— Это вы, гуру-махараджа?! Это правда вы?!
Кешаб Чайтанья вскакивает, едва не ткнувшись макушкой в потолок. Одним широченным шагом он преодолевает расстояние между собой и гуру — лишь для того, чтобы снова бухнуться на колени, на сей раз перед йогином:
— Припадаю к вашим лотосным стопам! И молю…
— Меня не надо молить, шри Чайтанья. Меня достаточно попросить.
Горакша-натх не стал поправлять антиса. Йогин и сам избрал официальную форму обращения — по фамилии с вежливой приставкой «шри» — давая понять, что внимательно слушает, готов пойти навстречу, но сохраняя дистанцию. Душевное здоровье Кешаба оставляло желать лучшего, и гуру опасался сбить антиса с мысли. Если рассудок связывает с реальностью тонкая нить — глупо испытывать её на прочность. Мирра Джутхани тому свидетель.
— Дайте мне совет! Наставьте на путь, ибо я сбился с пути!
— Я слушаю вас, шри Чайтанья.
— Как наставник ученика?
— Нет. Как путник путника, я слушаю вас.
Ободрённый этими словами, Кешаб поднялся на ноги. Глянув на йогина с высоты своего роста, он смутился, сгорбился — и поспешил сесть на пол, скрестив длинные ноги. Брамайны за его спиной — антисы Вьюха и Капардин — как по команде, приняли ту же позу. Когда-то они помогли мальчишке-Кешабу справиться со страхом смерти и повторно выйти в большое тело, стать полноценным антисом. Теперь же Вьюха и Капардин безоговорочно признавали первенство Злюки Кешаба, лидер-антиса расы Брамайн, и во всём следовали за ним. Такое случается не так уж редко, Горакша-натх сам был тому живым примером.
Гуру принял позу священного лотоса напротив Кешаба. Мирра Джутхани поглядела на мужчин, слезла с кресла и тоже уселась на полу.
— О чём вы хотите спросить меня, шри Чайтанья? Какой вам нужен совет?
— Я запутался, гуру! Я преследовал цель — и не достиг её. Я хотел вернуть ребёнка-антиса на его родину, и стал причиной его пленения. Я хотел, я много чего хотел, я искал средства и способы… Но пока я искал способы, я потерял лицо!
— Объяснитесь, шри Чайтанья.
— Я предал своего друга! Он воззвал ко мне, как к близкому человеку, а я предал его!
Грудь Кешаба тяжело вздымалась. Сейчас он до боли напоминал мальчика, который отчаянно боролся со смертным ужасом, охватывавшем его при одной мысли о новом уходе в волну. Мальчику Кешабу помогли, теперь взрослый Кешаб опять нуждался в помощи.
— Кого вы предали, шри Чайтанья? Чем?
— Я нанес непрощаемое оскорбление Лусэро Шанвури. Вы знаете, кто это?
— Знаю. Продолжайте.
Кешаб понурился:
— Папа Лусэро умирает. Он позвал меня на проводы. Это традиция, это большая честь. И это очень трудная работа, поверьте мне. От такого приглашения не отказываются. Папа лучше меня. Мудрее, опытнее…
Голос великана понизился до шёпота. Гуру приходилось напрягать слух, чтобы разобрать, о чём говорит антис.
— Я отказался! Пообещал и отказался. Я преследовал Натху. Я гонялся за ним по всей Ойкумене. Хотел убить, хотел спасти; сам не знаю, чего хотел. И вот результат. Натху я потерял. Лицо потерял. Уважение потерял. Друзей потерял. Жизнь, смерть — всё потерял. Зачем мне жить, гуру? Зачем, если жизни — нет, смерти — нет? Жить я не могу. Умереть тоже не могу!
Папа Лусэро умирает? Это было для йогина новостью. Впрочем, что значит смерть? И что значит смерть для антиса? Умрёт лишь малое, физическое тело — оно не вечно даже у исполинов космоса. Куколка раскроется, выпуская на свободу прекрасную бабочку… О какой работе упомянул Кешаб? «Очень трудная работа…»
Великан расхохотался. Смех его походил на лай.
— Я не могу умереть! Прыгнуть со скалы? Застрелиться? Принять яд? Я уйду в волну прежде, чем…
Горакша-натх пропустил момент, когда смех перешёл в глухие рыдания. У гуру мелькнула мысль, что в большом теле Кешаб мог бы броситься в объятия ближайшей звезды и таким образом свести счёты с жизнью. Он знал минимум о трёх антисах, погибших подобным образом — случайно или намеренно. Но меньше всего на свете йогин собирался давать лидер-антису советы, как тому наложить на себя руки.
— Кто не знает сомнений, тот стоит на месте, — Горакша-натх подбирал слова с величайшей осторожностью. Он словно шёл по хрупкому льду. — Кто стоит на месте, тот не придёт к истине. Разве нам обещали, что путь будет прямым? Будет единственным? Вы выбрели на перекресток, шри Чайтанья. Дороги разделились, и вы растерялись, не зная, какую выбрать.
— Да, гуру!
— Но растерянность не приговор, и не повод для осуждения.
Жестом йогин остановил Кешаба, уже открывшего рот, чтобы возразить — и антис промолчал, весь обратившись в слух. Многие ученики слушали гуру внимательно, но лишь сейчас Горакша-натх видел, как затасканный оборот речи обретает наглядное воплощение.
— Лусэро Шанвури ещё жив, как я понимаю?
— Да, гуру.
— Натху тоже жив. Да, он в плену, но нет ничего вечного. Плен — тоже не навсегда. Совершать ошибки — это в человеческой природе. В этом нет стыда. Стыдно не признавать своих ошибок, упорствовать в заблуждении. Путь упрямства ведёт в тупик, но вы, шри Чайтанья, избежали тупика. Иначе вы бы не обратились за советом.
Антис смотрел на йогина с такой надеждой в глазах, что гуру сделалось зябко. На миг ему показалось, что Кешаб явился к нему за серьгами даршани, и сейчас Горакша-натх взрежет просителю ушной хрящ, зная, что проситель недостоин серёг.
— Стыдно впадать в уныние. Стыдно отчаиваться. Стыдно опускать руки. Признать ошибку значит встать на путь исправления. Встать и сделать первый шаг.
Тишина. Не слышно даже дыхания людей. Лишь за дверью мерно поскрипывал пол: начальник караула не находил себе места. Он очень старался не шуметь, и у него даже получалось, пока тишина не разоблачила начальника.
— Выбор, — голос подвёл Кешаба. Великану пришлось откашляться, прежде чем он сумел продолжить. — Скажите, гуру… Что бы выбрали вы?
Горакша-натх молчал.
— Доведись вам выбирать между жизнью и смертью, а? Что выбрали бы вы сами?!
— Я выбрал бы жизнь.
Гуру улыбнулся: едва заметно, одними уголками губ.
— Почему?
— Потому что смерти не существует.
Не вставая, лидер-антис расы Брамайн почтительно склонился перед йогином, коснувшись лбом пола.
— Благодарю вас, гуру-махараджа. Теперь мне есть, ради чего жить.
Он поднялся на ноги, сложил ладони перед грудью — Вьюха и Капардин в точности повторили его жест — и вся троица покинула комнату.
— Мой мальчик, — сказала Мирра Джутхани. — Он скоро вернётся.
Горакша-натх не чурался благ цивилизации. «Всё мне дозволено, но не всё мне полезно, — говаривал его престарелый учитель. — Всё мне дозволено, но ничто не должно владеть мною». В последнем Горакша-натх был полностью согласен со своим гуру. В частности, у него имелся вполне современный визор-центр с тремя сотнями каналов и выходом в вирт, но включал его йогин редко.
Новости были ему дозволены, но не все — полезны. Новости были ему дозволены, но они не владели Горакша-натхом.
Желая отсеять несущественное и устаревшее, гуру запустил программу сортировки. Приоритеты: тематика, персоналии, новизна, повторяемость, рейтинг канала и рейтинг сообщения. Сортировщик не подвёл:
— …всколыхнуло всю Ойкумену!
Пиллай Рао, диктор канала «Чайтра сегодня», сиял сверхновой звездой:
— Мы повторяем это беспрецедентное заявление для тех наших зрителей, кто пропустил два предыдущих спецвыпуска…
В сфере возник Кешаб Чайтанья. Для выступления антис облачился в ярко-красное дхоти, повязанное традиционно, по-чайтрански. Кешаб был гладко выбрит, по обыкновению хмур и сосредоточен. Похоже, недавнее безумие полностью покинуло антиса.
Надолго ли?
— Мы, антисы расы Брамайн, заявляем, — без всяких предисловий заговорил Кешаб. Голос великана звучал сухо, невыразительно, хотя произносимый им текст предполагал богатство интонаций. — Натху Джутхани — наш брат. Он наш по плоти и крови, по волне и лучу. Оставить его в руках похитителей означает для нас вечный позор. Если Верховный Паришад и махараджа Аурангзеб решат применить военную силу для спасения Натху Джутхани, мы поддержим священный поход наших братьев. Восстановление справедливости — не агрессия. Спасение пленника — защита родины, где бы пленник ни находился в данный момент. Антисы расы Брамайн вернут мальчика на Чайтру любой ценой.
— Другие брамайнские антисы, — вмешался диктор, — подтвердили: они полностью согласны с заявлением Кешаба Чайтаньи. В случае военного конфликта с Ларгитасом они готовы выступить…
Кешаб выбрал путь жизни. На этом пути его ждали миллионы смертей. Но ведь смерти не существует? Так сказал наставник, а наставник всегда прав. Антисы, подумал гуру. Антисы идут на войну.
И увидел Ойкумену — дерево, треснувшее от удара молнии.
КонтрапунктИнтересное дело, или Гений дипломатии
«Как мало надо подсказать таланту! Достаточно пальцем указать: вот здесь порог. И талант сам шагнет, перешагнет, войдет и пойдет дальше. Но как же много надо подсказывать бездарности, и как это бессмысленно! Хороший, в сущности, человек, бездарность завалит тебя вопросами. Окружит похвалами. Уточнит и переуточнит тысячу раз. Сошлётся на твои слова в сотне публичных бесед. Предложит рассмотреть все мелочи, перебрать весь бисер.
Бездарность не умеет ходить сама. Её надо водить за руку, занимать приятным разговором, да ещё и поддерживать под поясницу».
— Внимание всем кораблям! Приготовиться к групповому развороту. Азимут на Ларгитас, с поправкой на орбитальное смещение. Координаты: 046-313-007. Строй — «Слоны Ману» стандартного эскадренного диаметра. Объявляется двухсотсекундная готовность. Даю отсчет на рабочей частоте…
Выстроившись походными кольцами, военный флот брамайнов входил в звёздную систему. Эскадры направлялись к Ларгитасу, флагман первым начал разворот. Прямо по курсу полыхало могучее светило. Позади эскадр космос превращался в долину цветущих тюльпанов с венчиками из кипящей смолы, обозначавших места выхода из РПТ-манёвра. Панорама системы вращалась на обзорниках и контрольных дисплеях, пока не застыла в нужном положении. В сопровождении боевых кораблей шёл десяток громоздких транспортов. В их трюмах ждали своего часа планетарные десантники — четвёртый гвардейский полк «Нараяна».