Часть четвертаяВПЕРЕД! ТОЛЬКО ВПЕРЕД!
Ночь. Деревья, закутанные в черные тени, тревожно скрипят на ветру. Под ногами шуршит прошлогодняя листва. Темнота такая, что кажется ощутимой: бери ее в руки, будто мокрую тряпку, и выжимай. А дождь, колкий, томительный, идет не переставая, вперемешку со снегом. Достигнув земли, снежинки тут же тают, отчего земля остается черной.
Буденный, придя домой, неожиданно для себя встретил второго своего брата, Дениса, который только что вернулся из Нахичевани, где проходил службу в пехотном полку. Денис сказал, что их полк разбежался, а ему пришлось пешком добираться домой, рискуя попасть в руки белогвардейцев. Рассказал Денис и о том, что казаки хватают солдат, отбирают оружие, а кто сопротивляется, расстреливают на месте.
Сообщив своим родителям и ближайшим соседям об опасности, Буденный посоветовал им уехать из станицы. Сам же оседлал коня и поехал на хутор Козюрин, рассчитывая встретиться с отходящим на Большую Орловку отрядом Никифорова.
С Буденным отправился и Денис, раздобыв где-то себе хорошую лошадь. Когда Буденный выехал на окраину Платовской, к нему присоединилось еще пять всадников: Филипп Новиков, Петр Батеенко, Федор Прасолов, Федор Морозов и Николай Баранников. Каждый из них имел винтовку и по четыре патрона. Буденный был вооружен шашкой и револьвером.
22 февраля группа уже была в хуторе Козюрине. Через два часа к хутору подошел отряд Никифорова. Буденный узнал о ходе боя за брод на реке Маныч. Платовцы дрались храбро, но силы были неравны. Построив отряд в каре, Никифоров в течение нескольких часов отбивался от наседавших бандитов, отступая на хутор Козюрин. Отряд потерял семь человек убитыми. Четырнадцать было ранено. Подобрав убитых и раненых, платовцы продолжали отступать. Семен Михайлович спросил Никифорова, что он намерен делать дальше. Тот ответил, что твердо придерживается своего решения идти на соединение с Орловским и Мартыновским отрядами. Понимая, что его решение правильное, Буденный предложил совершить сначала ночной налет на Платовскую, а иначе белые будут расправляться с ее населением особенно жестоко. Надо спасти жителей от гибели. Но Никифоров не принял предложение Буденного. Тогда Буденный попросил Никифорова дать ему часть всадников для того, чтобы иметь возможность если и не атаковать противника в Платовской, то держать его под постоянным наблюдением, захватывать разъезды и отдельные небольшие группы белых. Однако и на это Никифоров не согласился. Отряд двинулся дальше в направлении Большой Орловки. Мысль о том, что белые могут лишить жизни заложников, не давала покоя Семену Михайловичу.
Группа из семи человек во главе с Семеном Михайловичем осталась в хуторе Козюрине. Буденный решил ограничить свои действия скрытой разведкой. С этой целью, минуя заставы белых, он решил добраться до Платовской, выяснить обстановку в станице и наличие в ней белогвардейских сил.
Ночь группа провела на хуторе, а с рассветом 23 февраля двинулась в направлении калмыцкого поселка Шара-Булук. Не доезжая пяти километров, был обнаружен разъезд противника в составе тринадцати человек. Белые тоже заметили отряд Буденного. Они спешились и открыли оружейный огонь. Буденный повернул на восток в направлении Платовской. Белогвардейцы их не преследовали. Отряд продвинулся километров на двенадцать, и вновь наткнулся на разъезд белых. Белые обстреляли отряд.
К трем часам дня отряд подъехал к небольшому хутору Таврическому. Посоветовались и решили, что надо побывать на хуторе, покормить лошадей да и самим перекусить и разузнать обстановку. Въехали на хутор, заметили оседланных лошадей, привязанных к частоколу. Спросили местных жителей:
— Чьи лошади?
— Белогвардейские.
Оказалось, что в хуторе остановился разъезд белогвардейцев, человек пятнадцать. И все они разошлись по домам и мародерствуют. Семен Михайлович сказал:
— Поворачивай, ребята, к скирде соломы и ставь лошадей. А сами по два бойца — по землянкам. Петр Батеенко остается коноводом. А мы пойдем вперед. Да смотрите поаккуратней, чтобы ни один не ушел. Понятно?
Все кивнули. Группа направилась к одной из землянок. Буденный открыл дверь и видит: сидит за столом бандит спиной к двери и ест вареники. Семен Михайлович моргает: дескать, бей его. Филипп Новиков что есть силы ударил прикладом бандита по голове, аж вареник вылетел у того изо рта. Глиняная миска загремела со стола и вареники рассыпались по полу. Бандит зарычал и свалился на землю. Хозяйка дома показывает на дверь в соседнюю комнату: там еще есть. Буденный понял ее. Дернул дверь комнаты, а там юнкер. Юнкер сразу же поднял руки и молчит. А девушка, к которой он приставал, увидела, что это красные, схватила качалку со стола и со всей силы ударила юнкера по голове. Юнкер сначала присел. Девушка ударила еще раз. Бандит повалился на землю. Буденновцы забрали две винтовки, шашки, патроны и два нагана.
А в другой землянке Николай Кирсанович Баранников споткнулся при входе о шашку.
— Где беляк? — тихо спросил он хозяйку.
Она показала глазами на печь. Баранников заглянул в печь, увидел там белогвардейца.
— А ну, браток, вылезай! — скомандовал Баранников.
А хозяйка увидела, что бандит борщ перевернул, обозлилась, схватила рогач да как двинет им казака.
— Вылезай, дьявол этакий, детей без обеда оставил! — накинула на его шею полотенце и вытащила всего в борще да в саже.
Николай Кирсанович спрашивает у бандита:
— А где твой напарник?
— Он в погребе.
— А ну полезай в погреб и тащи своего друга.
Казак полез в погреб, послышался спор. Баранников крикнул:
— Вылезайте, а то стрелять буду!
Вышли оба и подняли руки.
Семен Михайлович сказал:
— Вот это здорово: пятнадцать лошадей с седлами, винтовки, патроны и шашки. Это хорошие трофеи.
Отряд решил покинуть хутор Таврический. На хуторе скрывались люди, бежавшие от белых из станицы Платовской. Услыхав, что на хутор ворвались красные под командой Буденного и обезоружили беляков, они немедленно явились к Буденному и стали упрашивать взять их в отряд. Решили принять их. Распределили между новыми бойцами захваченных лошадей, оружие и боеприпасы. Бежавшие из Платовской рассказали, что в станице идет кровавая расправа белогвардейцев со сторонниками Советов. Одних крестьян уже расстреляли, другие ждут своей судьбы. Станичное правление забито арестованными. К вечеру отряд буденновцев численностью уже в двадцать четыре человека двинулся в направлении Платовской.
Не доехав до станицы километров шесть, Буденный остановил отряд в балке Малая Бургуста и предложил бойцам следующий план действий: с наступлением темноты двинуться в Платовскую, минуя дороги, на которых могут быть расположены заставы белогвардейцев, пробраться к станичному правлению, бесшумно истребить находящихся там белогвардейцев, освободить заключенных и вооружить их захваченным оружием. Затем полностью очистить станицу от противника.
Бойцы одобрили этот план. Семен Михайлович предупредил всех, что они идут на очень рискованное дело, так как неизвестны силы противника. Поэтому необходимо соблюдать все меры предосторожности. Действовать надо быстро, смело и решительно. Каждый должен драться храбро, не щадя себя. Если же кто чувствует в себе неуверенность или, больше того, трусит, тому лучше не ходить в налет, ибо он может испортить операцию. Все бойцы в один голос заявили, что готовы драться с бандитами насмерть.
С наступлением темноты поднялся ветер и заморосил холодный дождь. Буденновцы продвигались к Платовской степным бездорожьем.
Вот и родная станица. Лишь кое-где видны огоньки, слышны отдельные выстрелы и тревожный лай собак. Буденновцы пересекли небольшую рощицу и вышли к станичному правлению. Площадь слабо освещал огонек. Буденный остановил отряд и приказал спешиться. Подозвал Баранникова и сказал, что вместе с Филиппом Новиковым он разведает, что там около правления.
Семен Михайлович поманил рукой Филиппа, и вдвоем двинулись к зданию правления.
Керосиновый фонарь тускло освещал крыльцо станичного правления и силуэты белогвардейских всадников. Их было человек двадцать пять. Измокшие кони мерзли на ветру и не стояли на месте. Мерзли и всадники. Подняв воротники и засунув руки в рукава, они зябко передергивали плечами и негромко толковали о чем-то между собой. Вырвав из темноты кусок площади у крыльца, фонарь бросал свет на четыре станковых пулемета, хищно выставивших свои приподнятые стволы веером в стороны. Чуть ближе к саду — две конногорные пушки. На лафете одной из них, ссутулившись и обняв коленями винтовку, сидел часовой: не то дремлет, не то задумался.
— Видишь эту фигуру? — спросил Филиппа Семен Михайлович. — Подберись к нему и аккуратненько стукни, но так, чтобы он не пикнул, гад. А потом надо потушить фонарь. Делай все быстро. Ясно?
Филипп кивнул головой.
— Только действуй сразу, — продолжает шепотом Буденный. — Фонарь погасишь — это для нас сигналом будет, да гляди в оба, как кошка в темноте, под свои же клинки не угоди.
И Семен Михайлович легонько толкнул Филиппа в ночь.
Буденный вернулся к отряду.
— Как Филипп фонарь погасит — конная атака группы, — сказал Семен Михайлович Николаю Баранникову.
Филиппу стало как-то не по себе, но не от страха. Он понимал важность возложенного на него поручения, понимал, что сейчас только от него зависит успех операции всего отряда. Шагал он легко, осторожно ступая на пятку и будто перекатываясь затем на носок.
«Только бы не оступиться в этой проклятущей темноте и грязи», — думал он. Ведь любой хрустнувший неосторожно сучок, любой камешек, попавшийся некстати под ногу, мог сорвать все дело, привести к катастрофе. До часового по прямому было шагов тридцать. Но Филипп взял в сторону, чтобы подкрасться к нему против ветра. «Будет не так слышно, в случае чего», — соображал он, не сводя напряженного взгляда с затылка бандита. И, кроме этого ненавистного затылка, прикрытого меховой шапкой, Филипп ничего не видел вокруг. С каждым шагом он становился ближе к цели.