вцепившись ему в руку, не столько для того, чтобы удержаться на ногах, сколько просто объятая ужасом.

Вертолет по огромной спирали падал вниз, навстречу огненной преисподней. За стеклом кабины клубились облака дыма, горячие угольки градом барабанили по корпусу. Воздухозаборники всасывали тот же самый мусор, и двигатели захлебывались все сильнее.

Летчик одной рукой засунул рычаг циклического шага лопастей между ног, другой лихорадочно щелкая тумблерами на панели управления. Это был враг, боевик-наемник, однако в настоящий момент его судьба была связана с судьбой Грея и остальных — и перспективы выглядели неважными.

— Мы обречены, твою мать! — заорал летчик. — Я ничего не могу поделать!

Остров стремительно приближался навстречу — расколотая каменная глыба, извергающая дым и окутанная паром. Конус древнего вулкана разрывали все новые трещины. В глубинах бушевал огонь. Морские волны вторгались внутрь острова и взрывались гейзерами пара, когда ледяная вода соприкасалась с расплавленной магмой.

Это был самый настоящий ад на земле.

Грей понял, что единственной надеждой на спасение является море, однако холодная вода могла убить за считаные минуты. Пробравшись на свободное место второго пилота, Грей прижался лицом к изогнутому стеклу, всматриваясь в море, окружающее остров. Солнечный свет отражался яркими бликами от волн — в данных обстоятельствах это зрелище было чересчур жизнерадостным. Но столб дыма и пара, поднимающийся над островом, отбрасывал на юг длинную тень. И в этой темной полосе Грей различил серебристую точку, скользящую по волнам.

— Там! — крикнул он, указывая вниз и вправо. — На десять градусов! К югу от острова!

Пилот обернулся к нему. Его лицо под шлемом было мертвенно-бледным.

— Что?..

— Судно. — Несомненно, это был траулер капитана Хульда. — Опусти вертолет как можно ближе к нему!

Накренив вертолет, летчик всмотрелся вниз.

— Вижу! Но я не знаю, хватит ли высоты, чтобы хотя бы отлететь от острова, не говоря уже о том, чтобы забраться так далеко.

Однако он понимал, что выбора у них нет. Действуя рычагами циклического шага и общего управления шагом винта, пилот развернул вертолет, направив его падение в сторону юга. Но даже этот маневр привел к резкой потере высоты. Держась в воздухе лишь за счет одного вращающегося несущего винта, вертолет быстро падал. Весь мир внизу заполнился приближающимся островом. Грей потерял из виду траулер, скрывшийся за остроконечными утесами.

— Не дотянем… — пробормотал летчик, борясь с рычагами управления и ручкой газа.

Из трещины в скале вырвался фонтан кипящей воды и пара и взметнулся высоко в небо. Вертолет налетел на него, и на одно пугающее мгновение все вокруг затянуло непроницаемой белой пеленой. Затем вертолет продолжил падение. Поток воды вымыл стекло кабины, позволяя воочию увидеть смертоносный прыжок в зазубренный кратер вулкана, который поднимался впереди зубчатой стеной, перекрывая дорогу к открытому морю.

— Тяги не хватает! — заорал летчик, перекрывая надрывное завывание двигателей.

— Поднажми изо всех сил! — крикнул в ответ Грей.

Земля приближалась. Грей различил на лужайке распростертые туши коров, убитых невыносимым жаром или ядовитыми испарениями, а может быть, просто бесконечным ужасом.

Затем остров вдруг начал удаляться. Лужайка внизу быстро уменьшилась в размерах.

«Мы снова набираем высоту!»

Пилот тоже это заметил.

— Но я тут ни при чем! — Он указал на альтиметр. — Мы продолжаем падать!

Прильнув к стеклу, Грей посмотрел вниз. До него дошло, чем была вызвана ошибка. Вертолет не набирал высоту — это земля проваливалась под ним.

На глазах у Грея огромный кусок откололся от конуса вулкана вдоль глубокой трещины, уходящей под землю. Целая четверть острова медленно накренилась и скользнула в воду, словно пьяный, падающий с табурета перед барной стойкой.

Стена вулканических пород впереди опустилась, наклоняясь и падая, и открыла дорогу к морю. Однако неприятности еще не закончились.

— Нам не перескочить! — крикнул летчик.

Внизу по лужайке катились, подпрыгивая, обломки скал. Один здоровенный камень пролетел перед самым стеклом кабины.

Выругавшись, летчик бросил вертолет в сторону, уходя от столкновения.

И все же их неудержимо несло на гребень кратера. Падение было слишком быстрым. Летчик застонал, наваливаясь на рычаг всем своим весом. Грей схватился за рычаги перед креслом второго пилота. У него не было никакого опыта управления такими вертолетами, но он, по крайней мере, мог предложить грубую физическую силу. Что есть силы он потянул за общий рычаг управления шагом винта. Тот застыл насмерть, словно Грей попытался поднять вертолет обыкновенным гвоздодером.

— Не получится! — прокричал пилот. — Держитесь крепче! Сейчас вре…

Они налетели на скалы. Шасси ударили о каменистый гребень кратера, отрываясь от днища под скрежет металла. Вертолет резко клюнул носом вниз. В стекло кабины Грей на мгновение успел увидеть внизу черное бурлящее море. Вертолет все-таки смог вырваться из цепкой хватки рассыпающегося острова.

Пролетев еще вперед, вертолет завалился набок, и весь окружающий мир закружился калейдоскопом.

15 часов 22 минуты

Вертолет крутануло, и Сейхан мельком увидела черные волны. Она судорожно вцепилась в какую-то рукоятку над головой, упираясь ногами в лонжерон, чтобы удержаться на месте. Сзади что-то проревел Монк, ему вторил пронзительный крик старика сторожа. Грея выбросило из кресла второго пилота и с силой швырнуло на стекло кабины, так что он разбил себе в кровь голову.

Рядом с ним летчик, пристегнутый ремнями, продолжал сражаться с рычагами, прибегая ко всем известным ему приемам, чтобы выровнять вертолет и замедлить падение. Повинуясь последнему судорожному рывку рычага, вертолет чуть задрал нос и замедлил вращение вокруг своей оси.

Грей боком отлетел назад в кресло, ударив коленом по шлему летчика. Сочащаяся из разбитой головы кровь залила ему пол-лица.

Летчик отпихнул его от себя.

— Уйди отсюда! Пристегнись!

Протянув свободную руку, Сейхан сгребла в кулак воротник куртки Грея и потащила его за собой. Вдвоем они кубарем полетели в соседний отсек. Там Монк изо всех сил старался пристегнуть Олли к креслу.

Боковой люк раскрывался и с грохотом захлопывался, позволяя увидеть жуткое зрелище развалившегося на части острова. Отколовшийся край конуса упал в воду, поднимая огромную волну, устремившуюся в море. Позади все было скрыто дымом, который вырывался из нескольких трещин. А в сердце непроницаемого мрака ярко светился пылающий фонтан, бурля у самой поверхности и изредка взметаясь ввысь.

Однако страшнее был вид моря, несущегося вверх.

Имея в запасе лишь несколько секунд, Сейхан плечом толкнула оглушенного Грея на переборку, обтянутую сеткой для страховки груза. Тот не до конца потерял сознание и сообразил, что делать. Он переплел руки с ячейками сетки. Сейхан двинулась к нему, чтобы сделать то же самое, и повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромная волна, поднятая упавшей в море каменной глыбой, поднимается под днищем вертолета, спеша принять его в свои объятия.

Вертолет с силой ударился о воду. Сейхан швырнуло на пол. Она услышала скрежет раздираемого металла — и затем ничего, так как в кабину ворвалась ледяная вода. Бурлящий поток закружил молодую женщину, словно тряпичную куклу. Сейхан налетела ногой на что-то острое, разорвавшее ей джинсы и плеснувшее горячей огненной полосой по бедру. Затем ее беспощадно бросило на Грея, чья голова все еще оставалась в воздушном кармане. Грей попробовал ухватить ее одной рукой. Она попыталась вцепиться в сетку.

Но обе попытки окончились неудачей.

Вертолет погружался в воду. Течение увлекло Сейхан и выплеснуло ее в раскрытый люк вместе с бурлящими пузырьками воздуха. Она закувыркалась, захлебываясь соленой водой, оставляя за собой кровавый след. Внизу изуродованный вертолет уходил в непроницаемые черные глубины в окружении расплывающегося масляного облака. Кроме Сейхан, никому больше не удалось выбраться из обломков, скрывшихся во мраке.

Грей…

Однако она ничего не могла поделать. Даже если бы ей удалось нырнуть, вертолет уже погрузился слишком глубоко. Подняться с такой глубины будет невозможно. Она захлебнется, не достигнув поверхности.

Потеряв надежду, полная отчаяния, Сейхан с тяжелым сердцем отвернулась прочь, к тусклому солнечному свету, проникающему сквозь толщу воды. Только теперь до нее дошло, как же глубоко затянуло ее саму. Отчаянно жаждая глотнуть воздуха, не зная, доберется ли она до поверхности, Сейхан лихорадочно заработала ногами, чувствуя, как леденящий холод вспарывает ее сотнями острых лезвий.

Внезапно над головой мелькнула какая-то тень, на миг заслонив солнечный свет, — обтекаемая, черная. Сейхан перестала колотить ногами и зависла в ледяной воде. Вокруг появились и другие тени, они кружились, вспарывая плавниками волны. Одна прошла совсем рядом с Сейхан, скосив на нее свой огромный глаз. Во взгляде твари молодая женщина разглядела ум и хитрость, а также неприкрытый голод.

Косатки…

Привлеченные запахом крови.

Хотя ледяная вода заморозила Сейхан до мозга костей, по всему ее телу разлилась жаркая волна. Она посмотрела вниз, предчувствуя опасность.

Из глубины к ней устремилась черная тень. В щель приоткрытой пасти были видны острые зубы.

Сейхан закричала, глотая воду, и лихорадочно заколотила ногами.

Бесполезно.

Зубы вспороли ткань штанины и вцепились в плоть.

15 часов 24 минуты

Задержав дыхание, оставшись практически без воздуха в тонущем вертолете, Грей онемевшими от холода пальцами отстегнул карабины. Давление гудело у него в ушах, вколачивая гвозди в череп. Наконец ему удалось освободить двухфутовый резиновый куб от крепежей и толкнуть его в сторону люка.

Грей наткнулся на Монка, который к этому времени также освободил свой груз. Одной рукой он обнимал бесчувственного Олли. Старик был без сознания, вероятно наглотавшись воды. Сразу же после удара о воду Грей проверил летчика. Тот сидел в кресле мертвый, все еще пристегнутый ремнями, в горле у него торчал острый стальной обломок.

Тут уже ничем нельзя было помочь.

Забрав все необходимое, Монк и Грей оттолкнулись ногами и выбрались из раскрытого люка в темную толщу воды. Солнце и воздух были где-то далеко вверху. До поверхности им ни за что не добраться, особенно так быстро, чтобы можно было надеяться откачать Олли. Но Грей был обязан старику своей жизнью. Он собирался вернуть долг.

Грей подтолкнул свернутый плот к Монку. Выпустив изо рта пузырьки воздуха, его друг крепко ухватился за трос, свисающий из резинового куба. Увидев в глазах Монка мучительную боль, Грей понял, что и сам выглядит не лучше. Если их в самое ближайшее время не прикончит холод, это сделает нехватка воздуха.

Грей вцепился одной рукой в ремень Монка, готовый подхватить Олли. Но сперва он дернул за шнурок на баллончике со сжатым воздухом, закрепленном на свернутом плоту.

Большой желтый спасательный плот быстро раскрылся, наполняясь воздухом. В обычной ситуации такие плоты бросают с воздуха тонущим морякам. Грей надеялся, что нестандартное использование плота поможет им спастись. Плавучесть надутого плота тотчас же потащила их вверх — сначала медленно, затем все быстрее и быстрее.

Через считаные секунды они уже торпедой рассекали воду.

Грей крепко держался за Монка, вдвоем они поддерживали Олли. Вода вокруг быстро становилась все светлее. Грей удовлетворил безумную потребность в кислороде, выпустив воздух из груди, обманывая легкие мыслью о том, что сейчас будет сделан вдох.

Ему хотелось надеяться, что этот обман воплотится в жизнь.

От нехватки кислорода у него перед глазами все потемнело, и он уже не мог определить, далеко ли еще осталось до поверхности.

И тут плот выстрелил из воды, словно пробка из бутылки шампанского. Он подлетел над волнами, увлекая за собой людей. Затем все трое рухнули обратно в море. Грею удалось удержать Олли. Монк намертво вцепился в плот.

Грей закашлял, зафыркал, отплевывая морскую воду. Монк подтянул плот ближе. На носу ярко вспыхнул желтый сигнальный огонь. Грей выбрался из ледяной воды, дрожа всем телом и лязгая зубами. Вдвоем они вытащили Олли. Грей уложил старика на дно, и Монк быстро его осмотрел.

— Не дышит, но прощупывается слабый пульс.

Перевернув старика на живот, Монк начал ритмично нажимать ему на грудную клетку. Делать это на мягкой резиновой поверхности было нелегко, но все же у Олли изо рта и из носа потекла вода. Удовлетворившись, Монк перевернул его на спину. Кожа старика приобрела пугающий серовато-багровый оттенок. Но Монк, имеющий специальную медицинскую подготовку, не собирался опускать руки. Он начал делать искусственное дыхание.

Грей мысленно вознес молитву небесам. Он был в долгу перед Олли. За поездку на этот проклятый остров и так пришлось заплатить слишком дорого. Грей скинул с плеч рюкзак, который отобрал у штатского, прибывшего на остров вместе с группой боевиков. Рюкзак тяжело шлепнулся на дно. Грей захватил его с тонущего вертолета. Бросить доставшуюся с таким трудом добычу было нельзя. Это было единственное, что им удалось получить в ходе операции.

Но какой ценой?

Грей обвел взглядом волны вокруг плота, мысленно представляя себе, как бурлящий поток отрывает от него Сейхан и уносит из кабины. Особых надежд он не питал. В ледяной воде она продержится не больше нескольких минут.

Куда она пропала?

Грей оглянулся вокруг, но море к югу от острова было затянуто густым дымом, поглотившим все. С трудом можно было рассмотреть что-либо на расстоянии несколько ярдов. Воздух был наполнен удушливым зловонием горящей серы и соли, но, по крайней мере, он стал теплее.

Солнце над головой пробивалось тусклым оранжевым пятном. Гораздо ярче светился находящийся неподалеку остров. До обломков Эллирэя было всего каких-то двести ярдов. Он виднелся черной тенью, увенчанной огненной короной. Языки пламени взметались высоко в воздух, а ленты горящей лавы струились вниз. Расколотые скалы были окутаны паром, обозначавшим те места, где расплавленная магма стекала в холодное море.

И при этом все ревело и грохотало.

Плот по-прежнему оставался слишком близко от острова.

Это стало очевидно, когда в сопровождении оглушительного грохота из сердца острова вырвался огненный фонтан. Яростно заклубились облака дыма, а черная туча мельчайшего пепла пролилась с неба дождем, с шипением соприкасаясь с водой и больно жаля открытые участки кожи. Большие камни падали в воду. Густой дым не позволял их видеть, однако были хорошо слышны громкие всплески.

Внимание Грея привлек слабый кашель.

Олли пошевелился и снова кашлянул. Изо рта и из носа у него опять потекла вода. Монк с облегчением опустился на колени. Он помог старику сесть. Олли невидящим взором уставился перед собой. Его голос прозвучал хрипло:

— Я всегда знал, что окончу свои дни в helviti.

Монк похлопал его по плечу.

— Ты еще не в аду, старик.

Олли огляделся вокруг.

— Ты уверен?

Хлопья пепла повалили более густо, кружась огненными снежинками и покрывая тонким слоем воду. Большой тлеющий уголь упал на один из понтонов плота и, прежде чем его успели стряхнуть, быстро прожег полиуретановую поверхность. Из образовавшейся дыры с громким свистом начал выходить воздух.

— Нам нужно отойти подальше от острова, — предупредил Грей. — Выбраться из облака пепла. Придется грести руками.

— А можно будет просто подъехать на попутке, — заметил Монк, указывая ему за спину.

Над водой разнесся громкий рев корабельной сирены.

Грей обернулся. Из дыма вынырнул нос крупного судна, направляющегося к плоту, — образ призрачный, но знакомый.

Это был рыболовецкий траулер капитана Хульда.

Подчиняясь мастерским действиям стоящего у штурвала сына Хульда, судно легло в дрейф рядом с плотом.

На верхней палубе стоял сам капитан, широко улыбаясь.

— Fjandanum,[17] что вы сделали с моим островом? — воскликнул он.

Хульд встретил спасшихся на корме и помог им подняться на борт. Старика, все еще очень слабого, несли на руках Монк и Грей.

— Мокрые крысы, вот кто вы такие, — с укором произнес Хульд. — Идемте. В трюме есть одеяла и сухая одежда.

— Как вы нас нашли? — спросил Грей.

— Заметили ваш огонек. — Капитан указал на сигнальную лампу на носу плота. — К тому же мы не могли уйти отсюда до тех пор, пока не нашли бы вас. Она бы нам не позволила.

Из рубки, хромая, вышла гибкая фигура, закутанная в одеяло. Левая нога от голени до бедра была забинтована.

Сейхан…

Охваченный внезапным порывом броситься вперед, Грей едва не выронил Олли.

Монк изумленно выругался.

— Странное дело, будь я проклят, — продолжал Хульд. — Как только начался фейерверк, та самая стая косаток, которых мы уже видели, облепила судно со всех сторон, словно перепуганные дети, цепляющиеся за материнскую юбку. И вдруг все они разом ныряют и исчезают. Я решил, они нас бросили. Но через полминуты они снова выныривают с вашей женщиной, нахлебавшейся воды, и носами подталкивают ее к судну.

Грей знал, что «китами-убийцами» косаток называют напрасно. В дикой природе ни одна косатка никогда не нападала на человека. Более того, были известны случаи, когда косатки, подобно своим близким родственникам дельфинам, помогали людям, терпящим бедствие в воде.

Судя по всему, игривая стая, которую регулярно подкармливал Хульд, сегодня отплатила людям добром за добро.

Ковыляя, Сейхан подошла к остальным, не столько радостная, сколько разозленная.

— Я и сама поднялась бы на поверхность.

Хульд пожал плечами.

— Косатки так не думали. А они знают здешние воды получше тебя, моя stúlka.[18]

Сейхан недовольно скорчила гримасу.

— Олли пришел в себя, — сказал Монк. — Нужно отвести его в теплое место и осмотреть более тщательно. Он наглотался воды.

Воды наглотались все, но Грей не стал возражать.

Хульд отправился в рубку помогать сыну, но прежде поделился последними известиями:

— Слушал радио на коротких волнах. Говорят, это извержение подтолкнуло выход потоков магмы через трещины в морском дне. Прежде чем все утихнет, у нас тут появятся еще два-три новых острова.

После этих пугающих слов капитан удалился, оставив Грея и Сейхан одних на палубе.

Молодая женщина стояла, скрестив руки на груди. Не желая смотреть на Грея, она устремила взор вдаль, на море. Траулер уходил прочь от взорванного острова, медленно выбираясь из облака пепла.

— Я решила, что ты погиб, — наконец заговорила Сейхан. Ее голос прозвучал едва слышно. — Но я… я не могла сдаться.

Грей шагнул к ней.

— И это замечательно. Ты спасла нам всем жизнь, уговорив Хульда остаться.

Сейхан повернулась к нему и всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, не шутит ли он. То, что она увидела, заставило ее отвернуться, но Грей успел заметить у нее в глазах искорку неуверенности, что случалось так редко.

Молодая женщина плотнее укуталась в одеяло. Какое-то время оба молчали.

— Ты уже заглянул в сумку? — снова первой заговорила Сейхан.

Грей на мгновение был сбит с толку, но затем перехватил ее взгляд, обращенный к лежащему на палубе рюкзаку, о котором он начисто забыл.

— Нет еще, — сказал он. — Не было возможности.

Сейхан вопросительно подняла бровь.

Она была права. Действительно, почему бы не сделать это прямо сейчас?

Подойдя к рюкзаку, Грей опустился на корточки и открыл главное отделение. Сейхан склонилась над ним.

Грей вытряхнул промокшее насквозь содержимое. Улов оказался небогатым: пара мокрых футболок, ручки, тетрадь на пружинке, чьи страницы превратились в бесформенное месиво. Но среди рубашек, вероятно призванных быть защитой, лежал пластиковый пакет на молнии. Грей его достал.

— Что это?

— Похоже на старую книгу… Возможно, это дневник.

Открыв молнию, Грей вытряхнул содержимое.

Это был маленький томик в кожаном переплете, бумага от возраста стала хрупкой. Грей осторожно перевернул несколько страниц. Они были заполнены аккуратным рукописным текстом, а также рисунками, сделанными той же старательной рукой. Определенно, это был журнал или дневник.

Грей пробежал взглядом текст.

— На французском, — сказал он.

Раскрыв книгу на первой странице, он увидел выведенные затейливой вязью инициалы.

— А. Ф. — прочитал вслух Грей и поднял глаза на Сейхан. Им обоим было известно, кому принадлежат эти инициалы, кто автор дневника.

Аршар Фортескью.

23

31 мая, 10 часов 12 минут

Флагстафф, штат Аризона

— Осталось совсем недалеко, — заметил Хэнк Канош, сидящий сзади.

Погруженный в раздумья Пейнтер смотрел на проплывающий за окном ландшафт высокогорной пустыни. Яркое солнце раскрасило все вокруг всевозможными оттенками красного и золотого цветов, и лишь местами оставались небольшие вкрапления зарослей полыни и редких рощиц колючей юкки.

Ковальски гнал машину по автостраде номер 89. Они удалялись на северо-восток от Флагстаффа, приземлившись в Аризоне всего пятнадцать минут назад после короткого перелета на частном чартерном самолете с маленького аэродрома у городка Прайс, штат Юта. Цель назначения — национальный памятник «Кратер вулкана Сансет» — находилась в сорока минутах езды от города.

— Нам нужно искать пожарную дорогу номер пятьсот сорок пять, — сказал Хэнк.

Его пес сидел в другом углу, приклеившись мордой к стеклу, после того как увидел зайца, скачущего прочь от шоссе. С тех пор Кауч пребывал в возбужденном состоянии.

— Эта пожарная дорога — петля длиной тридцать пять миль, — продолжал профессор. — Она отделяется от магистрали и проходит мимо вулкана и через огромное скопление развалин древних пуэбло.[19] Нэнси Цо встретит нас в туристическом центре у въезда в парк.

Нэнси Цо, чистокровная индианка из племени навахо, работала в службе охраны национального парка. Хэнк предварительно сделал несколько звонков своим многочисленным знакомым и выяснил, кто из них лучше всего знаком с данным районом. Всю дорогу сюда в самолете Пейнтер читал сведения об этих местах. Впрочем, читали все. Кэт прислала из Вашингтона обилие всевозможной информации, однако Пейнтер предпочитал узнавать все из первых рук. Он собирался подробно расспросить провожатую, выяснить, что ей известно.

И все же ему никак не удавалось собраться с мыслями. Он узнал от Кэт о событиях в Исландии, прослушал по радио сообщения о расширении зоны извержений. Весь архипелаг к югу от Исландии сотрясался от подземных толчков и был окутан дымом и паром. Помимо вулкана, уничтожившего остров Эллирэй, проснулись еще два подводных вулкана и начали среди кипящих волн изливать на морское дно потоки лавы. Слои лавы, застывая, накладывались один на другой, быстро увеличиваясь в высоте.

Огромное облако вулканического пепла направилось в сторону Европы. На западном побережье континента стали закрываться аэропорты. Однако Грей успел проскочить. Он уже находился в воздухе, возвращаясь в Вашингтон с бесценной добычей — старым дневником, принадлежавшим французскому ученому Аршару Фортескью.

Однако сможет ли древний документ пролить свет на причины разрастающейся катастрофы?

— Вот съезд, — сказал Хэнк, подавшись вперед и указывая рукой.

— Сам вижу, — угрюмо пробурчал Ковальски. — Не слепой.

Хэнк опустился на место. От недосыпа настроение у всех было отвратительное. В машине воцарилось молчание. Свернув с шоссе, джип запетлял по узкой дороге. Когда до конечной цели оставалось всего несколько миль, исчезли последние сомнения в том, что они на правильном пути.

Впереди показался вулкан Сансет. Огромный конус из шлака и пепла поднимался над островками сосен и осинообразных тополей на высоту десять тысяч футов. Эта гора с кратером наверху была самой молодой и наименее разрушенной эрозией среди вулканических полей Сан-Франциско. Свыше шестисот вулканов всевозможных форм и размеров простирались отсюда к Западному побережью, преимущественно потухшие, однако под этим участком плато Колорадо у самой поверхности еще продолжала медленно кипеть магма.

Глядя по сторонам, Пейнтер пытался представить себе, как тысячу лет назад изменили эту местность землетрясения и потоки лавы. Он словно воочию видел ураган пылающих камней и клубящиеся облака раскаленного пепла, которые поджигали все вокруг, превращая день в ночь. В итоге вулканический пепел покрыл свыше восьмисот квадратных миль.

По мере того как машина подъезжала ближе, все более заметной становилась характерная особенность этой горы, которая и дала ей название. В солнечном свете венец конуса сиял рыжевато-красным светом, пронизанным ослепительными всплесками золота, багрянца и изумрудной зелени, словно панорама кратера застыла на последних минутах заката.[20] Но Пейнтер успел прочитать достаточно информации и знал, что в этом эффекте нет никакого волшебства. Необычная окраска была вызвана красновато-бурыми окислами железа и серосодержащими вулканическими шлаками, выброшенными при извержении.

Сидящий сзади Хэнк предложил менее научную версию:

— Я читал легенды хопи, связанные с этим местом. Эта гора почиталась священной всеми здешними индейцами. Они считали, что однажды разгневанные боги уничтожили здесь провинившийся народ огнем и расплавленными камнями.

— Не такая уж это и легенда, — возразил Пейнтер. — Все это соответствует тому, что рассказал дед Джордана. Кстати, это подтверждается и документальными историческими фактами. Извержение вулкана произошло около тысяча шестьдесят четвертого года, приблизительно в то же время, когда исчезли анасази.

— Верно. Но я нахожу наиболее любопытным то, что, согласно этой же самой легенде хопи, погибшие люди по-прежнему там, они остаются духами-хранителями этого места. И это, конечно, поднимает вопрос: что такое там есть, до сих пор нуждающееся в охране?

Пейнтер устремил взгляд на красный конус, размышляя над той же самой загадкой. Дед Джордана Аппаворы намекнул, что здесь что-то спрятано, что-то такое, что сможет пролить свет на таинственный древний народ таутсее-унтсо поотсеев, мифическое потерянное колено израильтян, в которое верил Хэнк.

Они въехали в ворота национального парка.

— Это наша дама? — указал Ковальски.

Пейнтер сел прямо. Из белого джипа «чероки» с синими мигалками на крыше выбралась стройная молодая женщина. Она была в накрахмаленной серой рубашке с полицейским значком, зеленых брюках и высоких черных ботинках, а на черном ремне висела кобура с табельным оружием. Выйдя из машины, женщина надела широкополую шляпу и направилась навстречу гостям.

Ковальски восторженно присвистнул.

— Вряд ли твоей подруге в Вашингтоне это понравилось бы, — предостерег его Пейнтер.

— У нас соглашение. Смотреть мне разрешается, только не слишком много.

Пейнтеру следовало бы отчитать своего подчиненного за подобное легкомыслие, однако по большому счету он разделял оценку молодой сотрудницы службы охраны парка, данную Ковальски. И все же какой бы эффектной она ни была, Лизе она в подметки не годилась. Пейнтер всего час назад разговаривал со своей подругой по телефону, заверив ее, что у него все в порядке. Увидев, что ситуация развивается по нарастающей, Лиза поспешила в штаб-квартиру «Сигмы», чтобы быть рядом с Кэт.

Когда молодая женщина приблизилась к их машине, Пейнтер опустил стекло. Женщина наклонилась к двери. У нее была медно-коричневая кожа, глаза сияли темной карамелью, лицо обрамляли длинные черные волосы, заплетенные в ниспадающую на спину толстую косу.

— Нэнси Цо? — спросил Пейнтер.

Та заглянула в машину.

— Вы историки? — недоверчиво спросила она, осматривая Пейнтера и Ковальски.

Похоже, ее профессионализм ничуть не уступал внешности. Впрочем, сотрудникам охраны парка приходилось выполнять самую разную работу, от наблюдения за природными памятниками до пресечения всевозможных противоправных действий. Они одновременно были пожарными, полицейскими, естествоиспытателями и историками — и в дополнение к этому нередко еще и психиатрами, поскольку вынуждены были делать все возможное, чтобы оберегать природу от посетителей, а посетителей от природы и друг от друга.

Молодая женщина указала на соседнюю стоянку.

— Поставьте машину туда. А потом вы расскажете мне, что все это на самом деле значит.

Ковальски повиновался. Выруливая на стоянку, он повернулся к Пейнтеру и беззвучно прошевелил губами: «Ого!»

И снова Пейнтер ничем не мог ему возразить.

Вскоре все они шли по дорожке, хрустя щебнем. В разгар рабочей недели посреди дня парк был полностью в их распоряжении. Они поднимались к кратеру мимо редких сосновых рощиц по дороге, обозначенной «К потоку лавы». На залитых солнцем прогалинах пестрели дикие цветы, но в основном тропа представляла собой обломки пемзы и шлаков, выброшенных древним извержением. Им встретились несколько небольших кратеров, известных как hornitos (по-испански «маленькие печи»), обозначающих места, где на поверхность вырвались пузыри лавы, образовав крохотные вулканчики. Кроме того, над трещинами в основании поднимались окаменевшие выбросы, называемые «выжимками», — полосы лавы, которые, выплеснувшись, затвердели в форме огромных скульптур, похожих на причудливые цветки. Однако самой яркой чертой по-прежнему оставался сам конус вулкана, на глазах растущий все выше и выше. Вблизи пестрое буйство минералов было еще более впечатляющим, поскольку темно-серый шлак подножия уступил место ослепительно-ярким краскам, отражающим все до последнего лучи солнечного света.

— Эта петляющая тропа имеет протяженность всего одну милю, — предупредила провожатая. — Ровно столько времени я смогу вам уделить.

Пейнтер уже пытался начать осторожные туманные расспросы, но в ответ услышал только общеизвестные факты, которые никуда не вели. Он решил взять быка за рога.

— Мы ищем спрятанные сокровища, — сказал он.

Этим заявлением он полностью завладел вниманием Нэнси. Та остановилась, положив руки на пояс.

— Вот как? — язвительно спросила она.

— Понимаю, как это звучит, — продолжал Пейнтер. — Но мы идем по следу одной исторической тайны, и у нас есть основания полагать, что здесь давным-давно было что-то спрятано. Приблизительно во время извержения… или вскоре после него.

На Нэнси его слова не произвели никакого впечатления.

— Территория парка прочесывалась и изучалась на протяжении десятилетий. Здесь не осталось никаких тайн. Если что-то и было тут спрятано, оно давно погребено под толщей лавы и пепла. У нас под ногами нет ничего, кроме древних заледенелых каналов в лаве, по большей части обвалившихся.

— Заледенелых? — спросил Ковальски, вытирая пот со лба.

Великан уже взмок. День обещал быть жарким, а тропа ничем не была защищена от палящего солнца.

— Вода просачивается сквозь пористые вулканические породы в каналы, — объяснила Нэнси. — Зимой она замерзает, а естественная теплоизоляция и отсутствие циркуляции воздуха в тесных проходах не позволяют льду растаять летом. Но чтобы вы знали, все подземные каналы нанесены на карты с помощью радиолокатора. Их досконально исследовали спелеологи. Там нет ничего, кроме льда. — Она уже начала разворачиваться обратно к стоянке. — Так что если вы вдоволь потешили себя за мой счет…

Хэнк поднял руку, останавливая ее, но собака потянула его с тропы. Нэнси настояла на том, чтобы на территории парка собака была на поводке, и Кауч был этому совсем не рад, особенно сейчас, когда все остановились. Он обнюхивал воздух, судя по всему, по-прежнему в поисках того зайца.

— Мы исследуем одну из гипотез исчезновения анасази, — сказал профессор. — У нас есть основания предполагать, что извержение этого вулкана могло стать причиной…

Вздохнув, молодая женщина укоризненно посмотрела на него.

— Доктор Канош, я много о вас знаю, поэтому готова уделить вам внимание, но мне уже приходилось слышать самые бредовые теории о судьбе анасази. Изменение климата, войны, эпидемия, даже похищение инопланетянами. Да, здесь действительно жили анасази, анасази уинслоу и анасази кайента, но также здесь жили синагуа, кохонина и другие племена древней народности пуэбло. Что вас еще интересует?

Хэнк спокойно выдержал ее презрение. Как индейцу, исповедующему веру мормонов, ему, вне всякого сомнения, было не привыкать к насмешкам.

— Да, юная леди, все это мне известно. — Прозвучавшие в его голосе назидательные профессорские интонации буквально оглушили молодую женщину. — Я достаточно хорошо знаком с историей собственного народа. Так что не отмахивайтесь от моих слов, как от выдумок, порожденных бурбоном. Исчезновение анасази из этих мест действительно было внезапным и быстрым. Их опустевшие жилища так больше никто и не занял, словно люди боялись в них поселиться. С этим племенем что-то произошло. Началось это здесь, затем распространилось отсюда, и мы, возможно, напали на след, ведущий к ответу, который изменит историю.

Пейнтер не вмешивался в эту маленькую войну. Нэнси залилась краской, но это был не столько гнев, сколько стыд. Пейнтер в достаточной степени сохранил индейские корни и знал, какой грубостью считается непочтительное отношение к старшим, даже из другого племени или клана.

В конце концов молодая женщина пожала плечами.

— Извините. Но я не вижу, чем могла бы вам помочь. Если вы действительно хотите узнать больше об анасази, возможно, вам лучше искать не здесь, а в Вупатки.

— Вупатки? — переспросил Пейнтер. — Это где?

— Примерно в восемнадцати милях к северу отсюда. Это соседний национальный парк.

— Вупатки — это многочисленные развалины пуэбло и другие археологические памятники, раскинувшиеся на площади в несколько тысяч акров, — объяснил Хэнк. — Главной достопримечательностью является трехэтажное здание, имеющее более сотни помещений. Оно и дало название парку. На языке хопи «вупатки» означает «высокий дом».

— А мы, навахо, по-прежнему называем его «анасази бикин», — добавила Нэнси.

— Это означает «дом врага», — перевел Хэнк, бросая многозначительный взгляд на Пейнтера. — Археологи считают, что это был последний оплот анасази в здешних местах.

Пейнтер поднял взгляд на сверкающий конус вулканического шлака. Согласно преданию, рассказанному Джордану его дедом, рождение этого вулкана произошло вследствие кражи, совершенной кланом анасази, и неправильного обращения с сокровищем, — приблизительно то же самое произошло совсем недавно в Скалистых горах Юты. Пейнтер задумчиво смотрел на огромный конус. Неужели на этом самом месте когда-то располагалось большое поселение? И оно было полностью уничтожено, погребено под слоем лавы и пепла? А что насчет тех, кому удалось спастись? За ними охотились до тех пор, пока не перебили всех до одного? Пейнтер вспомнил емкое определение, данное Хэнком.

Геноцид.

Быть может, они действительно ищут не там, где нужно.

Сунув руку в карман рубашки, Пейнтер достал клочок бумаги, который ему дал Джордан Аппавора. Дед парня заявил, что этот знак поможет найти нужное место. Развернув листок, Пейнтер показал рисунок Нэнси.

— Возможно, это изображение связано с тем, что мы ищем. Вам не приходилось видеть что-либо подобное?

Женщина взяла клочок бумаги, не скрывая своего сомнения. Но когда она увидела грубое изображение полумесяца и пятиконечной звездочки, у нее округлились глаза. Она посмотрела на Пейнтера.

— Да, — сказала Нэнси. — Мне знаком этот символ. Я знаю, где вы сможете его найти.

12 часов 23 минуты

Возвышенность Сан-Рафаэль

Кай мчалась следом за Джорданом по ущелью Олений Рог. Джордан сидел на черном квадроцикле, а она преследовала его на белом. Низко пригнувшись к рулю, девушка выезжала то влево, то вправо, чтобы спастись от летящей из-под колес идущего впереди квадроцикла пыли, и дожидалась возможности пойти на обгон. Надрывное завывание двух мощных двигателей отражалось отголосками от скал, стиснувших ущелье с обеих сторон. Квадроциклы неслись вперед по накатанной дороге.

Две тысячи квадратных миль возвышенности были открыты для езды на квадроциклах. За несколько лет любители этого вида спорта накатали здесь сотни миль дорог, пересекающих возвышенность во всех направлениях. Но в глубине души у Кай, потомка коренных жителей континента, поднималось возмущение против такого безрассудного надругательства над землей.

С другой стороны, она была молода и ей требовалось дать выход своему напряжению.

Отправив по электронной почте сообщение Джону Хоксу, Кай какое-то время непрерывно открывала свой ящик в ожидании ответа. Через полчаса, так и не получив ответ, она почувствовала, что больше не может оставаться одна в темной комнате. Ей нужно было выйти на улицу, развеяться. Джордан все еще сидел на крыльце. Заговорщически подмигнув девушке, он показал ей, что обнаружил в сарае за одной из хижин. Айрис и Элвин неохотно вручили молодым людям ключи от квадроциклов, строго-настрого приказав кататься только по ровным укатанным дорогам.

Джордан и Кай послушно ездили по дороге — минут двадцать, после чего оба пришли к выводу, что уже достаточно освоились и готовы бросить вызов бездорожью.

Ехавший впереди Джордан издал торжествующий вопль, влетев на большой скорости в крутой поворот. Колеса пошли юзом по каменной осыпи. На выходе из поворота Джордан едва не опрокинулся, передние колеса квадроцикла задрались в воздух. Хищно усмехнувшись, Кай пригнулась к рулю, выкрутила газ и промчалась мимо, прежде чем он успел выровняться, настолько близко с ним, что она успела показать ему неприличный жест.

Рассмеявшись, Джордан крикнул ей в спину:

— Ничего еще не кончено!

Кай с улыбкой помчалась вперед, подскакивая на маленьких камнях. Впереди показался небольшой отвесный уступ. Подпрыгнув на нем, квадроцикл полностью оторвался от земли и тяжело упал на все четыре колеса. Кай больно лязгнула зубами, однако торжествующая улыбка не сходила с ее лица.

Наконец ущелье закончилось, и горная тропа снова соединилась с укатанной грунтовой дорогой. Кай резко нажала на тормоза, и квадроцикл по инерции пронесло юзом.

Через мгновение к ней присоединился Джордан, в самый последний момент ловко вильнув в сторону, чтобы остановиться рядом. Этот умелый маневр заставил девушку усомниться в том, что ее победа в гонке была заслужена честно.

И тем не менее, когда Джордан снял шлем и очки, неприкрытый радостный восторг, который Кай увидела у него в глазах, заразил и ее саму. Нижняя часть лица молодого юты была покрыта толстым слоем пыли, и он напоминал енота.

Кай подумала, что сама она выглядит ничуть не лучше.

Достав бутылку с водой, Джордан сначала полил себе на голову, смывая худшее, затем жадно сделал большой глоток. Кай завороженно смотрела, как у него дергается кадык. Тряхнув распущенными волосами, Джордан улыбнулся, и ей показалось, что жаркий солнечный день стал еще теплее.

— Как насчет трех этапов до двух побед? — предложил Джордан, указывая на другую тропу, отходящую от дороги.

Рассмеявшись, Кай смущенно отвернулась.

Но как же ей было хорошо!

— Пожалуй, нам пора возвращаться назад, — сказала она, доставая сотовый телефон, чтобы определить время. — Мы катаемся уже два часа.

Только сейчас до нее дошло, как же долго они отсутствовали. Время пролетело незаметно. Они катались по каньону, изредка останавливаясь, чтобы взглянуть на наскальные рисунки или засунуть голову в одну из древних шахт, которыми была изрыта вся местность.

Похоже, Джордан расстроился, однако он согласился:

— Наверное, ты права. Если мы задержимся, Айрис и Элвин отправятся на поиски. К тому же я не против перекусить… если, конечно, на обед будут не эти сосновые орешки.

— Тоовут, — со смехом напомнила ему Кай.

Парень кивнул.

— Отлично сработано, мисс Куочитс. Ты решила поговорить со мной по-пайютски? — Он ударил себя кулаком в грудь. — Храбрый воин гордится тобой!

Кай притворилась, будто хочет швырнуть в него свой шлем.

Джордан уклонился от угрозы.

— Ну хорошо, сдаюсь! — воскликнул он, хищно усмехаясь. — В путь!

Обратно они возвращались с более умеренной скоростью, только по дороге, ехали без особой спешки, наслаждаясь обществом друг друга. Наконец впереди показались стоящие кругом хижины. Молодые люди подъехали к сараю, загнали туда квадроциклы и вышли на улицу.

У Кай подогнулась нога, все еще вибрирующая после тряской езды. Джордан подхватил ее под руку, и его пальцы слишком сильно сомкнулись на ее предплечье. Девушка обернулась, готовая стряхнуть с себя его руку, однако лицо Джордана стало настороженным.

Он увлек Кай назад в полумрак сарая.

— Тут что-то не так, — прошептал Джордан, указывая во двор. — Кажется, здесь полно новых следов.

Теперь и Кай заметила, что слой пыли покрыт множеством отпечатков протекторов. Но где же сами машины? Девушка вдруг остро прочувствовала гнетущую тишину, как будто все вокруг затаило дыхание.

— Лучше поскорее уехать отсюда… — начал Джордан.

Но прежде чем они успели сделать хоть шаг, из-за дальних хижин показались люди в армейском камуфляже пустынных оттенков, рассыпавшиеся широким полукругом. У Кай перехватило дыхание. Она сразу поняла, что во всем виновата она, догадавшись, как именно враги ее нашли.

Электронная почта…

Джордан развернул девушку — но тут увидел за спиной чудовищно высокую светловолосую фигуру, также в одежде защитного цвета. Великан вскинул винтовку и ударил прикладом в лицо Джордана.

Повалившись на колени, парень вскрикнул, и в этом звуке было больше удивления, чем боли.

— Джордан!

Повернувшись, боевик направил винтовку на Кай. Его голос прозвучал хрипло, от движений веяло леденящим холодом.

— Иди со мной. Кое-кто хочет с тобой поговорить.

11 часов 33 минуты

Флагстафф, штат Аризона

Остановившись у основания огромного сооружения, Хэнк Канош отметил, как точно подходит название. Вупатки. Да, это действительно был высокий дом.

Развалины древнего пуэбло поднимались вверх тремя этажами, возведенными из скрепленных известковым раствором плоских глыб красного моенкопского песчаника, добытого в близлежащих каменоломнях. Поразительное инженерное сооружение, здание карабкалось ввысь и расходилось вширь, насчитывая добрую сотню помещений. В состав пуэбло также входили развалины древней гончарной мастерской и круглый общий зал.

Хэнк постарался представить, как все это когда-то выглядело. Мысленно он снова уложил брусья стропил и накрыл их тростниковой крышей. Восстановил обрушившиеся стены. Засадил окрестные поля кукурузой, бобами и тыквой. И наконец заселил место индейцами разных племен: синагуа, кохонина и, разумеется, анасази. Сохранились сведения, что разные племена жили друг с другом относительно мирно.

Стоя перед развалинами вместе с верным Каучем, Хэнк видел перед собой то, что мало изменилось с древних времен. Вупатки был возведен на небольшом плато, откуда открывался вид на плоские горы, окружающие ослепительную красоту Разноцветной пустыни, вдоль западного края которой извивалась зеленая лента реки Литтл-Колорадо.

Это было очень живописное место.

И все же, изучая занесенные песком развалины, Хэнк не мог избавиться от гнетущего ощущения. Почему древние люди покинули это место? Неужели их изгнали отсюда, истребили? Он явственно представил себе красные стены, забрызганные кровью, услышал крики детей и женщин. Это было уже слишком. Хэнк отвернулся.

Внизу, у подножия развалин, Пейнтер и его напарник бродили рядом с амфитеатром общего зала. Они приехали сюда вместе с Нэнси Цо из национального парка «Кратер вулкана Сансет» и теперь ждали, когда она получит разрешение на пешую экскурсию по местности. Отклоняться без сопровождения от туристических троп на территории парка было категорически запрещено. Считалось, что неорганизованные туристы могут нанести непоправимый ущерб более отдаленным развалинам и археологическим памятникам, общим числом под три тысячи, а также экологической системе пустыни.

Как только Нэнси получит разрешение, она сразу же проведет всех туда, где видела символы, которые показал ей Пейнтер, — знак таутсее-унтсо поотсеев, людей утренней звезды. При мысли об этих людях у Хэнка начинало колотиться сердце. Возможно ли, что они были как раз тем самым потерянным израильским коленом, описанным в Книге Мормона?

Сгорая от нетерпения, охваченный жаждой действовать, Хэнк прошел к остальным, ведя за собой на поводке понурого Кауча. Нэнси Цо уже шла к ним из туристического центра.

Оказавшись рядом с Пейнтером и его спутником первым, Хэнк увидел, как Ковальски развлекается, используя один из элементов пуэбло. Великан стоял перед объектом, напоминающим приподнятый над землей очаг, сооруженный из скрепленных цементным раствором плит. Однако квадратное отверстие посредине предназначалось не для того, чтобы вмещать горящие угли.

Ковальски наклонился над отверстием. Ему приходилось обеими руками удерживать на голове шляпу, захваченную для похода. Снизу из отверстия тянуло сильным сквозняком.

— Воздух прохладный, — вздохнул великан. — Совсем как кондиционер.

Пейнтер подошел к информационной табличке.

— Это воздушная раковина.

Хэнк кивнул:

— Это отверстие в дыхательную систему пещер. Все определяется атмосферным давлением. Когда на улице жарко, как сейчас, происходит выдох холодного воздуха, запертого внизу. Зимой, когда холодно, пещера «вдыхает» прохладный воздух снаружи. Скорость воздушного потока может достигать тридцати миль в час. Археологи полагают, что это одна из причин, почему пуэбло было возведено именно здесь. Воздушные раковины в скальных породах, считавшиеся входом в подземный мир, были для древних священными; к тому же, как вы правильно заметили, в летнюю жару естественный кондиционер приходится весьма кстати.

Пейнтер продолжал читать табличку дальше:

— Тут говорится, что в тысяча девятьсот шестьдесят втором году здесь были раскопаны керамика, изделия из песчаника и даже петроглифы.

Хэнк понял, чем вызван отобразившийся у него на лице интерес. По дороге сюда Нэнси Цо сказала, где она видела изображение полумесяца и звезды, такое же, как на рисунке деда Джордана. Оно было среди петроглифов, обнаруженных в глубине пустыни, неподалеку от развалин одного из многих здешних безымянных пуэбло.

— Здесь также говорится, — продолжал Пейнтер, — что размеры, глубина и топография системы подземных пещер до сих пор полностью не установлены.

— Ну, это не совсем верно, — поправила его подоспевшая Нэнси Цо. Подойдя к собравшимся, она поняла, что привлекло их внимание. — Недавние исследования, проведенные за последние два года, позволяют предположить, что система полостей в толще известняка под плато имеет объем около семи миллиардов кубических футов и простирается на несколько миль.

Пейнтер снова посмотрел на воздушную раковину. Отверстие было закрыто решеткой, запертой на замок.

— То есть если кто-то хотел спрятать что-нибудь от любопытных глаз…

Нэнси вздохнула.

— Не начинайте все сначала. Я согласилась показать вам, где видела эти символы. Вот и все. После чего вы уедете отсюда. — Она посмотрела на часы. — Парк закрывается в пять часов. Надеюсь, к этому времени вас здесь уже не будет.

— Значит, вы получили разрешение? — спросил Хэнк.

Молодая женщина хлопнула по бедру каким-то документом.

— Нас ждет добрая двухчасовая прогулка пешком.

Выпрямившись, Ковальски глубже нахлобучил шляпу на голову.

— А нельзя просто взять ваш джип? Он ведь полноприводной, верно? Мы доберемся до цели за каких-нибудь десять минут или даже быстрее, если за руль сяду я.

Его предложение привело Нэнси в ужас.

Пейнтер тоже ужаснулся, однако по совершенно другой причине. Его напарник не питал никакого уважения к правилам дорожного движения и вообще к элементарной вежливости на дороге.

— Давайте с самого начала уясним кое-какие твердые правила, — сказала Нэнси, выразительно поднимая палец. — Правило первое: НОНС. Не оставлять никаких следов. Это означает следующее: все то, что вы принесли с собой, вы уносите. Я договорилась о рюкзаках и воде. Все содержимое описано и после возвращения будет проверено. Это понятно?

Все кивнули. Наклонившись к Пейнтеру, Ковальски прошептал:

— Когда она в ярости, она еще круче!

К счастью, Нэнси этого не услышала — или сделала вид, что не услышала.

— Второе: идти надо будет осторожно. Это значит, никаких шестов и посохов. Доказано, что они слишком сильно разрушают хрупкую экосистему пустыни. И наконец, никаких GPS-навигаторов. Руководство парка не хочет, чтобы на электронных картах появилось точное местонахождение безымянных развалин. С этим все ясно?

Все снова кивнули. Ковальски лишь ухмыльнулся.

— В таком случае в путь.

— Куда мы направимся? — спросил Пейнтер.

— К отдаленным развалинам пуэбло под названием «Трещина в скале».

— Почему оно так называется? — спросил Ковальски.

— Сами увидите.

Нэнси провела их туда, где ждало собранное снаряжение. Хэнк надел рюкзак. Помимо всего прочего, там были мягкая фляга с питьевой водой, батончики калорийного питания и бананы.

Когда все были готовы, Нэнси повела их в пустыню, идя быстрым уверенным шагом, судя по всему полная решимости сбросить несколько минут от расчетных двух часов. Определенно, это была не увеселительная прогулка. Остальные вытянулись в цепочку следом за провожатой. Тропа шла сквозь заросли полыни, хвойника и лебеды. Вокруг сновали юркие ящерицы. Огромными прыжками скакали зайцы. В одном месте Хэнк услышал предостерегающий треск гремучей змеи и потянул Кауча за поводок. Собака была знакома со змеями, но Хэнк не хотел рисковать.

По дороге им встречались и другие археологические памятники парка: обвалившиеся груды песчаника, обозначающие небольшие пуэбло, выложенный из камней круг доисторического колодца, изредка хоганы[21] навахо. Однако конечная цель, высокая плоская гора, находилась значительно дальше, виднеясь на горизонте смутным пятном.

Чтобы скоротать время и отвлечь мысли от палящего солнца, Хэнк поравнялся с Пейнтером.

— Полумесяц и звезда, — начал он. — Я размышлял об этом знаке и названии таинственного племени — таутсее-унтсо поотсеев.

— Люди утренней звезды.

Хэнк кивнул.

— Утренняя звезда, которая ярко сияет на рассвете на востоке, — это на самом деле планета Венера. Но Венеру называют также и вечерней звездой, потому что она ярко сияет на закате на западе. Эту связь установили еще в древности. — Профессор описал рукой полукруг. — Два рога полумесяца отражают появление звезды на востоке и на западе, соединяя их вместе.

— Пусть так, но к чему вы клоните?

— Сочетание полумесяца и звезды — очень древний знак, один из древнейших в мире. Этот символ говорит о том, что человек знает свое место во Вселенной. Некоторые историки религии считают, что Вифлеемская звезда на самом деле была Венерой.

Пейнтер пожал плечами.

— Этот символ можно также встретить на флагах большинства исламских государств.

— Верно, но даже историки ислама скажут, что символ не имеет никакого отношения к религии. На самом деле он был позаимствован у турок. — Хэнк махнул рукой. — Однако его история уходит в глубокое прошлое. Одно из первых изображений этих двух символов встречается на землях Древнего Израиля. Его авторы — моавитяне, согласно Книге Бытия, родственники израильтян, но также имевшие связи с египтянами.

Пейнтер поднял руку, останавливая глубокие научные изыскания.

— Я все понял. Этот символ является еще одним подтверждением вашего предположения насчет того, что это таинственное племя пришло из Израиля.

— Ну да, однако…

Пейнтер указал на горизонт, где вдалеке виднелась плоская гора.

— Если ответы и есть, будем надеяться, мы найдем их там.

12 часов 46 минут

Возвышенность Сан-Рафаэль

«Что я наделала?»

Кай застыла неподвижно посреди главной комнаты хижины семьи Хуметева, оцепенев от ужаса. Айрис сидела в кресле у очага. В отблесках пламени ярко блестели слезы у нее на щеках, однако лицо ее оставалось твердым. Элвин, раздетый до трусов, лежал распростертый на столе из сосновых досок. Его грудь вздымалась и опускалась слишком часто. На ребрах краснели вздувшиеся волдыри. В воздухе чувствовалось зловоние паленой плоти.

Крупная чернокожая женщина поворошила угли. Вторая чугунная кочерга лежала в огне. Кончик ее имел такую же форму, что и волдыри у Элвина на груди. Негритянка даже не подняла взгляда, когда в комнату приволокли Кай.

Вошедший следом светловолосый великан, схвативший молодых людей в сарае, швырнул Джордана в угол. Поскольку у парня руки были связаны за спиной, он не имел возможности смягчить свое падение, но все же ему удалось вывернуться и упасть на пол плечом, после чего он уселся, прислонившись спиной к стене.

Последний человек, находившийся в комнате, сидел во главе стола. Он поднялся на ноги, опираясь на трость. Сначала Кай показалось, что незнакомец гораздо старше, — быть может, все дело было в палочке, в ультраконсервативном костюме, а может, в той хрупкости, которой буквально веяло от него. Но когда мужчина обошел вокруг стола, девушка разглядела, что кожа у него на лице гладкая, не тронутая старческими пятнами, заботливо ухоженная, как и четкие линии темных волос. Похоже, незнакомцу было самое большее лет тридцать с небольшим.

— А, вот и вы, мисс Куочитс. Меня зовут Рафаэль Сен-Жермен. — Он взглянул на часы. — Мы ждали вас гораздо раньше, так что нам пришлось начать без вас.

Незнакомец указал тростью на тело Элвина. Старик вздрогнул, и дыра в сердце Кай стала еще больше.

— Мы пытались установить местонахождение вашего дяди, однако Элвин и Айрис оказались чересчур упрямыми… несмотря на нежные увещевания моей дражайшей Ашанды.

Женщина у очага подняла взгляд.

При виде ее лица у Кай похолодело внутри. Если не считать крупных габаритов, женщина внешне выглядела совсем обычной, однако когда ее глаза блеснули в отсветах пламени, Кай увидела в них бездонную пустоту, отражающую зеркалом того, кто в них смотрел.

Нетерпеливый стук трости по полу заставил ее вздрогнуть и обернуться.

— Вернемся к делу. — Мужчина по имени Рафаэль знаком приказал негритянке взять раскаленную кочергу. — Нам по-прежнему нужен ответ.

Пошатываясь, Кай шагнула к столу.

— Не надо! — поспешно вырвалось у нее. Это восклицание было наполнено слезами. — Они не знают, куда отправился мой дядя!

Рафаэль поднял брови.

— То же самое твердили Хуметева, но как я могу им поверить?

— Пожалуйста… мой дядя ничего им не говорил. Он не хотел, чтобы они были в курсе. Знаю только я одна.

— Не говори ничего! — хрипло воскликнула Айрис, и в ее голосе прозвучали страдания и ярость.

Подняв взгляд к балкам перекрытий, мужчина по имени Рафаэль вздохнул.

— Какая мелодрама!

Не обращая на Айрис внимания, Кай смотрела на человека с тростью.

— Я вам скажу, скажу все. — К ней снова вернулся дар речи. — Но только после того, как вы их отпустите… всех. Как только они окажутся в безопасности, я скажу вам, куда отправился мой дядя.

Казалось, Рафаэль взвешивает ее предложение.

— Хоть я и не сомневаюсь в том, что вы девушка честная и откровенная, мисс Куочитс, боюсь, мне нельзя рисковать. — Он жестом приказал чернокожей женщине приблизиться к Элвину. — Рты склонны оставаться на замке, если не приложить к ним хороший рычаг. Это вопрос чистой физики: действие и противодействие.

Кочерга опустилась к щеке Элвина. Ее дымящийся конец, раскаленный докрасна, тихо шипел.

Рафаэль оперся обеими руками на трость.

— Скрыть вот этот шрам будет значительно труднее. Разумеется, в том случае, если наш уважаемый Элвин останется в живых.

Кай больше не могла на это смотреть. У нее был лишь один выход. Чтобы выиграть хоть немного времени и избавить Элвина от пыток, она должна сказать правду.

Девушка открыла было рот, но ее опередил Джордан.

— Возьмите меня в заложники! — окликнул он с пола. — Если вам нужно, чтобы Кай с вами сотрудничала, используйте в качестве рычага меня! Но пожалуйста, отпустите стариков Хуметева.

Кай ухватилась за эту возможность.

— Он прав. Сделайте так, как он сказал, и я заговорю.

— Дорогая моя, вы заговорите в любом случае, независимо от того, отпустим мы Айрис и Элвина или нет.

— Но на это уйдет больше времени, — стояла на своем Кай. — Быть может, слишком много времени.

Обернувшись, она встретилась взглядом с Айрис, стремясь почерпнуть силы у пожилой женщины. Если потребуется, она будет сопротивляться как можно дольше, сделает все возможное, чтобы убедит палачей в том, что они напрасно теряют драгоценное время, истязая Элвина и Айрис, что они добьются своего гораздо быстрее, если отпустят стариков.

Кай повернулась к Рафаэлю, и в ее взгляде сверкнула решимость. Тот пристально посмотрел ей в лицо. Девушка застыла, не в силах моргнуть глазом.

Наконец Рафаэль пожал плечами.

— Хорошо аргументировано и разыграно, мисс Куочитс. — Он указал тростью на светловолосого боевика. — Забери Хуметева, усади их на квадроцикл и отправь в каньон.

— Я хочу видеть все сама, — сказала Кай. — Хочу убедиться в том, что они в безопасности.

— Ничего иного я бы и не предложил.

Через несколько минут Айрис и Элвин сидели на белом квадроцикле. Элвин слишком ослаб от пыток, чтобы вести машину сам, поэтому он устроился позади своей жены. Айрис кивнула Кай, этим простым жестом выражая ей благодарность и предостерегая быть осторожной.

Кай кивнула в ответ, передавая пожилой женщине то же самое послание.

«Спасибо… и будьте осторожны».

Выкрутив газ, Айрис тронулась с места. Квадроцикл прокатился по дну ущелья и быстро скрылся за поворотом.

Кай осталась стоять перед домом, провожая взглядом столб пыли, петляющий вдали.

Рафаэль стоял в тени под навесом.

— Надеюсь, это должно вас удовлетворить.

Отвернувшись, Кай хрипло вздохнула. Она посмотрела на этого мужчину и на черную тень у него за спиной, рослую негритянку. Любая ложь будет наказана, и основная тяжесть ляжет на плечи Джордана. Но Кай знала, что, если она скажет правду, их оставят в живых.

Чтобы использовать в качестве рычага давления на Пейнтера.

Как верно подметил ублюдок, это вопрос основ физики.

— Мой дядя улетел во Флагстафф, — наконец выдавила девушка. — Они направляются в национальный парк «Кратер вулкана Сансет».

И она торопливо добавила зачем, чтобы полностью завоевать доверие.

Когда она закончила, Рафаэль озабоченно нахмурился.

— Похоже, им известно гораздо больше, чем я предполагал… — Но он быстро тряхнул головой. — Неважно. Мы с этим разберемся. — Опираясь на трость, он повернулся к открытой двери и обратил сяк светловолосому боевику: — Берн, свяжись по радио со своим снайпером. Пусть стреляет, а потом быстро возвращается к вертолету.

Снайпер?

Кай сделала два шага по направлению к навесу.

Айрис и Элвин…

Рафаэль обернулся к ней.

— Я обещал их отпустить, — объяснил он. — Просто не уточнил, как далеко я им дам уйти.

Вдалеке прогремел сухой треск винтовочного выстрела.

И следом за ним второй.

13 часов 44 минуты

Флагстафф, штат Аризона

Посмотрев на плоскую вершину горы, Пейнтер отпил большой глоток из фляги с водой. После двух палящих часов на солнечном зное он уже начал подумывать, что они никогда не дойдут до горы, что она будет постоянно отступать перед ними, словно мираж в пустыне.

Но вот они наконец прибыли на место.

— И что дальше? — спросил Ковальски, обмахивая лицо шляпой.

Великан превратился в одно ходячее пятно пота.

— Пуэбло наверху, — сказала Нэнси.

Ковальски глухо застонал.

Пейнтер задрал голову. Он не видел никакой дороги наверх.

— Вон там, — указала молодая женщина, направляясь вдоль подножия горы к тому месту, где начиналась крутая извилистая тропа.

Следуя за Нэнси, Пейнтер разглядывал примитивные рисунки на поверхности скал: змеи, ящерицы, олени, овцы, причудливые человеческие существа и самые разнообразные геометрические узоры. Похоже, все петроглифы можно было разделить на две группы. Чаще встречались изображения, полученные за счет того, что более темный «пустынный налет» местами отскабливался или счищался, открывая более светлый камень. Другие изображения состояли из сотен крошечных отверстий, просверленных в мягком песчанике и образующих контуры фигур или закрученных спиралей.

Пейнтер отметил, что идущий рядом Хэнк разглядывает те же самые рисунки, вероятно ища звезду и полумесяц древних израильтян.

Преодолев значительную часть пути наверх, они добрались до расколотого выступа на поверхности скалы, той самой трещины в названии пуэбло. Вход был узкий, однако дождь и ветер гладко отполировали песчаник.

— Осталось подняться еще совсем немножко, — заверила Нэнси.

Двинувшись первой, она скользнула в трещину и начала подниматься по усыпанной камнями тропе. Увидев, что трещина доходит до самого верха горы, Ковальски вполголоса выругался. Несколько раз ему приходилось разворачиваться боком, чтобы протиснуться мимо обвалившихся сверху каменных глыб, частично перекрывших проход.

Но в конце концов все добрались до самого верха, выйдя из трещины в одно из помещений собственно пуэбло. Затем они покинули древнее жилище и оказались на открытом месте. Эти развалины были далеко не такими впечатляющими, как то, что они видели в Вупатки, однако это с лихвой компенсировала панорама, которая открылась с вершины горы. Отсюда были видны река Литтл-Колорадо и бескрайние просторы, простирающиеся на сотни миль во все стороны.

— Одна из теорий, связанных с этим местом, — объяснила Нэнси голосом профессионального экскурсовода, — гласит, что это был оборонительный форпост. Если посмотреть на эту стену вдоль обрыва, будут видны небольшие отверстия, направленные под углом вниз, возможно для стрельбы из лука. Однако другие исследователи утверждают, что это была древняя обсерватория, которой пользовались шаманы, и в доказательство приводят тот факт, что некоторые отверстия в стене направлены вверх.

Однако Пейнтер и его спутники проделали такой долгий путь не для того, чтобы выслушивать эти теории.

— Что насчет петроглифов, о которых вы говорили? — спросил Пейнтер, не желая отвлекаться на несущественное. — Где они?

— Следуйте за мной. Обычно мы туда никого не водим. Тропа опасная, крутая, там полно осыпей. Один неверный шаг — и можно сорваться вниз.

— Показывайте, — бесстрашно произнес Пейнтер.

Нэнси направилась к груде камней на месте давным-давно обвалившейся стены. Перебравшись через эту груду, они оказались еще у одной трещины или разлома. Эта трещина вела вниз. Тропа действительно была коварной. Ноги Пейнтера то и дело скользили по камням. Ему приходилось упираться обеими руками в стены трещины, чтобы сохранять равновесие. Мешало и то, что собака Хэнка носилась между людьми с проворством горного козла, время от времени останавливаясь для того, чтобы пометить какой-нибудь камень или чахлый куст.

— Кауч! — крикнул Хэнк. — Если ты еще раз налетишь на меня…

Нэнси разрешила ему отпустить собаку с поводка, но только пока они будут на вершине горы. Похоже, теперь все сожалели об этом — за исключением самого Кауча. Снова задрав лапу, собака скрылась внизу.

Эта новая трещина оказалась уже и длиннее, чем та, по которой они поднимались наверх. Поскольку идти приходилось осторожно, дорога заняла много времени, но наконец все оказались внизу. Правда, это было не подножие горы, а провал с отвесными стенами, открытый сверху и не имеющий выхода.

Оглядевшись вокруг, Хэнк раскрыл рот от изумления.

— Поразительно!

Пейнтер вынужден был согласиться. Обе стены были сплошь покрыты петроглифами, каждый квадратный дюйм их поверхностей. От этого зрелища кружилась голова.

Однако провожатая, уже неоднократно бывавшая здесь, начала проявлять нетерпение.

— То, ради чего вы пришли, вот здесь, — сказала она, подводя всех к гладкому участку каменного пола. — Это другая причина, почему мы сюда никого не пускаем. Нельзя допустить, чтобы туристы топтали этот шедевр.

Вместо того чтобы царапать на стене, древний художник воспользовался другим холстом — полом расселины.

И снова это было буйное панно доисторического искусства, однако посреди в окружении вездесущих спиралей имелось отчетливое изображение полумесяца и пятиконечной звезды. Никакой ошибки быть не могло. Символ в точности совпадал с тем, что нарисовал дед Джордана.

Пейнтер занес ногу, готовый пересечь это художественное поле. Он вопросительно посмотрел на Нэнси, и та неуверенно кивнула.

— Только будьте осторожны.

Пейнтер направился вперед. Хэнк последовал за ним вместе с Каучем, однако Ковальски остался с Нэнси, ясно давая понять, где лежат его интересы. Добравшись до изображения, Пейнтер опустился на корточки. Хэнк принял ту же позу с противоположной стороны рисунка. Вдвоем они изучили работу древнего художника.

Это изображение, включая обвившие его спирали, занимало целый квадратный ярд. Древний мастер использовал обе техники, представленные в других местах. Полумесяц и звезда были выскоблены на камне, но спирали состояли из тысяч высверленных дырочек размером с кончик мизинца.

Кауч обнюхал поверхность, сперва из чистого любопытства, но затем у него на загривке шерсть встала дыбом. Он попятился назад, раздраженно отфыркиваясь.

Хэнк и Пейнтер переглянулись. Пейнтер первый склонился к полу, носом вплотную к рисунку. Хэнк последовал его примеру.

— Вы чувствуете какой-нибудь запах? — спросил Пейнтер.

— Нет, — ответил профессор, однако в его голосе прозвучало восторженное возбуждение.

Тут и Пейнтер ощутил это — легчайшее прикосновение к щеке, подобное мягкому перышку. Откинувшись на пятках назад, он поднес ладонь к изображению, к маленьким высверленным отверстиям.

— Вы тоже это чувствуете, правильно? — спросил Пейнтер.

— Ветерок, — подтвердил Хэнк. — Дующий снизу через отверстия, образующие спираль.

— Должно быть, там воздушная раковина. Такая же, как и в Вупатки.

Нагнувшись, Пейнтер осторожно провел ладонью по поверхности изображения. При этом в воздух взметнулась мельчайшая пыль, однако целью Пейнтера было не это. Он очистил рисунок ради другого.

Пейнтер провел пальцем вдоль края петроглифа, затем взял руку Хэнка и предложил профессору сделать то же самое.

— Пощупайте, — сказал он, проводя пальцем Хэнка по шву, окружающему изображение.

В голосе профессора прозвучал шок.

— Оно залеплено известкой!

Пейнтер кивнул:

— Кто-то закрыл эту воздушную раковину глыбой песчаника. На манер канализационного люка.

— Но в этом люке были оставлены отверстия, чтобы пещера внизу по-прежнему могла «дышать».

Пейнтер посмотрел ему в лицо.

— Мы должны туда спуститься.

24

31 мая, 16 часов 50 минут

Вашингтон, округ Колумбия

«Этот день никогда не закончится».

Поспешая по Эспланаде под сенью памятника Вашингтону, Грей бросил взгляд на ослепительное солнце. Небесное светило наотрез отказывалось заходить. Хотя перелет из Рейкьявика занял пять часов, из-за разницы во времени Грей приземлился в Вашингтоне всего через час после отлета, и, несмотря на то, что ему постоянно приходилось путешествовать по всему земному шару, подобные перемены по-прежнему неприятно воздействовали на его внутренние часы.

Отчасти раздражение Грея являлось следствием тех двух часов, которые он провел под землей, под зданием Смитсоновского института, в управлении «Сигмы». Ему пришлось дать подробный отчет о случившемся, хотя он сгорал от нетерпения поскорее заняться изучением дневника Аршара Фортескью.

Несомненно, дневник имел огромное значение, и у Грея были тому веские доказательства. Он осторожно потрогал мочку левого уха. Жидкий пластырь, едва заметный, закрывал рану от прошедшей вскользь пули, полученную, когда Грей боролся в падающем вертолете с агентом Гильдии за обладание его рюкзаком. Однако полученные травмы были не самыми страшными последствиями той поездки.

— Нельзя ли помедленнее? — недовольно окликнула его шедшая сзади Сейхан.

Она ковыляла следом, прихрамывая на правую ногу. Врачи «Сигмы» обработали ей порезы, наложив швы на наиболее глубокие следы от укусов, и накачали ее антибиотиками и обезболивающими препаратами, что проявлялось в остекленевшем взгляде ее глаз. Молодой женщине повезло, что косатки обошлись с нею так бережно, ибо в противном случае она могла лишиться ноги.

Грей замедлил шаг, чтобы Сейхан смогла его догнать.

— Можно было бы взять такси.

— Мне нужно размять ноги. Чем больше я двигаюсь, тем быстрее у меня все заживает.

Грей сомневался, что это на самом деле так. Краем уха он слышал, как один из врачей советовал Сейхан не перенапрягаться. Но он видел хищный блеск в ее глазах, затянутых наркотической пеленой. Двухчасовое пребывание под землей понравилось ей ничуть не больше, чем ему самому. Говорят, акулы не могут дышать, если не находятся в непрерывном движении. Грей подозревал, что то же самое было верно и в отношении Сейхан.

Они пересекли Мэдисон-драйв. Спускаясь с тротуара, Сейхан поскользнулась левой ногой. Грей подхватил ее за талию, не давая упасть. Выругавшись, молодая женщина восстановила равновесие и попыталась оттолкнуть его, но он привлек ее к себе, взял ее руку и закинул себе на плечо.

— Лучше держись за меня.

Сейхан начала было убирать руку, но Грей остановил ее решительным взглядом. Вздохнув, она ухватилась за его плечо. Грей оставил свою руку у нее на талии, под расстегнутой курткой, на тот случай если молодой женщине снова понадобится помощь.

К тому времени как они пересекли улицу и углубились в переулок между Музеем естественной истории и Национальной галереей искусств, Сейхан уже глубоко впивалась пальцами в дельтовидную мышцу Грея. Он крепко обхватил ее за талию, поддерживая.

— В следующий раз возьмем такси… — смущенно улыбнувшись, выдохнула Сейхан, ковыляя рядом с ним.

Однако Грей в этот момент испытывал эгоистическое наслаждение от того, что они пошли пешком. Молодая женщина тяжело опиралась на него. Он чувствовал исходящий от ее волос аромат персиков, смешанный с более богатым, сочным запахом ее влажной кожи. И скрытое где-то в глубине его первобытное мужское начало упивалось этим редким моментом слабости, потребности в его поддержке.

Грей крепче прижал молодую женщину к себе, чувствуя тепло ее тела сквозь ткань блузки, однако эта интимная близость продлилась недолго.

— Слава богу, мы уже почти дошли, — сказала Сейхан, отстраняясь от него, но все-таки держась за его плечо для равновесия.

Впереди показалось здание Государственного архива. Им снова предстояла встреча с куратором и его помощницей. По возвращении в «Сигму» Грей отправил им с курьером ксерокопии страниц дневника. Оригинал был надежно помещен в сейф в штаб-квартире «Сигмы». Никто не собирался рисковать.

Оказавшись у входа в архив, Грей без труда отыскал взглядом двух агентов, которым было поручено наблюдать за зданием. Еще одна пара должна была дежурить внутри. Даже ксерокопии были взяты под охрану.

Грей помог Сейхан подняться по ступеням, и тут у него в кармане зазвонил сотовый телефон. Достав его, он взглянул на экран, проверяя, кто звонит. Монк остался с Кэт. Им предстояло следить за происходящим в Исландии, проверяя, не является ли это началом нового извержения Лаки. Однако, как это случилось и в Юте, раскаленная лава уничтожила спрятанное на острове наногнездо. И все же не приведет ли взрыв архипелага к новой глобальной катастрофе, подобной той, свидетелем которой стал Фортескью?

Но как оказалось, этот звонок был не от Монка, а с домашнего телефона родителей Грея. Приземлившись в Вашингтоне, Грей уже переговорил с матерью, справившись, как дела у отца после той страшной ночи. Как обычно, на следующее утро отец проснулся как ни в чем не бывало, начисто забыв о случившемся.

Раскрыв телефон, Грей поднес его к уху.

— Мама?

— Нет, это папа, — услышал он. — Ты что, не можешь определить по голосу?

Грей решил не указывать отцу на то, что тот еще не успел ничего сказать.

— В чем дело, папа?

— Я просто звоню, чтобы сказать тебе… что…

Последовала долгая неловкая пауза.

— Папа?

— Да подожди же, черт бы тебя побрал… — Отставив трубку, отец крикнул в сторону: — Гарриет, зачем я звоню Кенни?

Послышался отдаленный голос матери:

— Что?

— Я хочу сказать, Грею. Зачем я звоню Грею?

«Хорошо хоть имя вспомнил правильно».

В трубке послышалось недовольное бормотание, голос отца становился все более раздраженным и злым. Нужно остановить это, пока все не выплеснулось через край.

— Папа! — крикнул в телефон Грей.

Прохожие стали на него оглядываться.

— Что? — проворчал в ответ отец.

Грей постарался сохранить свой голос ровным и спокойным.

— Послушай, наверное, тебе лучше просто перезвонить мне. Когда ты вспомнишь. И все будет в порядке.

— Да, хорошо, пожалуй, ты прав. Просто тут столько всего случилось… у меня в голове все перемешалось.

— Не беспокойся, папа, все хорошо.

— Ладно, сынок.

Грей захлопнул телефон.

Сейхан посмотрела на него, без слов спрашивая, в чем дело. Ее рука скользнула с плеча Грея на талию, словно помогая ему держаться прямо.

Грей убрал телефон в карман.

— Да так, мелкие семейные неприятности.

И все же она задержала на нем взгляд, стараясь прочитать его мысли.

Грей указал на дверь.

— Давай-ка лучше узнаем, что считал таким важным Фортескью, если спрятал свой дневник в Исландии.

17 часов 01 минута

Сейхан опустилась на стул, перенеся вес своего тела на здоровое бедро и вытянув правую ногу вперед.

Грей остался стоять. Молодая женщина внимательно посмотрела на него, вспоминая болезненное выражение его лица, мелькнувший у него в глазах страх во время разговора с отцом. Сейчас от этого не осталось никаких следов. Где закупорил свои чувства Грей? И как долго он еще сможет это продолжать?

И все же сейчас Грей находился в своей стихии, и Сейхан почувствовала облегчение, практически такое же, какое она испытала, расслабив больную ногу. Однако и ту и другую заботу не удастся отложить надолго.

— Так что же вы можете сказать про дневник Фортескью? — спросил Грей.

Доктор Эрик Хейсман истово закивал, расхаживая по кабинету. Теперь здесь царил еще больший разгром, чем прежде. Весь стол был завален документами и книгами. Из соседнего кабинета прикатили еще два устройства для чтения микрофильмов. Несомненно, другие сотрудники архива недоумевали, что здесь происходит, особенно если учесть вооруженных часовых у дверей. Однако поскольку на стеллажах архива и в заполненных гелием резервуарах хранилось множество бесценных документов, быть может, в подобном зрелище не было ничего из ряда вон выходящего.

Тем не менее в настоящий момент Хейсман больше напоминал безумного ученого, чем куратора музея. Рукава его помятой рубашки были закатаны, растрепанные седые волосы торчали во все стороны. Но в первую очередь это впечатление порождалось его глазами, красными, возбужденными, горящими фанатичным огнем.

Впрочем, последнее, возможно, объяснялось обилием пустых стаканчиков из-под кофе, которыми была переполнена единственная мусорная корзина.

Сколько времени провел без сна этот человек?

— Это поистине поразительный документ, — сказал Хейсман. — Даже не знаю, с чего начать. Где вы его обнаружили?

Грей покачал головой.

— Боюсь, эта информация является засекреченной, что относится и к нашему разговору.

Куратор нетерпеливо отмахнулся от его слов.

— Знаю, знаю… Мы с Шарин подписали все необходимые документы, чтобы получить временный допуск.

Его помощница сидела на другом конце стола. Она не сказала вошедшим ни слова. Ее черные глаза лишь на мгновение оторвались от лежащих перед нею листов ксерокопии. Шарин успела сменить обтягивающее черное платье на симпатичную блузку и свободные брюки.

Сейхан не сводила с нее настороженного взгляда. До сих пор молодая женщина не дала никаких оснований для подозрений, если не считать ее сногсшибательной внешности: гладкая кожа, изящные черты лица и блестящие черные волосы. Что делает подобная красавица, работая помощницей простого куратора в этом склепе, заполненном пыльными рукописями? Шарин запросто могла бы дефилировать по подиуму в Милане.

И еще Сейхан совсем не нравилось, как Грей задерживал свой взгляд на молодой арабке каждый раз, когда та меняла позу, перелистывая страницу или делая какую-то пометку в записной книжке.

— Почему бы вам не начать с самого начала? — предложил Грей, горя нетерпением сдвинуть обсуждение с места.

— Неплохое предложение, — согласился Хейсман, указывая Грею на свободный стул. — Присаживайтесь. Я вам все расскажу. Это очень примечательный документ. Он позволяет прояснить множество белых пятен.

Грей послушно сел.

Хейсман продолжал расхаживать по кабинету, слишком взволнованный, чтобы сидеть на месте.

— В этом дневнике излагаются события начиная с того момента, как Франклин впервые обратился к Аршару.

«К Аршару?..»

Сейхан едва сдержала улыбку, Похоже, куратор вступил в близкие отношения с этим французом.

— Все началось с обнаружения индейского погребального кургана в Кентукки. — Хейсман повернулся за помощью к Шарин.

Та ответила, не поднимая головы:

— «Змеиный холм».

— Да, очень драматично. Именно там была обнаружена карта, начертанная на позолоченном изнутри черепе мастодонта, который, в свою очередь, был завернут в бизонью шкуру. Это была та самая индейская карта, о которой успел рассказать перед своей смертью шаман ирокезов. — Хейсман продолжал, то и дело подкрепляя свои слова возбужденными жестами, что, по-видимому, было признаком сильного волнения. — Однако Джефферсон и Франклин не впервые встречались с индейскими шаманами. Вождь Канасатего приводил на встречу с Джефферсоном шамана одного племени, живущего далеко на западе. Этот шаман поведал Джефферсону о других «бледных индейцах», которые когда-то жили на тех землях, о народе, обладавшем великим могуществом. Считалось, что они также пришли с востока, как и европейские поселенцы. Разумеется, это вызвало большой интерес отцов-основателей. Однако к этому примешивалась и изрядная доля скептицизма.

Грей кивнул:

— Неудивительно.

— Через какое-то время шаман возвратился с доказательствами. Убедившись в том, что все будет окружено покровом тайны, он продемонстрировал свидетельства технологий, которые поразили и поставили в тупик Франклина и Джефферсона. — Хейсман повернулся к своей помощнице. — Шарин, будьте добры, прочитайте этот абзац.

— Минуточку. — Молодая женщина перелистала страницы, нашла нужную и стала читать вслух: — «Они принесли золото, которое никак не плавилось, оружие из стали, которую никогда не выковывали индейцы, но, самое главное, они принесли серебристый сухой эликсир, одна щепотка которого обладала в тысячу раз большей силой, чем целая гора черного пороха».

Грей переглянулся с Сейхан. Несомненно, неуязвимое золото было тем самым металлом, из которого состояли пластины. Он был значительно плотнее и тверже обычного золота. Ну а «серебристый сухой эликсир»… вероятно, тот самый источник мощных взрывов, произошедших в Юте и затем в Исландии?

Хейсман продолжал:

— Поскольку союз ирокезов очень стремился войти в состав нового государства, его вожди пытались заключить соглашение.

— И образовать Четырнадцатую колонию, — добавил Грей.

— Да, Дьявольскую колонию. Переговоры, проходившие в обстановке секретности, близились к завершению. Соглашение было подготовлено. Союз ирокезов даже определил свою территорию.

Куратор снова обернулся, но на этот раз Шарин уже была готова.

— «Они желали получить большой участок земли за Французскими территориями, земли неизведанные и ничейные, чтобы ничем не угрожать растущим притязаниям колонистов на востоке. Ирокезы должны были уступить свои прежние земли и свои великие тайные знания в обмен на новый дом и прочное положение в новом государстве. Кроме того, в ходе личных встреч с вождем Канасатего было установлено, что в сердце индейской колонии находится затерянный город, источник таинственных материалов. Однако на все вопросы о точном местонахождении этого города вождь отвечал уклончиво».

Пока помощница читала перевод, Хейсман положил на стол раскрытый атлас. Это была старинная карта Соединенных Штатов. Куратор указал на закрашенный участок, тянущийся к северу от Нового Орлеана и занимающий значительную часть того, что в последующем стало центральным районом страны.

— Вот земли, приобретенные Джефферсоном у французов.

— Покупка Луизианы,[22] — сказал Грей.

— Судя по записям в дневнике, предполагаемая Четырнадцатая колония, создания которой так жаждали индейцы, должна была находиться к западу от Луизианы. Но Аршар так и не уточнил, где именно она была. Есть только одно косвенное упоминание.

— Какое? — спросила Сейхан.

— После того как Аршар обнаружил индейскую карту при раскопках погребального кургана в форме змеи, он определил, что металл карты состоял из того же самого странного золота. И на этой карте были обозначены две точки.

— Одной из них была Исландия, — пробормотал Грей, очевидно мысленно прокручивая головоломку.

— Совершенно правильно. Вторая находилась далеко на западе. Аршар считал, что именно эта точка, обозначенная на западных территориях, и указывала местонахождение пропавшего города, предполагаемого сердца новой колонии. Однако она находилась слишком далеко на западе, за пределами разведанных к тому времени земель, и карта, по-видимому, была недостаточно подробной и точной. Поэтому Аршар решил сначала исследовать Исландию, так как совершить путешествие по морю не составляло никакого труда.

Грей откинулся назад.

— Я так понимаю, французу не пришло в голову привести в своем дневнике копию этой карты?

— Нет. Если верить Аршару, Томас Джефферсон хранил карту в обстановке строжайшей тайны. Он позволял ознакомиться с ней только своему ближайшему окружению. С нее не было снято ни одной копии.

Сейхан поняла, чем была вызвана подобная предосторожность. Несомненно, президент опасался своего неведомого врага и не знал, насколько глубоко поражено его собственное правительство. Недоверие и подозрительность. Да, молодая женщина без труда представила себя на месте Джефферсона.

— Что сталось с картой? — спросил Грей.

Хейсману снова пришлось обернуться к помощнице.

Та прочитала:

— «Как всегда изобретательный, Джефферсон разработал способ сохранить индейскую карту, сберечь ее, защитить навеки от безликого врага. Он воспользовался тем самым золотом, чтобы спрятать ее на виду у всех. Никто никогда не заподозрит, что сокровище скрыто в самом сердце Печати».

Грей нахмурился.

— Что это означает?

Хейсман пожал плечами.

— Аршар не пояснил, что имел в виду. Но это только первая половина дневника. Мы все еще работаем над переводом второй половины, начиная с тайного морского путешествия Аршара в Исландию.

У Грея зазвонил сотовый телефон.

— Прошу прощения, — извинился он, проверяя, кто звонит.

И снова Сейхан отметила, как ярче вспыхнула искра тревоги, постоянно тлеющая у самой поверхности. Грей облегченно вздохнул, вероятно сам об этом не подозревая.

— Это Монк, — шепнул он Сейхан. — Я лучше выйду из кабинета.

Извинившись, он выскользнул в коридор. Воспользовавшись паузой, Хейсман переговорил с Шарин, которая заканчивала перевод второй половины дневника.

Склонившись над листами ксерокопии, они о чем-то шептались.

— Они должны посмотреть вот это… — сказал Хейсман, но конец фразы Сейхан не разобрала.

Сунув голову в дверь, Грей знаком подозвал Сейхан к себе.

— Снова неприятности? — спросила та, выходя к нему.

Он увлек ее в тихий укромный уголок.

— Монк только что говорил с японскими физиками. Во время взрыва в Исландии на острове произошел еще один мощный выброс нейтрино, в десять раз сильнее, чем это было в Юте. Всплеск уже идет на убыль, как и вулканическая активность в районе архипелага. Так что, возможно, тут нам повезло. Ученые сходятся в том, что необычайно высокая температура исландского извержения уничтожила находившееся там наногнездо, остановив его дальнейшее распространение.

Но Сейхан не услышала в его словах облегчения. Очевидно, это было еще не все.

— Однако пять минут назад поступили самые последние новости из Японии. Физики обнаружили еще одно место, где становится горячо. Они полагают, что извержение в Исландии дестабилизировало третий тайник наноматериала.

Сейхан постаралась представить цепочку связанных между собой взрывов.

Сначала Юта… затем Исландия… и вот теперь это третье место.

— И согласно данным физиков, это новое хранилище должно быть очень большим, — продолжал Грей. — Волна образуемых нейтрино такая мощная и широкая, что им пока никак не удается установить ее источник. Пока что ученые говорят только то, что это здесь, в Штатах, где-то на западе.

— Это очень обширная территория.

Грей кивнул:

— Японские физики координируют свои усилия с другими лабораториями по всему земному шару, стараясь добыть для нас как можно больше информации.

— Тут возникает одна проблема, — пробормотала Сейхан.

— Какая еще?

— В Исландии мы попали в засаду, устроенную боевиками Гильдии. Это означает, что организация имеет доступ к тому же потоку информации, что и мы. Поскольку в Исландии нам удалось одержать верх, Гильдия вряд ли будет сидеть сложа руки и ждать, когда такое повторится снова. Мне знаком образ мышления этих ребят, я знаю, как они будут действовать. Я так долго проработала в этой организации, что теперь у нас общий набор ДНК.

— И каков же будет следующий шаг Гильдии?

— Она попытается перекрыть нам доступ ко всей новой информации, высушить источник, чтобы впредь всеми жизненно важными сведениями располагала только она одна. — Сейхан посмотрела Грею в лицо, убеждаясь, что он осознает всю важность ее следующих слов. — Гильдия нанесет удар по японским ученым. Чтобы заставить их замолчать.

1 июня, 06 часов 14 минут

Префектура Гифу, Япония

Рику Танака терпеть не мог, когда его трогают, особенно если он в возбуждении. Как это было сейчас. Он надел хлопчатобумажные перчатки и воспользовался берушами, чтобы полностью отключиться от окружающего мира. Постукивая карандашом по столу, Рику изучал данные, которые в реальном времени выводились на монитор перед ним. После каждого пятого удара он подбрасывал карандаш и ловко ловил его в воздухе. Это помогало ему успокоиться.

Хотя было еще раннее утро, погребенная в сердце горы Икено лаборатория, обычно такая тихая, бурлила активностью. После того как был обнаружен новый огромный выброс нейтрино, Дзюн Ёсида-сама призвал на подмогу дополнительных сотрудников — еще четырех физиков и двух специалистов по компьютерам. Все они собрались вокруг Ёсиды в соседней комнате, пытаясь координировать данные, поступающие из шести различных лабораторий со всего земного шара. Это было уже слишком, поэтому Рику забился в свой уединенный уголок подальше от остальных, в самом дальнем закутке лаборатории, чтобы ему никто не мешал.

Пока остальные работали над большой загадкой, Рику сосредоточился на маленькой. Склонив голову набок (это помогало ему думать), он изучал карту мира, сияющую на экране компьютера. Поверхность земного шара была усеяна маленькими значками. Каждый значок отображал место еще одного всплеска нейтрино, не такого значительного.

— Не стоит тратить на это время, — высокомерно заявил Ёсида, когда Рику поделился с ним своей находкой.

Однако сам Рику думал иначе. Он видел, что Ёсида напрасно растрачивает свою энергию, суетясь и производя столько шума. Пожилой ученый ничего не добьется. Определить местонахождение источника нового выброса в западной части Соединенных Штатов невозможно. Хотя он обладал тем же напоминающим сердцебиение рисунком, что и выброс в Исландии, его мощность была в 123,4 раза больше.

Рику с наслаждением повторял расположенные последовательно цифры.

1,2,3,4.

Эта последовательность была чисто случайной, однако ее красота вызывала у него внутреннее удовольствие. В числах была некая чистота и утонченность, которую, похоже, не понимал никто, кроме него.

Рику не отрывал взгляда от карты. Он обратил внимание на эти аномалии еще после первого выброса нейтрино в Юте. Тот взрыв воспламенил нечто нестабильное в Исландии, но также породил и эти всплески, значительно менее мощные, маленькие искорки, разбросанные по всему земному шару. После того как ситуация в Исландии достигла критической точки, Рику снова зафиксировал такие же всплески.

«Не стоит тратить на это время…»

Задвинув на задворки этот надоедливый голос, Рику уставился на точки, ища в них закономерность. Две-три находились на юге Соединенных Штатов, однако их точное местонахождение было скрыто мощной волной, подобной цунами, настоящим потопом, смывающим все подробности. Вот почему Ёсида ничего не добьется.

— Рику…

Кто-то тронул его за плечо. Отдернувшись, Рику обернулся и увидел доктора Джанис Купер.

— Извините, — сказала Джанис (она предпочитала, чтобы ее звали по имени, хотя Рику до сих пор было неуютно от подобной фамильярности) и убрала свою руку с его плеча.

Рику наморщил лоб, стараясь разобраться в едва заметных движениях мышц ее лица, стремясь наполнить их эмоциональным содержанием. Единственное, что пришло ему в голову, — что Джанис голодна, однако это, вероятно, не соответствовало действительности. Из-за синдрома Аспергера Рику слишком часто ошибался в своих оценках и предпочитал им не доверять.

Придвинув стул, Джанис села и поставила перед ним чашку зеленого чая.

— Я подумала, что вам это не помешает.

Рику кивнул, не понимая, почему ей потребовалось садиться рядом с ним.

— Рику, мы пытаемся определить, почему происходит этот выброс на западе.

— Поток нейтрино, рожденных в Исландии, прошел сквозь планету и дестабилизировал третий источник.

— Да, но почему именно сейчас? Почему это не произошло раньше, вслед за выбросом в Юте? Ситуация в Исландии начала развиваться по нарастающей, но этот новый источник на западе остается стабильным. Эта аномалия ставит в тупик остальных физиков.

Рику не отрывался от экрана.

— Энергия активации, — сказал он, взглянув на Джанис так, словно это было что-то само собой разумеющееся.

И это действительно было так.

Молодая женщина покачала головой. Что она этим выражает: свое несогласие или просто непонимание?

Рику вздохнул.

— Некоторые химические реакции, например ядерные, требуют определенного количества энергии, чтобы начаться.

— Энергии активации.

Рику нахмурился. Разве он только что не сказал то же самое? Он продолжил:

— Нередко количество энергии зависит от объема или массы реагента. Должно быть, запас в Исландии был меньше. Так что потока нейтрино, рожденных в Юте, хватило для его дестабилизации.

Джанис кивнула.

— Однако выброс в Исландии оказался гораздо мощнее. Достаточно мощный, чтобы дестабилизировать новый источник на западе. Чтобы запалить там более толстый фитиль. Если вы правы, это означает, что западный источник должен быть гораздо больше.

И опять же, разве он только что не дал это ясно понять?

— А именно, в сто двадцать три и четыре десятых раза больше. — Одно то, что Рику произнес эти цифры вслух, помогло ему успокоиться. — Разумеется, в том случае, если между выбросом нейтрино и массой существует строгая прямая зависимость.

Услышав эти слова, Джанис побледнела.

Чувствуя себя неуютно, Рику снова повернулся к экрану, к своей собственной загадке, к крошечным искоркам нейтрино.

— Как вы думаете, что представляют собой эти маленькие всплески? — после долгого благословенного молчания спросила Джанис.

Рику закрыл глаза, наслаждаясь обдумыванием загадки. Он представил себе разлетающиеся во все стороны нейтрино, зажигающие фитили других нестабильных запасов, однако, когда они попадают в маленькие цели, они лишь возбуждают их, вызывая мини-взрывы.

— Причина их не в нестабильном веществе. Рисунок полностью другой. Я не нахожу ничего общего. Напротив, на мой взгляд, эти небольшие всплески порождаются неким веществом, связанным с крупными запасами, но имеющим иную природу. — Подавшись вперед, Рику приблизил руку к экрану, не смея к нему прикоснуться. — Взять хотя бы вот это место в Бельгии. Или еще три в западной части Соединенных Штатов, но их полностью затмевает тот крупный выброс. И вот один особенно сильный отклик в точке на востоке Соединенных Штатов.

Джанис подалась вперед.

— В Кентукки…

Прежде чем Рику смог осмыслить, зачем ей потребовалось наклоняться так близко, весь мир вокруг разлетелся вдребезги. Завыли сирены, на стенах вспыхнули красные лампочки. Оглушительный шум острыми ножами ворвался молодому физику в мозг, минуя заградительные заслоны берушей. Он зажал уши ладонями. Другие тоже закричали и принялись размахивать руками. И снова Рику ничего не смог прочесть по их лицам.

Что происходит?

В противоположном конце помещения открылись двери лифта. Из кабины выбежали фигуры в черном, рассыпаясь веером. Они сжимали в руках автоматические винтовки. Оглушительный треск выстрелов, от которого у Рику едва не раскололась голова, заставил его распластаться на полу — не укрываясь от шквала пуль, а спасаясь от шума.

От криков все стало еще хуже.

Из-под своего стола Рику увидел, как Ёсида упал и откатился в сторону. Пуля снесла ему полчерепа. Из страшной раны на голове хлестала кровь. Рику не мог оторвать взгляд от растекающейся лужицы.

Тут кто-то схватил его. Он попытался вырваться, но это оказалась Джанис. Ухватив ученого за халат, молодая женщина выволокла его из-под стола, указывая на запасный выход. Этот путь вел к просторной подземной пещере, бывшей шахте, где сейчас размещался детектор «Супер-Камиоканде».

Рику понял. Нужно было бежать из лаборатории. Прятаться здесь и дальше означало неминуемую смерть. Словно в подтверждение его мыслей снова прозвучали частые хлопки выстрелов. Нападавшие убили еще кого-то.

Низко пригибаясь и укрываясь за рядами столов, Рику поспешил следом за Джанис к запасному выходу. Она выскочила за дверь, он не отставал от нее ни на шаг. Захлопнув за ним дверь, Джанис лихорадочно огляделась по сторонам.

Из тоннеля впереди доносились выстрелы. Там находилась шахта, ведущая к поверхности. Если не брать в расчет новый лифт, это был единственный способ покинуть подземный комплекс. Убийцы перекрыли оба выхода и прочесывали все помещения.

— Сюда! — Обернувшись, Джанис схватила Рику за руку.

Они побежали в противоположную сторону, по единственному тоннелю, который еще оставался свободным. Но Рику знал, что этот тоннель ведет в тупик. Боевики настигнут их через считаные минуты. Через тридцать метров тоннель закончился подземным залом.

Рику увидел высоко над головой куполообразный свод, покрытый толстой полиэтиленовой пленкой, защищающей от проникновения радона из скальных пород. А под ногами находился собственно детектор «Супер-Камиоканде», огромный бак из нержавеющей стали, заполненный пятьюдесятью тысячами тонн сверхчистой воды и окруженный тринадцатью тысячами светочувствительных трубок.

— Живее! — поторопила Джанис.

Они обежали вокруг центра управления. Просторное помещение было заставлено всевозможным оборудованием, а также ручными домкратами и тележками. Сверху с ярко-желтых стрел свисали крюки кранов. Все это снаряжение требовалось для обслуживания детектора.

Позади раздался резкий окрик на арабском, отразившийся отголосками от стен. Убийцы настигали беглецов.

Рику лихорадочно огляделся вокруг. Спрятаться негде, их быстро обнаружат.

Но Джанис упорно тянула его за собой. Она остановилась перед шкафчиком с водолазным снаряжением, и тут Рику все понял.

И застыл как вкопанный.

— Это единственный выход, — прошептала Джанис.

Она всучила ему в руки тяжелый баллон с воздухом, уже оснащенный редуктором. Ему не оставалось ничего другого, кроме как взять баллон. Джанис открыла клапан, и из загубника со свистом начал выходить воздух. Схватив второй баллон, она бросилась к люку в полу. Люк вел в огромный сосуд, заполненный водой. Через этот люк в цистерну спускались водолазы, которые обслуживали детектор, в основном заменяя вышедшие из строя светочувствительные трубки.

Джанис неловко вставила загубник в рот Рику. Ученому непроизвольно захотелось выплюнуть загубник — тот был отвратительным на вкус, — но он заставил себя закусить силиконовую деталь. Молодая женщина указала на зияющую мраком дыру.

— Пошел!

Дрожа от страха, Рику шагнул в люк и полетел ногами вперед в холодную воду. Вес баллона быстро потянул его вниз, к далекому дну. Выкрутив шею, он увидел, как Джанис плюхнулась в воду следом за ним, закрыв за собой люк.

Их поглотила полная, беспросветная темнота.

Рику продолжал свое погружение вслепую. Когда его ноги коснулись дна, он вскрикнул от ужаса, выпуская пузырьки воздуха. Обхватив руками баллон с воздухом, Рику уселся на дне, охваченный дрожью, — пока что это был страх, но холод должен был привести кое к чему похуже.

И тут чьи-то руки нашли его, сжимая в объятиях. Рику почувствовал, как к его щеке прикоснулась другая щека, такая теплая. В этой абсолютной темноте Джанис держала его.

Впервые в жизни прикосновение другого человека доставило Рику наслаждение.

31 мая, 17 часов 32 минуты

Вашингтон, округ Колумбия

— Аршару потребовался целый месяц, чтобы добраться кораблем до Исландии, — говорил доктор Хейсман. — Море постоянно штормило.

Грей сидел за столом рядом с Сейхан, слушая рассказ куратора архива о второй половине дневника Фортескью. Шарин закончила перевод, пока Грей поднимал тревогу, предупреждая о возможном нападении на обсерваторию в Японии.

У него подергивалось колено. Ему нужно было дослушать рассказ до конца, но он также хотел вернуться в штаб-квартиру «Сигмы», чтобы узнать, как дела у японских физиков.

Грей искоса взглянул на Сейхан.

А что, если у нее просто разыгралась мания преследования?

Но Грей так не думал. Он доверял чутью Сейхан, особенно в том, что касалось Гильдии. Грей сразу же передал предостережение Кэт, и та предупредила японские власти о потенциальной угрозе. И сейчас все с нетерпением ждали ее ответа.

— Во время этого продолжительного путешествия, — продолжал Хейсман, — Аршар потратил много дней, подробно описывая свои теории о происхождении «бледных индейцев», мифического народа, который якобы передал предкам ирокезов могущественные знания. Он сопоставил услышанные от разных племен предания, в которых говорилось о белых людях или белокожих индейцах. Он собрал слухи, ходившие среди колонистов, о якобы обнаруженных остатках древних поселений, в которых жили не индейцы, о чем свидетельствовали значительно более совершенные строительные технологии. Но в основном Аршар, похоже, зациклился на возможном еврейском происхождении этого таинственного народа.

— Еврейском? — Грей сел прямо. — Почему?

— Потому что Аршар описал надписи на той золотой индейской карте. На его взгляд, они напоминали древнееврейское письмо, но в то же время отличались от него.

Шарин прочитала вслух выдержку из журнала:

— «Несомненно, надписи на карте выполнены каким-то неизвестным письмом. А что, если они написаны письмом бледных индейцев? Я проконсультировался у ученых раввинов, и все они сошлись в том, что это письмо имеет много общего с древнееврейской письменностью, однако при том это не настоящий иврит, но какой-то другой родственный язык. Эта загадка ставит меня в тупик».

По мере того как молодая женщина читала, Хейсман возбуждался все сильнее, тряся головой.

— Это действительно загадка. Пока Шарин заканчивала перевод, а вы связывались со своим руководством по поводу Японии, я получил ответ на один вопрос относительно раннего наброска Большой печати, того, что с четырнадцатью стрелами, который не давал мне покоя. — Порывшись в стопке бумаг, куратор вытащил одну страницу. — Взгляните не на саму печать, а под ней. Там какие-то непонятные символы, знаки.

Грей уже обратил внимание на эти надписи, но не придал им никакого значения.

— И что это за символы?

— Так вот, я связался с одним специалистом по древним языкам. Это одна из разновидностей древнееврейского письма, как и говорил Аршар. Подпись под печатью гласит: «манассии». Это название одного из десяти потерянных колен Израиля.

Внимание Грея обострилось до предела. Несколько часов назад Пейнтер поделился с ним предположением о том, что таинственный древний народ, эти таутсее-унтсо поотсеев, могли быть потомками потерянного израильского колена. Пейнтер также сослался на Книгу Мормона, утверждающую, что одно изгнанное из родных мест племя израильтян в древности пришло в Америку, а именно манассиево колено.

Хейсман продолжал:

— На самом деле отцы-основатели были одержимы потерянными израильскими коленами. На первом заседании комиссии по разработке Большой печати Бенджамин Франклин выразил пожелание включить в изображение сцену из Книги исхода, в которой описывается изгнание израильского народа. Томас Джефферсон предложил изобразить детей Израиля в пустыне.

Грей изучил набросок печати. «Неужели отцам-основателям было известно об этом потерянном колене, достигнувшем берегов Америки? Неужели они каким-то образом догадались, что „бледные индейцы“, описанные ирокезами, на самом деле были изгнанными израильтянами?»

Все указывало на то. Должно быть, они постарались увековечить память о потерянном колене в Большой печати.

Следующие слова Хейсмана показали, что Грей, вероятно, прав.

— Но мне кажется странным вот что. Каждое израильское колено обозначалось парой различных символов. В случае с манассиевым коленом это были оливковая ветвь и пучок стрел. — Куратор поднял глаза на Грея. — Почему отцы-основатели поместили на Большой печати символы манассиев?

Грей подозревал, что ему известен ответ на этот вопрос, однако сейчас у него были более насущные заботы. Он махнул рукой, предлагая Хейсману продолжать.

— Все это хорошо и прекрасно, но давайте перейдем к тому месту, где Фортескью добрался до Исландии…

Разочарованно поморщившись, куратор тем не менее отодвинул набросок Большой печати в сторону.

— Ладно. Как я уже говорил, Аршару потребовалось около месяца, чтобы добраться до Исландии, но в конце концов у него окрепла уверенность, что он отыскал нужный остров, отмеченный на карте. Однако, попав на остров, он ничего не мог найти. После двадцати двух дней бесплодных поисков Аршар был близок к отчаянию. И тут ему улыбнулась удача. Один из его рабочих, изучая довольно протяженную систему пещер, уронил яблоко. Яблоко провалилось в расселину, которую до тех пор никто не замечал. Опущенная в отверстие лампа высветила на дне блеск золота.

— Они нашли то место, — сказала Сейхан.

— Далее Аршар подробно описывает эту пещеру, расположенную на большой глубине. Рассказывает про каменные ящики с сотнями золотых пластин, исписанных древнееврейскими письменами. Он также обнаружил золотые сосуды, наполненные «серебристым сухим эликсиром», о котором уже столько говорилось. Взбудораженный своей находкой, Аршар сделал множество зарисовок.

По тому, как дрогнул голос куратора, было очевидно, что он тоже возбужден. Протянув лист бумаги Грею и Сейхан, Хейсман постучал по нему пальцем.

— Вот золотые сосуды, вмещавшие эликсир.

Грей напряженно застыл. На рисунке были изображены высокие сосуды, увенчанные скульптурными изображениями разных голов: шакала, ястреба, бабуина и человека в головном уборе, напоминающем капюшон.

— Похоже на египетские погребальные сосуды-канопы, — заметил Грей.

— Да. Аршар думал так же. Или, по крайней мере, он догадался об их египетском происхождении. Он предположил, что бледные индейцы были изгнанниками из Святой земли, какой-то тайной сектой жрецов, имевшей корни как в иудейской религии, так и в древнеегипетских верованиях. Однако затем все подобные рассуждения резко оборвались. Начиная с определенного места записи в дневнике становятся торопливыми и неразборчивыми; несомненно, Аршара охватила паника.

— Почему?

Следуя молчаливому указанию своего босса, Шарин начала читать вслух:

— «До меня дошли слухи, что к Исландии подходит какое-то судно. Это значит, что Враг узнал про наши исследования и готовится нанести удар. Но он ни за что не должен найти этот тайник с погребенными сокровищами. Я со своими людьми сделаю все возможное, чтобы отвлечь на себя внимание врагов, увести их от этого островка. Молю бога о том, чтобы мой замысел увенчался успехом. Мы отплывем к главному острову, к его холодным берегам, и заманим врагов за собой. Я заберу с собой небольшой образец сокровища в надежде на то, что мне все же удастся добраться до берегов Америки. Однако этот журнал я оставляю здесь в качестве своего завещания, на тот случай если меня постигнет неудача».

Хейсман скрестил руки на груди.

— Вот чем заканчивается дневник — бегством Аршара от таинственного Врага. Но думаю, мы можем с большой уверенностью предположить, что произошло дальше.

— Извержение вулкана Лаки, — сказал Грей.

— Этот вулкан расположен недалеко от береговой линии. Судя по всему, Аршар успел отойти достаточно далеко, но затем случилась катастрофа.

Грей сам только что стал свидетелем подобного. Он мысленно представил себе взрыв, за которым последовало мощное извержение.

Хейсман вздохнул.

— Из письма Джефферсона нам известно, что после этого французский ученый впал в глубокое уныние и вел замкнутый образ жизни, сожалея о своих действиях, которые привели к гибели более чем шести миллионов человек.

— Так продолжалось до тех пор, — заговорил Грей, — пока двадцать лет спустя Джефферсон снова не призвал его, поручив новое задание. Фортескью предстояло присоединиться к Льюису и Кларку и отправиться на запад. — Элементы головоломки один за другим вставали на свои места. — Судя по дате на карте, которую вы нам уже показывали, Джефферсон завершил покупку территории Луизиана в тысяча восемьсот третьем году. В том же самом году он поручил своему другу капитану Мериуэзеру Льюису возглавить отряд, задачей которого являлось изучение бывших французских владений, а также земель к западу от них. — Грей все больше и больше проникался убежденностью в справедливости своей догадки. — Фортескью отправился вместе с Льюисом. Он должен был отыскать ту точку на индейской карте, найти то, что он сам называл «сердцем новой колонии», тот затерянный город.

Сейхан подхватила его мысль:

— Судя по всему, француз его нашел. И после этого бесследно исчез. А Льюис был убит.

Грей повернулся к Хейсману.

— У вас есть карта с маршрутом экспедиции Льюиса и Кларка?

— Разумеется. Одну минутку. — Порывшись в кипах документов, куратор и его помощница быстро отыскали нужную книгу. — Вот она.

Изучив карту, Грей провел пальцем по маршруту, начиная от лагеря Вуд у Сент-Чарльза, штат Миссури, до Форт-Клэтсопа на берегу Тихого океана.

— Где-то на этом пути или рядом с ним должна находиться потерянная Четырнадцатая колония.

«Но где именно?»

У Грея снова зазвонил телефон. Взглянув на экран, он увидел, что это экстренный номер «Сигмы».

Сейхан тоже это увидела.

— Я сейчас вернусь, — сказал Грей, снова направляясь к двери.

Сейхан последовала за ним.

Грей раскрыл телефон.

— Монк?

— Это Кэт, Грей. Монк едет за тобой на машине.

— Что случилось? Плохие известия из Японии?

— Страшные. Отряд боевиков перебил почти всех, кто находился в лаборатории.

Грей мысленно выругался. Они действовали слишком медленно.

— Но двум ключевым специалистам удалось остаться в живых, — продолжала Кэт. — Японские полицейские выудили их из цистерны с водой, главной составляющей детектора нейтрино. Весьма остроумное укрытие. По нашей просьбе РУОБ взяло их под усиленную охрану.

Под аббревиатурой РУОБ скрывалась японская разведка. Обращение к ней за помощью явилось разумной предосторожностью. Если никто не будет знать о том, что кому-то из сотрудников лаборатории удалось остаться в живых, «Сигма» получит определенное преимущество над своим неуловимым противником. Кэт тоже это понимала.

— Я переговорила с двумя спасшимися по телефону, — продолжала Кэт. — Одна из них американка, аспирантка. По ее словам, перед самым нападением японским физикам удалось значительно продвинуться в деле определения местонахождения последнего выброса нейтрино. Но она также рассказала про другую странность, на которую обратил внимание второй спасшийся физик. Его тревожат точечные всплески нейтрино, обнаруженные им. Я не придавала этому особого значения, пока аспирантка не уточнила, где именно наблюдались эти всплески.

— И где же?

— Две-три точки у нас на западе, но японский физик не смог точно определить их местонахождение из-за сильного фонового потока нейтрино из главного выброса. Из тех двух точек, местонахождение которых ему удалось установить, одна находится в Бельгии.

Кэт умолкла, давая Грею возможность осмыслить информацию. Ему потребовалось всего одно мгновение, чтобы осознать всю ее важность. Он вспомнил слова капитана Хульда про охотников, прибывших на остров Эллирэй за день до самого Грея и его спутников. Капитан упомянул, что они были из Бельгии. Судя по всему, Монк пришел к такому же заключению. Конечно, это могло быть случайным совпадением, однако Грей в это не верил.

Он так и сказал Кэт:

— Боевики, напавшие на нас в Исландии, были из Бельгии. Здесь должна быть какая-то связь. Но что насчет второй точки, определенной японским физиком? Где она?

— В Кентукки.

«В Кентукки?»

— Монк сейчас едет за тобой, — продолжала Кэт. — Я хочу, чтобы вы проверили это место. Тебе предстоит тронуться в путь через пятнадцать минут. Нам нужно полностью использовать свое преимущество и обработать эту информацию, пока у нас есть такая возможность.

Грей уловил в ее голосе неуверенность.

— Что думает по этому поводу директор Кроу?

— Он еще ничего не знает. Я до сих пор не имела возможности доложить ему об этом. Я попытаюсь с ним связаться, пока вы будете в пути. Но мы не можем ждать. Если что-то изменится, я дам тебе знать. Я также установила контакт с главой президентской администрации.

Грей опешил.

— Зачем втягивать во все это президента Ганта?

— Когда вы доберетесь до Кентукки, вам понадобится санкция президента, чтобы попасть внутрь. Только подпись Ганта откроет перед вами эти двери.

— Какие двери? Куда мы направляемся?

Ответ Кэт сразил его наповал. Уточнив еще несколько мелочей, Кэт окончила разговор. Закрыв телефон, Грей поймал на себе пристальный взгляд Сейхан.

— И куда нас посылают теперь? — спросила та.

Грей медленно покачал головой, пытаясь осмыслить услышанное.

— В Форт-Нокс.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ