– Шеф, давай сначала на заправку, купим чипсы! Потом тусить! – приказывает мальчонка.
Я просто игнорирую. Невоспитанный мини-хам. Не мое дело.
– Куда ехать, мэм?
Мамаша хохочет.
Шепчет что-то мелкому, подается вперед и прямо мне на ухо орет:
– На заправку, тебе ж сказали! Глухой, что ли?
У нее изо рта доносится стойкий запах алкоголя. Ну вот про таких чокнутых я и говорил.
Сразу ясно – чаевых не будет. Вынесут весь мозг, оно того не стоит.
Высадить сразу?
Хах. Я тертый калач, проворачиваю ключ, нажимаю кнопку счетчика, втыкаю первую, везу. На заправку так на заправку. Есть одна, отличная, на другом конце города, там самые вкусные чипсы. Как раз для таких замечательных пассажиров. Намотаем километраж.
Покатаемся.
– Шеф, давай музыку громче! Что как на похоронах сидим?
Как же бесит этот прыщавый.
Не отвечаю. Молчу.
Смотрю в зеркало – сидит, скалит свои не так давно молочные кривые с брекетами желтые обмылки. Повезло ему, что я не его отец.
Он пихает локтем мамашу, та орет, повторяет мне просьбу прыщавого.
– Громче!
«Тактичный и сдержанный». «Вежливый и терпеливый».
Подкручиваю громкость.
Орет какой-то музыкальный мусор. Певец хрипит мимо нот из динамиков, вероятно, уверен, что исполняет шедевр.
– Бррря, – подпевает мелкий засранец.
Хах. Я тертый калач. Ничего. Я профессионал.
Выдержу. И не такие экземпляры подвозил.
Ничего.
Прыщавый замечает, что я на него смотрю. Скручивает неприличный жест и тыкает в зеркало своим кривым средним пальцем. А мамаша хихикает.
Куда мир катится?
Лет через пять она, конечно же, еще вспомнит, горько поплатится и задумается. А может, надо было больше внимания уделять воспитанию? Плевать, не мое дело.
Не реагирую.
Через пятнадцать минут просто распрощаюсь. Распрощаюсь и больше никогда не увижу этих.
«Всего доброго, мэм». «Приятного вечера, сэр».
Они сами себя наказывают, еще просто этого не понимают.
Девушка подтягивает юбку, к слову, и так не самую длинную, обнажает колени и перекидывает ногу за ногу. Кокетливо ерзает, трется и облизывает губы.
Насмотрелась нуар-фильмов. Чокнутая.
Видит, что на нее смотрю, и все дразнит, дразнит.
Хах. Я тертый калач. Дразнит она. Заплатить все равно придется. Я на такое не поведусь. Чокнутая самка с потомством.
Прыщавый гладит голое колено, нагло так шарит по ее ноге. Шлепает по ляжке и хохочет. Девушка взвизгивает и хихикает, радуется.
Мелкий хватает ее за волосы, притягивает и целует. По-настоящему. Присасывается и, причмокивая, впивается брекетами ей в лицо.
Та постанывает от удовольствия.
Фу, мерзость!
Жму на тормоз.
Колеса визжат. Машина рывком останавливается. Пассажиры врезаются в спинку сиденья.
Пытаюсь подавить рвотный рефлекс.
– Дорогой, прекрати. Видишь, водила злится. – Девушка отодвигается на «безопасное» расстояние от прыщавого. – Езжай! Что встали?
Хах. Я повидал всякого.
Но с меня хватит!
Эта женщина вполне могла быть мамой этому молокососу. Она ровно вдвое выше и минимум во столько же старше.
Неправильно это все.
Они все еще обнимаются.
Женщина пытается отстраниться от пацана. Выворачивается из его настойчивых объятий, видит, что я не в восторге от происходящего, и не хочет меня злить. А пацан причмокивает и не отпускает. Еще сильнее впивается тонкими лапами в ее ногу.
Аварийная сигнализация щелкает.
Слушаю, как пацан посапывает. Ему абсолютно плевать на меня, на то, что я смотрю на него, что такси не едет, что образовался затор на дороге. Мелкий прыщавый рот пробегает по женской шее и шепчет что-то про какого-то утонувшего мужика. Он облизывает женщине щеку, зарывается носом в ее прическу. Прижимает ее и говорит, что для того жмурика, без сомнений, было хуже всего умереть в воде.
Женщина хихикает. Она явно не понимает и не слушает, что он говорит, про какого мужика идет речь. Не слушает и не собирается вникать. Делает вид, что ей приятны прыщавые ласки. А я вижу ее взгляд. Отрешенный. Вижу, как она кривится, пока мелкий не видит.
Неправильно!
Может, я просто завидую? Может, просто обидно, что в его возрасте максимум, на что мог рассчитывать, – увидеть грудь по телевизору в каком-нибудь боевике. Или потанцевать медленный танец на школьной дискотеке, украдкой трогая девочку чуть ниже талии. Мог еще поцеловать в щеку толстуху-одноклассницу. А этот говнюк…
Неправильно!
Глушу двигатель. Отключаю радио.
– Выметайтесь.
Я говорю спокойно. Без эмоций. Просто сообщаю. Просто как официант сообщает, какой сегодня суп дня, какой десерт.
Девушка наклоняется и что-то шепчет парню на ухо. Тот успокаивает ее, мелкий засранец.
Слышу, как он говорит ей: «Ща все устрою!»
Устроитель, мать его. Крутой. Сейчас он все вопросы решит со мной, гаденыш недоразвитый.
Говорит: «Ща все устрою!» и сует мне деньги.
– Поездка окончена, проваливайте.
Спокойно повторяю и наблюдаю в зеркало. Я профессионал. И не буду кричать. Досчитаю до трех и молча выкину этих из машины.
Девушка собирается выйти, а прыщавый держит ее за руку, не пускает и все твердит, что разберется.
Разберун, е-мое. Деньги он сует.
Деньги мне, конечно, нужны. Но должны же быть у человека принципы. Я так считаю.
Мелкий лезет в карман, достает стопку американских сотенных. Ровно сложенных соточек. Словно только что из чемодана наркобарона. Кладет всю пачку между прикуривателем и рычагом ручного тормоза. Целую пачку хрустящих. Стопку ароматных зеленых сотенных.
– На заправку!
Больше я не говорю ни слова.
Убираю деньги, проворачиваю ключ. Первая, разгоняю, сцепление, вторая, третья.
Что там он просил? Тихо в салоне? Максимально откручиваю громкость приемника. Музыка орет.
На заправку так на заправку. И чего это я распсиховался? Включаю поворотник, ухожу в левый ряд. И что у меня за капризы? Как же мелкий прыщ без чипсов? Непорядок.
Сворачиваю на перекрестке.
На ближайшую заправку. Недосуг теперь катать парочку кругами. Больная, конечно, парочка. Полностью, на всю голову из «чокнутых».
Но.
Но я же не доктор.
«Вежливый и приветливый». «Сдержанный и внимательный».
Распрощаюсь поскорее – и домой, пересчитывать наличку. Мне за год столько не заработать. Слышал о таких щедрых пассажирах, но сам ни разу не вез. Вот подфартило. Да еще заказ левый, без участия оператора. Так что паршивец не сможет потом ни пожаловаться, ни потребовать деньги обратно. Если что, скажу, никого не вез и мне никто ничего не платил.
Останавливаю.
Показываю на вход в магазин.
«Хорошего вечера, сэр». «Всего доброго, мэм».
Выходить и открывать дверь не собираюсь. Должны же быть у человека принципы? Гордость, в конце концов. Я так считаю.
Мелкий протягивает своей растрепанной подруге такую же стопку, что и мне. Просит купить чипсы и чего-нибудь промочить горло.
Она собирается выходить, останавливается, согнувшись в дверях, виляет своими бедрами. Влево-вправо, вверх-вниз. Прыщавый шлепает ладонью по юбке со словами «Пошла!», и та, довольно хихикая, идет в магазин.
Хрен знает. Может, это со мной что-то не так…
Тошно, фу.
Неправильно все это.
Но, с другой стороны, сумма внушительная.
– Ты не обижайся, – перебивает мои рассуждения прыщавый, – просто сегодня такой день.
Я молчу.
– Нет, ну серьезно. Ты вроде нормальный мужик. С понятиями. – На этот раз в зеркало он показывает большой палец вверх. – Я тебя понимаю, поверь. В этот раз мне даже немного жаль. Совсем чуть-чуть.
Не реагирую. О каком «этом разе» он говорит? Плевать. За годовую зарплату готов и потерпеть его присутствие, и сделать вид, что все в порядке.
В окне магазина девушка поднимает над головой две бутылки, предлагает выбрать. Мелкий показывает на пальцах – бери обе – и недовольно качает головой, мол, ничего без него не может.
– Как тебя зовут?
Я молчу.
– Язык проглотил? – Мелкий не унимается. – Спрашиваю, как тебя зовут. Или забыл, сколько я заплатил?
Мне такие знакомства не нужны, но деньги уже взял. Так что, будь добр, оставайся профессионалом – прояви уважение.
Стараюсь не скривиться, отвожу глаза в сторону, максимально любезно, сквозь зубы говорю:
– Владимир.
Говорю я, а буквы застревают в глотке. Противно. Чувствую себя продажной девкой. Вежливой, терпеливой, почтительной продажной девкой.
– Меня Кирилл. Можешь звать Киря.
Мелкий протягивает свою потную ладонь, которой только что лапал и шлепал подругу.
Делаю вид, что не вижу, лезу в карман, вроде как проверить телефон. Вроде как рука занята и не могу ответить на рукопожатие. А трубка на магнитике около магнитолы, на приборной панели, а в кармане пусто, а мелкий тоже не дурак – все понимает.
Неудобно вышло.
– Вовка, ты не смотри, что я, кхм, не взрослый. Ничего, кстати, если на «ты» перейдем?
Недоносок подвигается ближе, просовывает лицо между спинок передних сидений. Сопит, я чувствую его мерзкое теплое дыхание, смотрит своими свинячьими глазенками прямо мне в ухо.
Еще как чего! Какое еще на «ты»? Щенок! Мало того, какой я тебе, на хрен, Вовка? Сейчас по заднице тебе, паршивцу, и к директору, и к родителям на перевоспитание.
Думаю я, а в ответ пожимаю плечами, мол, ничего, на «ты» так на «ты».
«Вежливый и приветливый». «Тактичный и внимательный».
– Вовка, я только с виду маленький. По возрасту, да и по развитию я значительно опережаю тебя.
Он подмигивает и откидывается в сиденье.
Опережает он. По наглости только если. Насчет «по развитию», это совсем спорно. Пускай я водитель такси, но я достаточно образован. В школе, кажется, учился на «отлично». Да и сейчас любимое занятие – чтение. Я очень даже развит.
И какого я вообще взялся рассуждать на эту тему?
– Рад, что ты такой.