«Главное — это добраться до девчонки и схватить пистолет, — думал он. — Она, судя по всему, хлипкая, не вырвется. Но как же это сделать?» В голове его проносились планы один безумнее другого. Вот он молниеносно бросается вперед по салону и, уворачиваясь от пуль, хватает террористку. Или притворяется, что его от страха пронесло, и просится выйти… Нет, все это полнейшая ерунда. В глубине души Иван понимал, что никогда не выберет подходящего плана, потому что он боится. Боится настоящих обученных бандитов, боится настоящего оружия, боится даже собственного страха. Да, страх собственного страха опаснее всего. Именно он сейчас ласково шепчет Ивану: «А зачем, в сущности, ты пытаешься рисковать жизнью? Ради чего? Ради гордого звания российского милиционера? Ради людей, которые что угодно готовы отдать, чтобы тебя убили вместо них? Зачем тебе лезть в герои? Сиди тихонько, ты ведь смотришь телевизор, читаешь газеты и знаешь, что террористы редко когда убивают тех, кто тихонько сидит. Да и девчонка сказала, что те, кто не будет делать глупостей, останутся живы. Вот и сиди, не высовывайся. Ты сейчас не мент, а простой отпускник, едущий к родителям и попавший в передрягу. И главное — никакой инициативы. Разве не это говорил тебе твой начальник?»
Могилевский вздохнул и плотнее вжался в кресло, словно стараясь слиться с ним, чтобы его никто не заметил. Он ждал. Ждала и террористка, не спускавшая с пассажиров расширенных глаз.
Через несколько минут к автобусу подъехал кряжистый джип, из него вышли четверо людей в защитных комбинезонах. Водитель остался в машине. Уверенной походкой боевики подошли к автобусу, и террористка впустила их внутрь. Первым вошел мускулистый гигант в черном берете, нижнюю половину лица которого скрывала огромная черная борода, а верхнюю — большие квадратные противосолнечные очки. И хотя он был единственным из пятерки, у кого не было никакого оружия, с первого взгляда было понятно, что он — вожак, а все остальные — всего лишь беспрекословно подчиняющиеся ему пешки. Охватив салон небрежным взглядом мясника, осматривающего стадо, он протянул руку в кабину водителя и достал оттуда микрофон.
— Добрый день, дамы и господа, — спокойный голос вожака разнесся по салону. В этом голосе не было ни злобы, ни ненависти, только обычная деловитость уверенного в себе человека, выполняющего свою обычную будничную работу. — Мое имя Шамиль Дениев, я командир разведывательно-диверсионного батальона освободительной армии независимой Республики Ичкерия. Мы не террористы, а солдаты, так что вы можете не беспокоиться за свои жизни. Разумеется, в том случае, если ваше правительство достаточно разумно, чтобы уступить нашим справедливым требованиям и вывести оккупационные войска с территории нашего государства.
Полковник обвел глазами притихших пассажиров, словно проверяя, насколько успокоительным оказалось действие его слов. Тем временем один из террористов забрался в водительскую кабину, другой, с автоматом наготове, расположился в конце салона, а третий теперь неотступно следовал за Дениевым, на его лице ясно читалась непоколебимая решимость защитить главаря от любой опасности, пусть даже ценой собственной жизни. Женщина оставалась на своем месте у передней двери автобуса, продолжая сжимать в руках пистолет, только теперь она позволила себе немного опустить дуло книзу.
— Да, и вот еще что… Сейчас мне нужен один человек…
Дениев медленно пошел по автобусу, внимательно вглядываясь в лица пассажиров. Могилевский с замиранием сердца следил, как главарь террористов неотвратимо приближается к нему. Иван чувствовал, как по его спине потекли предательские ручейки пота. Дениев подходил все ближе, ближе…
— Попрошу вас подняться, — обратился Дениев к мужчине, который сидел слева от Могилевского рядом с женщиной, очевидно, его женой, державшей на коленях девочку лет пяти.
— М-меня? — заикаясь от испуга, спросил тот.
— Да, вас. — В голосе Дениева не слышалось ни малейшей эмоции.
— Но меня никак нельзя, у меня тут… — Мужчина нерешительно посмотрел на жену и дочь.
— Именно поэтому я и выбрал вас, — холодно ответил Дениев.
Мужчина с усилием начал подниматься. Было видно, как его бьет мелкая дрожь. Неожиданно жена, до сих пор не проронившая ни слова, ухватила его за руку и изо всех сил потянула назад. Ее залитое слезами лицо повернулось к Дениеву, и она истерически закричала:
— Сволочи! Убийцы! Вы не армия, а шайка бандитов, убивающая безоружных людей! Будь проклята мать, которая родила таких сыновей!
То, что произошло дальше, было полнейшей неожиданностью как для чеченцев, так и для пассажиров автобуса. Заслонив собой мужа и дочь, женщина вскочила с места и, как разъяренная кошка, царапнула Дениева ногтями по лицу, оставив глубокие борозды, из которых тут же побежали в бороду алые струйки крови. Дениев отшатнулся. Обезумевшая от горя женщина наступала на него, выкрикивая громкие проклятия. Террористы отреагировали молниеносно. В то время как стоявший в конце салона боевик, подняв взведенный автомат, готовился расстрелять любого, кто окажет сопротивление, другой подскочил к женщине сзади, схватил за руки и повалил ее на пол. Женщина дико вскрикнула, извернулась всем телом и лягнула его в пах. Бандит завыл и начал отползать в сторону, но тем временем террористка стремительно, как пантера, бросилась на женщину, крепко придавив ей грудь коленом, что совершенно лишило ее возможности оказывать сопротивление. Пострадавший боевик тем временем наконец-то сумел подняться на ноги, после чего он громко выругался и занес над женщиной приклад автомата.
— Стой! — Дениев, до сих пор молча наблюдавший за схваткой, молниеносно метнулся вперед и схватил боевика за руку.
— Пусти, полковник! — прохрипел тот. — Я убью эту суку! Убью!
Истерические вопли женщины тем временем прекратилась, и она теперь могла лишь бессильно всхлипывать.
— Оставь ее, Салман! — По появившимся в голосе Дениева стальным нотам было ясно, что следующего предупреждения уже не будет.
Боевик отвел глаза и отошел в глубь салона, сгибаясь от боли.
— И ты, Айна, тоже ее отпусти, — обратился Дени-ев к террористке, продолжавшей крепко держать уже не оказывающую сопротивления женщину. Приказание было выполнено немедленно.
Дениев достал из кармана комбинезона белоснежный носовой платок и тщательно вытер кровь с лица, затем подошел к женщине, поднял ее легко, как пушинку, и усадил в кресло рядом с ее побледневшей дочерью.
— У вас хорошая жена, — сказал он, обращаясь к побелевшему как мел мужу. — Ради такой жены можно многое сделать, не так ли? А теперь встаньте.
На этот раз мужчина подчинился беспрекословно.
— Ваше имя?
— Денис… Денис Мякотников.
— Отлично, Денис. — По лицу Дениева было невозможно догадаться, о чем он думает в настоящий момент — решает ли отпустить или мысленно подписывает человеку смертный приговор. Наконец он обратился к Мякотникову с неожиданным вопросом: — Вы машину водить умеете?
— Машину? — удивленно переспросил пассажир. — Да, кажется, умею.
— Права у вас есть?
— Есть…
— Замечательно. В таком случае у меня к вам есть… скажем так, просьба. Слушайте внимательно. Сейчас вы возьмете наш джип и поедете назад, в Георгиевск.
С собой вы возьмете конверт и карту. И то и другое вы должны отнести в Управление внутренних дел. В конверте содержатся наши требования. Кроме того, передайте им, что мы предлагаем обменять половину пассажиров на журналистов, готовых точно и беспристрастно описать происходящее и обнародовать наши справедливые требования. Мы не бандиты, а регулярное подразделение армии Республики Ичкерия, призванной защищать свой народ, и мы готовы сотрудничать с прессой. Также передайте им, что при малейшем подозрении, что готовится захват автобуса либо что присланные журналисты являются подставными, все пассажиры будут уничтожены. И предупредите их, что автобус будет заминирован и в случае возможной перестрелки взлетит на воздух. Понятно? — Мужчина молча кивнул. — Тогда повторите услышанное.
После нескольких повторений Дениев удостоверился, что Мякотников запомнил все необходимые сведения.
— Джип можете оставить себе в качестве платы за услугу, оказанную вами Ичкерии. Езжайте быстро, но осторожно, ведь ваши жена и дочь будут волноваться, ожидая вашего возвращения.
Боевик, стоявший у входа в салон, проводил пассажира наружу. При виде трупа водителя, вокруг которого уже начали кружиться редкие мухи, мужчину вырвало.
— Слабак! — насмешливо и почти добродушно проговорил боевик с сильным кавказским акцентом. — Ничего, потом привыкнешь.
Он терпеливо дождался, пока тот придет в себя, затем протянул ему ключи и усадил в машину. Водитель джипа уступил ему свое место и вышел, аккуратно неся ящик со взрывчаткой. Плавно захлопнулась дверца. Денис Мякотников кинул последний взгляд на автобус, в котором оставалась его семья, затем мотор взревел, джип развернулся и понесся по направлению к Георгиевску.
Шестой боевик тем временем втащил в салон свой опасный груз и стал его распаковывать. Стоял он при этом спиной к пассажирам, так что Могилевскому удалось разглядеть только, что был он самым щуплым и маленьким в команде Дениева и на первый взгляд совершенно не производил впечатления хорошего бойца, однако Иван, уже наблюдавший боевиков в действии, пока воздерживался от скоропалительных выводов. И действительно, в неторопливых, но четких и верных движениях боевика, достающего из ящика взрывпакеты, чувствовалась уверенность, свойственная профессионалам своего дела. Так опытный хирург, готовясь к сложной и ответственной операции, проверяет, верно ли разложены скальпели и зажимы, чтобы каждый из них в нужный момент оказался под рукой. Чем дольше наблюдал Иван за этим террористом, тем больше убеждался, что он является подрывником высочайшего класса, очевидно, из тех, кто многократно оттачивал свое мастерство в условиях реальной войны, когда за короткие недели бойцы получают знания и опыт, которых не даст самая лучшая военная академия за долгие годы обучения.