Он ушел, а я прислонился лбом к прохладному оконному стеклу, стараясь унять пульсирующую головную боль. С высоты четвертого этажа баррикады казались маленькими, смешными и нелепыми. В воздухе плыл пар от полевых кухонь, а снующие внизу люди забавно суетились, напоминая крошечных марионеток, не замечающих возвышающегося за ними огромного кукловода.
С момента исчезновения полковника прошло несколько часов. В моей больной голове уже начали крутиться невеселые мысли о том, что про меня забыли, когда дверь распахнулась и на пороге возникла та самая женщина, которую я видел у входа в здание. Коротко кивнув мне, она отомкнула ключом один из находящихся в комнате шкафов и с трудом извлекла из него два картонных ящика, доверху набитых толстыми канцелярскими папками вроде тех, которые я видел у отца на работе.
— Свободен? — спросила она меня.
Я кивнул. Наконец-то мне представилась возможность быть хоть чем-то полезным защитникам демократии!
Подхватив тяжелые ящики, мы отнесли их в просторное помещение этажом ниже, в котором толпилось много народа. Положив свою ношу на пол, я направился к выходу в коридор и у самой двери столкнулся нос к носу с полковником, чуть не сбив его с ног. Полковник был хмур. Казалось, он только что услышал не слишком приятные новости. Подняв на меня глаза, он мгновение соображал, откуда я здесь взялся, а затем рявкнул:
— Почему ты покинул отведенную тебе комнату? Я же ясно приказал оставаться на месте и никуда не ходить!
В сущности, он был, конечно, прав. Однако командный тон — это не лучший способ разговора со мной.
— С какой это стати вы вдруг стали мне приказывать? — ехидно спросил я.
Полковник вспыхнул:
— Мальчишка! Да как ты смеешь…
— Нет, это как вы смеете отдавать мне приказы? — перебил я его. — Если вы хотите, чтобы все вам безропотно подчинялись, то вы выбрали не ту сторону. Демократы мы в конце концов или нет?
— Тоже мне демократ нашелся, — скривился полковник. — А в свой МГИМО ты небось по демократии поступил, на общих основаниях?
На этот раз уже разозлился я:
— Да, на общих! И мой отец, на которого вы намекаете, здесь совершенно ни при чем!
— Это ты у него лучше спроси. Может, он тебе и расскажет, как было на самом деле, — усмехнулся полковник. — А хочешь поиграть в демократию, в светлые идеи — иди обратно на свои баррикады. Говорят, что на них скоро «Альфа» полезет. Ступай к своему быдлу!
— И пойду, можете не сомневаться. По крайней мере там люди куда порядочнее и честнее, чем вы.
Полковник, не ожидавший такого напора с моей стороны, даже отступил на шаг назад.
— Вали отсюда к своим высокоидейным придуркам! Вы и сами такие оба — что ты, что твой отец! Тот тоже уперся как баран, хоть бы сына пожалел…
Теперь настал уже мой черед растеряться.
— Как вы смели докладывать обо мне моему отцу? — закричал я, не обращая внимания на окружающих. — Играйте в свои грязные игры, но нас извольте не вмешивать!
— Можешь не кипятиться, Влад, — сказал в ответ полковник, которому удалось наконец взять себя в руки. Вероятно, он уже жалел, что так неосторожно проговорился. — Забудь об этом. Твой отец уже вне игры. Он оказался слишком толстокожим и зацикленным на своих устаревших принципах, чтобы почувствовать изменение ситуации. И я рад, что его сын…
Лучше бы полковник этого не говорил. Я вспомнил, как он всякий раз, когда приходил в наш дом, сахарно улыбался отцу, старомодно прикладывался к руке матери и лебезил, лебезил, лебезил… Тогда отец почему-то не казался ему устаревшим и толстокожим. А сейчас он, узнав, что я в ссоре с отцом, решил, что сможет подобрать ко мне ключик таким подлым способом! Ну что ж, посмотрим, кто кого.
— Как, Шурик, вам не нравится мой папа? — сказал я таким громким голосом, что большинство окружающих тут же удивленно уставились на нас. — Странно, Шурик. Выходит, он ошибался, когда считал вас одним из главных жополизов, готовых на карачках ползать до тех пор, пока он из жалости не кидал вам очередной кусок? Или здесь вам перепадают подачки повкуснее, чем в Совмине и в вашем КГБ? Стыдитесь, Шурик!
Полковник хотел было что-то ответить, но слова от возмущения застряли в его горле. По залу пополз недоуменный шепоток. Воспользовавшись всеобщим замешательством, я прошел мимо остолбеневшего Шурика в коридор, спустился к главному входу и вышел на улицу. Никто меня так и не остановил. Избегая встречаться глазами с защитниками того, во что я еще несколько минут назад свято верил, я перемахнул через баррикаду и зашагал прочь от Белого дома.
Конец записи 131959-С
ГЛАВА 27
— Я ознакомился с результатами вашей деятельности в Нововоронежском. — Генерал Гриценко, восседая в своем кресле, многозначительно обвел взглядом Сона и Иру. Перед ним на столе лежали их отчеты, фотографии и несколько толстых папок, о содержимом которых не полагалось знать даже группе «Д». — Должен констатировать, что со своим заданием вы справились. Московское руководство объявило всем нам благодарность.
Тройка сосредоточенно слушала генерала. Они слишком хорошо знали Леонида Юрьевича и понимали, что сейчас, после торжественного вступления, он не упустит возможности несколько охладить их пыл и подбавить ложку дегтя в бочку меда, чтобы агенты не очень зазнавались.
— Тем не менее вынужден сделать вам ряд замечаний, — продолжал генерал. — Победителей, как известно, не судят, но своей вчерашней победой вы обязаны вовсе не своей работе, которой явно недоставало четкости и слаженности, а простому везению.
— Но вы же сами, Леонид Юрьевич, не раз говорили, что везет только тем, кто умеет работать, не полагаясь на удачу? — подала голос Ира.
— Ишь ты, чего припомнила, — слегка нахмурился генерал. — Сказывается журналистская подготовка.
— Я старалась, Леонид Юрьевич, — ослепительно улыбнулась девушка. — Вживалась в роль изо всех сил, в поте лица.
— Что ж, на этот раз неплохо, — усмехнулся генерал. — Однако мы отвлеклись от сути вопроса. При отражении атаки боевиков был допущен ряд непростительных промашек. Во-первых, раньше времени был открыт огонь. Не стоило так обнаруживать себя. Все-таки вас там было двое, а террористов несколько больше. Во-вторых, после возвращения в Москву программа тренировок по рукопашному бою будет значительно переработана и усложнена. Впрочем, этот промах допустили даже не вы, а ваш тренер. Почему после четырех лет обучения Сон едва справился всего лишь с тремя обычными террористами?
Сон промолчал, опустив голову с огромной шишкой, оставшейся на память после драки с Шамилем. Сказать ему было нечего.
— Теперь что касается тебя, Ира, — продолжал тем временем генерал. — Кто дал тебе право запирать охранников базы в подсобном помещении?
— Но ведь я должна была обеспечить безопасность персонала! — возразила Ира. — Вот я и позаботилась о том, чтобы они во время боя находились в безопасном месте.
— Позаботиться ты, конечно, была обязана, но не такими же варварскими способами! Я уж не говорю о том, что ты вывихнула кисть начальнику охраны.
— Вероятно, за то, что он совал ее куда не следует, — ехидно подал голос Ен.
— А о вас, Евгений, отдельный разговор. — Ен мгновенно замолчал, так как подобное обращение со стороны генерала не сулило ничего хорошего. — Я же вас просил не привлекать к себе внимания на территории могильника, не устраивать никаких сенсационных разоблачений. Вы что, тоже переусердствовали, перевоплощаясь в журналиста?
Ен виновато кивнул:
— Не мог же я там без дела сидеть, наблюдая, какие делишки прокручивает лихое начальство.
— Значит, решил поиграть в Пинкертона? — нахмурился Гриценко. — Ну, сняли первого зама. Ну, возбудили восемь уголовных дел. Но ведь это не наша сфера деятельности, кто тебя просил туда соваться? А если бы на могильник напали террористы в разгар устроенного тобой хаоса?
— Не напали бы, — ответил Ен. — В разгар хаоса туда половина городской милиции понаехала разбираться, что же на самом деле хоронили в этих саркофагах.
— Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается, — подытожил Гриценко. — Но прошу, точнее, приказываю: в следующий раз никакой самодеятельности! Правда, к следующему разу вы, надеюсь, перестанете быть такими расхлябанными неумехами — больше каникул не будет, и следующее серьезное дело вам предстоит года через четыре, не раньше.
Тройка дружно вздохнула и переглянулась.
— А в целом неплохо, — подытожил генерал. — Молодцы, ребята.
Он подошел к окну и распахнул его. В кабинет ворвались чистый воздух и звуки города.
— Хотел бы я тоже побывать еще разок в Нововоронежском, — наконец сказал он. — Прекрасная земля, прекрасные люди. — Гриценко обернулся к тройке, продолжавшей сидеть у стола. — Вы знаете, что в свое время, еще до революции, кубический метр местной земли был доставлен в Париж как эталон чернозема? Вы только представьте себе — чернозем на метр в глубь земли! И все это могло погибнуть из-за одного террористического акта. Сейчас, конечно, тамошние власти переполошились, въезд-выезд из города строго контролируется, на станции охраны больше, чем сотрудников.
— Как всегда вовремя, — усмехнулся Сон. — Очень предусмотрительно с их стороны.
Генерал тем временем вернулся в свое кресло и, немного повозившись с ящиком стола, извлек из него запотевшую бутылку коньяка, четыре рюмки и дольку лимона.
— Настоящий, французский, — гордо сказал он. — В России такого не достанешь. Можно сказать, из архивов советской разведки.
Он ловко разлил коньяк по рюмкам и торжественно провозгласил тост:
— С боевым крещением, ребята! С первой завершенной операцией!
В тот же день группа «Д» во главе с генералом Гриценко вернулась в Москву. Задание было выполнено, но полного удовлетворения от результата они не чувствовали — милицейские патрули в Воронежской области непостижимым образом дали ускользнуть главарю террористов Шамилю Дениеву, а где-то в Москве, рядом с ними, притаился, выжидая, неизвестный Полковник.