Отряд «Сигма». Книги 7-14 — страница 40 из 56

Разрисованные джунгли∑

Глава 22

3 июня, 10 часов 08 минут по восточному летнему времени

Остров Элсмир, Канада

К тому времени, как за ним пришли, Кроу уже понял: что-то случилось.

Хартнелл дал ему время на раздумья – до восьми утра. Пейнтеру предстояло решить, помочь ли Саймону захватить Кэт и Сафию. Прошел час, другой, директор «Сигмы» взволнованно расхаживал по камере. В конце концов еще через два часа ввалились двое охранников, приказали надеть теплую куртку и зимние сапоги и вывели из камеры, не забыв сковать руки.

С чего такая задержка? Может быть, что-то случилось с Кэт и Сафией? Или его сотрудничество и помощь больше не требовались Хартнеллу? Если так, то куда его ведут?

Теплая одежда и отсутствие кандалов на ногах предполагали, что придется куда-то идти, возможно, на улицу. Даже охранники надели теплые куртки. Наводящие вопросы ни к чему не привели.

Спустились на три уровня, не выходя со станции.

Непонятно.

Куда же мы идем?

Один из охранников отпер мощную стальную дверь магнитной карточкой и прошел вперед. Второй подтолкнул Пейнтера автоматом.

Стало ясно, зачем понадобилась теплая одежда. Коридор перед ними был высечен в скале. Снег и ветер сюда не добирались, но воздух все же был ледяным. Дыхание вырывалось белым паром. Тоннель тянулся на несколько сотен шагов, по бокам не было ни единой двери или боковой пещеры. Путь освещали электрические лампочки в проволочных футлярах.

Пейнтер дотронулся пальцем до стены.

Старая шахта?

Внезапно он понял, куда они направляются. В дальнем конце показались очередные стальные двери. Они миновали их в том же порядке, что и входили в тоннель. Вокруг снова были сталь, стекло и бетон – еще один модуль станции.

Передняя стена округлого помещения состояла из взрывоупорных окон, сквозь которые открывался вид на многоуровневый котлован; они с Кэт успели заметить его, подлетая к станции в самый первый раз. Здание не могло охватить полностью впадину в четверть мили шириной, но тянулось на половину длины ее окружности, разделенное на рабочие подстанции. Люди в белых халатах и комбинезонах разных цветов суетились вокруг или сидели, уткнувшись в экраны компьютеров. Голоса звучали приглушенно, словно в церкви.

Священное место, где боготворили науку.

Подойдя к окну с толстым стеклом, Пейнтер увидел, как мчатся по небу темные штормовые облака. Далеко внизу огромные фонари заливали светом плоское дно старого карьера, где уходило в землю тяжелое квадратное основание новой реинкарнации башни Ворденклифф. Вздымались стальные балки, образуя огромную пирамиду, на вершине которой виднелись медные концентрические кольца и громадные электромагниты, поддерживающие проводящую сферу.

Нет, не сферу…

Сверху вершина башни выглядела круглой, шарообразной, но с точки обзора Пейнтера хорошо было видно, что там наверху всего лишь вершина огромного яйца.

Он вспомнил, как выглядит логотип компании «Клифф энерджи» – яйцо Колумба.

Интересно, так требовалось по техническим планам или это сделали из чванства?

– Вот вы где! – Одетый в теплую серебристую куртку, к Пейнтеру подошел Саймон Хартнелл. – Прошу прощения, что заставил ждать.

– О, я целиком в вашем распоряжении. – Пейнтер кивнул на зал. – Что здесь происходит? Вряд ли так бегают в обычный рабочий день.

– Все так, все так…

Хартнелл снова пошел куда-то, и Кроу последовал за ним. Не то чтобы у него был выбор – охранники шли рядом. По дороге Хартнелл прихватил еще одного человека в куртке – низенького индуса с очень серьезным лицом.

– Доктор Сунил Капур, – представил индуса Хартнелл.

Это имя Пейнтеру было знакомо. Физик, получил Нобелевскую премию за работы с плазмой, в частности за новейший способ ее создания с помощью испарения металлов. Для осуществления своей мечты Хартнелл явно привлек не только труды Теслы.

– Мы идем наружу, чтобы провести заключительную проверку систем удаленных станций контроля. – И Хартнелл зашагал дальше. – Исторический момент.

Капур выглядел отнюдь не радостно. Он поминутно оглядывался на стальную пирамиду. Но отказать Хартнеллу было невозможно.

Они прошли чуть дальше вдоль станций контроля, и Пейнтер увидел другое окно, в противоположной стене. Он замедлил шаг и пристально вгляделся в соседний котлован. Эта яма была почти такой же глубокой, как первая, но сверху ее разглядеть было невозможно. Котлован наполняла вода, отливавшая темно-красным в лучах фонарей на узком помосте.

Пейнтер похолодел, прекрасно понимая, что открылось его взгляду. Здесь хранился самый важный компонент для выполнения замыслов Хартнелла. Мерзавец вырастил целое озеро микроба Теслы – Pestis fulmen. Вдоль помоста стояли мужчины в защитных костюмах, делая пометки в блокнотах и направляя свет фонарей на стальные шланги, тянувшиеся от поверхности озера к крыше.

Боже мой…

– Свистать всех наверх! – объявил Хартнелл, входя в кабину фуникулера, который двигался вдоль стен от дна котлована до самого верха.

Вместе с остальными Пейнтер забрался внутрь. Кабина дернулась и поехала.

– Мне кажется, вы перенесли эксперимент на более ранний срок, – обратился он к Хартнеллу.

– Совершенно верно. Подумав, я решил, что так будет разумнее.

Пейнтер понимал почему. Саймон не хотел, чтобы кто-то вмешался в испытания, особенно если бы Кэт и Сафии удалось вызвать помощь.

Пейнтер снова обернулся к Хартнеллу:

– Значит, вы планируете засеять ионосферу микробами?

– Конечно. Какой смысл делать что-то наполовину?

Пейнтер посмотрел на доктора Капура.

– И вас ничто не тревожит?

Индус метнул взгляд на Хартнелла, снова взглянул на Пейнтера и слегка покачал головой.

Слабовата поддержка.

– Мы всё многократно проверили, – убедительно произнес Хартнелл. – Предусмотрели всё, что можно.

Кроу взглянул на небо.

– Когда дело доходит до вмешательства в жизнь целой планеты, невозможно предусмотреть все. Что, если вы запалите атмосферу?

Хартнелл фыркнул:

– Те же самые разговоры вели, когда собирались взрывать первую атомную бомбу, однако работу «Проекта Манхэттен» такие соображения не остановили. – Он бросил на Пейнтера меланхоличный взгляд. – Те же самые обвинения предъявляли и ХААРП.

И это было правдой.

– Если мы будем оглядываться на каждый панический вопль о том, что небо рухнет на землю, мы никогда ничего не достигнем. Человечество так и сидело бы в пещерах, страшась вида огня, если б нами правили трусы.

Вагончик доехал до края котлована, и пассажиры выбрались навстречу порывам леденящего ветра, швырявшего хлопья сухих снежинок. Небольшой отряд направился сквозь лес стальных антенн. По камням и снегу тянулся толстый жгут кабеля.

Хартнелл вел куда-то вперед по гравийной дорожке.

Шли молча, застегнув куртки до самого верха и пряча лица под капюшонами.

Справа выкатывался из ангара грузовой «Боинг». Ветер этому великану не помеха, тем более что за последний час метель немного улеглась.

Пейнтер знал, что везет этот «грузовик». В памяти всплывали глубины черного озера.

Маленький отряд добрался до крайней антенны, где ожидали две машины. Одна походила на автомобиль для игроков в гольф с закрытой кабиной и большими шишковатыми шинами. Пейнтер подумал, что на этой машине Хартнелл с Капуром будут проверять работу антенн.

Так и вышло. Хартнелл кивнул Пейнтеру, указывая на другую машину – снегоход.

– Вам туда. – Потом показал на высокий холм по соседству. – На вершине у нас переговорный пункт. Сигнал проходит даже во время солнечных бурь. Там вы с Антоном и убедите вашу коллегу и доктора аль-Мааз вернуть украденное. Ради их же безопасности. И ради нашей. Дорога, которой они идут, очень опасна.

– А если я откажусь?

Хартнелл разочарованно вздохнул.

– Вы можете нам помочь, а можете помешать.

Пейнтер представил, как здесь избавлялись от помех. Оперативно, скорее всего.

Оглянувшись на вооруженных охранников, он кивнул.

– Я постараюсь. Большего обещать не могу.

– Большего я и не прошу. – Хартнелл вглядывался во тьму. – Так и следует поступать, если встречаешь сложную задачу. Хотя бы попытаться сделать этот мир немного лучше.

Кроу кивнул.

10 часов 55 минут

Заливая остатки дизельного топлива в бак для горючего, Кэт дрожала от холода. Она подсчитала, что топлива должно хватить еще миль на восемьдесят по такой тяжелой дороге. И все-таки приходилось признать, что они могут не доехать до базы «Алерт».

А пешком мы туда не дойдем.

Без теплых курток замерзнем.

К тому же Сафии становилось все хуже. Температура медленно, но верно поднималась. Заражение произошло в лаборатории шесть часов назад, значит, болезнь пока на ранней стадии.

Рори и Кэт чувствовали себя нормально, однако кто знает, сколько они продержатся в закрытом помещении с больной?

А выбора у нас нет.

Кэт взобралась обратно в снегоход и нажала на газ. Они ехали по северо-западному берегу озера Хейзен. Сорока миль в длину и всего восьми в ширину, озеро вело прямо в Алерт. К сожалению, предстояло проехать еще сотню миль по опасной дороге среди гор и ледников.

Хотя ветер и снег немного утихли, Кэт знала, это всего лишь передышка, скоро буря разыграется снова. С запада подступали темные, почти черные облака.

Вглядываясь в том направлении, она различила крошечные вспышки света в горах. Молясь, чтобы это оказались отблески молний, Кэт вдавила в пол педаль газа, передумав экономить топливо.

Она продолжала поглядывать на запад, но огоньки больше не появлялись.

Сафия дернулась на пассажирском сиденье. Ее губы высохли, глаза смотрели устало.

– Жарко…

– У тебя температура, – ответила Кэт. – Постарайся поспать.

Она посмотрела в зеркало заднего вида и наткнулась на обеспокоенный взгляд Рори.

– Ей нужен врач, – прошептал юноша. – Если повернуть обратно…

Кэт знала, что возвращение станет для Сафии равносильно смерти. Персонал «Авроры» не захочет рисковать. Что, если болезнь распространится? К тому же Кэт решила, что не вернет данные, которые удалось выкрасть с таким трудом. Сафия рисковала жизнью – а теперь, возможно, расстанется с ней, – чтобы забрать эту информацию у Хартнелла.

– Нет. Мы не вернемся.

Рори перевел взгляд на ветровое стекло.

– Кэт, смотри! Там, на озере!

Она всмотрелась вперед. Справа на льду озера виднелись три палатки из звериных шкур, припорошенные с наветренной стороны снегом. Перед каждой палаткой светилась темно-синим небольшая прорубь, там же торчали удочки. Рычание мотора выманило рыбаков наружу. В меховых куртках и толстых штанах они издали казались медвежатами.

– Наверное, инуиты, – предположил Рори, наклонившись вперед, насколько позволяли ремни.

Сафия не проявила никакого интереса, даже закрыла ладонью глаза от света.

– Ярко… – пробормотала она.

Кэт встревожилась еще сильнее. Один из признаков воспаления головного мозга – фотофобия, боязнь света.

Голова Сафии запрокинулась, глаза закатились.

– Так ярко…

11 часов 04 минуты

Сафия изо всех сил пытается отвернуться от солнца, жгущего глаза с неприятно синего неба. Она задыхается от жары, каждый вздох дается с трудом. Босые ступни утопают в раскаленном песке на пути к прохладной реке.

«Сафия, Сафия… тебе надо попить…»

Откуда этот голос?

Мир переливается, блестит, качаются пальмы. Сквозь трещины в мираже проглядывает странная белая земля, замерзшая и темная. В ушах звучит отдаленный гром.

«Давай, еще глоточек…»

Все исчезает, вокруг снова только песок и смерть. Всюду облепленные мухами раздутые трупы животных. Падальщики рвут мертвую плоть. Она идет, спотыкаясь, вперед, стремясь к вершине дюны, чтобы взглянуть на реку.

Жажда иссушила ее горло. Спасение обернулось ложью.

Вода в реке алая, словно кровь.

Она смотрит в небеса, умоляя о чем-то.

«Пей, Сафия…»

За рекой, на той стороне, полыхают молнии, грядет наказание. Черное небо опускается, накрывает весь мир, чтобы раздавить его.

Она отступает на шаг, еще на один.

– Тьма идет…

Прохладная вода течет в горло, проливаясь на шею.

Она тонет на солнце.

«Перестань, Сафия, не надо…»

Мир снова подергивается, как занавес. Солнце тает во тьме, песок становится снегом, а тень – лицом.

Знакомым лицом.

– Кэт?..

– Всё в порядке, милая. Я здесь. Ничего, просто судороги.

Сафия пытается сдержаться, потом начинает всхлипывать.

– Что не так?

– Страшно… случится что-то страшное.

11 часов 32 минуты

По крайней мере, они последовательны.

Пейнтер оглянулся, наслаждаясь видом. С одной стороны простиралась арктическая тундра, с другой – громада станции «Аврора». С высоты была хорошо видна сложная система антенн и стальная башня, вздымавшаяся из старого котлована.

Транспортный самолет, который Пейнтер заметил раньше, стоял неподалеку от взлетной полосы. К открытому грузовому люку «Боинга» направлялась целая кавалькада автопогрузчиков с контейнерами.

Больше никакого движения уловить не удалось, словно все вокруг замерло в ожидании.

– Кончай пялиться! – рявкнул страж позади, подталкивая Пейнтера автоматом. Охране явно не терпелось спрятаться от холода.

Как я его понимаю…

Пейнтер шагнул через порог переговорного пункта и сразу заметил с одной стороны койку со смятым одеялом. Комната была заполнена всевозможными переговорными устройствами, рациями, был даже передатчик для связи с подводными лодками, работающий в диапазоне сверхдлинных волн.

В центре этого гнезда спиной к двери сидел молодой человек плотного телосложения в наушниках. Не поворачиваясь, он поднял руку, приветствуя вошедших.

– Привет, Рэй! Как дела? – спросил первый охранник.

Второй снова ткнул Пейнтера дулом автомата.

Как раз вовремя.

Отступив на шаг, Кроу стремительно развернулся, отодвинув ствол автомата в сторону, подцепил охранника за шею скованными руками, присел и перебросил конвоира через плечо.

Первый обернулся и стал стрелять.

Пейнтер уже сидел на полу, прикрываясь полузадушенным охранником. Почувствовав, как первые пули ударили в живой щит, он сдвинул скованные руки вниз, словно обнимая пленника сзади, нащупал у него в руках автомат и нажал на спусковой крючок.

Несколько пуль угодили первому охраннику в колени и в грудь, он завалился набок. Пейнтер прицелился и сделал еще один выстрел. Больше не потребовалось. По-прежнему обнимая умирающего пленника, Кроу направил ствол автомата на радиста, застывшего, будто олень на шоссе в свете фар несущегося автомобиля.

– Как тебя… Рэй, слушай, найди у своего дружка ключ и отомкни наручники.

Рэй замер, переводя взгляд с Пейнтера на рацию.

– Знаешь, я ведь могу пристрелить тебя и сам взять ключ. Или ты мне поможешь и просто посидишь в наручниках – тогда доживешь до рассвета. А в этих широтах рассвет не скоро, сам знаешь.

Рэй повел себя разумно.

Пейнтер приковал радиста к койке, не забыв связать ему ноги шнуром от наушников. Заткнул рот кляпом из носка, заклеил сверху на всякий случай скотчем и растер собственные запястья.

– Вот что, я возьму снегоход и поищу моих друзей. А ты сиди тут тихо, ладно?

Радист изо всех сил закивал.

Хороший мальчик.

Кроу захватил один из автоматов и два запасных магазина, которые нашлись у мертвых конвоиров. Вооружившись, вышел навстречу ледяному ветру, забрался в снегоход и поехал в противоположную от станции «Аврора» сторону. Перед ним расстилалась бескрайняя тундра.

А теперь займемся делом.

12 часов 45 минут

Саймон стоял у пульта управления системой антенн. Сердце глухо стучало от волнения, когда он окидывал взглядом громадную стальную башню, свидетельство гениальных решений Теслы.

И моих собственных гениальных решений.

Сотрудники продолжали готовиться к экспериментальному пуску, проверяя и перепроверяя работу каждой системы. Каждое отделение подтвердило готовность – на панели в ряд зажглись зеленые огоньки.

На экране монитора было видно, как «Боинг» пробежал по взлетной полосе и поднялся в воздух, унося важный груз в небеса.

Провожая самолет взглядом, Саймон улыбнулся.

За спиной раздались торопливые шаги – подбежал человек из команды Антона.

– Сэр!

Хартнелл надеялся услышать хорошие новости, но, судя по бледному лицу вестника, его ожидало что-то другое.

– Что у вас?

– Сообщение. Пленник, которого отвели в переговорный пункт, убил охранников и сбежал. Радист передает, что беглец уехал на снегоходе, направившись по следам своих друзей.

Щеки Саймона побагровели, кулаки сжались. Конечно же, Пейнтер Кроу – не просто инспектор из УППОНИР!.. Хартнелл усилием воли разжал кулак и глубоко вздохнул.

Думай о главном.

Ничего, в сущности, не изменилось. Двое сбежали раньше; ситуация и так не идеальна, но поправима. Новый эпизод лишь ненамного ухудшил положение.

По крайней мере, для меня.

Он снова глубоко вздохнул, успокаивая нервы.

– Сообщите Антону. Пусть будет осторожнее.

– Слушаюсь, сэр!

Подумав о бессмысленных действиях Пейнтера Кроу, Саймон покачал головой.

Куда, интересно, его понесло?

13 часов 04 минуты

Пейнтер скрючился в просторном грузовом отсеке самолета.

Подошвами ботинок он ощущал вибрацию четырех моторов, преодолевающих сопротивление штормового ветра. Самолет трясло и раскачивало. Контейнеры скрипели и переползали с места на место, грозя раздавить непредусмотренного пассажира.

«Боинг С-17 Глоубмастер», во вместительном чреве которого расположился Пейнтер, обычно использовался военными для переброски на большие расстояния войск, боеприпасов, снаряжения, даже танков. Этот самолет мог сбрасывать грузы прямо во время полета, открывая задний грузовой люк. «Боингов»-исполинов недавно сняли с производства, но Хартнелл, вероятно, успел приобрести себе одну из последних машин и приспособил ее для собственных нужд.

Выбравшись из переговорного пункта, Пейнтер понесся на снегоходе навстречу снежной буре. Он ехал сквозь метель, пока не достиг относительно ровной, открытой местности, там прижал педаль газа монтировкой, обнаруженной под сиденьем, и отправил снегоход путешествовать самостоятельно, пуская противника по ложному следу.

Кроу не надеялся долго дурачить преследователей, ему просто нужно было выиграть время и вернуться на станцию до отлета «Глоубмастера».

Метель помогла остаться незамеченным, когда, скрываясь за сугробами и контейнерами, он пробрался под брюхо «Боинга». При погрузке такого монстра всегда останется место, чтобы спрятаться.

Было нетрудно скользнуть под наклонный скат, дождаться, пока уберется автопогрузчик, и в конце концов влезть в самолет. К алюминиевым контейнерам, едва ли не выше Пейнтера, сверху крепились мешки, напоминавшие парашюты. Гидравлическая система вытолкнет груз в полете автоматически.

Не теряя ни минуты, Пейнтер втиснулся между контейнерами. Красные наклейки на их боках предупреждали об опасности заражения; вряд ли отсек будут долго и тщательно осматривать.

Он знал, что в контейнерах.

Pestis fulmen.

Мешки, похожие на парашюты, – очевидно, метеозонды. Выброшенные из самолета, они автоматически надуются и вознесут смертельный груз до нижних слоев ионосферы. Высоко над землей алюминиевые ящики раскроются, точно гороховые стручки, и…

Представив себе эту картину, Пейнтер уставился на грозный красный ярлык с черепом и костями как раз на уровне глаз.

Пожалуй, это не лучшая из моих идей.

Глава 23

3 июня, 17 часов 08 минут по центральноафриканскому времени

Национальный парк Акагера, Руанда

Солнце спустилось почти к самому горизонту, а до наступления темноты предстояло пройти еще приличный кусок. Грей отлично помнил звуки взрывов и выстрелов, доносившихся до него во время разговора с Монком. Положение в Каире усложнялось с каждым часом, недовольство грозило захватить весь беспокойный регион.

Нельзя терять ни минуты.

Грей собрал свою небольшую команду на открытой террасе над озером Ихема, вторым крупнейшим из озер Руанды. Они прилетели сюда на легком самолетике из Хартума, приземлившись как можно ближе к месту, отмеченному на карте Ливингстона, прямо в национальном парке Акагера, и ожидали встречи с проводником, который проработал в этой местности более двадцати лет.

Национальный парк Акагера раскинулся на площади в пять сотен квадратных миль; на его территории сменяли друг друга саванны, болота и гористые джунгли. Озера и прочие водные пути, истоком которым служила река Кагера на восточной границе парка, образовывали запутанный лабиринт.

Джейн провела пальцем по реке на карте.

– Это она, точно?

Еще в Хартуме они составили список рек, впадающих в озеро Виктория, верховье Белого Нила, пытаясь выделить приток, указанный на карте Ливингстона. Скорее всего, исследователь имел в виду Кагеру, приходящую в озеро с запада. Попетляв между Угандой и Танзанией, река поворачивала на юг вдоль границы Руанды.

И все-таки у них оставались сомнения.

– Взгляните сюда, – позвал Дерек.

В ожидании проводника он искал дополнительные подтверждения, рассматривая на экране планшета географические карты, старинные и современные. Рэнкин показал друзьям схему местности, на которой выделялась река Кагера.

– Видите, парк расположен в восьмидесяти милях к западу от озера Виктория.

– И что? – поинтересовался Грей.

Дерек вывел на экран рисунок Ливингстона, изображавший бабочку и гусеницу, и увеличил гусеницу.

– У этой гусеницы восемь сегментов. Ливингстон мог использовать ее как условное обозначение, чтобы показать масштаб карты, понимаете?

– Восемь сегментов – восемьдесят миль, – кивнул Грей.

Не самое весомое доказательство, что они на правильном пути, но хоть что-то. Джейн улыбнулась Дереку, одобрительно похлопав его по руке.

Сейхан, сидевшая у перил террасы, сообщила:

– Похоже, наш проводник.

Шум лодочного мотора становился все громче. К причалу внизу подошло странное судно. Эта лодка явно многое повидала. Окрашенный в зеленый цвет металлический корпус был сильно поцарапан, ветровое стекло пересекала трещина, похоже оставленная пулей.

– Тут мелко, – заметила Сейхан. – Не знаю, удастся ли ему причалить.

Однако человека за штурвалом такие мелочи не заботили.

– Он даже не притормаживает, – пробормотал Дерек, отступая на шаг.

Лодка подошла к причалу – и проследовала дальше. Нос задрался, когда кораблик ударился о берег, и показал что-то вроде танковых гусениц. Кораблик-амфибия выбрался из воды и, поравнявшись левым бортом с террасой, замер.

Капитан улыбнулся, довольный произведенным впечатлением.

– Muraho! – приветствовал он собравшихся на родном языке – киньяруанда. Несмотря на возраст – проводнику уже исполнилось шестьдесят, – выглядел он подтянуто, и лишь кое-где в темной шевелюре посверкивала седина. – Добро пожаловать в Акагеру! Мое имя – Ной Мутабази, и хотя эта штуковина и не похожа на ковчег, но на воде держится неплохо, – сказал он, похлопав по борту лодки.

Однако удивительным был не только способ прибытия.

Проводник пришел не один.

Ковальски отступил на два шага.

– Кто это у вас там? Лев?

Из-за сиденья штурмана показалась по-кошачьи изогнутая спина. В зевающей пасти блеснули длинные клыки и розовый язычок.

– Мой штурман. Звать – Рохо, на суахили значит «призрак».

Имя зверю очень шло. Снежно-белая с золотым отливом шкура, глаза глубокого янтарного оттенка… Мутация, в результате которой появлялись на свет белые львы, называлась не альбинизм, а лейкизм – более редкая генетическая особенность, при которой происходит лишь частичная потеря пигментации.

Ной почесал спутника за ухом, и в ответ послышалось рычание, вероятно, аналог кошачьего мурлыканья.

– Он еще совсем малыш.

– Это малыш? – не удержался Ковальски.

Грей вполне разделял изумление великана. Киска весила фунтов сто, не меньше!

– Да, совсем малыш. Через месяц ему исполнится год. – Ной потрепал льва по шее. – Видите, грива еще не отросла. Парень даже рычать толком пока не умеет.

Джейн улыбалась так, словно ей не терпелось приласкать львенка.

– Как он к вам попал?

– Два года назад в парк привезли трансваальских львов вместо тех, что ушли с этой земли много лет назад. Львы и носороги – когда-нибудь у нас будут и черные носороги! – вернут Акагере былую славу.

Во взгляде Ноя отражалась надежда на прекрасное будущее.

– А что же Рохо? – не отставала Джейн.

– Ах да… Ну, одна из львиц разродилась тройней. Выжить на воле непросто, детеныши часто гибнут, и мы забрали Рохо, чтобы двум другим было попроще. Да и браконьеры непременно добрались бы до белого львенка…

– И вы оставили его себе.

– Чтобы воспитывать. Выпустить его, когда он подрастет и сможет постоять за себя. Обычно в таком возрасте мать учит детенышей охотиться, вот я и вожу его с собой, куда могу.

Грей глянул на солнце, медленно опускавшееся к глади озера.

– Пора отправляться. Нам нужно быть на месте до захода солнца.

Ной перебрался с лодки на террасу.

– Покажите, куда вам. Мне примерно объяснили, но, быть может, я смогу найти путь покороче.

Одним прыжком Рохо последовал за хозяином.

– Он добрый, – заверил собравшихся Ной, направляясь к столу с разложенными на нем картами.

– Мы хотим попасть вот сюда, – Грей указал на район к северу, который точнее всего совпадал с местом, отмеченным на карте Ливингстона.

Ной внимательно посмотрел на карту и тяжело вздохнул:

– Скажите, зачем вам именно туда?

– А что?

– Акагера – не самое популярное место в Африке среди любителей сафари. Если я веду группу, то, как правило, мы идем на юг, и, кроме нас, в парке других посетителей не бывает. А вот на север никто не ходит. Никогда.

– Почему?

– Сложный рельеф, густые джунгли. Девственная природа, какой почти нигде не осталось. Поговаривают, что в джунглях водятся призраки. Даже повстанцы и браконьеры туда не суются.

Грей взглянул на лодку-амфибию.

– Вы сможете отвезти нас туда?

– До опушки доставлю, не вопрос. А вот дальше… – Проводник пожал плечами. – Да зачем вам туда? Что вы ищете?

– Слонов, – хмуро признался Грей.

Ной с облегчением вздохнул.

– Ну, тогда все просто. И незачем отправляться в такую даль. Я вам покажу слонов, много разных слонов, причем гораздо ближе. Здесь, в южной части парка.

– А почему не в северной? – Грей снова повернулся к карте. – Разве там нет слонов?

Ной тщательно обдумал ответ.

– Пока нет. В парке стараются восстановить поголовье слонов, пока же их всего девяносто, и они предпочитают жить в южной части. Даже слонам не нравятся северные джунгли, уж лучше саванны и болотистые низменности.

– Что значит «стараются восстановить»? – решил уточнить Грей.

– Привозят новых животных – начали еще в тысяча девятьсот семьдесят пятом.

– А куда исчезли те, что жили здесь раньше?

Ной снова пожал плечами:

– Браконьеры постарались. Местные слоны, которые жили здесь испокон веков, лет шестьдесят назад исчезли.

Исчезли?

Грея на миг охватил ужас. Что, если пропала и возможность отыскать лекарство?

Неужели мы опоздали на полвека?

Ной покачал головой:

– Я приехал сюда совсем юным, старые проводники много рассказывали о былой славе нашего парка. Животных было много, целые стада, даже осторожные лесные слоны гуляли по северным гористым джунглям. Теперь всё не так, хотя, надеюсь, добрые времена еще вернутся.

– Но почему вы так уверены?

– Что добрые времена вернутся?

– Нет, что лесные слоны тоже исчезли. – Грей ткнул в карту. – Вы говорите, на север ходят редко, почти никогда. Возможно ли, что в джунглях слоны еще не вывелись?

Ной ответил скептическим взглядом.

Пирс выпрямился, оглянулся на солнце.

– Попытка не пытка, так ведь?

17 часов 31 минута

Джейн сидела рядом с Дереком в самой середине лодки-амфибии.

Грей о чем-то разговаривал с Ноем, Сейхан расположилась на носу, готовая отразить любую угрозу, Ковальски устроился на корме, взяв на себя тыл.

Джейн изо всех сил старалась не обращать внимания на опасности.

Вырвавшись из палящей жары Судана, она любовалась красотой природы. Неподвижные воды озера Ихема отражали небесную синеву, и покой нарушала только лодка, оставлявшая на поверхности волнистый след, в котором мерцали лучи заходящего солнца. Казалось, будто на озере больше никого нет.

Но Джейн понимала, что это ощущение обманчиво. Озеро буквально кишело обитателями. На берег то и дело выходили бегемоты и распахивали пасти, чтобы показать, кто здесь хозяин. Длинные темные тела крокодилов в зарослях тростника напоминали, что купаться в этих водах могут только самые отчаянные храбрецы. Нечего опасаться было лишь мощным африканским буйволам, спускавшимся к озеру на водопой.

Стаи венценосных журавлей и аистов-разинь бродили по мелководью, высматривая рыбешку. Африканский орлан-крикун камнем падал к воде и вновь взмывал под облака, схватив добычу. Тысячи мелких и крупных птиц носились слишком быстро, чтобы можно было рассмотреть их внимательнее.

В приозерных лугах и болотах кипела жизнь. Антилопы паслись рядом с импалами и зебрами. В отдалении величественные жирафы пересекали саванну, покачивая шеями, словно парусники мачтами.

Солнце низко стояло над горизонтом, и длинные тени добавляли темных мазков к пейзажам полей и лугов.

Джейн вздохнула. Как приятно забыть обо всем среди разнообразной красоты природы!..

Резкий шлепок вернул ее к действительности.

Дерек потирал руку, размазывая только что укусившего его насекомого. Именно в этих местах кровососы переносили смертоносные болезни: вирус лихорадки западного Нила, тропическую лихорадку денге, желтую лихорадку… Даже вирус Зика зародился среди обезьян Уганды. Джейн помнила, что все эти патогены относились к классу флавивирусов. Такие же вирусы прятались внутри микроба, за которым шла охота, внутри троянского коня, способного убивать потомков мужского пола.

Может, и неудивительно, что путь привел нас именно сюда.

Пока Джейн раздумывала, ощущение чуда вокруг постепенно рассеялось.

Настроение упало. Девушка придвинулась к другу, положила его руку себе на плечи и устроилась поудобнее, прижавшись к нему.

Дерек почувствовал ее смятение и попытался отвлечь разговором.

– Все представляю себе, как Дэвид Ливингстон и прочие исследователи пробирались по этим болотам, в жару, под дождем, не боясь диких животных, не говоря уж о самых мелких хищниках. – Он показал на свою укушенную руку и оглядел озеро.

– Ливингстон, скорее всего, исследовал именно этот район. Известно, что Стэнли отыскал нашего дорогого доктора совершенно ослабевшим в деревушке на озере Танганьика, всего в сотне миль отсюда. А потом Стэнли вернулся домой, а Ливингстон остался, чтобы продолжить поиски истоков Нила. Вполне вероятно, что те поиски и привели его сюда.

– Насколько я помню, где-то поблизости нубийский вождь и подарил ему талисман.

Дерек кивнул:

– Потом то же самое племя воздало ему должное, похоронив сердце Ливингстона под сливовым деревом.

– А его тело мумифицировали, – горько прибавила Джейн, вспомнив о судьбе отца.

– Тоже из уважения. Тело положили в гроб, сделанный из древесной коры, засыпали солью и отправили в Англию. Ливингстона похоронили в Вестминстерском аббатстве.

– Но к чему все его страдания? Заплатить собственной жизнью, чтобы добавить несколько новых линий на географическую карту!..

– Кроме того, он помогал туземцам, боролся против рабства, учил людей… Даже если бы он ничего этого не делал, новые знания не бывают бесполезными. Каждая линия на карте приближает нас к пониманию мира и нашего места в нем.

Джейн вознаградила друга улыбкой.

– Доктор Рэнкин, вы прекрасный человек!

– Не буду спорить, – ответил Дерек, обнимая ее еще крепче.

Дойдя до края озера Ихема, лодка оказалась в лабиринте водоемов, покатых холмов и болот, отделявших путешественников от невысоких гор, темневших у горизонта. Амфибия была как нельзя лучше приспособлена для передвижения по такой местности. И по глубокой воде, и по скользкой грязи, и даже по зыбучим пескам и высоким травам саванны их собственный маленький Ноев ковчег уверенно шел вперед.

Однако довольны были не все.

С кормы послышалось жалобное ворчание:

– Что он меня лижет?

Джейн обернулась и увидела, что Рохо вылизывает Ковальски щеку. Наконец великан сумел деликатно оттолкнуть львенка.

– Это он тебя на вкус пробует. Проверяет, съедобный ли ты, – ехидно прокомментировала с носа лодки Сейхан.

Ной метнул на нее недовольный взгляд.

– Ему нравится соль, соленый пот.

Ковальски такое объяснение не успокоило.

– Значит, он все-таки пробует меня на вкус!

Джейн повернулась к Дереку и теснее прижалась к нему.

– Что ты там говорил о пользе новых знаний?

17 часов 55 минут

Прежде чем переходить к активным действиям, Валя хотела собрать как можно больше информации.

Сидя в кресле второго пилота, она отправила «Сессну» в широкий разворот, чтобы самолет не отразился в водах озера. В хвостовой части Крюгер приоткрыл боковой люк и, крепко держась, чтобы не сдуло, следил в бинокль за передвижениями лодки по озерам, болотам и лугам, наверняка вспоминая товарищей, погибших по вине пассажиров амфибии.

Вале очень хотелось послать самолет вниз, выстрелить в цель одной или обеими ракетами… Нет, такая их смерть радости не принесет. Она рассеянно погладила рукоятку бабушкиного кинжала – атама.

Временно сохранить им жизнь требовалось и по более прозаическим причинам. Валя с Крюгером решили идти за группой Грея, – и если те что-то найдут, то забрать найденное себе.

А потом продать тому, кто предложит больше.

Валя знала, кто заинтересуется находками больше всех и у кого хватит денег предложить самую высокую цену. Пора обращать знания себе на пользу.

К черту Саймона Хартнелла – вместе с моим братцем.

Приняв решение, она собиралась все сделать правильно, согласно советам бывших наставников из Гильдии: быть терпеливой и ждать своего часа. Все неудачи, преследовавшие ее до сих пор, случились именно из-за спешки – она слишком поддалась низменному желанию отомстить. Надо успокоиться и тщательно все рассчитать.

Вести себя как та, кого она преследует, – Сейхан…

– Солнце заходит! – крикнул Крюгер.

Валя глянула через плечо на «Ворона» в грузовом отсеке.

– Как стемнеет – выпускайте «птичку».

Аппарат отыщет группу Грея с помощью термальной оптики. Нельзя рисковать и позволить обнаружить «Ворона» днем. Отправив беспилотник на задание, можно будет посадить самолет, заправить баки горючим и вновь подняться в небо, поджидая своего часа. Когда будет нужно, они спустятся ниже, Крюгер с ребятами прыгнут в костюмах-крыльях бейсджамперов и займут позицию на земле, а Валя последует за ними на обыкновенном парашюте. Пилот останется кружить над указанным районом и по команде выпустит самонаводящиеся ракеты, чтобы замести следы.

Если же группа Грея ничего не обнаружит, достаточно будет пустить ракеты. Второй план не принесет удовлетворения или прибыли, но дело будет сделано.

Первый план Вале нравился гораздо больше.

Поэтому она пожелала путешественникам удачи.

18 часов 35 минут

Теперь понятно, о чем говорил Ной.

Темный лес впереди казался неприступным. Амфибия выбралась из болот и саванн более получаса назад, когда солнце клонилось к закату. Северные горы вздымались вдалеке, будто сломанные клыки, вгрызающиеся в мир. Почти до самых гранитных вершин горы покрывали густые, непроходимые джунгли.

И все-таки Джейн и Дерек нашли способ попасть к горам, рассмотрев гидрологическую и топографическую карты Акагеры. Река, берущая начало в горах и вьющаяся по равнине, может быть небольшим притоком Кагеры, который на карте Ливингстона как раз оканчивался у места, отмеченного крестом.

По крайней мере, так они надеялись.

Выбора не было, пришлось направиться к горам. Ной шел против течения, иногда по воде, иногда выбираясь на берег. Вода часто переливалась через борт, и все путешественники здорово вымокли. Сложно сказать, кто стонал жалобнее: Ковальски или Рохо. Страдали оба. Ночью резко похолодало, что никому не добавило радости.

А потом ковчег Ноя достиг водопада. Обойти его по воде было невозможно; река неслась вниз, перепрыгивая со скалы на скалу.

Грей встал и посмотрел на ступени водопада. Лес по берегам реки казался даже темнее, чем обычно.

Подошел Ной.

– Лодка дальше не пройдет. Отсюда только пешком.

Грей оглянулся на остальных, проверяя, хватит ли им храбрости двигаться вперед.

Джейн почувствовала его сомнения и резко тряхнула головой.

– Мы зашли так далеко, что нам какая-то прогулка по лесу?

Кивнул и Дерек – правда, не с таким уверенным видом.

Ной согласился с решением пассажиров и, надев на одно плечо ружье, а на другое – патронташ, свистом подозвал львенка. Рохо одним прыжком оказался рядом, стряхивая с шкуры капельки воды. Ной застегнул на шее львенка красный ошейник с массивной черной пластиной.

Рохо вытерпел процедуру неохотно, помахивая хвостом из стороны в сторону.

– Электрошоковый ошейник, – пояснил Ной.

Джейн нахмурилась:

– Не слишком жестоко?

– Куда денешься. Рохо все еще ребенок, то есть может легко заиграться или так же легко попасть в передрягу. Мне нужен надежный способ привести его в чувство. Не беспокойтесь. – Ной достал из кармана небольшую коробочку с кнопкой. – Я могу регулировать силу разряда от одного до десяти. Третий уровень я использовал всего пару раз, а уровни один и два – это как похлопать его по плечу, привлечь внимание.

Рохо потерся головой о колено Ноя.

– Да. Хороший мальчик.

Сейхан перебралась поближе к Грею.

– Можно завести такой ошейник для Ковальски?

– Я все слышу, – буркнул великан у нее за спиной.

– На то и надеялась. – Сейхан перепрыгнула через борт и направилась к острым скалам.

Выбравшись из лодки, все последовали за ней.

Грей роздал новые шахтерские каски, которые купил после приключений в пещере. Кто знает, какие встречи ждут их в джунглях; в зарослях было темно, как под землей.

Включив фонари на касках, путешественники направились к скалам.

Подъем вдоль водопада оказался не таким трудным, как думали, особенно если помогать друг другу. Цепляясь за лианы, корни, выискивая уступы в каменной стене, шаг за шагом группа Грея преодолела несколько скал. Один Рохо шел самостоятельно.

Джейн тяжело дышала, лицо Дерека раскраснелось от усилий. Пирс заметил, что спутники устали, и объявил короткий привал. Выступ, на котором они расположились, был на высоте пяти-шести этажей от оставленной лодки.

– Отлично справляешься, – обратился Грей к Джейн.

Она только кивнула в ответ, пытаясь отдышаться.

Ной выглядел так, словно мог карабкаться по скалам часами напролет. Он указал на противоположный берег.

– Мы сегодня кого-то повеселили.

Грей обернулся и заметил стайку обезьян, устроившихся на валунах по ту сторону водопада. У некоторых на спине сидели детеныши.

– Papio anubis, – сказал Ной. – Оливковые бабуины.

– Они могут напасть?

– Нет, если к ним не цепляться. Просто любопытные. Опасаться надо верветок, зеленых мартышек. – Ной поднял взгляд на ветки, свисавшие над уступом. – Эти крошки закидают вас орехами… и кое-чем похуже.

Джейн наконец смогла заговорить:

– Бабуинов, кажется, наше присутствие совсем не волнует.

– Так и есть, в парке такое не редкость. Туристы к нам заглядывают нечасто, животные не привыкли бояться людей. Месяц назад одна голубая мартышка забралась ночью в палатку и уснула рядом с путешественницей. Та утром просыпается, а рядом – обезьяна… Вообще странно, еще недавно считалось, что мартышек в парке не осталось. Природа не перестает нас удивлять.

Ковальски ухмыльнулся, кивнув на обезьян на том берегу.

– Если кто-нибудь из этих проснется у меня под боком, удивлением не отделается, будет чер…

– Пошли дальше, – прервал его Грей.

Последнюю часть пути преодолели без приключений. На самом верху река змеей уходила в черноту леса, казавшегося совершенно непроходимым. Из темных глубин доносились птичьи крики и зловещие вопли животных.

Дерек взглянул на тропинку.

– Девственные джунгли. Мы словно перенеслись в далекое прошлое.

– В некотором роде так и есть. – Ной вынул мачете, готовый прорубать путь, если потребуется, и зашагал вперед вдоль реки.

Рохо держался рядом с хозяином, нервно помахивая хвостом.

– Эта часть Руанды принадлежит к Восточно-Африканской рифтовой долине. Огромный разлом в земной коре полумесяцем охватывает западную часть озера Виктория, простираясь от Танганьики на юг до края бассейна Нила.

Дерек пробормотал, обращаясь к Джейн:

– Если Ливингстон действительно шел этим путем, то наверняка побывал и здесь.

Ной, указывая мачете на горы, продолжил рассказ:

– Впереди старейшие горы в Африке, образованные материнской породой докембрийского периода. – Он оглянулся на слушателей. – Проще говоря, земной корой континента. И леса растут здесь почти с тех самых пор.

Следующие несколько минут путешественники шли друг за другом в почтительном молчании, напоминая гусеницу, вползающую все глубже в таинственный лес.

Рохо немного осмелел. Он то и дело отходил в сторону, принюхивался, подпрыгивал, но всегда возвращался к хозяину услышать ласковое слово и потереться о колено.

Ной улыбался, как гордый отец, хотя и с примесью грусти – ведь в конце концов с детенышем придется распрощаться. Когда львенок снова подбежал к нему, Ной наклонился и потрепал Рохо за ухом.

– Ndagukunda, Рохо. Ndagukunda, – шепнул Ной. В ответ послышалось довольное урчание.

Грей не знал ни слова на языке киньяруанда, но подумал, что ndagukunda звучит очень похоже на «я тебя люблю».

Спустя некоторое время тропа расширилась, и Пирс пошел рядом с Ноем.

– Скажите, почему вы стали проводником в Акагере?

Грей хотел задать простой вопрос, однако по нахмурившемуся лицу Ноя понял, что затронул деликатную тему. Тем не менее проводник ответил:

– В молодости я жил в Кигали.

– В столице.

– Да. Я вступил в армию Руанды, когда мне исполнилось шестнадцать. Я был очень горд собой и к тысяча девятьсот девяносто четвертому году стал капралом.

Грею стала понятна горечь в голосе Ноя. В июле того самого года в Руанде происходили массовые убийства жителей, разразилась одна из ужаснейших войн между племенами. Хуту намеревались полностью уничтожить тутси. Говорили, что за сто дней было жестоко убито более миллиона людей.

Ной вздохнул, глядя во тьму джунглей.

– Я был на стороне хуту.

Больше он ничего не добавил.

Рохо вернулся, словно почувствовав огорчение хозяина, ходил кругами, терся о колени. Ной не замечал львенка, поглощенный воспоминаниями, которые с таким трудом старался упрятать подальше.

Наконец он заговорил:

– Здесь лучше. Животные учат людей многому. Учат, как жить…

Его голос замер, но Грей мог бы закончить фразу и сам.

…когда ты жить недостоин.

Он немного отстал, пропуская проводника вперед. Конечно, Ной старался найти возрождение, новый смысл жизни, заботясь о беззащитных, пытаясь загладить вину за прошлое.

Они снова долго шли в тишине, постепенно углубляясь в часть леса, где река поднялась и затопила оба берега. Грей подумал о похожих местах на Амазонке, которая на несколько недель в году выходила из берегов, превращая леса в болота. Но здесь вода никогда не возвращалась в русло, здесь был навечно затопленный лес среди гор.

Ной срезал несколько веток и раздал спутникам.

– Осторожно, здесь встречаются змеи. – Он показал, как ткнуть палкой, проверяя дорогу. – И зыбучие пески.

– Умеешь ты выбирать интересные места, Грей, – проворчал Ковальски.

Двинулись в путь, ступая еще осторожнее. Свет фонарей отражался от темной воды, не давая рассмотреть, что скрывается на дне. Вода редко поднималась выше колена. Кое-где на болоте виднелись островки сухой земли, а с веток в вышине поблескивали круглые глаза животных.

– Галаго, – пояснил Ной. – Ночные обезьянки.

Они все шли и шли. Спустя еще двадцать минут Джейн подошла к Грею и тронула его за плечо.

– Взгляни направо. Там свет или мне кажется?

Далеко в глубине затопленного леса Грей разглядел слабые проблески, тускло мерцающие огоньки.

Он махнул остальным.

– Выключите фонари!

В темноте картина стала еще удивительнее. Огней оказалось очень много. Некоторые переливались всеми цветами радуги, другие – едва теплились, третьи ярко сияли широкими мазками. Словно Джексон Поллок[168] заявился сюда с кистью и целой палитрой светящихся красок.

– Что там? – шепнул Дерек.

Джейн нахмурилась:

– Может, какой-то особенный мох или грибы?

Всеми цветами радуги?

Грей повернулся к Ною:

– Вы видели такое раньше?

– Никогда, – покачал головой Ной.

По-видимому, никто из путешественников не встречался с подобным явлением. Даже Рохо решил подобраться поближе к огонькам, громко шлепая по мелководью.

– Рохо, стой! – Ной бросился за львенком, шаря по карманам в поисках кнопки управления ошейником.

Грей включил фонарик на каске и пошел вперед, увлекая за собой остальных. Ему приходилось слышать рассказы о блуждающих огнях, заманивающих путешественников в трясину. И он от души надеялся, что перед ними не одна из таких ловушек.

Впереди Ной пытался вернуть Рохо, нажимая на кнопку электроошейника, но львенок не сдавался, весело спеша к огонькам.

Когда они приблизились к мерцающему лесу почти вплотную, Ной, вероятно, усилил удар тока в ошейнике, потому что Рохо, взвизгнув, подпрыгнул и замер на месте.

Ной поспешил к львенку, чтобы погладить и успокоить.

– Babarira, Рохо, – извинился он. – Babarira, прости меня.

Львенок принялся нарезать восьмерки вокруг Ноя, потираясь о колени хозяина то одним боком, то другим.

Вблизи огоньки выглядели поразительно. Словно бесплотная лесенка, пойманная кронами деревьев, тихонько мерцала, отражаясь в воде.

– Как красиво, – прошептала Джейн.

И лес откликнулся на ее восхищение.

Из далеких темных глубин поднялся глухой ропот, звук множества голосов, слишком тихих, чтобы разобрать слова.

От жутковатого шума у Грея побежали мурашки. Он вспомнил слова Ноя о заколдованном лесе.

– Надо выбираться отсюда, – схватила его за руку Сейхан.

Однако разрисованный лес уже пришел в движение.

Глава 24

3 июня, 14 часов 28 минут по восточному летнему времени

Остров Элсмир, Канада

Если б не было так страшно, меня стошнило бы.

Спрятавшись в грузовом отсеке «Боинга С-17», Пейнтер почувствовал, что самолет опять ложится на крыло, заходя на новый круг над бурей.

После болтанки при проходе сквозь облака, от которой у Кроу стучали зубы, «Боинг» вышел в спокойные воздушные слои, где кружил уже более часа. Экипаж, скорее всего, производил необходимые вычисления и готовился отправить за борт восемнадцать контейнеров Pestus fulmen по четверть тонны каждый, но из-за снежной бури под облаками и геомагнитного шторма в вышине связь «Глоубмастера» со станцией «Аврора» то и дело прерывалась.

Или все старались действовать в высшей степени осторожно.

Поглядывая на контейнеры с наклейкой «Биоопасность!», Пейнтер мог лишь поаплодировать такой осторожности экипажа.

У него как раз было время выяснить, сколько человек находится на борту самолета. Кроу заметил двоих в черных комбинезонах – явно из команды Антона – с такими же автоматами, какой висел у него на плече. Не теряя времени, он удостоверился, что дополнительные магазины с патронами, которые удалось стащить в переговорном пункте, были полными.

Несколько минут назад Пейнтера едва не заметил один из летчиков. Парню приспичило в туалет, но единственная кабинка оказалась занята, и он пришел в хвостовую часть, чтобы воспользоваться бортовым мочеприемником – резиновой воронкой, выведенной наружу. Он стоял так близко, что Пейнтер мог бы похлопать его по плечу. Удалось разглядеть личное оружие в заплечной кобуре пилота. Видимо, летчиков было по крайней мере двое, и еще такелажник, ответственный за погрузку.

Кроме того, на борту присутствовали ученые – шесть взволнованных мужчин и женщин. Судя по доносившимся нескончаемым разговорам, они явно не были военными, что представляло для Пейнтера некоторые сложности. Эти ученые-энтузиасты, скорее всего, действовали без злого умысла.

Выскочив из-за контейнеров с оружием, Пейнтер вполне мог бы ликвидировать двоих вооруженных охранников. Но что делать, если на линии огня окажутся исследователи? И к чему приведет перестрелка? При первых же признаках схватки на борту летчики одним нажатием кнопки запрутся в кабине, и Пейнтеру останется только молотить в пуленепробиваемую дверь.

По обе стороны от выстроившихся рядами контейнеров на стене у самой рампы виднелись две красные кнопки, нажав на которые можно было отключить гидравлическую систему транспортировки контейнеров наружу. Однако, во-первых, отключить систему можно было, только если она уже включена и работает, то есть в самый последний момент. И во-вторых, даже если удастся нажать на эти кнопки, такелажник мог перезапустить систему со своего пульта.

Пейнтеру нужно было выиграть время после отключения системы и убедить всех на борту отказаться от выброски груза.

А для этого понадобится кое-что еще.

Заложники.

Ученые, собравшиеся у панели управления, забеспокоились. Мерцание сигналов на экране показывало движение бури сквозь ионосферу. Исследователи обронили несколько замечаний о степени турбулентности, понятные только специалистам.

– Взгляните на скачки плазмы. Явно система высокой скорости.

– Или ротация двух зон взаимодействия.

– Двух зон? Нет, показатели слишком высокие.

В грузовом отсеке не было окон, и Пейнтеру оставалось только воображать, как выглядят сполохи северного сияния на такой высоте.

Очевидно, мысли Кроу кто-то подслушал.

Грузовой отсек наполнился низким гулом гидравлической системы. Рампа медленно стала открываться. В проеме ярко засиял дневной свет.

Самолет слегка качнул крыльями из-за открытия огромного люка, но пилот мастерски удержал машину в равновесии.

Они летели к закату, и в открытый люк было хорошо видно темно-синее небо. Там, изгибаясь и пританцовывая, переливались сверкающие волны зеленого и красного цветов. Застыв на миг в восхищении, Пейнтер не заметил вовремя перемены в шумах гидравлической системы.

Заработал механизм сброса груза.

К несчастью, первым двинулся тот ряд из девяти контейнеров, среди которых прятался Пейнтер.

Он метнул последний взгляд вокруг, запоминая, кто где находится, выбрался из укрытия и побежал, пригнувшись, вдоль корпуса самолета к хвосту.

Добравшись до красной кнопки, Пейнтер резко надавил на нее всей ладонью.

Первая платформа, подползавшая к люку с левого борта, застыла с разочарованным стоном гидравлических насосов.

Все взгляды обратились на возникшего из ниоткуда пассажира.

Пейнтер укрылся за первым контейнером и направил дуло автомата на ряд цистерн по правому борту фюзеляжа, целясь в один из знаков «Биоопасность!».

Собравшимся у пульта он крикнул:

– Не двигаться! Или стреляю!

Вот и посмотрим, дорога ли им жизнь и возможность иметь потомков мужского пола.

По всей видимости, угроза не достигла ушей такелажника в кабине пилотов. Второй конвейер пополз к правому ряду контейнеров. Оператор, вероятно, заметил красную лампочку тревоги против первого ряда грузов и решил начать выброс со второй линии. Так у него появлялось время выяснить причину остановки первого конвейера.

Пейнтеру новый план оператора совсем не понравился. Он никак не смог бы подобраться к красной кнопке правого борта, чтобы остановить конвейер. Металлическая тележка подтолкнула последнюю в ряду грузовую платформу, сдвинула ее, и весь ряд контейнеров пополз по рельсам к открытой грузовой рампе.

Пейнтер прицелился в механизм гидравлической системы и осторожно нажал на спусковой крючок, опасаясь рикошета в замкнутом пространстве.

Двумя выстрелами ему удалось перебить трубу… однако система продолжала работать.

Один из охранников, ошибочно приняв выстрелы Пейнтера за атаку на персонал, открыл огонь. Несколько пуль прошили алюминиевые стенки и вышли с противоположной стороны.

Случилось самое неприятное.

Алая жидкость фонтаном брызнула из пробитого бака, облив Пейнтера. По доносившимся до него крикам ужаса он понял, что жидкость выливается и из дырок с другой стороны. Но и это был не конец.

Откуда-то сверху донеслось резкое шипение.

Только не это…

Шар метеозонда вырвался из упаковки и надулся, как подушка безопасности в машине во время аварии. Вероятнее всего, пуля угодила в резервуар со сжатым воздухом. А потом шар сделал то, что и должен был: направился к открытому грузовому люку, увлекая за собой пробитый пулями контейнер, из которого сочилась алая жидкость.

Пейнтер отпрыгнул в сторону. Край контейнера в четверть тонны весом прошел в опасной близости от его головы.

Другие контейнеры в ряду попадали, как домино, но в конце концов задержали непокорного коллегу. Шар лопнул и сдулся, накрыв собой весь левый ряд платформ и перепутавшись тросами с другими метеозондами.

Зато с правой стороны грузового отсека конвейер продолжал движение, и Пейнтер смотрел, как один за другим контейнеры падают с рампы. Сначала они тяжело уходили вниз, но спустя мгновения на фоне северного сияния вырастали белые грибы, стремительно уходящие ввысь.

Девять шаров вознеслись в небеса.

Пейнтер замер, беспомощно привалившись к стене.

Сзади прогремел низкий голос:

– Что тут происходит, черт побери?

Пейнтер обернулся – и увидел направленные на него дула автоматов.

Смертельно усталый, он пожал плечами:

– Неудачный денек выдался, да?

15 часов 39 минут

Держись, еще немного…

Кэт склонилась над Сафией, прикладывая к ее лбу холодный компресс. После первого приступа судорог Кэт перенесла Сафию из снегохода в одну из палаток инуитов. В непритязательных на вид палатках тем не менее обнаружились меховые одеяла, койка и походная плитка с выведенной наружу трубой.

Рыбаки-инуиты – Тагак, Джозеф и Нейтан – предложили помочь, но Кэт боялась, что они могут заразиться, и попросила не приближаться к больной. Тем не менее она с благодарностью воспользовалась их палаткой и аптечкой, в которой удачно обнаружились таблетки аспирина.

Кэт выпила целых три, надеясь, что это отпугнет болезнь, и заставила Рори сделать то же самое. Она решила, что держать юношу и дальше связанным в снегоходе непрактично, особенно когда потребовалась его помощь в переноске Сафии. Да и куда он мог деться? Ключи от снегохода Кэт держала при себе, а у инуитов из всех средств передвижения только снегоступы и собачья упряжка. Час назад Нейтан отправился на санях в Алерт за помощью.

На озере Хейзен была небольшая посадочная полоса. В это время года полоса была покрыта снегом, но, возможно, из «Алерта» все-таки вышлют сюда легкий самолет.

По крайней мере, они очень на это надеялись.

Кэт отправила Тагака и Джозефа в караул – следить, не появятся ли где преследователи со станции. У инуитов было с собой оружие, как и у любых других путешественников в этих широтах.

Обнаруженным в аптечке термометром больной измерили температуру: 103,4[169]. Высокая, но не смертельная. Все же, стараясь охладить ей голову, Кэт наложила компрессы с ледяной водой, за которой она время от времени отправляла Рори. Один компресс Сафии положили под шею, второй – на лоб.

Прохлада немного успокаивала ее, приступы судорог больше не повторялись. Сафия то теряла сознание, то возвращалась к реальности, иногда узнавая Кэт и Рори, иногда – нет.

В лихорадочном сне она что-то бормотала.

Рори придвинулся ближе, вслушиваясь.

– По-моему, она говорит на коптском языке.

– Ты уверен?

– Не на сто процентов. К тому же это может оказаться совершенно не важно. Доктор аль-Мааз была специалистом по истории Египта и хорошо знала коптский язык. Возможно, воспаленное сознание подбрасывает ей коптские слова.

Кэт взглянула на юношу:

– Но у тебя другое мнение.

– Когда мой отец заболел – и другие тоже, – они все испытывали яркие галлюцинации.

– Это не редкость при высокой температуре и энцефалите.

– Однако странно, что их видения были очень похожи. Им всем грезились обжигающие пески Египта.

– Возможно, причина в африканской жаре, в страхе перед болезнью. Сходство видений может объясняться силой самовнушения.

– Не исключено. Некоторые галлюцинации действительно выбивались из общего ряда.

– Тем более.

Рори вздохнул:

– Отец убеждал меня в другом.

– То есть?

– Мы подолгу разговаривали через Интернет. У него была собственная теория. Он считал, что микроорганизм способен схематично записывать память инфицированного человека и переносить эту схему следующей жертве, а потом проигрывать воспоминания во втором мозгу, стимулируя его клетки сходным образом.

– Но зачем? В чем эволюционное преимущество?

– Записываются только самые яркие, самые сильные воспоминания, особенно что-то страшное, что приводит мозг в возбуждение и, соответственно, кормит микроба. Перенося же яркие воспоминания в следующий мозг и повторяя схему на следующей жертве…

– …он быстро пробудит энергию в своей следующей кормушке. – Кэт кивнула. – Любопытно.

– Отец считал, что эти воспоминания возвращают во времена библейских казней.

– Как это?

– Он был уверен, что штамм микроба, которым отец заразился и который теперь заразил Сафию, произошел от микроорганизма, пышно расцветшего в Ниле и сделавшего его воду красной. Мол, микроб записал себе в память древние ужас и панику и теперь повторяет те ощущения снова и снова, будто эхо далекого прошлого.

– Но прошло столько времени…

– Быть может, для микроба время течет по-другому. Саймон Хартнелл анализировал этот микроорганизм и обнаружил, что тот практически бессмертен – способен впадать в спячку до следующей порции электрического питания. – Рори пожал плечами. – Сафия заговорила по-древнеегипетски, и мне вспомнился тот давний разговор.

Кэт раздумывала над услышанным. Человеческие воспоминания хранятся в гиппокампе, в лимбической системе головного мозга, но последние исследования показывают, что информация содержится там только кратковременно. Гиппокамп записывает воспоминания в виде электрических схем среди миллиардов синапсов, контактов между нейронами, и распределяет их для долговременного хранения по всей коре головного мозга.

Еще она вспомнила, как доктор Кану упоминала об уникальной биологической особенности архей – изменчивости, о том, что бактерии этого вида могли соединяться в длинные нити или провода. Могла ли сеть связанных друг с другом микробов записать схему раздражений в мозгу, особенно если импульсы были вызваны достаточно сильными воспоминаниями, и затем повторить эту схему?

Сафия безмолвно шевелила во сне губами.

Кэт вздрогнула, представив себе, что может происходить сейчас в ее голове.

Рори склонился к Сафии и шепнул ей на ухо:

– Khére, nim pe pu-ran?

– Что ты сказал? – нахмурилась Кэт.

– Спросил на коптском, как ее зовут.

– Зачем?..

Голос Сафии прозвучал тихо, словно донесся со дна глубокого колодца:

– Sabah pe pa-ran. Sabah.

Услышав ответ, Рори в испуге отскочил в сторону.

– Что?!

Он перевел взгляд на ноутбук, лежавший поверх мехового одеяла, снова посмотрел на Сафию.

– Она сказала, что ее зовут Саба.

– И что в этом такого?

– Как раз перед тем, как вы появились на станции, Сафия выяснила имя женщины, той мумии на троне, от которой потом и заразилась. Ее звали Саба.

Вот это и есть пример самовнушения!.. Просто если долго биться над загадкой, воспаленный мозг может ухватиться за соблазнительную информацию.

И все же…

Она пристально посмотрела на Рори:

– Как вы узнали ее имя?

– Нашли среди татуировок на теле.

Кэт протянула Рори диск с данными, который уже давно забрала у Сафии, и сказала, указывая на ноутбук:

– Держи, выясни еще что-нибудь.

Надо попробовать все.

Парень охотно взял диск и сел перед компьютером, скрестив под собой ноги.

Кэт повернулась к Сафии, мысленно приказывая ей продолжать борьбу, проверила ее температуру, сменила компрессы и заставила больную проглотить еще таблетку аспирина.

Рори у нее за спиной стучал по клавиатуре, что-то бормоча иногда раздраженно, иногда ошарашенно.

У входа в палатку послышался голос.

– Привет. – Говорил Джозеф, старший из троицы инуитов. – Кто-то идет. С гор спускаются огни.

Кэт встала, схватив пистолет.

Пора и мне приниматься за работу.

15 часов 58 минут

Sabah pe pa-ran.

В тысячный раз идет она сквозь обжигающие пески, мимо буйволиных остовов, мимо растерзанных тел птиц всех цветов и размеров, где даже падальщики рухнули, пресытившись.

Из деревни слева доносятся крики, плач, похоронные стенания.

И все же она упорно идет к кроваво-красной реке. Мимо проплывают тяжелые крокодилы, брюхом к солнцу. В тростниках запуталась лягушачья кожа. Вьются тучи мух, как морские волны за дельтой Нила.

Другие картины приходят, вытесняя это воспоминание.

Вот женщина прижимает к груди умирающего ребенка.

Это мой мальчик.

Вот девушка задыхается в невыносимом жару.

Это я.

Вот горбатую колдунью забивают камнями за святотатство.

Я чувствую, как мой череп трещит под ударами камней.

Картины сменяют одна другую. Снова и снова.

В ней словно живут сотни женщин того несчастного времени. И Саба, и все остальные, кто несет память о тех событиях. Все они готовились стать hemet netjer… рабой Бога. Они научились пить воду и давать ей струиться сквозь их тела, не выдавая собственных страхов, чтобы не загрязнить память горьких времен, сохранить ее для следующей женщины в ряду.

Носить в себе воспоминание – это проклятие.

Знать то, что знаем мы, – благословение.

И теперь я – другая.

Она выходит на топкий илистый берег и вглядывается в стену тьмы за рекой, туда, где заканчивается мир. Буря пожирает солнце, но не может насытиться. Вспыхивает молния, и град стучит по пескам копытами тысяч яростных скакунов. Так было в прошлом и может повториться в будущем.

Она говорит с новой женщиной.

Ты должна их предупредить.

16 часов 05 минут

– Показатели в рамках оптимальных параметров для проведения пробного выстрела, – доложил Саймону доктор Капур.

Они стояли у пульта управления, а перед ними сквозь выгнутое стекло окна открывалась панорама на башню. За последние полчаса настроение Хартнелла менялось от ярости до восторга.

Он не мог постичь, каким чудом Пейнтер Кроу вдруг оказался на борту грузового лайнера. Можно подумать, мерзавец взлетел туда, как птица. Теперь самолет заражен и будет отправлен на экстренную дезинфекцию и в карантин. К сожалению, половина контейнеров с Pestis fulmen остались на борту… и все же, несмотря на саботаж, девять контейнеров в целости и сохранности выбросили в соответствии с планом.

Саймон всмотрелся в карту ионосферы. Кружочками были отмечены места, куда метеозонды доставили груз. Компьютерная симуляция заряженных потоков энергии геомагнитной бури вихрями билась в волнах на экране.

Капур кивнул, указывая на экран.

– Прогнозы остаются положительными даже без дополнительных партий. Только следует дать семенам время укорениться. – Он указал на участок экрана, где вихри энергии завивались особенно тугими спиралями. – Я уже откалибровал пучок лучей на поражение этого района. Однако долго ждать нельзя, иначе потоки ионосферы разнесут семена на слишком большую площадь, поместят их слишком далеко друг от друга.

– Предполагаемое время до выпуска заряда?

– Десять минут.

– Хорошо.

Саймон возбужденно покачался с носка на пятку.

Еще десять минут – и мечта Теслы наконец-то осуществится.

Рядом с Хартнеллом зазвонил телефон. Он взял трубку и услышал треск. Помехи. Саймон знал, кто позвонил на его личную линию.

– Антон, ты?

– Мы нашли их, сэр.

– А данные?

– Будут в нашем распоряжении через десять минут.

Какое совпадение! Хартнелл улыбнулся.

Прекрасно.

– Ты знаешь, что делать.

– А женщины?

Саймон посмотрел на другой экран, где отражался полет транспортника. Самолет описывал в вышине широкие круги над базой. Пейнтер Кроу больше не представлял проблемы – так, небольшая неприятность. Смысла оставлять заложников для торга Хартнелл не видел.

– Зачистить территорию полностью.

– Вас понял.

Саймон сцепил руки за спиной, пытаясь сдержать возбуждение.

Все помехи устранены.

– Ну что? – спросил он, подталкивая колеблющегося физика.

Тот широко улыбнулся:

– Мы готовы.

Хартнелл чувствовал, что такой момент требует каких-то исторических слов, эпохальной речи о том, как изменится мир, но решил, что действия скажут лучше слов. Он подошел к пульту управления и повернул ключ.

Пальцы ощутили вибрацию энергии при запуске всех систем. Или это был отголосок возбуждения…

Наконец-то.

Все на станции обернулись к окну.

– Смотрите на вершину башни, – напомнил Капур.

Хартнелл перевел взгляд вверх. Медные кольца начали вращение, подтягивая за собой тяжелые электромагниты. В металлическом гнезде яйцо сверхпроводников в титановой скорлупе медленно повернулось, направив острый кончик вниз.

– Потрясающе, – прошептал Капур.

Кольца раскрутились, магниты стали едва различимы. Яйцо вращалось, сохраняя неподвижность верхушки, невесомо поднимаясь в коконе энергии, а потом стало переворачиваться острым концом к темному небу.

Саймон, затаив дыхание, подался вперед.

Как только вертикальная ось яйца указала строго вверх, он выдохнул с облегчением.

Из башни с оглушительным треском вырвался пучок чистой плазмы. На станции управления раздались радостные крики, кто-то в восхищении присвистнул. Каждый знал, что только что они наблюдали первый шаг к спасению планеты. Из вершины башни с потрескиванием вырывались голубые молнии, устремляясь к системе антенн, пританцовывая среди конечностей стального леса. Саймону вспомнились огни святого Эльма, возникавшие сами собой на мачтах парусников, что бороздили неизведанные моря.

Но сегодняшнее путешествие вело в куда более таинственные широты.

Столб плазмы ударил в облака, раздвигая их в стороны и затягивая сетью молний. Огненный столб шел дальше, к небесам, где наконец поразил цель.

В ионосфере энергия натолкнулась на барьер из мельчайших живых организмов. Возникло подобие северного сияния такой яркости, что Саймону пришлось прищуриться.

Капур передал начальнику защитные очки. Тот поднес их к глазам, слишком взволнованный, чтобы тратить время и надевать их по всем правилам. Все больше энергии посылала башня в небо, все сильнее разгоралось сияние.

– Получилось! – воскликнул Капур и добавил, проверив что-то на пульте управления: – Состояние стабильное.

Саймон улыбнулся.

Наконец-то…

16 часов 21 минута

Что-то было неправильно.

Пейнтер стоял у открытой рампы «Глоубмастера», намотав на правую руку стропы метеозонда. Столб огня прорвался сквозь бурю и разлетелся на мелкие осколки под крышей мира. Напитавшись энергией, северное сияние потекло во все стороны, затмив арктическое солнце.

Кроу почувствовал, как по коже побежали электрические разряды – это отозвались на присутствие энергии микробы в красной жидкости, пропитавшей его одежду. Быстрый взгляд назад в темноту грузового отделения показал, что алые лужи, натекшие из пробитого пулями контейнера, сияют.

Прямо на глазах одна из таких лужиц слилась с другой и маленькой речкой потекла к открытой грузовой рампе. Пейнтер крикнул, обращаясь к собравшимся за прозрачным пластиковым занавесом, который торопливо опустили между передним отсеком фюзеляжа и хвостовым помещением:

– Эй! Держите нос ниже!

Он старался не допустить вытекания ядовитой жидкости наружу. Хотя, конечно, некоторое количество уже вылилось за борт еще до того, как удалось восстановить порядок. Пейнтер словно видел, как лайнер оставляет за собой в облаках алый след – заразив верхние слои атмосферы, заражает и нижние.

После выяснения обстоятельств его отделили от остальных членов команды. Красная жидкость попала на одежду только ему, а пробитый контейнер так и лежал на боку, выпуская струйку, стоило самолету качнуться. Пейнтер не сомневался, что его пристрелили бы на месте, если б не было необходимости оставить в грузовом отсеке хоть кого-нибудь следить за порядком. Никто не рвался в зараженное болото.

Следовало придумать, как закрыть заднюю рампу. В паз подъемного механизма попали стропы метеозонда, и огромный люк заклинило. Станция «Аврора» отказывала лайнеру в посадке, пока рампа не будет закрыта.

Значит, пока Пейнтер экипажу нужен.

Наверняка остальные догадывались, что вдыхают зараженный воздух, но пусть надеются на лучшее.

Только поэтому я до сих пор и жив.

Раздался оглушительный треск, что-то ослепительно вспыхнуло. Самолет тряхнуло.

В лайнер ударила молния.

Как и боялся Кроу, снаружи все быстро менялось к худшему. Северное сияние заполнило все видимое пространство небес. Разразилась настоящая буря, неистовая, бушующая. То тут, то там все резче потрескивали молнии, стремившиеся к земле.

Пейнтер знал, что за событие он наблюдает. То, что ученые называют грозовыми разрядами в верхних слоях атмосферы, по сути – потоки сияющей плазмы, рожденные в ионосфере. Однако директор «Сигмы» и не предполагал, что разряды бывают настолько мощными.

Светящиеся кольца расцвели в воздухе и взорвались алыми шарами пламени, запуская щупальца чистой энергии в облака. Рядом вращались воронками белые сияющие конусы газа. На новые сгустки энергии буря отвечала все более мощными разрядами, за облаками разворачивались огненные пляски молний.

Гроза даже средней силы несет потенциальную энергию сотни Хиросим; арктический зверь, рычащий под облаками, вполне мог быть в десять раз сильнее.

Наблюдая за игрой молний, Саймон понял: идет постоянный обмен энергией между энергией ионосферы и бурей, каждый из участников которого добавляет другому силы и скорости.

Внизу на станции, вероятно, тоже поняли, что происходит. Столб плазмы из башни исчез.

Слишком поздно.

Саймон Хартвелл добился невозможного.

Он зажег огнем небеса.

Глава 25

3 июня, 20 часов 05 минут по среднеафриканскому времени

Национальный парк Акагера, Руанда

– Никому не двигаться, – предупредил Грей.

Горел только один фонарь – на его каске. Луч света проникал чуть дальше того места, где Ной, склонившись над львенком, успокаивал малыша. Остальные держались позади.

Их шаги взбаламутили воду в затопленном лесу, отражение сверкающей лесенки впереди замерцало, но маленькие искорки и огоньки не давали достаточно света, чтобы рассмотреть, что происходит под сенью тесно переплетенных крон. Даже наоборот. Фосфоресцирующие кляксы и светящиеся спирали света делали темные уголки еще темнее. Чем дольше вглядываться, тем ярче разгорались искорки, тем больше воображаемых маячков света видел глаз во тьме.

И все же Грей готов был поклясться, что целые фрагменты светящихся картин двигались, словно ожило огромное полотно. Тихое бормотание, наполнявшее воздух, исчезло. В затопленных джунглях стояла мертвая тишина.

– Что там? – прошептал Ной.

Рохо заворчал и тенью отделился от фигуры хозяина. Львенок осторожно двигался вперед, почти не взбаламучивая воду.

– Рохо, oya, вернись, – шепотом скомандовал Ной.

Грей тронул проводника за плечо.

– Пусть идет.

Вдалеке, куда еле доставал луч света, кусочек раскрашенного леса отделился и начал приближаться.

Джейн испуганно втянула в себя воздух.

Двигаясь так же осторожно, как Рохо, к ним шел другой малыш, немногим старше львенка. Маленький хобот, испещренный светящимися алыми точками, потянулся вверх, обнюхивая незнакомца.

Следом выплыл другой фрагмент картины…

Низкий трубный звук донесся из черной тени.

– Это слоны, – удивленно произнес Ной.

Маленький любопытный слоненок, не выше пояса Грею, постоял, решая, слушаться или нет, и встряхнул ушами.

Разглядывая слоненка, Пирс догадался, что могло вывести любопытного малыша из леса. Его шкура, раскрашенная светящимися красками под стать лесу, была от рождения розовато-белой, как у альбиносов. И малыш стремился познакомиться с белой кошкой, каких раньше не видел, чувствуя их сходство.

Темные глазки слоненка наблюдали за осторожным приближением Рохо.

Словно пытаясь подбодрить нового знакомого, слоненок тихонько свистнул.

Рохо точно ждал приглашения.

Львенок весело запрыгал вокруг, поднимая тучи брызг. Слоненок набрался храбрости и с трубным кличем поднялся на задние ноги, как будто собираясь атаковать. Вновь встал на четыре ноги, сделал несколько маленьких прыжков вперед чуть боком, повернулся – и прыгнул снова.

Опять раздался предупреждающий рев трубы, на этот раз громче; ему вторили другие, скрытые в темноте леса.

Но слоненка было не остановить. Малыши устроили в воде развеселый танец: прыгали, сталкивались, брызгали водой.

– Что будем делать? – прошептал Ной.

Грей пожал плечами:

– Пусть Рохо выступит нашим посланником.

Животные убегали все дальше, кружа среди деревьев и гоняясь друг за другом. Глаза Грея привыкли к темноте, и он различил под деревьями густые тени; бока животных были так же разукрашены, как у слоненка.

– Кто их разрисовал? – полушепотом спросила Джейн.

Хороший вопрос.

Пирс вспомнил тихие голоса во тьме.

Кто еще здесь прячется?

– Я думаю… думаю, они сами себя раскрасили, – благоговейно ответил Ной.

Грей нахмурился:

– Но как?..

Его прервали громкий плеск и тревожный трубный зов слоненка. Все обернулись к островку, за которым скрылись животные. Вдруг появился Рохо, расстроенно помахивающий хвостом, и снова убежал за островок.

Люди поспешили за огорченным львенком, ускоряя шаг.

Собравшись на половине островка, они заметили, как от леса к ним движется тень слона с раскрашенными боками.

Слоненка не было видно.

Первым его заметил Ной.

– Там! Смотрите!

Над самой водой метался розоватый хобот.

– Стойте здесь, – приказал Грей.

Сам он сделал два шага и нырнул. Фонарь на закрепленной под подбородком каске тускло освещал мутную воду. У самого острова дно резко уходило вниз, Грей нащупал руками топкий ил.

Луч света выхватил из полутьмы очертания слоненка.

Грей подплыл к малышу и обнаружил, что тот чуть не по колено увяз в грязи. Слоненок в панике пытался высвободить ноги, но увязал все глубже. Грей погладил его по боку, стараясь успокоить.

А потом всплыл на поверхность, не касаясь болотистого дна.

– Веревку и одеяло! – крикнул он друзьям и махнул в сторону острова. – Дерево будет рычагом.

– Уже иду. – Ковальски зашлепал к дереву на острове.

Ной вытащил из рюкзака моток веревки, а Джейн и Дерек отыскали у себя походное одеяло.

Найденное перебросили Пирсу.

Сейхан кивком указала куда-то за остров.

– Грей, поторапливайся.

Там, куда доставали лучи фонарей, виднелись очертания огромного слона, или скорее слонихи, матери малыша. Она держалась поодаль – наверное, чувствовала, что люди пытаются помочь.

Однако в любую минуту могла передумать.

Слоненок увязал все глубже, над водой покачивался и пыхтел лишь самый кончик хобота.

Грей нырнул и просунул отяжелевшее от воды одеяло за передней ногой слоненка, под грудью. Протянул веревку поверх одеяла и со второй попытки обернул вокруг ноги. Вынырнул, завязал веревку узлом внахлест и бросил другой конец Ковальски. Великан поймал ее, обернул вокруг ствола дерева и потянул, упираясь в землю каблуками.

Грей остался рядом со слоненком, успокаивая его, придерживая хобот, чтобы в ноздри не заливалась вода.

Ковальски со стонами и ругательствами тянул за веревку. Казалось, ничего не получается – илистое дно держало крепко.

Дерек и Ной бросились на подмогу.

Наконец, дюйм за дюймом, хобот стал подниматься над водой.

– Тяните, не останавливайтесь! – командовал Грей.

Ковальски скрипнул зубами, рванул веревку, и увязшие ноги слоненка вырвались из плена. Пока малыша тащили из воды, Грей оставался рядом, похлопывая по розовому боку. Как только они выбрались на сушу, со слоненка сняли веревку и одеяло.

Малыш едва стоял на ногах, дрожа всем телом.

Из темноты, где ждала его мать, донесся взволнованный призыв.

Устав от приключений, слоненок обернулся к ней, но боялся шагнуть, глядя на темную воду.

Ной склонился к малышу и потрепал его за ухом.

– Wakize, umsore, – успокаивающе произнес он. Отвел слоненка на другую сторону островка, к песчаному дну и мелководью. – Иди, малыш, здесь можно.

Грей пошел за ними, держась в нескольких шагах позади, стараясь не волновать лишний раз слониху.

Рохо ступал рядом со слоненком, виновато повесив голову и слегка подталкивая нового знакомого в бок.

Приблизившись к слонихе, малыш отделился от группы и поспешил к матери. Склонив голову, она обвила сына хоботом, обнюхала и вздохнула с облегчением.

Слоны развернулись и направились к лесу.

– Пойдем за ними? – спросила Джейн.

– За этим мы сюда и пришли, – кивнул Грей.

Люди последовали за животными, но кое-кто оказался против такого решения.

Огромный слон преградил им дорогу. Светящиеся рисунки на его шкуре напоминали боевую раскраску. Он грозно протрубил, пыхтя и размахивая желтоватыми бивнями. За его спиной покачивались тени других слонов.

Ной поднял руку, давая сигнал остановиться.

– Вот это номер, – пропыхтел Ковальски. – Благодарность, называется. Я себе веревкой все ладони ободрал, неделю заживать будут.

Словно поняв недовольство Ковальски, слониха, не останавливаясь, решительно протрубила.

Слон обернулся на зов, опустил бивни и тяжело развернул свою огромную тушу, уходя с дороги.

– Похоже, он получил приказ не мешать нам, – улыбнулась Сейхан.

– У слонов матриархат, всем управляют самки, – пояснил Ной.

– Отлично работает, – согласилась Сейхан.

Медленно пробираясь по светящимся джунглям за слонами, люди оказались в окружении животных. Грей не знал, сколько времени будут терпеть их присутствие хозяева джунглей, успеют ли они выяснить, что еще скрывают заросли.

Грей внимательно осматривался, пытаясь найти какие-то характерные повторяющиеся детали в красочных рисунках. Он чувствовал странное спокойствие, благоговение, словно шел по длинному нефу кафедрального собора среди мерцающего пламени свечей. В тишине слышались лишь шорох шкур, дыхание огромных животных и журчание воды.

Некоторое время спустя они вышли из джунглей, мерцающих разноцветными огоньками. Теперь можно было оценить количество слонов, чья шкура была раскрашена теми же блестящими красками.

Грей насчитал чуть более тридцати животных, в основном взрослых особей, но было и несколько слонят.

Постепенно огоньки блекли, и различать животных становилось в темноте все сложнее. Грей оглянулся и увидел, что в джунглях тоже становится все темнее. Волшебство оказалось скоротечным, что делало его еще прекраснее.

Ной пытался ухватить кусочек чуда, оставить его себе, собирая кусочки светящейся коры со стволов деревьев и низких веток; обнюхивал, тер, даже попробовал светящиеся кусочки на вкус.

– Ммм… – бормотал он, глядя на гаснущий свет в руках.

– Что это? – спросил Грей.

– Биолюминесцентные грибы и плесень. Могу определить мицелий и спорангий, измельченные и вымоченные для получения светящейся краски. Они, наверное, хорошенько потрудились, собирая нужные грибы в этом древнем лесу.

– Кто собирал?

– Я уже говорил, – нахмурился Ной. – Слоны, конечно.

20 часов 25 минут

Дерек вышел вперед, глядя на проводника так же недоверчиво, как Грей. Джейн тоже подошла ближе, хотя на ее лице читалось скорее изумление, чем недоверие.

– Разве такое может быть? – спросил Рэнкин. – Мы слышали голоса. Здесь обитает какое-то племя.

Ной пристально оглядел путешественников.

– Нет. Те звуки издавали слоны.

Ковальски раздраженно выдохнул:

– Я знаю, что слоны очень умные, но неужели они научились и говорить?

– Они не говорят… они подражают. – Ной махнул рукой, указывая на джунгли. – Давно известно, что слоны умеют подражать разным звукам, повторяют голоса животных, рев мотора… Могут имитировать и человеческие голоса. Хоботы у них как целая система свистков. Есть у нас в Акагере один слон, так он идеально копирует брачный клич буйвола. – Ной улыбнулся. – Устроил нам неразбериху в сезон случек!

Джейн всмотрелась в одну из теней, грузно ступавших по мелководью.

– Но зачем им вести себя так странно именно сейчас?

– Понятия не имею. Может, хотели нас отпугнуть… Они наверняка знали о нашем приближении, как только мы ступили на территорию холмов.

– А зачем раскрашивать лес? – спросил Грей.

– Думаю, нам просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время. Возможно, мы стали свидетелями особого ритуала, очень редкого. Известно, что слоны устраивают в стадах сложные церемонии. Они – единственные млекопитающие, кроме людей, которые хоронят своих мертвецов, следуя особым традициям, и по-настоящему горюют на похоронах.

Дерек на секунду обернулся.

– А зачем так украшать джунгли?

– У них спросите. – Ной улыбнулся. – Слоны любят рисовать, тому есть множество подтверждений.

Джейн кивнула:

– Я помню, в лондонском зоопарке продают картины, нарисованные слонами.

– Совершенно верно. Творение одного такого толстокожего Пикассо по имени Руби продали однажды за десятки тысяч долларов.

– Неужели они рисуют и в природе? – удивился Дерек.

– Я видел слонов, которые растирали природные красители и разрисовывали друг друга, – подтвердил Ной. – Повторяю, это очень похоже на особый ритуал. Воздух словно наполнен благоговением.

Дерек признал, что ощущал нечто похожее.

– Когда пришли незваные гости, они попытались нас отпугнуть, – продолжал Ной, указывая куда-то вперед. – Теперь нам разрешили идти за ними. Мы спасли слоненка, но стадо, похоже, придало особое значение нашему появлению именно сейчас. – Ной похлопал по шее львенка. – Конечно, и Рохо очень кстати помог.

Дерек вспомнил, как играли львенок и слоненок, однако Ной говорил не об этой игре, по крайней мере, не только о ней.

– Вы заметили, что слон, слониха и слоненок – все они альбиносы? – спросил Ной.

– У них шкура не белого цвета, – возразила Джейн. – Скорее, красновато-коричневого.

– Для слонов-альбиносов такой окрас типичен. Они рождаются розовыми и темнеют с возрастом. Действительно, белые слоны встречаются крайне редко. – Ной погладил Рохо. – Возможно, наш спутник-альбинос помог нам заручиться доверием слонов.

– Причина сейчас не важна, главное, что нам позволили идти вместе со стадом, – отозвался Грей.

Деревья становились все выше. Вода осталась только в лужицах и широких мелких прудах. Постепенно вернулись привычные звуки джунглей: пронзительные вопли мартышек и резкие крики птиц.

Ной понимающе огляделся.

– Если все слоны в стаде альбиносы, то понятно, почему они выбрали для обитания самый тенистый лес. Жестокое африканское солнце обжигает шкуру, начинаются болезни, часто животные даже слепнут. А в тени им живется спокойно.

– И есть где спрятаться, – добавил Грей.

– Да, всё так, – согласился Ной. – Браконьеры им житья не дали бы; пришлось уйти глубоко в джунгли и упорно прятаться. Вероятнее всего, они ведут ночной образ жизни по обеим причинам: избегают солнечных лучей и хранят свои секреты.

Дерек огляделся, раздумывая, какие еще секреты может хранить стадо.

Следующую милю прошагали в молчании.

Любопытный слоненок, оправившись от испуга, вернулся к людям. Мать-слониха пришла вместе с ним и держалась поодаль, наблюдая за малышом.

Слоненок фыркал, пыхтел и дотрагивался до путешественников. Особенно ему нравился Грей, которого он норовил взять хоботом за запястье, как будто шел с ним за руку.

– По-моему, он вас благодарит, – сказал Ной.

– А мне благодарности не достанется? Грей всего лишь завязал узел, а я тащил эту тушу из болота, – проворчал Ковальски.

В конце концов перед ними выросла огромная скала, покрытая кое-где растительностью. Черная стена уходила высоко в небо. Пирс вспомнил, как Ной описывал геологическое происхождение региона: это была одна из старейших в Африке местностей, где надломилась и встала вертикально земная кора.

Подтверждением рассказа служило гигантское природное сооружение прямо по курсу. Узкие трещины и изломы пронизывали камень, уходя далеко в глубину.

Слоны сомкнули ряды, окружив путешественников. Шествие направлялось к одной из трещин в скале, ничем не отличавшейся от других.

– Посмотрите, что происходит сзади, – шепнул Ной.

Все обернулись.

Трое взрослых слонов шли в ряд, замыкая процессию. Они подметали дорогу громадными пальмовыми ветками.

– Стирают следы, – констатировал Грей.

– Я видел, как слоны в парке бьют такими ветками мух. А однажды видел слона, который особенно засушливым летом вырыл яму для водопоя и закрыл ее кусками коры и песком, чтобы вода не испарялась. Тот слон охранял маленький колодец все лето. – Казалось, Ной едва сдерживает слезы. – Эти великаны необыкновенно умны, они выживают с помощью разума, работают вместе, решают задачи, используют разные инструменты. Только взгляните, какие они удивительные животные! Разве можно на них охотиться для забавы или чтобы добыть слоновую кость?

Джейн сочувственно коснулась его руки.

Ковальски тоже выглядел озабоченным, хотя и по совершенно другой причине.

– Эти ребята заметают не только свои следы, но и наши. Что, если они это делают намеренно?

Грей указал вперед.

– Есть только один способ выяснить правду.

21 час 02 минуты

Почти задыхаясь от волнения, Джейн держалась рядом с Дереком. Ее тянуло открыть все тайны, но было страшно узнать, что же их ждет. А от одного вопроса, который вертелся у нее в голове, от ужаса сводило горло.

Что, если никаких тайн и нет?

Несмотря на все удивительные качества, слоны – всего лишь животные. Что можно у них узнать? Как эти сведения связаны с обжигающими песками Египта, с тысячелетней тайной, со временами Моисея и казнями египетскими?

Первые слоны уже вошли в узкий разлом в скале и исчезли из виду, один за другим пропадали и другие. Подошла очередь путешественников. Когда Джейн вошла в щелевой каньон, то в изумлении смерила взглядом черные стены до самого верха: густые заросли словно куполом закрывали тропу среди скал.

В узкой каменной ловушке мускусный запах стал отчетливее, смешались сладковатые ароматы старого навоза и шкур. Джейн поборола страх и последовала за остальными. Тропа становилась все у́же; похоже, животные освобождали легкие, чтобы протиснуться между скалами.

Они шли еще несколько миль или немного меньше. Наконец стены начали расступаться, предвещая конец путешествия. Оставалось одно, последнее препятствие.

Цепочка слонов отклонилась немного влево. Животные взбирались на крутую каменную плиту, причем слонята держались хоботами за хвосты матерей. Процессия двигалась так, будто слоны проходили этот путь веками, и на каменной плите Джейн заметила тому подтверждение – в средней части камень был вытоптан тяжелой поступью слонов.

Обойти это препятствие не представлялось возможным.

Плита была перекинута через высокую стену, перекрывавшую узкий проход.

Джейн подумала, что это странное образование создано явно не силами природы.

Дерек пришел к тому же выводу. Он присел и провел рукой по шероховатой поверхности моста.

– Белый известняк. Камень привезли издалека. Вокруг только горы гранита.

Джейн подошла к краю плиты. Сложенная из огромных обтесанных камней, каждый размером с легковую машину, стена напомнила другие сооружения из того же материала.

Пирамида Хеопса.

– Это построили не слоны, – заметил Дерек. – Может, они и умеют что-то строить, но это – не они.

Слоны у них за спиной не позволили задерживаться – они недовольно ворчали, спеша попасть домой.

Джейн нехотя прошла по мосту и спустилась с другой стороны.

За стеной скалы расступились, окружив небольшую долину, на противоположной стороне которой расщелина убегала дальше сквозь гору. Внимание Джейн привлекли небольшой лес и зеленый луг. Все здесь выглядело чисто и аккуратно, как будто за деревьями и травой ухаживали. Вернувшихся слонов встречали другие, дожидавшиеся стадо в долине. Они негромко трубили, здоровались, переплетая хоботы, и терлись боками. Слоны в долине выглядели гораздо старше, их шкура обвисла, мослы выпирали. Вероятно, это были старейшины слоновьего племени, слишком слабые для долгих переходов.

Животные разбрелись по утоптанным участкам неподалеку от скал, где нависавшие кроны деревьев защищали их от солнца. Джейн знала, что обычно слоны кочуют от стоянки к стоянке, у них не бывает домов или гнезд, но это стадо, прожив столько времени в уединении и прячась от солнечных лучей, следовало собственным законам.

Однако больше всего Джейн заинтересовало нечто другое.

Девушка пристально всматривалась направо. Дальний участок долины занимало небольшое озеро в гроте, наполовину упрятанное под нависавшей скалой. Вероятно, озеро питали древние источники уникальной гидрологической системы скалистых гор. Зубчатый гранитный свод грота светился будто электрическим светом, мерцая и переливаясь, но отблески этого света сияли над самой водой, а потом кружили по долине янтарными искорками.

– Светлячки, – сказал Ной.

Света было достаточно, чтобы разглядеть темно-алую поверхность озера.

– Боже мой… – прошептал Дерек.

Молодой слон неторопливо спустился в озеро по каменистому берегу, окунул в воду хобот и сделал глоток отравленной воды. Джейн поморщилась, но слон хлопнул ушами, отгоняя приставучих светлячков, и ушел.

Расположились путешественники подальше от того края долины.

Грей собрал группу у опушки рощицы тропических деревьев. Слоны не обращали на людей внимания, занимаясь своими делами; несколько крупных особей оставались начеку, помахивая хвостами.

– Как вам это место? – спросил коммандер.

Джейн перевела взгляд от озера к стене из белого известняка.

– Я знаю совершенно точно, где мы находимся.

Грей повернулся к ней:

– Мы стоим у истока реки. Как и было написано на татуированной полоске кожи, которую оставил нам отец. Теперь все ясно.

– Тебе, может, и ясно… – нахмурился Ковальски.

Но Дерек все понял.

– Тысячи лет назад, скорее всего, случился погодный катаклизм, сезон дождей затянулся, здесь все затопило, река Кагера разлилась, а за ней и все ее истоки.

Джейн представила, как выглядела бы эта местность после долгих проливных дождей.

– В затопленном лесу, по которому мы шли, вода стояла бы в человеческий рост, если не выше. Долины затопило бы, по трещинам в скалах вода проникла бы сюда.

– И слилась бы с отравленным озером, – добавил Дерек. – Микробы отправились с потоками воды по долине, сквозь горы и по реке Кагера добрались бы до озера Виктории.

Грей посмотрел на север.

– А потом достигли бы долины Нила.

Джейн кивнула:

– Неся с собой смерть, следуя за другими казнями, как мы и говорили. Даже извержение на острове Тира, выбросившее в воздух столб пепла, могло привести к началу дождей и потопа.

Грей обернулся к стене. Выражение его лица изменилось – он понял что-то важное.

– В то время, или вскоре после того, сюда пришли люди из Египта; они искали источник болезни. Шли по кровавому следу.

– Пришли сюда, – повторила Джейн. – А чтобы трагедия не повторилась, построили высокую стену, каменную дамбу, закрывшую долину от ядовитых вод.

– Они обнаружили кое-что еще, – сказал Грей, обернувшись к слонам. – Как и мы, египтяне наверняка заинтересовались, как слонам удалось выжить. Мы знаем, что эти великаны жили здесь и в древние времена – не зря же они отмечены на татуировке.

Джейн приложила ладонь ко лбу.

– Но как, как они выжили? Природный иммунитет? Генетическая невосприимчивость?

– Вряд ли, – возразил Грей.

– Тогда что?

– Кто бы ни пришел сюда, те люди открыли тайну слонов. У древних египтян не было оборудования для проведения иммунологических или генетических анализов. Дело в другом. – Грей посмотрел на красное озеро. – Что может заставить слонов так рисковать, пить из этого источника?

Ной предложил свое объяснение:

– Возможно, они получают некое эволюционное преимущество.

Грей обернулся к Ною. В лодке Джейн слышала, как Пирс кратко пояснял проводнику цель экспедиции.

– Какое преимущество?

– Жизнь в этом регионе вращается вокруг воды. Каждое животное вырабатывает собственную стратегию выживания в периоды засухи. Бывало, засушливые времена затягивались на десять лет. Я рассказывал о слоне, который вырыл собственный колодец и закрывал его от солнца. – Взмахом руки Ной охватил долину. – Перед нами биологическая версия такого колодца. Если некую воду можете пить только вы, то больше никто не станет на нее претендовать.

Дерек согласно кивнул.

– Но как они научились пить эту воду?

Ной улыбнулся:

– Слоны – очень умные и терпеливые животные. Они любят разгадывать загадки. Они могли потратить на привыкание к этой воде десятилетия, идти путем проб и ошибок. Лучше задать другой вопрос: зачем изобретать колесо? Почему бы нам просто не узнать, что уже знают слоны?

Джейн подумала, что пришедшие сюда тысячи лет назад из Египта наверняка сделали то же самое.

В поддержку своей точки зрения Ной предложил современный пример.

– В Кении слонихи жуют листья одного дерева, стараясь вызвать роды. Оказалось, что на людей листья оказывают тот же самый эффект, и женщины местных племен следуют примеру слоних. Видите, мы действительно можем многое узнать у наших крупных друзей.

– Даже если вы правы, с чего нам начать? – спросила Джейн.

Грей отошел от опушки леса, внимательно рассматривая мерцающий сумрак грота. Наконец он повернулся к друзьям.

– Полоска татуированной кожи, которую спрятал профессор, сообщала не просто о слонах, а о слоновьих костях.

Джейн выпрямилась.

– Верно.

Грей обратился к Ною:

– Вы говорили, что слоны – единственные млекопитающие, у которых есть похоронный ритуал. Что именно они делают с мертвецами?

– Некоторое время они оплакивают покойника, затем проводят обряд погребения: забрасывают останки землей и прутиками, иногда покрывают ветвями деревьев. Впоследствии останки почитают, даже если они принадлежат не родственникам. Некоторые стада слонов переносят кости предков с собой, когда переходят на новое место.

– Так где же кости этого племени? – спросил Грей. – Слоны прячутся; вряд ли они оставят кости предков где-то в долине на всеобщее обозрение.

– Но и слишком далеко они кости не унесут. – Дерек кивнул на трещину в дальней скале. – Может, где-то там?

– Пойдем посмотрим.

Прежде чем они ушли, Сейхан указала на стену известняка.

– Насколько я понимаю, там единственный вход в долину и выход из нее. Так что пока вы ищете кости, я займу оборону.

Грей кивнул:

– Рацию не выключай. Если что – вызывай немедленно.

– Вы меня и так услышите, – ответила она, похлопав по пистолету у бедра.

Пирс обнял ее на мгновение, и Сейхан зашагала прочь.

Остальные все вместе отправились в другую сторону.

Ной приказал Рохо держаться рядом, особенно когда группа проходила мимо ядовитого озера. Они обогнули водоем как можно дальше, ступая по высокой луговой траве. Слоны реагировали на их появление, обнюхивая путешественников, тихонько трубили. Какой-то молодой слон ринулся на них, широко развернув уши. Все замерли, но шагах в десяти от людей слон остановился, дернул ушами и потрусил в сторону, высоко держа хвост.

– Молодой еще, пугает нас, – объяснил поведение слона Ной.

– Типичный подросток, – нахмурился вслед слону Ковальски.

Больше им никто не мешал.

Когда они подходили к трещине в скале, Ной предупредил:

– Сама идея о существовании кладбища слонов – не более чем легенда. Старые слоны не уходят в потайное место, когда наступает время умирать. Быть может, это племя ничем не отличается от других и кости их мертвецов лежат там, где слоны нашли вечный покой.

Джейн сомневалась в таком утверждении. Именно эти слоны казались очень необычными. Возле трещины в черной скале появился слон – самый крупный из всех ранее встреченных. Он стремительно вышел из темного прохода, загораживая людям дорогу. Уши слона развевались, хобот был воинственно задран.

– Сдается мне, тут не подростковые шуточки, – проворчал Ковальски.

– Что будем делать? – шепнул Дерек.

Ответом послужил хриплый трубный зов, почти рассерженно донесшийся из-за спины слона. Великан смерил визитеров пристальным взглядом, а потом неохотно отступил, освобождая путь.

– Похоже, кто-то хочет с нами встретиться, – сказал Дерек.

Путешественники ступили в узкий проход в скале. Слон вновь занял свой пост – медленно шел за людьми, держась в отдалении. Ступал тихо, почти благоговейно, словно земля, по которой он шел, заслуживала почтения.

Возможно, почтение относилось к тому, кто ожидал их в конце пути.

В проходе царил сумрак, спутанные ветви деревьев в вышине не пропускали солнце, но лампочка на каске Грея все-таки давала достаточно света. Неровная тропинка, извиваясь, привела к неглубокой впадине, выхода из которой не было.

Конец пути.

Джейн подумала, что это конец во многих смыслах.

Землю каньона, у которого они стояли, покрывали холмики веток и земли. Некоторые стояли нетронутыми, другие кучи кто-то разбросал. Завитки желтоватых бивней ясно виднелись среди выбеленных временем костей. На другой стороне впадины росли высокие деревья, но других признаков жизни видно не было. Бесплодная земля как солью была присыпана белым песком и мелкими округлыми камешками вперемешку с осколками раковин давно отступившего древнего моря.

Джейн вышла вперед и поняла, что ошиблась.

Под ногами поскрипывали не песок и ракушки, а раздробленные кости.

Она уставилась вниз, охваченная ужасом, пытаясь представить глубину этого мрачного ложа. Тысячи слонов приходили сюда умирать, ложились поверх других мертвецов, и время стирало их кости в пыль.

Ковальски, однако, был доволен.

– Получается, слоновье кладбище существует!

Несколько слонов пробирались по каньону, шли медленно или неподвижно замирали над грудой веток, осторожно дотрагиваясь хоботами до выступающих костей. Пришедшие поклониться мертвым животные не издавали ни звука.

Джейн почувствовала, как страх отступает при виде искреннего горя слонов, уважения, которое они выказывали предкам. Она заметила молодого слона, застывшего над холмиком земли и веток. Из уголка глаза животного выкатилась блестящая слеза.

Ничего удивительного, что слон-охранник пытался преградить им путь.

Нам здесь не место.

Но, как заметил Дерек, людей ждали.

Медленно ступая и покачиваясь, к ним шла старая-престарая слониха, ее шкура серовато-белого оттенка почти сливалась цветом с костями на земле. Покачивая хоботом, слониха подзывала людей к себе.

Они подошли, чувствуя, что она заслуживает уважения.

– Почти слепая, – прошептал Ной.

Вероятнее всего, он был прав. Луч фонаря прошелся по голове слонихи, однако она не моргнула и не отвернулась от яркого света.

Люди подошли ближе. Полагаясь на чувства более надежные, чем зрение, слониха повернулась к Джейн. Принюхалась, обхватила хоботом запястье девушки и привлекла ближе, отделяя ее от остальных.

Джейн оглянулась, но Ной ободряюще кивнул, и девушка пошла за слонихой, доверившись чутью проводника, много лет работавшего с этими великанами джунглей.

Вскоре слониха отпустила руку девушки, вернулась к путешественникам, повела хоботом и выбрала еще одного.

И этого недовольного происходящим Ной проводил обнадеживающими словами:

– Komeza, Рохо, – шепнул он, – иди, не бойся.

Львенок пошел вперед, повинуясь движениям хобота, который зарылся в его светлую гриву. Рохо поставили рядом с Джейн.

Они стояли перед величественной слонихой. Джейн заметила, как завиваются ресницы старых глаз, когда животное склонило голову, дотронувшись лбом до груди Джейн. В то же время хоботом великанша почесала Рохо бок, и львенок не сдержал довольного мурлыканья.

Когда королева племени вновь подняла голову, в ее усталых глазах блеснули слезы.

21 час 32 минуты

Грей не отводил взгляда от слонихи, которая осторожно, чуть ли не грустно поглаживала розовым кончиком белого хобота девушку и льва.

– Что она делает? – прошептал Дерек.

– Горюет старушка, – покачал головой Ной, – не пойму только о чем.

– Она вспоминает, – сказал Пирс.

Дерек обернулся к нему. Грей показал на слониху, удивляясь, что Рэнкин не догадался без подсказки.

– Женщина и лев.

Дерек удивленно перевел взгляд на героев немой сцены перед ними.

– Ты же не хочешь сказать, что она…

– Слониха выбрала именно их. Это не случайность. – Грей вспомнил рисунки в гробнице и символы на сосуде Ливингстона. – Возможно, давным-давно в поисках истоков Нила сюда приходила женщина, а вместе с ней был отличный охотник, незаменимый помощник в долгой дороге. Египтяне боготворили кошек, иногда держали львов как домашних животных или помощников в охоте, ведь так?

Дерек кивнул:

– Мы знаем, что так поступали некоторые фараоны, да и другие люди. Но даже если считать, что слоны ничего не забывают, разве могут они помнить события тысячелетней давности?

– Как правило, не могут. Однако слониха явно вспомнила женщину и льва. Не могу объяснить, но, возможно, эволюционное преимущество проявлялось различными способами… – Грей обратился к Ною: – Вы говорили, что у слонов большой объем мозга.

– Да, мозг слона больше, чем мозг любого другого животного на суше. Весит примерно одиннадцать фунтов[170]. В коре их мозга содержится столько же нейронов, сколько и в мозге человека.

Грей кивнул:

– Для микроба, предрасположенного к существованию в электрически заряженной нервной системе, такой организм-хозяин просто идеален, он постоянный источник пищи. Возможно, паразит и организм слона «договорились» об условиях сосуществования, выгодного для обеих сторон. Микроб стимулирует электрическими разрядами мозг слона, улучшает его и так хорошую память… и служит для передачи знаний от поколения к поколению.

Ковальски прервал ход его рассуждений:

– Смотрите. Она куда-то пошла. Ведет за собой Джейн и льва.

Старая слониха повернулась и медленно двинулась через каньон, тихим фырканьем приглашая Джейн и Рохо идти за ней.

– Пошли. – Грей направился следом, держась в некотором отдалении, чтобы не спугнуть животное.

Слониха отвела гостей к небольшой рощице, где у холмика сухих веток копали что-то мать-слониха и слоненок. Направив хобот на Джейн и Рохо, древняя слониха преградила им дорогу.

Грей тоже остановился.

Дерек осмотрел широкие кроны деревьев и указал на покрытые плодами ветви.

– Африканские сливы мобола.

Грей ответил непонимающим взглядом.

Дерек пояснил:

– Когда Ливингстон умер, его сердце похоронили под сливовым деревом мобола. А тело отправили в Англию в гробу, сделанном из коры этих деревьев.

– Почему?

– Кора этих деревьев выделяет дубильные вещества – танины. С их помощью туземцы рассчитывали мумифицировать тело Ливингстона для долгого пути домой.

Грей нахмурился. Оглядев холмы, разбросанные по каньону, он заметил, что все они покрыты ветвями сливовых деревьев. Может быть, слоны тоже знали о дубильных свойствах коры мобола? Грей чувствовал, что это очень важная деталь, однако никак не мог понять ее смысла.

– Что они делают? – вклинился в разговор Ковальски.

Отвращение в голосе спутника заставило Пирса снова взглянуть на слоненка с матерью. Слониха вытащила из холмика кусок кости, по форме напоминающей часть черепа. Она осторожно положила кость на землю и растоптала в пыль. Затем подцепила хоботом осколок, положила в рот и принялась жевать, подсказывая слоненку следовать ее примеру.

Слониха двигала челюстью, растирая кусочек кости широкими коренными зубами. Скоро с ее губ упал белый кругляшок – все, что осталось от кости.

Грей посмотрел вниз, на костяное крошево под ногами. Землю покрывали именно такие белые шарики.

Какого черта?

Он вновь смутно почувствовал, что это очень важно.

Головоломка не складывается.

Коммандер не отрываясь смотрел на поле каньона, пока слоновье кладбище не замерцало разноцветными волнами – так отражалось от необычной поверхности небо.

Пирс вытянул шею, стараясь проследить за волнами, уходящими к звездам.

Ничего не понятно.

Какая-то аура.

Словно в ответ на тот же странный знак, слоны в каньоне затрубили. Даже самое старое животное, подняв к небесам хобот, издало тоскливый горестный звук.

Грей обернулся к друзьям:

Что происходит?

21 час 55 минут

Глядя в открытую боковую дверь «Сессны», Валя следила за пляской разноцветных волн в небе. Она много раз наблюдала за северным сиянием в Арктике и потому точно знала, что сейчас происходит.

Мешало какое-то странное чувство тревоги, словно сияние было предупреждением от Антона, посланием для нее.

Валя тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.

Рядом застыли Крюгер и его люди, облаченные в шлемы и вингсьюты.

– Готовы? – прокричала она Крюгеру.

Он в ответ показал ей поднятый вверх большой палец.

Валя следила за группой Пирса всю ночь: «Ворон» передавал информацию с инфракрасных датчиков на экран. Противник сам загнал себя в ловушку глубоких каньонов, где обитало стадо слонов. Странное место, и Грей оставался там слишком долго. Решили сбросить десант и, прежде чем ликвидировать его группу, выяснить, что такого важного он узнал.

Самолет пройдет на небольшой высоте к северу от горных каньонов, где и спрыгнут Крюгер и его люди. Каждый был вооружен автоматом «АК74М» с подствольным гранатометом. Прыгать предстояло в темноте, с приборами ночного видения, и приземляться в более крупном из каньонов. Валя последует за группой Крюгера, однако приземлится ближе к цепи скалистых каньонов и будет прикрывать отход в джунгли. Она выбрала пистолет-пулемет «МП7А1» фирмы «Хеклер и Кох» с прицелом ночного видения и глушителем. Дополняли экипировку четыре запасных магазина на сорок патронов каждый.

Но лучшее оружие было пристегнуто к ее запястью.

Сегодня ночью его лезвие попробует крови. Валя вырежет свою метку глубоко, впиваясь клинком до самой кости в тело еще живой жертвы.

Самолет снизился, готовясь выбросить десант. Под крыльями «Сессны» две ракеты «Хеллфайр» ждали приказа с земли, готовые сжечь все за спиной Вали и ее людей.

Высоко в небе ярче заблестели огни северного сияния. Валя больше не считала их предупреждением; это сияло знамя ее победы.

Самолет опускался все ниже, и Крюгер снова метнул взгляд на Валю.

Она кивнула.

Начинаем.

Один за другим пять человек полетели к земле с пылающих небес.

Глава 26

3 июня, 17 часов 01 минута по восточному летнему времени

Остров Элсмир, Канада

Воздух был так насыщен электрическими разрядами, что кожа Пейнтера покрылась мурашками. Он ухватился за стойку, пытаясь выглянуть из грузового люка «Глоубмастера», и его пронзил удар тока. Не обращая внимания на боль, Кроу покрепче вцепился в металлический прут.

Небеса полыхали огнем.

В воздухе стоял запах озона, резкий, будто хлорка, перемешанный с запахом горелой резины. Волосинки на руках стали дыбом.

Волны северного сияния вздымались все яростнее, превращаясь в шторм, где белые электрические барашки пены перемежались с огненными валами прибоя. Яркие вспышки следовали за синими стрелами плазмы. Пушечной канонадой не переставая грохотал гром. Молнии разрывали снизу темные облака.

Самолет вздрагивал от ударов. Крылья его тряслись, будто пытаясь сбросить электрическое напряжение; один из двигателей производства компании «Пратт энд Уитни» дымил.

– Что делать? – прокричал такелажник, вцепившийся в стойку с другой стороны рампы.

Пейнтер оглянулся на грузовой отсек. Занавес из прозрачного пластика, отделявший перевернутые алюминиевые контейнеры от безопасной части отсека, был сорван. Ученые работали у пульта, привязав себя к опорам, отчаянно искали ответ на вопрос такелажника. Двое из команды Антона силились закрепить платформу контейнеров, окутанную оранжевой грузовой сетью, цепляя звенья сети к застежкам на фюзеляже. Парни шлепали по мерцающим алым лужицам, забыв об угрозе заражения.

Какая теперь разница?

Фейерверк снаружи становился все ярче, и пассажиры «грузовика» поняли нечто очень важное.

Это наша общая беда.

Пейнтер крикнул:

– Скоро будет хуже!

Такелажник, молодой краснощекий парень по имени Уиллет, с ужасом взглянул на него в ответ.

Куда уж хуже?

Кроу указал вниз. Черные тучи угрожающе бурлили, превратившись в громадный водоворот энергии и огня, по которому плясали молнии. И пламя северного сияния затягивало сверху в эту воронку, словно в бурные воды. Сейчас по всей ионосфере надуваются такие пузыри, готовые разорваться под воздействием приливных сил. И причина ясна: сердце огненного котла сияло ярко-алым.

Жидкость именно такого цвета вымочила его одежду, обожгла кожу и растеклась мерцающими лужицами по грузовому отсеку самолета. Пейнтер уже давно подозревал, что часть ядовитой жидкости вылилась через грузовую рампу и попала на облака под самолетом.

А вот и доказательство.

Он представил, что каждая алая частичка действует как капля сверхпроводящего материала и, высвобождая потенциальную энергию, заключенную в грозовых облаках, запускает бесконечную цепную реакцию. Вскоре вся эта сила вырвется на свободу – энергия тысячи ядерных бомб.

– Скажи пилоту, пусть отведет нас подальше отсюда! – закричал Пейнтер.

Нужно отлететь от этой огненной воронки.

И поскорее.

Уиллет кивнул и помчался к кабине экипажа.

Кроу задержал дыхание, пока не почувствовал, что самолет поворачивает.

Он выдохнул с облегчением.

Нам придется…

С левого борта из облаков вырвался новый столб огня, с грохотом разрывая воздух и устремляясь в вышину.

Стараясь избежать столкновения, летчик положил самолет на крыло. Грузовую сеть оторвало от фюзеляжа, контейнеры разбросало по отсеку. Одного из охранников раздавило на месте.

Пока «Глоубмастер» пытался обойти огненный столб, Пейнтер изумленно смотрел на новую угрозу, догадываясь, откуда она взялась.

Со станции «Аврора».

Чем там думает этот мерзавец?

17 часов 12 минут

– Это наша единственная надежда, – прошептал Саймон Хартнелл.

Стоя у главного пульта управления, он все еще вел свой корабль, отказываясь покинуть пост. На станции выла сирена. Экраны показывали торопливо удаляющиеся от корпусов снегоходы и прочие средства передвижения. Люди бежали прочь, не успев застегнуть теплых курток.

В зале остался только основной костяк команды.

Подбежал доктор Капур, задыхающийся, с блестящим от испарины лбом.

– Слишком сильный разряд! Нужно все отключить. Система не выдержит.

– Должна выдержать.

Пол под ногами задрожал. Глядя через защитные очки, Саймон обратил взгляд на башню, изо всех сил надеясь, что конструкция выдержит. Синие огненные вспышки пробегали от вращающегося сверхпроводника на вершине башни до самого низа, где на дне старого карьера плескались волны горящей плазмы. Сквозь толстое защитное стекло жар этого факела доходил до Хартнелла.

И все же он знал, что энергия, накопленная у подножия башни, – всего лишь малая часть того, что было направлено в глубь земли. После того как первый запуск системы антенн завершился таким ужасным результатом, Хартнелл начал искать способ обратить начатое вспять, вывести огонь с небес. Люди Капура пришли к единственно возможному решению.

Следуя замыслу Теслы, Саймон построил башню Ворденклифф, которая могла не только передавать энергию, но и получать ее. Тесла мечтал о создании системы из сотен башен, каждая из которых посылала бы энергию в огромный общий котел, опоясывавший земной шар. Кроме того, он полагал, что каждая из башен сможет забирать энергию из этого котла, предоставляя ее нуждающимся.

Саймон постарался воплотить мечту Теслы.

Огненный столб на вершине башни выглядел как раньше, однако теперь энергию не выпускали в небо, а забирали из ионосферы, засасывали вниз.

Башня превратилась в громоотвод, уводящий пламя с небес на землю.

Однако энергию нужно куда-то посылать. И вновь пригодились решения Теслы. Когда башню строили, пришлось серьезно углубить несущие конструкции, чтобы поддерживать такое массивное сооружение. При строительстве это было необходимо с инженерной точки зрения, но теперь Саймона восхитило сходство конструкции с огромными трехсотфутовыми железными стойками, которые Тесла спроектировал для своей башни. По его замыслу, эти столбы должны были «держать землю».

Тесла намеревался посылать по стойкам электромагнитную энергию в земные недра и накапливать на резонансной частоте планеты – в бездонном резервуаре, который можно использовать повсюду в мире.

Хартнелл надеялся заполнить тот самый бездонный колодец огнем с небес, воплотить два провидческих замысла гениального ученого, объединить два возможных источника беспроводной энергии: ионосферу, охватывающую планету в вышине, и темный колодец в глубинах земной коры.

Башня была призвана работать как огромный трансформатор, соединяя небо и землю, служить проводником для пламени небес в глубины планеты. Если повезет, удастся достичь точки равновесия и порядок будет восстановлен.

К несчастью, удача от них отвернулась.

Земля дрогнула, швырнув Хартнелла на пульт управления. Он услышал звон разбитого стекла и скривился, решив, что не выдержало окно со стороны башни. Однако огромные неровные куски стекла разбились справа от него, в дальнем конце зала. Саймон помнил, что скрывалось за разлетевшимся окном. Темная гладь озера.

– Сэр! – Вопль Капура напомнил Хартнеллу о более важной угрозе. – Надо все отключить. У нас массивные всплески напряжения. Потоки плазмы нарастают в обоих направлениях!

Балансируя на дрожащем полу, Саймон вообразил, какие волны энергии пульсируют между небом и землей.

– Разве не этого мы хотели? Мы же предполагали, что перед самым достижением равновесия сил получим именно такой эффект! Волны энергии ищут стабильного равновесия!

– Вы не понимаете… – Капур покачал головой.

– Так объясни!

– Эти колебания… – Ученый забормотал очень быстро, силясь рассказать, помогая себе жестами. – Одна волна идет вверх, другая – вниз. Амплитуды и длины волн одинаковы. Они начинают накладываться друг на друга в момент встречи.

Саймон глубоко вдохнул, осознав опасность.

– И могут создать стоячую волну.

Он представил себе туго натянутую струну энергии, соединяющую небо и землю, постоянную, незыблемую.

Капур в ужасе уставился на башню.

– Получится огромная замкнутая цепь.

Саймон бросился вперед, понимая, что такая цепь долго не продержится, учитывая, какие невероятные силы вступили в игру. Произойдет короткое замыкание, которое разорвет небо и разнесет планету в прах.

Хартнелл повернул ключ в замке, пытаясь отключить башню.

Ничего не случилось.

Он повернул ключ еще несколько раз.

– Система подпитывает себя сама. – Капур отступил на шаг. – Цепь замкнулась.

Саймон выпрямился у пульта.

Слишком поздно.

17 часов 18 минут

– Держитесь!

Кэт вела снегоход на сумасшедшей скорости к дальнему берегу острова Джонса, который длинным черным камнем выступал на поверхности замерзшего озера Хейзен – будто подводная лодка, пробившая арктический лед; только эта лодка тянулась на четыре мили в длину и полмили в ширину. Неподалеку виднелось еще несколько островов поменьше, где можно было укрыться.

Тагак занял пассажирское сиденье рядом с водителем, а Джон, его отец, неуклюже развалился сзади. Оба держали в руках ружья.

Последние полчаса Кэт провела за игрой в кошки-мышки, петляя по островам озера Хейзен, уворачиваясь от охотников – людей Антона. Когда Джон сообщил о приближении гостей, она намеревалась взять снегоход и увести врагов от Сафии и остальных. Однако двое инуитов заявили, что одну ее не отпустят. Кэт пыталась отговорить их, предупреждая о возможности заражения, но Джон посчитал количество снегоходов, летевших к озеру с гор, и взобрался в машину следом за Кэт.

И ей очень повезло с попутчиками.

Буря разыгралась не на шутку, скрывая их от преследователей. Враги двигались за фарами снегохода Кэт, словно на маяк в тумане, и ей удалось увести преследователей к югу. Три палатки на озере, покрытые снегом, остались незамеченными.

Добравшись до островов, Кэт выключила фары и по очереди примеряла на себя роли то охотника, то жертвы. В результате этой партизанской войны обе стороны зашли в тупик. В ветровом стекле снегохода появились две дырки от пуль, зато противник потерял три машины преследования.

А потом все изменилось.

– Давай, быстрее! – крикнул Тагак, когда снегоход въехал на лед озера.

С обеих сторон в вихрях снега блестели огни на быстрых машинах противника. Но главная опасность исходила не от них.

Молния расколола низко нависшие тучи. Разряды молний ударили по озеру с невероятной силой. Лед треснул. Впереди гряда облаков над озером заклубилась, образуя вихрь невозможной величины.

Облака сияли темно-алым, словно в их глубине пылал огонь.

Кэт подозревала, что так и было, и гнала прочь. Люди Антона, бросив добычу, спасались в разные стороны от адского пламени в небесах.

Кэт хотела забрать Сафию и Рори и убраться из долины.

Заднее стекло разлетелось вдребезги, и Джон вскрикнул, прижав ладонь к уху. Сквозь пальцы тут же потекла кровь.

– Ложись! – завопила Кэт, пригибаясь к рулю.

Тагак переполз к отцу и выстрелил назад.

Кэт еще прибавила газу, убегая от громовых раскатов и слепящих молний. Снегоход вдруг повело в сторону – треснувший лед не выдержал и накренился под весом машины. Не останавливаясь, Кэт вывернула на крепкий участок льда.

Тагак время от времени палил наугад, но Антон больше не отвечал. Кэт знала, что за ними гонится именно русский. Кто еще так упорно станет преследовать добычу?

Справа что-то врезалось в лед, пробившись сквозь метель. Раздался взрыв, снегоход тряхнуло. Кэт сначала подумала, что стреляют из миномета, но тут небеса разверзлись во всей своей яростной мощи.

На озеро посыпались огромные куски льда, разбиваясь в пыль или подпрыгивая по поверхности. Вокруг падали градины размером с тыквы; они гремели по крыше снегохода, оставляя на ней вмятины. Бомбардировка усилилась; везде, куда хватало глаз, лупили ледяные снаряды, озаряемые вспышками молний.

Кэт даже не думала тормозить.

В конце концов ей удалось выехать из-под летящих кусков льда, но грохот и молнии продолжали преследовать снегоход. Кэт неслась вперед, не сбавляя скорости.

Словно выбившись из сил, клубы облаков рассеялись, открывая кусочки неба. Там бушевала огненная плазма, белыми цепями молний разрывая синеву на части. Как будто исчезли преграды между мирами и открылось кипящее сердце ада.

Вспомнились библейские описания седьмой казни: Моисей воздел посох свой к небесам, и Господь послал на землю гром, и град, и огонь.

Кэт смотрела на слепящие молнии, ледяной град и пылающее огнем небо. От непрекращающихся раскатов грома дрожал лед и дребезжали стекла снегохода.

Быть может, это и есть седьмая казнь?

Клубящиеся облака вновь сомкнулись, еще темнее и тяжелее, но по-прежнему сияли ужасным светом.

– Берегись! – крикнул сзади Тагак.

Кэт перевела взгляд на озеро.

По льду неслись знакомые тени, еще более воздушные, чем раньше. Пролетали беззвучно – завывания ветра скрывали тяжелые удары копыт – и таяли, исчезая в снежных вихрях. Перед ними снова было стадо оленей-карибу.

Крупный самец внезапно кинулся прямо к бамперу снегохода. Кэт резко повернула руль, уходя от столкновения, и машина завертелась на льду, описывая круги.

Неподалеку показались ледяные холмики.

Палатки!

Слава богу…

Сосредоточившись на цели, Кэт не заметила трещины. Поверхность под снегоходом наклонилась. Потерявшая скорость машина не могла выбраться в безопасное место. Центр тяжести неуклонно смещался, льдина грозила перевернуться.

Кэт указала на высокие боковые двери.

– На выход!

Едва все выскочили наружу, как снегоход наклонился, сползая по льдине, и исчез в полынье.

К Брайант подошли Джон и Тагак.

– Собачья упряжка куда лучше, – вздохнул Джон.

Кэт не стала спорить.

Они направились к палаткам, но, пройдя всего несколько шагов, услышали где-то слева урчание двигателя. Сквозь завесу бури акулой в черной воде мелькнула тень.

Снегоход с выключенными фарами.

– Бежим! – скомандовала Кэт.

Она жестами приказала пригнуться и двигаться вперед, надеясь, что их маленькая группа осталась незамеченной. Покидая снегоход, они не взяли с собой оружие. Оставалось лишь идти к палаткам и молиться, чтобы враг их не заметил.

Кэт прислушивалась, но завывания бури заглушали шум мотора, а шквалистый ветер кидал в лицо ледяной град. И все-таки им удалось добраться до маленького лагеря рыбаков.

Кэт поспешила к Рори и Сафии.

Прежде чем она успела откинуть полог, раздался выстрел, взрывая лед у ее ног.

Кэт обернулась.

Из-за соседней палатки вышел Антон в сопровождении еще одного охранника с автоматами на изготовку. Наверное, оставили снегоход где-то подальше и устроили засаду.

– На колени. Руки за голову, – приказал Антон инуитам.

Те заколебались, но Кэт жестом посоветовала им выполнить приказ.

Спутник Антона обошел охотников и встал у них за спиной, не опуская оружие.

– Рори, выходи! – крикнул Антон.

Откинув полог, наружу выбрался юноша, виновато поглядывая в сторону Кэт. Он был одет в новую теплую куртку.

– Мне жаль, – пробормотал он, опустив взгляд. – Нас застали врасплох. Я не хотел, чтобы все так закончилось.

И я не хотела…

Похоже, Рори собирался уехать.

– Как там Сафия? – спросила Кэт.

– Плохо, – покачал головой Рори. – Чем сильнее воет буря, тем хуже ей становится.

Что ж, по крайней мере, не убили…

Полог снова откинули изнутри, и Сафия, нетвердо ступая, встала между Рори и Антоном. Ее взгляд был устремлен на клубящиеся облака, заполнившие все небо с южной стороны. На мгновение Кэт показалось, что глаза Сафии светятся, но скорее всего в них просто отражались молнии.

Сафия резко подняла вверх руку.

Дальше события развивались словно в замедленной съемке.

Охранник за спиной Кэт, наверное, решил, что у Сафии в руке оружие. Он выстрелил, но Рори успел это заметить и бросился вперед, закрывая собой женщину.

– Нет!

Антон в свою очередь отреагировал со скоростью бывшего члена Гильдии и встал перед Рори, спиной к стрелку. Пуля ударила его в позвоночник. Антон упал вперед, на руки Рори.

Пока они падали, Кэт пригнулась, схватила оружие Антона и, развернувшись, спустила курок.

Пуля попала охраннику в шею, почти полностью ее разорвав, и отбросила тело назад.

И только Сафия стояла неподвижно, не сводя глаз с неба.

Она заговорила, будто обращаясь к буре:

– Так не должно быть…

17 часов 32 минуты

Пламя все ярче разгорается в ее голове, она смотрит глазами двух женщин.

Одна старуха, другая молода.

Она видит ледяную бурю, прокатившуюся по выжженной пустыне к кроваво-красной реке. Она видит замерзшее озеро, над которым разверзлись огненные небеса. Две картины мерцают и дрожат, словно пытаясь прогнать друг друга.

Это война льда и пламени, битва, старая как мир.

Она не смотрит на бурю; она знает, что это не более чем ловушка, отвлекающий маневр.

Ее взгляд устремлен вперед, к маяку, сияющему вдали.

Так не должно быть.

17 часов 33 минуты

– Повторите, что мы должны сделать? – спросил Пейнтер.

Он сидел в кабине «грузовика» с пилотом и такелажником, который, очевидно, был еще и вторым пилотом. За его спиной на ступеньках лестницы сгрудились остальные пассажиры, слушавшие приказ бывшего начальника по СВЧ-радиостанции.

– Вы должны направить самолет в систему антенн «Авроры». – Голос Хартнелла дрожал от страха. – Разбить башню.

Кроу посмотрел вперед, в окно кабины, где пылал столб плазмы. Хартнелл уже рассказал, что произошло, как его попытка исправить сделанное привела лишь к худшему. Причем электрическая цепь, которую описал Хартнелл, – не более чем жалкая картинка ужасающей битвы стихий, развернувшейся в небе.

Нужно разбить электрическую цепь, пока она не разорвалась сама.

Капур и Хартнелл предпринимали отчаянные меры, чтобы поддержать ее стабильность, но долго так продолжаться не могло. Достаточно было выглянуть в иллюминатор, чтобы увидеть правду. Огненный водоворот неуклонно рос, превращаясь в ураган потенциальной энергии.

Сила стихии превысит тысячу ядерных бомб.

Как только эта энергия доберется до неустойчивой цепи, ярко сиявшей в небе, игра окончится.

У них в запасе не более двадцати минут.

Так что времени на долгие разговоры не оставалось.

– Мы всё сделаем, – ответил Пейнтер.

Пилот с ужасом взглянул на него. Он прекрасно понимал, что направить самолет на башню придется вручную. При таких помехах и нелетной погоде передать посадку автопилоту не получится.

У них будет только одна попытка.

Пейнтер заметил фотографию на консоли – улыбающаяся жена и двое детишек – и сжал летчику плечо.

– Я справлюсь.

Тот нахмурился:

– Вы раньше летали на «Глоубмастере С-17»?

– Нет, на таких великанах не доводилось. – Он снова похлопал пилота по плечу. – Но мне же не сажать машину – всего лишь разбить где надо.

Пилот неуверенно взглянул на Пейнтера, не зная, поспорить ли с ним или передать ему выполнение самоубийственного задания беспрекословно. Затем его лицо окаменело.

– Я покажу вам основные приборы. Если не поймете или если я не увижу, что вы в состоянии отличить ручку управления от собственного хрена, я сам поведу машину вниз.

– Договорились. – Кроу показал на дроссель – рычаг управления двигателем. – Вот это ручка, правильно?

Пилот ответил ему ошалевшим взглядом.

Пейнтер ухмыльнулся:

– Я пошутил, это дроссель. А вот это – РУС, ручка управления самолетом. Вон там – ИЛС – индикатор на лобовом стекле, АУС – авиационный показатель скорости, и конечно же, ИСС – индивидуальное спасательное средство. – В конце короткой речи Кроу показал на свою ширинку. – А хрен мой, насколько я помню, там. Еще вопросы есть?

Летчик что-то невнятно пробормотал.

– За работу.

Пассажиры приступили к эвакуации, пока пилот рассчитывал наилучший способ выхода на систему антенн. Решено было поднырнуть под штормовые облака – эту часть полета Пейнтер с радостью доверил летчику, – а оказавшись ниже, выровнять машину, позволив всем спрыгнуть с парашютами и оставив Пейнтера вести «Глоубмастер» к цели.

Все просто, если умирать не вам.

– Держитесь крепче! – послышалось по внутренней связи. – Снижаемся!

Пейнтер сел в откидное кресло за спиной Уиллета, откуда открывался вид на нос воздушного судна, склоненный к облачной гряде. Лететь оставалось по прямой, никуда не отклоняясь.

Плазменный шторм бушевал все сильнее. Северное сияние разливалось по небу, отбрасывая огромные огненные кольца на землю и взрываясь спрайтами и синими вспышками.

Такое представление могло означать только одно.

Хартнелл терял контроль над ситуацией.

Летчик, вероятно, это почувствовал и ускорил снижение.

– Держитесь! – крикнул он.

«Глоубмастер» скользнул в черные облака. Пейнтер покрепче ухватился за ремни безопасности, откинувшись на спинку кресла. Самолет падал вниз сквозь бурю, его било и подбрасывало, крутило и встряхивало. За ветровым стеклом была лишь тьма. Даже зеленые линии на радаре были плодом статических помех. Так продолжалось бесконечно, но внезапно «Боинг» вышел из облаков, и за стеклом вновь показались снег, черные скалы и белые ледники.

Пилот поднял нос самолета, выравнивая машину и снижая скорость, вывел «грузовик» на пологую траекторию, кое-что поправил на приборной доске, задумчиво поскреб подбородок и повернулся к Пейнтеру:

– Ваша очередь.

Кроу отстегнул ремни безопасности.

В самое пекло.

Чуть помедлив, пилот уступил ему место.

– Давай, иди, – махнул Пейнтер. – Проследи, чтобы все выпрыгнули.

Тот кивнул, собрался уходить, но снова повернулся к нему:

– Спасибо.

– Пока не за что.

Пилот хлопнул его на прощанье по плечу и вышел из кабины.

Уиллет задержался еще на мгновение.

– У вас будет всего несколько секунд.

– Знаю.

Парень вздохнул. Прямо по курсу грозовые облака сияли голубым огнем. Зверь ждал.

– Я могу остаться, – предложил Уиллет. Судя по напряжению в голосе, ему потребовалась вся сила воли до последней капли, чтобы произнести эти слова.

Пейнтер ткнул большим пальцем себе за спину.

– Мистер Уиллет, прочь с моего корабля. Это приказ.

– Есть, капитан!

Парень отстегнул ремни безопасности и выбрался из соседнего кресла, тоже хлопнув Пейнтера по плечу.

– Вы уж давайте, не подведите.

Кроу знал, что Уиллет имел в виду не только разрушение антенн.

Постараюсь.

Пора надевать наушники. Еще минута – запомнить, что где на панели управления. Над головой были сотни переключателей, и еще столько же перед ним, но важнее всего – ручка управления у колена.

Я справлюсь.

Наконец в наушниках послышался голос Уиллета:

– Птички улетели. Следую за ними. Корабль ваш.

Пытаясь отвлечься, Пейнтер проверил показатели высоты, нашел на экране скорость машины, слегка отпустил дроссель, замедляя самолет для заключительного захода на цель.

Поехали.

Он включил радиоприемник.

– Хартнелл, ты там? Отвечай.

– Пейнтер? За штурвалом ты? – прозвучал в ответ удивленный, почти веселый голос.

– Кто-то же должен за тобой подчищать… Предупреждаю: буду у цели через сто секунд. Вам с Капуром пора бежать в бункер.

– Капура я уже отослал. Но кто-то же должен следить за пультом, выгадать тебе секунду-другую.

В голосе Хартнелла прорезались напряженные нотки, и Пейнтер снова представил себе бурю энергий в ионосфере. Ситуация явно вышла из-под контроля.

– Сколько у меня времени?

– Понадобится каждая секунда.

Кроу беззвучно выругался и двинул дроссель вперед, набирая потерянную скорость.

Впереди уже виднелась система антенн. По сооружениям пробегали синие искры, превращая антенны в мерцающую галактику в глубине тундры. В центре с вершины башни поднимался в небо столб плазмы. Даже издалека Пейнтер почувствовал судорожные вибрации по всей длине огненной колонны.

Он не решался замедлить машину, как хотел раньше. На воплощение плана оставалось все меньше времени.

– Пейнтер! – внезапно послышался вопль Хартнелла.

И тут из старого котлована ушел ввысь плотный шар плазмы. Энергия больше не спускалась к земле. Катастрофа близилась. Пейнтер проследил за громадной шаровой молнией, летевшей к облакам, и увидел: огненный котел, клокотавший в небе, прибыл. Его внешние края практически соприкасались с плазменным столбом, поднимавшимся от «Авроры».

Времени не осталось.

Пейнтер одновременно толкнул дроссель и опустил нос самолета. Скорость резко возросла, машина превратилась в управляемую ракету.

Внезапный порыв ветра ударил «Боинг» в бок и помешал Пейнтеру перейти ко второй части плана. Бормоча ругательства, он поправил нос машины с учетом ветра, возвращая самолет на правильный угол атаки. На этот маневр пришлось потратить последние ценные секунды.

Порядок.

Пейнтер выскочил из кресла и бросился в грузовой отсек, к рампе.

В летящем к цели самолете гулко раздавался стук сапог. Земля была совсем рядом. Слишком низко, чтобы прыгать с парашютом – не успеет раскрыться, и слишком высоко, чтобы прыгать без парашюта.

Пришлось импровизировать.

Возле открытого грузового люка Пейнтер на бегу схватил то, что на всякий случай подготовил заранее, забросил за спину, щелкнул пряжками и прихватил другой рукой автомат.

Подбегая к открытому грузовому люку, он видел по обе стороны искрящиеся спирали антенн. Крылья самолета чиркнули по верхушкам, а нос начал продираться сквозь стальные прутья.

Черт…

Со всего маху Пейнтер хлопнул по кнопке на баллоне сжатого воздуха.

Метеозонд вырвался из рюкзака, поймал ветер за хвостом самолета и вынес Кроу наружу.

Отлетая все дальше в сторону и вверх, он смотрел, как «Глоубмастер» пропахивает сияющие кольца спирали, целясь в огненное чудовище в центре.

17 часов 52 минуты

Саймон Хартнелл стоял у главного пульта.

Он слышал рев приближающегося лайнера и треск стальных антенн и неотрывно смотрел на башню, охваченную пламенем энергии, вспоминая, как когда-то огни на вершине башни походили на огни святого Эльма на высоких мачтах парусных судов.

А еще ему вспомнилось предостережение Пейнтера: «Некоторые устремления заводят слишком далеко».

Но даже сейчас Хартнелл не был готов признать правдивость этих слов.

Он смотрел на дело рук своих, обреченное погибнуть.

Не пытаться – неизмеримо хуже.

Мир взорвался, отнимая его жизнь и все мечты.

17 часов 53 минуты

Пейнтер с высоты наблюдал за последними секундами полета «Глоубмастера».

«Грузовик» проехал днищем по блестящим антеннам и врезался носом в вершину башни. Опрокидываясь в широкий котлован, самолет раздавил своим весом башню, навсегда потушив эту раскаленную добела свечу.

Ослепительный столб плазмы взметнулся к небу, словно хвост разъяренной кошки, – и пропал.

В следующую секунду самолет взорвался. На месте котлована вырос огненный шар, быстро сменившись столбом дыма, черной тенью недавнего сияния.

Пейнтер поднял автомат и выстрелил в шар метеозонда над головой. Он стрелял осторожно, одиночными, давая воздуху выйти помедленнее. В конце концов шар сдулся, и Кроу полетел к земле. Он приготовился к жесткой посадке, но приземлился вполне удачно.

Директор «Сигмы» встал и поднял взгляд на небо. Антенны не работали, некому было посылать энергию в небеса и подкармливать бушевавший там огонь. Часть электричества башня успела вытянуть к земле, и яростная воронка урагана в облаках постепенно теряла силу. Бледно-алое сияние почти угасло – огонь, бушевавший в ионосфере, без подпитки с земли потух.

Однако сделать предстояло очень многое. В частности, провести обеззараживание местности. Надеяться на силу электричества, разрушившую микробов в воздухе, было бы неразумно.

Пейнтер вздохнул, вновь сосредоточившись на земных проблемах, и зашагал к станции.

Странно, он думал, что в Арктике должно быть холоднее.

Кроу поднес ладонь ко лбу.

У меня жар.

18 часов 25 минут

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Кэт.

Сидя на походной койке в палатке инуитов, Сафия держала в руках чашку теплого рыбного бульона, который сварили для нее Джон и Тагак.

– Лучше.

Они были вдвоем. Рори ушел в другую палатку, где Джон постарался устроить Антона поудобнее, но пуля, от которой бывший глава службы охраны закрыл Рори, а тот в свою очередь – Сафию, разворотила ему позвоночник, парализовав нижнюю часть тела. Пуля вышла из груди, повредив легкое, и теперь Антон кашлял кровью.

Он не выживет.

Рори, видимо, почувствовал это и остался с раненым.

– Расскажи, что случилось, – попросила Кэт. – По-моему, у тебя были довольно интересные видения.

– Кое-что помню, как в тумане. Какие-то обрывки. Обжигающий мне ноги раскаленный песок. Запах падали. – Сафия тряхнула головой. – Но в самом конце, перед тем как потерять сознание, я видела очень яркие картины. Причем как будто смотришь двумя парами глаз. Я видела бурю здесь, у нас, но видела и другую – над кроваво-красным Нилом. Жар пустыни казался таким же настоящим, как лед и снег здесь и сейчас.

Кэт взглянула на полог. Ветер, молнии и град, готовые пронестись по лагерю рыбаков, стихли. Все это произошло неожиданно в то самое мгновение, когда Сафия упала на снег, словно она была марионеткой и кто-то перерезал веревочки.

– Рори и, кстати говоря, его отец считали, что источником этих видений мог быть микроб, вызвавший заражение. Будто бы организм снова и снова проигрывает образы, которые когда-то запомнил. Так переносятся от поколения к поколению воспоминания, мысли, даже особенности характера. Вероятно, все это можно проследить до времен Древнего Египта.

Кэт подумала, не могла ли энергия электромагнитной бури усилить этот эффект.

– Не знаю. Я помню совсем немного, – пожала плечами Сафия.

– Когда ты лежала без сознания, Рори спросил, как твое имя на языке древних коптов. Ты ответила на том же наречии. Сказала, что тебя зовут Саба.

Сафия удивилась:

– Так звали мумию на троне. – Она дотронулась до лица, вспоминая момент заражения.

Когда Сафия упала на снег, ее внесли внутрь. Вскоре она очнулась, чувствуя себя гораздо лучше. Жар пропал, температура пришла в норму. Кэт раздумывала, было ли это внезапное выздоровление связано с насыщенностью воздуха электричеством. Ей хотелось как можно скорее показать Сафию врачу.

Нельзя было обойти вниманием еще один вопрос.

Прошло столько времени, но ни Рори, ни я не заболели…

Что-то они упустили. Что-то важное.

В палатку вошел Рори. Глаза его припухли от слез.

– Как Антон? – спросила Кэт.

Рори покачал головой и грузно осел на пол, скрестив под собой ноги. Потрясенный до глубины души, парень явно не хотел оставаться один. Кэт подумала, что он еще не осознал потерю до конца.

– Мне очень жаль, – проговорила Сафия.

Кэт пока не находила в себе сочувствия, но Рори пытался спасти Сафию, поэтому она решила смириться с его присутствием.

Рори глубоко вздохнул:

– Вам нужно знать… Я так и не сказал…

– О чем? – спросила Кэт.

– Мне поручили исследовать топографическую карту татуировок мумии. – Рори бросил взгляд на Сафию. – Отсканированное изображение вышло очень хорошо, и по вашему методу я перевел иероглифы на древнееврейский. У меня кое-что получилось, до того как…

Рори кивнул на палатку, в которой лежал мертвый Антон.

– Давай, рассказывай, – поторопила Кэт. – Что ты узнал?

– Мумия и была лекарством.

– То есть? – Кэт поднялась на ноги.

– Или тело переносило лекарство вместе с патогенным микробом, который находился в черепе. Но я все-таки не понимаю. Отец проанализировал ткани ее тела. Много раз. И нашел только болезнетворные микробы. Ничего такого, что могло бы вылечить больного. – Рори нахмурился. – Он что-то упустил.

Парень махнул рукой в сторону Сафии.

– Поэтому-то ей и лучше. То, что она получила от мумии, подействовало как противовирусная вакцина. Поднялась температура – но без серьезных последствий.

– И все это ты вычитал в татуировках?

– Кое-что додумал. Там еще много осталось перевести. Однако я практически уверен, что поэтому-то мы и не заразились. Лекарство заодно и «продезинфицировало» Сафию, уничтожив патоген.

Кэт внимательно посмотрела на Сафию.

– Возможно, твоя кровь или спинномозговая жидкость подойдет для разработки сыворотки?..

Рори вздохнул и покачал головой.

– Не получится. Не знаю причины, но такой способ точно не подходит. Есть только одно лекарство и только один способ его получить. Напрямую от источника. – Он грустно взглянул на Кэт. – А его мы превратили в пепел.

Кэт вспомнила меры защиты лаборатории, гул огня за стеной.

Лекарства больше нет.

Глава 27

3 июня, 22 часа 56 минут по среднеафриканскому времени

Национальный парк Акагера, Руанда

Слоны в других каньонах тоже затрубили, и гул эхом отдавался от стен, усиливаясь втрое и вчетверо.

Удивленные странным поведением животных и не желая еще сильнее волновать стадо, Грей и его спутники тихо стояли посреди слоновьего кладбища. Он догадывался, что вызвало такой отклик. В центре небольшого каньона древняя слепая слониха с белой шкурой подняла голову вверх, словно чувствуя яркие волны экваториального сияния в ночном небе.

Наконец разноцветные огни стали тускнеть, и животные успокоились.

Ной с шумом выдохнул:

– Никогда не видел ничего подобного. – Он махнул рукой, указывая на небо и на слониху в середине каньона. – Сомневаюсь, что стадо трубило так раньше. Они от всех прятались. А этот хор, наверное, слышали за сотни миль отсюда.

Рохо держался рядом с Ноем. Львенку слоновий концерт явно не понравился.

И еще кое-кто не оценил музыкального порыва животных. Ковальски потер уши и подвигал челюстью.

– Похоже, у меня будут проблемы со слухом.

Дерек держал Джейн за руку.

– Ты заметила, что за мелодию они исполняли? В этих звуках не было разочарования или злости…

– Слоны как будто грустили, – пробормотала Джейн. – Словно все стадо вдруг вспомнило что-то очень печальное.

– Она права, – кивнул Ной. – Я слышал, как слоны оплакивают умерших родственников. Очень похоже.

– Но что они могли вспомнить? – Дерек взглянул на небо. – Вряд ли кто-то из них раньше видел полярное сияние над экватором.

– А если и видели, то не в этой жизни. – Грей посмотрел на Джейн и Рохо. Вспомнил, как их выбрала старая слониха, узнала их, быть может, перепутала с другой парой из давно ушедших времен. – Возможно, это воспоминания о случившемся очень и очень давно, о страшной трагедии тысячу лет назад.

Дерек все еще сомневался.

– Ты полагаешь, что это воспоминания о времени, когда к ним приходили женщина и лев?

– Когда потоп унес из долины микробов и отравил Нил. – Грей тоже посмотрел на небо. – Если тот древний потоп был вызван атмосферными явлениями после извержения вулкана на острове Тира, может, тогда было и экваториальное сияние?

Джейн проследила взгляд Грея.

– Известно, что то древнее извержение вулкана было очень сильным. Но могло ли оно изменить небо?

– Хлопья пепла полны энергии, от них сыплются искры. Если вся эта мощь взорвалась на острове Тира и взлетела к небу, в ионосфере могли образоваться локальные свечения, похожие на северное сияние. – Он прислушался к замирающим трубным звукам. – И эти великаны запомнили… и смерти, последовавшие потом, тоже запомнили.

Ной оглядел каньон.

– Если вы правы, ясно, зачем слоны раскрашивают лес. Множество светящихся точек, отражающихся в воде, движение разрисованных тел среди деревьев… Может быть, слоны пытаются возродить память о том экваториальном сиянии? Об исходной точке ритуала?

Грей вспомнил, как в воздухе разрисованного леса было словно разлито благоговение, священный трепет.

– А потом, в самый разгар церемонии, пришли мы, привели женщину и льва. Наверное, поэтому слоны и приняли нас.

Ной кивнул:

– Наше появление совпало с горьким событием древности, с мучительными воспоминаниями.

Джейн перевела взгляд на старую слониху.

– Интересно, а они знали еще тогда, что утекло в мир из их долины? Может быть, они сознательно позволили египтянам построить ту стену? Слонам было бы несложно убрать те камни, стоило только захотеть. А потом подарили пришедшим лекарство, в оправдание…

Грей вспомнил, как слониха держала Джейн за руку, будто передавая ей что-то.

– Но что нам дают эти догадки? – спросила девушка. – Не понимаю.

Пирс, кажется, начал складывать в голове кусочки мозаики, но тут пришлось прерваться. Словно в ответ на незаметный знак древней слонихи или взволнованный темнеющим небом, вернулся огромный страж каньона. Он посмотрел на людей и покачал головой, рыча и сердито помахивая в их сторону бивнями.

– Похоже, мы засиделись в гостях, – обронил Ковальски. – Нас выпроваживают.

Уважая желание хозяев, Грей жестом велел выходить из каньона. Они осторожно обошли стража и направились к проходу в скале. Шли молча; каждый раздумывал над открывшимися тайнами и чудесами. Пересекая залитую тускнеющим сиянием долину, Грей осматривался, пытаясь представить, как очень давно сюда приходили египтяне.

– Смотрите! – Дерек показал на грот и озерцо под скалой.

Поверхность воды отсвечивала красным, но это не было отражением светлячков, устроившихся на каменном своде. Свет исходил из глубин озера.

– Вероятно, вода реагирует на энергию, рассеянную в воздухе, – предположил Грей.

Глаза Дерека расширились от удивления.

– Возможно, вы были правы. – Он воззрился на слонов. – Возможно, именно эта энергия заставила их протрубить ту грустную мелодию, навеянную древними воспоминаниями, которым не дает исчезнуть тлеющий огонь в их головах.

А теперь все заканчивается.

Грей смотрел на постепенно тускнеющее сияние в воде, затухавшее синхронно с сиянием в небе. Он чувствовал, что находится в особенном, безопасном месте…

Чувства его обманули.

Громкий выстрел заставил обернуться.

– Смотрите вверх! На нас напали! – раздался в наушниках хриплый голос Сейхан.

Пирс взглянул на небо, но не увидел никакой опасности. Потом заметил темные тени, стремительно падавшие среди звезд.

Сверху раздались выстрелы.

Пули летели сквозь ветви деревьев и вспахивали землю.

Грей вспомнил, что лампочка на его каске все еще горит и служит прекрасным маяком для нападающих. Он выключил фонарь и жестом приказал группе бежать под прикрытие скал.

– Прячьтесь! – Коммандер ткнул в Ковальски. – Ты отвечаешь!

– Но как?..

– Придумай!

Грей взял все необходимое и пошел прочь. Оглянувшись на вход в каньон, на стену, построенную древними, он хотел было связаться по рации с Сейхан, однако не стал, опасаясь, что враг услышит.

И мысленно пожелал ей удачи.

Будь осторожна.

23 часа 09 минут

Со стены Сейхан заметила, что фонарь на каске Грея погас.

Она изо всех сил надеялась, что с ним всё в порядке; ругала себя, что не заметила нападение чуть раньше. Сейхан сосредоточила внимание на темной расщелине, защищая единственный путь отступления для группы. Потому и заметила нападение с воздуха слишком поздно. Ее насторожил слабый, едва слышный за трубным хором слонов звук мотора, и она принялась обшаривать небо в поисках самолета. Тогда-то и заметила черные точки, летевшие к каньону.

Сейхан дала предупреждающий выстрел и связалась с Греем по рации.

Подняв тревогу, она пробежала по стене к каменной плите, намереваясь спуститься в долину и поддержать друзей в сражении, однако в памяти вдруг возникло бледное лицо с татуировкой черного солнца.

Этого ты и добиваешься, правда?

Что, если атака с воздуха проводится как отвлекающий маневр? Сейхан насчитала пять парашютов, но наверняка была и еще одна угроза. В Судане женщина-убийца отправила всю команду в подземелье, а сама осталась сторожить выходы.

И ее план почти сработал.

Сейхан вспомнила палящее солнце, песчаную дюну, мотоциклиста, поднимающего автомат, и воображаемую жестокую улыбку под шелковым шарфом.

Дойдя до каменной плиты, Сейхан повернула налево, в проход между скалами.

Ничего у тебя не выйдет, стерва!

23 часа 11 минут

Приземлившись у внешней стороны скалистого каньона, Валя услышала треск выстрелов и неторопливо сложила парашют.

С неба она спускалась не одна: неподалеку описывал широкие круги беспилотник «Ворон». С его помощью предстояло осмотреть все трещины в скалах и окружающий лес, отыскивая скрывшихся врагов.

Больше никаких сюрпризов.

Оказавшись на земле, Валя поднялась на холм, откуда открывался беспрепятственный вид на вход в главный каньон. Там обнаружилась куча валунов, где мог удобно расположиться снайпер. Устроила лагерь, развернув темное одеяло под прикрытием камней, легла на живот и выровняла на треноге пистолет-пулемет «МП7А1» производства «Хеклер и Кох». Разложила на одеяле три запасных обоймы, но одну оставила на поясе – на случай, если придется быстро менять позицию. Наконец поставила у локтя переносной приемник, скрыв его за валунами; на экране было видно происходящее с высоты птичьего полета.

Оставалось ждать. С Крюгером договорились хранить радиомолчание, пока каньон не будет занят, и хотя с той стороны скал раздавались выстрелы, она не знала, что там происходит.

Наверняка Валя знала лишь одно.

Она придет за мной.

23 часа 13 минут

Пули высекали искры из скал; Грей нырнул в узкий проход к слоновьему кладбищу. Когда его уже не могли видеть из долины, он передвинул к локтю правой руки каску и выключил на ней фонарь. Выключил фонарь на своей каске и на третьей, которую держал в левой руке.

Дополнительные каски он взял у Джейн и Дерека.

Похоже, уловка сработала…

Когда Ковальски поспешил с остальными к черным стенам долины, Грей бросился бегом в противоположном направлении, пытаясь отвлечь противника и дать друзьям время укрыться у скал. Наживкой служили фонари на касках. Парашютисты наверняка надели очки ночного видения, так что три огонька должны были светиться ярче огненных факелов в темной чаше каньона. Если повезет, враг решит, что группа держится вместе, и пустится в погоню.

До кладбища Грей добрался бегом меж сужающихся стен в попытке обогнать стрелка, выпускавшего в него пулю за пулей. Включив фонари на всех трех касках, он разбросал их в разные стороны. Здесь осталась только древняя слониха, явно взволнованная треском выстрелов.

Пытаясь убрать ее с линии огня, Грей, махая руками, погнал ее к дальней стене каньона.

– Иди! Давай!

Слониха страшно оскорбилась и возмущенно подняла хобот, но все же медленно развернулась и отошла.

Вот и хорошо.

Грей метнул взгляд на три фонаря в надежде, что вошедшие разделятся, увидев три источника света, и поспешил в укрытие к одному из холмиков, сжимая в руке верный «ЗИГ-Зауэр».

Долго ждать не пришлось.

Из прохода в скалах возникла тень. Нападающий осторожно заглянул в каньон, осмотрелся и вновь отпрянул.

Парень свое дело знает.

Прислушавшись, Грей кое-что понял.

Противник пришел один.

Судя по тому, что враг не поддался на обман и не потащил за собой всю команду, скорее всего это руководитель группы – тот, кто охотился за ними в суданской гробнице. Если так, то мерзавец пришел мстить.

Пирс стиснул зубы, беспокоясь о друзьях.

23 часа 18 минут

Расставшись с Греем, они бросились к стене каньона. Самое лучшее место для укрытия оказалось и самым опасным. Отравленное озеро снова потемнело, но небольшую пещеру, скрывавшую половину водоема, все так же освещали светлячки. Дерек надеялся, что мерцающее свечение живых организмов сведет на нет преимущество очков ночного видения у противника. Он знал, что даже такой тусклый свет ослепит чувствительные приборы.

Группа осторожно обогнула озеро, пробравшись к дальней стене грота. В маленькой низкой пещере уместились все, кроме великана Ковальски. Приказав всем сидеть тихо, он ушел, напоследок зловеще ухмыльнувшись со словами: «У меня есть план».

За спиной Дерека прятались Джейн и Ной, закрывавшие собой Рохо.

Черная тень, низко пригнувшись и выставив оружие, обходила озеро по другому берегу. Потом замерла, глядя как будто прямо на них сквозь круглые линзы очков ночного видения.

Дерек съежился, вдруг совершенно разочаровавшись в выборе укрытия.

Иди, не стой…

Противник не двигался с места, и Дерек перевел взгляд дальше, надеясь увидеть спешащего на помощь Ковальски. Вместо этого раздался громкий выстрел, а потом захлебывающийся крик. Шум донесся из середины каньона. Вероятно, Ковальски убил одного из нападавших – увы, находясь слишком далеко, чтобы помочь друзьям.

Тем не менее сработало. Застывший было враг, пригнувшись, поспешил на звук.

Пронесло…

Однако на выстрел отреагировал кое-кто еще.

Рохо жалобно взвизгнул.

Ной тихо отругал малыша, успокаивая дикую кошку, но дело было сделано.

Охотник опять застыл и прислушался, склонив голову набок. В джунглях над каньоном кричали мартышки, изредка доносился рев ночных хищников.

К сожалению, стрелок все-таки направился к гроту, решив проверить, кто там прячется.

Дерек бросил взгляд за спину. Из оружия у них было только мачете Ноя. Ковальски забрал с собой в ночь «Пьезер», а проводник забыл ружье на острове, когда спасали слоненка, – пораженный великолепием раскрашенного леса, оставил ружье у дерева.

Дерек взглянул на Рохо и вспомнил, что это всего лишь молодой и неопытный львенок, который только учился охотиться. Малыш дрожал, подтверждая, что он совсем не боец.

Рэнкин выпрямился, принимая неизбежное.

Драться придется мне.

Ной сжимал в руке мачете, но оставался следующей линией обороны для защиты Джейн.

Враг дошел до озера и начал обходить водоем по берегу, отмахнувшись от парочки потревоженных светлячков. По его реакции Дерек понял, что свет насекомых слишком ярко воспринимается прибором ночного видения. Однако парень очки не снял, исполненный уважения к военному устройству.

Обходя озеро, противник то смотрел наружу, в каньон, то под скалу, в грот.

Дождавшись, когда охотник подойдет поближе и отвернется, Дерек выпрыгнул из укрытия, схватил врага за горло и всем телом толкнул. Сцепившись, они рухнули в глубокое озеро. Дерек этого не планировал, но понимал, что такое не исключено. И ради Джейн был согласен на все.

Он взвился, выбираясь на берег, и крикнул:

– Давай!

Джейн вытянула руку с пультом, а противник, стоя в воде, поднял автомат. Опередив его на долю секунды, Джейн нажала на кнопку. Электрический воротник, который Дерек застегнул вокруг шеи охотника, заискрился. Напряжение было выставлено на отметку десять. Однако эффект оказался куда более драматичным, чем ожидалось. Вместо того чтобы просто обездвижить противника, электрический заряд пробежал по мокрой форме и заодно по всему озеру, как будто микробы жестоким ударом тоже выпустили сгусток энергии.

Враг закричал, судорожно выгибаясь, и рухнул в воду.

Электрические разряды еще некоторое время плясали по поверхности, а затем Дерек осторожно отступил и произнес, обращаясь к Джейн:

– Наверное, можно отпустить кнопку.

– А, да. – Она опустила руку и шагнула к Рэнкину.

– Подожди… – отшатнулся он, понимая, чем пропитана его одежда.

Джейн обняла его.

– Слишком поздно.

Он стоял, широко раскинув руки, боясь ответить тем же, но потом понял, что она права, и заключил девушку в объятия. Ради такого стоит погибнуть.

Не то чтобы я желал гибели, особенно теперь.

23 часа 24 минуты

Джейн и Дерек стояли, тесно прижавшись друг к другу, когда из каньона донеслась череда выстрелов. В темноте громко затрубили слоны.

Что там происходит?

Дерек решил выйти из грота.

– Здесь оставаться нельзя.

Отойдя от озера, они двинулись вдоль стены, держась в тени, которую отбрасывали заросли. При свете луны и звезд им вскоре открылась странная картина.

Большая группа слонов – не меньше двадцати животных – понемногу сдвигалась к проходу в скалах.

Джейн нахмурилась:

– Что это с ними?

Послышалось еще несколько выстрелов. С каждым хлопком взрывались салютом ярко-синие искры пьезоэлектрических кристаллов. Стрелял Ковальски – но не во врагов; он выпускал заряды в задние части самых крупных животных и гнал их вперед. Выстрелы сопровождались громогласными непристойными ругательствами, от которых Джейн в обычных обстоятельствах, наверное, покраснела бы, но сейчас только восхитилась изобретательности великана.

Девушка вспомнила, что сказал им Ковальски.

У меня есть план.

Наконец этот план осуществился. Стадо все быстрее пересекало каньон, стараясь скрыться от мучителя. Животным не нравились яркие вспышки и резкие укусы электричества. Ноги задвигались быстрее, трубные звуки раздались громче – и вот уже стадо понеслось вперед, словно обезумевший табун диких скакунов.

И цель их была ясна.

Сверху и снизу каменной плиты, переброшенной через стену, сверкнули выстрелы, раскрывая присутствие двух парашютистов. Взорвалась граната, в стороны полетели куски дерна. К счастью, враг целился в спешке, перепугавшись при виде разъяренных слонов с огромными бивнями и толстыми ногами.

Тот, кто стрелял снизу, хотел взбежать по плите вверх, но поскользнулся и съехал, пропав под лавиной слоновьего стада. Вскоре послышался приглушенный крик, на который ответил эхом другой стрелок, зажатый в узком проходе по ту сторону древней стены.

Последний из слонов взбежал по плите и спустился с другой стороны, видимо пытаясь скрыться в затопленном лесу.

С дальней стороны каньона вновь донеслись выстрелы.

Бой еще не окончен.

23 часа 32 минуты

Так я тебе и поверил.

Грей спрятался, соорудив над собой холмик из костей и веток. Противник снова выглянул и несколько раз выстрелил наугад по слоновьему кладбищу. Пули летели в сторону одной из касок с включенным фонарем, взметая фонтанчики костяного крошева. Стрелок пытался выманить Грея, открыть его позицию.

Такая стратегия явно родилась в результате долетавших до них звуков битвы: крики, выстрелы, треск пьезочастиц, перемешанные с трубными гласами слонов.

Древняя слониха, отошедшая к дальней стене каньона, мрачно стояла в рощице высоких сливовых деревьев. Грея грызло чувство вины. Он понимал, какой ужас принес в безмятежный мир величественных животных, которые пустили людей в свой дом.

Вот как мы отплатили за доброту.

Словно почувствовав беспокойство Пирса, стрелок дал очередь по рощице. В ответ послышался короткий крик боли.

Мерзавец…

Грей повернулся проверить, как там слониха.

И сдвинул ветку, которая покатилась с вершины холмика.

Пирс выскочил из своей норы и отпрыгнул в сторону, понимая, что стрелок непременно отреагирует на движение и шум. Граната ударила о землю и взорвалась, подбросив вверх кости и обломки веток. Ударной волной Грея откинуло еще дальше, засыпало мусором, в кожу впились мелкие осколки костей.

Он вытянул руки вперед, по-прежнему сжимая «ЗИГ-Зауэр», выстрелил в черную тень и услышал ругательство противника, нырнувшего обратно в укрытие.

Грей замер, прицелившись, но теперь его было прекрасно видно на белой поверхности. Попробуй он бежать или просто пошевелиться, его выдал бы хруст осколков. Казалось, он лежит так уже несколько минут, хотя пролетели лишь секунды.

Противник наконец не целясь выстрелил, надеясь на удачу.

И почти попал – пуля просвистела у самого уха Грея.

Следующий выстрел может оказаться более метким.

За спиной послышались тяжелые шаги и глубокий вздох. Хрустнули ветки. Грей метнул взгляд в ту сторону и увидел старую слониху. По ее белой шкуре струилась кровь. Полуслепые глаза смотрели горестно, но уверенно. Она обошла Грея, опустилась сначала на колени, а потом легла. Обняла его хоботом, тепло дохнув на щеку, и положила голову на бок.

Грей понял.

Она пытается прикрыть меня, даже умирая.

Послышался шорох шагов. Грей встал, принимая дар старой слонихи, над ее спиной прицелился во врага, который показался из-за скалы, удивленный вторжением гигантского животного. И выстрелил первым, заставив противника отступить. Но кровь не пролилась.

Собственно, Грей этого и не добивался.

Просто посмотри на меня.

Охотник ответил на его безмолвную просьбу, прицелившись из гранатомета.

За его плечом внезапно появилась огромная черная тень. Слон-охранник, бесшумный, как всегда, проткнул стрелка бивнем, ударив в спину, и поднял над землей.

Хлынула кровь, оружие упало на землю.

Наконец, мотнув головой, слон швырнул тело в расщелину, не позволив костям врага замарать священное место.

Грей осел рядом со слонихой, приложив ладонь к ее сухой щеке.

– Прости меня.

Она подняла хобот и погладила его руку. А потом место Пирса занял подошедший слон, покачивая окровавленным бивнем. В его глазах прощения не было.

Грей принял осуждение охранника и пошел прочь. У выхода из каньона он обернулся. Слон низко опустил голову, сплетя свой хобот с хоботом умирающей слонихи. Коммандер отвернулся, понимая, что не имеет права присутствовать при прощании.

Он бросился бежать по ущелью, чувствуя облегчение и стыд.

Друзьям нужна помощь.

23 часа 39 минут

Последние шагов сорок по расщелине Сейхан пробиралась, согнувшись в три погибели. Стараясь вести себя как можно осторожнее и тише, она слышала за спиной выстрелы, доносившиеся из далекого каньона. Опасения были отброшены. Надо верить в Грея и даже в Ковальски, надеяться, что они выживут и защитят остальных.

У Сейхан этой ночью свои дела.

Разглядев выход из расщелины, она застыла на месте, ловя чужеродные звуки. Острый взгляд ловил подозрительные движения теней.

Казалось, вокруг все спокойно и безопасно.

Ты там, в засаде.

Каждый нерв Сейхан кричал об этом.

Перед ней был выбор: два расходящихся пути, впечатанные в мозг наставниками Гильдии.

Тень или огонь.

Можно двигаться скрытно, держась в тени, ползти по скалам и выйти незамеченной. Или можно разжечь в себе кровь, разогнать адреналин и помчаться вперед под градом пуль.

Она решила ждать, выбрав третий путь, которому не учили строгие мастера Гильдии, – путь сочетания импровизации и интуиции.

Сейхан услышала их задолго до того, как увидела. Услышала тихий гул. Она не двигалась, чтобы не выдать своего положения убийце. И лишь почувствовав дрожь земли, поднялась на валун.

Спустя всего мгновение мимо пронеслись первые слоны стада. Они мчались так близко, что можно было бы потрогать их спины. Обежав взглядом стадо, Сейхан выбрала крупную слониху. Когда животное проносилось мимо, она прыгнула, вцепилась в хвост слонихи и уперлась ногами ей в зад.

Перепуганная появлением неожиданного пассажира, слониха помчалась еще быстрее, стараясь освободиться. Но Сейхан держалась крепко. Ей нужно было проехать совсем недалеко.

А потом скалистые стены остались позади.

Сейхан дождалась, пока стадо вбежит в подлесок, и, разжав пальцы, прокатилась по сухим листьям. Тут же встала и укрылась за стволом высокого дерева.

Опустившись на колени, она смотрела вслед слонам, продиравшимся через лес, в надежде заметить что-то необычное.

Далеко справа огромный слон задел бедром кучу валунов. Камни раскатились, и что-то темное метнулось в сторону от разрушенного укрытия.

Вот ты где.

Следя взглядом за бегущей фигурой, Сейхан заметила блеск металла.

Явно вооружена.

Иначе и быть не могло.

Пришло время изменить план.

Огонь.

23 часа 43 минуты

Пригнувшись к земле, Валя петляя бежала по лесу.

Промчавшиеся слоны разнесли все вокруг, и ей пришлось отойти еще дальше от скал. Вскоре сапоги захлюпали по воде – сначала по лужицам, а потом по бесконечному широкому озеру. Наконец черные тени разбушевавшихся слонов сбавили ход, животные немного успокоились.

Валя проверила оружие. Ночной прицел потерялся, но пистолет был в порядке. Жаль, она не успела подхватить пульт управления «Вороном».

До появления стада Валя заметила движение в глубине расщелины, а беспилотник показал, что там кто-то есть.

Конечно, это был человек, но определить, кто именно, не получилось.

И все же, судя по некоторым признакам, она догадывалась, чье тепло уловил «Ворон».

Валя ждала, пока Сейхан сделает выбор.

Тень или огонь.

А потом на экране вспыхнула река теплокровных тел, несшихся по узкой расщелине, смывших маленькую светлую точку. Пытаясь осознать, что происходит, Валя отреагировала с опозданием. Слоны бросились прямо к ней, и она едва смогла унести ноги.

Но что случилось с Сейхан?

Ее затоптали?

Нет.

Пуля, впечатавшаяся в ствол дерева рядом с ее головой, только подтверждала это.

Валя откатилась в сторону и выстрелила в ответ, хоть и предполагала, что Сейхан на месте не сидит.

Да и ей ни к чему.

Она развернулась и побежала, стремясь в более густые заросли. Судя по характеру выстрела, у Сейхан пистолет. Валя взвесила в руке пистолет-пулемет, ощущая приятный вес еще сорока патронов в обойме у пояса.

Игру огня она намеревалась выиграть.

Нужно только найти укрытие.

И подходящее место появилось.

Она нырнула в плотные заросли, где очень удобно прятаться стрелку, и пригнулась еще ниже.

Прогремел выстрел; что-то ударило в плечо, развернув ее на месте.

Не поддаваясь боли, Валя скрытно переместилась на новую позицию, еще глубже в заросли.

Снова выстрел.

Теперь запылало ухо.

Она в панике огляделась.

Откуда?..

Потом послышалось жужжание беспилотника над головой, и Валя поняла, что играла не в ту игру. Это не огонь. Это тень – обман и маскировка. Сейхан, наверное, отыскала пульт управления беспилотником и забрала себе.

Послышался голос:

– Теперь моя очередь играть в игрушки.

Валя выругалась.

Значит – и тень, и огонь.

Она выхватила рацию и вызвала пилота.

– Выпустить ракеты «Хеллфайр». Цель – оба каньона.

23 часа 48 минут

«Хеллфайр»…

Белолицая специально говорила так, чтобы Сейхан услышала каждое слово.

Неужели правда? Ракеты?

– Ну что, будешь охотиться на меня или побежишь спасать своих? – насмешливо крикнула Валя.

Не обращая внимания на слова противника, Сейхан уже приняла решение. Она развернулась и помчалась к скалам с мыслью о помощи друзьям.

Убийце она кое-что мысленно пообещала.

Мы еще встретимся.

23 часа 50 минут

– Бегом, быстрее! – подгонял Грей, силясь поскорее вывести всех из каньона под прикрытие темного ущелья.

Сейхан связалась с ним по рации две минуты назад и, задыхаясь, выкрикнула:

– Убирайтесь оттуда! Ракеты!

Когда пришло это сообщение, они как раз встретились все вместе в центре большого каньона.

Включив фонари на касках, люди выгоняли из каньона оставшихся слонов. Сейхан старалась помочь, отправив беспилотник парить над долиной и надеясь отвлечь большую птицу с помощью маленькой.

В наушниках снова пробился голос Сейхан:

– «Сессна» на подходе. Скоро пустит ракеты.

– Нам нужно еще немного времени.

– Пытаюсь выиграть…

Ковальски выстрелил в воздух из дробовика, задавая медлительным слонам верное направление.

– Шевелитесь, сморщенные задницы!

Ной обращался с парочкой пожилых слонов куда вежливее, прикосновениями показывая им дорогу, позволив Рохо поработать овчаркой.

Дерек и Джейн уже были на стене, призывая стадо подниматься по каменной плите.

К счастью, часть слонов Ковальски выгнал из каньона раньше, но некоторые упрямо отказывались двигаться.

Грей посмотрел на темное пятно у дальней стены. Великан-охранник вышел из расщелины несколько минут назад. Очевидно, древняя слониха отошла в мир иной. Несколько взрослых слонов расхаживали по каньону, держась друг за друга хоботами, переживая постигшее их горе.

Охранник отказывался пошевелиться.

Джейн крикнула, указывая на что-то со стены:

– Там слоненок! В траве!

Все повернулись на крик, но не смогли ничего разглядеть в высокой траве.

Ковальски помчался в ту сторону.

– Где?

Джейн подсказывала ему, где искать.

Снова послышался взволнованный голос Сейхан:

– Грей! Дрон поврежден. «Сессна» почти над вами.

Пирс запрокинул голову, расслышав неясный шум мотора.

Плохи наши дела.

Он приложил ладони рупором ко рту:

– Ковальски, назад!

Махнул остальным.

– Все за стену! Как можно дальше за стену!

– Вижу детеныша! – крикнул Ковальски, прибавляя скорости.

На мгновение он исчез в траве и появился снова со слоненком на руках. Малыш весил не меньше пары сотен фунтов[171]. Великан бегом бросился обратно, не выпуская из рук жалобно попискивавшего детеныша.

Не успеет.

По небу скользнула тень, закрыв собой звезды. Самолет лег на крыло, готовясь выпустить ракеты.

А потом земля загудела.

От дальней стены каньона к Ковальски несся слон-охранник. Возможно, он откликнулся на испуганный голос слоненка – или просто решил помочь человеку. Настигнув великана, слон выхватил слоненка из его рук и помчался дальше к выходу из каньона.

Ковальски побежал быстрее.

«Сессна» снизилась над меньшим каньоном, из-под правого крыла вырвалось пламя. Землю встряхнул оглушительный взрыв; к небу поднялся столб пламени и дыма, которые скоро превратились в черную пелену.

Слон вбежал на каменную плиту и начал взбираться на древнюю дамбу.

За ним следовали Ковальски и Грей. Едва они перебежали на другую сторону, как прогремел еще один взрыв. Ударной волной их отбросило вперед и вверх, едва не швырнув под ноги слону.

Ковальски некоторое время лежал на спине.

– Напомни мне в следующий раз тебя слушаться.

Грей со стоном выпрямился. Подошли остальные; все вместе они вновь поднялись на древнюю стену.

Слева что-то резко грохнуло; звук донесся из зарослей на скалах, окружавших каньон. В следующее мгновение оттуда к звездам поднялся густой столб дыма.

– Грей? – послышался в наушниках тихий голос Сейхан.

– Я в порядке.

– Хорошо. Просто хотела сказать, что моя «птичка» заработала.

Он взглянул на столб дыма – все, что осталось от сбитой «Сессны».

– Лучше поздно, чем никогда.

Подошли Джейн и Дерек, с отчаянием глядя на руины: дальняя часть каньона превратилась в развалины, у них на глазах обвалилась еще часть скалы, завалив остатки грота.

– Все разрушено, – выдавила Джейн. – Лекарство нам больше не найти.

– Не важно, – пробормотал Грей.

Дерек ответил ему тяжелым взглядом.

– А мне, черт возьми, важно. Я в том пруду искупался.

– Я просто хотел сказать, что лекарства здесь никогда и не было… по крайней мере, для нас.

Эти новости никого не обрадовали.

– Но я точно знаю, где искать лекарство, – поспешил уверить спутников Грей.

– Что? – выдохнула пораженная Джейн. – Где?

Пирс развернулся и пошел вниз.

– Там, где мы начали поиски.

Глава 28

18 июня, 10 часов 23 минуты по британскому летнему времени

Милл-Хилл, Англия

Спустя две недели Грей стоял у окна смотровой площадки над небольшой операционной в исследовательском центре имени Фрэнсиса Крика неподалеку от Лондона. Он не сводил взгляда с покрытой простынями фигуры на столе.

Мы все в долгу перед тобой.

Многочисленные анализы подтвердили, что Грей здоров, и на следующий день он намеревался вернуться в Штаты. Сейхан и Ковальски тоже были здоровы и готовы к возвращению, однако идти в медицинский центр с Пирсом не захотели. Ковальски заявил, что он мумий по уши наелся.

Грей улыбнулся. Великан и не представлял, насколько удачно подходят его слова к данной ситуации. Он вспомнил ужасные лица мертвецов, вырезанные в каменном желудке похороненной богини.

Это была одна из множества очевидных подсказок. Он еще подумал тогда, что каждая мелочь – урок нам.

Не единственный урок на долгом пути.

Вспомнилась древняя слониха, которая взяла за руку Джейн и поделилась с ней знанием, словно с ребенком. В тех каньонах действительно не было лекарства.

Лишь еще один урок.

Что показали Джейн – и чему научили их всех, – было лишь рецептом для лекарства.

За спиной открылась дверь, и вошли два человека, сражавшихся с пандемией.

Монк с улыбкой заключил Грея в медвежьи объятия, а доктор Илеара Кану пожала ему руку.

Коккалис взглянул в окно. Его усталое лицо исчертили морщины.

– Похоже, мы с тобой сделали полный круг. От одной мумии к другой.

Все правильно.

В другом крыле медицинского института поджигатели уничтожили мумифицированное тело профессора Маккейба. Грей вспомнил, как стоял на улице возле этого здания и как впервые услышал о странной болезни.

Полный круг, так и есть.

Только сейчас на столе перед ними был не профессор Маккейб.

Илеара грустно взглянула на покрытое простынями тело.

– Его работа завершена. Завтра утром тело вернут в Вестминстерское аббатство.

– Доктор Ливингстон, я полагаю, – попытался произнести с британским акцентом Монк.

– Точнее, откопаю, – насмешливо приподнял бровь Грей.

– Класс! – Монк ткнул Пирса в бок локтем. – Как-нибудь на совещании выдам начальству.

– Валяй, не стесняйся.

Вскоре после прибытия группы Грея в Руанду тело Дэвида Ливингстона извлекли из склепа в Вестминстерском аббатстве, где оно спокойно пролежало более сотни лет. Останки бедняги чуть ли не разобрали на кусочки для исследований, так что Грей удивлялся, что под простынями еще что-то осталось.

Но самое важное было скрыто в черепе.

Лекарство.

Монк нахмурился:

– До меня доносились какие-то обрывки, но я так и не услышал всю историю целиком.

– Хорошо. С чего мне начать?

– Как всегда, с Моисея.

Вздохнув, Грей улыбнулся.

– Чтобы понять все до конца, нам придется вернуться в еще более ранние времена, когда стадо слонов, измученных жаждой, набрело на источник воды, ядовитый для большинства живущих.

Он вспомнил, как Ной восхищался огромными животными.

– Слоны прекрасно умеют находить решения проблем; они открыли способ пить воду и оставаться здоровыми. Как это им удалось, мы, скорее всего, никогда не узнаем, но мне кажется, некоторое значение имеет их почитание костей предков.

Илеара кивнула.

– В природе встречается множество примеров странных биологических связей. Иногда мы даже не знаем, как они образовались, и переносим объяснение в категорию «Жизнь пробьет себе дорогу».

Грей задумчиво потер подбородок.

– В общем, слоны все-таки отыскали такой способ. Они научились хранить останки предков под ветками сливового дерева мобола. Танины из веток в процессе разложения тела оказывали некоторое влияние на ткани, превращая яд в лекарство.

– Мы подтвердили эту теорию в лаборатории, – добавила Илеара. – После смерти носителя микроб впадает в спячку, поскольку может питаться электричеством только от живого мозга. И только тогда микроб становится восприимчив к танину из коры сливового дерева. Химические вещества танина, образно выражаясь, отключают некоторые гены, делая микроб неопасным. И, что еще лучше, если этот неядовитый микроб встречает своего ядовитого родственника в живой ткани, то нейтрализует его.

– Вот такое лекарство, – сказал Грей.

Монк поскреб голову.

– То есть рецепт состоит в том, чтобы превратить зараженное тело в мумию, воздействуя на него танинами из коры, потом подождать годик-другой – и употребить лекарственную версию микроба…

Грей вспомнил, как слониха-мать разбивала череп пропитанного танином предка и предлагала сыну жевать кость, доставая лекарственную версию микроба.

– Этот способ подходит только определенным видам, – подчеркнул Грей. – Вот почему для получения лекарства кости слонов нам не годятся. Мы должны все сделать сами. Слоновьи кости к слоновьим костям.

– А человеческие – к человеческим, – поморщился Монк.

– Черепа подходят лучше всего, – добавила Илеара. – Именно там находится большинство микробов. Конечно, современные технологии позволяют получить лекарство искусственными методами, но в древности был только один способ излечиться.

Грей знал, что в лабораториях центра имени Фрэнсиса Крика делали именно это: получали сыворотку на основе образцов лечебного микроба из черепа Ливингстона.

– Когда же мы доберемся до Моисея? – спросил Монк.

Грей взглянул на часы, довольный, что можно пропустить часть рассказа.

– Казни… Эта история начинается в исключительно влажное время года. Возможно, виноваты атмосферные изменения в результате извержения вулкана. Источник воды наших слонов затопило, микроб вынесло в долину Нила, из-за чего и пошла цепная реакция библейских казней. Вскоре после этого несколько египетских исследователей отправились на поиски источника болезни и обнаружили слонов. Удивившись способностям животных пить зараженную воду и не болеть, египтяне изучили их поведение и поняли, как сделать лекарство.

Грей вспомнил рассказ Ноя о кенийском племени, члены которого научились у слонов жевать листья, вызывавшие родовые схватки у беременных. Он слегка покачал головой, отдавая дань изобретательности человека и жизнестойкости природы.

Жизнь пробьет себе дорогу.

Грей продолжил рассказ, чувствуя, что времени остается все меньше.

– Исследователи вернулись на север и принесли с собой лекарство, знание о котором хранила секта, поклонявшаяся женской ипостаси Туту, бога сна и сновидений.

– Почему женской ипостаси? – полюбопытствовал Монк.

– Думаю, что первой обнаружила лекарство именно женщина, возможно, древнееврейская исследовательница, которая пришла к слонам в сопровождении льва. Потому-то старая слониха так встретила Джейн и Рохо. Или женскую ипостась бога выбрали потому, что микроб наносит генетические повреждения отпрыскам мужского пола заболевших. – Грей пожал плечами. – В любом случае, думаю, бога снов выбрали из-за странных видений, которые микроб вызывает в мозгу нового носителя.

Грей решил пропустить теории о том, что микроб, возможно, способен записывать яркие воспоминания и повторять их, и продолжил рассказ об исторических событиях:

– Во время бурных войн в Египте около тысяча трехсотого года до нашей эры, примерно сто лет спустя после казней, жрецы испугались, что знание может быть утрачено, и возвели гробницу в честь своей богини. Они выгравировали картинки-описания приготовления лекарства и оставили само средство в мумифицированном теле, сохраненном особым способом.

– Где оно и было захоронено на тысячи лет, – вставил Монк.

– Но ничто не остается захороненным навечно, все секреты рано или поздно раскрываются. Кто-то из местных жителей знал о гробнице. Возможно, это были потомки нубийских слуг тех жрецов, которые и передавали рассказ из поколения в поколение. И однажды в поисках истоков Нила к ним явился британский исследователь. Этого человека туземцы боготворили.

Грей перевел взгляд на тело на столе, зная, как много хорошего совершил в Африке Дэвид Ливингстон, помогая людям и сражаясь против работорговли.

– В знак особого расположения африканцы рассказали Ливингстону о гробнице и даже подарили некоторые артефакты. Потом, желая, возможно, сохранить тайну, но все же передать ее следующим поколениям, Ливингстон рассказал обо всем в зашифрованных письмах своему другу, Стэнли. А после смерти его тело превратили в такой же сосуд, как и женщину на троне: мумифицировали и уложили в гроб из сливового дерева мобола.

Илеара грустно покачала головой.

– В конце девятнадцатого века кто-то пробрался в Британский музей и распечатал один из артефактов Ливингстона, выпустив страшную болезнь на свет.

Грей снова взглянул на часы.

Опаздываю.

Он повернулся к Монку.

– Пейнтер и Кэт лучше знают ту часть истории о Тесле, Марке Твене и Стэнли. Так что спроси лучше жену, она расскажет. Или Пейнтера спроси. Я слышал, его выпустили из карантина. – Он потер руки. – Мне надо идти. У меня свидание с одной дамой, которая очень не любит опозданий. И я бы не хотел ей говорить, что опоздал из-за тебя.

Коккалис поспешно поднял руки.

– Иди-иди, вот уж не хочу попасть к Сейхан в черный список.

Пирс прошел по коридорам огромного медицинского центра, где шла битва со страшной болезнью, и, взяв такси, дал водителю адрес, который оставила ему Сейхан. Этот обед она устраивала как-то уж очень таинственно, что, зная Сейхан, могло вызвать некоторое беспокойство.

Когда машина остановилась, Грей увидел длинную очередь. Он выбрался из машины, прикрывая глаза от солнца ладонью. Где же…

Чьи-то пальцы впились ему в локоть.

– Ты опоздал.

– Монк иногда такой болтун…

Сейхан увлекла его сквозь толпу и за угол здания. Пирс с удивлением смотрел на открывшийся вид. Прямо перед ними возвышался «Лондонский глаз» – огромное колесо обозрения на берегу Темзы, в каждой просторной застекленной кабине которого могло поместиться десятка два пассажиров.

Сейхан потащила его к началу очереди.

– Ты хоть знаешь, сколько стоит держать эту штуковину на месте? Почему я просила тебя приехать вовремя?

– А что мы?..

– Умолкни.

Она провела его по наклонной дорожке к стеклянной кабине. Внутри был накрыт стол с тончайшей скатертью, салфетками и хрустальными бокалами. На сервировочной тележке серебряные крышки скрывали кулинарные шедевры, в ведерке со льдом стыла бутылка шампанского.

Сейхан втолкнула его внутрь и махнула механику колеса. Затем, раскрасневшаяся, повернулась к Грею:

– Тебя сложно удивить.

– Что и помогает мне оставаться в живых, – улыбнулся он в ответ.

Кабинка двинулась, и Сейхан, шагнув вперед, обняла Грея.

– Значит, ночью мне придется постараться как следует.

– С удовольствием приму участие.

– Уж пожалуйста.

Они сели рядом, не притрагиваясь к еде. Кабинка медленно плыла вверх, открывая перед пассажирами великолепные виды Лондона.

– К чему такие сложности? Хватило бы гамбургера с пивом. – Грей притянул Сейхан поближе. – Гораздо важнее – с кем обедать.

– Я подумала, устроим себе праздник.

– Но почему ты решила… – Взгляд Пирса стал острее. – Дерек и Джейн катались на колесе обозрения в Хартуме, и ты решила повторить это!

Сейхан улыбнулась:

– От тебя ничего не скроется… Не оставлять же все радости жизни другим!

Грей вздохнул, понимая, как редко им выпадают такие мгновения. Очевидно, напоминание об этом частично входило в намерения Сейхан. Это ощущение словно повисло между ними в воздухе, как невысказанный вопрос. Признают ли они, что есть силы, не дающие им проводить время вот так, вдвоем и счастливо, и достанет ли у них мужества вырваться на волю?

Они молчали, наслаждаясь моментом.

Сейхан шевельнулась на сиденье.

– Звонила Кэт. Хотела мне кое-что сообщить.

– Что?

Взгляд женщины сосредоточился на другом берегу реки.

– Вчера в Канаде на могиле Антона Михайлова кто-то оставил белую розу.

Он понимал причины беспокойства Сейхан. Бледная убийца исчезла из африканского леса. Женщина, чье имя им было теперь известно.

Валя Михайлова.

Грей взял Сейхан за руку.

– Нельзя утверждать наверняка, что это…

Она перевернула руку ладонью вверх и сплела пальцы с пальцами Грея.

– Один из лепестков белой розы был черным.

23 часа 38 минут по восточному летнему времени

– К тебе гости, – объявила Кэт, входя в комнату.

Пейнтер выпрямился на больничной койке.

Наконец-то.

Он провел взаперти в инфекционном отделении медицинского центра имени Фрэнсиса Крика слишком много времени. Его лечили, делали анализы, наблюдали за состоянием. Пейнтер был рад любому развлечению.

Из-за двери выглянула Сафия.

– Пришла проведать нашего больного. – Она вошла и втащила за собой букет воздушных шариков. – Подумала, может, получится тебя развеселить.

– В последнее время мне вообще везет на воздушные шарики, – простонал Кроу.

– Тогда, может быть, ты обрадуешься старому другу? – улыбнулась Сафия.

Дверь распахнулась, и на пороге возник высокий широкоплечий мужчина с растрепанными светлыми волосами и дочерна загорелым лицом.

– Омаха Данн! – обрадовался Пейнтер.

Гость ухмыльнулся, притянул Сафию поближе и вместе с ней шагнул в комнату.

– Доверил тебе жену, а ее едва не убили… опять!

– Что тут скажешь? – пожал плечами Кроу. – Должен же был кто-то привнести в ее жизнь развлечения.

Сафия со вздохом покачала головой и отошла к столику, на котором были сложены открытки и подарки, прибавив к ним воздушные шары. Следующие несколько минут собеседники делились последними событиями в жизни друг друга.

– Значит, кто-то согласился выйти за тебя? – усмехнулся Омаха. – И кто же эта несчастная?

Пейнтер слегка скривился:

– Лиза сейчас в Вашингтоне и не слишком-то обрадовалась, узнав, что я проведу некоторое время здесь, в медицинском центре. Мы устроили филиал «Сигмы» в Великобритании, знаешь ли. Но она все понимает. Этот исследовательский центр намного обогнал весь мир в понимании нашего патогена, а после событий в Арктике нам нужно быть во всеоружии.

Сафия присела на край постели Пейнтера.

– Кстати, как дела на острове Элсмир, на «Авроре»?

– Работа кипит. Там сейчас больше микробиологов и специалистов по инфекционным болезням, чем белых медведей. Мы еще не скоро узнаем, какое влияние на экологию оказал выброс микробов в небо. Но пока мы настроены оптимистично. В Арктике холодно, тропический микроб вряд ли найдет себе пищу вне теплокровного носителя.

– Будем надеяться, что в Арктике не потеплеет.

Пейнтер кивнул. Хотя способ спасения планеты Саймон Хартнелл выбрал не самый удачный, цель он преследовал благородную.

Омаха подмигнул Кэт:

– Давай, покажи ему настоящий подарок.

– Какой подарок? – удивился Пейнтер.

Кэт улыбнулась:

– Хотели отдать, когда тебя выпустят из карантина, чтобы ты мог подержать его своими руками… – Она открыла портфель и достала прозрачную папку, в которой желтел лист бумаги с поблекшими строчками. – Нашли в склепе Дэвида Ливингстона. Его оставил один джентльмен, который очень хорошо умел хранить тайны, в отличие от своего друга.

Пейнтер взял в руки полуистлевшее письмо и держал его очень осторожно, особенно разглядев подпись внизу страницы.

– Это от Марка Твена, – пробормотал он.

Вспомнились строки из записной книжки Теслы о событиях 1895 года, о путешествии Твена и Стэнли в Судан по следам Ливингстона.

Раздумывая, не встретится ли здесь дополнение к той истории, Пейнтер погрузился в чтение письма, датированного 20 августа 1895 года.

Джентльменам и прекрасным дамам,

которые прочтут это письмо.

Во-первых, стыдитесь, что вы нарушили покой могилы Дэвида Ливингстона и песчаных гробниц, куда вам заходить не следовало, – но в то же время примите мои сердечнейшие поздравления, поскольку вы обладаете здравым смыслом и удача на вашей стороне (или и то и другое!), раз уж вы решились потревожить вечный сон бедняги Ливингстона. Как хорошо, что добрый доктор вновь готов лечить тех, кто стучится у его могильного камня в аббатстве. Поверьте, мы оставили вам достаточное количество самой страшной тинктуры.

Однако предупреждаю, что лечению сопутствуют некоторые довольно поучительные и настораживающие результаты. Я сам из предосторожности прошел это лечение и во время горячечного периода выздоровления обнаружил, что вижу и слышу не то, что меня окружает, а ожившие воспоминания другого человека, того, чьи кости лежат перед вами. Я видел голубые озера, на берегах которых никогда не бывал, темные джунгли, где не ступала моя нога, и прочие картины, добрые и ужасные, и жестокость человека к тем, чья кожа темна в темной и ужасной Африке. Я чувствовал страсть, словно мою собственную, того, чьи воспоминания проносились передо мной, его глубокую преданность всем обездоленным, его благочестивую веру в Бога, который любит всех, и его безграничную любознательность о том, что лежит за горизонтом.

Я скорее человек слова, нежели человек науки, и не претендую на знание чего-то большего, чем знает подметальщик улиц, в том, что касается устройства мира. И все же я бы желал каждому человеку встать на место другого, поистине ощутить другую душу, хоть бы и в горячечном сне. Насколько добрее был бы наш мир!

Так пейте же до дна эту настойку и цените дни, оставшиеся вам в жизни, потому что однажды все мы окажемся здесь. И хотя избежать смерти невозможно, давайте постараемся прожить наши дни так хорошо, как сделал это добрый доктор Ливингстон.

Прочитав последнее пожелание, Пейнтер улыбнулся.

Верно сказано.

Итак, Твен и Стэнли узнали, что в мумифицированном теле Ливингстона содержится лекарство. Он вспомнил, что было сказано у Твена в записках о Судане, как они со Стэнли обнаружили в гробнице средство, но не лечебную настойку. Вероятно, путешественники так и не поняли механизм развития болезни или процесс лечения, как не поняли его в свое время египтяне или слоны, но осознали, что процесс мумификации был средством, а тело Ливингстона – лечебной настойкой.

Наверняка Твен и Стэнли использовали какие-то подсказки Ливингстона, утерянные со временем или никогда не записанные, что усложнило более поздние поиски.

Однако Пейнтера больше заинтересовали другие загадочные строки письма Твена.

– Вы заметили, он пишет о горячечных снах, видениях в полной уверенности, что перед ним проносятся воспоминания Дэвида Ливингстона? Мы с Греем обсуждали вероятность того, что микроб записывает детали жизни человека и передает их следующему носителю. – Он обернулся к Сафии. – Похоже, у тебя было что-то вроде этого. Вот только в отличие от Твена, который принял дозу микробов от Ливингстона, тебе достались микробы от мумии.

Сафия покачала головой, явно испытывая неудобство от таких вопросов.

– Я едва помню, что мне привиделось. Все равно что вспоминать сон.

– А я вообще не почувствовал ничего подобного во время лечения, – кивнул Пейнтер.

– Тебе дали лекарство, выращенное в лаборатории, не натуральный эликсир, – предложила объяснение Кэт.

– Выращенное в лаборатории? – Омаха широко улыбнулся. – Странно, что тебе не снились кусочки сыра и беговое колесо в крысиной клетке.

Пейнтер не обратил внимания на насмешку и снова вернулся к письму.

– И все же вдруг есть что-то еще…

– Что? – спросила Кэт.

– Некоторые детали по-прежнему не поддаются объяснению, – покачал головой Пейнтер.

– Какие детали? – нахмурилась Брайант.

– Например, почему профессор Маккейб обвел в своем дневнике седьмую казнь? – Пейнтер взглянул в окно, выходящее на север. – Только посмотрите, что произошло в Арктике. Мы как будто оказались в центре библейских событий.

– По-моему, у тебя до сих пор жар, – ответила Кэт. – Рори рассказал нам, что его отец обвел эти слова после того, как перевел иероглифы с египетского обелиска, обнаруженного неподалеку от места, где в Судане строили дамбу. Те иероглифы рассказывали о седьмой казни. Это было на ранней стадии исследования, до того как профессор пропал в пустыне.

– И все же, что, если в Арктике нам открылось пророчество?

– Скорее это был рассказ об ужасной буре глазами древнеегипетского метеоролога. – Кэт ткнула Пейнтера в грудь. – Попрошу доктора еще раз тебя проверить.

– Я просто подумал, а вдруг… – Он нахмурился.

Омаха хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся.

– Жизнь полна чудес, но нам пора.

– Верно. – Сафия скользнула к Кроу, быстро обняла его и шепнула: – Спасибо.

Омаха не собирался терпеть такое поведение.

– Пейнтер, если вы тут начнете целоваться, я позвоню твоей жене.

Доктор аль-Мааз улыбнулась и приложила ладони к щекам Пейнтера, с искренней благодарностью глядя ему в глаза.

– Спасибо.

– Не за что, Сафия, не за что.

13 часов 07 минут

Такси пробиралось сквозь уличные заторы в центре Лондона. Глядя в окно, Сафия сидела рядом с мужем, крепко держа его за руку.

За окном кипела жизнь любимого города: хохочущие посетители пабов заканчивали обед, двухэтажные красные автобусы рычали на заторы, мешавшие ходить по расписанию.

И все-таки она видела и другую картину.

Волнистые пески горят под солнцем пустыни… золотые вершины пирамид слепят, отражая яркие лучи… медленно, один за другим, ступают верблюды по краю дюны, темные силуэты на фоне солнца…

Сафия еще сильнее сжала руку Омахи. Видения приходили все реже и реже, поэтому она и не упоминала о них. Но это была не единственная причина ее сдержанности. Когда в небесах Арктики пылал огонь, она испытала гораздо больше, чем рассказывала потом Кэт. Она чувствовала в себе сотни женщин, видела разрозненные фрагменты их жизней как свои собственные, переживала страшные картины, которые микроб, по-видимому, записывал лучше всего.

Некая сила, как ветер, бьющий в спину, толкала ее вперед.

Начали мерцать и проявляться другие образы, хоть и не такие ясные, как предыдущие, – проблески того, что может случиться. Она видела бушующий шторм надо льдом задолго до того, как он разразился; она знала, что он придет. И еще более страшные опасности ждали в будущем. Они были туманны, не более чем тени, штормовые облака за горизонтом. Знай она больше, поделилась бы, но Сафия не ведала подробностей, лишь чувствовала страх.

Предвидя, что несет в себе будущее, доктор аль-Мааз была рада сознавать, что есть такие люди, как Пейнтер и другие, кто работает с ним в «Сигме», кто готов встретиться с этими грозовыми облаками. Это-то она и пыталась объяснить человеку на больничной койке.

Спасибо.

Омаха, вероятно, что-то почувствовал и придвинулся ближе.

– Саффи, что с тобой?

Она прижалась к его теплому боку. Мерцающий образ горящих песков потускнел, вытесненный обычной суматохой города.

– Ничего, – тихо ответила Сафия. – Не волнуйся, ничего.

16 часов 24 минуты

Ничего не осталось.

Джейн вернулась в Ашвелл всего на день и теперь стояла перед руинами своего дома. Огонь разрушил все, оставив лишь несколько обгоревших балок.

– Можно выстроить заново, – предложил Дерек.

Она обдумала это предложение. Нет, воспоминания были бы слишком тяжелыми. Пора двигаться дальше. Джейн протянула руку и нащупала пальцы Дерека. После двух недель в карантине медицинского центра Фрэнсиса Крика так приятно оказаться на свободе, вдыхать свежий воздух… Хотя она и не ожидала здесь что-то найти, ей все-таки нужно было совершить это паломничество, по-настоящему проститься с отцом.

– Он думал, что принесет миру лекарство, – напомнил Дерек, словно прочитав ее мысли.

– А принес болезнь.

В последние дни у них было достаточно времени, чтобы сложить мозаику прошлого ее отца. Больше всего поразила Джейн – и не переставала удивлять – роль Рори во всей этой истории. Она еще не могла заставить себя связаться с братом, заключенным в канадскую военную тюрьму на время расследования деятельности станции «Аврора».

Она узнала и о роли Саймона Хартнелла, о его мании и о том, как обнаружение записной книжки Николы Теслы запустило цепь страшных событий. Ее отец в конце концов отыскал микроорганизм, описанный Теслой, и начал поиски противоядия. Но это было невероятно трудное задание, если учесть странный рецепт создания лекарства.

Джейн вспомнила горшки в виде слонов, которые, как они теперь знали, были сделаны из древесины и коры сливовых деревьев мобола, чьи дубильные вещества – танины – требовались для процесса мумификации и производства лекарства.

Но откуда мог это знать мой отец?

Танины действовали только на спящих микробов в мертвых телах. Сами по себе они не могли быть лекарством, потому сосуды и оставили в покое, считая их бессмысленными украшениями.

Из рассказов Рори стало известно, что отец анализировал мумию на троне – истинное лекарство, – но обнаружил только микробы, идентичные болезнетворным. Чтобы различить эти два вида микробов, потребовался бы молекулярный анализ.

И все же спустя два года отец сделал открытие, поняв, что татуировки на коже царственной мумии нужно читать на древнееврейском, хоть и написаны они египетскими иероглифами. Рассказ, записанный на ее теле, позволил профессору связать мумификацию с лекарством. Не желая говорить Хартнеллу правду, профессор оставил послания для Джейн и начал процесс самомумификации, поедая кусочки коры и следуя ритуалу, описанному на татуированном теле. Он делал это два или три месяца, подготавливая свое тело, а потом принял дозу микроба, обнаруженную в каменном черепе богини, в надежде, что танин превратит яд в лекарство.

– Ты почти разгадал загадку, – прошептала Джейн, обращаясь к почерневшим руинам.

– Мы тоже повинны в его неудаче, – сказал Дерек. – Он нес нам лекарство. Он знал, что болезнь должна убить его, чтобы микробы впали в спячку и стали восприимчивы к воздействию танина. Но мы вскрыли его череп слишком рано, до того, как трансформация завершилась. Мы выпустили болезнь, вместо того чтобы дождаться лекарства. – Дерек крепче прижал к себе девушку. – Я думаю, ближе к концу он догадался, что Хартнелл переманил Рори на свою сторону, что твой брат был соучастником в…

– Рори всех нас предал, – горько прервала его Джейн. – Он украл у меня отца. Я столько времени думала, что они оба мертвы…

Дерек повернул ее лицом к себе.

– Твой отец знал, что ты поймешь его послания. Это был его запасной план. И он оказался прав. Ты все поняла.

– Мы поняли.

Дерек насмешливо поднял правую бровь.

– Как интересно! Археолог, готовый делиться открытием… Ты уверена, что Гарольд – твой отец?

Джейн шутливо стукнула его в плечо и потянула прочь.

– Пошли выпьем пива.

И они направились в «Корзину и молнию».

Дерек взял ее за руку.

– В конце концов твой отец достиг того, к чему стремился с самого начала. Он нашел доказательство того, что библейские казни действительно случились, что события, описанные в Книге Исхода, были историческими, а не просто легендарными. Его открытие поставило на уши всех археологов.

Джейн кивнула, пытаясь найти в этом толику утешения. Она благодарно сжала руку Дерека, и некоторое время они шли молча.

– Знаешь, мне сегодня звонил Ной, – наконец произнес Дерек.

– Он отыскал слонов?

– Говорит, что не смог, но я ему не верю. И он явно никому о них не рассказывал.

– Это хорошо. – Джейн придвинулась поближе к спутнику. – Так им лучше…

Ее прервал перезвон колоколов со старой каменной церкви. Хорошо, что починили колокольню, подумала Джейн. Это был маленький знак сопротивления ужасам действительности.

Из церкви донесся тихий хор голосов.

Джейн увлекла Дерека через улицу, привлеченная колдовской музыкой, исполненной горя и милосердия. Они вошли в церковь и почувствовали аромат благовоний. В правом нефе репетировал хор. Девушка показала на маленькую часовню напротив столетнего органа.

– Но мы же…

– Тише.

Джейн остановилась у колонны, пробежала пальцами по выбитой на камне надписи. Она вспомнила, как приходила сюда вместе с отцом, в детстве, пытаясь перевести на лист бумаги древнюю надпись кусочком угля. Слова были написаны на латыни в то давнее время, когда на деревню обрушилась чума, – еще одно доказательство сопротивления жизни злу.

Praetereo fini tempori in cello pace.

Она прошептала про себя значение этих слов: «Со смертью вступаю в мир небесный».

Джейн чувствовала необыкновенную близость к отцу, вспоминая о том, что не все в прошлом было плохо. По ее щеке скатилась слезинка.

– Что с тобой?

Она подняла глаза на встревоженного Дерека, притянула его поближе и поцеловала под пение хора, звучавшего под церковными сводами на протяжении веков.

Заметив влюбленных, певцы замолчали и зааплодировали.

Раскрасневшись, Джейн с улыбкой отстранилась, обошла церковь, простоявшую столетия на этом месте, сопротивляясь каждой буре и ненастью, и вернулась к Дереку.

– Я хочу заново отстроить мой дом.

Эпилог