Призрачное побережье∑
Глава 11
«Что такое еще один поселок-призрак в этих горах?»
Дженна сидела на заднем сиденье военной машины вместе с Никко. Лайка часто дышала, радуясь возвращению домой. Двое сопровождающих устроились спереди: Дрейк справа, младший капрал Шмидт снова за рулем. Вертолет доставил их по воздуху до маленькой взлетно-посадочной площадки в Ли-Вайнинге, и дальше они отправились на машине через эвакуированный поселок на базу рейнджеров.
Обыкновенно в этот ранний утренний час крохотный поселок на берегу озера кишел туристами, приехавшими из соседнего Йосемита или из нескольких мотелей, раскинутых вдоль шоссе номер 395. Однако сегодня на главной улице не было никакого движения, если не считать одинокого шарика перекати-поля, который катился по желтой разделительной полосе, гонимый усиливающимся ветром.
Хотя на востоке светило солнце, с запада надвигались черные тучи, скапливаясь над хребтом Сьерра-Невада и угрожая в любой момент перекатиться в долину. Прогноз погоды обещал дождь и сильный ветер. Представив себе безжизненную зону на вершине холма, Дженна поежилась при мысли о том, что дождевые потоки устремятся вниз, неся смертельную заразу в воды озера.
Однако люди поднимали в небо взгляд с тревогой не из-за нервно-паралитического газа ви-экс. Последняя токсикологическая экспертиза показала, что после контакта с землей сила отравляющего химиката быстро снижается.
Но Дженна думала о том, что зреет и развивается в почерневшей пустыне.
«Слава Богу, в поселке никого не осталось».
Эвакуация населения Ли-Вайнинга, насчитывавшего всего пару сотен жителей, не считая туристов, заняла совсем мало времени. Дженна перевела взгляд на желтую вывеску ресторана «У Найсли», предлагающего по специальной цене завтраки, которые так и не будут никому поданы. Чуть дальше перед информационным центром Комиссии озера Моно и книжным магазином по-прежнему трепетал американский флаг, но поселок был наглухо закрыт.
«Разрешат ли жителям когда-либо вернуться сюда?»
Наконец машина свернула с шоссе на Визитор-драйв. Петляя по склону холма, дорога поднималась к базе рейнджеров, смотрящей на озеро Моно. Водитель не стал оставлять машину на стоянке и подъехал прямиком к стеклянным дверям входа в высокое здание, где также размещался туристический центр с художественной галереей и небольшим кинозалом.
Как только машина остановилась, в дверях показалась знакомая фигура. Билл Говард приветственно поднял руку. Он был в джинсах и бурой форменной куртке службы охраны парка. Несмотря на свои шестьдесят с лишним, Билл поддерживал себя в отличной форме. Единственным свидетельством его возраста были редеющие волосы да морщинки в уголках глаз.
Дженна искренне обрадовалась, увидев Билла, но в этом она была не одинока. Выскочив из машины, Никко бросился к ветерану-рейнджеру, который стиснул его в крепких объятиях. Конечно, это было серьезным нарушением дисциплины, однако с Биллом лайка всегда вела себя так, и тот это только приветствовал. Впрочем, у Билла было три своих собаки.
Подойдя к рейнджеру, Дженна тепло его обняла.
– Рада вас видеть!
– И я тоже, малыш. По слухам, у тебя выдались два насыщенных дня.
«Это еще мягко сказано».
Выбравшись из машины, Дрейк присоединился к ним.
– Сэр, вы получили информацию, отправленную директором Кроу?
Билл расправил плечи, переходя на деловой тон.
– Получил, и собрал все записи видеокамер дорожного наблюдения и веб-камер. Идемте со мной.
Пройдя через туристический центр, они оказались собственно на базе рейнджеров. Кабинет в конце коридора был маленький, пространства достаточно только для нескольких письменных столов, ряда компьютеров и большой белой доски в глубине. На доске был длинный список транспортных средств, модель, цвет и номерной знак – всего тридцать две машины.
За последние шестнадцать часов Пейнтеру Кроу удалось составить полный список сотрудников, работавших в научно-исследовательской лаборатории в горах. Он также собрал всю информацию об их машинах, как личных, так и взятых напрокат. На это ушло мучительно много времени вследствие высокого уровня секретности, а также большого числа задействованных государственных ведомств, – и все же в первую очередь задержка оказалась вызвана тем, что вчера было воскресенье.
«Кто бы подумал, что национальная безопасность может так сильно зависеть от дня недели?»
Билл Говард указал на три стоящих рядом компьютера.
– Я вывел сюда камеры отсюда и из Моно-Сити, на тот случай, если ваша добыча проскользнула мимо невидимой. Также я скачал записи с веб-камер вокруг перевала Тиога со стороны Йосемита и шоссе номер 395.
– То есть это должно перекрыть всю зону к югу от озера, – объяснила Дрейку Дженна.
Сержант-комендор удовлетворенно кивнул.
– Кроу поручил управлению шерифа в Бриджпорте прочесать дороги к северу. Если на базе действовал диверсант, вовремя сбежавший оттуда, мы сможем установить его машину по записям одной или даже нескольких камер.
Дженна мысленно представила себе распахнутые настежь ворота, ведущие на территорию научно-исследовательской базы. Потребуется кропотливая работа, чтобы проверить все машины, попавшие в список, но сделать это нужно обязательно. Пока что это лучшая ниточка, ведущая к тем, кто напал на лабораторию. Разумеется, если верно ее предположение о диверсанте, бежавшем с базы.
«Быть может, ворота просто забыли закрыть».
Есть только один способ это выяснить.
– Что ж, принимаемся за дело, – сказала Дженна.
Хоть им и предстояла долгая и нудная работа, женщина не жаловалась. Другим пришлось значительно хуже.
– Как у него дела? – спросил у медсестры Пейнтер.
Молодая женщина из медицинской службы учебного центра морской пехоты сняла резиновые перчатки, выходя из шлюза карантинного бокса. Она выглядела осунувшейся после ночного дежурства, за которым последовала часовая процедура обеззараживания.
Обернувшись, медсестра заглянула в окно на импровизированную реанимационную палату. Автономный карантинный блок БСЛ-4 размещался в углу просторного ангара. Его доставили по воздуху из научно-исследовательского института инфекционных заболеваний медицинского управления Министерства обороны и быстро установили.
Сейчас в боксе была только одна койка, которую занимал один-единственный пациент.
Джош лежал на койке, подсоединенный многочисленными трубками и проводами к всевозможному медицинскому оборудованию. Бледный как полотно, он слабо дышал. Его левая нога – вернее, то, что от нее осталось, – висела на растяжке. Культя была прикрыта тонкой простыней.
В боксе двигались еще две фигуры, врач и медсестра, оба облаченные в защитные костюмы, привязанные к стенке трубками, по которым подавался кислород.
– Лучше, чем можно было ожидать, – ответила медсестра, снимая шапочку и открывая коротко подстриженные каштановые волосы. Миловидные черты ее лица были омрачены беспокойством. – Доктор говорит, что ему, возможно, потребуется еще одна операция.
Пейнтер на мгновение закрыл глаза. Он представил себе удар топором, кровавое бегство вниз в долину, мучительно долгое промедление, обусловленное транспортировкой Джоша из базового лагеря сюда… Операцию пришлось проводить, соблюдая те же самые меры предосторожности. Облаченные в костюмы хирурги обрабатывали рану, работая в неуклюжих защитных перчатках. Лиза, имеющая ту же группу крови, что и ее брат, сдала на переливание две пинты, – больше, чем допустимо нормами, – и все это время не переставала плакать.
Пейнтер понимал, как тяжело далось его невесте решение, принятое на месте. Сначала она держалась, сознавая, что Джошу необходимо вовремя оказать квалифицированную медицинскую помощь. Но, прибыв сюда, после того как Джоша забрали в операционную, молодая женщина сломалась, едва не свалившись с ног от отчаяния и тревоги.
Пейнтер попробовал дать ей успокоительное и уложить спать, но Лиза наотрез отказалась. Лишь одно позволяло ей сохранить рассудок – продолжать двигаться.
Пейнтер перевел взгляд на еще одно скопление сооружений с белыми стенками в противоположном конце ангара. Это была биолаборатория четвертого уровня, установленная командой ЦКЗ. Лиза вместе с другими специалистами провела там всю ночь. Тревогу вызывало не только то, что Джош потерял ногу.
– Есть какие-либо признаки заражения? – спросил Пейнтер у медсестры.
Та покачала головой, пожала плечами.
– Мы регулярно берем анализы крови, следим за температурой, наблюдаем за признаками отклика иммунной системы. Каждые полчаса мы осматриваем тело на предмет изменения наружных тканей. Это все, что в наших силах. Мы по-прежнему не знаем, что нам искать или хотя бы с чем мы имеем дело.
Медсестра оглянулась на комплекс биолаборатории, развернутой в дальнем конце ангара.
Все ждали дополнительной информации.
Двадцать минут назад Пейнтер получил известия от отряда, оставленного у границы опасной зоны. Неведомая зараза продолжала неудержимо расползаться дальше, в считаные часы захватывая целые акры.
«Но чем, черт побери, она порождена?»
Поблагодарив медсестру, Кроу направился туда, где с наибольшей вероятностью можно было получить ответ на этот вопрос.
На протяжении последних суток Вашингтон непрерывно перебрасывал на Западное побережье все новых людей. Были мобилизованы лучшие специалисты из самых разных областей науки: эпидемиологи, вирусологи, бактериологи, генетики, биоинженеры – все, кто мог хоть чем-то помочь. Вся территория в радиусе пятидесяти миль от эпицентра была оцеплена. Съемочные группы телевидения довольствовались тем, что можно было снять в базовом лагере.
Там был устроен самый настоящий цирк.
Вдалеке над горами раскатились отголоски раската грома, отозвавшиеся дрожью стальной крыши ангара. Похоже, даже матушка-природа вознамерилась еще больше усугубить ситуацию.
Пейнтер ускорил шаг, направляясь к биолаборатории.
«Нам нужна зацепка… хотя бы самая маленькая».
– Взгляните вот на это, – окликнула сидящая за компьютером Дженна.
Дрейк подкатил к ней в кресле на колесиках, принеся с собой мускусный аромат, свойственный мужчинам. Билл потянулся, расправляя затекшую спину, и присоединился к ним. Даже Никко, лежавший на полу, поднял голову, оторвавшись от старой пластмассовой кости, которую его хозяйка держала на станции, чтобы отвлекать его внимание, когда она сама работает.
На экране застыло изображение белой «Тойоты Камри». Запись поступила с камеры наблюдения за погодой, установленной на шоссе номер 395 к югу от поселка. К сожалению, разрешение было плохим.
Дженна указала на доску, где белая «Камри» значилась в списке подозреваемых машин.
– Номер я разобрать не могу, но водитель гнал что есть мочи.
Она нажала на кнопку воспроизведения, и машина быстро промелькнула по шоссе.
– Семьдесят или даже восемьдесят миль в час, – прикинул Билл.
– Модель и цвет распространенные, – скептически заметил Дрейк. – Может быть, кто-то просто спешил домой.
– Да, но посмотрите на эту «Тойоту», когда она проезжает мимо встречной машины.
Отмотав видеозапись назад, Дженна включила ее в замедленном режиме, кадр за кадром. В какой-то момент «Тойота» поравнялась с микроавтобусом, выезжающим с боковой дороги. Свет его фар выхватил салон легковой машины под прямым углом, полностью осветив водителя. Но опять же низкое разрешение не позволяло идентифицировать внешность.
– Блондинка, волосы длинные. Но лицо размыто.
– Точно, но посмотрите, что на ней надето.
– Или эта дамочка любит белые костюмы, – присвистнул Билл, – или на ней лабораторный халат.
Дженна повернулась к доске.
– Кто из сотрудников лаборатории значится владельцем белой «Камри»?
Подкатив обратно к своему столу, Дрейк взял планшет и, повозившись немного, отыскал нужный файл правительственной базы данных.
– Здесь сказано, это Эми Серпри, биолог из Бостона, работает в лаборатории недавно. Устроилась пять месяцев назад.
– Как насчет фотографии?
Ткнув в планшет, Дрейк изучил снимок, затем повернул планшет экраном к своим товарищам.
– Блондинка, волосы забраны в хвостик. И все же, как мне кажется, пока все очень хлипко. – Молодой сержант-комендор одарил Дженну улыбкой, от которой у той загорелось лицо. – Думаю, пока что рано говорить «джекпот».
Дженна хотела узнать больше.
– Что нам о ней известно?
Пейнтер передал им все, что только смог найти: личные дела, послужные списки, даже перечни научных работ, опубликованных под той или иной фамилией.
Быстро пробежав биографию Эми Серпри взглядом, Дрейк перечислил основные моменты:
– Она француженка, получила американское гражданство семь лет назад, училась в аспирантурах Оксфордского и Северо-западного университетов.
Неудивительно, что доктор Хесс взял ее на работу. К тому же, судя по фотографии, эта женщина была весьма привлекательной, – наверное, это достоинство никогда не помешает, когда речь идет об устройстве на работу в мужской клуб, каким является научный мир.
Дрейк продолжал читать молча, судя по всему, выискивая все примечательное.
– Так, как вам это нравится? – наконец сказал он. – Эми Серпри была видной фигурой в движении за свободный доступ к научной информации. Это движение выступало за бо́льшую прозрачность. Серпи даже написала статью в поддержку одного голландского вирусолога, который выложил в Интернете генетические штучки, позволяющие сделать вирус H5N1 – это птичий грипп – более заразным и опасным.
– И она поддержала то, что такая информация была обнародована? – удивился Билл.
Дрейк снова углубился в чтение.
– Определенно, против она не выступала.
Дженна шумно вздохнула.
– Нам нужно передать эту информацию в управление шерифа и директору Кроу. Эта «Камри» модели две тысячи девятого года, скорее всего, оснащена встроенным навигатором…
– И, зная регистрационный номер машины, – подхватил Билл, – мы сможем установить ее местонахождение.
– Нужно обязательно проверить, – согласилась Дженна.
Встав, Дрейк махнул рукой, приглашая ее пройти вместе с ним.
– Ну, а пока что нам следует вернуться к вертолету. Чтобы быть готовыми тронуться в путь, как только у нас будут координаты.
Дженна ощутила прилив гордости, что ее также включили в число тех, кто продолжает заниматься этой проблемой, – хотя иного она бы не потерпела.
– Идите, – сказал Билл, снимая трубку телефона. – Я приведу все в действие и дам вам знать, как только что-нибудь услышу.
Ведя Никко на поводке, Дженна и Дрейк быстро покинули кабинет и прошли к выходу. Когда они оказались на улице, женщине в лицо ударили холодные капли дождя.
Она подняла взгляд в небо, и увиденное ей не понравилось.
Вспышка молнии на мгновение озарила брюхо черной тучи.
Проследив за взглядом Дженны, Дрейк тоже нахмурился.
– Время поджимает.
И он был прав.
Дженна поспешила к машине.
«Кто-то должен найти ответы – и как можно быстрее».
Лиза наблюдала за крысой, глядя на то, как та мечется по клетке, тычась розовым носом в опилки. Молодая женщина сочувствовала грызуну, чувствуя себя такой же загнанной в угол и беззащитной.
Подопытное животное сидело в клетке, разделенной на две секции плотным сухим фильтром. С противоположной стороны лежала горка черной пыли – остатки одного из мертвых растений.
Лиза впечатала в компьютерную программу примечание – сложная задача в толстых перчатках БСЛ-4.
Пять часов, и никаких признаков проникновения.
Специалисты провели серию испытаний с фильтрами различной толщины и плотности, пытаясь определить размеры инфицирующего реагента. Пока что только одна эта крыса не демонстрировала никаких признаков заражения. Остальные заболели и теперь умирали от поражения всех жизненно важных органов.
Лиза старалась не думать о своем брате, заключенном в изолирующем боксе в противоположном конце ангара.
Несколько часов назад она вместе со специалистом по патологической гистологии провела вскрытие одной из крыс, находившихся на ранней стадии заражения. Сильнее всего были поражены легкие и сердце, с точечными кровоизлияниями на альвеолах и разрушением клеток ткани сердечного мышечного волокна. Сердце крысы буквально разложилось. Поскольку в груди так разительно проявлялись первичные очаги поражения, это позволяло сделать предположение о том, что проникновение заразы произошло воздушным путем.
Вот почему ученые провели серию испытаний с фильтрами.
Лиза продолжала печатать текст.
Заключение: инфицирующие частицы имеют в размерах меньше 15 нанометров.
«То есть это определенно не бактерии».
Одним из самых маленьких известных видов бактерий является Mycoplasma genitalium, размером от 200 до 300 нанометров.
– Это должен быть вирус, – пробормотала Лиза.
Но даже самый крохотный вирус, известный человеку – свиной цирковирус, – имел размер около 17 нанометров. Эта же частица, переносящая заразу, была еще меньше. Неудивительно, что специалистам до сих пор не удавалось получить ее изображение и исследовать внутреннее строение.
Два часа назад техник из ЦКЗ наконец закончил установку и настройку электронного сканирующего микроскопа в лаборатории, развернутой в соседнем ангаре. Хотелось надеяться на то, что вскоре специалисты увидят лицо своего противника.
Лиза вздохнула. Ей нестерпимо хотелось потереть виски, прогоняя тугой сгусток головной боли, однако в защитном облачении она даже не могла смахнуть волоски, щекочущие нос. Лиза тщетно пыталась сдуть их прочь, но в конце концов была вынуждена оставить все попытки. Она понимала, что ее одолевает усталость, но упорно не желала покидать биолабораторию, где полным ходом продолжались исследования.
В наушнике затрещала рация, затем послышался голос ведущего эпидемиолога доктора Гранта Парсона.
– Всем исследователям собраться в главном конференц-зале для обобщающего доклада.
Лиза положила затянутую в резину ладонь на клетку.
– Держись и дальше, длиннохвостый приятель!
Встав, она отсоединила кислородный шланг от стены и вошла в шлюзовую камеру, ведущую из лаборатории с подопытными животными в остальной комплекс. Все помещения были изолированы друг от друга, что позволяло разделить исследования и при этом еще больше уменьшить вероятность распространения смертоносного выброса по всей станции.
Наконец Лиза оказалась в центральном узле комплекса. Раз в два часа все ученые собирались здесь, чтобы сообщить результаты своих исследований и обсудить направление дальнейших работ. Для повышения эффективности таких совещаний на длинном столе были установлены мониторы, с помощью которых организовывались телеконференции со специалистами, работающими во всех уголках Соединенных Штатов. Окно в дальней стене выходило на погруженный в полумрак ангар.
Войдя в конференц-зал, Лиза увидела знакомое лицо за стеклом.
Она помахала рукой, привлекая внимание Пейнтера, затем указала себе на ухо. Тот тотчас же связался с нею по рации по выделенному каналу.
– Как у тебя дела? – спросил Пейнтер, прижимая руку к стеклу.
– Продвижение есть, но очень медленное, – ответила Лиза, понимая, что он имел в виду ее состояние, а не ход работ. Поспешив сменить тему, она задала более важный вопрос: – Как Джош?
Лиза регулярно получала информацию о состоянии брата от медицинского персонала, но ей хотелось услышать это от Пейнтера, человека, лично знакомого с Джошем.
– Ему по-прежнему вводят успокоительные средства, но он держится сам. Джош крепкий… и он настоящий боец.
Тут Пейнтер определенно был прав. Джош покорял неприступные вершины, но все же и он не мог сражаться с чем-то невидимым.
– Есть хорошая новость: хирургам, судя по всему, удалось спасти коленный сустав, – добавил Пейнтер. – В дальнейшем это очень пригодится в процессе реабилитации.
Лиза мысленно помолилась о том, чтобы это «в дальнейшем» пришло.
– Что насчет… есть какие-либо признаки заражения?
– Нет. Пока что все выглядит хорошо.
Лиза нашла маленькое утешение в этом известии. Реагент проник в организм Джоша через ранку на коже, а не через легкие вместе с вдыхаемым воздухом. Отсутствие симптомов могло объясняться лишь тем, что в этом случае зараза имела более долгий инкубационный период.
В груди у молодой женщины по-прежнему сжимался комок страха за брата.
«Успели ли мы ампутировать Джошу ногу вовремя?»
За спиной у Лизы раздался голос доктора Парсона.
– Давайте начнем совещание.
Лиза прижала затянутую в резиновую перчатку руку к стеклу напротив руки Пейнтера.
– Присматривай за Джошем…
Кроу кивнул.
Лиза присоединилась к остальным специалистам. Все они были в защитных костюмах БСЛ-4. Одни расселись за столом, другие остались стоять. В течение следующих пятнадцати минут главы всех лабораторий доложили самые свежие результаты своих исследований.
Первым слово взял почвовед, ученый, изучающий микроорганизмы, грибы и другие формы жизни, обитающие в почве. В его словах сквозило беспокойство.
– Я только что завершил полный комплексный анализ образцов почвы из зоны заражения. Там погибли не только вся растительность и животный мир. Почва на глубине двух футов полностью лишена какой-либо жизни. Насекомые, черви, бактерии, споры – все мертвое. По сути дела, почва подверглась полной стерилизации.
– Такой уровень патогенности… – Парсон не скрывал свою тревогу. – Это что-то неслыханное!
У Лизы перед глазами встали черные вымершие холмы; она представила себе, как та же самая тень проникает глубоко под землю, распространяется все дальше вокруг, не оставляя после себя никакой жизни. Ей также было известно о том, что на район озера Моно надвигается плохая погода. Все это грозило обернуться экологической катастрофой неописуемых масштабов.
Следующим взял слово бактериолог.
– В продолжение темы патогенности, наша команда проверила целую армию жидких дезинфицирующих ловушек, пытаясь найти какое-либо средство стерилизации образцов, доставленных из зараженной зоны. Мы испытали самые сильные щелочи и кислоты. Щелок, различные отбеливатели и все такое. Однако образцы остались заразными.
– А как насчет высоких температур? – спросила Лиза, вспомнив предположение Пейнтера о том, что для предотвращения дальнейшего распространения заразы придется выжечь склоны холмов.
Ученый пожал плечами.
– Первоначально нам показалось, что мы добились определенных результатов. Мы сожгли зараженное растение, превратив его в пепел, – и сначала казалось, что все удалось, однако когда пепел остыл, оказалось, что он остался таким же заразным. По нашему мнению, тепло просто перевело этот микроб в какое-то кистообразное состояние.
– Может быть, требуется что-нибудь погорячее, – предположила Лиза.
– Возможно. Но какая температура будет достаточной? Мы обсудили ядерный взрыв. Но если атомная бомба не испепелит заразу, ударная волна разбросает ее на сотни миль вокруг.
Определенно, об этом не могло быть и речи.
– Продолжайте работу, – постарался подбодрить ученого Парсон.
– Было бы очень кстати, если бы мы знали, с чем воюем, – закончил бактериолог.
Остальные ученые закивали, соглашаясь с ним.
Затем Лиза рассказала о своих находках, подтверждая то, что речь, скорее всего, идет о чем-то вирусоподобном.
– Но это что-то очень крохотное, – добавила она, – меньше любого известного вируса. Нам известно, что доктор Хесс проводил эксперименты с экстремофилами со всего мира, с организмами, способными выживать в кислотной или щелочной средах, даже с такими, которые обитают в невыносимом жаре вулканических выбросов.
– Что гораздо хуже, нам известно, что доктор Хесс также копался в синтетической биологии. – Лиза выразительно посмотрела на бактериолога. – В своем проекте «Неогенезис» он искал пути генетически видоизменять ДНК экстремофилов, чтобы помогать видам, оказавшимся под угрозой исчезновения, делая их более стойкими и выносливыми по отношению к изменениям окружающей среды. Кто знает, какое чудовище он сотворил, добиваясь своей цели.
Встал доктор Эдмунд Дент, вирусолог из Центра контроля заболеваний.
– Мне кажется, нам удалось мельком взглянуть на это чудовище. В только что развернутый электронный микроскоп.
Все повернулись к нему.
– Сначала мы решили, что это технический сбой. Обнаруженный нами организм был слишком маленький – бесконечно маленький, но если оценки размеров заразной частицы, предложенные доктором Каммингс, верны, возможно, это была не ошибка. – Дент оглянулся на Лизу. – Если вы хотите присоединиться к нам…
– Разумеется. На мой взгляд, нам также следует пригласить генетика и специалиста по биоинженерии. На тот случай, если мы…
Раздался громкий гудок, привлекший внимание всех собравшихся к окну. В темноте вспыхнула синяя лампочка, синхронно мигая с сигналом тревоги. Это был изоляционный бокс, развернутый врачами.
Лиза в панике вскочила с места.
Глава 12
– Держитесь крепче! – окликнул летчик.
Маленький двухмоторный «Оттер» брыкался, словно необъезженный жеребец, пролетая над забитым айсбергами морем Уэдделла. По мере приближения к берегу ветер усиливался.
– Эти проклятые широты регулярно устраивают хорошенькую взбучку! – продолжал летчик. – Если вас мутит и вы собираетесь метнуть харчи, у меня есть гигиенический пакет. Не надо пачкать мою девочку!
Грей, сидевший на откидном кресле, обеими руками крепко держался за ремни. Он был пристегнут к боковой стенке фюзеляжа. Рядом натужно скрипели и громыхали ящики с оборудованием и снаряжением. Обыкновенно Пирс неплохо переносил качку, однако эти «американские горки» явились испытанием даже для него.
Джейсон сидел напротив. Уронив голову, он дремал, судя по всему, не обращая никакого внимания на турбулентность. По-видимому, у него был большой опыт общения с непогодой, бушующей на подходах к ледовому континенту. Зато парня вымотал долгий двадцатичетырехчасовой перелет на южную оконечность земного шара.
Хорошо хоть этот отрезок был последним.
Сегодня утром, сразу после восхода солнца – что на этом краю земли было полднем, началом долгой антарктической зимы, – сотрудники «Сигмы», вылетев с Фолклендских островов на Антарктический полуостров, приземлились на каменистом мысе, выступающем в море из острова Аделаида, где находится английская станция «Ротера». Перелет проходил на борту большого ярко-красного «Дэш-7» с надписью «Британское антарктическое общество» на борту. На станции «Ротера» сотрудники «Сигмы» пересели на маленький «Оттер» такой же раскраски и отправились через море Уэдделла к шельфовому леднику Бранта, плавающей льдине толщиной сто метров, обхватившей побережье Земли Котса, являющейся частью Восточной Антарктиды.
По мере приближения к берегу два винта самолета все чаще вгрызались в полярные воздушные течения, так называемые «катабатические ветры», потоки воздуха, с ревом скатывающиеся с высоких вершин внутренних гор вниз к морю.
Самолетом управлял английский летчик по фамилии Барстоу, мужчина в годах, имеющий за плечами большой опыт работы в Антарктике.
– Вы знаете, что название этих потоков происходит от греческого слова «катабаино», что означает «идти вниз?» – спросил Барстоу, тоном опытного экскурсовода продолжая свой рассказ.
– Будем надеяться, с нами это не произойдет, – проворчал голос у Грея за спиной.
В конце грузового отсека приютился Джо Ковальски. Ему пришлось сложить свое огромное тело пополам, чтобы поместиться в тесном пространстве. Сейчас великан напоминал обритую наголо гориллу, втиснувшуюся в канализационную трубу. Он сидел пригнувшись, спасая свою голову от ударов о низкий свод, и все же за тряский перелет через море Уэдделла ей уже изрядно досталось.
Кэт отправила великана в эту экспедицию на тот случай, если потребуется грубая физическая сила, но вслух она высказала и другую причину: «Уберите его отсюда куда-нибудь подальше. После разрыва с Элизабет Полк он только и делает, что слоняется по нашим коридорам».
Грей недоумевал, как Кэт удалось разглядеть разницу. И в лучшие дни Ковальски никогда не светился солнцем.
И все же Джо не жаловался. Пусть по виду бывшего военного моряка сказать это было трудно, но у него имелись свои таланты, в основном в тех вопросах, когда требовалось что-то взорвать. Как специалист по взрывотехнике «Сигмы», Ковальски в прошлом уже не раз оказывал неоценимую помощь. К тому же его сварливый характер был не более чем плесенью на хлебе. Нужно было просто привыкнуть к нему, и тогда оказывалось, что Ковальски – парень что надо.
«Хотя вслух я это ни за что не признаю».
– Вон там видна станция «Халли», – окликнул Барстоу, закладывая вираж перед заходом на посадку. – Та большая синяя сороконожка, выползшая на лед.
Выкрутив шею, Грей выглянул в иллюминатор.
Прямо внизу на отвесные скалы из голубого льда, взметнувшиеся вверх на высоту сорокаэтажного небоскреба, накатывались черные волны. Хотя внешне кромка шельфового ледника Бранта казалась обыкновенной изрезанной береговой линией, в действительности это была плавающая в воде льдина шириной шестьдесят миль, сползающая с расположенных восточнее высоких вершин Земли Королевы Мод. Ледник ежегодно продвигался вперед на длину десяти футбольных полей, на конце обламываясь айсбергами, тая в более теплых водах моря Уэдделла и под воздействием приливов и отливов.
Однако внимание Грея привлекло то, что взгромоздилось на ледяные скалы. Это действительно напоминало огромную сороконожку. Исследовательская станция «Халли-6» была построена в 2012 году с использованием уникальной конструкции из отдельных стальных модулей, выкрашенных в синий цвет, которые были соединены между собой закрытыми переходами. Каждый модуль стоял на похожих на ходули лыжах, высота которых регулировалась гидравлическими домкратами.
– Это уже шестая версия «Халли», – объяснил Барстоу, направляя самолет навстречу ветру. – Предыдущие пять были погребены под снегом, раздавлены и сброшены в море. Вот почему сейчас она стоит на лыжах. Теперь станцию можно вытащить из глубокого снега или отвести подальше от дрейфующих льдов.
Ковальски прижался носом к иллюминатору.
– Тогда почему она сейчас так близко к обрыву?
И великан был прав. Восемь соединенных между собой модулей, выстроившихся в ряд, находились всего в сотне ярдов от края ледяной скалы.
– Долго она здесь не пробудет. Через пару недель потянем ее ближе к земле. Умные головы, занимающиеся климатом, целый год изучали таяние ледников, измеряя, с какой скоростью лед сползает с этого проклятого континента. Здесь они уже почти закончили, и всю их компанию переправят на противоположный конец Антарктиды. – Летчик оглянулся – что Грею совсем не понравилось, поскольку «оттер» в этот момент как раз вошел в глубокое пике, направляясь к взлетно-посадочной полосе. – Они отправятся на шельфовый ледник Росса. На станцию «Мак-Мердо». Одну из ваших, американских баз.
– Следи-ка ты лучше за дорогой, – буркнул сзади Ковальски, для пущей убедительности указывая рукой вперед.
Летчик снова занялся своим делом, а Грей повернулся к Джейсону, разбуженному тряской и шумом.
– Станция «Мак-Мердо»? У тебя там родственники, верно?
– Рядом, – уточнил Джейсон.
– И кто захочет здесь жить? – проворчал Ковальски. – Понадобится отлить, так сразу же отморозишь себе яйца.
Барстоу фыркнул.
– Особенно в разгар зимы, дружище. А заодно и член. В некоторые зимы здесь вообще чума.
– Чума? – переспросил Ковальски.
– Он имел в виду, очень холодно, – перевел Грей.
– Почему одна секция станции в середине выкрашена в красный цвет, – спросил Джейсон, – указывая вниз, – а все остальные синие?
– Там у нас квартал «красных фонарей», – рассмеялся Барстоу, борясь с тем, чтобы удерживать самолет ровно. – Это та секция, где происходит вся веселуха. Мы там едим, по особым случаям выпиваем по кружке, играем на бильярде и смотрим телек.
Круто нырнув вниз, «Оттер» покатился по расчищенной полоске, выполняющей роль взлетно-посадочной полосы, с грохотом подскакивая на лыжах. Наконец самолет остановился недалеко от станции.
Все вышли. Ветер тотчас же отыскал все щели и неплотно застегнутые клапаны в теплых полярных куртках. Каждый вдох напоминал глоток жидкого азота, а отраженный от сплошного льда свет низко висящего над горизонтом солнца слепил глаза. До захода солнца оставалось всего полчаса. Еще через пару дней оно уже вообще не будет ни вставать, ни заходить.
Летчик вышел из самолета вместе с пассажирами, но не застегнул молнию куртки и не стал надевать капюшон.
– Долго такое тепло не продержится, – сказал он, поднимая обветренное лицо к голубому небу, словно купаясь в последних лучах солнечного света.
«Тепло?»
У Грея от холода даже зубы клацали.
– Надо загорать, пока есть такая возможность, – заметил Барстоу, ведя своих пассажиров к лестнице, поднимающейся в один из огромных синих модулей.
При взгляде с земли сооружение поражало своими размерами. Каждый блок напоминал двухэтажное здание, поднятое на пятнадцать ярдов над поверхностью льда на четырех здоровенных гидравлических лыжах. Под станцией смог бы запросто проехать трактор, что время от времени и происходило, судя по стоящему неподалеку «Джон Диру».
– Наверное, именно так они и таскают эти модули, – заметил Джейсон, оглядывая громадное чудо техники американского производства. Прищурившись, он окинул взглядом заиндевелый корпус станции. – В целом все напоминает декорации к «Звездным войнам».
– Точно, – согласился Ковальски. – Ледяная планета Гот.
Грей и Джейсон с удивлением посмотрели на своего товарища.
Вечная ухмылка на лице Джо стала еще шире.
– А что, я смотрю фильмы.
– Сюда, джентльмены, – сказал Барстоу, указывая своим пассажирам на лестницу.
Когда все поднялись наверх и отряхнули с сапог снег, открылась дверь и на площадку шагнула женщина в расстегнутой красной куртке. Ее длинные черные волосы были зачесаны назад и для защиты от ветра собраны в тугой, но по-прежнему женский хвостик. Тело у нее было гибким и упругим, а обожженные ветром щеки покрывал стойкий загар антарктического лета. Эта женщина определенно не жила затворницей в стенах станции.
– Добро пожаловать на дно мира, – приветствовала она гостей. – Я Карен ван дер Брюгге.
Поднявшись, Грей пожал ей руку.
– Благодарю за то, что предоставили нам кров, доктор ван дер Брюгге.
– Зовите меня просто Карен. Мы здесь далеки от официальных формальностей.
Пирса вкратце просветили насчет этой женщины, совмещавшей должности начальника станции и научного руководителя. В свои сорок два года доктор ван дер Брюгге, выпускница Оксфордского университета, уже была арктическим биологом с мировым именем. В досье Грей видел ее фотографии белых медведей, сделанные в Арктике. И вот сейчас доктор ван дер Брюгге находилась в противоположном конце земного шара и изучала гнездящихся здесь императорских пингвинов.
– Проходите внутрь. Мы вас устроим. – Развернувшись, она шагнула в люк. – Это командный модуль; здесь находятся центр управления, связь, медицинский пункт и мой кабинет. Но, думаю, вам будет уютнее в нашей зоне отдыха.
Пока доктор ван дер Брюгге вела их по своим владениям, Грей озирался по сторонам. Он увидел маленький лазарет с одной-единственной операционной. Перед дверью в центр связи Пирс остановился.
– Доктор ван дер Брюгге… Карен, я пытаюсь связаться с «Сигмой» с тех самых пор, как мы добрались до станции «Ротера» на острове Аделаида, но сигнал все время недостаточно сильный.
Женщина нахмурилась.
– Ваш спутниковый телефон… судя по всему, он работает через геостационарные спутники.
– Совершенно верно.
– Все это хорошо до тех пор, пока не забираешься на семьдесят градусов южнее экватора. Что, по сути дела, означает всю Антарктиду. Здесь мы пользуемся системой низкоорбитальных спутников. – Она указала на дверь. – Не стесняйтесь, звоните куда вам нужно. Мы обеспечим вам некоторую конфиденциальность. Но должна вас предупредить: сейчас как раз в самом разгаре солнечная буря, которая влияет и на наши системы. Приходится терпеть, зато благодаря солнечным бурям очень красивы наши aurora australis, полярные сияния.
– Благодарю вас. – Шагнув в центр связи, Грей закрыл за собой дверь.
– Я провожу вас в зону отдыха, – повернувшись к остальным, сказала Карен. – Смею предположить, вам сейчас не помешает перекусить и выпить горячего кофе.
– От халявного угощения я никогда не отказываюсь, – немного повеселев, заявил Ковальски.
Они направились к люку, ведущему в закрытый переход между модулями. Тем временем Грей подошел к спутниковому телефону. Набрав номер «Сигмы», он услышал в трубке цифровой шум, говорящий об установлении защищенного соединения.
Кэт ответила сразу же.
– Как вы добрались до станции «Халли»? – не теряя времени, спросила она.
– Боюсь, от тряски у меня вывалилась пара пломб, но мы на месте, целые и невредимые. Нам все равно нужно дождаться прибытия того, кого посылает сюда профессор Харрингтон. И тогда, возможно, мы наконец получим первые ответы на вопросы.
– Хочется надеяться, это скоро произойдет. За последние два часа известия из Калифорнии становились все более мрачными. Туда приближается холодный фронт, угрожающий проливными дождями и селевыми оползнями.
Грей понимал, чем это грозит. Удержать заразу в карантинной зоне станет невозможно.
Кэт продолжала говорить, но часть ее слов терялась среди треска статического электричества и цифрового шума.
– Ты должен также знать, что у Лизиного брата… признаки заражения. Двадцать минут назад случился первый приступ. Мы до сих пор не можем определить, что это – вторичные последствия контакта с реагентом или результат перенесенной операции. В любом случае, нам нужен рычаг, чтобы… изменить ситуацию. Как можно скорее. Пока не начался настоящий ад.
– Как Лиза? Держится?
– Она работает без перерыва. Стремится найти какой-нибудь способ помочь брату. И все же Пейнтер беспокоится. Единственным хорошим известием можно считать то, что появилась ниточка, ведущая к вредителю, совершившему диверсию на базе. В настоящий момент мы как раз ее разматываем.
– Хорошо, я сразу же перешлю все, что у меня здесь будет. Но нам еще час ждать посланца профессора Харрингтона, который доставит нас к нему.
«Где только это находится, черт побери?»
Нетерпение Кэт чувствовалось, даже несмотря на то, что она находилась на противоположном конце земного шара.
– Если бы только этот Харрингтон не страдал манией преследования…
Грей понимал ее отчаяние, но ему не давала покоя другая мысль: «А что если у Харрингтона есть веские основания бояться всех и вся?»
«Я снова вернулся домой…»
Солнце опустилось к самому горизонту. Джейсон воспользовался случаем, чтобы насладиться открывшимся его взору зрелищем. Он сидел за столом перед двойным рядом трехслойных окон, которые выходили на ледовое поле, тянущееся до моря Уэдделла. На темно-синих волнах тут и там покачивались огромные ледяные корабли, обработанные ветром и водой в причудливые формы с высокими мачтами, мостиками и зазубренными бело-голубыми парусами.
Джейсон поступил в «Сигму» ради того, чтобы творить добро, чтобы защищать свою родину, но он также рассчитывал повидать мир. Вместо этого бо́льшую часть времени ему приходилось торчать под землей в штаб-квартире «Сигмы», и вот теперь он наконец впервые отправился на оперативное задание…
«Меня отправили домой…»
В детстве Джейсон долго жил в Антарктиде вместе с матерью и отчимом, которые по-прежнему работали рядом со станцией «Мак-Мердо», на противоположном конце ледового континента.
«И вот теперь я описал полный круг».
Джейсон сосредоточенно потягивал горячий чай, рассеянно слушая разговоры сотрудников базы, находящихся вместе с ним в зоне отдыха. Красный модуль был разделен на два уровня. В нижней половине размещалась столовая, откуда винтовая лестница вела наверх, где находились маленькая библиотека, компьютерная комната и конференц-зал. Здесь была даже стенка для скалолазания, проходящая от одного этажа к другому.
Прямо перед Джейсоном гоняли шары на бильярде трое парней, судя по языку, норвежцы. Хотя станция была английской, на ней работало много ученых из других стран. По словам доктора ван дер Брюгге, в летние месяцы здесь обыкновенно находилось от пятидесяти до шестидесяти специалистов, однако сейчас, с приближением долгой полярной зимы, их число заметно сократилось. Сейчас на станции оставалось всего двадцать человек, и лишь десяток пробудет здесь несколько месяцев абсолютной темноты.
В переходный период станция бурлила активной деятельностью – как внутри, так и снаружи. За окном два гусеничных вездехода перетаскивали контейнеры. Но самым поразительным зрелищем был зеленый трактор «Джон Дир», волокущий по льду один незакрепленный синий модуль. Наконец трактор, подобно призраку, скрылся в густом тумане, облепившем шельфовый ледник несмотря на ветер, усилившийся с приближением заката.
Начальник станции рассказала, что на следующей неделе станция будет разобрана, перетащена по частям ближе к материку и собрана снова. Работать придется круглосуточно.
В небе появился еще один «Оттер», низко летящий над кромкой ледника. Сверкнув в последних лучах заходящего солнца, самолет сделал разворот, заходя на посадку. Эта машина была не вишнево-красной, как это принято в «Британском антарктическом обществе», а белой как мел. Подобная окраска была очень необычной для антарктического региона, где предпочтение отдается ярким, сочным цветам, которые лучше выделяются на фоне снега и льда.
«Быть может, это и есть посланник профессора Харрингтона».
Джейсон привстал, готовый идти за Греем. Ковальски был рядом, в буфете, аппетитно уплетая здоровенный кусок пирога.
Внезапно самолет снова резко набрал высоту, уходя от расчищенной взлетно-посадочной полосы. Похоже, он вовсе не собирался приземляться. Значит, это не посланник. Тревога была ложной.
Джейсон опустился на стул.
Самолет заложил крутой вираж. Сбоку открылся люк, там произошло какое-то движение, после чего из люка высунулась пара подозрительных длинных черных труб.
Из концов труб вырвалось пламя, сопровождаемое дымным шлейфом.
Реактивные гранатометы.
Первые взрывы уничтожили одинокий красный «оттер», стоявший на взлетно-посадочной полосе. Затем белый самолет сделал разворот, заходя на станцию.
Джейсон почувствовал, что его схватили за руку.
– Малыш, пора сматываться! – крикнул Ковальски, рывком поднимая его на ноги.
Низко пригнувшись, Грей бежал по крытому переходу, соединяющему командный модуль с зоной отдыха. У него в ушах все еще звучали отголоски взрывов. Закончив телефонный разговор с Кэт, он вышел в коридор – и тут взорвалась первая граната. В окна перехода были видны горящие обломки «Оттера».
Впереди показалась другая пригнувшаяся фигура.
– Карен, с вами все в порядке? – окликнул Грей, подбегая к начальнику станции.
Та была оглушена и растеряна. Наконец взгляд ее голубых глаз сфокусировался, и в них сверкнул не страх, а ярость.
– Это еще что за чертовщина? – выпалила Карен.
– На нас напали.
– Нам нужно подать сигнал SOS. – Она попыталась протиснуться мимо Пирса.
Тот остановил ее, поймав за талию. Рев двигателей самолета нарастал. Грей потащил Карен к зоне отдыха.
– Нет времени, – на бегу бросил он.
– Но…
– Доверьтесь мне.
У Грея не было времени все объяснять, поэтому он увлек Карен к концу прохода, буквально неся ее на руках. Добежав до двери, он распахнул ее. Впереди показался Ковальски, заполняя своими габаритами дверной проем. Точно так же великан тащил за собой Джейсона.
– Назад! – заорал Пирс.
Ковальски освободил дорогу, и Грей, ввалившись в дверь, толкнул Карен навстречу своим товарищам. Едва он успел захлопнуть за собой дверь, как от двух новых взрывов содрогнулся весь модуль. В столовой с полок полетела на пол посуда, от ударной волны треугольные окна покрылись трещинами.
Грей выглянул в окошко в двери. Противоположный конец перехода был полностью разрушен взрывом. В стене командного модуля зияла дымящаяся пробоина.
«Как раз там, где находился центр связи…»
Подойдя к Грею сзади, Карен заглянула ему через плечо.
– Нас изолировали, – объяснил Пирс. – Сначала уничтожили самолет, лишив нас единственного средства покинуть ледник. Затем, услышав, что самолет заходит сюда, я понял, что следующей целью станет центр связи, чтобы окончательно отрезать нас от окружающего мира.
– Кто это?
Грей вспомнил боевиков, напавших на штаб-квартиру УППОНИР. «Оттер», нанесший удар по антарктической станции, был белый – в такой цвет выкрашена техника, предназначенная для ведения боевых действий в полярных широтах. Следовательно, с минуты на минуту должен был последовать штурм станции.
– Оружие у вас есть? – спросил Грей.
– На складе. – Карен махнула рукой в противоположную сторону. – В последнем модуле станции. Но его совсем мало.
Пусть лучше будет мало, чем ничего.
К этому времени здесь собрались остальные исследователи, всего человек десять, включая Барстоу.
– Сколько еще человек находится на станции? – спросил Грей, ведя маленький отряд через обеденный зал.
Окинув взглядом собравшихся, женщина прикинула в уме.
– В это время года – человек пять-шесть, не больше, не считая тех, кто находился за пределами станции.
Дойдя до противоположного конца, Грей распахнул дверь в следующий проход.
– Не останавливаться! Переходим из модуля в модуль! До самого конца! – Пропустив всех вперед, он поравнялся с Карен. – Станция оснащена системой внутренней связи? Нужно подать сигнал общей тревоги.
Карен кивнула.
– Конечно. Сигнал также поступит по радио всем, кто находится снаружи.
– Хорошо. В таком случае, как только мы доберемся до последнего модуля, отдайте приказ об эвакуации.
На бегу Карен озабоченно оглянулась на него.
– После захода солнца температура сразу же сильно понизится.
– Выбора у нас нет.
Снаружи все стихло. Взрывов больше не было. Грей мысленно представил себе «Оттер», заходящий на посадку. Несомненно, штурмовая группа высадится с минуты на минуту. Лишившись связи, персонал станции не может вызвать помощь, в то время как у нападающих будет вся ночь, чтобы тщательно обыскать модули или просто заложить заряды и взорвать их ко всем чертям.
Пока Грей излагал свой план, его отряд вбежал в следующий модуль.
Это был жилой отсек, состоящий из нескольких маленьких спален, выкрашенных в яркие цвета. Там беглецам встретился еще один сотрудник, перепуганный насмерть невысокий парень в очках. Продолжив путь, отряд прошел через два исследовательских модуля. Оба были уже законсервированы на зиму.
Наконец беглецы добрались до последнего вагона этого ледяного состава. С первого же взгляда стало ясно, что это склад.
– Где оружие? – нетерпеливо спросил Грей.
– У дальней двери, – ответила Карен, бросая связку ключей Барстоу. – Покажите им.
Летчик повел Грея в противоположный конец склада, а Карен подошла к висящему на стене устройству внутренней связи, быстро набрала нужный код и включила сигнал общей тревоги. Она приказала всем, кто находился на станции, немедленно ее покинуть, а тем, кто оставался снаружи, ни в коем случае не возвращаться на станцию.
Барстоу проводил Грея к сейфу у дальней стены и отпер массивные двустворчатые двери. Увидев внутри лишь несколько карабинов и пистолетов, Пирс постарался скрыть свое разочарование, но опять же, что могло угрожать персоналу станции? Обитающих на суше хищников здесь не было – вообще никого, кроме пингвинов и тюленей. По всей видимости, карабины и пистолеты предназначались для усмирения излишне буйных гостей станции, а не для отражения полномасштабного нападения.
Грей раздал шесть пистолетов «Глок-17» и закинул на плечо одну из трех автоматических винтовок Л-86А2. Вторую он вручил Ковальски, а последнюю протянул Барстоу. Джейсон, которому достался «глок», умело передернул затвор, проверяя оружие.
Пирс подошел к окошку в последней двери. Снаружи короткий день закончился, и наступила ночь, накрыв все вокруг черным одеялом. За дверью была небольшая площадка, которая вела к трапу, спускающемуся на лед.
– Ковальски и Барстоу, как только мы окажемся внизу, надо будет постараться помешать самолету приземлиться. Если это не удастся, займем позицию, которую можно будет оборонять. – Грей повернулся к Джейсону. – Ты уведешь остальных от станции. Вы должны отойти как можно дальше.
Парень кивнул. Его взгляд был чуть затуманен страхом, но он был готов действовать.
Вернулась Карен, принеся в охапке портативные рации.
– Решила прихватить на всякий случай.
Как только все были готовы, Грей первым шагнул к двери. Распахнув ее, он оказался в темноте антарктической ночи. Когда ему в лицо ударил порыв ледяного ветра, он вдруг усомнился в разумности своего плана. В ледяной пустыне смерть была такой же неизбежной, как и внутри станции. Необходимо найти какое-нибудь укрытие, и быстро.
«Но где?»
Прогремел еще один взрыв, от которого содрогнулась станция. Свет мигнул и погас окончательно.
Сзади послышался испуганный голос Карен:
– Похоже, они взорвали генераторы!
Грей нахмурился. «Неужели враг подслушал сигнал тревоги, переданный начальником станции? А что если этот сигнал только подстегнул новую атаку? Или же боевики нанесли этот завершающий удар, чтобы еще больше запугать свои жертвы перед высадкой?»
Непрекращающийся гул двигателей «оттера» напомнил о том, что дальнейшее промедление только усугубит ситуацию. Понимая это, Грей шагнул в холод, натянул перчатки и подошел к трапу. Ухватившись за поручни, он соскользнул вниз и помахал рукой, приглашая остальных последовать его примеру.
Прижав приклад винтовки к плечу, Пирс направил оптический прицел на огни кружащегося в ночном небе «Оттера». Самолет заложил вираж, разворачиваясь над дальним концом станции. Из его фюзеляжа вырвалась вспышка света. Над ледовым полем раскатился грохот нового взрыва. Крохотный островок света в кромешной темноте погас.
– Думаю, это был один из наших вездеходов, – виновато пробормотала Карен. – Наверное, мне нужно было приказать им погасить огни.
Грей заметил справа от станции еще один вездеход, и рядом трое мотонарт.
– Вы сможете быстро завести эти машины? На них вы будете передвигаться гораздо быстрее, чем пешком. Но только не зажигайте фары.
Карен кивнула.
– А что если у врага есть приборы ночного видения? – предположил Джейсон, присоединяясь к ним.
– В этом случае они с одинаковой легкостью засекут и мотонарты, и пеших людей. – Грей указал на покрывало густого тумана, опускающееся на лед за станцией. – Как только заведете машины, направляйтесь туда. Это наилучший шанс укрыться.
Джейсон с сомнением посмотрел на ненадежное убежище.
Стремясь получить хоть какое-нибудь дополнительное преимущество, Грей повернулся к Ковальски и Барстоу.
– Мы постараемся выиграть как можно больше времени. – Он указал в сторону, противоположную от стоянки мотонарт. – Если мы откроем огонь оттуда, все внимание врага окажется привлечено к нам.
Ковальски пожал плечами.
– Пожалуй, так лучше, чем околевать от холода, сидя на месте.
Барстоу молча кивнул.
Поставив обеим группам задачу, Пирс отдал приказ разделиться. Джейсон, уводя свой отряд к машинам, оглянулся.
– Одни мотонарты трехместные. Я оставлю их с работающим двигателем. На всякий случай.
Грей признательно кивнул. Смекалка молодого парня произвела на него впечатление.
Решив этот вопрос, он провел Ковальски и Барстоу под складским модулем станции. Услышал, как с противоположной стороны ожили двигатели мотонарт – вначале неуверенно, с перебоями, но постепенно набирая мощность.
Грей проводил взглядом, как вторая группа медленно скрылась в тумане, одни мотонарты за другими.
Удовлетворившись, он шагнул на открытое место, держа винтовку наготове. В ночном небе «Оттер» сделал разворот и снова начал заход на станцию, но теперь с набором высоты, словно почуяв присутствие в темноте стрелков.
Странные действия самолета встревожили Грея. У него по спине пробежал холодок недоброго предчувствия.
«Почему самолет до сих пор не попытался приземлиться?»
«Оттер» продолжал медленно описывать круг, словно ястреб над полем. До сих пор все действия нападавших были направлены на то, чтобы изолировать базу, прижать к земле тех, кто в ней находился.
«Но с какой целью? Чего они ждут?»
Ответ раздался через считаные мгновения.
Оглушительный взрыв, в сотни раз мощнее взрывов реактивных гранат, встряхнул мир вокруг. У дальнего конца станции в ночное небо взметнулся гейзер льда и пламени. Затем прогремел еще один взрыв, гораздо ближе, и тотчас же за ним последовал третий.
Ударная волна сбила Грея и его товарищей с ног. Мощные заряды взрывчатки были запрятаны в толще льда. Несомненно, их установили заранее.
Взрывы продолжались, распространяясь от противоположного конца станции.
Грей перевел взгляд на побережье, затянутое густым туманом.
«По крайней мере остальные успели выбраться отсюда…»
Внезапно у него на глазах по льду побежали глубокие трещины, соединяя воедино свежие воронки от взрывов и разбегаясь еще дальше. Он понял, что огромная льдина, плавающая в воде, раскалывается по вертикали.
Внезапно Грей понял замысел врага.
Все в груди сжалось в холодный кулак.
В подтверждение худших его опасений раздался громкий треск, подобный тому, как если бы разломилась сама земная кора.
Лед под ногами сдвинулся, наклоняясь от новой трещины в сторону темнеющего вдали моря. Заложенные в толще заряды оторвали кусок от шельфового ледника Бранта, сотворив новый айсберг – на макушке которого осталась станция «Халли-6».
Вздрогнув, вся станция медленно поползла по наклонившемуся льду, скользя на своих огромных лыжах.
Потрясенный Грей молча смотрел на происходящее.
Стоящий рядом Ковальски также все понял.
– Похоже, я все-таки не помирюсь со своей бывшей.
Глава 13
– Если вы собираетесь спрятаться, – заметил Дрейк, – вот подходящее место.
– Будем надеяться, ее еще здесь нет.
Дженна выбралась из внедорожника под моросящий дождь. Накинув на голову капюшон, она, затаив дыхание, окинула взглядом величественную гостиницу «Авани», жемчужину Йосемитского национального парка.
Открытая в 1927 году гостиница, построенная в виде деревенского дома в горах, представляла собой великолепное сочетание прикладного стиля и индейских мотивов. Прославилась она своими массивными каминами из песчаника, обтесанными вручную деревянными балками и многочисленными витражами. Хотя стоимость одной ночи в гостинице была слишком высокой для зарплаты Дженны, она время от времени позволяла себе позавтракать в роскошном обеденном зале, просторном помещении с высоченными потолками, опирающимися на толстые столбы из калифорнийской сосны.
Однако сегодня утром ее целью было не главное здание.
Группа захвата из четырех морских пехотинцев поставила свою ничем не примечательную машину на стоянку за гостиницей. Дрейк направился в примыкающий к зданию лес, захватив с собой Дженну и Никко. Все были в мешковатой штатской одежде, под которой скрывались кевларовые бронежилеты и оружие.
Дженна засунула свой компактный «Смит и Вессон» 40-го калибра за пояс, спрятав его и висящие с другой стороны наручники полами куртки.
Десять минут назад вертолет, несмотря на плохую погоду, переправил группу через хребет Сьерра-Невада в Йосемитскую долину. Лужайка рядом с «Авани» частенько использовалась для посадки спасательных вертолетов, но Дрейк побоялся, что появление винтокрылой машины может спугнуть добычу, поэтому выбрал место подальше – площадку в расположенном неподалеку Стоунмен-Мидоу.
– Машина, – сказал младший капрал Шмидт.
Он указал на белую «Тойоту Камри» с номерами штата Массачусетс. Номера совпадали. Машина принадлежала Эми Серпри.
Час назад Пейнтер организовал поиски по навигационной системе машины с указанным идентификационным номером. Машина была обнаружена здесь, в Йосемитской долине, недалеко от того района в горах, который был эвакуирован и оцеплен.
Первоначально все решили, что бывшая сотрудница научно-исследовательской лаборатории бросила свою машину и пересела в другую. Запрос в гостиницу показал, что никакая Эми Серпри в ней не останавливалась. Но затем дежурному администратору была показана фотография. Как выяснилось, женщина, подходящая под описание Эми Серпри, сняла номер под вымышленным именем, предъявив фальшивые документы и кредитные карточки.
«Несомненный признак вины».
Но почему подозреваемая поселилась здесь, так близко от границы карантинной зоны? Осталась, чтобы полюбоваться на последствия того, что натворила?
Дженна представила себе черную безжизненную пустыню и задохнулась от ярости. Она гнала прочь воспоминания об опускающемся топоре и пронзительном крике. Ей пришлось держать Джоша за плечи, пока Дрейк делал то, что нужно было сделать. После этого сержант-комендор всю дорогу обратно молчал, устремив невидящий взор на горы.
– Она должна быть здесь, – сказал Шмидт, когда они проходили мимо «Тойоты». – Если только не уехала отсюда на другой машине.
«Будем надеяться, этого не произошло. Нам нужны ответы».
Маленькая группа двинулась следом за машиной. Первым шел Дрейк. Несомненно, он хотел не только получить ответ: он жаждал отмщения.
«Тойота» была припаркована у тропинки, ведущей через сосновую рощицу. Помимо основного здания, «Авани» состояла из двадцати четырех коттеджей, спрятанных в лесу. Эми сняла один из них, по всей видимости, чтобы не привлекать к себе внимание.
Группа захвата двинулась по тропинке. В воздухе чувствовался аромат хвои. На развилке двое людей Дрейка повернули вправо. Сам сержант-комендор через несколько шагов свернул влево, взяв с собой еще одного морского пехотинца. Они намеревались окружить коттедж, затянуть вокруг него тугую петлю.
Когда морские пехотинцы скрылись за деревьями, Дженна вместе с Никко направилась прямо к коттеджу. Ей предстояло подойти к Эми Серпри первой. В гражданской одежде, с собакой на поводке женщина была похожа на обыкновенную туристку. Ее задача заключалась в том, чтобы усыпить бдительность предполагаемой диверсантки, заставить ту открыть дверь перед заблудившейся путешественницей.
За поворотом показался очаровательный домик в старом стиле, сложенный из кедровых бревен. Для лучшей гармонии с лесом он был выкрашен в зеленый цвет. Перед входной дверью, обрамленной двумя фонарями, блестела мокрая от дождя каменная площадка. Все окна были плотно зашторены, как и стекло в двери.
«Похоже, кому-то очень хочется оставаться вдали от посторонних глаз».
Дженна не испытывала страха, направляясь к коттеджу одна, поскольку знала, что ее прикрывают морские пехотинцы. И все же она украдкой поправила под курткой бронежилет. Никко не отходил от хозяйки, словно чувствуя ее волнение.
Подойдя к двери, Дженна откинула капюшон, не обращая внимания на дождь, и натянула на лицо растерянное выражение. Громко постучав, она отступила назад и крикнула:
– Простите, вы не подскажете, как мне выйти к главному корпусу «Авани»?
Внутри послышался какой-то звук.
«Значит, там кто-то есть».
Шагнув вперед, Дженна приложила ухо к двери.
– Есть кто живой? – попробовала она снова, на этот раз громче.
Прислушавшись, она сообразила, что изнутри доносится приглушенный телефонный звонок. Судя по мелодии, это был сотовый телефон.
Дженна собралась с духом, чтобы окликнуть еще раз, но тут ей ответили, хриплым, едва слышным голосом:
– …помогите…
Инстинктивно отреагировав на призыв о помощи, Дженна выхватила из-за пояса «Смит и Вессон» и рукояткой выбила окно в двери рядом с ручкой. Стекло разлетелось осколками, и Дженна, натянув на руку манжету куртки, просунула пальцы и повернула ручку, отпирая дверь изнутри.
Сзади послышался топот бегущих ног.
Оглянувшись, женщина увидела, что к ней спешит Дрейк.
– Подожди!
Отпертая дверь распахнулась сама собой.
Укрываясь за косяком, Дженна подняла револьвер, сжимая его обеими руками. Добежав до двери, Дрейк занял место с другой стороны.
Полумрак комнаты рассеивался светом единственной лампы у изголовья кровати. Этот свет позволял рассмотреть фигуру на кровати, наполовину прикрытую шерстяным одеялом. Судя по светлым волосам, это была Эми Серпри, – однако лицо у нее было распухшим и красным, кожа покрылась волдырями, уголки рта почернели. Одеяло было испачкано рвотной массой, постель была смята, словно в ней боролись.
Дженна уже слышала о том, что у Джоша случился приступ.
Она поняла, что Эми Серпри перенесла то же самое.
«Неудивительно, что далеко уйти она не успела. Судя по всему, ей стало плохо, и она остановилась прямо там, где ее прихватило».
Дженна не испытывала сочувствия к диверсантке, памятуя о том, сколько человек погибло из-за нее.
Эми повернулась к двери, и ее голова скатилась с подушки. Глаза у нее были мутно-белые, как у слепого. Рот открылся, словно в новом призыве о помощи.
Но вместо этого из него хлынула кровь, выплеснувшаяся на подушку и промочившая насквозь матрас. Тело обмякло, застыв неподвижно.
Дженна шагнула было к кровати, но Дрейк остановил ее на пороге, преградив дорогу рукой.
– Взгляни на ковер, – предупредил он.
Сначала Дженна не поняла, что означают крохотные комочки, которыми был усыпан пол. И вдруг до нее дошло.
«Мыши… дохлые мыши».
Она слышала рассказы об этих серых зверьках, без спроса подселяющихся в коттеджи к постояльцам гостиницы. Одна ее подруга в прошлом году останавливалась в таком домике. Впоследствии она только и говорила что о мышах, которые всю ночь сновали вокруг ее кровати, рылись в ее вещах и даже нагадили ей в обувь.
Гостиница вела с мышами нещадную войну, особенно после того, как в долине были зафиксированы случаи заболеваний, вызванных вирусом, переносчиком которого являются грызуны.
Однако война в этом коттедже уже завершилась.
Точнее, почти завершилась.
Одинокая мышка ползла по ковру, трясясь всем своим телом.
Внимание Дженны было полностью приковано к жуткой картине перед глазами, и она среагировала слишком медленно.
Подчиняясь охотничьему инстинкту, Никко бросился вперед.
– Никко, стой!
Услышав команду хозяйки, лайка остановилась, но полудохлая мышка уже была у нее в зубах. Обернувшись, собака опустила хвост, понимая, что совершила какую-то оплошность.
– Никко…
Выронив мышку, пес виновато побрел к хозяйке, опустив морду и поджав хвост.
Одной рукой оттолкнув Дженну назад, другой Дрейк захлопнул дверь.
То, что затаилось внутри этой комнаты, было многократно страшнее любого вируса.
Оставшийся за дверью Никко заскулил, умоляя, чтобы его выпустили.
Лиза стояла в шлюзовой камере, дожидаясь, когда выровняется давление и можно будет открыть внутреннюю дверь, ведущую в лабораторный комплекс. За стенами слышался тихий стук капель дождя по металлической крыше ангара.
Напомнивший молодой женщине о том, что время поджимает.
По прогнозам местных метеорологов, мощный грозовой фронт продолжал наползать на регион. Пока что акры мертвой земли вокруг эпицентра оставались сухими, но было лишь вопросом времени, когда черные тучи прольются дождем над этим районом. Специальной группе было поручено оценить с помощью программы компьютерного моделирования, учитывающей топографические и геологические параметры, как далеко сможет распространиться зараза.
Предварительные данные были пугающими.
В настоящий момент Пейнтер проводил телеконференцию с участием различных местных и федеральных чиновников. Директор «Сигмы» стремился быть на шаг впереди катастрофы. К сожалению, от человека, прибывшего посреди ночи, пока что была одна только головная боль. Технический директор Управления анализов и тестов американской армии прилетел с испытательного полигона Дагуэй в штате Юта, где отрабатывались методы противодействия ядерной, химической и биологической угрозе. Всего за несколько часов он успел достать Пейнтера.
Над внутренней дверью зажглась зеленая лампочка, и магнитный замок открылся. Приглушенный хлопок возвестил о выравнивании давления. Лиза вышла из шлюзовой камеры, радуясь возможности свалить все политические дрязги на своего жениха. Ей предстояла сложная задача, требующая полного ее внимания.
Лиза оглянулась на карантинный бокс в дальнем конце ангара. Джошу поставили капельницу с диазепамом, и он снова уснул. Причина кратковременного приступа оставалась неизвестна, но, как выяснила Лиза, возможно, это было свидетельством того, что инфекция распространилась на центральную нервную систему.
У нее перед глазами снова возник острый шип, глубоко вонзившийся в ногу.
«Хочется надеяться, что я ошибаюсь…»
И все же Лиза собиралась работать до тех пор, пока не появится полная уверенность.
– Доктор Каммингс, вы вернулись… Фантастика!
Голос прозвучал в наушнике, подключенном к рации. Обернувшись, Лиза увидела доктора Эдмунда Дента, вирусолога из ЦКЗ, стоящего у окна своей лаборатории. Он приветственно поднял руку – затем помахал Лизе, приглашая ее к себе.
– Благодаря вашей работе нам, похоже, удалось добиться значительного прогресса в выделении заразной частицы, – продолжал Дент. – Как только мы узнали, что речь идет о чем-то столь крохотном, дело пошло гораздо быстрее. Но мне бы хотелось выслушать ваше мнение относительно того, что мы установили к настоящему времени.
– Конечно, – ответила Лиза.
Радуясь хоть какому-то продвижению вперед, она поспешила к маленькой шлюзовой камере, ведущей в лабораторию. Эта секция комплекса БСЛ-4 сияла нержавеющей сталью высокоскоростных центрифуг, масс-спектрометра, сверхточного микротома и криогенной камеры. Дополняли оборудование два мощных электронных микроскопа.
Войдя в лабораторию, Лиза увидела еще одну фигуру в белом халате, склонившуюся к компьютерному монитору. Она узнала этого человека только тогда, когда он обернулся, и постаралась скрыть свое удивление.
Это был доктор Реймонд Линдаль, технический директор УАТ. Судя по его лицу, скрытому маской, ему было лет пятьдесят с небольшим. Неестественно черные волосы, скорее всего, были подкрашены, чтобы скрыть седину, и то же самое можно было сказать про козлиную бородку. С самого своего появления здесь доктор Линдаль совал свой длинный нос во все работы центра, вынося скоропалительные заключения и требуя перемен, когда у него была такая возможность, – что, к огромному сожалению Пейнтера, бывало слишком часто.
И вот теперь, судя по всему, Лизе предстояло разделить страдания своего жениха.
Разумеется, этот человек имел полное право находиться здесь. Она знала, что доктор Линдаль является признанным специалистом в области генетики и биоинженерии. Однако талант породил в нем заносчивое высокомерие.
– Доктор Дент, – натянуто промолвил Линдаль, – не думаю, что нам будет польза от познаний доктора Каммингс в медицине и психологии. Ее способности найдут лучшее применение, если она приложит их к клиническим исследованиям, сосредоточившись на изучении животных.
Вирусолог не поддался на нажим, отчего Лиза зауважала его еще больше. Эдмунд был на десять лет младше Линдаля и стоял на богемных позициях, скорее всего, выкованных за годы, проведенные в Берклийском и Стэнфордском университетах. Хотя Лиза еще ни разу не видела его без защитного костюма, она всегда представляла его в сандалиях на босу ногу и линялой футболке.
– Именно Лизина работа предопределила наш прогресс, – напомнил Линдалю Эдмунд. – И никогда не помешает свежий взгляд на проблему. К тому же, когда это мед в улье готовила всего одна-единственная пчела?
У Линдаля вырвался обреченный вздох, но он не стал спорить.
Эдмунд подкатил кресло к директору УАТ.
– Лиза, позвольте ввести вас в курс дела. На предыдущем совещании я говорил о том, что, как мне показалось, нам удалось мельком взглянуть на то чудовище, с которым мы имеем здесь дело. Вот снимок поперечного среза альвеолы легкого инфицированной крысы.
Лиза прильнула к экрану, изучая скопления крошечных частиц, плотно заполнивших маленькие воздушные клетки легкого.
– Это определенно похоже на вирионы – внеклеточные вирусные частицы, – согласилась она. – Но я никогда не видела ничего столь крошечного.
Эдмунд кивнул.
– Я измерил размеры частиц, поселившихся на поверхности инфицированных волокон сердечной мышцы. Этот снимок, полученный с помощью электронного микроскопа, позволяет получить объемную картинку.
Новый снимок показал отдельные вирусы, гнездящиеся на ветвящихся пучках мышц и нервах. Внизу экрана имелась шкала, позволяющая определить размеры частиц.
– Получается, они меньше десяти нанометров, – заметила Лиза. – Это же вдвое меньше самого маленького известного вируса!
– Вот почему я предложил свою помощь, – вмешался Линдаль, локтем отстраняя Эдмонда. – Чтобы получить более четкую картинку, я сопоставил данные анализа белка, полученные микробиологами. По этим данным и с использованием запатентованной мною программы я составил трехмерное изображение капсида, наружной оболочки вируса.
Лиза всмотрелась в сферическую модель инфекционной частицы. Тонкая работа Линдаля произвела на нее впечатление, и она даже была готова смириться с его заносчивостью.
– Это внешнее лицо нашего чудовища, – сказал Эдмунд. – Генри уже занят генетическим анализом того, что скрывается внутри.
Доктор Генри Дженкинс был генетиком из Гарвардского университета.
– Но уже по одному капсиду мы можем экстраполировать многое, – не обращая на него внимания, продолжал Линдаль. – Достаточно для того, чтобы утверждать, что это искусственная конструкция. Под белковой оболочкой мы обнаружили волокна графена, толщиной всего в два атома, сотканные в гексагональный узор.
Он вывел на экран рядом с предыдущей картинкой новое изображение, показывающее заразную частицу без наружной оболочки, под которой было видно сложное переплетение.
Определенно, это было похоже на что-то искусственное. Лиза постаралась определить значение этих рукотворных волокон. Графен является необычайно прочным материалом, более прочным, чем паутина.
– Можно подумать, – сказала она, – что доктор Хесс пытался создать под белковой оболочкой некое подобие кевларового слоя.
– Совершенно верно, – повернулся к ней Линдаль. – Тонко подмечено. Возможно, именно этой дополнительной структурой объясняется стабильность вируса. К настоящему времени уже установлено, что он устойчив к воздействию щелочей, кислот и даже огня.
Однако до сих пор не было ответа на более важный вопрос: что защищает эта необычайно прочная оболочка?
– Судя по всему, доктор Хесс создал идеальную оболочку, настолько маленькую, что она способна проникать в любые ткани, – продолжал Линдаль. – В животную, растительную, в грибы. Возможно, именно размеры и структура определяют универсальную патогенность вируса.
Лиза кивнула, вспоминая землю, стерилизованную неизвестным организмом на глубину двух футов.
– Но зачем Хесс создал этот вирус? – спросила она. – С какой целью?
– Вы знакомы с ПВЧ? – спросил Линдаль.
Лиза покачала головой.
– Мы как раз обсуждали эту тему перед вашим приходом, – объяснил Эдмунд. – Эта аббревиатура расшифровывается как «пустые вирусоподобные частицы». Это совершенно новая область экспериментальных исследований: от вируса отделяется ДНК, и остается только наружная оболочка. Данные работы имеют большой потенциал в части создания новых вакцин.
Лиза все поняла. Пустые частицы вызывают сильную антигенную защитную реакцию, но при этом абсолютно без риска заболеть.
– Однако это еще только самое начало, – сказал Линдаль. – Имея пустую оболочку, можно строить что-то свое. Добавлять любые органические и неорганические компоненты, как, например, эти графеновые волокна.
– И, создав такую оболочку, – добавил Эдмунд, – можно заполнить ее любыми чудесами или ужасами, какими только вздумается. Другими словами, идеальная оболочка становится идеальным средством доставки.
Лиза снова вгляделась в лицо чудовища.
«Что скрывается внутри?»
– И вы полагаете, что доктору Хессу удалось добиться чего-то подобного? – спросила она. – Что он в своей лаборатории создал с чистого листа этот вирион и поместил в него что-то?
Линдаль откинулся назад.
– Такие технологии уже давно существуют. Еще в две тысячи втором году группа ученых из института Стоуни-Брук синтезировала живой вирус полиомиелита, имея под рукой лишь химические реактивы и генетическую схему.
– Эти работы спонсировались Пентагоном, – тяжело вздохнул Эдмунд.
Лиза уловила в его голосе явное обвинение. Исследования доктора Хесса также финансировались военными.
Линдаль пропустил эти слова мимо ушей.
– А в две тысячи пятом году в другой лаборатории был синтезирован более крупный вирус гриппа. В две тысячи шестом году такой же результат был достигнут в отношении вируса Эпштейна-Барра, у которого такое же число основных частей, как и у вируса ветряной оспы. Но все это детские игры по сравнению с тем, с чем мы имеем дело сегодня. В настоящее время ученые могут искусственно строить организмы размерами в сто раз больше, причем относительно дешево. – Он презрительно фыркнул. – Синтезатор ДНК можно свободно купить через Интернет.
– Так что же именно вложил в оболочку доктор Хесс? – спросила Лиза.
Однако прежде чем кто-либо успел ответить, у нее зажужжала рация. Судя по реакции ученых, они также это услышали.
Это был Пейнтер. Уловив в его голосе возбуждение, Лиза поймала себя на том, что у нее чаще забилось сердце.
– Только что пришло сообщение из Йосемитского парка, – доложил Кроу. – Женщина, подозревавшаяся в диверсии, мертва.
«Мертва…»
Лиза закрыла глаза, думая о Джоше. Эми Серпри была единственной ниточкой, единственным путем выяснить подробности об исследованиях доктора Хесса.
– По предварительным данным, – продолжал Пейнтер, – она, скорее всего, умерла от того же заболевания, с которым мы имеем дело здесь. Национальная гвардия и отряды быстрого реагирования выехали на место, чтобы оцепить комплекс «Авани». Возможно также, что у нас появились новые жертвы заражения. Рейнджер Бек и сержант-комендор Дрейк. И собака.
«Только не это…»
Пейнтер продолжал, изложив дополнительные инструкции относительно мер предосторожности. Центру контроля заболеваний предстояло к возвращению двух предполагаемых жертв заражения оборудовать в ангаре еще одну карантинную зону.
Когда он закончил, Лиза переключилась на выделенный канал.
– Насколько серьезно они инфицированы? – спросила она.
– Дженна и Дрейк не переступали порог комнаты, и, по словам Дрейка, шел дождь и ветер дул им в спину, так что, может быть, все обойдется.
– Ну, а собака?
– Она забежала в коттедж и схватила мышку, скорее всего, зараженную.
Так что у лайки, вероятно, был контакт с инфицированным животным через слизистые оболочки.
Дженна снова уставилась на чудовище на экране.
«Бедная собака…»
Глава 14
Вокруг стонал и трещал лед. Грей с ужасом проводил взглядом проехавшую над головой массивную громаду станции «Халли». Огромные лыжи ползли по наклонной ледяной поверхности к скалам, обрывающимся в холодное море Уэдделла.
За дальним концом станции все еще дымилась проделанная взрывами линия разлома. Ледяная глыба, на которой стояла станция, продолжала отходить от остальной части шельфового ледника Бранта.
Встав, Грей поднял на ноги летчика-англичанина.
– Шевелитесь! Оба!
Ковальски, нетвердо держась на ногах, огляделся по сторонам.
– Куда?
– Следуйте за мной!
Пирс побежал прочь от сползающей в море станции, вонзая сапоги в заснеженный лед, поднимаясь по склону, который становился все круче и круче. Поверхность была достаточно неровной, чтобы обеспечить хорошее сцепление, и все же пару раз он спотыкался и падал на колено или руку. Используя стальной приклад винтовки в качестве опоры, Грей старался двигаться как можно быстрее. У них были считаные секунды. Наконец он добрался до облака пара и дыма, вырывающегося из зоны взрыва. Видимость сократилась до длины вытянутой руки.
Пирс молил бога о том, чтобы выдержать нужное направление.
Еще через несколько шагов он выдохнул, испытав облегчение – но только самое маленькое.
Впереди показался силуэт мотонарт. Стало слышно приглушенное ворчание двигателя, работающего на холостых оборотах.
Слава богу, Джейсон предусмотрительно подготовил путь отступления.
Добежав до трехместных мотонарт, Грей уже перекинул ногу через сиденье – но прежде чем он успел занять место за рулем, его остановил Барстоу.
– Кто здесь эксперт? Мотонарты поведу я. А вы с приятелем будете пассажирами.
Грей не стал спорить, доверившись антарктическому летчику, у которого наверняка было больше опыта управления такими машинами. Когда Ковальски уселся у него за спиной, он указал на разрастающуюся трещину впереди.
– Нам нужно…
– Понял, – не дал ему договорить Барстоу, дав полный газ.
Из-под задних гусениц полетели осколки льда, и мотонарты рванули вперед. Единственная надежда заключалась в том, чтобы перепрыгнуть через расширяющийся разлом и добраться до сплошного ледника на противоположной стороне. Шансы на успех были невелики, особенно если учесть, что мотонарты были перегружены, однако оставаться на отломившейся льдине означало верную смерть.
Грей прижался к спине сидящего впереди Барстоу.
Ковальски выругался вслух.
Внезапно летчик сделал крутой поворот. Застигнутый врасплох Грей едва не слетел с сиденья. Зад мотонарт занесло, и они развернулись прочь от трещины. Двигатель взревел громче, и Барстоу на полной скорости погнал машину вниз по склону. Мотонарты вырвались из тумана на открытое место, устремившись вдогонку за медленно сползающей к обрыву станцией.
– Что ты делаешь? – заорал Грей.
– Не мешай!
Барстоу припал к рулю, стараясь выжать максимальную скорость. Грею не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру.
Но беглецы были не одни.
Единственным предупреждением об опасности явились мигающие навигационные огни в темном небе над головой. Вражеский «оттер» пронесся мимо – и тотчас же лед впереди взметнулся огненным фонтаном, взорванный реактивной гранатой.
– Матерь Божия! – воскликнул Барстоу. – Держитесь крепче, ребята!
Обогнув на полной скорости дымящуюся воронку, летчик устремился к единственному укрытию. Он выписал еще один крутой поворот, подняв в воздух снежный хвост, после чего скользнул боком под сползающую станцию, чисто проскочив между двумя гигантскими гидравлическими лыжами, поддерживающими модуль.
– Только скажите мне, когда все это закончится! – простонал Ковальски.
Однако до конца было еще далеко.
В результате своего отчаянного разворота Барстоу потерял поступательный импульс, но теперь он снова помчался под брюхом «Халли-6», умело прикрываясь корпусом станции от кружащего в небе «Оттера». Обреченные модули продолжали сползать по наклонившейся льдине, но мотонартам удалось набрать скорость.
К этому времени Грей уже понял предыдущий маневр Барстоу – почему тот развернулся на сто восемьдесят градусов, направив мотонарты прочь от разлома. Двигаясь вверх по склону, мотонарты, тем более перегруженные, ни за что не смогли бы набрать момент инерции, достаточный для того, чтобы преодолеть расширяющуюся трещину. Но направив машину вниз, Барстоу рассчитывал получить необходимый импульс, превратив мотонарты в ракету с гусеничным двигателем.
У этого плана был только один недостаток…
Ледовое поле кончалось.
Впереди головной модуль гигантской сороконожки достиг края обрыва и полетел вниз, оторвавшись от остальной станции и упав в плещущиеся далеко внизу черные волны.
– Мальчики, нам надо поторопиться!
Повернув вбок, Барстоу пролетел между двумя накренившимися стойками лыж и снова вырвался на открытое место. Теперь мотонарты уже мчались наискосок вверх по склону, удаляясь от станции, модуль за модулем срывающейся в море Уэдделла.
Отколовшаяся льдина кренилась все больше и больше, отдаляясь от равнины шельфового ледника Бранта. Барстоу гнал мотонарты на полной скорости, выбирая место, где разрастающаяся расселина была самой узкой.
Наконец он дал полный газ.
Однако упрямый ястреб не собирался терять свою добычу. «Оттер» вырвался из клубящегося облака впереди, несясь над самым льдом, рассекая винтами туман. Делая разворот, самолет накренился, открывая распахнутый боковой люк – и застывшего в нем боевика с прижатым к плечу ручным гранатометом.
Враг решил не рисковать.
Следующий выстрел будет сделан в упор.
Грей развернулся, локтем отталкивая Ковальски назад. Освободив винтовку, он вскинул ее одной рукой и нажал на спусковой крючок, в автоматическом режиме выстрелив все тридцать патронов за три секунды. Первая его очередь была направлена в открытый люк. Громко вскрикнув, боевик вывалился из самолета. Остальные пули Грей выпустил в ближайший двигатель пронесшегося мимо самолета.
– Держитесь! – крикнул Барстоу.
Прижав Грея к сиденью, Ковальски навалился на него сверху.
Мотонарты домчались до кромки льда – и взмыли в воздух. Высоко подлетев на вздыбившейся льдине, закрутились штопором, и Грей на мгновение отчетливо увидел разверзшуюся внизу бездну. Но мотонарты уже перелетели через трещину и боком приземлились на противоположной стороне, ударившись о лед краем одной гусеницы.
Подскочив в воздух, машина опрокинулась, сбрасывая с себя всех седоков.
Выронив винтовку и сгруппировавшись, Грей покатился по льду. Наконец ему удалось остановиться. Подпрыгнув еще несколько раз, мотонарты также застыли неподвижно. Барстоу и Ковальски поднялись на ноги.
Великан ощупал себя, словно убеждаясь в том, что он еще жив.
– Если честно, приземление мне не очень понравилось.
К ним подошел Барстоу. Лицо у него было залито кровью, правую руку он прижимал к груди.
– Как говорят у нас в авиации, если после приземления ты можешь идти самостоятельно… – пробормотал летчик, оглядываясь на валяющиеся на боку мотонарты.
– Это про самолеты, – с укором поправил его Ковальски, – а не про чертовы мотонарты.
Летчик пожал здоровым плечом.
– Какое-то время мы летели. Так что это тоже считается.
Не обращая внимания на перепалку, Грей всмотрелся в небо. Он увидел, как маленькое скопление огоньков исчезает в темноте, скрываясь за кромкой сползающего в море обломка шельфового ледника Бранта. Нельзя было сказать, то ли он нанес «Оттеру» смертельные повреждения и тот разбился, то ли самолет, встретив неожиданный отпор, просто улетел прочь. В любом случае враг мог вызвать по радио помощь.
Грей не собирался сидеть на месте в ожидании ответа на этот вопрос.
Он оглянулся на мотонарты.
Должно быть, Барстоу прочитал его немой вопрос.
– Извини, дружище, с малышкой все кончено. Похоже, дальше нам придется идти на своих двоих.
Пирс натянул капюшон, уже чувствуя холод.
Ковальски первым озвучил вопрос, который волновал всех.
– Черт побери, и куда мы отправимся дальше?
– Она погибла… вся!
Джейсон услышал отчаяние в голосе начальника станции – точнее, бывшего начальника станции. Они с Карен стояли на гребне ледяной горы. С такой высоты им был виден весь берег, местами облепленный туманом. Отломившаяся льдина все еще была затянута дымкой, и все же не вызывало сомнений, что в этом удаленном ландшафте недостает одной детали.
Исследовательская станция «Халли-6» исчезла.
В ушах у Джейсона все еще звучали отголоски первых взрывов. Уносясь прочь на мотонартах, он видел, как береговая кромка откололась среди огненных вспышек и дыма. Ударная волна разнеслась над поверхностью ледника на многие мили. Потребовалось еще несколько мучительно долгих минут, чтобы отыскать достаточно высокое место, откуда можно было бы рассмотреть последствия.
И вот теперь страшная правда не вызывала сомнений.
«Все погибло…»
Карен сделала глубокий вдох, стряхивая с себя первоначальный шок.
– Нам нужно двигаться дальше, – предупредила она, с тревогой всматриваясь в густой полярный туман.
Казалось, температура с каждой минутой понижается на десять градусов.
«Или, быть может, это уже дает о себе знать переохлаждение», – подумал Джейсон.
В тридцати ярдах поодаль в окружении вездеходов застыли их мотонарты. Они спасли двенадцать человек из числа сотрудников станции, но долго ли еще они смогут продержаться? Застигнутые врасплох, полярники по большей части были одеты недостаточно тепло для такого мороза, а мотонарты без дозаправки далеко не уедут. У вездехода даже не работал отопитель. Именно поэтому на момент нападения он стоял в бездействии.
– Нам во что бы то ни стало нужно найти укрытие, – сказала Карен. – Но мы в сотнях миль от ближайшей базы или станции. Наш единственный шанс – оставаться здесь, в надежде на то, что кто-то слышал взрывы и захочет выяснить, в чем дело. Но, возможно, ждать потребуется несколько дней.
– Как долго мы сможем продержаться автономно?
– Нам очень повезет, если мы переживем эту ночь. До восхода солнца еще восемнадцать часов. А следующий день продлится всего два часа.
Джейсон обдумал все варианты.
– Если кто-то станет нас искать, ему будет очень непросто разглядеть нас в темноте.
– Наверное, нам нужно придумать какой-нибудь сигнал. Сольем из бака немного бензина и подожжем его, когда услышим самолет.
Джейсон сразу же увидел у этого плана один существенный недостаток.
– А что если первыми искать нас прилетят не спасатели?
Карен обхватила плечи руками.
– Вы правы, – пробормотала она. – В таком случае, что же нам делать?
– Кажется, я знаю, что мы можем сделать.
Карен удивленно подняла брови, но прежде чем она успела спросить, у нее за пазухой раздался писк. Очевидно, она сама была удивлена этим звуком. Расстегнув молнию, женщина достала портативную рацию, одну из тех, которые она раздала перед тем, как покинуть станцию.
– …слышите нас? Кто-нибудь нас слышит?
– Это Грей! – воскликнул Джейсон, не в силах поверить в это.
Карен протянула ему рацию.
Джейсон нажал кнопку.
– Коммандер Пирс?
– Джейсон, где вы? У вас все в порядке?
Джейсон как мог объяснил ситуацию, выслушав от Грея краткий рассказ о бегстве с отколовшейся глыбы льда. Однако группа Пирса застряла на берегу, и, подобно Джейсону, он опасался возвращения врага.
– Я могу взять пару мотонарт и отправиться их искать, – предложила Карен.
Джейсон кивнул.
– Но, Джейсон, – с сомнением посмотрела она на него, – вы действительно знаете, где можно найти укрытие?
Тот окинул взглядом погруженную в темноту безликую ледяную пустыню.
«Очень на это надеюсь».
Поежившись от проникающего под куртку холода, Грей припал к рулю мотонарт. Толстый шерстяной шарф, закрывающий нижнюю половину его лица, промерз насквозь. Пальцы рук, одетые в перчатки, казалось, примерзли к ручкам управления.
Грей прищурился, защищаясь от встречного ветра. Его воспаленные глаза сфокусировались на свете фары мотонарт, выхватывающем бледный конус в облаке клубящегося тумана. Он не отрывал взгляда от мотонарт, идущих впереди, которыми управляла Карен ван дер Брюгге. Начальник станции приехала час назад, таща на буксире вторые мотонарты. Теперь она везла травмированного Барстоу, а Ковальски сидел за спиной у Грея.
Пирсу приходилось полагаться на то, что Карен знает, куда ехать. Судя по всему, она ориентировалась по следу гусениц, оставленному группой Джейсона. Парень уводил сотрудников станции в глубь затянутого туманом шельфового ледника Бранта, удаляясь от моря Уэдделла, – хотелось надеяться, туда, где враг их не найдет.
«Если нам повезет, боевики, может быть, сочтут нас погибшими».
Идущие впереди мотонарты внезапно остановились. Поглощенный своими мыслями, Грей едва не врезался в них, но все же успел затормозить. Ярдах в десяти впереди в полумраке показалась причина этого резкого замедления.
Все пространство впереди заслоняла массивная черная тень. Казалось, над ледовой равниной поднимается плоская гора. Но когда Грей подъехал ближе, стали видны детали: громадные лыжи, огромный синий модуль, одинокий трактор.
Это была отсоединенная секция уничтоженной станции.
Джейсон вспомнил про этот модуль, который был увезен в туман еще до начала нападения. Он рассчитывал, что враг, сосредоточив все внимание на главных секциях «Халли-6», не заметит исчезновение одного модуля.
«Похоже, парень был прав».
Хоть и погруженный в темноту, модуль внешне выглядел целым и невредимым. Грей разглядел неподалеку вездеход и несколько мотонарт. Карен поставила свою машину рядом с ними. Грей подогнал свои мотонарты туда же.
Наверху в дальнем конце модуля открылся люк, и на небольшой помост вышел Джейсон. Помахав новоприбывшим рукой, он указал на трап. Грея не нужно было просить дважды. Теплый воздух, облаком пара вырвавшийся из открытого люка, уже служил достаточным приглашением.
Маленький отряд поспешил в тепло и укрытие. Температура опустилась до тридцати градусов ниже нуля, и усилившиеся с наступлением ночи катабатические ветры делали мороз нестерпимым.
Грей помог Барстоу подняться по трапу. Во время аварии мотонарт летчик вывихнул плечо, и хотя Грею и Ковальски удалось поставить сустав на место, рука все еще болела. После некоторых усилий все наконец оказались внутри.
Грей захлопнул за собой люк, отгораживаясь от антарктического холода, и какое-то мгновение постоял, купаясь в тепле. Щеки, оттаивая, вспыхнули острыми иголками боли. Конечно, вероятность обморожения не следовало сбрасывать со счетов, но кончик своего носа Грей по-прежнему чувствовал.
Он прошел следом за остальными в сердце модуля, оказавшегося жилым отсеком, разделенным на отдельные каюты, с общим туалетом и тренажерным залом. Все было выкрашено в яркие цвета, призванные компенсировать бесконечное однообразие застывшего мира вокруг. Как только у Грея начали оттаивать ноздри, он также почувствовал аромат кедра, исходящий от деревянной обшивки стен, – еще один психологический трюк, сглаживающий последствия отсутствия зеленых растений.
Все собрались в небольшой кают-компании, где стояли длинный стол и стулья. Некоторые из сотрудников станции уже разошлись по каютам, оглушенные последними событиями, валясь с ног от усталости. Остальные стояли, прислонившись к стенам, с подавленными, встревоженными лицами.
«У них есть все основания иметь такой вид».
Первым заговорил Джейсон.
– Нам удалось нагнать трактор. Думаю, мы напугали водителя до смерти, гонясь за ним. Но, по крайней мере, идти по его следу было легко. Оказавшись здесь, мы завели генератор. – Парень указал рукой на табло с мигающими лампочками. – К сожалению, рацию нам найти не удалось.
– Вы нашли это место, – сказал Ковальски, хлопнув его по спине. – Этого более чем достаточно, чтобы получить в награду сигару. – Доказывая, что слово у него не расходится с делом, великан достал из внутреннего кармана куртки завернутую в целлофан сигару и протянул ее Джейсону, после чего обвел взглядом собравшихся. – Это ничего, если мы здесь курнем?
– В нормальной обстановке курить в помещениях запрещается, – сказала Карен. – Но в данных обстоятельствах я делаю исключение.
– В таком случае я, возможно, когда-нибудь полюблю это место. – И Джо отправился искать укромный уголок, где можно было бы раскурить сигару.
Грей обратился к более насущным вопросам.
– Что у нас с водой и продовольствием?
– Еды в модуле нет, – ответил Джейсон. – Только то, что захватил с собой тракторист. Этого должно было бы хватить ему на несколько дней, если бы он застрял здесь из-за непогоды, но на всех нас его запасов не хватит. А вот с водой проблем быть не должно: мы всегда сможем растопить снег или лед.
– В таком случае нам следует строго распределить имеющееся продовольствие. – Грей повернулся к Карен, бессильно опустившейся на стул. – Вернемся к тому, что произошло… заряды, оторвавшие глыбу от основного ледника, были заложены заранее. Как такое могло произойти?
– Я могу только выдвинуть догадку. Бомбы были заложены в просверленные во льду шурфы задолго до появления станции.
– Такое возможно?
– Вполне, – задумчиво промолвила Карен. – Мы передвинули «Халли-6» ближе к морю месяца три назад, чтобы климатологи смогли закончить исследования скорости таяния ледового панциря Антарктиды. Наш маршрут был спланирован и нанесен на карты еще год назад, с указанием координат нового положения станции.
Грей задумался.
– То есть, имея заблаговременно эту информацию, можно было заранее расставить ловушку, а затем в любой момент уничтожить станцию.
– Да, но это так и не объясняет, зачем кому-то понадобилось ее уничтожать.
– Возможно, это как-то связано с исследованиями профессора Харрингтона. Ваша станция служила своеобразными «воротами» в Землю Королевы Мод, где развернула свои работы группа профессора. Если кто-то захотел иметь возможность разом изолировать это место, первым делом ему нужно было избавиться от «Халли-6».
Лицо Карен стало пепельно-серым.
– У вас есть какие-нибудь мысли относительно того, над чем работал Харрингтон? – спросил Грей.
Карен покачала головой.
– Нет, но это не значит, что не было никаких пересудов о том, что там происходит. Выдвигали самые разные предположения, вплоть до обнаруженной заброшенной нацистской базы, на которой испытывалось ядерное оружие, – что, могу добавить, ваша страна осуществила здесь в пятьдесят восьмом году. Но все это в лучшем случае одни догадки.
И все же, какой бы ни была правда, ради нее стоило убивать.
«И, судя по всему, ничего еще не закончилось».
Грей выглянул в треугольное окно.
– Нам нужно расставить наблюдателей. По всем сторонам модуля. И по крайней мере один человек должен патрулировать на улице, следить за небом.
Карен поднялась из-за стола.
– Я распределю дежурства.
– И еще, – добавил Джейсон, прежде чем она ушла. Он указал на человека в промасленном комбинезоне. – Карл говорит, что он может остаться с трактором.
Мужчина кивнул. По всей видимости, это был тракторист.
– Кабина с подогревом, – объяснил Джейсон. – Карл сможет подправлять расположение модуля так, чтобы тот оставался в тумане, накатывающемся с побережья. Так нам будет проще спрятаться.
Грей должен был признать, что это хороший план. Но как долго они смогут продержаться?
И, что гораздо важнее, кто обнаружит их первым?
С приближением полуночи Джейсон натянул теплую куртку и взял перчатки, шарф и очки. В наступающие сутки он должен был дежурить в первую смену. Патрульные менялись каждый час, чтобы никто не проводил слишком много времени на морозе.
Хотя Джейсон немного вздремнул, готовясь к своей смене, он совсем не отдохнул, и его терзала тревога.
«И определенно меня нисколько не радуют предстоящие шестьдесят холодных минут».
Одевшись, Джейсон направился к люку. В дверях стоял Джо Ковальски, сжимающий почерневшими зубами дымящийся окурок сигары. Похоже, великан находился здесь уже давно.
– Вы не хотите немного поспать? – спросил Джейсон.
Специалист-взрывотехник «Сигмы» должен был сменить его в час ночи.
– Не могу заснуть. – Достав сигару изо рта, Ковальски указал тлеющим кончиком на Джейсона. – А ты будь там осторожен. Насколько я слышал, у Кроу на тебя большие надежды. Так что уж постарайся, чтобы тебя не убили.
– Да я как-то и сам это не планирую.
– В том-то все и дело, что планирование тут ни при чем. Кусают за задницу именно неожиданности. И тогда достается по полной.
Джейсон кивнул, признавая справедливость, скрытую за этими грубоватыми словами. Проходя мимо Ковальски, он заметил в здоровенной лапище женскую фотографию. Но не успел он ее хорошенько рассмотреть, как великан уже убрал ее в карман.
Открывая люк, Джейсон гадал, не имел ли Ковальски в виду перипетии личной жизни, а вовсе не опасности предстоящего дежурства.
Но все эти мысли исчезли, когда холод сильной затрещиной ударил ему в лицо. Порыв ветра едва не сдул его с высокого помоста. Добравшись до трапа, Джейсон поспешно спустился вниз. Он нашел дежурного, одного из сотрудников станции, укрывшимся с подветренной стороны огромной стойки лыжи.
Подойдя к Джейсону, тот хлопнул его по плечу и голосом, дрожащим от лютого холода, сказал:
– Все спокойно. Если замерзнешь, можешь залезть к Карлу в кабину, погреться.
С этими словами полярник поднялся по трапу, спеша забраться в теплую постель.
Джейсон взглянул на часы.
«Осталось всего пятьдесят пять минут».
Он медленно обошел вокруг станции, стараясь по возможности укрываться от ветра. При этом он все время всматривался в небо, ища характерные огоньки приближающегося самолета. Но все вокруг оставалось погруженным в темноту; даже звезды не были видны сквозь ледяной туман, накатывающийся на шельф с оставшегося вдалеке моря. Единственный тусклый желтоватый свет обозначал местонахождение «Джона Дира». Совершая обходы, Джейсон ориентировался по этому свету как по компасу.
Через какое-то время завывание ветра заполнило голову. Зрение стало выделывать всякие штучки, замечая в темноте несуществующие огни. Джейсону приходилось часто моргать и вытирать глаза.
Сделав еще один круг, он подумал уже о том, чтобы забраться в кабину трактора – не ради тепла, а чтобы бежать от однообразия темноты и нескончаемого завывания катабатических ветров. Выйдя из-под нависающей громады модуля, Джейсон шагнул в сторону пятна желтоватого света, но тут его взгляд привлекло слабое свечение далеко слева, на западе.
Он снова заморгал, пытаясь прогнать это свечение, но оно превратилось в два глаза, светящихся в темноте. В непрестанный рев ветра вмешался приглушенный рокот – к которому через мгновение добавился хруст льда.
Джейсону потребовалось еще какое-то время, чтобы осознать, что это не галлюцинации, а что-то огромное, движущееся наперекор ветрам по направлению к одинокому модулю.
Достав рацию, Джейсон поднес ее к губам.
– У меня здесь какое-то движение. На льду. Большая машина, приближается с запада.
– Вас понял, – ответил наблюдатель внутри. Крикнув кому-то, он снова заговорил в рацию: – Теперь и я тоже вижу!
Джейсон переместился за опору лыжи, по-прежнему прижимая рацию к губам.
– Передайте Карлу, чтобы погасил свет!
Еще через пару секунд островок света исчез. Теперь единственным освещением остались два луча фар, которые увеличивались в размерах и становились ярче. Джейсон прикинул, что приближающееся транспортное средство имеет размеры танка. Это впечатление усиливалось скрежетом гусениц, крушащих лед.
Джейсон услышал, как сверху захлопнулся люк. По трапу спустились Пирс и Ковальски с пистолетами в руках. Только тут Джейсон сообразил достать из кармана куртки свое оружие.
– Сюда! – окликнул он товарищей.
Те присоединились к нему.
Грей указал на гидравлические стойки.
– Рассредоточиться. Оставаться в укрытии. Пусть они подойдут. Даже спешатся. При первых признаках враждебных действий начинаем партизанскую войну под покровом темноты. Барстоу на крыше вместе с Карен, вооруженные нашими двумя оставшимися винтовками; они в случае чего прикроют нас сверху.
Получив от Джейсона подтверждение, что тот все понял, Грей укрылся за одной из опор. Ковальски поспешил к другой. Оба оперативника «Сигмы» бежали пригнувшись, чтобы их не было видно.
Черная громадина замедлила ход, тембр двигателя изменился.
Наконец она остановилась в сорока ярдах от модуля.
Ветер разогнал туман, открывая странное зрелище. Антарктический вездеход действительно имел размеры тяжелого танка и обладал внешним сходством с ним. По обеим сторонам тянулись широкие гусеницы, высотой с взрослого слона. Они поддерживали нечто напоминающее бронированный автобус, увенчанный рубкой морского буксира.
Сверху вспыхнул свет, озаривший какое-то движение внутри.
В рубке открылась дверь, и на верхней палубе показалась черная фигура. Сквозь завывание ветра прозвучал крик. Голос был недостаточно громким, чтобы разобрать слова, но в нем прозвучал вопрос, вызов.
Еще одна фигура передала что-то той, которая находилась на палубе. Судя по резкому усилению звука, это был рупор.
– ЗДРАВСТВУЙТЕ! МЫ ПЕРЕХВАТИЛИ ВАШ РАДИОСИГНАЛ! НАМ ИЗВЕСТНО О ВАШИХ ПРОБЛЕМАХ!
Определенно, говорившей была женщина, судя по произношению, англичанка. По всей видимости, она подслушала разговор Грея с Карен.
– МЫ ОТЫСКАЛИ ВАШИ СЛЕДЫ И ПРИШЛИ, ЧТОБЫ ПОМОЧЬ!
По-прежнему укрываясь за стойкой лыжи, Грей крикнул что есть мочи, не нуждаясь в рупоре:
– Кто вы такие?
– МЫ ПРЕДСТАВЛЯЕМ ПРОФЕССОРА АЛЕКСА ХАРРИНГТОНА. МЫ НАПРАВЛЯЛИСЬ НА СТАНЦИЮ, ЧТОБЫ ЗАБРАТЬ ГРУППУ АМЕРИКАНЦЕВ, КОГДА УСЛЫШАЛИ О НАПАДЕНИИ.
Оправившись от потрясения, Джейсон задумался над тем, возможно ли такое. Пейнтер говорил, что посланник профессора прилетит на «Халли». Неужели он, узнав о нападении на станцию, развернулся назад и приехал уже наземным транспортом?
– НАМ НУЖНО ПОТОРОПИТЬСЯ! ЕСЛИ АМЕРИКАНЦЫ ЗДЕСЬ, ОНИ ДОЛЖНЫ НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВИТЬСЯ С НАМИ.
– Но кто вы такие? – повторил Грей, желая получить больше доказательств. – Как вас зовут?
– Я СТЕЛЛА… СТЕЛЛА ХАРРИНГТОН.
Джейсон ахнул, узнав это имя, которое уже видел в материалах задания. В следующее мгновение говорившая подтвердила его догадку.
– ПРОФЕССОР ХАРРИНГТОН – МОЙ ОТЕЦ… ОН ПОПАЛ В БЕДУ!
Глава 15
«Если мне еще раз вколют эту проклятую иглу…»
Дженна расхаживала взад и вперед по своему отсеку недавно установленного карантинного бокса. Здесь она находилась уже двенадцать часов.
Специалисты ЦКЗ добавили к первому изолятору новые модули. В окно в стенке Дженна могла видеть Джоша, лежащего на кровати в бессознательном состоянии. Только за сегодняшний день у него уже было еще два приступа, после которых он снова впадал в беспамятство.
Из своего отсека Дженна наблюдала за тем, как молодого парня подвергли новой серии тестов. Медсестра перевернула его на бок и удерживала в таком положении, а врач брал на анализ спинномозговую жидкость. Не оставалось сомнений, что кровь Джоша заражена этим неизвестным микробом. Однако, как сказали Дженне, пока что врачи не обнаружили присутствие инфекционного вируса в ее тканях и крови.
Они продолжали регулярно брать образцы, ища одно и то же.
В окне в противоположной стенке модуля – «моей камеры», сердито подумала Дженна, – ей был виден находящийся в соседнем боксе Сэм Дрейк. Как и она, он был в больничной пижаме; сидел с несчастным видом на койке. Обоих по прибытии сюда тщательно отскоблили – эта унизительная процедура включала в себя пребывание в пульверизаторе, где под высоким давлением распылялся сильный противомикробный препарат широкого действия. Это была предосторожность на тот случай, если они в коттедже в Йосемитском парке вдохнули заразные частицы – хотя до сих пор действенного средства борьбы с неведомым вирусом найдено не было.
«Но, наверное, это все же лучше, чем ничего».
Затем их с Дрейком оттерли, отскоблили, искололи, и в довершение у них взяли образцы всех жидкостей, содержащихся в организме. Пока что ни у Дженны, ни у молодого сержанта-комендора не было ничего из тех клинических симптомов, которые проявились у Джоша в первые двенадцать часов, и в первую очередь лихорадки и мышечных спазмов. Поэтому врачи были склонны считать, что они не подхватили заразу в том коттедже. И все же в качестве дополнительной меры предосторожности их оставили на карантине еще на сутки. Если симптомы так и не проявятся, их, возможно, отпустят.
Главным тут было «возможно». В настоящий момент мало о чем можно было судить с абсолютной уверенностью. За одним исключением…
Женщина еще раз прошлась от стенки до стенки тесного бокса. Тревога заставляла ее двигаться, не давая подолгу сидеть или лежать. В той йосемитской группе был третий член, чья судьба была не такой определенной.
Никко.
Напарника Дженны забрали в комплекс исследовательских лабораторий, расположенный в дальнем конце ангара. Лиза заверила Дженну, что о лайке позаботятся, что она будет держать ее в своей лаборатории. К сожалению, у Никко уже началась лихорадка, сопровождаемая рвотой и поносом.
«Бедный мой мальчик…»
Дженне хотелось вырваться из бокса, прийти к Никко. Даже только для того, чтобы поддержать его, показать ему, как она его любит. Гнев сражался с горем, оставляя в груди ноющую боль. Дженне не хотелось думать о том, как Никко страдает в одиночестве, гадает, где его хозяйка, уверенный в том, что она его бросила. Но что самое страшное, она не могла себе представить, что потеряет его.
– Ты протрешь пол насквозь.
Обернувшись, Дженна увидела у окна Дрейка, нажимающего на кнопку внутренней связи. Молодой морской пехотинец печально улыбался, понимая, как она сейчас страдает.
Подойдя к окну, Дженна тоже нажала кнопку внутренней связи.
– Если бы я только могла быть рядом с ним…
– Понимаю. Но Лиза сделает все возможное. – Дрейк перевел взгляд на окно в противоположной стенке бокса. – Особенно если учесть, что у нее здесь личная заинтересованность.
Дженна ощутила укол стыда. Что такое потеря собаки по сравнению с жизнью родного брата? Наверное, ей нужно видеть все в перспективе, сохранять профессиональный подход. В конце концов, Никко всего лишь собака.
Однако Дженна отказывалась это принять. Для нее Никко был все равно что родной брат.
– А вот как мы можем скоротать время в ожидании, – продолжал Дрейк, понизив голос. – Давай попробуем понять, с чем мы ведем борьбу. Если мы поймем, что сотворил Хесс в своей проклятой лаборатории, у Джоша и Никко будет больше шансов выкарабкаться.
Над головой прогремел раскат грома, напоминая о том, что угроза нависла не только над Джошем и Никко. Атмосферный фронт наконец дошел до бассейна озера Моно, и в горах уже начался дождь. По словам директора Кроу, специальные отряды чрезвычайных служб сбрасывали с вертолетов мешки с песком в ручьи и пересохшие русла, чтобы ограничить распространение заразы.
Хотя никто не надеялся сдержать ее полностью.
Даже если мешки с песком окажутся эффективными, как долго продержатся эти сооруженные наспех плотины? А если таинственный организм попадет в подземные воды и распространится по всему региону, заразив водоносный слой?
Дрейк прав.
Дженна снова нажала на кнопку переговорного устройства.
– Но чем мы можем помочь в изучении этого проклятого микроба? Тем более что мы здесь взаперти. Диверсантка умерла, а это была наша последняя прямая ниточка.
– А как насчет непрямых ниточек? – предложил Дрейк.
Дженна вздохнула, стараясь прогнать тревогу и отчаяние. База взорвана, Хесс похищен, – похоже, след потерян. Предположительно, ближайшее окружение Хесса в момент взрыва находилось в лаборатории. Единственной надеждой была Эми Серпри.
«Если бы времени было больше, может быть, удалось бы найти другую ниточку…»
Но вот времени-то как раз и не было.
– Мы ничего не упускаем? – спросил Дрейк, лихорадочно соображая.
Дженна мысленно прокрутила все случившееся: от первого сигнала бедствия, принятого Биллом Говардом, до картины того, как тело Эми Серпри в мешке для перевозки трупов забирает военный вертолет. В настоящее время тело умершей подвергалось всесторонним исследованиям в лаборатории БСЛ-4 в дальнем конце ангара.
Закрыв глаза, Дженна мысленно прошла сквозь ужасы последних сорока восьми часов. Трудно было поверить, что с того рокового звонка Билла Говарда прошло всего двое суток.
«Этот звонок…»
Открыв глаза, Дженна резко встрепенулась.
– Дженна? – окликнул Дрейк.
– Мне нужно связаться с директором Кроу. Немедленно!
Пейнтер на время получил кабинет полковника Бозмана в свое полное распоряжение, превратив его в командный пункт чрезвычайной операции в регионе. И вот сейчас он наслаждался редким мгновением уединения. На протяжении последних двух суток целый ураган сотрудников политических, военных и правоохранительных ведомств обрушился на район, и в первую очередь на голову самого Пейнтера. Каждая организация, чье название скрывалось за аббревиатурой, считала своим долгом быть здесь, и ее нужно было успокаивать, направлять, консультировать.
Как обычно бывает в таких делах, все очень быстро шло к тому, чтобы превратиться в абсолютно неэффективный затор. К счастью, благодаря действиям «Сигмы», вмешался лично президент, наделив Пейнтера верховными полномочиями и назначив его здесь вожаком стаи.
«Но будь осторожен со своими желаниями…»
Пейнтеру до сих пор не удалось обуздать разномастные ведомства, заставить всех двигаться в одной связке. У него почти не оставалось времени подумать; он вынужден был только реагировать, тушить вспыхнувший пожар.
Поэтому сейчас Кроу воспользовался кратковременным затишьем, сознавая, что на самом деле это лишь вошедшее в поговорку затишье перед бурей.
«Надо спуститься в ангар и посмотреть, как там дела у Лизы».
Прошло уже несколько часов с тех пор, как Пейнтер был у нее в последний раз. Уже тогда от нее оставалась лишь тень того, чем она была раньше. Кроу прекрасно понимал, что довело ее до такого состояния. Состояние Джоша ухудшалось, а эффективного средства лечения не было и в помине.
Пейнтер решительно отодвинул кресло, собираясь отправиться к своей невесте и утешить ее, насколько в его силах, но тут открылась дверь. Это была подтянутая женщина – морской пехотинец, приставленная в помощники к Пейнтеру, в наглаженной форме с нашивкой «Джессап» на груди.
– Господин директор, – сказала она, – на связи рейнджер Бек. Она говорит, это срочно.
– Соедините меня с ней.
После возвращения Дженны и Дрейка из Йосемитского парка Пейнтер лишь кратко переговорил с ними. Пока что у них не было никаких симптомов, так что, скорее всего, они избежали инфицирования. Это была единственная маленькая радостная весточка за этот в целом плохой день, тем более отвратительный, так как по-прежнему не было никаких известий от Грея в Антарктиде, последний раз выходившего на связь, когда его группа добралась до британской антарктической станции. Пока что Кэт не очень тревожилась, поскольку мощная вспышка на солнце затруднила связь со всем Южным полушарием.
Хотелось надеяться, что в самом ближайшем времени Грей даст о себе знать.
Ну, а пока…
Пейнтер снял трубку.
– Директор Кроу слушает.
– Сэр! – Голос у Дженны действительно был взволнованным. – Я только что вспомнила одну деталь, которая может оказаться важной.
Пейнтер выпрямился.
– Какую?
– Там, в Йосемитском парке, до того как я вошла в коттедж, до того как услышала призыв Эми о помощи, я слышала звонок сотового телефона. А после всего, что произошло потом, я начисто об этом забыла.
– Вы уверены, что это звонил сотовый телефон, а не телефон в коттедже?
– Уверена. Возможно, кто-то проверял, как дела у Эми. Сообщник или тот, кто ее нанял. Не знаю.
– Но это же невозможно. Перед тем как опечатать коттедж, мы забрали все личные вещи Серпри, включая сотовый телефон. Все было досконально проверено. Я лично проследил за тем, как из телефона извлекли карту памяти, как раз для того чтобы определить внешние контакты за последнее время.
– И?..
– Там не было ничего существенного. Несколько звонков знакомым и родственникам. Но, что гораздо важнее, на этот телефон за последние двадцать четыре часа не было ни одного входящего звонка. Даже если Серпри не ответила на звонок, он все равно должен был бы значиться в списке непринятых вызовов.
Наступила долгая пауза.
– Я уверена, что это был сотовый телефон, – наконец твердо произнесла Дженна. – Кто-то пытался связаться с Эми.
Пейнтер уже успел проникнуться уважением к женщине и верил ее словам.
– Я попрошу наших специалистов еще раз проверить телефон.
Если Дженна права и записи были стерты или подправлены, это действительно имело большое значение. В этом случае последний звонок определенно был сделан кем-то из сообщников Серпри, а может быть, даже тем, кто заправлял всем этим.
– Возможно, вы дали нам новую ниточку, – сказал Пейнтер.
– Хорошо. В таком случае, если что-нибудь выяснится, я хочу, чтобы меня привлекли к делу.
На заднем плане послышалось восклицание сержанта-комендора Дрейка, подхватившего эту просьбу:
– И меня тоже!
Пейнтер знал, что эти двое горят желанием помогать, особенно после того, что случилось с собакой Дженны.
– Давайте сначала выясним, к чему это все приведет, – неопределенно промолвил он.
– Мы абсолютно здоровы! – закричал на заднем плане Дрейк. – Мы едем с вами! Даже если мне придется пропиливать себе дорогу отсюда скальпелем!
Пейнтеру была понятна эта решимость. То же самое он видел при каждой встрече в глазах у Лизы. Но иногда всей решимости в мире оказывается недостаточно. Иногда остается открытым только один путь.
И приходится принимать сложное, тяжелое решение.
– Доктор Каммингс, я считаю, нам следует усыпить собаку.
Лиза порывисто обернулась к доктору Реймонду Линдалю. Директор Управления анализов и тестов американской армии, облаченный в костюм биологической защиты, склонился над клеткой из нержавеющей стали, в которой находилась лайка.
Никко лежал на боку, учащенно дыша, с подсоединенной капельницей. Собаке ввели легкое снотворное, чтобы успокоить ее, вместе с противорвотным средством и целым коктейлем антивирусных препаратов.
И тем не менее собака продолжала угасать.
– Он страдает, – продолжал Линдаль, выпрямляясь и поворачиваясь к Лизе лицом. – Мы сделаем доброе дело. И при нынешнем уровне инфицирования вскрытие поможет нам лучше понять характер болезни на ранней стадии. Это редкая возможность.
Леза постаралась сохранить голос ровным, несмотря на вскипевшее в груди возмущение.
– Мы сможем узнать не меньше, наблюдая за клиническими симптомами собаки, изучая ее отклик на различные терапевтические методы лечения.
Линдаль закатил глаза.
– До тех пор пока мы не поймем лучше, с чем имеем дело, любая терапия будет блужданием впотьмах. Это будет лишь бесполезная трата времени и сил.
Лиза встала перед ученым, загораживая собой клетку с Никко.
Линдаль вздохнул.
– Доктор Каммингс, мне бы не хотелось приказывать вам. Я надеялся, что вы прислушаетесь к голосу разума.
– Я не буду выполнять ваши приказы.
Директор УАТ смерил ее взглядом.
– Военное командование наделило меня всеми полномочиями. К тому же я полагал, что вы хотите сделать все возможное, чтобы помочь своему брату.
Услышав такое обвинение, Лиза ощетинилась.
– В том, что вы предлагаете, нет ничего человечного и гуманного.
– Напрасно вы позволяете сентиментальным чувствам влиять на ваши профессиональные суждения, – возразил Линдаль. – Наука по своей сущности должна быть беспристрастной.
– Если только меня не выведут из лаборатории силой, я никому не позволю усыплять моего пациента!
Решение судьбы Никко было прервано шипением открывающейся двери шлюзовой камеры. В лабораторию вошел ведущий вирусолог Эдмунд Дент в сопровождении специалиста по генетике доктора Генри Дженкинса, взъерошенного двадцатипятилетнего вундеркинда.
Судя по выражению лица Эдмунда, скрытого маской, у него были плохие новости.
– Я хочу, чтобы вы услышали это от меня, – начал вирусолог. – Мы получили результаты последних анализов, взятых у вашего брата.
Лиза почувствовала, как у нее внутри все оборвалось, и вместе с тем ощутила определенное облегчение, предположив, что хочет ей сообщить Эдмунд. Она уже давно ждала развязки.
– Хотя мы до сих пор не находим в крови Джоша активного присутствия вирусов, что является хорошим знаком, мы прокрутили в центрифуге последний образец его спинномозговой жидкости.
Эдмунд жестом предложил своему коллеге подойти к компьютеру. Генри загрузил историю болезни Джоша. На экране быстро промелькнула фотография, переснятая с водительских прав, – лицо Джоша было улыбающимся, загорелым после недавней экспедиции в горы.
При взгляде на нее у Лизы сжалось сердце.
Но на экране уже был снимок, сделанный с помощью электронного микроскопа.
На нем был виден плотный сгусток вирионов, выделенный из осадка спинномозговой жидкости Джоша, прокрученной в мощной центрифуге. К этому времени Лиза уже без труда узнавала характерную форму врага.
Ей никак не удавалось сопоставить улыбающееся лицо брата на фотографии с тем ужасом, который сейчас был выведен на экран. У нее навернулись слезы. Она не могла говорить.
Эдмунд почувствовал ее состояние.
– Мы считаем, распространение заболевания замедлилось, поскольку вирусу пришлось совершить путь по пучку нервов в ноге Джоша до центральной нервной системы. Тем же самым путем распространяется вирус бешенства. Возможно, это также объясняет, почему мы до сих пор не обнаруживаем присутствия в крови активных вирусов и почему потребовалось так много времени, чтобы обнаружить их присутствие.
Генри объяснил значимость этого обстоятельства:
– Когда вы ампутировали Джошу ногу в полевых условиях, кровотечение, по всей видимости, вымыло частицы вирусов, которые уже начали обосновываться в кровеносной и лимфатической системе конечности.
– Но они остались в периферийных нервных окончаниях, – добавил Эдмунд. – Должно быть, несколько частиц успели добраться до бедренного или малоберцового нерва еще до ампутации. Они укрылись там, а затем начали медленно распространяться к центральной нервной системе.
Наверное, захлестнувшие Лизу страдания отобразились у нее на лице.
Эдмунд тронул ее за руку.
– И все же это доказывает, что ваше оперативное вмешательство в полевых условиях выиграло для вашего брата такое ценное время.
Лиза поняла, что Эдмунд пытается снять с нее чувство вины, но главным оставалось другое.
«Мне нужно было ампутировать брату всю ногу…»
Вместо этого она попыталась спасти Джошу коленный сустав, что должно было позволить ему передвигаться с помощью протеза. Учитывая, каким активным был ее брат, Лиза хотела дать ему возможность вернуться к полноценной жизни.
«Если бы я тогда выполнила предписание, которое сейчас посоветовал Линдаль…»
Тогда, в полевых условиях, Лиза позволила чувствам заслонить профессиональное суждение. И вот сейчас это могло обернуться для Джоша смертью.
Вероятно, чтобы отвлечь ее внимание, Эдмунд указал на экран компьютера.
– Хочу также вам сообщить, что Генри выяснил кое-что относительно того, что заставляет это чудовище «тикать».
Собрав силы, Лиза стряхнула с себя отчаяние, сознавая, что Джошу от этого не будет никакой пользы.
– Я работал в паре со специалистом по молекулярной биологии, – объяснил Генри, – проводя генетический анализ того, что находится внутри синтетического капсида вириона.
Лиза мысленно представила сферическую белковую оболочку, укрепленную изнутри слоем прочных графеновых волокон. Еще впервые увидев эту сферу, она подумала, что же скрывается в этой крепкой скорлупе.
– Мы намочили образцы зараженных вирусом тканей и раскрутили их на центрифуге, чтобы отделить собственно вирус от нуклеиновых кислот, составляющих его генетический…
– Доктор Дженкинс, не нужно нам объяснять, как готовится колбаса, – шагнул вперед Линдаль, нетерпеливо махнув рукой. – Мы не первокурсники биологического факультета. Просто скажите, что вы выяснили.
– Генри пытался объяснить, с какими трудностями ему пришлось столкнуться, добывая эти результаты, – нахмурился Эдмунд. – Кроме того, это имеет отношение к тому, что он обнаружил.
– Какие еще трудности? – спросила Лиза.
Генри повернулся к ней. Взъерошенный, в очках в толстой оправе, он сейчас был похож на мальчишку.
– Первые попытки извлечь ДНК закончились неудачей. Больше того, с помощью дифениламинового индикатора мы вообще не обнаружили признаков ДНК. Мы испробовали другие методы, с таким же результатом.
– А как насчет РНК? – спросила Лиза.
Она знала, что все вирусы делятся на два класса: одни используют в качестве своей генетической основы дезоксирибонуклеиновые кислоты, ДНК, а другие – рибонуклеиновые кислоты, РНК.
– Присутствие РНК мы также не обнаружили, – сказал Генри.
– Но это же невозможно! – дал волю своему раздражению Линдаль. – В таком случае, что же вы нашли?
Генри перевел взгляд на Эдмунда, и тот взял слово вместо стеснительного ученого-генетика.
– Генри и специалист по молекулярной биологии обнаружили КНК.
Лиза недоуменно нахмурилась.
– Успешно выделив нуклеиновые кислоты из прочной наружной оболочки вируса, они не обнаружили ни ДНК, ни РНК, – объяснил Эдмунд. – Оказалось, что генетический хребет вируса состоит из чужеродного вещества.
– «К» означает «ксено», – сказал Генри. – То есть «чужеродный».
– Но он вовсе не хочет сказать, что это вещество внеземного происхождения, – поспешно добавил Эдмунд. – Мы считаем, этот генетический материал был создан искусственно. Ученые уже больше десяти лет развлекаются созданием экзотических видов КНК, наглядно демонстрируя, что эти молекулы могут воспроизводить себя и даже эволюционировать, совсем как наши ДНК.
– Но чем же тогда отличается наш вирион? – спросила Лиза. – Чем в этих генетических молекулах заменены ДНК и РНК?
Генри задумчиво пожевал нижнюю губу.
– Мы продолжаем над этим работать, – наконец сказал он, – но пока что мы обнаружили следы мышьяка и необычайно высокое содержание фосфата железа.
«Мышьяк и железо…»
Лиза нахмурилась, вспоминая, что доктор Хесс приехал на озеро Моно, потому что в илистых отложениях на дне этого озера были найдены бактерии, процветающие в мышьяке. Нет ли тут какой-то связи?
– Но что Хесс пытался создать из всего этого? – нетерпеливо спросил Линдаль. – Какова была цель его работ?
Эдмунд пожал плечами.
– Мы можем только догадываться. Но есть одно очень важное обстоятельство, касающееся всех известных КНК, созданных в различных лабораториях. Они все показали себя более устойчивыми к разложению.
«Другими словами, они прочнее».
– Точно так же, как и наружная оболочка, – задумчиво произнес Линдаль. – Неудивительно, что нам не удается уничтожить эту проклятую дрянь!
– По крайней мере, пока что, – возразил Генри. – Однако если нам удастся лучше разобраться, из чего состоит эта экзотическая молекула – по сути дела, понять что скрывается за буквой «К», – мы сможем не только создать противовирусный препарат, который убьет этот организм, но и разработать средство для лечения тех, кто им заражен.
Подумав о заточенном в изолированный бокс брате, Лиза позволила себе испытать надежду – но очень слабую.
– Есть у этих КНК еще одна деталь, которая может оказаться важной, – добавил Эдмунд. – Это связано с происхождением жизни. Последние исследования в области способности КНК воспроизводить себя и эволюционировать позволяют предположить, что, вероятно, когда-то на планете существовала другая генетическая система, более древняя, чем ДНК и РНК, предшествовавшая современному миру.
Лиза задумалась над этой гипотезой и ее последствиями.
– Главной целью работ доктора Хесса были поиски пути замедления нынешнего массового вымирания видов. Как с этим могут быть связаны эксперименты с синтетической жизнью? Быть может, Хесс пытался создать более прочную экосистему, основанную на КНК, которая смогла бы вынести загрязнение окружающей среды и повышение глобальной температуры?
– Как знать? – вынужден был признать Эдмунд. – Лучше спросить у него самого, если мы когда-нибудь его найдем. Но вот Генри беспокоит еще одна проблема, связанная с текущими исследованиями.
– Какая еще проблема? – спросил Линдаль.
– Я не думаю, что вирион был создан искусственно… по крайней мере, не целиком.
– Почему вы так считаете? – спросила Лиза.
– На настоящий момент еще никому не удалось успешно сконструировать на основе КНК полностью функционирующий организм. Для этого требуется решить уравнение с астрономическим числом переменных. Мне кажется, в научном плане это слишком сложная задача, даже для доктора Хесса.
Линдаль указал на изображение на экране монитора.
– Но ему это удалось. И вот доказательство.
Генри с сомнением покачал головой.
– Необязательно. На мой взгляд, он совершил невероятный скачок, использовав образец. Я считаю, он нашел нечто экзотическое, живой организм с КНК, и просто подправил его, создав гибрид естественной и синтетической биологии.
Лиза задумчиво кивнула.
– Возможно, вы правы. Хесса очень интересовали экстремофилы. Он искал по всему миру все необычное и странное. И, быть может, в конце концов нашел.
«Не потому ли он был похищен?»
– И если мы сможем установить, что это такое, – добавил Эдмунд, – тогда, может быть, узнаем, что означает таинственная «К», и чаша весов наконец начнет склоняться в нашу сторону.
У Лизы запищала рация. Это был Пейнтер, вызывающий ее по выделенному каналу. Молодой женщине не терпелось переговорить с ним, поделиться тем, что она только что узнала, – как мрачным, так и внушающим надежду.
– Кажется, у нас появилась еще одна ниточка, – не дав ей сказать ни слова, начал Кроу. – Дженна предложила внимательнее изучить телефон Эми Серпри. Похоже, кто-то очень постарался, чтобы стереть все свидетельства своего общения с Серпри, подчистив базу данных местного оператора сотовой связи. Однако не вся информация смывается полностью, нужно только знать, где искать.
– И что вы узнали? – спросила Лиза, отходя в сторону.
– Нам удалось восстановить базу данных в достаточном объеме и узнать, что Серпри звонили из Южной Америки, – объяснил Пейнтер. – Если быть точнее, из города Боавишта, административного центра штата Рорайма на севере Бразилии.
Лиза присела на корточки перед клеткой Никко. Лайка подняла голову, обратив на женщину взгляд своих остекленевших глаз, и слабо постучала хвостом по полу.
«Хороший мальчик».
– Пока след не остыл, я собираюсь во главе группы отправиться туда и лично выяснить, что к чему, – продолжал Пейнтер. – В мое отсутствие здесь за меня останется полковник Бозман, я буду поддерживать с ним связь.
Лизе очень хотелось поехать вместе с мужем, быть рядом с ним, но, встретившись взглядом с Никко, она поняла, что ее место здесь. Также она помнила предостережение Линдаля.
«Нельзя позволять сентиментальным чувствам влиять на профессиональные суждения».
Второй раз она эту ошибку не повторит. И все же тревога осталась. Когда Пейнтер закончил разговор, на плечи Лизе легла тяжесть новой неизвестности.
«Что или кто ждет Пейнтера в Бразилии?»
Глава 16
Доктор Кендолл Хесс съежился в кресле, инстинктивно прячась от очередной вспышки молнии, сверкнувшей под черным брюхом низко нависших туч. Маленький вертолет содрогнулся от раската грома. По стеклу кабины барабанили крупные капли дождя.
Летчик выругался по-испански, ведя вертолет через грозу. Мускулистый верзила, сопровождающий Кендолла, сидел рядом с ним, равнодушно уставившись в иллюминатор.
Сглотнув комок ужаса, Кендолл попытался последовать его примеру. Он прижался лбом к стеклу иллюминатора. Вспышка молнии на мгновение озарила лишь бескрайнее пространство зеленых джунглей внизу. Вертолет вот уже почти целый день летел на юго-запад над влажными тропическими лесами, приземлившись один раз для дозаправки на поляне, расчищенной в джунглях и закрытой маскировочной сеткой.
«Меня везут даже не на край света, а еще дальше».
Кендолл в отчаянии подумал, что, вероятно, больше никогда не увидит большой мир.
Он знал, что находится где-то в Южной Америке, скорее всего, к северу от экватора. И больше почти ничего. Вчера вечером «Сессна» с похитителями в последний раз совершила посадку рядом с каким-то маленьким поселком. Кендолла отвели в лачугу с крышей из гофрированного железа, без водопровода, и дали поспать на матрасе, брошенном на голый земляной пол. Из самолета его привели, закрыв лицо плотным капюшоном, чтобы он не смог определить, где находится. Хесс слышал доносящиеся с улицы голоса, говорившие по-испански, реже по-английски, но в основном по-португальски.
Исходя из этого, Кендолл заключил, что находится в Бразилии, по всей вероятности, в одном из северных штатов. Однако похитители задержались в поселке совсем недолго, и больше он ничего не успел выяснить. На следующий день на рассвете его посадили в маленький обшарпанный вертолет, который, судя по виду, поднимался в воздух с большим трудом.
И, тем не менее, пока что вертолет летел.
Новая череда вспыхнувших одна за другой молний озарила тучи. На горизонте появился черный силуэт, поднимающийся над лесом подобно броненосцу, бороздящему зеленое море. Кендолл выпрямился в кресле, стремясь разглядеть его получше. Матео засуетился, поднимая с пола свой рюкзак.
«Неужели это и есть конечная цель пути?»
Вертолет летел вперед, монотонно гудя двигателем. Дождь ослаб, но вдалеке продолжал грохотать гром, изредка сопровождающийся ослепительными вспышками, которые на краткий миг открывали новые детали темнеющей впереди горы.
Ибо это была самая настоящая гора – которая поднималась над равниной джунглей отвесными скалами на высоту нескольких тысяч футов. Плоская вершина, затянутая густым туманом, упиралась в низкие тучи.
Кендолл узнал это необычное геологическое образование, которое встречалось только в данном регионе Южной Америки. Подобные древние высоченные глыбы песчаника, называемые «тепуи», были разбросаны по влажным тропическим лесам в северной части Бразилии, встречаясь также на юге Венесуэлы и Гайаны. Всего их было около сотни. Самым знаменитым среди них считалась гора Рорайма, поднимающаяся над лесом почти на две мили, вершина которой, плоское плато, имела площадь свыше девяти квадратных миль.
Тепуи впереди была раза в четыре меньше.
Когда-то давным-давно все эти десятки плоских гор были соединены вместе в один общий массив песчаника. После того как Южная Америка отделилась от остальной суши и начала перемещаться, древний массив раскололся на отдельные куски, а затем ветер и дождь превратили их в россыпь обособленных плато, одиноких часовых, оставшихся с давно минувших времен.
Хотя сам Кендолл никогда не бывал в этих местах, он был наслышан о них по своим исследованиям необычных видов жизни. Относящиеся к докембрийской эпохе тепуи принадлежали к числу древнейших геологических образований Земли и имели более почтенный возраст, чем большинство ископаемых останков. Эти острова среди джунглей, обособленные на протяжении столетий, были домом для ряда уникальных видов животных и растений, встречающихся только на их вершинах. Вследствие удаленности региона и обрывистых склонов на многие из этих плато никогда не ступала нога человека. Оставаясь девственно чистыми и не тронутыми загрязнением окружающей среды, эти уголки были исследованы на нашей планете одними из последних.
Вертолет набрал высоту, преодолевая сопротивление усилившегося ветра, и устремился к горе, которая с высоты птичьего полета казалась угрюмой и негостеприимной, никогда не ведавшей присутствие человека.
Когда вертолет поднялся над вершиной, стало видно, что она далеко не такая плоская и ровная, как казалось издалека. Всю центральную часть занимало небольшое дождевое озеро, в котором отразились навигационные огни. Вдоль его левого берега вода перекатывалась через край и стекала на более низкую часть плато, полку, покрытую невысоким редким лесом, пародией на пышущие жизнью джунгли внизу. Севернее озера раскинулся каменный лабиринт, сотворенный ветром и водой: пещеры, обрывы, целый лес причудливых столбов, – и все это было покрыто толстым слоем темно-зеленого мха или похожими на желатин водорослями. Но в расселинах Кендолл разглядел укрывшиеся орхидеи и цветущие бромелиевые – настоящий волшебный сад, орошаемый влагой туманами.
Вертолет завис в воздухе, готовясь совершить посадку на плоский каменный пятачок рядом с озером. Луч его прожектора обшарил плато. Лишь тогда Хесс различил следы обитания людей. В одной из наиболее крупных пещер разместился роскошный каменный особняк с балконами, мезонином и даже оранжереей, заполнив ее целиком подобно бьющему через край рогу изобилия. Фасад здания был выкрашен во все оттенки зеленого, чтобы сливаться с окружающей местностью.
Также Кендолл обратил внимание на загон с парой арабских скакунов и несколькими гольф-карами, которые здесь казались совсем не к месту, хотя и были также защитной зеленой раскраски. Позади здания на высоких бетонных столбах стояли несколько ветряных генераторов, таких же зеленых.
«Определенно, кто-то очень не хочет привлекать к себе внимание».
И этот кто-то стоял рядом, держа над головой зонтик.
Как только вертолет коснулся лыжами земли, верзила открыл люк и выпрыгнул наружу. Ему пришлось пригнуться, спасаясь от вращающегося несущего винта. Рядом стояли наготове несколько человек с маскировочной сеткой в руках, готовые укрыть вертолет, как только лопасти остановятся. У всех у них были такие же смуглые круглые лица, как у верзилы и летчика. Скорее всего, они из одного племени.
Сознавая, что выбора у него нет, Кендолл выбрался из кабины под моросящий дождь, ежась от холодной сырости высокогорья, разительно контрастирующей с жарой внизу. Он подошел к человеку, который, как был уверен весь мир, погиб одиннадцать лет назад.
– Каттер Элвз. Для мертвеца ты выглядишь неплохо.
На самом деле Каттер выглядел даже лучше, чем при их последней встрече. Это случилось целую вечность назад, на конференции по синтетической биологии в Ницце. Тогда взъерошенный молодой Каттер с раскрасневшимся от гнева лицом бурно возмущался тем, как плохо приняли его доклад Кендолл и другие ученые.
«Но чего он ожидал?»
И вот теперь этот человек выглядел подтянутым, уверенным. Его черные волосы были аккуратно уложены, в серо-стальных глазах сквозила спокойная целеустремленность. На нем были наглаженные льняные брюки и белая рубашка с длинным рукавом, поверх которой был надет бежевый охотничий жилет.
– Ну а ты, друг мой, похоже, устал… и промок. – Каттер протянул свой зонт.
Кендолл гневно отверг его предложение.
Никак не отреагировав на это, Каттер снова прикрыл зонтом свою голову. Не сказав больше ни слова, он повернулся, уверенный в том, что Хесс последует за ним.
Что тот и сделал.
«А куда еще мне идти?»
– Могу себе представить, как тяжело далась тебе дорога сюда, – снова заговорил Каттер. – Уже поздно, и Матео проводит тебя в твою спальню. На столике холодный ужин с горячим кофе – разумеется, без кофеина. Завтра нас ждет длинный день.
Ускорив шаг, Кендолл поравнялся с хозяином этих мест. Верзила не отставал от него ни на шаг.
– Ты убил… зверски убил столько людей. Моих друзей, коллег. Если ты ждешь, что после всего этого я буду сотрудничать с тобой…
Каттер небрежно махнул рукой, останавливая его.
– Все детали мы обговорим завтра.
Дойдя до четырехэтажного здания, они вошли в двустворчатые двери и оказались в просторном пустом холле. Пол был выложен вручную паркетной доской из бразильского красного дерева, потолок изгибался высоким сводом, на стенах висели французские гобелены. Если бы Кендолл не знал, из какой богатой семьи происходит Каттер, он бы заподозрил нечистое в происхождении миллионов, которые ушли на то, чтобы в этой глуши тайно возвести такую роскошь.
Хесс огляделся вокруг, понимая, что здесь должно быть еще что-то. Каттера никогда не интересовали богатство и финансовое могущество. Его страстью всегда была наша планета. Он начинал как борец за окружающую среду, финансируя на деньги своей семьи программы по сохранению видов. При этом Каттер обладал блестящим умом, чей зашкаливающий коэффициент «Менсы»[179] делал его гением. Хотя по отцовской линии Каттер был француз, учился он в Кембридже и Оксфорде. Именно в Оксфордском университете получила образование мать Каттера, и именно там Кендолл познакомился с ним.
После окончания учебы Каттер объединил свой ум и бездонное состояние семьи и положил начало движению за демократизацию науки, основав учебные центры по всему миру, многие из которых впоследствии разрослись в лаборатории, занимающиеся генной инженерией и синтезом ДНК. Он быстро стал кумиром сообщества биохулиганов, этих безрассудных горячих голов, которые с восхитительным самозабвением пытались вскрыть генетические коды.
Кроме того, Каттер обзавелся многочисленными приверженцами, агрессивно добиваясь пересмотра политики в области охраны окружающей среды. Со временем по сравнению с ним такие экстремистские группировки, как «Армия освобождения Земли» и «Спасем Землю», стали выглядеть умеренными консерваторами. Каттер притягивал к себе людей своим бунтарским характером. Он выступал за гражданское неповиновение и акции протеста.
Но затем все переменилось.
Кэндолл оглядел Каттера со спины, отметив, что тот бережет свой правый бок. Находясь в Сенегале, где он боролся с браконьерами, Каттер подвергся нападению льва, того самого животного, которое он пытался сохранить. Он едва не лишился жизни – на какое-то мгновение он действительно умер на операционном столе. Его выздоровление было долгим и мучительным.
Многие сочли бы это жуткое, страшное событие достаточным основанием для того, чтобы отказаться от своего дела, однако Каттер наоборот продолжил его с удвоенной энергией. Казалось, он, выдержав на себе слепую ярость льва и оставшись в живых – в буквальном смысле познав «клыки и когти природы», – проникся еще большей страстью. И все же случившееся изменило его. Хотя Каттер по-прежнему оставался борцом за охрану окружающей среды, теперь им уже двигала более нигилистическая философия. Он основал новую группу единомышленников под названием «Черный Эдем», целью которой было уже не сохранение мира, а признание того, что он разваливается и нужно готовиться к краху, возможно, даже способствовать ему, заглядывать дальше массового вымирания в новый генезис, в новый Эдем.
За короткое время деятельность группы стала более радикальной, ее сторонники превратились в одержимых фанатиков. В конце концов Каттер, заочно осужденный по разным обвинениям, в разных странах, вынужден был уйти в подполье. Именно скрываясь от правосудия, он и попал в авиакатастрофу.
Хотя теперь уже не вызывало сомнений то, что его гибель с самого начала была уловкой, частью общего плана группы «Черный Эдем».
«Но что он задумал?»
Каттер подвел своего гостя к внушительной каменной лестнице, уходящей вверх. К ним навстречу спустилась женщина, в свободной белой сорочке, подчеркивающей красоту ее смуглой кожи и гладких линий тела.
Голос Каттера смягчился.
– О, Кендолл, позволь представить тебе мать моих детей. – Протянув руку, он помог женщине сойти с последней ступени. – Это Ашуу.
Женщина чуть склонила голову, после чего все ее внимание оказалось полностью уделено Каттеру. Казалось, ее глаза засияли в свете ламп.
– Tu a fait une promess а ton fils, – шелковистым шепотом произнесла она.
Кендолл мысленно перевел ее слова с французского.
«Ты кое-что обещал своему сыну».
– Знаю, дорогая. Как только я устрою нашего гостя, я к нему приду.
Ласково коснувшись щеки Каттера тыльной стороной своей мягкой руки, женщина кивнула Матео.
– Bienvenue, mon frиre.
С этими словами она развернула и стала подниматься по лестнице.
Нахмурившись, Кендолл посмотрел на Матео.
Frиre.
Брат.
Хесс всмотрелся в покрытое шрамом лицо верзилы. Он ни за что на свете не догадался бы, что эта красивая, очаровательная женщина и великан-боевик – родные брат и сестра, однако теперь, когда ему на это указали, он увидел фамильное сходство.
Тронув Кендолла за локоть, Каттер указал в дальний конец зала.
– Матео проводит тебя в твою комнату. Увидимся завтра утром. Меня перед сном еще ждет одно важное дело. – С присущим ему небрежным обаянием он пожал плечами. – Как мне только что напомнила моя любимая жена… une promess est une promesse.
Обещание есть обещание.
Каттер поднялся по лестнице следом за Ашуу.
Матео грубо схватил Кендолла за плечо и повел прочь, но тот не отрывал взгляда от спины Каттера, представляя себе шрамы, так радикально изменившие этого человека, как внешне, так и изнутри.
«Зачем ты привез меня сюда?»
Хесс подозревал, что уже знает ответ на этот вопрос.
И это вселяло в него ужас.
Маленькие пальчики стиснули руку Каттера, спускающегося по ступеням, высеченным в песчанике, который образовывал пол тоннеля.
– Папа, нам нужно поторопиться.
Каттер улыбнулся. Сын тянул его за собой с безрассудной импульсивностью, свойственной только молодости. В свои десять лет Джори находил удивительным все вокруг, буквально излучая каждым дюймом своего привлекательного лица бесконечное любопытство. Мальчик унаследовал от матери мягкие черты и кожу цвета кофе с молоком, но глаза у него были отцовские, голубые. Местные знахари-шаманы прикасались к лицу Джори, подолгу смотрели ему в глаза, после чего объявляли его необыкновенным. Один старейшина племени выразился лучше всего: «Он рожден для того, чтобы взирать на мир с безоблачного неба».
Вот таким был Джори. Его голубые глаза были постоянно широко раскрыты, готовые увидеть новое чудо.
Вот что заставило отца и сына пуститься в этот полуночный переход по подземным галереям. Они направлялись в биосферу, которую Каттер устроил на тепуи – точнее, внутри нее.
Все эти огромные глыбы песчаника были пронизаны пещерами и проходами, проделанными в мягком камне ливневыми потоками. Считалось, что здешняя система пещер является древнейшей в мире. Поэтому, совершенно естественно, древнее подземелье стало кузницей грядущего.
Свет голых лампочек под потолком озарил стальную дверь в конце тоннеля, преграждающую дорогу дальше. Подойдя к электронному замку, Каттер отпер его с помощью висящего на шее ключа-карточки. С негромким жужжанием три засова толщиной в большой палец скрылись в двери.
– Готов? – спросил Каттер, взглянув на часы.
До полуночи оставалось три минуты.
«Замечательно».
Джори кивнул, от нетерпения покачиваясь с ноги на ногу.
Каттер распахнул дверь, ведущую в другой мир – в новый мир.
Он провел своего сына на площадку за дверью. Небо вверху было затянуто туманом, моросил мелкий дождь, стекающий в глубокий провал впереди. Площадка выступала на пятнадцать футов от края цилиндрического отверстия. По внутренней стене уходила вниз винтовая лестница, ведущая от вершины плато до самого основания тепуи. Отверстие было огромным, триста метров в поперечнике, но все равно втрое меньшим своего родственника, гигантского провала в тепуи Сарисариньяма в Венесуэле.
И тем не менее, эта более скромная экосистема полностью удовлетворяла целям Каттера.
Она представляла собой своеобразный остров внутри острова.
Именно такие тепуи вдохновили сэра Артура Конан Дойла написать «Затерянный мир», населив остров среди облаков живыми потомками доисторической эры, безжалостного мира динозавров и птеродактилей. Каттера реальность возбуждала больше, чем фантазия викторианской эпохи. Для него каждая плоская гора была Галапагосским архипелагом в небе, кастрюлей-скороваркой, в которой готовился эволюционный процесс, где живые виды в борьбе за существование изобретали самые причудливые приспособления.
Каттер подошел к стене, украшенной гирляндами буйной растительности, с которой капала влага. Он осторожно указал на маленький цветок с белыми лепестками. Его похожие на щупальца листья были покрыты крошечными стебельками, на которых висело по сверкающей клейкой капельке.
– Джори, ты знаешь, как называется это растение?
– Папа, это же проще простого, – вздохнул мальчик. – Это росянка. По-латыни дро… дро…
– Drosera, – улыбнувшись, подсказал Каттер.
Джори радостно закивал.
– Они ловят муравьев и жучков и едят их.
– Совершенно верно.
Подобные растения были солдатами в ведущейся здесь эволюционной войне. Они выработали уникальные стратегии выживания, восполняя недостаток питательных веществ и нехватку плодородной почвы на вершине тепуи, в своем стремлении жить став плотоядными. И такими были не одни только росянки, но также и пузырчатки, саррацении и даже некоторые виды бромелиевых, пристрастившиеся к вкусу насекомых на этом острове в небе.
– Природа является самым действенным изобретателем, – пробормотал Каттер.
«Но иногда природе требуется помочь».
Как только пробила полночь, стены расцвели мягким фосфоресцирующим светом, струящимся с вершины в погруженную во мрак глубину.
Джори радостно захлопал в ладоши. Именно ради этого он пришел сюда с отцом.
Каттер ввел ген, отвечающий за свечение медуз, в ДНК обычной орхидеи, растущей на этой тепуи, добавив также околосуточный ритм циклам свечения. Помимо удивительной красоты, растение также обеспечивало освещение для садовников, ухаживающих по ночам за этим причудливым садом.
«Хотя в настоящий момент мои растения не очень-то нужно подкармливать».
– Смотри, папа! Лягушка!
Джори протянул было руку к черной спине амфибии, вцепившейся в плющ.
– Нет, не надо… – предупредил Каттер, отдернув сына назад.
Он понял, что мальчик принял обитателя этой дыры за его близкого родственника, обычную лягушку, жительницу тепуи. Этот вид, Oreophrynella, не умея прыгать и плавать, выработал противостоящие пальцы на задних лапках, позволяющие ему лучше держаться на скользких каменных поверхностях.
Однако эта лягушка не была коренным обитателем этих мест.
– Помни, – предостерег сына Каттер, – здесь, внизу, нужно быть очень осторожным.
Эта лягушка вырабатывала в железистых наростах на коже сильный нейротоксин. Каттер взял последовательность генов у австралийской рыбы бородавчатки, самого ядовитого существа на планете. Одно прикосновение – и скоро наступит мучительная смерть.
У лягушки практически не было врагов – по крайней мере, в естественном мире.
Потревоженная человеческими голосами, лягушка взобралась выше по плющу. Это движение привлекло внимание другого хищника. Из-под листка развернулись на ширину раскрытой ладони полупрозрачные крылья. Вздрогнув, листок оторвался от стебля, демонстрируя ловкую мимикрию.
Это был представитель семейства Phyllidae, которое иногда также называют «ходячими листьями».
Но только это создание не ходило.
Его крылья затрепетали в насыщенном туманом воздухе, крошечные лапки растопырились в воздухе, и оно бесшумно упало на лягушку.
– Папа, останови его! – Должно быть, Джори почувствовал неминуемое. Мальчишка обожал лягушек. В спальне у него был террариум, где он держал несколько экземпляров.
Джори шагнул было вперед, чтобы прихлопнуть нежные трепещущие крылышки, но Каттер перехватил его руку. На самом деле видоизмененное насекомое могло разве что ужалить мальчика, но Каттер хотел преподать сыну еще один урок.
– Джори, что мы узнали о Законе джунглей, о хищниках и добыче? Как выразить одной фразой?
– Выживает самый приспособленный, – уронив голову, едва слышно прошептал мальчик.
Улыбнувшись, Каттер взъерошил сыну голову.
– Молодец!
Опустившись лягушке на спину, насекомое пронзило острыми лапками ядовитую кожу и начало пиршество. На глазах у взрослого и ребенка бесцветные крылья налились алой краской свежей крови.
– Как красиво! – пробормотал Джори.
«Нет, это природа».
Красота является лишь еще одним средством, изобретенным матерью-природой, которое помогает живым организмам выживать, – будь то сладкий аромат цветка, привлекающий пчелу, или пестрые крылья бабочки, сбивающие с толку охотника. Всем живым миром движет только одна цель: выжить, передать свои гены следующему поколению.
Шагнув к краю площадки, Каттер посмотрел вниз в пропасть, до дна которой было больше мили. Через каждые десять метров экосистема менялась. У самого верха провала было холодно и сыро, на дне царила тропическая жара. Плавный переход от одного к другому позволял создавать тестовые зоны, уникальные экологические ниши, придавая новый толчок работам Каттера. Каждый уровень был обозначен своим цветовым кодом, от светлых оттенков вверху до темных внизу; и все уровни были отделены друг от друга биологическими и физическими барьерами.
На самой глубине был черный цвет, смертельно опасный.
Даже в сиянии видоизмененных орхидей Каттер с трудом различал погруженные в темноту влажные джунгли, растущие на дне на плодородной почве, обогащенной органическими останками, проливающимися сверху. Этот пятачок изолированного влажного тропического леса представлял собой идеальную естественную теплицу, где укрывались самые главные творения Каттера, набираясь сил, учась жить самостоятельно.
Живущие в здешних краях индейцы боялись этих затянутых туманом тепуи, утверждая, что в них обитают злые духи.
Теперь легенды становились явью.
Но только эти новые духи были сотворены руками Каттера, с расчетом на будущее. Каттер стоял на краю площадки, глядя в бездонный провал.
Это были новые Галапагосские острова нового мира.
«Мира, который не будет знать тиранию человека».